Пароль часть3

                САША

У Ангелины не было никаких планов на издание написанной истории.
Во-первых, она вовсе не считала свою книжку бестселлером. А во-вторых, достаточно неплохо знала весь издательский механизм, имела маркетинговый опыт и понимала, что на это дело у нее просто нет средств, поскольку  весь капитал составляла только пенсия.               
Тем не менее, ей хотелось узнать, будет ли кому-то интересно   то, что волновало её саму. Лина вспомнила, что дочка приятельницы работала системным администратором в одной из городских фирм.
Встретившись с девушкой, она объяснила ей суть своей проблемы. Та предложила помочь  выложить роман в интернете.    
Как оказалось - просто. Читатели нашлись.  А через два месяца в электронной почте Ангелина нашла приглашение участвовать со своим сочинением в коммерческом проекте некоего издательства "Рифей - Медиа". Одновременно предлагалось сообщить номер своего счета.
Ответив на письмо согласием, она с удивлением убедилась, что деньги действительно поступили на банковскую карту.
Гонорар был скромный, но его вполне хватило бы на недорогую недельную турпоездку, тем более,  что заканчивалась зима, и межсезонье обещало серьёзные  скидки.
Немного поколебавшись, Лина решила потратить неожиданно свалившиеся на нее деньги. Она поискала информацию и нашла горящий тур по странам Бенилюкса.
Оформив договор с турфирмой, она отправилась в магазин, купила себе новые джинсы и пару удобной обуви. Через день самолет приземлился в Брюсселе.
Целую неделю, переезжая на туристическом автобусе из города в город и из страны в страну, Ангелина наслаждалась давно забытым чувством отдыха и свободы.
Ей нравилось рассматривать всё вокруг и думать о том, что удалось увидеть. Она ни с кем не свела дорожного знакомства, хотя всю жизнь легко входила в контакт с людьми. Дежурные рассказы гидов слушала в пол-уха, зато расспрашивала,  где можно побывать и с чем познакомиться самостоятельно.
Такие прогулки замечательно соединялись с  чашкой горячего шоколада или кофе с крошечным пирожным за столиком у окна в  маленьких  кафе. Там тоже можно было уютно погрузиться  в созерцание течения  незнакомой размеренной жизни.
Средневековые ухоженные улочки, красные черепичные крыши сквозь голые стриженые деревья, каналы, лебеди под полукруглыми мостиками, мерный звон церковного колокола, разноцветные полосы света в витражах полутемных католических храмов.  Всё это развлекало, успокаивало, даже умиротворяло. Одним словом, доставляло Лине необыкновенное удовольствие.
  Она  фотографировала французский парк с верхней точки люксембургского замка, старинные фермы в изумрудной зелени озимых,  виноградники на холмах в долине Рейна  и бескрайние тюльпанные рынки Амстердама.
Несколько раз  натыкалась на художественные галереи и заходила. Но, к  сожалению, для любимого Линой обстоятельного знакомства с картинами  времени практически не было.
Наконец, проехав Бельгию, Голландию, Люксембург, она  добралась до Кёльна и решила наудачу позвонить своей бывшей коллеге, уехавшей в Германию с мужем в начале 90-х и осевшей в Баварии. Трубку взяли сразу. Лина услышала в ней немецкое "халлё" и сразу по голосу узнала Эмму.
-Привет, фрау! Попробуй, узнай, кто звонит?
Повисла секундная пауза. Потом дрогнувший голос спросил: -Ангелина?! Неужели ты?!  Откуда  звонишь?!
-Да-с! Она, собственной персоной! Из стольного града Кёльна вашего!
-Батюшки! Сколько ты там пробудешь?
-Завтра в обед самолет.
-Ой! Назови отель и номер! Мы будем часа через три!
-Господи!  По вашим автобанам целых три часа?! Далеко ведь!
-А когда еще увидимся?! Всё. Жди. Выезжаем!
Лина глянула на мобильник. Времени ещё было достаточно, чтобы доехать хотя бы до знаменитого собора. Она вызвала такси.
Нагулявшись вдоволь и заметив в окне витрины сидящих за столиками скромно одетых людей, зашла в заведение, похожее не то на кафе, не то на пивную. 
Кое-кто, действительно, потягивал пиво из прозрачных кружек. Но перед другими стояли винные бокалы.
