de omnibus dubitandum 116. 498

ЧАСТЬ СТО ШЕСТНАДЦАТАЯ (1915)

Глава 116.498. СПЕШКА НЕ ТОЛЬКО ВРЕДНА, А ПОПРОСТУ ОПАСНА…

    В предыдущей статье 115.378. ЗУБНАЯ БОЛЬ был помещен материал В. Милодановича, посвященный мобилизации и приемке лошадей в первые дни начала войны 1914 года.

    Прочитав статью, вы неизбежно пришли к выводу, что вся процедура приемки лошадей была совершенно не подготовлена и не организована.

    Мне думается, что эта неорганизованность объясняется именно тем, что описанная приемка происходила в первые дни войны. В те дни спешка, растерянность и неуверенность в своих силах охватили многих лиц, так или иначе связанных со всеобщей мобилизацией. Особенно эта растерянность была свойственна тыловым и гражданским учреждениям.

    Из статьи В. Милодановича в Бердичевской комиссии следует, что решающий голос принадлежал не офицеру-приемщику от армии, а председателю комиссии — земскому врачу; что при приемке отсутствовал ветеринарный врач; что в первый день было принято 300 лошадей, то есть, при 10-часовой работе комиссии, в час принималось 30 голов, иначе говоря — по две минуты на голову, время недостаточное даже для записи пола и масти лошади.

    Вполне допустимо предположение, что значительный процент принятых в тот день лошадей составляли больные или вовсе непригодные к строевой службе и к тяжелой работе, которые ожидали их в действующей армии. И поэтому неудивительно, что сдавая лошадей, которых В. Милоданович принял для своей 32-й артиллерийской бригады, он не имел при себе никаких документов на них.

    Все вышесказанное и, особенно, мнение автора статьи о превосходстве подобных мобилизации в западных государствах оставляют у прочитавших ее очень неприятное и тяжелое впечатление. Поэтому я и хочу заверить читателей, что та приемка лошадей, о которой пишет В. Милоданович, была исключением из множества других, и что в Европе мобилизация лошадей вряд ли проходила так безукоризненно отчетливо, с такой точностью и порядком, как это было в Императорской России, когда приемку производили командированные для этого знающие и любящие это дело офицеры — конники.

    Я остановлюсь более подробно именно на процедуре одной приемки лошадей, участником, я даже сказал бы — главным участником, которой пришлось быть корнету Дмитрию Николаевичу Харькову (см. фото младшего офицера полка Военного ордена).

    Мой отец, служивший в 6-м драгунском Глуховском полку, учил меня еще с детских моих лет любить, знать и понимать лошадь. Уже в те годы я зачитывался иппологией и ветеринарией: у отца была богатая библиотека по этим вопросам.

    Потом, будучи кадетом 2-го Московского кадетского корпуса, я все свободное время отдавал таким же книгам. Эта домашняя подготовка очень помогла мне и в славной «Южной Школе» (Елизаветградское кавалерийское училище) и в полку Военного Ордена*.

*) 13-й драгунский Военного Ордена генерал-фельдмаршала графа Миниха полк

    Смею думать, что именно благодаря этому мне и пришлось получить командировку, о которой я хочу рассказать сейчас.

    Ранней осенью 1915 года 7-й кавалерийский корпус генерала князя Туманова, в который входила 13-я кавалерийская дивизия, был расположен в тылу Северо-Западного фронта, в районе юго-восточнее Пскова, по селам и деревням, для отдыха и пополнения конского состава, сильно изнуренного и потрепанного в походах и боях 1914-15 годов.

    Полк Военного Ордена ждал прибытия маршевого эскадрона. Пополнялись мы 7-м запасным кавалерийским полком, стоявшим в Тамбове, где тогда из нашего полка был один только корнет Букреев, у которого было, конечно, немало работы с молодыми драгунами. Поэтому за маршевым эскадроном должен был быть командирован один из офицеров полка.

