Джин. Третье желание

   Копал на даче прошлым летом ямку под погреб. Наткнулся на кувшин керамический. Вязь на нём арабская. Не поймёшь, что написано. Горлышко смоляной печатью залеплено.
   Переводчиков рядом нет. Рискнул.
   Развёл костерок. Расплавил смолу.
  То ли дым от костерка, то ли дух из кувшина, но говорит так бесцеремонно, снисходительно:
- Три желания, освободитель ты мой. И в разные стороны.
- А ты всё можешь? Всё-всё? – уточняю я.
- Всё! – самонадеянно так отвечает.
- Тогда будь человеком, будь любезен…
   Не успел закончить фразу, а он передо мной. Облик человеческий, правда, старомоден несколько. Чалма молью поедена, халат поистрепался,  туфли с загнутыми носками скукожились, с ног слетают. Сам небрит, бог весть, с какого времени.
- Но…
- Никаких но! Сказал три желания. Значит так и будет. Одно уже исполнил.
- Хорошо, - почесал я в раздумьях лоб, - не можешь ли ты у соседа дачу купить. Шибко уж он мало воспитан. Мусор старается на мой участок спихнуть, собаке разрешает бегать по моему саду. А у меня в нём ёжики живут. Такие замечательные помощники. А пёс их пугает. Замечание соседу – а в ответ матерится. Да громко так, что по всей округе слышно.
- Нет вопросов! Смотри, вот и купчая готова! – и суёт мне под нос государственную бумагу с круглой печатью.
   Смотрю, точно – продавец Пархом Пахомыч Шкодливый, покупатель – Джин Бюль-Бюль- Ханум. Почему Ханум, так я и не понял, но всё честь по чести. И даже регистрационный номер есть.
- Давай своё третье желанье, и разбежались, - нетерпеливо так требует. Чуть ли не копытом бьёт. 
   Хотел задать ему вопрос про Ханум, но передумал. Сочтёт ещё за третье желание. А мне это надо?
   И извещаю его о самом моём трепетном желании:
- Ну, коль, ты теперь мой сосед, не мог ли ты стать человеком?
   У него глаза из орбит:
- Дык, это ж первое твоё желание. Исполнено и точка. Гони третье!
- Да я, уважаемый Джин Бюль-Бюль-Ханум, несколько в ином смысле. В общечеловеческом, так сказать, добрососедском.
   Смотрю, потужился Джин раз, поднатужился во второй… в третий… Аж, побагровел весь.
- Не получается! – воскликнул и сгорел. То ли от стыда, то ли перегорел на такой работе. 
- Эх, ты! – подумалось мне, - а ещё Джин называется! Всё могу, всё могу! А вот просто человеком-то стать и не смог. Видать, даже для джинов задача непосильная.
   Но должен заметить. Истина, как говорится, дороже всего.
   Сосед мой как-то изменился. Мусор на мой участок не пихает, с собакой в своих семейных трусах  меж своих луковых грядок  гуляет. И шлёпки у него теперь с загнутыми носками, без задников.
   Только вот матерится. Но очень-очень тихо. То ли на шлёпки свои, что с ног слетают, то ли на собаку, таскающую его на поводке, то ли на то, что материться громоподобно не может.
   Всё порываюсь спросить его, да стесняюсь:
- Не ты ли это, брат мой по разуму,  Джин Бюль-Бюль-Ханум?
**
   А кувшин благоверная приспособила. Промыла его с содой, настойку вишневую в него, да в погреб поставила.
- Вот, - обещает, - сезон дачный будем заканчивать, тогда по рюмашке и хлопнем.