Кот Шредингера

- Девушка, здравствуйте. Будьте добры, вы не могли бы мне показать вот этот телефон. Да вот этот «Самсунг». Спасибо большое!
Молоденькая девочка продавец открыла ключом витрину и достала с полки черный аппарат с большим экраном.
Саша уже все знал об этой трубке – прежде чем идти в магазин, он внимательно изучил все многообразие предлагаемых телефонов в интернете и выбрал тот, который в первую очередь бы помещался в его невысокую смету и удовлетворял тем немногим запросам к техническим характеристикам. Телефон он покупал в подарок папе. Сегодня ему исполнялось шестьдесят, и Саша очень хотел порадовать отца дорогим подарком. Трубка у того была древняя, еще с кнопками, а денег на новый выкроить из скромного семейного бюджета у родителей не получалось. Петр Ильич, так звали отца, работал в физической лаборатории старшим научным сотрудником и был вроде как на острие научного и технического прогресса – а в кармане протертого пиджака он носил десятилетний артефакт, доставшийся ему по наследству еще от начальника лаборатории. Отец очень комплексовал по этому поводу и не столько от того, что ему было стыдно за нищенский вид телефона перед другими людьми, сколько от того диссонанса, который вызывала эта трубка и то чем он занимался на работе. Получить достойный грант у руководства лаборатории не выходило и крошечное финансирование шло только из академии наук. А при такой зарплате о современном телефоне мечтать не приходилось. Поэтому Саша знал, что отец будет очень рад подарку и выбирать его ему доставляло особое удовольствие. Деньги на сюрприз он начал собирать еще летом, когда после третьего курса подрабатывал несколько месяцев экскурсоводом для иностранцев в фирме отца своего институтского товарища. Физтех, в котором он учился предлагал совместить, а фактически продолжить учебу, в одной из лабораторий при институте. Но такого заработка какой он смог получить в фирме, в институте конечно предложить не могли. Саша прекрасно знал английский язык и очень любил Москву, поэтому помимо ежедневной таксы за выход он еще получал много чаевых от улыбающихся американских пенсионеров. Конечно, большую часть заработанного он потратил на себя – купил кое-какую себе одежду, книги, поменял материнскую плату в своем компьютере, просто посидел несколько раз с друзьями в кафе. Но и основную часть на будущий подарок отцу он смог отложить. А полученные первые осенние стипендии смогли эту сумму сделать полной.
И вот сейчас крутя в руках новенький телефон из витрины, он получал удовольствие не от ощущения нового дорогого предмета в своих руках, не пытался последний раз удостовериться в правильности сделанного выбора в пользу именно этой трубки – он представлял какой счастливый будет отец, когда развернет подарочную упаковку и достанет из коробки этот аппарат. Как заблестят от слез радости и умиления его глаза, как он запричитает, что не стоило на него тратить такие огромные деньги, как начнет дрожащими от волнения руками с нетерпением нажимать на стеклянную поверхность, как начнет радостно звать маму, крича: «Людочка, посмотри и мне теперь не стыдно будет у начальника отдела телефон из кармана доставать, когда ты мне позвонишь!» А потом счастливо и суетно кинется обнимать его за плечи и наверняка расплачется. Отец с каждым годом становился все более сентиментальным и сдавал прямо на глазах.
- Девушка, я возьму его. И будьте любезны, еще к нему карту памяти подешевле какую-нибудь. – Саша со счастливой улыбкой повернулся к продавцу-консультанту и передал ей телефон назад.
- Да конечно, проходите оплачивать на кассу. Я туда все принесу – девушка не могла не заулыбаться в ответ, хотя и широкая улыбка молодого симпатичного парня предназначалась не ей.
Выйдя на улицу из магазина сотовой связи, он перешел через дорогу в супермаркет. Перед кассами стоял киоск упаковки подарков. Саша отдал коробку с телефоном, а сам пошел по-быстрому в магазин купить пару пакетиков вкусного корма для общего семейного любимца – кота, Шредингера. Саша его подобрал на улице три года назад замерзающим котенком и притащил домой накормить. Но и мама, и папа отпускать этого породистого дворового замухрышку не захотели. А когда узнали, что это кот, вариантов как его назвать в семье двух физиков – будущего и состоявшегося – не возникло. Шредингер. Наглое домашнее животное освоилось в маленькой двухкомнатной квартирке очень быстро и практически сразу стало всеобщим любимцем. Особенно его любил отец. И это чувство у них было взаимным. Шред, как его называл Саша, всегда встречал папу с работы первым – еще когда его шаги только слышались на лестничной площадке. Он выбегал в прихожую с поднятым, как перископ у подводной лодки, хвостом и начинал истошно мяукать при первых поворотах ключа в замочной скважине. И только хозяин входил в квартиру, бросался к его ногам, терся об них спиной, накручивая восьмерки, пока отец, кряхтя и смеясь, не садился на корточки и не начинал тискать и гладить того за ушами. И почти весь вечер они были неразлучны. Отец ужинал, а Шредингер сидел рядом с ним. Он работал за письменным столом и тот ложился под настольную лампу и громко урча, свернувшись клубком ждал пока хозяин освободится. Но особенно умиляло как они вместе смотрели телевизор – отец садился в кресло и Шред забирался к нему на колени. Вот тут он получал всю возможную ласку и тепло любимого хозяина, а когда папа засыпал – кот засыпал вместе с ним, и в комнате на фоне тихо работающего телевизора были слышны звучащие в унисон посапывания отца и урчание Шредингера.
