Раз-два! Три-четыре!

 
Все совпадения случайны.
Данный рассказ - плод моего воображения

Рыжие косички с большими белыми бантами ритмично разлетались в разные стороны, а Рита с румяными щёчками от движения, с горящими зелёными глазами прыгала на кровати – туда-сюда! Туда-сюда! Вверх-вниз! Вверх-вниз!

Младшая сестрёнка смотрела на неё своими восторженными глазёнками из-под простыни, но ей прыгать было никак нельзя, она ещё маленькая, её в пионерский лагерь то приняли из-за бабушки, которая здесь работала.

- Исканова! Спать! - зашумела на девочку воспитательница. Та быстро юркнула под тонкое шерстяное одеяло.

А отец девочки за окном от резкого окрика аж присел.
- Я испугался, так неожиданно прозвучал голос воспитательницы, будто меня отругали, - признался он жене.

Мать с отцом приехали навестить своих дочерей в пионерском лагере. Попали в «сончас», решили посмотреть, как девочки спят, а стали невольными свидетелями, как они не спят.


Старшую дочь обязали смотреть за младшей, та ещё не ходила в школу. Вот она и смотрела за младшей, показывая, как правильно себя вести.

После полдника родители забрали девочек. Они все вместе сидели в беседке под шелестящими своими нежными ароматными листьями кронами берёз.

Вокруг летали бабочки с большими разноцветными крыльями и с прозрачными крылышками стрекозы.

Бабочки, как и стрекозы ничего не боялись, садились на платья, волосы девочек.
Не дремали и комары. Они жужжали и чувствовали себя вольготно в тени деревьев и беседки.

Мама с папой, как полагается родителям при встрече с детьми в пионерском лагере, накормили дочек большими шоколадными конфетами и яблоками.

Шустрые полосатые бурундуки выглядывали из-за деревьев и забирались в беседку, ожидая угощения.

 Раздались звуки горна, пора было бежать строиться на вечернюю линейку.

За смену в лагере проводилось много различных мероприятий. На этот раз праздник был посвящен окончанию смены.

У младшей девочки не было никакого костюма, зато у неё была рядом старшая сестра Рита.

Рита оказалась большой выдумщицей. Она нашла у вожатых кусок красной выцветшей материи. Обмотала этим ситцем сестрёнку, воткнула ей в волосы только что сорванный какой-то красивый цветок.

- Ты будешь Зоренькой-Зорянкой, - убедительно сказала она и мгновенно сочинила легенду в стихах, как Зоренька-Зорянка пришла на праздник к детям, принесла с собой зарю, свет и радость.

Расстроенная малышка сразу воспряла духом и пошла на праздник необычной героиней со светом и радостью в сердце, которые несла окружающим.

После завершения смены девочки поехали в гости к своим бабушкам - сёстрам: Тасе, Нюте и Нине.

Рита в наследство от мамы получила довольно густые вьющиеся волосы. Баба Тася с трудом прочёсывала волосы внучки, потом заплетала косички "корзиночкой".

У младшей каштановые волосы не были такими густыми, но были пушистыми. И как туго её ни заплетали мама или бабушка, волосы выбивались из косичек, создавая пушистый ореол волос вокруг головы девочки.

Рита сильно страдала от чрезмерной густоты волос. Она сама никак не могла их прочесать, поэтому старалась и вовсе их не трогать. Но это не помогало, на волосах постоянно образовывались места запутанных волос. Когда взрослые начинали ей помогать, слёзы текли из её глаз, так ей было больно.

Однажды она показала сестре маленькую машинку для бритья с длинной ручкой, которую нашла у бабушек:
- Давай, ты мне проредишь волосы этой машинкой.

Малышка старалась из всех сил, но весь ужас бабушек, а затем и мамы трудно описать.

Зато какое-то время Рита ходила довольная, проблема решена. Тем более, с её шевелюрой лысых полос на голове почти не было заметно.

Младшая, напротив, демонстративно перед старшей сестрой чесала свои длинные волосы. От того, что она регулярно занималась собой, у неё никогда не бывало скатанных клубков волос на голове.

