Триптих

               1.

   - Катя, ёб твою мать, слезь с окна!!! - Не вяжущий лыка отец пытался подойти к дочери. - Хули ты туда забралась? Жить надоело?

   - Тебя волнует? Забралась - и все... - она больше напоминала нахохлившегося зверька.

   - Слышь, отцу не дерзи! Курва... - отец приближался. - Сейчас сниму портки и всыплю, как следует... Отцу еще дерзит...

   - Иди проспись.

   - Ты как с отцом разговариваешь? - Из кухни высунулась мать. - Вообще, у нас гости. Ты знаешь, что ты нас позоришь перед ними?

   - Угу. Краснею.

   - Разъёрничалась на свой день рожденья... Не слишком ли для пятнадцати много на себя берешь? Из дому хочешь, чтобы выгнали... и кто ты без нас? По подворотням ноги раздвигать на стакан портвейна? Или на трассу пойдешь? Кто ты вообще такая? - мать закатила привычную истерику. - Если ты не поняла, то кормим и одеваем тебя мы...

   Катя вздохнула и достала сигареты. Вызволив одну из пачки, тоненькими пальцами она поднесла её ко рту. Долго не могла прикурить - руки дрожали...

   - Вот это новость! И что это мы, курим? Тебе деньги не на это даются! - мать сменила тему воспитательной работы. - Нормально! Нет, вы на неё только посмотрите! Я, значит, пашу, как лошадь, сорвала себе здоровье на этой работе, чтобы обеспечить тебе более-менее нормальное детство, конфеточки, шмотки поприличней, а она... взрослой себя почувствовала! Что, сигарету в рот взяла - и взрослая? Да? Дрянь!

   - Мам, иди к гостям, тебя заждались.

   - А может, ты еще и *** сосать приноровилась, сучка малолетняя? - отец, стоял, прислонившись к стене. Мать продолжала монолог. Нежно-голубые глаза маленькой девушки - почти еще ребенка, с еще не до конца оформившейся грудью, наполнились слезами... Молчать? Ведь они с отцом так любят друг друга... может, уйдут? Может, все обойдется? Сигарета дрожала в руке, ресницы слиплись, по лицу катились слезы, дыхание сквозь зубы... отец все ближе...

   Катя любила отца до девяти лет, пока как-то ночью он не улегся пьяный к ней в постель. На детском диванчике было для него явно тесновато... Она пару часов пыталась заснуть в форме буквы "зю", мирясь с запахом перегара и лежащими на ней тяжелыми отцовскими руками... часа через три ей пришлось проснуться из-за того, что кто-то лез языком в её рот. Тщетно она попыталась оттолкнуть навалившееся на неё тело своими маленькими ручками...открыв глаза, она увидела отца. Он приставил указательный палец к своим губам, сложившимся в недобрую улыбку, зажав ей рот ладонью... Когда он срывал с неё пижамку, она еще пыталась сопротивляться, а после только механически качала головкой и мычала сквозь ладонь... Больно, страшно и стыдно... Мучитель периодически появлялся вновь... боль сменялась безразличием, после стыдом, потом просто становилось противно. В следующий вечер после первого раза она увидела, какой он правильный и нежный с мамой... Она подумала, что отец не мог быть таким, вчера, стало быть, ей приснилось? Тогда почему же было так больно ходить? Потом появилось подозрение, что мама все знает... Лет в тринадцать она впервые услышала слово "инцест"... Она долго плакала, когда узнала, что это такое... Все, из-за чего она молчала - идиллия, когда вся семья пила чай воскресными вечерами... Было так хорошо, уютно, они все вместе смотрели диснеевские мультики, смеялись, умилялись... Тогда Кате казалось, что она не имеет право её разрушать, ведь видно было, что папа с мамой любят друг друга...

   - Может, тебя еще лучше к гинекологу сводить, шлюшка спидозная? - когда Катя вышла из воспоминаний, в коридоре кроме родителей стояли гости.

   - А ты у отца спроси. - Хватит. Если они так унижают тебя при других - пора сказать правду.

   - Что? Что ты сказала?

   - Что, пока ты орала про самостоятельность и стакан портвейна, я тут кое-что интересное вспомнила. Да, я уже не девочка. И насосалась, если тебя ЭТО интересует, на всю оставшуюся жизнь насосалась. А хочешь самое интересное? Знаешь, кто был первым мужчиной? Кто изнасиловал меня в девять лет прямо на детской кроватке? Кто до сих пор делает это каждую субботу? - Катин голос сорвался на крик... - кто периодически устраивал пьянки со своими друзьями, а я была главным блюдом? Не узнаешь? Нет? Он насилует меня за твоей спиной уже шесть лет, а ты все ещё обвиняешь меня во всех смертных грехах...

   - Господи, Катя, что ты такое говоришь? - мать побледнела, открыв рот...