Гостей в их семье приглашать было не принято. Настоящих друзей у отца фактически не было – так сослуживцы по работе и многочисленные товарищи. Большинство из них, конечно, с радостью бы откликнулись на приглашение на юбилей, но Петр Ильич не любил показной приветливости и натянутых улыбок, поэтому сразу сказал маме, что отмечать день рождения они будут как обычный праздник – в семейном кругу, а всех сослуживцев он соберет на работе в институтской столовой после работы в пятницу. С немногочисленными родственниками, разбросанными по стране у них, не было настолько теплых отношений, чтобы те примчались к отцу на юбилей.
Мама конечно приготовит любимые блюда мужа и сына – салат оливье, мясо по-французски и торт наполеон. Достанет по такому случаю бутылочку любимого отцовского армянского коньяка, припасенного заранее, а для себя поставит на стол бутылку советского полусладкого шампанского. Отец выпивал редко и то только исключительно по поводу и в небольших количествах. Но сегодня обязательно выпив пару рюмок, они с мамой начнут вспоминать свою юность и обняв ее за плечи, он выпьет немного больше, чем обычно, разгоряченный воспоминаниями и теплой семейной атмосферой.
С мамой они познакомились после института. Папа уже работал в одной из лаборатории, а мама после окончания учебы устроилась работать в библиотеку. Вот там они и встретились. А через несколько лет поженились. Отец после этого ни раз переходил в другие институты, а вот жена так и работала все это время в той библиотеке, где они и нашли друг друга. Саша, невольно улыбнулся, представив, как подперев руками голову, он будет смотреть на счастливых обнявшихся родителей, медленно раскачивающихся и поющих любимую песню из какого-то фильма.
Единственный член семьи, который оставался без праздничного ужина, был Шредингер. Вот поэтому, он и забежал в магазин, чтобы купить его любимых консервов, которыми хозяева хоть иногда и баловали любимца, но делали это очень редко ввиду дороговизны этого лакомства. Но сегодня был именно такой день…
 Забрав упакованный телефон Саша решил пройтись до дома пешком. Ждали его к семи вечера, а сейчас было еще только шесть, и он не хотел приходить раньше, чтобы мешаться у мамы под ногами, собирающей праздничный стол. Кроме этого, у него была для родителей очень серьезная новость, и он решил еще раз подумать по пути домой как преподнести ее родителям. Тем более, погода, несмотря на глубокую осень, позволяла прогуляться. Был прохладно, но безветренно и сухо. Так размышляя над своими мыслями и предаваясь нетерпеливому ожиданию теплого семейного вечера, он неспеша добрел до дома.
Открыв, дверь в квартиру, он сразу увидел нарядно одетую маму с хрустальной салатницей в руках полной любимым салатом оливье, идущей с кухни в гостиную.
- А вот и Сашенька пришел. Как раз все готово. Давай, сынок, раздевайся, мой руки и за стол. – мама улыбалась и просто сияла от счастья. Вся семья любила такие дни. Для них это был не просто какой-то выходной день, в который они набивали животы вкусной едой и позволяли себе немного выпить по поводу. Это всегда был действительно теплый семейный день, когда они обязательно празднично одевались, всегда улыбались и шутили, пели песни, папа с мамой танцевал под музыку из телевизора. Они обсуждали планы на будущее, вспоминали приятные моменты из прошлого. Каждый из них дорожил этими днями. Им было безумно хорошо вместе и, наверное, поэтому, никогда ни у кого не возникало желания пригласить в гости на такие торжества кого-то еще. – Петенька, Саша пришел. Иди встречай. – мама позвала отца.
Папа вышел из кухни с закатанными рукавами рубашки -  в такие дни он всегда помогал готовить праздничный ужин маме. Кулинар из него был никакой, но маме нравилось его рвение помочь, и она всегда его просила что-нибудь порезать, перемешать или открыть, а сама в это время украдкой за ним наблюдала и незаметно любя улыбалась. Отец был тоже уже при параде – свежую белую рубашку украшал галстук, подарок мамы на прошлый день рождения, а поверх был одет любимый шерстяной кардиган.
- Саша, какой ты молодец, что пришел вовремя. Мы как раз с мамой все закончили. Салат оливье получился изумительным, во многом благодаря моему искусному нарезанию колбасы. – папа широко улыбался. Вся семья пребывала в прекрасном настроении. Он оттопыренными руками обнял сына и счастливый стал смотреть на то как Саша раздевается.