Лина присела за свободный столик и, не давая себе труда вспомнить, как по-немецки будет "вино", просто указала официантке пальцем. Красное сухое вино было густым и терпким. Она неспеша выпила свой бокал, расплатилась и попросила вызвать такси.
 Еще четверть часа понадобилось, чтобы вернуться в номер.
Через некоторое время из коридора отеля послышались шаги и голоса. Хозяйка открыла дверь.  Перед ней, нагруженные фруктами и напитками, стояли Эмма с мужем.
Боже мой! Сколько могут пролить женщины слёз, даже не  подруги, не приятельницы, а просто бывшие сослуживицы, если встретятся через много лет, да еще вдали от родины!
Благодушный супруг, усмехаясь в усы, разливал вино и выкладывал припасы на стол. Двадцать лет в Европе ничего не изменили!  Всё та же русская привычка к хлебосольству.
До позднего вечера не прерывались вопросы и ответы про всех, кого они когда-то вместе знали. О многих, к сожалению, говорили уже в прошедшем времени. Выслушав историю с книгой, Эмма с чувством сказала:
-Я знала. Когда-нибудь ты должна была что-то подобное сделать. Приедем домой, и я сразу найду и почитаю.
Они вдвоем ещё не раз подняли бокалы за жизнь и удачу, пока муж Эммы, всё это время пивший сок, не сказал, что пора ехать.
Лина проводила гостей, снявшись с ними на память, вернулась в номер и заснула, как убитая.
Следующий день начался долгой обзорной экскурсией по городу, которая закончилась с подъездом к аэропорту.
До регистрации еще было время, и Ангелина решила скоротать его в магазине дьюти фри. Салон был пуст.
Она остановилась перед витриной с духами. Когда-то, в бытность  редактором, Лина всегда покупала парфюмы в таких магазинах.  Аня тоже любила хорошие духи, и она решила сделать дочке подарок.
Погрузившись в волны ароматов, Лина сосредоточенно подносила к носу одну пробную полоску за другой.  Потом  делала паузы, чтобы дать обонянию отдохнуть, и снова начинала вдыхать очередную композицию. Увлекательное путешествие в мир флаконов с чудесными запахами совершенно поглотило все её внимание.
***
Расплатившись с таксистом, Александр вышел из машины, хлопнув дверцей.  Шум аэропорта с гулом самолетов, объявлениями автоинформатора, музыкальными рингтонами , шарканьем тысяч ног и глухой разноголосицей человеческой речи привычно охватил его.
Он с досадой подумал о том, что перестраховался и приехал слишком рано.  Постояв мгновение, двинулся в сторону ближайшего кафе, но по пути раздумал и ни с того, ни с сего взялся за ручку беспошлинного магазинчика, хотя не собирался ничего покупать, и вообще не любил шопинга.
Войдя в мягко освещённое торговое пространство, Александр огляделся. Никого.  Только одна  женщина что-то увлеченно выбирала в дальнем углу  отдела парфюмерии.
Он остановился возле стенда с наручными часами и равнодушно глянул на образцы знаменитых  фирм. Отчего-то немолодая дама снова привлекла его внимание.
Высокая, статная, с короткой  стрижкой, она без претензий была одета в узкие черные джинсы и мягкие мокасины. В распахе   полупальто виднелся длинный зелено-голубой шарф.
  Женщина рассматривала упаковки поверх очков, которые держались на самом кончике носа.
Александр, сам не понимая, почему, наблюдал за единственной покупательницей.  В том, как она с прищуром вглядывалась в этикетки, в жестах, в самой фигуре было что-то очень  знакомое. Он видел её сзади и немного сбоку.
Но вот, кажется, она, наконец, остановила свой выбор на очередном кляйновском шедевре. Держа в руке коробочку с духами, дама повернулась и пошла  к кассе, в сторону, где стоял Александр. Она подняла на него глаза, и в этот миг его обожгло, будто током.
 "ЛИнус! "- Воскликнул он непроизвольно. Женщина замерла в пол-шаге от него. Она смотрела на лысеющего, седоватого, грузного  пожилого мужчину растерянно и напряжённо. Так назвать её мог только тот, с кем она делила свою студенческую пору. За последние почти сорок лет ни один человек ни разу не обратился к ней таким образом.
-ЛИнус! Это же ты! Я узнал, узнал тебя! ЛИнус! - Двинулся к ней Александр.
