Отражение в зеркале. 40. Тебя любить, обнять

          В пятницу позвонил Андрей.
     - Привет, болезный! Мы с Борькой уже на низком старте, выезжаем. К вечеру будем. Закуска имеется?
     - С голоду не помрете.
     - А разве про голод речь? Надобно нам вечерком  малость подбухнуть, чтобы в выходные со свежими силами поработать как следует.
     - Кончай, Андрюха. Вечно ты со своими словечками! “Подбухнуть”... Сам же мне запретил.
     - Не страдай – это шутка юмора. Пить не будем. Так, разве что пивка по чуть-чуть. Это я и тебе позволю. Баб организуй, рыбки налови к пивку.
     Андрей обожал прикидываться недалеким простачком, сыпать штампами и плоскими шуточками. Приятелям он объяснял – это мой рентген, эдакий психологический трюк.
На самом деле был он интеллигентным, тонко чувствующим человеком и внешность имел соответствующую – эдакий Антоша Чехонте.
      Природного лоска не лишило его даже пребывание в зоне военных действий и поневоле пришлось прибегнуть ему к своеобразной мимикрии. На передовой, да и в тыловом госпитале не до манер. Приходилось общаться с бойцами, и он предпочитал говорить с ними на их языке, так называемом ”языке боевого управления”, как сам он частенько величал матерную речь. И то, что был он образованнейшим доктором,  "доктором от Бога" и эрудитом, совершенно не мешало ему виртуозно ругаться матом и сыпать пошлыми шуточками и анекдотами. Так ему было проще.
      Одна беда - со временем это у него так вошло в привычку, что и в кругу своих близких друзей он не мог удержаться, чтобы не изобразить из себя рубаху-парня и записного циника, коим по правде говоря, он не был. Хотя некоторой долей цинизма все же обладал. В основном это выражалось в его взглядах на брак и в несколько потребительском отношении к женскому полу вообще.
Только близкие друзья знали, как тяжело переживает он смерть своих пациентов которым не смог помочь, как глубоко сочувствует их близким.
Знали они и о трагической гибели единственной в его жизни женщины, с которой связывало Андрея нечто гораздо большее, чем любовь в обычном обывательском разумении. И после которой все иные перестали для него существовать. Сходился он с ними по необходимости и ни одну не пропускал к себе дальше постели. Душа его была закрыта на десять замков и надежно спрятана под камуфляжем плоских шуточек и ёрничанья.
     - Наловить рыбки? В нашем болоте? Рыбку уж сами везите. – Реплику про баб Петр пропустил мимо ушей. Он знал, что подобный треп просто-напросто помогает его приятелю немного пригасить скорбь никогда не стихающую в его душе. – Да, - думал Петр, - и тебе, Андрюха, не удалось избежать “афганского синдрома”...
     - Рыбки привезем! И деток рыбкиных привезем, черненьких. Сослуживец из Астрахани пару банок передал, попируем! Только тут нюансик есть один... – Андрей сделал многозначительную паузу. - Борька приедет не один. Зинуля как клещ в него вцепилась, рыдает – не останусь одна и все. Нащупала Борькину слабость – не может он устоять против бабьих слез. Скрутила нашего приятеля в бараний рог! Ты как, сможешь пережить сей визит? Или лучше я один приеду?
     - Петр молчал.
     - Посопев в трубку, Андрей продолжил, - втроем мы больше сделаем, а дамочка посидит где-нибудь в садочке, подышит. Да и нам перекусить чего-нибудь сообразит. Анны твоей еще долго не будет, так что осложнений не предвидится.
     - Кто сообразит? – фыркнул Петр. - Зинуля??? Это ты братец загнул.
     - А и ничего подобного. Она Борьку такими разносолами балует – раздобрел уже как свинтус! Пару раз и мне перепало вкусить яств невиданных, когда к ним заезжал.
     - Да ну? –  неприятное ревнивое чувство заскреблось в душе Петра. Сколько жил он с Зинулей, а не видел от нее такого рвения. Сам и продукты закупал, сам и еду часто готовил, да еще и ей на тарелочке подносил. - Дурак! - обругал он себя в сердцах. - Зная Зинулин нрав, он совсем не был рад увидеть ее снова. Был уверен -  она не упустит случая снова попытаться соблазнить его. Без этого она не она – ей нужно чтобы все окружающие мужчины таяли от восторга при виде ее “неземной красоты”. Присутствие Бориса сумевшего несколько укротить Зинулин строптивый нрав вряд ли ее остановит. Видимо очень хочется ей на Анну взглянуть, оценить, потягаться с нею и обязательно победить.
      - А не выйдет ничего, - Петр - злорадно усмехнулся, - обломается. Анька только с виду мягкая, а внутри кремень. Интересно, Зинуля и Андрюху пыталась заарканить?
     - Удружили, - после некоторого молчания недовольно промолвил он
     - Да ладно тебе, перетерпишь, - а то ведь и рожки сможешь Борьке пристроить при случае, - хохотнул Андрей.
     - Да иди ты, шутник, тоже мне. Что, сам, небось, пытался? Рожки пристроить?
Андрей как-то неопределенно хмыкнул.
     - Тогда договорились, жду.
     - Вот не было печали, - завершив разговор, досадливо поморщился Петр и снова принялся строгать доски для обрешетки.* Нужно было воспользоваться присутствием друзей и покрыть крышу хотя бы над жилой половиной. Незаметно подкатил вечер, за ним и ночь. Наконец Петр закончил работу.
     - Ого...  Вот я заработался, полночь скоро... - взглянул он на часы, – Что-то Анна сегодня не позвонила... Небось, спит уже. Чувствую, не сладко ей там, хоть она и не признается. Что хорошего жить в чужом доме, на “птичьих правах”...
Представив спящую Анну, Петр тяжело вздохнул. Вопреки его ожиданиям, время в работе проходило ничуть не быстрее. Руки были заняты, а душа томилась. Он очень скучал по Анне, ругал себя, что отпустил ее и считал дни.

