От казаков черноморских до кубанских ч. 3

Пунктом сбора казаков был назначен г. Берислав. Официальное приглашение запорожцам на военную службу волонтёрами, огласили и во всех уездных учреждениях. Однако казаки поначалу не спешили, как они говорили, «писаться в солдаты», но постепенно ситуация стала меняться. Казакам пошли на уступки, правительство предоставило запорожцам место в урочище Васильково у Бугского лимана для основания войскового коша. Вскоре же выяснилось, что бывшие запорожцы были не единственными хозяевами на этих землях, так как там селились также отставные офицеры и помещики. Дабы не путать запорожцев, оставшихся в России и верно несущих службу, с запорожцами, ушедшими на Дунай, будущий Великий гетман императорских казацких войск екатеринославских и черноморских, князь Потёмкин, приказал первых именовать «верными», а вторых - «неверными». Основная деятельность Потёмкина по освоению Новороссии и присоединённого в 1783 г. Крыма была столь успешной, что он решился пригласить сюда саму императрицу. В одном из писем он писал, - «Я, матушка, прошу воззреть на здешнее место, как на такое, где слава твоя оригинальная и где ты не делишься ею с твоими предшественниками. Тут ты не следуешь по стезям другого». Она приняла предложение, увидеть всё своими глазами и, стала собираться в громадное и торжественное путешествие. Из записок французского посла графа Сегюра известно, что в кортеж входило 32 высших чиновника. А если учесть лакеев, другой обслуживающий персонал, в том числе кучеров, поваров с поварятами, форейторов, парикмахеров, камердинеров, кондитеров, музыкантов, скороходов и даже двух арапов, то наберётся почти 200 чел. 6 января в Царское Село (г. Пушкин) собрались все приглашённые в путешествие. В 9 часов утра 7 января 1787 г. стоял крепкий, для сырого Санкт-Петербурга, морозец - 18 гр. Царица вышла в суконном кафтане на меху, со шнурами впереди, в высокой собольей шапке. Была она улыбчива, весела и самоучка художник Шибаев сделал с неё дошедший до нас портрет. Императрица подошла и уселась в своей шикарной шестиместной карете, обитой изнутри войлоком, зелёным сукном и тиснёной желтой кожей. Карет произведено для Государыни было две, (одна запасная), обе раззолочены, с гербами империи и вензелями Екатерины II. Когда все расселись по местам, кортеж, состоящий из 14 карет, 124 саней с кибитками при 40 запасных санях двинулся в путь, растянувшись на версту. Поездка на Юг, длившаяся до 11 июля (ст. ст.) вовсе не была никчёмной блажью правительницы и её любимца, хотя и обошлась стране в несколько млн. руб.

Путь был не близок: через Смоленск и Чернигов на Киев и далее до Чёрного моря. Царицу сопровождали иностранные посланники: австрийский граф Кобенцаль, французский граф - Луи Филипп Сегюр, английский – Фиц-Герберг и два «гранд-эспань» - принцы Карл Иосиф де Линь и от Киева - Карл Генрих Насау-Зинген. При этом важно отметить, что граф де Сегюр (недруг), находившийся в России с марта 1785 по 11 октября 1789 г. в качестве посла, позже член французской академии наук, является автором 8 переведенных на русский язык книг. Он также оставил интереснейшие свидетельства путешествия; Карл-Генрих Нассау-Зинген (принц Нассауский), находившийся на военной службе во Франции, Испании, Австрии, а с 1788 по 1794 год и России, писал ежедневные письма своей жене, оставшейся в Варшаве; другие принцы также вели переписку и дневники - тоже важные документы. Они опубликованы в дореволюционных журналах, в частности «Русской старине». 27 февраля 1787 г. Потёмкин подписал документ о формировании нового иррегулярного казачьего «Войска Верных Казаков». Во время поездки императрицы Екатерины по новороссийским степям в Крым, запорожские казаки уже состояли в её конвое. Потёмкин постарался на славу: в каждом городе и городке, в каждой деревне путешественников встречали пышно, ярко и всегда по-новому. По всем сёлам, от Кременчуга и далеко вниз по над правым берегом Днепра, как писал в своей первой монографии ведущий историк запорожского казачества академик Яворницкий, в памяти старожилов сохранилось много рассказов о путешествии Екатерины II. С 30 января 1787 г. царица, прогостив в Киеве, 22 апреля в сопровождении принца Нассауского де Линя, английского посланника Фиц-Герберта и многих других вельмож отправилась вниз по Днепру на 80 специально приготовленных галерах.