    В те времена я был прикомандирован к штабу полка, приводить в порядок и пополнять схемами полковой «журнал боевых действий», и был в курсе жизни полка. Поэтому я не был удивлен, когда в конце августа меня вызвал к себе адъютант полка штабс-ротмистр Гейцыг и сообщил мне, что командир полка полковник Лемпицкий** командирует меня в Тамбов.

**) ЛЕМПИЦКИЙ Сигизмунд Мечиславович (пол.)(05.11.1864-27(29).02.1932) - римско-католического вероисповедания. Уроженец имения Кохановщина Кальварского уезда Сувалкской губернии. Образование получил в Мариампольской гимназии. В службу вступил 27.03.1885. Окончил Тверское кавалерийское училище. Выпущен в 13-й гусарский Нарвский полк. Корнет (ст. 01.09.1887). Поручик (ст. 01.09.1891). Штабс-Ротмистр (ст. 15.03.1893). Командовал эскадроном (8 л. 15 д.). Ротмистр (ст. 15.03.1900). Подполковник (ст. 26.02.1908). Полковник (ст. 06.12.1911). На 01.03.1914 в том же полку. Участник Первой мировой войны. На 20.12.1914 в том же чине и полку. Командир 13-го драгунского Военного Ордена полка (27.11.1915-1917). На 01.08.1916 в том же чине (ст. 06.12.1910) и должности. Командир 3-го уланского полка в Польском строевом корпусе генерала Довбор-Мусницкого (с 14.11.1917).
С 11.1918 в Войске Польском. До апреля 1921 года занимал различные должности: председателя квалификационной комиссии для кавалерийских офицеров, председателя Комиссии учета кавалерии, инспектора кавалерии, начальника 8-го департамента военного министерства, заместителя командующего войсками генерального округа "Kilce". Во время польско-советской войны был членом Военного совета. 01.04.1921 вышел в отставку в звании генерал-лейтенанта (произведен в генерал-лейтенанты 01.05.1920; ст. 01.04.1920). 26.10.1923 Президент Республики Станислав Войцеховский произвел Лемпицкого в титульные дивизионные генералы (ст. 01.06.1919). На пенсии жил в Варшаве, где и умер. Похоронен 3 марта 1932 года на Повязковском (ныне кладбище "Старые Повонзки") кладбище.
Чины:
на 1 января 1909г. - 13-й гусарский Нарвский Е. И. Кор. Вел. Императора Германского Короля Прусского Вильгельма II полк, подполковник
Награды:
Св. Анны 3-й ст. (1906)
Св. Станислава 2-й ст. (1912)
мечи к ордену Св. Станислава 2-й ст. (ВП 20.12.1914)
Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (ВП 01.1915)
Георгиевское оружие (ВП 09.03.1915)
Высочайшее благоволение (ВП 16.08.1915; за отличия в делах...)
Пожалование старшинства: в чине Полковника с 06.12.1910 (ВП 16.06.1916).
Источники:
Список полковникам по старшинству. Составлен по 01.03.1914. С-Петербург, 1914
Список полковникам по старшинству. Составлен по 01.08.1916. Петроград, 1916
Васильев А. Командиры полков российской гвардейской и армейской кавалерии в период Первой мировой войны/Старый Цейхгауз, 2009, №3.
"Военный орден святого великомученика и победоносца Георгия. Библиографический справочник" РГВИА, М., 2004.
Незабытые могилы: Российское зарубежье: некрологи 1917 - 1999. Пашков Дом: Москва, 2004-2007, в 6-ти томах.
ВП 1914–1917 и ПАФ 1917.
ВП по военному ведомству/Разведчик №1261, 06.01.1915
ВП по военному ведомству/Разведчик №1264, 27.01.1915
ВП по военному ведомству/Разведчик №1276, 21.04.1915
Русский Инвалид. №186, 1915
Часовой. №80, 1932

    — За маршевым эскадроном? — спрашиваю я.

    — Нет, — говорит, — за ним будет послан поручик Макаров.

    — Так в чем же дело ?

