Административная грация

Было это в Советском Союзе, в самый расцвет застоя. Сидели мы как-то за праздничным столом. Обсудили дефицит, самиздат, Советскую власть вообще и антисемитизм в частности. Один из присутствующих сказал, что раньше у власти были выходцы из приличных семей, а нынешние хамы... И привёл в пример Административную грацию - есть такой рассказ у Николая Семёновича Лескова. Кто-то возразил, завязался небольшой спор и рассказана была следующая история.


                I

Жили-были две подруги, две пламенные большевички. Вышли они замуж за таких же верных ленинцев, и в положенный срок каждая родила сына, чуть ли не в один день.
Мальчики росли вместе и очень дружили. Воспитание они получили, разумеется, самое ортодоксальное, стали комсомольцами, поступили в военные училища, и дороги их разошлись.
В шестидесятых годах один из них был майором и служил в Средней Азии. Фамилия его была, допустим, Гринберг. Второй дошёл до более высоких чинов и жил в Москве. Его фамилия была Андропов.


                II

Майору Гринбергу жилось нелегко, и в один прекрасный день он понял, что дело в национальности.
Тут я хочу отвлечься на минуту и обсудить психику человеческую. Похвалить. Верней, поругать. Верней... В общем, представьте себе человека - умного человека! - который не верит в телеграфные столбы.
- Какой может быть телеграф в эпоху радио?!
- Но я же своими глазами видел, а Колька об один такой себе лоб разбил!
- Колька врёт, а тебе показалось! - отвечает умный человек.
Он действительно умный, это я без иронии говорю, но ЕГО ТАК УЧИЛИ, а воспитание - великая вещь. Впрочем, великое тоже имеет пределы, и разбив свой собственный лоб, умный поймёт, что телеграфные столбы есть.
Это будет его трагедия. Уже не в столбах дело - учили неправильно! Жизнь прошла мимо! Не тем богам поклонялся! В такой ситуации даже умный человек может сделать большую глупость. Например, жениться. Или развестись. А может ничего не сделать, и это будет самая большая глупость.
Гринберг, однако, сделал. Он написал своему старинному другу официальное письмо. Дескать, товарищ председатель Комитета Государственной Безопасности! С болью и горечью пишу Вам, что на таком-то году Советской власти...

 
                III

Многие со мной не согласятся, но я думаю, что на самом верху антисемитов нет. "У них" всё подчинено одному - удержать власть. Зубами, когтями, хвостом - власть!! Тут не до национальных различий.
Кроме того, даже очень большой начальник - в значительной степени человек, и многое человеческое ему не чуждо.
В общем, вспомнил член ЦК Юрий Владимирович хорошего парня Гринберга, допустим, Романа и захотел ему помочь. Но как? Дать генерала и перевести в Москву? Слишком жирно. Отменить такие-то и такие инструкции? Ещё жирнее. А помочь хочется. А в высоких кабинетах не привыкли отказывать себе в маленьких радостях жизни. Да и в крупных.

                IV

Представьте себе солнечный, допустим, Узбекистан - последний среди равных в братской семье народов. Посёлок городского типа, совещание у командира полка. Присутствуют, разумеется, сам полкан, майоров штук пять, капитаны, ещё кое-какая мелочь... Вдруг дежурный по части, этакий, извините за выражение, лейтенант:
- Гринберг, а ну к телефону, бегом давай!
Это сопливый лейтенант - майору! В присутствии полковника!! А сам - прямо по Бабелю - белый, как белая бумага и зелёный, как зелёная трава.
Гринберг, человек семейный, птицей летит в дежурку, хватает телефон, и не может сказать "Алло". Рот открывается, а звука нет!
Чем-то он всё-таки прошелестел, потому что из трубки:
- Ромка? Привет! Узнал, старый чёрт?
- Простите?
- Андропов Юрий, помнишь такого?
Тут ноги у Гринберга ослабели, и он сел.
- Помню.
- Вот и я вспомнил. Дай, думаю, позвоню, проведаю. Как жизнь, Рома?
- Спасибо.
- Женат, небось?
- Ага.
- Лысый?
- Да. То есть, нет. То есть, не очень.
- Да, брат, летит время. Стареем. Хорошо бы увидеться.
Тут Гринберг, к чести его надо сказать, промолчал. Ответа, правда, не ждали:
- Жаль, времени нет. Ну что, Рома, рад, что у тебя всё в порядке. Извини,
больше не могу говорить - дела. Так что будь здоров. Успехов.
Щёлк в трубке - и тишина. Полная. Гринберг сидит, приходит в себя. За дверью стоят и приходят в себя лейтёха-дежурный и полковой командир. И тут же, за дверью, приходит в себя один капитан, которого на совещании не было. И с которым многие майоры здоровались первыми.

                V

Никогда никому майор, а потом подполковник, а потом полковник Гринберг об этой беседе не говорил. И никто его не спрашивал. Но жить ему стало гораздо легче.


                Послесловие

Рассказ основан на действительном событии. В конце 1960-х мой родственник, кадровый офицер СА, написал официальное письмо Ю. В. Андропову, с которым был знаком в детстве. Андропов позвонил ему в часть и они очень коротко поговорили ни о чем. Моему родственнику этот разговор очень помог.