- С днем рождения, папа. Но подарок ты у меня сейчас не дождешься, как бы ты умоляюще на меня не смотрел. Только за столом и только под пламенный тост. – пошутил в ответ Саша, снимая и вешая на крючок куртку.
В это время из кухни показался Шред. Он по-видимому посчитал что его любимого хозяина слишком долго нет и решил проверить куда это он пропал. Увидев Сашу, а скорее почувствовав своим звериным чутьем, что тот пришел не с пустыми руками, он моментально переключил свое внимание на него. Если из комнаты он показался не спеша, то затем в два прыжка оказался возле молодого хозяина, который в это время сидя на табуретке развязывал шнурки на ботинках. Подскочив, хитрюга стал тереться об ноги и мяукать.
- Ты смотри какой красавец, учуял же! – Саша смеясь стал гладить кота по голове. – Нет, Шред! Хоть ты и можешь работать поисковым котом с такими способностями и явно заслужил поощрения, но сегодня папин день и все будут есть деликатесы только за праздничным столом.
-Ты, что ему купил его любимых консервов?
- Ага. Ну мы то будем есть любимые блюда, а он то такой же полноправный член семьи и у него тоже должен быть праздничный стол. Вот я и решил его сегодня побаловать.
- Правильно! А я что-то закрутился и не подумал об этом. – папа еще шире заулыбался. – Шредингер, иди ко мне, не мешай Саше раздеваться. Пойдем на кухню. У нас еще одно ответственное задание есть – нарезать сыр, а там глядишь и тебе что-нибудь достанется. – Сынок, помоешь руки, проходи сразу за стол. Мы уже все приготовили.
Саша быстро снял обувь и на ходу надевая тапочки, зашаркал в ванную. Быстро вымыв руки и наскоро вытерев их полотенцем, он, сгорая от нетерпения практически вбежал в гостиную. По центру комнаты стоял праздничный стол, вокруг которого суетилась, нарядная мама. Он подошел к ней. Обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.
- Привет, мамуль. Ты сегодня просто сногсшибательна! А какой ты стол накрыла! Ну просто красота!
- Привет, сынок. Спасибо большое. У папы юбилей – поэтому сегодня гуляем по-взрослому! – мама задорно по девчачьи рассмеялась и достала из серванта бутылку коньяка и бутылку советского шампанского. – Ты сегодня со мной будешь шампанское пить или может по такому случаю с папой рюмочку коньяка выпьешь? – Мама хитро сверкнула глазами. Она знала, что Саша абсолютно равнодушен к алкоголю, хотя и понимала, что студенческая жизнь, пусть и такая загруженная как на Физтехе, без посиделок с крепкими напитками не бывает.
- Сегодня, пожалуй, по случаю юбилея, да и еще из-за одной новости, поставь мне рюмку, - Саша улыбнулся в ответ и на лице появились нотки серьезности.
- Что случилось? Что-то серьезное? – мама резко поменялась в лице.
- Да, не беспокойся, мамуль. Все хорошо. Просто у меня есть для вас важная новость, но она абсолютно хорошая и нет никаких поводов для волнения. Но скажу я вам ее попозже. Сейчас у нас главная новость – папин юбилей. – Саша широко и искренне улыбнулся и на душе у матери стало спокойнее.
- Ну ладно, успокоил. Надеюсь не жениться собрался. А то рано тебе еще об этом думать, институт надо сначала закончить. - маму очень сильно волновал этот вопрос, и она постоянно в шутливой форме предупреждала Сашу, что о внуках она мечтает, но чуть позже.
- Нет мам, замуж за меня никто идти не хочет, - пошутил он в ответ. – Мам, я тут Шреду к праздничному столу консервов его любимых купил. Ты ему положишь, когда мы все за стол сядем.
- Все балуете этого прохиндея. Конечно положу, куда же мы без него. Он теперь у нас тут самый главный член семьи. Мне иногда кажется, что это он у нас глава прайда Фроловых. – мама опять вернулась на волну хорошего настроения. – Давай их сюда. Да в принципе надо уже садиться все готово. Петя неси сыр, и давайте уже за стол.
Отец с улыбкой вошел в комнату, неся на вытянутой руке, как официант, тарелку с нарезанным сыром, а Шредингер бежал за ним подняв хвост, смотря на вытянутую руку хозяина, и негромко «повякивая».
- Ваш заказ, фрикасе из кролика в винном соусе. – это была избитая отцовская шутка, на которую мама с Сашей уже привыкли не реагировать. Когда мама спрашивала, что приготовить завтра на обед, отец всегда говорил: «Фрикасе из кролика в винном соусе, божоле 1980 года и черничный пудинг на десерт. Дорогая, ну что ты нас спрашиваешь. Мы с удовольствием съедим все, что ты приготовишь.» И целовал ее с улыбкой в губы.