    — Будешь командирован на приемку мобилизованных лошадей, а подробности и инструкции получишь в штабе 7-го полка.

    На следующий день утром, получив бумаги и прогонные, я покатил в Тамбов. По дороге, в Москве, я навестил родных и там сменил фронтовую одежду на офицерскую шинель, форменную фуражку и палаш, которые неожиданно для меня очень подняли мой престиж в предстоявшей мне работе.

    В штабе 7-го полка я узнал, что командируюсь в распоряжение Пензенского воинского начальника, от которого получу все указания по работе офицера-приемщика от армии. Дали мне папку с инструкциями и наставления, прогонные, и я поехал в Пензу, по дороге основательно ознакомившись с инструкциями.

    Являюсь воинскому начальнику. Он, симпатичный пожилой полковник, услышав мою фамилию, спрашивает:

    — Не сын ли вы, корнет, Николая Михайловича, помещика села Чертково?

    — Так точно, — отвечаю, — его третий сын.

    Полковник встал, троекратно меня облобызал и говорит:

    — Рад, сердечно рад видеть вас, — сына моего лучшего друга. Вижу милость Божию в вашем приезде сюда. Немедленно дам знать вашему отцу.

    Корнет Харьков, — говорит, — я буду разговаривать с вами не как с офицером-приемщиком, а как с сыном моего друга. Садитесь! Если курите — вот папиросы.

    - Расскажите же, когда и как вы получили погоны вашего прославленного полка?
Я остановился на разговоре с воинским начальником потому, что это знакомство и теплый его прием сыграли первенствующую роль в работе, о которой пойдет речь ниже.

    От воинского начальника я узнал, что приемка лошадей будет происходить в заштатном городке Краснохолмске, что, кроме приемки лошадей, я должен буду еще реквизировать до 50 телег для обозов, что погрузка будет на станции Арапово, так как на ближайшем полустанке не имеется земляной платформы. В мое распоряжение назначена команда в 85 человек ополченцев при старослужащем вахмистре, кавалере трех степеней Георгиевского креста за японскую войну.

    Приемка должна быть закончена не позже чем через 14 дней, и я должен буду доставить и сдать людей, коней и телеги в городе Нежине начальнику конского резерва Юго-Западного фронта генералу, Светлейшему князю Аргутинскому-Долгорукову, а необходимые денежные суммы будут мне отпускаться воинским начальником через городскую управу Краснохолмска по моим требованиям.

    И вот я наконец в Краснохолмске, в 17 верстах от станции Арапово, через которую я и приехал, чтобы ознакомиться с местным начальством и со всем тем, что будет связано с погрузкой людей, лошадей и телег.

    В городской управе узнаю, что комиссия по приемке будет состоять из председателя — он же городской голова, его секретаря, представителя воинского начальника — пожилого капитана из запаса, местного исправника, ветеринарного врача и меня — офицера-приемщика от армии.

    Городская управа взяла на довольствие и меня и мою команду, прибывшую за два дня до меня. Мне отвели отдельный, довольно сносный домишко, где я и разместился с денщиком Павлом. Там же, на окраине городка, были расквартированы мои ополченцы, и устроены совсем приличные коновязи, правда — под открытым небом, но в тех краях, я знал, это очень хорошо, в это время года всегда стоит хорошая, солнечная и сухая погода.

    Все это происходило в субботу. В воскресенье утром меня вызывают в управу, где голова, маленький и симпатичный старичок, страшно взволнованный, сказал мне, что только что получил от ветеринара записку, что он упал и не то сломал, не то вывихнул ногу; лежит и не сможет быть на приемке лошадей...

    — Ваше Высочество...

    — Постойте-ка, господин голова, — перебиваю я его, — я — не «высочество» и не князь, а рядовой офицер Императорской конницы. Успокойтесь и скажите, в чем дело?

    — Господин офицер, — говорит голова, — что делать? Как быть? Другого ветеринара нет, а отложить приемку мы не можем!

    Старичок был просто в панике... Но надо было находить выход.