Она сняла очки и потерла согнутым указательным пальцем переносицу. Этот жест не мог принадлежать никому, кроме нее!
Женщина улыбнулась и с изумлением выдохнула: -Шурьян! Загер! Боже мой!
Они бросились навстречу друг другу и, крепко обнявшись, замерли, глядя друг другу в глаза.
-Пути господни неисповедимы! Кто бы мог  подумать!? Столько лет! И где?! В Германии! ЛИнус! Как ты здесь?! - Заговорил первым Александр.
-Обычное дело - туристка. За роман заплатили. Вот я и поехала. Но уж чего не могла себе представить, так это, что встречусь с тобой!
-Ты писательница? Каким летишь рейсом? В Москву?
-Нет, Шурьян, не писательница, -  просто пенсионерка. И лечу прямо в рай, минуя столицу.
-Не понял. В какой рай?
-Да в России один рай - Краснодарский край. Живу я там, в предместье небольшого городка, на хуторе, по-тамошнему.
  Они спросили друг друга про время вылета. Оказалось, что московский рейс Александра  в расписании почти в тот же час, что и чартер Ангелины.
По пути в кафе, и за столиком  бывшие однокашники, перебивая друг друга, расспрашивали и тут же что-то обрывочно рассказывали, не в состоянии унять радостного волнения.
-Так ты вдова, значит? А дети? Кто тогда у тебя родился?- Вспомнил Александр.
-Анечку я родила. С Лёшкой мы расстались довольно быстро. Во втором браке  детей у меня не было. Внук вот появился! Так что я уже бабуля. А ты? Как у тебя сложилось?
-Да, в общем, никак. Крутился-вертелся, язык осваивал, обживался. Трудно было. Хорошо ведь только там, где нас нет. Сначала думал, - успею жениться. Раньше дело надо наладить. А когда на ноги встал, и деньги появились,-  товарный вид мой очень поизносился. И потом не один раз убеждался, что невест  не я, а мой кошелек интересует.
Сам страстью не пылал ни к кому. Вот и живу один. Никого у меня нет. Родители умерли. Ни братьев, ни сестер.  Скажи, а как Наденька? Где она? Вы до сих пор дружите?
-Надюша умерла давно. У неё осталась дочка. Как тебя, Сашенькой зовут. Она немного младше Ани. Вот с ней я и продолжаю дружить. Люблю, как свою.
Лицо старого друга помрачнело:
-Вот, значит, как. А ведь, будь я не таким кретином, Надя могла бы быть моей женой.
-Как это -  женой? Я ничего не знаю. Надя бы рассказала.
-Да видишь ли, ЛИнус... Помнишь  последнюю встречу после вашей с Надей защиты дипломов?
-Да еще бы! Скандал какой вокруг тебя был! Только аспирантуру закончил и - всё бросил! В Германию собрался! На исторический фатерлянд! Ты, кажется, сразу тогда  и уехал?
-К осени. Этот отъезд многие как политическую эмиграцию восприняли. Чуть ли не как измену родине! Да еще инстанции советские кровушки попили, пока оформил документы. Такие были времена. А у меня это был всего лишь единственный шанс увидеть мир по ту сторону занавеса.
-Так всё и было. Но как мы жалели, что ты уезжаешь! Ведь, казалось, навсегда.
-И оказалось, - навсегда. Помню, ты ревёшь, а я вместо того, чтобы тебя успокоить, почему-то всё просил, чтобы ты ребёнка не расстраивала. Совсем беременная была.
 Так вот. Распрощавшись в общаге, я пошел к себе. Меня догнала Надя. Говорит, - я с тобой. Ночь уже была, и я не слишком трезвый. В общем, у меня она ту ночь провела и призналась, что любит меня.
-А ты?
-Да я... О своём я тогда думал. Не до неё.  всерьёз не воспринял. Одна она провожала меня. Все разъехались.  Через много лет только понял, что если она и вправду любила меня, то лучшей жены я бы, пожалуй, и желать не мог. Только вот, если бы, да кабы!
-Надо же, какая история! Ничего я не знала. И Надя - ни словом!  А ты в России часто бываешь?
-Теперь часто. Но из наших за все годы тебя вот только сейчас и встретил.
-Я дам координаты Ольги. Она в Москве,- увидитесь. А чем занимаешься по жизни?