- Ставь свое фрикасе вот сюда и садись на место именинника. А я быстро пойду принесу миску Шредингера и положу ему консервы, которые Саша принес.
Отец с Сашей сели за стол. Мама быстро вернулась с миской и выложила в них принесенный кошачий корм. Шредингер уже голося во весь голос, пытался сквозь руки хозяйки чуть ли не на лету схватить еду.
- Подождал бы пока все начнут кушать, бесстыдник. У твоего любимого хозяина сегодня такой праздник, а ты даже потерпеть две минуты не можешь. – причитала мама, выкладывая остатки из пакетика в миску. Из всех домочадцев она меньше всего любила кота, наверное, потому что ухаживать и убирать за ним приходилось в основном ей. Хотя если бы завтра с ним что-то случилось больше других не находила бы себе место.
Мама вытерла руки об полотенце, положила его на сервант и с улыбкой села за стол напротив сына и по правую руку от мужа.
- Ну что мужчины, кто сегодня будет ухаживать за вашей единственной дамой? – смеясь и сверкнув глазами озорно спросила она, берясь одной рукой за фужер.
- На правах именинника и самого красивого и импозантного мужчины в этом квартале позволь это сделать мне. Саша не обижайся, но ты самый красивый мужчина в соседнем квартале, там, где девушки чуть помоложе. -  вся семья пребывала в прекрасном настроении и их лица просто сияли от счастья. Отец взял в одну руку бутылку шампанского, а во вторую большой нож.
 – В честь такого праздника и такой прекрасной дамы открываю сегодня по-гусарски. – откуда папа в общем-то не отличавшийся разгульным нравом владел такими приемчиками Саша не знал, но догадывался что все это еще со студенческой скамьи.
- Петя может не надо. Давай по-простому. Разольешь же половину. – скорее для вида забеспокоилась мама, а у самой глаза просто горели от счастья.
- Людочка, сегодня же такой день! Давай мы не будем отказывать нашим душевным порывам. И если самая красивая женщина на этом свете хочет выпить за мой день рождения этого игристого благородного напитка, то я хочу, чтобы она сделала это красиво! – и родители звонко и счастливо засмеялись.
Саша смотрел на них, и улыбка сама непроизвольно стала расползаться на его лице. Он сидел как завороженный и смотрел на счастливых и радостных родителей.
- Саша, ну а ты что замер как столб. А гусарам разве наполнить рюмки не следует. – Саша до последнего не верил, что отец сейчас зальет пол комнаты шампанским и не торопился разливать коньяк по рюмкам. Прошлым летом они выезжали за город праздновать день рождения мамы и там они впервые увидели этот трюк в исполнении отца. Но это было на природе и разлить шампанское на землю было не страшно, а вот чтобы это папа, закоренелый аккуратист, провернул в комнате – Саше не верилось.
И действительно в последний момент папа отложил нож, потянулся и поцеловал жену в губы и стал раскручивать руками проволоку, удерживающую пробку.
- Дорогая, ты же не обидишься, если я поберегу тебя и не добавлю тебе лишних поводов для уборки. А от слов, что моя жена самая красивая женщина на земле я даже под мушкетом гвардейцев не откажусь! Или это, впрочем, из другой истории. – и снова задорно рассмеялся. А мама, нисколько не расстроившись только нежно и любя взглянула на мужа и засмеялась.
- Так мужчины, пока вы разливаете давайте я вам салатика положу – вашего любимого оливье.
Папа с хлопком открыл бутылку шампанского и неспеша, чтобы пена успевала оседать, налил маме бокал. А Саша в это время успел наполнить себе и отцу по рюмке коньяка. Когда все подготовительные манипуляции были выполнены и в бокалы были разлиты напитки, а на тарелки разложены салаты, мама взяла в руки свой бокал.
- Петенька, сегодня у тебя большое событие! Большой праздник! Ты не девушка, чтобы умалчивать о твоем возрасте. Наоборот! Мужчина, как говорится с каждым годом становится как коньяк – только лучше. И поэтому твои сегодняшние шестьдесят только начало нового витка жизни, в котором у тебя будут новые свершения, новые победы. Мы с Саней очень тебя любим и всегда будем рядом и во всем тебя поддержим. Здоровья тебе, мой родной, а все остальное у нас с тобой есть.
Мама подошла к отцу и нежно, как-то даже по-юношески, его поцеловала. Родители обнялись. Папа счастливо улыбался, и вся семья пригубила из своих рюмок. Затем мама подошла к серванту, открыла створку и достала сверток.
         - Это мой подарок. Сын захотел самостоятельно тебя поздравить. – мама подошла к отцу улыбаясь, и они опять обнялись и поцеловались, а папа, уже сияя от удовольствия, переключил свое внимание на сверток. Хотя ему уже и стукнуло полвека, но подарки он обожал, как ребенок, и всегда искренне радовался любой безделушке.