    — В Инструкции, — говорю я, — нет никаких указаний на такой случай. Запросите воинского начальника.

    Телеграфный ответ был получен незамедлительно:

    — Предложите офицеру-приемщику, корнету Харькову, заместить ветеринарного врача.

    Польщенный таким предложением, я, конечно, дал согласие и тут же распорядился, чтобы на приемке было все, что полагается ветеринару, а про себя подумал: «Ну, Дим-Дим, теперь настало время проверить твои знания на практике!».

    Таким образом я начал в понедельник приемку, исполняя две обязанности.

    На городской площади перед управой был поставлен большой стол, за которым поместились все члены комиссии. Перед столом оставалось довольно большое пространство, не занятое толпой зрителей и тех лиц, которые должны были в этот день представить своих лошадей.

    По своему списку, секретарь комиссии вызывал каждого к столу. Ветеринар, в данном случае — я, начинал тщательный осмотр лошади: глаза, нос и ноздри, зубы, то есть возраст, весь ее экстерьер — шею, спину, ноги, особенно — бабки и копыта.

    Затем офицер-приемщик, то есть опять-таки я, приказывал проводить коня шагом и бегом шагов 30-40. И только после этого говорил, обращаясь к комиссии:
«Принята!» или «Забракована!».

    Вахмистру же приказывал: «№ 1-й» (в кавалерию), или «№ 2-й» (в артиллерию), или же «№ 3-й» (в обоз). Вахмистр тут же вплетал в гриву коня бирку с соответствующим номером категории и с порядковым номером по ведомости комиссии, которая, кстати, и заготовила эти бирки — деревянные дощечки.

    Должен сказать, что владельцы лошадей всячески старались, чтобы лошадь была забракована: шел второй год войны, конца ее не было видно. Край был богатый, жирный чернозем давал хорошие урожаи; было много богатых хуторян, многие держали полукровных лошадей-производителей. С такими хозяевами нужно было быть очень внимательным и всегда ожидать какой-либо уловки.

    У одной лошади — она пошла в артиллерию — я нашел внизу шеи большую опухоль с полкулака, мягкую, не горячую и не болезненную, так как конь даже не поводил ушами, когда я слегка мял ее. Беру большое шило и спирт, — раз-раз... и проколол опухоль насквозь: потекла вода с сукровицей... «Принята! № 2-й!». Другая хромает. Осматриваю ногу — лошадь была не подкована, а «закована»... «Вахмистр, сорвите подкову, промойте формалином, поставьте на солому Принята! № 3-й!». У иной, крепкой и здоровой лошади подбита холка; болячка свежая, не гнойная, чуть покрытая коркой. Видно, что сбили нарочно... «Вахмистр, промойте водой, потом формалином, покройте попонкой. Принята! № 2-й».

    Было бы долго приводить здесь все уловки, к которым прибегали хозяева, — их было много. Были, конечно, и такие лошади, которых я браковал, не колеблясь и не осматривая их. Это были кони главным образом с больными ногами и копытами.

    Бывало, что кто-нибудь из членов комиссии не соглашался со мной... Так, однажды я забраковал одну кобылу. Редкой караковой масти, 3/4 породистой крови, безукоризненного экстерьера, исключительной красоты лошадь. Но на левой передней ноге я прощупал у нее «брокдаун»***.

***) БРОКДАУН - разрыв отдельных сухожильных волокон и воспаление сухожилий сгибателей передней ноги лошади. Б. характеризуется сильным утолщением сухожилий сзади пясти над бабкой и б.ч. сопровождается хромотой. Б. неизлечим и сильно понижает работоспособность лошади. Причины: чрезмерное напряжение на прыжках, возка непосильных тяжестей (в особенности молодыми лошадьми), неправильная ковка. Покоем, массажем и бинтованием можно уменьшить хромоту.

    Представитель воинского начальника, капитан из армейского запаса, обратился ко мне:

    — Как, корнет, вы бракуете такую лошадь? Такая красавица вполне годится под офицерское седло!