Этот опыт прореживания волос малышка повторила на своей двоюродной сестренке Тане, которая была немного младше её, только на этот раз с ножницами.

 Если малышку всегда ругали за смех, то Таню ругали за плаксивость. Её мама Роза, родная сестра папы девочек, привезла дочь в гости повидать двоюродных сестёр, приехавших из другого города.

Рита считала себя совсем взрослой, она перешла в четвёртый класс, ей не хотелось сидеть с малышами. Она ушла играть со взрослыми подругами на улицу.

День был солнечный. Через большие чистые окна вся квартира утопала в солнечных лучах. Дома оставалась младшая девочка и гостья.

Двоюродная сестра воевала перед зеркалом со своими длинными тёмно каштановыми волосами. Она хныкала, потому что у неё ничего не получалось.

 Сестрёнка, по её просьбе, пыталась ей помочь, мелкие зубья частой пластмассовой расчёски гнулись и ломались.

Тане было больно и она вновь хныкала. Несколько мест на голове никак не удавалось прочесать, как ни бились девочки.
"Как она смогла их так сильно спутать?" - не понимала сестрёнка.

-Давай их вырежем, - предложила она Тане, чтобы облегчить её страдания.
Танюша, вытирая рукой слёзы, недоверчиво посмотрела на сестру:
- А что скажет мама?
- Мама даже и не заметит. Мы всегда так делаем с Ритой.

Пакля из волос была выстрижена ножницами в нескольких местах. На негустых гладких волосах девочки это было довольно заметно.

Хорошо, что её мама была доброй. Тётя Роза только всплескивала руками и смеялась, возмущаясь и причитая, что девочки натворили.

 В городе баба Тася водила внучек гулять в парк пешком от дома по улице Грязнова. Они переходили трамвайные пути на улице Тимирязева и поднимались по крутой деревянной лестнице. К тому времени бабушка тяжело болела, поэтому они шли медленно.

Узкая лестница имела, наверное, около тысячи ступенек. Девочки считали их количество до шестисот, но постоянно на что-то отвлекались на промежуточных площадках, забывая, какая следующая по счёту идёт ступенька.

Потемневшие от времени ступеньки полу разрушились, скрипели и качались. Вдоль лестницы были такие же старые и потемневшие перила, на которые могла опереться бабушка.

Вокруг лестницы, справа и слева в чёрной земле потоки талой и дождевой воды прорыли неглубокие овраги.

Из-под ступенек пробивались обжигающая крапива и душистая полынь, мелкие белые ромашки. Ромашки имели ароматные, когда их разотрёшь пальчиками, жёлтые нежные серединки. Воздух был наполнен пением синиц.

Парк прежде был Иерусалимским кладбищем. В нём до революции хоронили не только людей известных, но и простых горожан всевозможных конфессий. Перед входом на ограде до сих пор висит схема кладбища с планом захоронений. Слева от входа в парк стоит церковь. В её здании располагалось училище культуры.

Весь парк зарос высокой травой. Огромные тополя, лиственницы, сосны, ели, яблони и груши росли повсюду. От могил остались небольшие бугорки. Но были ещё живы те, чьи знакомые и родственники были похоронены здесь. Люди приходили к могилкам, памятникам, установленным героям разных времён при входе в парк, там оставляли свежие цветы.

Это был центральный парк культуры и отдыха для иркутян. В парке устроили несколько аттракционов для детей и комнату смеха. В дальнейшем в центре парка установили колесо обозрения; иногда сюда приезжал зоопарк.

По дорожкам ездили небольшие тележки на колёсиках с мороженым. Приветливые продавщицы в белых накрахмаленных кружевных косынках и фартуках продавали эскимо и мороженое в вафельных стаканчиках.

Бабушка им покупала эскимо на палочке. Ничего вкуснее в мире не было, чем это мороженое с шоколадной глазурью в серебристом блестящем фантике на деревянной палочке.

Мама купила девочкам форму и наказала бабушке, очень осторожно её носить, беречь платья, они для школы. Младшая в этом году пойдёт в первый класс.
 