     Саша специально не стал с мамой скидываться и дарить общий подарок. Он прекрасно знал, что она будет «сбрасываться» только на равных - иначе обидится. Но он понимал, что хотя телефон и не был сильно дорогим, такая сумма для нее будет ощутимой, а ей надо было еще накрыть праздничный стол. Жили они небогато, скорее по нынешним временам бедно. Денег едва хватало на самое необходимое. Родители прожили всю свою жизнь честно. За деньгами никогда не гонялись, ни в советское время, ни сейчас. В старой жизни отец успел еще получить эту «двушку» от института как перспективный молодой специалист, за что был ему беззаветно предан. В лихие 90-е было труднее всего и как они, с такой упертой интеллигентностью, смогли не просто выжить, но и поставить на ноги сына, Саша уже когда достаточно подрос не понимал. Все свое детство у него не было того, чего у многих его сверстников и над ним постоянно подшучивали по этому поводу одноклассники. Но никогда у Саши даже мысли не возникало упрекнуть в этом родителей. Он с малых лет видел, каким трудом доставались им деньги и с каким достоинством они принимали все трудности и лишения из-за безденежья. Поэтому внимания на детей не обращал и даже карманные деньги брал в исключительных случаях. Наоборот, с годами у него только росло и крепло уважение к ним. И несмотря на выбор такого сложного института, практически с первого курса всегда пытался где-нибудь подработать, чтобы не просить денег на свои нужды.
    Правда, маме он сказал, что собирается подарить отцу на юбилей. Она его долго и страстно отговаривала делать такие дорогие подарки, но поняв бесперспективность этих увещеваний, расплакалась, толи от обиды на свою жизнь, толи от гордости за своего ребенка.
- Так, и что же тут мне подарила моя любимая Людочка – папа стал с горящими глазами аккуратно распаковывать сверток. Саша в это время встал из-за стола, пока юбиляр не обращал внимания ни на кого, кроме своего подарка и выскользнул в коридор. Достал из куртки свой подарок и также быстро вернулся назад.  Отец в это время уже открыл сверток и счастливо развернул шерстяной кардиган. Он не любил костюмы, да и позволить их себе не мог, а свитера затаскивал до дыр на локтях. А кардиганы любил особенно – его можно было и поверх рубашки носить. Мама это хорошо знала, но подарить именно хороший могла только по случаю. Папа, широко и счастливо улыбаясь, тут же стал его надевать. 
- Мама, ну что же ты молчишь, что пошутила и просто хочешь растянуть папе удовольствие, – Саша заранее решил, что несмотря на, ее категорическую позицию, что такой подарок сын должен подарить от себя, он сделает это от них обоих. – Вот вторая часть нашего с мамой подарка. – и вручил отцу упакованную коробку. Мама попыталась начать протестовать, но сын так на нее посмотрел, что она опустила глаза и не стала спорить.
- Папуля с днем рождения тебя! Мы очень любим тебя! Здоровья тебе в первую очередь. Будешь здоров и счастлив ты – будем счастливы, и мы с мамой! – сын не умел особенно красиво говорить. Саша подошел к отцу пожал ему руку, и они по-мужски поцеловались в щеку. Несмотря на то, что у всех в семье были нежные и доверительные отношения, делали они это только в особенно душевные моменты.
Отец, как маленький ребенок со счастливо бегающими глазами от одного подарка к другому, периодически их поднимая то на маму, то на сына, стал дрожащими от волнения руками распаковывать упаковку. Праздничная обертка очень быстро была снята, и отец увидел коробку, содержимое которой ясно давало понять, что в ней. Он поднял счастливые и немного ошалевшие глаза на родных и из них потекли слезы.
- Спасибо вам… мои дорогие… зачем вы так потратились… это же очень дорого… - слова благодарности давались ему тяжело, голос дрожал, слезы капали по щекам. Мама с сыном не сговариваясь подошли к нему, и они обнялись.
- Ну Петенька, чего ты! У тебя же сегодня не обычный день рождения. Все хорошо! Не переживай так… Мы же очень тебя любим! – мама поцеловала его в щеку, - Давай лучше присядем и еще раз выпьем за тебя.