   - Заткнись! - все же дошедший отец попытался влепить Кате пощечину, уворачиваясь от которой, Катя отпрянула в окно... вскрик... попытка то ли расправить крылья, раскинув руки, а, может быть, и уцепиться за оконный проем... Еле соображая, отец попытался поймать её за ноги, но руки схватили только пустой подоконник... - Подстилка, ****ь...

   - Так это была правда... Ах, ты... - мать набросилась на отца с кулаками...

   Нежная кожа... стройные ноги... Катино тело сделало в воздухе пару неестественных кульбитов прежде, чем поруганная красота никому так и не ставшего нужным человеком стала материалом для криминалистов, работой для дворников и ничего не значащим фактом для асфальтного катка...

               2.

   - Алик, мне херово, - она облокотилась на подоконник, - правда.

   - А кому сейчас легко, Жанна? - щеголеватого вида молодой человек в гавайской рубахе курил, раскинувшись в кресле, - мне тоже не так все и достается...

   - Алик, я отдам. Правда, - лицо Алика скривилось в ухмылке.

   - Отдашь, конечно, куда ты денешься? - её глаза засветились надеждой, - только вот, что с тебя взять? - Жанна поискала стул - ужасно ломило суставы... испарина... Сколько она уже без дозы? Скоро будет 12 часов... - Раздевайся.

   - Алик, мне херово.

   - Слушай, ты меня развести пытаешься? Так вот, ставлю вопрос ребром: ты за герычем пришла, или поломаться тут решила? Если тебе говно нужно - раздевайся, если поломаться - пошла на ***. Ты на час сколько стоишь? - Шестьсот, столько же стоит чек. Отрабатывай!
Жанна поставила сумочку на стол. Сняла блузку. Робко, будто сомневаясь, расстегнула бюстгальтер, некогда упругая грудь второго размера в растяжках, с крупными темно-коричневыми сосками, скользнув по ребрам, обвисла... через миг к блузке скользнула юбка. Последним движением она с явной неохотой сняла стринги.

   - Молодец. Теперь ляжь на пол и раздвинь ноги. - Он осмотрел её тело критическим взглядом - Гондоны есть?

   - В сумочке.

   - Как всегда, "Эрос"? Еще никого не заразила?

   - Я чистая...

   - Мне-то не гони...

   К боли прибавилась новая. Он двигался молча, изредка только отдавая приказы: "Раком.", "Сосать.", шлепал по заднице, пробивая сжавшееся от боли влагалище... пока на презервативе не высохла смазка, было еще терпимо, но после было такое ощущение, будто внутри двигали стальным ершом... Она кусала губы, чтобы как-то отвлечься, скулила, иногда, когда он переходил на особо быстрый темп, у неё из глаз брызгали слезы... Наконец, он зарычал, сделал еще пару фрикций, замер на пару секунд потом спихнул её с члена... Она повалилась на пол.

   - Бревно, ****ь. - он кинул ей чек с героином. - На! Одевайся.
Чуть попустило, потом опять заломало суставы с новой силой. Она еле встала на четвереньки, взяла чек, доползла до стола, достала ложку, жгут, инсулинку и нафтизин...

   Сколько она уже на игле? Два года? Три? Обрывками во сне она видела себя до этого... у неё была прекрасная загорелая кожа и жизнерадостное лицо... Широко открытые глаза... За неё дрались... Теперь - все серое, как её кожа, и достаточно только заплатить... Набрав варево в шприц, она открыла окно. Жгут. Раза только с пятого она попала в вену, сняла жгут, начала играть с поршнем, выдавила до конца... вот теперь можно жить...Она вспомнила кондора, которого когда-то видела в Ленинградском зоопарке. В клетке это самая несчастная птица, но, как же он прекраснен, когда расправляет свои крылья, два метра в размах...

   - Ты че, охуела, у меня вмазываться? - подбежавший Алик со всей силы саданул ей кулаком под ребра. Пора. - Вот, ****ь... - по инерции тело вывалилось в окно...
Пора. Плевать на серое исколотое тело, безвольное, как кукла, со спутавшимися волосами, с хрустом и шмяком ударившееся об асфальт...
Плевать на дозы порошка, сутенеров, клиентов, ментов, проспект Испытателей...

   Она - кондор, великолепный андский кондор с двухметровым размахом мощных крыльев...

   В Анды, в Анды...

   Домой.

                3.

   - Значит, все?

   - Да.

   - Навсегда?

   - Да.

   - А кроме "да" слабо что-либо сказать? - Анжелика сжала губы и подоконник.

   - Что? Что я слишком люблю свою жену, чтобы изменять ей дальше? Что наши отношения уже увяли? Что мне уже надоело жить двойной жизнью? Что ты хочешь услышать? - спокойствие Андрея раздражало. - Ты же сама все знаешь...

   - Так просто меня выбросить?

   - Не совсем просто, но так...

   - Почему я тебя так ненавижу? Почему я так тебя люблю? - Андрей пожал плечами.