-Ой, ЛИнус! И чем только за свою жизнь я не занимался!?  И репортером жёлтым был, и пиартехнологии преподавал, и телеведущим подвизался, и рекламу делал.  А бизнес, как ни странно, сложился другой. Я - галерист, ЛИнус. Покупаю, выставляю, продаю картины.
-Ничего себе загиб! Как тебя угораздило из журналистики-то в искусствоведение?!
-Да я и не искусствовед вовсе! Подготовка кое-какая есть, конечно. Но эксперты на что? А у меня, знаешь, нюх! Ну и деньги, конечно.
Лина вдруг засмеялась. Александр с удивлением спросил:- Я, старый бюргер, не понял, что тебя рассмешило: нюх или деньги?
Но, заливаясь смехом, Лина замахала руками:- Нет- нет, просто в памяти всплыло!  Слушай! Помнишь, стенгазету вы делали на факультете? Метров пятнадцать длиной! Сплошной модернизм! Талантов  - куча! И словесных, и живописных!  А как она называлась, помнишь?!
-Помню -  помню! Мне за этот "Оргазм" декан накостылял «по полной»! До партбюро!
-А я-то, первокурсница! Подошла, заголовок прочитала и  говорю так солидно: - Ребята, вы целый слог  "ни"  пропустили!
-Ага! Мы катались с хохоту! А ты всё равно ничего не поняла! Дитя наивное! Нет, а ты , всё-таки, что за книжку-то написала?  Раз деньги платят, значит настоящая.
-Про любовь, как ни забавно. В интернете можно посмотреть. Если хочешь, дам ссылку. Всё равно в самолете нечего делать.
-Мне, правда, интересно! Непременно прочитаю. И давай номер мобильного, эмэйл свой. Мои координаты вот, на визитке. Нам нельзя больше теряться!
Когда подошло время, Александр и Ангелина разошлись по своим стойкам регистрации, обнявшись на прощание и дав слово держать отныне связь.
Она в самолете, как всегда, слушала гул моторов. Отчего-то еще с детства в них чудились ей гигантские хоры, поющие фантастическую, ни на что не похожую музыку.
При этом она пыталась и  никак не могла вспомнить, кого ей напоминал Александр, встреченный только что, после почти сорокалетнего перерыва.

***

Он читал роман, проживая вместе с героиней  заново часть своей  жизни, и узнавал в героине  черты Ангелины, удивляясь её душевной организации,  настроенности на любовь, которая, как оказалось, многое определила в  её судьбе.
Стюардесса принесла ланч. Александр прервал на время чтение и только теперь заметил соседа, мужчину средних лет.
Он был крепок в кости, широкоплеч и сероглаз. Русые волосы и такая же, только кудрявая бородка дополняли портрет типичного славянина.
Благородством взгляда и естественным достоинством, с которым   держался незнакомец, он  напоминал портреты солидных русских купцов  на старинных фотографиях позапрошлого теперь уже века.
Попутчик вызывал симпатию. И без того находившегося в состоянии душевной радости Александра потянуло  к общению. Сосед, похоже, тоже был непротив.
Они разговорились и даже подняли по бокалу с вином за счастливую встречу, о которой не замедлил  рассказать Александр.
Константин (так представился бородач) возвращался в Россию из деловой поездки. Бизнесмены в бизнесклассе - дело обычное.
Владелец "заводов и пароходов", как с усмешкой отрекомендовался Константин, большую часть времени жил в Екатеринбурге, откуда удобно было управлять тюменскими скважинами,  уральским машиностроением  и транспортировкой удобрений по Каме.
Но, как он тоже  сам признался, волка ноги кормят, и перелёты в самые разные точки делового мира стали уже частью его образа жизни. 
-Вы сказали, знакомая книгу написала? Это её вы так увлечённо читали? Можно и мне присоединиться? Времени достаточно, хочется отвлечься. Он достал свой айфон и скоро тоже ушел с головой в чтение.
Прощались попутчики как старые приятели, хотя один годился другому в отцы. Карточки, обмен которыми давно вошел у обоих в привычку, автоматически попали в ячейки визитниц.
Москва, Москва! Опять дела! Встречи, переговоры, просмотры, контракты, сделки.
Впервые Александр горько подумал о том, что нет у него  вот такого сына или дочери, ради которых всё это имело бы действительно практический смысл. Жизнь промелькнула, и, к сожалению, только одиночество, от которого он бежал уже много лет, толкало вперёд его паровоз.