Петр Ильич так разволновался не потому, что был рад неожиданному подарку. И хотя в его глазах, затянутых поволокой слез, была радость и восторг – причина слез была в другом. Ему было стыдно…
Он - глава семейства понимал, что его близкие люди лишали себя редких радостей, чтобы отложить ему на подарок. Что в общем-то банальным телефоном, причем не самым дорогим, сейчас уже никого не удивишь. А он взрослый, уже проживший большую часть своей жизни образованный и порядочный человек, может себе позволить эту игрушку только на юбилей и то на отложенные его родными людьми деньги. Он за ожиданием дня рождения совсем не заметил, что праздничный ужин, подарки – на все эти деньги его семья могла бы прожить целый месяц. Что даже копеечный корм для Шредингера они покупают только по праздникам. Стыдно, что они искренне не задумывались об этом и воспринимали такую жизнь как данность. И приучил так воспринимать свое существование их он. Вдруг в один миг, все то, что он все эти годы закапывал в себе глубоко внутри, ища оправдания своему нищему и жалкому существованию, поднялось и сдавило дыхание, сердце бешено заколотилось, мышцы всего тела заныли и мгновенная слабость безвольно усадила его на стул. Он старался улыбаться, но улыбка получалась натянутой, а глаза наполнила грусть. Отец автоматически поднял рюмку, пригубил из нее, пытался что-то отвечать жене, но получалось это невпопад.
Мама восторженно что-то без умолку говорила, пытаясь растормошить поникшего отца, списывая его резкую перемену настроения на неожиданность подарков. Но молчали за столом двое. Саша заметил в первую очередь как изменились глаза отца. Он совсем не ожидал увидеть такую реакцию и самое ужасное понимал, что дело не в том, что подарок мог не понравиться. Что-то незнакомое ему в отце, чего он раньше никогда не видел практически распластало его по стулу. И Саша решил перевести тему разговора, чтобы попытаться отвлечь отца от его мыслей.
- Родители. Мама, папа. У меня есть важный разговор к вам!
Мама практически сразу переключила свое внимание на сына – она помнила, что он сказал, когда накрывала на стол. Петр Ильич тоже перевел свой заинтересованный взгляд на него. Увидев, что отец встряхнулся от своих тяжелых мыслей, Саша продолжил:
- Мне на кафедре предложили продолжить обучение по обмену в Америке с последующим трудоустройством там в крупную корпорацию, - и пока он говорил, не отрываясь смотрел именно на папу.
Родители синхронно на мгновенье замерли своими взглядами на лице сына. И через секунду по маминой щеке потекли слезы, а губы отца задрожали.
- Господи, сыночек какой ты у нас молодец! – мама встала из-за стола и упала, уже рыдая от счастья, на руки успевшему ее подхватить Саше, -  Я всегда знала, что у тебя получится добиться большего, чем у нас в этой жизни.
Она всхлипывала у него на плече, а он, не отрываясь, смотрел на отца. И увидел тот взгляд, которого так ждал, который видел всего несколько раз в жизни, в самые важные для себя моменты - взгляд отца, гордившегося своим сыном, уже не просто ребенком, а взрослым состоявшимся человеком.
- Это лучший подарок, который ты мог подарить сын! – голос юбиляра дрожал. Он тоже встал и подошел к Саше. Протянул руку и обнял его крепко, незаметно отстранив жену. – Я горжусь тобой!
- Спасибо большое! Но мне с вами надо посоветоваться. Давайте присядем и поговорим.
- Не переживай сынок, все чем нужно мы тебе поможем. Денег, конечно, у нас немного скоплено, но я возьму кредит. – Петр Ильич был уверен, что Сашу волнует вопрос именно финансовый.
- Да, да сынок за это можешь не беспокоиться! Мы с папой что-нибудь обязательно придумаем! – мама стала горячо поддерживать отца.
- Нет. Об этом можете даже не думать. С деньгами нет вопросов. Там я буду получать стипендию. Общежитие бесплатно. Кроме того, практически сразу я начну подрабатывать на будущей работе. На жизнь мне точно хватит. А на билет я еще успею накопить. Я хотел поговорить о другом. – голос его стал сиплым, а пальцы стали крутить вилку, выдавая его волнение.
- О чем же? – практически в один голос, спросили уже обеспокоенные родители.
- Я думаю отказаться от предложения, - спустя небольшую паузу выдавил из себя Саша.
- Почему? Ты что с ума сошел?  - комнату разрезал вскрик матери. Она уставилась в упор на сына, а он не мог поднять глаз от стола и продолжал теребить вилку.
- Успокойся, Люда! Да, сынок, можешь нам спокойно объяснить, откуда у тебя такие мысли, - отец пытался держать себя в руках, но и он это делал не без усилий. Петр Ильич уже забыл о своих тягостных мыслях и все его внимание было приковано к сыну.
Саша молчал. Наконец он успокоился, отложил вилку, поднял глаза на отца и уверенным голосом начал говорить.
- Я считаю, это предательством! Предательством по отношению к стране, которая мне дает бесплатное образование. Вы посмотрите, что делается вокруг! Современных производств нет, наука держится на таких как ты отец - тем, которым уже далеко за шестьдесят. Через десять лет, когда ваше поколение отойдет от дел, нам гордиться уже будет абсолютно нечем. А грамотные образованные люди при первой возможности стараются уехать отсюда и любым способом там остаться. Если так будут делать все, мы никогда не изменим ситуацию ни с наукой, ни с жизнью в целом у нас в стране. Я хочу, чтобы и у нас что-то менялась, чтобы ученым было быть престижно. Я хочу быть полезным здесь! Попытаться исправить жизнь к лучшему! Свою! Вашу! Своей будущей семьи! Своих друзей! Я не хочу работать на благо дяди Сэма и помогать тем, которым и так живется лучше нашего! И потом! Как я могу уехать и оставить вас тут одних. Я никогда себе этого не прощу!