     На следующий день проснулся он с головной болью и в дурном расположении духа. Причиной тому был вчерашний разговор с Андреем.
     - Попьет теперь моей крови Зинуля, уж она такого случая не упустит, - с тоской думал он.
За работой прошел почти весь день, скоро должны были подъехать и помощники, а тоска не только не отпустила, а стала еще невыносимее. Анна снова днем не позвонила и поздно вечером, хотя она и запретила ему звонить, ибо хозяева предупредили ее - никаких звонков, не выдержав, он сам набрал ее номер.
Гудки, гудки, гудки...  Он уже хотел нажать “отбой”, как вдруг в трубке раздался сиплый мужской голос – “алё”.
     - Кто это? – оторопел Петр, и у него неприятно засосало под ложечкой.
     - Путевой обходчик. Иван меня зовут.
     - Кто???
     - Телефон этот на путях нашел, он зазвонил.
     - Хозяйка телефона где?
     - Я ж говорю – шел, а он зазвонил. Обронила наверно. Да я верну, мне чужого не надо. Скажи только кому.
     - Я в другом городе. Слушай, брат, у вас никаких происшествий? Женщина никакая не попадала под поезд? - спросил Петр и сам испугался вырвавшегося вопроса.
     - Тихо у нас. А чей телефон? Жены что ли?
     - Ну да. Если она не найдется, я завтра сам подъеду к вечеру, дай твои координаты, - записал он имя и адрес обходчика.
     Не в силах сидеть без дела, Петр полез в записи Анны в надежде наткнуться на адрес ее ученицы. Имя и фамилия ее были известны. Но это и все.
Порывшись в бумагах, ничего не обнаружил.
Петр был уже не на шутку обеспокоен – он не мог понять, каким образом телефон Анны мог оказаться на железнодорожных путях. Если обходчик не врет, а врать ему нет резона, телефон был найден на рельсах, и не на перроне, а далеко за ним.
Размышления его прервал звонок. Петр поспешно схватил трубку.
     - Здоров, друже, ждешь?
     - Тьфу, - с досадой гаркнул Петр, - это ты... Заждался! Вы где? Приезжать собираетесь?
     - Ты чего рычишь, аки зверь лютый?
     - Анна пропала. Я ей позвонил – мужик какой-то ответил.
     - Да ладно?!
     - Прохладно! Сказал, что путевой обходчик.
     - Могла бы кого и поинтеллигентнее найти, - Андрей хохотнул.
     - Тебе бы только острить, шутильник! – зло сказал Петр. Не к месту сейчас твои шуточки. Все серьезно. И он передал в подробностях разговор с обходчиком, после чего Андрей сменил тон.
     - Я сейчас обзвоню больницы, мало ли...  Дай мне координаты этого обходчика, я его лично допрошу с пристрастием, кстати, и телефон Анны заберу. Может в нем СМС или какие номера телефонов ее подруг.
     - А ты чего звонил-то? – спохватился Петр.
     - Предупредить. Сегодня не получится, завтра с утра приедем. Если что узнаю – перезвоню. Жди. И не паникуй. Прорвемся.
     - Лады, - хмуро ответил Петр и, дав отбой, вышел во двор.
Бесцельно побродив вокруг дома, он сел на скамеечку под яблоней и задумался.
Над ним всходила полная луна, ветер раскачивал ветви деревьев, и тени их чертили замысловатые узоры на выбеленной призрачным светом траве. Петр с грустью вспоминал то далекое счастливое лето, когда был он еще юн и беззаботен. Вспоминал деда Евдокима, как весело им работалось вдвоем, и как оставив работу, они слушали пение Анны доносившееся из дома...

          Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
          Лучи у наших ног в гостиной без огней.
          Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
          Как и сердца у нас за песнею твоей.

          Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
          Что ты одна - любовь, что нет любви иной,
          И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
          Тебя любить, обнять и плакать над тобой.*

          - Тебя любить, обнять и плакать над тобой...  – тихо повторил он и внезапно ощутил в душе такую жгучую горечь, что от этого теплого, прекрасного лунного вечера вдруг повеяло на него ледяным дыханием беспощадного одиночества. Впервые в жизни он понял, что сейчас способен заплакать.
Через час с небольшим, как и обещал, позвонил Андрей.
     - Думаю, ты напрасно паникуешь. Я обзвонил больницы. Анны нигде нет. Давай так – ты сейчас успокаиваешься и ложишься спать. Завтра мы приедем, и если она не проявится к тому времени, отправимся с тобой на поиски. Сядем в мой броневичок и поедем. Борьку с его красавицей оставим на хозяйстве. Не тревожься, найдем. Всё. Спать. Надеюсь тебя не нужно учить, как успокоиться и быстро уснуть. СК.
     Прослуживший много лет в военной разведке, Петр давно владел искусством засыпать в любом состоянии и  любых условиях, по методу разведчика Резуна.*
Быстренько раздевшись, он лег на спину, расслабленно вытянулся и, закрыв глаза, медленно закатил вверх зрачки. Через несколько минут он уже спал.
_____________
Продолжение http://proza.ru/2020/05/18/851
Предыдущая глава  http://proza.ru/2020/05/17/1632
* Обрешетка - основание для крепления кровельного материала.
* Романс Н. Ширяева на стихи Афанасия Фета.
** Виктор Суворов – настоящее имя Владимир Богданович Резун. Бывший сотрудник легальной резидентуры ГРУ СССР в Женеве. Как писатель, получил широкую известность в области исторического ревизионизма. Наиболее известные книги “Аквариум”, “Ледокол” и др.