   Зачем она познакомила его со своей подругой? Тогда, пять лет назад, на её девятнадцатилетии, разве она знала, что года не пройдет, а он уйдет к ней... когда он, сказал ей в постели, что женится на Ане, она сказала: "Прикольно. А я буду любовницей." "Да, ангел. Ты будешь лучшей любовницей всех времен и народов. Той, которой я доверяю все свои тайны." - он тогда так романтично затянулся... Они дышали в поцелуе дымом одной сигареты. Тайна на двоих... Она радовалась за них на свадьбе, зная, что на самом деле он принадлежит только ей...
Медовый месяц на троих. Он сбегал от этой дуры на полчаса, и они занимались любовью на берегу моря. Аня лежала и наслаждалась спа-массажем, в то время, как Анжелика наслаждалась сексом с Андреем на скалах Крыма... Она с улыбкой смотрела, как они вместе лежали на пляже, чувствуя, как на камни из неё стекает его сперма... Потом он становился все холоднее... И вот сейчас замок провалился в песок, она слушает отповедь Онегина, а в душе парсек за парсеком захватывает пустота...

   - Сегодня ты несказанно красива, ангел. - Андрей подошел к ней, провел тыльной стороной ладони по её щеке, пальцы скользнули на шею... Она вздрогнула. Он усмехнулся, развернулся на 180 и пошел к выходу. Она достала из сумочки пистолет, взвела курок, прицелилась.

   - Оглянись. - Он бросил взгляд через плечо.

   - Desert Eagle .50. Откуда эксклюзив? Взяла б калибр поменьше, а то выбросит отдачей.

   - Ты больше ничего не хочешь сказать?

   - А что, неужели выстрелишь? - он опять усмехнулся... - Дура...

   - Ты ей не достанешься. - Она спустила курок. Он скрючился, а её действительно очень сильно оттолкнуло назад. Она вскрикнула...
Руки перекинулись через голову, пистолет выпал, рама окна оцарапала Крестец и ягодицы. На какой-то момент ей показалось, что все это происходит не с ней, а в каком-то идиотском фильме, мелодраме с пошлым концом...

   Асфальт все ближе, и последней перед ударом ехидно вспыхнула мысль: "И жили они долго и счастливо и умерли в один день..."

                4.


   - Ну, и что ты мне скажешь? Писатель хренов... - она усмехнулась. - Видите ли, концептуальная проза, экспериментальная поэзия, страничка в литсовете, бла-бла-бла... а кто ты на самом деле? Бомж с повадками менеджера! Видите ли, высшее по денежной профессии, и что? Две тонны евро в месяц - это все, на что ты способен? Да ты никто!

   - Опять поднимаешь тему? - Александр подошел к окну.

   - Не опять, а снова! Вон, жена твоего бывшего однокурсника ходит в таком манто, что ей все девчонки завидуют, а у меня что? Честный трудяга, мечущийся от офиса к аптеке, квартира на Испытателей? Денег на то, чтобы прокормиться, и по праздникам - в ресторане итальянской кухни? В Париж на пару дней с твоей кислой миной, а потом в Новгород, смотреть, как ты со слюной на губах восхищаешься этими кремлевскими развалинами и носишься вокруг них со своим Никоном?

   - Ну, извини, не Куршавель...

   - Знаешь, меня достали эти вечные будни...

   - Кризис...

   - Да у тебя он вечный, идиот! - она пошла на кухню.

   Он подошел к окну. Наступала ранняя осень, хотя было тепло. Из трех открытых окон почти одновременно выпали три женщины: совсем юное существо в белой блузке и мини-юбке, абсолютно обнаженная женщина, мелькнул кулак, рыжая красавица в летнем платье и с какой-то серебристой штуковиной в руке, донесся хлопок...

   - Стояла осень. Умирали деревья. Падали люди. Неплохое начало для рассказа, - он усмехнулся - или финал?

   Набросав отрывок на компе, он понял, что чертовски как-то хочется курить. Он бросил пять лет назад. Косуху он тоже лет пять не надевал... надо сходить за сигаретами. Нет... В кармане косухи лежала пачка "Данхила" и зажигалка. Открыв окно, он сел на подоконник, свесив ноги с 9 этажа. Как-то слишком спокойно. Менты и толпы зевак вокруг трех обезображенных тел, а ему пофиг... Интересно, кто-нибудь из этих трех хотел умереть? А почему бы и нет? ****ь в роли жены, вечно трахающая мозги из-за недостатка денег, литература в роли любовницы... пора бы свалить. Что он здесь забыл? Нет, черт возьми, какой сладкий табак у этого Данхила...

   Так что же он здесь забыл? Недописанный роман? Недоделанные дела? Любовь, которой нет? Затяжка, хотя он бросил курить?

   - Может, ты еще здесь и ширнешься, козел? - жена вывела его из раздумий, появившись на пороге комнаты. - Покурить он решил!!!....

   - Иди на ***, - он спрыгнул...