И чем дольше он говорил, тем увереннее звучал его голос. Волнение уже полностью оставило Сашу. Но при этом, в его речи не звучал вызов, наоборот он смотрел открытыми глазами на родителей и ждал одобрения, особенно от отца. Он был уверен, что именно папа, как ученый, в первую очередь его поймет. Пример честного беззаветного труда и преданности своей стране, профессии и своей семье, как бы не было тяжело, стоял перед его глазами всю жизнь.
Однако, на лицах родителей, Саша увидел не поддержку, наоборот, они сидели как парализованные, уставившись на сына как на сумасшедшего. Повисла тишина…
- Ой дурачоооок…, - первой очнулась от шока мама. Голос ее был тихий, подавленный. Закрыв лицо рукой и опустив его на грудь, она опять замолчала. Саше показалось, что она заплакала. Но через несколько секунд, она подняла голову и пугающе спокойным голосом продолжила:
- Откуда это в тебе? Сынок кто тебе всем этим запудрил голову? Предательство по отношению к чему? К кому? Откуда столько патетики?!
Она встала из-за стола и стала нервно ходить по комнате со скрещенными руками, обхватив себя за плечи. Саша никогда не видел ее такой. Мама всегда была тихим кротким человеком. В семье не то, что скандалов, даже повышенных тонов было не услышать. Жили они хоть и бедно, но дружно и по всем вопросам у них было полное взаимопонимание. Папа все это время продолжал молча сидеть за столом, опустив глаза на тарелку.
- Саша, не делай глупостей! Ты понимаешь, что это колоссальный шанс, которого больше не будет! Ты о нас думаешь?! А ты не задумывался о том, что мы себе никогда не простим, что наш сын упустил такую возможность! Как мы с папой будем жить с этой мыслью дальше? Ты об этом не думал? – она уже была на взводе и держалась из последних сил, практически на грани истерики.
- Успокойся, Люда. – Петр Ильич медленно встал, подошел к жене и обнял ее за плечи. Она тихо заплакала у него на плече. Через несколько минут мама успокоилась и молча села в углу на кресло. А отец вернулся за стол. Саша понимал, что сам того не желая, вечер он испортил и любые попытки исправить ситуацию ни к чему хорошего не приведут. Нужно было ставить в этом разговоре точку, но не услышав мнения отца, закончить его он не мог.
- А ты, что скажешь папа? – Саша, все еще надеялся, что отец поддержит его.
Петр Ильич продолжал молчать, опустив голову. Известие о стажировке сына переключило его мозг от тягостных мыслей, которые захлестнули его при открытии подарка, но сейчас все мысли собрались в одну точку.
- Саша, ты же заметил, как я изменился, открыв твой подарок? – отец впервые поднял взгляд на сына и смотрел на него уставшими грустными глазами.
- Да, папа, заметил.
- А знаешь почему? – отец не ждал ответа от сына. – Мне стыдно…
- Стыдно за всю свою жизнь! Стыдно не перед той страной, преданно служить которой, ты собрался всю жизнь. Стыдно не перед профессией – здесь я все свои годы был кристально честен и беззаветно глуп. Стыдно перед теми, существование которых, ты собрался изменить, оставшись здесь! Перед своими родными! Перед вами! – спокойствие из него медленно уходило, голос начинал взволнованно подрагивать. Говоря, он смотрел только на сына.
Жена удивленно подняла голову, глаза ее округлились от ужаса и удивления, рот приоткрылся.
- Петенька, ты что…
- Стыдно за эту нищету! Посмотри вокруг, сынок. Мы нищие! Нам едва хватает на еду. Мне шестьдесят! Чего я добился?! Я радуюсь, как ребенок, телефону, который я сам себе не могу купить. Мне его подарил сын, лишая себя! – отец все больше и больше начинал нервничать, лицо его стало краснеть. – Где мы были с твоей мамой? Один раз на море в Туапсе! И то у моего институтского приятеля в гостях. Я все эти долгие годы был уверен, что меняю вокруг хоть что-то к лучшему… Честно работаю… Не ворую… Что это обязательно вернется ко мне! К моей семье! Мне не надо миллионов, я всего лишь хотел тихого семейного счастливого благополучия! Не думать, как жить от зарплаты до зарплаты… Сделать твою маму счастливой! Мы хотели большую семью, но не могли себе этого позволить…
Лоб отца покрыли капельки холодного пота, лицо раскраснелось, руки дрожали. Он расстёгивал верхнюю пуговицу на рубашке, ослабив узел галстука, а по щеке побежала слеза. Саша сидел как парализованный, не сводил с папы взгляда и не мог даже слова из себя выдавить.