***
-Нет, эти красные туфли ты непременно должна надеть! - Настаивала Светка. Она критически оглядела наряд подруги.
-А это никуда не годится! Ты же не пенсионерка, - еще и на все пуговицы застегнулась! Подожди! Вот, примерь-ка мою! - Из пакета немедленно появилось ажурное чудо с глубоким декольте и открытыми плечами.
-Да ты с ума сошла! Когда я такое носила?!- Упиралась Саша. У неё был день рождения, и вечером она ждала гостей.
-Конечно, не носила. Иначе до сих пор в девках не сидела бы! Надевай, тебе говорят! Да Игорь от ума отстанет, когда ты перед ним такая красивая явишься!
Саша и в самом деле была очень привлекательна. Естественная блондинка, она была в мать синеглаза. Однако в отличие от Надиного вздёрнутого  носика профиль дочери был благородно правилен. Зато небольшим ростом и округлостью форм они были очень схожи.   
Сегодня Александре исполнилось тридцать пять. Но до сих пор у нее не было сколько-нибудь серьезных отношений с мужчинами.
Винить в этом только её природную скромность, и даже застенчивость, не приходилось. Пожалуй, больше всего постаралась  для формирования комплексов родная тётка.
Обожавшая племянницу Ира больше всего на свете боялась, что без родителей та повторит её собственный опыт  ранних сексуальных однодневок и останется потом одна, да еще, как покойная сестра, с ребёнком на руках.
Она строго контролировала каждый шаг племянницы, не позволяя ей ни легкомысленных нарядов, ни вечеринок без взрослых, никакой дружбы с мальчиками.
Тихая Саша совсем ушла в себя под напором такого воспитания. Тетя Лина с Анютой  были далеко, и только на каникулах она могла чувствовать себя в атмосфере свободы и дружеского доверия.
Ира определила и  выбор будущей профессии племянницы. Считая, что инженер - это основная фигура на производстве, (  вне производства жизни как будто и не было), она настояла на политехническом.
Послушная Саша отучилась в институте положенные пять лет и сидела теперь на должности старшего инженера в отделе технической информации. СНиПы, ГОСТы, ТУ. Каждый день с  восьми до пяти. Унылая, неинтересная работа в   коллективе, почти целиком состоявшем из женщин,  занимала  почти всю жизнь.
И только живопись, любимая с детства, была тем миром, куда можно было уйти с головой, где часы пролетали  за секунды, где она была полновластной хозяйкой.
Ангелина, заметив ранние художественные способности Саши, сначала уговорила Иру отдать её в художественную школу. Позже,  когда та уже была студенткой, оплачивала занятия у известного рисовальщика, рекомендованного знакомыми  художниками.
Начало девяностых перевернуло всю размеренную и уверенную Иркину жизнь. Встал завод. Насидевшись без работы, в долгах и потеряв всякую надежду, она купила клетчатые сумки и на одолженные под проценты деньги подалась в "челноки", горько констатировав: была бы шея - хомут найдется. Что-что, а позволить нищенствовать себе с Сашей Ира не могла.
Пройдя все круги коммерческого ада с рэкетирами всех мастей, дорожными и таможенными грабежами, налоговыми облавами, происками конкурентов, она моталась по путям и весям, таская на себе тяжёлые тюки, вполглаза  дремля в грязных вагонах, пока шаг за шагом не выучилась жить по правилам нарождающегося росскийского капитализма.
Лотки, палатки, контейнеры, роллеты, павильоны.  Почти десять лет ушло, чтобы добраться  до уровня  магазина.
Теперь Ирина Васильевна владела несколькими престижными бутиками с дорогой одеждой, обувью и аксессуарами известных итальянских фирм.
Уже не она рвала жилы, толкая впереди себя тяжелую и рискованную работу. Напротив, налаженное дело не позволяло соскочить с накатанной колеи. Деньги, как говорится, к деньгам. И хотя их было уже вполне достаточно, предпринимательство стало образом жизни.
Саша всегда чувствовала одиночество. Не отличавшаяся тонкой душевностью тётя, замотанная работой, едва успевала за неделю перекинуться с ней несколькими словами, когда появлялась дома. В основном же звонила, держа под контролем материальные  и прочие проблемы.