Суда были разукрашены амурами, флагами, снабжены музыкантами, певцами и вмещали в себе, кроме отборной и блестящей свиты, больше 300 чел. прислуги. Вдоль берега выстроились конные полки с саблями наголо. Приветствуя речной караван, ударили холостыми зарядами пушки. Спустившись ниже Киева, императрица сделала остановку в Каневе, где к ней присоединился польский король С. Понятовский. Следующая стоянка судов была 30 апреля в Кременчуге. Там царицу встречал властитель южных провинций империи князь Потёмкин. Именно в этом городе (а позже ещё и в г. Бериславе), граф представил Екатерине делегацию казачьих старшин, ликвидированной в 1775 г. Запорожской Сечи: С. Белого, З. Чепегу, А. Головатого и др., состоявших в конвое. Они подали монархине прошение о восстановлении особого войска на русской военной службе из бывших запорожцев, на что получили благоволение. Эта идея, о которой ранее докладывал и Потёмкин, в целом ей понравилась и особенно в связи с тем, что приближалась новая война с турками, к которой Россия не была готова. Войску были возвращены все регалии запорожцев и начался набор уцелевших казаков и просто вольных людей. 20 апреля 1789 г. восстановленное войско стало называться «Войско верных казаков черноморских». Дальше, от слободы Григорьевки, Екатерина шла по Днепру до поместья полковника Якова Шошина (с. Шошиновка), на правом берегу, сопровождаемая огромною массою народа, ожидавшего от неё большой и богатой милости. Общалась царица с людьми кротко, ласково и долго восхищалась прекрасным береговым видом Днепра. Из Шошиновки царский кортеж направился в сторону слободы Половица. В трёх верстах около Нового Кодака (Екатеринослава), близ корчмы запорожца Галайды, Екатерина II вечером 7 мая встретилась с австрийским императором Иосифом II, приехавшим ей навстречу через Херсон.

В Россию он прибыл под именем мифического графа Фалькенштейна. На обратном пути своего знаменитого пышного путешествия Екатерина II и Г. Потёмкин в сопровождении многочисленной свиты, в том числе и иностранных гостей, под Полтавой наблюдали показательные маневры русской конницы. Они  проходили на том самом месте, где около 80 лет назад была разбита армия Карла XII. Целью состоявшихся учений являлась демонстрация полной боевой готовности русской армии, подтверждение верности делу Петра Великого. Блистательная Порта не оставила попыток вернуть Крым. После присоединения его к Российской империи в 1783 г. турки (а их владения прежде огибали всё Чёрное море) сравнивали своё государство с домом, у которого сорвали дверь с петель. Султан домогался также признания недействительным присоединения владений Ираклия II к России. Нет сомнения, что проекты Потёмкина и царицы, иноземцам были разъяснены (впрочем, они тоже понимали, что им показывают). Граф де Людольф размышлял так: «В этой стране ежедневно появляются новые планы; они могут быть лишь вредными, если они не выполняются с мудростью и, если они не представляют собой никакой действительной пользы; но я замечаю, что в данную минуту это есть наиболее обильная проектами в мире страна». Что ж, теперь всем ясно, почему Екатерина пригласила послов в своё путешествие: планы и прожекты возымели нужное действие. Их конкурентный дух был хорошо прочувствован. Иностранный же скепсис был «приличной миной»: послы попросту боялись, что планы и намерения, которые демонстрировал ген. Г. Потёмкин, станут реальностью. А этого бы как раз и не хотелось. Естественно, что политически выгоднее было поддержать миф о «потемкинских деревнях». С иностранцами все понятно - у них работа такая.

Но почему этот миф так легко утвердился в России? На этот вопрос ответить ещё легче - зависть. Миф пришёлся по душе многим, особенно тем, кто ненавидел слишком удачливого фаворита. Усиление России очень не нравилось Англии, Франции, Пруссии. Но зачем самим лезть в открытый конфликт с крепнущим «русским медведем», когда можно на это гиблое дело подтолкнуть другого? Например, Турцию. И уже во время путешествия и особенно сразу после него, буквально все иностранные наблюдатели пишут о неизбежной и близкой войне. В ней Россия якобы хочет завоевать Турцию, Персию, может быть, даже Индию и Японию. Турция напряглась! Тогда для большей убедительности по дипломатическим каналам от представителей зарубежных государств при дворе Екатерины в свои страны стали поступать донесения о том, что в Новороссии и Тавриде нет ничего существенного: есть флот, но корабли из гнилого дерева, которое вот-вот рассыплется; есть армия, но малочисленная и неподготовленная к боевым действиям; есть большая территория, но застроенная потёмкинскими деревнями из картона. А это значит, что Турция в случае развязывания войны легко вернёт себе Крым, а может, и ещё чего-нибудь прихватит. И Османская империя клюнула, открыв уже 21 июня 1787 г. боевые действия на Чёрном море. В этот день 11 турецких канонерских лодок и бомбард обстреляли у Кинбурской косы в Лимане стоявшие в дозоре фрегат «Скорый» и 12-пушечный бот «Битюг». Здесь надо отметить, что по состоянию на август месяц русский флот оказался разделённым надвое. В Севастополе базировались корабли контр-адмирала Марка Войновича, а гребная флотилия и вновь построенные парусные суда, которые не успели из-за начала войны перевести в Севастополь, находились в Лимане и базировались в Херсоне.