    — Никак нет, господин капитан! — и к вахмистру: — Вахмистр, возьмите уздечку и попонку: пройдите рысью 3-4 круга.

    Лошадь чуть заметно прихрамывала.

    — Но это же пустяки, — говорит капитан.

    — Так точно! — отвечаю, сейчас — пустяки. Но если она пройдет под седлом и всадником 5-10 верст, она захромает все больше и больше с каждой следующей верстой. Она с «брокдауном» к строевой службе не пригодна. Вы можете, господин капитан, в случае несогласия, сделать особое примечание на моем регистре.

    На этом наша стычка и закончилась. Такие несогласия очень задерживали приемку, и в день проходило не больше 22-24 лошадей. Но зато я знал, что из 250 принятых мною лошадей не было ни одной больной чем-либо лошади.

    Процедура приемки долгая и утомительная. Она начиналась в 6 часов утра и шла без перерыва до 12 часов дня. Она требовала от меня находить незамедлительное решение для всякого непредвиденного случая и как ветеринару и как офицеру-приемщику, ведь последнее слово, а следовательно и ответственность лежит на мне.

    И потом нельзя было уронить авторитет и престиж офицера-кавалериста и новоявленного ветеринара, как перед комиссией, так и перед многочисленной толпой зрителей, не спускавших с меня глаз и ловивших каждое слово и каждый жест. Прибавлю еще, что мой палаш (его со священным трепетом держал, как и шинель, один из бородачей-ополченцев) и моя бело-черно-бархатная фуражка прямо-таки зачаровывали толпу, не видавшую ничего, кроме фуражки исправника.

    Теперь, за давностью лет все кажется в ином, спокойном, свете, но тогда! Тогда надо было «держать нервы в карманчике», как говаривали у нас, в славной Южной Школе.

    После обеда, часов с двух, я с вахмистром и вестовым начинал рысить по окрестным помещикам, селам и деревням в поисках сена (овес выдавала управа), соломы, недоуздков, шлей, телег и, что было самым трудным, — кузнецов, так как по Инструкции лошади 1-й и 2-й категорий должны были быть подкованы на передние ноги, а телеги должны были быть на железном ходу. Таковых в тех краях почти не встречалось, разве что у помещиков и богатых хуторян.

    Возвращался я поздно. Ужинал и шел к коновязям, все ли в порядке? Потом садился за дела канцелярские, надо было внести, уже в мой регистр, лошадей, принятых днем, занести все, что было куплено и реквизировано, привести в порядок кучу счетов и расписок, ведь на руках бывало до 11 тысяч рублей. Словом, засиживался я до поздней ночи.

    Накануне отъезда приемка была уже закончена и был свободный день — городской голова и «отцы города» чествовали меня прощальным обедом.

    Работы по приготовлению к походу подходили к концу: телеги оборудованы, — на задок каждой была накрепко привязана жердь, примерно в 4 1/2 аршина**** (3,2 м), к которой приторачивались четыре лошади.

****) Аршин - старорусская единица измерения длины.
1 аршин = 1/3 сажени = 4 четверти = 16 вершков = 28 дюймов = 0,7112 м
   
    Погружены мешки с овсом, сено, солома, запасные недоуздки, веревки и брезентовые ведра. Управа достала для меня приличное английское седло и для вахмистра — старое кавалерийское.

    В день погрузки, на рассвете вся эта армада была выстороена на площади. По моей просьбе местный священник отслужил напутственный молебен. Последняя команда: «Накройсь! Головная, — шагом марш!». Провожала нас вся комиссия и толпа горожан. Предстоял трудный поход до станции Арапово, почти в 20 верст, который для меня утроился, так как всю дорогу я галопировал от головы длиннейшей колонны к ее хвосту, поддерживая дистанции и порядок. Вахмистр очень помог мне в этом походе.