    Девушка пыталась облегчить ей жизнь, сведя свои потребности к минимуму и стараясь во всем быть самостоятельной. Её предложение помочь и поработать продавцом встретило со стороны Иры жесткий  отказ, не желавшей, чтобы кто-то из знакомых  мог допустить даже мысль о том, что она пытается «выехать» за счет сироты.
Постепенно, шаг за шагом, двое родных людей всё больше отдалялись друг от друга и накапливали, каждая по-своему, тоску и горечь отрешенности в своей душе.
Месяца три назад начальником отдела был назначен Игорь. Сказать, что это был чем - то выдающийся мужчина, не приходилось. Инженер средней руки, не карьерист, холостяк с заурядной  внешностью, в  вечном джемпере и джинсах, он вряд ли привлёк внимание Саши, если бы  не начал ухаживать за ней сам.
Сослуживицы, и в первую очередь,  приятельница Светка, уже дважды побывавшая замужем, не считая других многочисленных романов и интрижек, твердили: -Не упускай свой шанс. Не пьет, не курит. Должность,  какая ни есть, и нравишься ты ему. Пора семью тебе иметь, - бабий век короток.
Саша послушалась и начала с Игорем встречаться, но на  предложение жить вместе не согласилась, хотя в постели он был неутомим, и в отношениях ничто не говорило о каких-то отрицательных качествах его характера.
Просто  её не покидало чувство, будто они  уже лет  двадцать как  в браке, где все расписано давным-давно, и завтра, и через десять лет будет все то же: секс, обеды, работа, кухня и сериалы по вечерам.
Но сегодня Саша решила: ждать больше нечего.  Если Игорь  сделает ей преложение, она согласится. Ей хотелось ребёнка, и если  суждена такая однообразная жизнь, так пусть в ней будет хотя бы семья. Многие так живут.
-Глянь, Санька, какие плечи у тебя!  Грех закрывать! И цепочку надень, чтоб подлиннее, в ложбинку, так сказать, греха  спускалась! Вот-вот, эта юбочка -  самое то, и бедра в обтяжку, и коленки видно! -Продолжала свои рекомендации Света.
Гости собрались. Расставляя цветы в вазах, принимая поздравления и подарки, Саша краем глаза видела восхищение в глазах Игоря и ждала главного.
Оно не заставило себя ждать. Как только все расселись за столом, он встал и попросил внимания. Произнеся все надлежащие слова по случаю  дня рождения, Игорь достал из кармана небольшую коробочку красного бархата. За столом прокатился одобрительный гул.
Саша взяла протянутый ей подарок и открыла коробочку. Бриллиантовым глазком на нее смотрело обручальное кольцо.  - Ну вот, - буднично подумала она и спокойно поцеловала жениха.
Игорь надел колечко на палец, и веселье началось. Именины, вдруг превратившиеся в помолвку, придали вечеринке раскованности и веселья.
Ирина, отдавая распоряжения нанятой кухарке на кухне, заглянула Саше через плечо. - Не жмот. Приличный бриллиант. Поздравляю, Сашуня! - Чмокнула она невесту куда-то между щекой и ухом. - Свадьбу сделаю вам - весь Ебург на уши встанет!
- Нет, что ты! Не надо! Зачем нужна эта помпа? - Запротестовала Саша. Но тут же услышала
голос Игоря: - Правильно, теща! Мы их всех сделаем! Гулять, так гулять!
Он держал в руке бокалы  с шампанским и выглядел, и говорил как-то чересчур возбуждённо. Чокнувшись с Ириной, Игорь залпом осушил бокал и, крепко прижав к себе Сашу, начал медленно и томно двигаться с ней под  уже включённую музыку.
Она изумилась и испытала неловкость, чувствуя, как его руки, соскользнув с талии, начали шарить по бедрам, спускаясь всё ниже. - Игорь, перестань! Неудобно! Все же смотрят!- Саша вернула руки жениха в надлежащее место.
-Эка невидаль! Да пусть смотрят! А если мне нравится свою женушку за ж...у  подержать!?
-Пусти! Я еще не жена. И вообще! - Она слегка оттолкнула его и сделала вид, что озабочена необходимостью оказать внимание гостям.
Игорь не последовал за ней. С видом уверенного хозяина дома он то и дело предлагал сослуживцам выпить, не пропуская ни одного тоста. Временами, уже  изрядно захмелевший, он подходил с проявлениями нежности то к невесте, то к будущей теще.