- Петя, не смей так говорить! Я счастлива и всегда благодарила Бога, что он мне дал тебя! – мама не видела картинки – глаза застилали слезы. Она лишь слышала слова…
- Да, Люда! Конечно! Мы счастливы! – он даже не перевел на нее взгляд. – Что я поменял, что я кому доказал? Что я смог изменить? Ничего! Каждый год в беспочвенных ожиданиях улучшений! Ежедневные самооправдания. Мы никому не должны ничего! Я честный! Я не ворую! Я не хожу по головам людей!  - сердце колотилось в груди, а слова все рвались из него наружу.
- И что? Я продолжаю гнить в этой лаборатории за копейки и даже не знаю найдет ли полезное применение, то, что я делаю. Может тогда я бы себя еще и этим оправдал! А может, кто-то поумнее, уже давно это все продал дяде Сэму, как ты его назвал, а мы этого даже не знаем. Перед моими глазами в нулевых они продавали туда технологии, которые мои отцы и деды в голоде и холоде делали на одном энтузиазме. А нам взамен дешевые подержанные принтеры и факсы. Ты знаешь Саша, мы все у нас по-белому завидуем нашим коллегам, которые получают гранты и уезжают туда работать. И не потому, что они живут в красивых домах, а не в хрущевках-муравейниках и ездят на хороших машинах на работу, а не на маршрутках. А потому что, могут спокойно заниматься наукой! Чего-то добиться в том, на что отдали всю свою жизнь! Наш патриотизм в том деле, которым мы занимаемся! Как говорят? «Родина там - где хорошо!» Можешь перефразировать: «Родина там, где ты можешь отдаться своему делу без остатка и быть этому делу полезным!». И не твоя вина, что твоя страна не ценит твою голову. Что не ценит свое время, свои деньги, потраченные на твое обучение! Ты честен перед ней! А вот будешь, ли ты честен перед профессией, которую ты выбрал. Не предашь ли ты ее, оставшись здесь, обрекая свою жизнь на такое же жалкое существование как мое. Подумай об этом сынок!
Тело Петра Ильича, наряду с болезненным возбуждением, сдавливающим ему грудь, охватила слабость в мышцах. Ноги стали ватными. Нестерпимо горело в груди. Тысячи маленьких иголочек кололи его в плечах, в шее, в спине. Задыхающимся голосом он не останавливаясь продолжал, несмотря на протесты мамы, которая уже понимала, что отцу плохо.
- Ты думаешь о нас, сынок? Так мама тебе правильно сказала - подумай о нас! Как мы гордились тобой, когда ты поступил на Физтех! Как мы мечтали, что твоя жизнь сложится иначе, нежели у нас. Что серость, безденежье, беспросветное уныние вокруг никогда не будут спутниками твоей жизни. И жизни твоей будущей семьи. А ты одним решением сломаешь, сам того не понимая сейчас, свою жизнь. И нашу! Забив по последнему гвоздю в гробы наших несбыточных с мамой надежд, что хотя бы наш сын будет счастливым.
Саша слушал отца и понимал, что он ему говорит. Он сам себя также убеждал миллион раз, когда решал, как ему поступить, получив приглашение в Америку. Но это было рациональным решением. Слишком расчетливым что ли. Он не так воспитывался родителями. Всегда в принятии решения должна быть на первом месте правда и справедливость, честность и порядочность. Не может быть честным человек с такими расчетливым умом, в нем должна быть лихая чудаковатость, искренность, граничащая с глупостью. Таким он рос, мужал и взрослел. Таким и видел себя в этой жизни дальше и понимал, что все это в нем от родителей. Но сейчас они в один голос говорят обратное. Проживая свою жизнь так, они своими словами полностью ее перечеркивали. И именно этого отказа от своих идеалов, Саша от них меньше всего ожидал. Готов был к многим доказательствам своей правоты или наоборот. Но только не к этому…
Отец в этот момент схватился за грудь и потерял сознание.
Каталка реанимационного автомобиля, толкаемая в узких проходах коридора квартиры врачами, плачущая мама, бегущая рядом с отцом, лежащим без сознания на этой тележке, вой сирены, отъезжающей от дома «скорой» - все это осталось в голове у Саши как в тумане. Он сидел на той самой табуретке в прихожей, с которой так радостно начинался сегодняшний вечер. Вокруг накручивал круги, истошно мяукая Шред, понимая, что произошло, что-то плохое. А у него перед глазами стояли лица родителей за столом – такие родные и такие незнакомые в своей радости и боли за своего ребенка.





* Кот Шрёдингера — мысленный эксперимент, предложенный австрийским физиком-теоретиком, одним из создателей квантовой механики, Эрвином Шрёдингером, которым он хотел показать неполноту квантовой механики при переходе от субатомных систем к макроскопическим.