    Погрузка происходила весь день и с большим трудом: по неопытности моих ополченцев,

    — «Яки же мы солдаты, мы — ополченцы!» отвечали они на мои покрикивиная и ругань — и из-за многих лошадей, никак не желавших входить в вагоны. Были и такие, особенно жеребцы, которых приходилось ставить в вагоны по четыре вместо восьми, так как они били и кусали соседних лошадей. В каждом вагоне было по два, а то и по три человека, вода, сено, солома и овес. Я поместился в вагончике 3-го класса, при первом эшелоне, во втором ехал вахмистр.

    Вот и последний обход длиннейших эшелонов и мы тронулись. Шли без остановок, все другие поезда пропускали нас. Утром мы были в Нежине.

    Выгрузку производили солдаты резерва, — сноровисто и без задержек. Все люди и лошади были в прекрасном состоянии, лишь один жеребец в дороге начисто выбил всю заднюю стенку вагона, и, конечно, изранил себе задние ноги. Его сейчас же отвели на ветеринарный пункт резерва.

    Эшелоны мои принимало начальство резерва в присутствии его начальника, генерала от кавалерии Аргутинского-Долгорукова. Сдача прошла, как говорится, на все 12, ничто не было забраковано этой высокой комиссией. Князь же, выразив мне благодарность и удовольствие за исключительно хороший и здоровый вид лошадей, добавил, что сообщит об этом начальнику 13-й кавалерийской дивизии и в полк Военного Ордена.

    На другой день я покинул Нежин. В штабе родного полка командир и его помощник, полковник Сергей Петрович Юматов*****, благодаря которому я и был командирован, поздравили меня за отлично выполненную командировку.

*****) ЮМАТОВ Сергей Петрович (?)(18.09.1877-?) - Православный. Образование получил Николаевском кадетском корпусе. В службу вступил 08.09.1895. Окончил Николаевское кавалерийское училище. Выпущен в лейб-гвардии Гродненский гусар. полк. Корнет гв. (ст. 13.08.1897). Поручик гв. (ст. 13.08.1901). Штабс-Ротмистр гв. (ст. 13.08.1905). Ротмистр гв. (ст. 13.08.1909). Переименован в Подполковники (27.08.1912; ст. 13.08.1909). На 15.05.1913 в 13-м драг. Военного Ордена полку. Участник мировой войны. Полковник (пр. 02.11.1914). На 01.08.1916 в том же чине (ст. 08.09.1913) и полку. Командир 6-го драг. Глуховского полка (с 10.06.1917). В эмиграции в Польше (?). Умер скоропостижно. Место кончины не установлено. Некролог опубликован в Варшаве 14.09.1921.
Чины:
на 1 января 1909г. - лейб-гвардии Гродненский Гусарский полк, штабс-ротмистр
Награды:
Св. Станислава 3-й ст. (1907)
Св. Анны 3-й ст. (06.12.1911)
Св. Анны 2-й ст. с мечами (ВП 26.02.1915)
Св.Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (ВП 27.02.1915)
Георгиевское оружие (ВП 09.03.1915).
Источники:
Список подполковникам по старшинству. Составлен по 15.05.1913. С-Петербург, 1913
Список полковникам по старшинству. Составлен по 01.08.1916. Петроград, 1916
Васильев А. Командиры полков российской гвардейской и армейской кавалерии в период Первой мировой войны//Старый Цейхгауз, 2009, №3. Информацию предоставил Константин Подлесский
"Военный орден святого великомученика и победоносца Георгия. Биобиблиографический справочник" РГВИА, М., 2004.
Незабытые могилы: Российское зарубежье: некрологи 1917 - 1999. Пашков Дом: Москва, 2004-2007, в 6-ти томах.
ВП по военному ведомству/Разведчик №1274, 08.04.1915
ВП по военному ведомству/Разведчик №1276, 21.04.1915

    Должен добавить, что она оставила след в моей службе родному полку: вскорости я был назначен в другую, иного характера командировку, благодаря которой, будучи поручиком, я стал начальником отдельной самостоятельной части — гренадерской школы 13-й кавалерийской дивизии.