- Как же осторожно то и как её беречь? А в чём же мне водить внучек гулять? – ответила озадаченная бабушка.

Война давно миновала, но жили трудно, хотя мать с отцом много трудились. Все деньги уходили на продукты.
 В детстве и юности и мать, и отец сильно голодали, поэтому стремились купить вкусной еды и, как можно больше.

Их любимым занятием так и осталось на всю жизнь – всех родственников и знакомых угощать овощами и фруктами со своего огорода; грибами и ягодами из тайги; рыбой с рыбалки в большом (!) количестве.

Весь сентябрь, когда бабушка далеко ходить не могла, она с трудом спускалась со второго этажа по широкой железной гулкой лестнице, садилась на стул около дома и так сидела на солнышке часами. Она кормила зёрнышками воробышек и голубей. Воробьи ей благодарно чирикали, а голуби ворковали.

В то время ещё приходил к дому шарманщик. Он за монетку крутил свою шарманку с картинками.

Бабушка сильно любила своего мужа, который пропал без вести в 1943 году при переброске с Ленинградского фронта на Сталинградский. Поэтому на предложения о замужестве она всегда отвечала отказами.

После ухода дедушки в Тонкий мир перед семьёй осталась неразрешённая загадка.

В 1943 году бабушку вызвали в Военкомат в Карымске, в Забайкалье, откуда на фронт ушёл дедушка. В Военкомате вдове дали целую тележку бумажных денег. Никому денег не давали за погибших и без вести пропавших.

А пачки денег мать девочек, будучи маленькой, станет раздавать всем детям, пока мама Тася это не увидит и не отругает её.

Через много лет младшая внучка, став взрослой женщиной, отправит запросы во все военные министерства о дедушке. Но ей ответят только из Военно-морского министерства, что дед её служил рядовым и без вести пропал. Но дед не был моряком. Он имел высшее образование и был инженером-строителем.

Так и ушла тайна дедушки в Вечность, поскольку военкомат, из которого призывался дедушка, сгорел со всеми документами после войны.

Младшая внучка первого сентября пошла в первый класс, а Бабушка в октябре перешла в Тонкий мир к своему любимому. На Земле остались две её старшие родные сестры.
Баба Нюта в это время жила у старшего сына, поэтому девочки её видели редко.

Старшая из бабушек - баба Нина была мудрой и доброй женщиной.

Её воспитанность и высшее образование не позволяли ей внешне проявлять свои чувства.
Она всегда сохраняла равновесие и благожелательное отношение к окружающим людям.

Малышка любила забираться у бабушек в буфет, где к их приезду всегда стоял торт «Рубленный» или торт «Мишка косолапый» с грецкими орехами и шоколадом, и оба со сгущёнкой.

В полутёмной комнате, при свете от аквариума девочка придвигала стул к буфету, потом взбиралась на него. Только так она могла дотянуться до тарелки с тортом, которую баба Нина ставила на верхнюю полку. Девочка собирала на тарелке вокруг торта сладкие крошки.

 В последний свой приезд, перед уходом бабы Нины в Мир иной, внучка с сожалением обнаружила, что крошек вокруг «Рубленного» торта совсем ни одной. Видать, у бабушки Нины больно туго было с деньгами, и она, когда его стряпала, все крошки собрала на торт.

В квартире с высокими, около четырёх с половиной метров потолками и единственной печкой "голландкой", которая зимой поддерживала в комнатах плюсовую температуру не больше пяти градусов, хорошо росли деревца лимонов и кипарисы.

Цветы лимонов пахли так сильно, что своим пряным ароматом наполняли квартиру. Шкурка у крупных плодов лимона была толстая и лёгкая, не плотная, а сама серединка крошечная. Но зато до чего он был вкусным! И шкурку можно было тоже съедать.

 Случалось, бабушка берегла созревшие плоды лимона, не срывала их до приезда девочек. Когда плод разрезали, то он оказывался пустым.

На подоконниках стояло много горшков с цикламенами разнообразных цветов и оттенков. Цикламенам тоже нравилась прохладная и солнечная квартира. Они цвели круглый год.