Турецкая эскадра подошла к Очакову и блокировала русскую Лиманскую флотилию под командованием графа Н.С. Мордвинова. С самого начала войны у Потёмкина с ним не заладились отношения и, он перевёл командующего сначала в Херсонское адмиралтейство, а в 1789 г. вообще отправил в отставку. Командование же флотилией поручил двум экзотическим иностранцам: принцу Нассау-Зигену и шотландцу Полю Джонсону, принятым на русскую службу в чине контр-адмиралов. В том же неблагоприятном августе в России резко осложнилась внутренняя обстановка (сильнейший неурожай 1787 г., голод в ряде губерний). Кроме того, за неделю до объявления войны Севастопольскую парусную эскадру под началом контр-адмирала М.И. Войновича постигло несчастье. На подходах к Мангалии её застиг жестокий шторм. Фрегат «Крым» затонул; получили значительные повреждения 2 линейных корабля, 2 фрегата и 12 мелких судов; 66-пушечный линейный корабль «Мария Магдалина» был отнесён сильным ветром к Босфору и взят турками в плен. Стихия резко ослабила эскадру, утратившую боеспособность. Австрию раздирали внутренние смуты. Вот на таком фоне турецкий султан, надеясь на военную поддержку Англии, Франции и Пруссии, 13 августа 1787 г. объявил войну России. Его 150-тысячная армия двинулась из Молдавии на Украину; Киев прикрывали лишь 30 тыс. солдат Украинской армии во главе с Петром Румянцевым-Задунайским. Главные действия возлагались на Екатеринославскую армию князя Г. Потёмкина. Императрица Екатерина подписала манифест о войне с турками 9 сентября. Первыми были задействованы запорожцы-эмигранты, отряд которых, отвлекающим десантом высадили в Днепровском лимане. Русские кордоны быстро смяли их и скинули в море.

Основные силы турки высадили на Кинбурнскую косу в ночь с 14 на 15 сентября, но всё закончилось для них неудачею, причём один из их 84-пушечных кораблей был взорван. Более серьёзную попытку турки совершили 1 октября, когда после продолжительной бомбардировки высадили на самый конец Кинбурнской косы многотысячный десант янычар при одном орудии. Турки высаживались с шанцевым инструментом и мешками и немедленно рыли неглубокие ложементы, наполняли мешки песком и выкладывали из них невысокие бруствера. Ложементы вырывались параллельно один другому, по мере движения турок вперёд. В итоге, противник приблизился к крепости на расстояние всего одной версты и всё время поддерживался огнём своего флота. Удержать Кинбурн, представлялось для нас делом чрезвычайно важным, так как он запирал вход в Днепр. Александр Суворов, стянув силы своего гарнизона, в составе которого находились донские казачьи полки В.П. Орлова, И.И. Исаева, П.Д. Иловайского и «верные» казаки, ожидал окончания высадки, приговаривая: «Пусть все вылезут». Уже около 3 часов пополудни, выстроив свои войска в две линии, атаковал янычар. Завязавшийся отчаянный бой, затянулся до вечера и проистекал с переменным успехом. Ген. Суворов был ранен картечью в левый бок, но поле битвы не оставил, распорядился привести из Кинбурна последний резерв. Уже в ночной темноте неприятель был атакован с фронта, кавалерия же, двинувшись вдоль берега по мелководью и ударила в тыл турок, а артиллерия капрала Михаила Борисова, картечью вырывала у противника целые ряды. И он бросился бежать на конец косы, где стояли суда. Командующий отборной турецкой пехотой Юсуф-паша, приказал этим судам отойти от берега, надеясь восстановить бой.

Продолжение следует в части  4                http://proza.ru/2018/01/20/1636