Однажды бабушка Нина сказала младшей внучке, почистить медные ручки на высоких дверях. Девочке страшно не хотелось. Ручек было много, и все они были большими.

 Но она пожалела бабушку и почистила зубным порошком медные ручки.

Баба Нина осталась довольна, ручки сияли. Она порадовалась своему воспитательскому таланту, о чём поделилась с племянницей.

Зеркало больше четырёх метров длиной стояло в углу комнаты под наклоном, так - как упиралось в потолок. Перед ним можно было кружиться по широким крашеным дубовым доскам на полу под звуки вальса, которые доносились из маленького белого пластмассового приёмника.

Вечерами по нему передавали радио спектакли. Девочка залазила на большой платяной шкаф, там было тепло от голландской печки. Оттуда она смотрела на аквариум с рыбками, стоявший на тумбочке около чёрного круглого стола и слушала радиопередачи по произведениям советских авторов.

Бабушки были мастерицами, они не только необыкновенно вкусно стряпали пирожки и булочки, но и отлично плели на коклюшках салфетки и шторы. Окна, венскую мебель, гнутые чёрные стулья и кресла, столы, этажерки, шкафы украшали ажурные накидки ручной работы. Многочисленные салфетки и накидки сияли белизной и всегда были хорошо отутюжены и накрахмалены.

У внучки сохранилось две салфетки. Они до сих пор радуют её своей красотой. С годами салфетки желтеют и никакие отбеливатели не помогают, но достаточно подержать салфетки с месяц на лоджии под палящими лучами солнца, как они вновь белеют.

Как-то зимой мама с дочками ехала от бабушек на трамвае на вокзал. В трамвае стояли автоматы. Мама опустила монетку, автомат ей выдал билет.

Ой, до чего же захотелось малышке тоже опустить монетку, чтобы и ей автомат дал билет! Но мама была непреклонна. Уж, как только дочь ни убеждала мать, как ни уговаривала, та не дала ей монетку для автомата. Каждая копейка была на счету.
 
У себя в городе младшая дочь была предоставлена самой себе. В садик она не ходила, гуляла, где ей вздумается. Её тянуло, конечно, к матери. Та работала крановщицей на башенном кране.

Прыг, скок, прыг, скок. Бита передвигалась по нарисованным мелом классикам, а девочка в лёгком ситцевом платьице с большими синими капроновыми бантами на пушистых косичках пинала пустую жестяную баночку из-под леденцов.

- Чья эта девочка? – раздался грозный голос женщины в форме.

Несколько человек, одетых в служебную синюю форму возмущались, переговариваясь между собой:

- Какое безобразие! Маленький ребёнок на стройке! Под работающим краном!

Из окна кабины башенного крана выглянули две женщины, напарницы.
- Чей ребёнок?
- Мой, - ответила мама девочки.
- Немедленно уберите ребёнка из-под крана!

Девочка нарисовала классики на одной бетонной балке – противовесе для крана.
 
Кран ездил по путям, стропальщики при поднятии груза кричали крановщице:

- Майна! Вира! - а девочка играла на железобетонной балке в классики под краном, на высоте около трёх метров от земли.

Подумаешь, нельзя, зато мама рядом. А где ещё быть ребёнку, когда мама на работе, как не около неё.

Бригадир, стропальщики и монтажники не обращали внимания на ребёнка, все привыкли. Но комиссия из Котлонадзора была устрашающей.

Через много лет мама рассказала, что её в тот раз лишили прав для работы на башенном кране на целый месяц.

Мама отправила дочку домой.

Девочка только отошла от стройки, вот уже виден их многоэтажный кирпичный дом, как начался ураган.

Малышку подхватил порыв ветра и понёс в неизвестном направлении. Пыль забила глаза, рот, нос, дышать стало трудно. Лицо и руки были грязными, пыль набилась в волосы, в одежду. Вокруг царил хаос. В воздух поднялся мусор, сломанные ветки тополей, песок, пыль, камни.

Ветру сопротивляться не хватало сил. Дом стоял метрах в двадцати от неё, но ветер нёс малышку мимо.

К счастью для ребёнка, соседка с первого этажа увидела девочку в пыльном облаке. Она выскочила, как была, из дома и побежала спасать чумазого ребёнка. Спасибо спасительнице!

Соседка, отмывая девочку от пыли, вздыхала:
- Где же мама-то твоя? -

А мать была на работе. Напарница здесь же, после прихода комиссии, ушла, смену надо было доработать.

Кран с грузом на стреле внезапным порывом сильного ветра понесло по путям. Крановщица «кубарем» слетела по винтовой железной лестнице из кабины крана вниз.

 Женщина начала ставить захваты. Рабочие бежали вместе с ней следом за башенным краном и тоже ставили захваты. В самом конце пути им удалось зафиксировать кран на рельсах. Порывы ветра в тот день достигали тридцать метров в секунду.

А однажды девочка, когда ей было шесть лет, вместе с соседской девочкой семи лет, которая уже собиралась в первый класс, пошли гулять в лес.

Забрели в какое-то болото. Платья выпачкали. Вокруг непролазные заросли кустарника и переплетённых деревьев, высоченная трава. Увидели заброшенный котлован, на дне которого виднелась вода и из неё торчали стержни арматуры, а вдали за котлованом маячил заманчивый просвет среди деревьев.

Девочки, не раздумывая, по узким железобетонным балкам на высоте в несколько метров на четвереньках благополучно пролезли над котлованом. Подошли к небольшому озеру, в нём прополоскали подолы платьев и отправились домой.

Вечерело. Солнечные лучи не грели, солнце вот-вот спрячется за лесом. Девочки стояли около торца своего кирпичного многоэтажного дома. Стало прохладно, платья мокрые.

- Давай попросим солнышко задержаться, чтобы успели высохнуть наши платья, - предложила малышка, размахивая подолом.

Соседская девочка, также размахивая подолом своего платья, недоверчиво на неё посмотрела и промолчала.

- Я всегда так делаю, - для убедительности добавила малышка.

Они вдвоём начали просить солнышко задержаться. Но эксперимент не получился, соседскую девочку позвали домой.

Лето пролетело. Наступила школьная жизнь.

Вечерами мама с папой и старшей сестрой ездили на велосипедах за грибами, но малышку почему-то старались с собой не брать.

Она до ночи, пока не возвращались грибники с полными корзинами грибов, качалась на подвесной качели, и на весь двор из трёх кирпичных многоэтажных домов горланила песни – Гренада, Гренада, Гренада моя; о Звездопаде, о Зое Космодемьянской, о других героях Великой Отечественной войны.

Все эти песни дети пели в школьном хоре.

Школьница каждый раз пыталась сбежать из хора. Учителя зорко отслеживали, чтобы никто из учеников не убежал. После уроков они перекрывали лестницы в трёхэтажной школе, отлавливая учеников и отправляя их в актовый зал.

Девочка сидела в кабинке туалета. Дожидалась, когда наступала полная тишина( теперь то уж точно все учителя ушли!), спокойно выходила с портфелем в коридор, где её сразу ловила дежурная учительница.

- У меня нет голоса, - сопротивлялась ученица.
- Главное, иметь слух, а голос для хора неважен, может быть и несильным, - отвечала ей учительница, сопровождая девочку в актовый зал.

Вот школьница и разрабатывала свой голос, распевая на весь двор патриотические песни.

После уроков можно было остаться на продлёнке. Там школьников кормили обедом и они делали под руководством учителей свои домашние задания.

А летом при школе была организована «Площадка», это подобие пионерского лагеря только без речёвок «Будь готов! – Всегда готов!»;

«Сильные и смелые, ловкие, умелые!»;

 «Отважные и смелые хранят страны покой и, как слова священные, Девиз повторяют свой: Отвага, верность, труд. Победа! Раз-два! Три-четыре!»

 Так под звуки этих речёвок и горнов продолжались школьные годы, а на груди горела сначала звёздочка Ильича, потом заполыхал красный пионерский галстук.
 



Фото взято с яндекса

© Copyright: Попова Марина, 2020
Свидетельство о публикации №220051800336