А вечеринка шла своим чередом, и Саша унеслась в её круговороте, то предлагая горячее, то проверяя, не следует ли добавить напитков, то перебрасываясь  шутками с гостями, то принимая приглашения танцевать. В какой-то момент Игорь выпал из  поля зрения, но за праздничной кутерьмой она этого не заметила.
Держа бокал с соком в руке, Саша заслушалась, как Виктория Леонидовна рассказывала про забавные словечки своего маленького внука. Танцы продолжались. Виктор Степанович, разгоряченный страстным танго, решил проделать очередное па, и так неуклюже запрокинул свою партнершу, что она не удержалась и со всего маху налетела на Сашу. Красный сок выплеснулся, залив светлую юбку.
Снисходительно махнув рукой на удручённые извинения, Саша поспешила переодеться, и пошла в ванную, чтобы застирать свежее пятно. Она толкнула дверь. Та распахнулась. В залитом ярким светом небольшом пространстве перед ней предстала картина, от которой Саша оцепенела.
Прямо напротив  она увидела два жадно всосавшихся друг в друга рта, перепачканных яркой помадой.
Светка стояла, прижатая Игорем к краю ванны. Он грубо и нетерпеливо щупал одной рукой вывалившуюся из низкого выреза платья массивную грудь, а другой торопливо шарил под подолом. Она же, постанывая от удовольствия и прижимая  его зад к себе одной ногой, уже расстегивала молнию на его брюках.
Оба были пьяны и так поглощены похотью, что продолжали, не замечая Сашиного присутствия.
Пережив секундный шок, она протянула руку к выключателю и дважды щелкнула, сначала выключив, а затем снова  включив свет.
-Вон отсюда! Оба!! Вон из моего дома!!! - Саша сказала это тихо, но любовники вмиг отрезвели. Светка с испуганным видом начала запахиваться. Игорь беззвучно шевелил губами.
Сдернув подаренное кольцо, Саша размашисто сунула его Светке запазуху: - На-ка вот, получи за услуги! Чтоб сию секунду вас больше здесь не было, или пожалеете!
Игорь и Светка опрометью кинулись из ванной, толкнув при этом , друг друга, в проеме двери.
Саша стояла перед зеркалом, смотрела на свое отражение и медленно считала про себя. Когда дошла до цифры 50,почувствовала, что в состоянии выйти к людям.
Бледная, она сумела усилием воли надеть на лицо улыбку и весь остаток вечера ни единой малостью не выдала своего состояния.
Злополучный жених и бывшая подружка бесшумно ретировались. Изрядно подвыпившие гости ничего не заметили. Когда же, наконец, распрощавшись, Саша закрыла за последним из них дверь, то просто повалилась в кресло и зарыдала в голос.
-Сашунька! Ты чего?! Что случилось?! Где Игорек?! - Выбежала из кухни всполошенная Ирина. Расслышав сквозь плач причину, тетка с ненавистью уперлась руками в проём двери и сказала, как выплюнула: - Суки! Ну, я-то вам не Саша! Это вы у меня волком завоете!
Она схватила племянницу в охапку:- Доченька, ты не плачь! Радоваться надо, что  скотина сразу себя показал. И эта б... дь, какая она тебе подруга?! Бог уберёг! Вот же тварь какая! Решил двух зайцев убить. И невесту богатенькую прибрать, и любовницу, не отходя, как говорится, от кассы!
Ирина поднесла к уху телефон :-Кто? Ты, Клоун? Узнал!? Да, она самая. Разговор есть. Завтра с утра подрули ко мне. Нет, домой не надо. В офис! Жду. - Щелкнула крышка мобильника. -  Ну, все! Попляшет он уменя, как грешник в аду на сковородке!
Потом, не тратя времени на утешения, она достала из сумочки таблетки, налила в стакан воды и заставила Сашу принять лекарство. Уложив её в постель и дождавшись,пока подействует снотворное, решительно настроенная тётя  покинула квартиру, потушив свет в прихожей и заперев дверь своим ключом.
Когда рано утром Саша проснулась, вчерашний день тут же встал перед глазами. С чувством гадливости и презрения к двум оскорбившим ее уже не друзьям, подавленная,  она  встала и принялась прибирать квартиру, с остервенением стараясь смыть, казалось,  даже мысли об их недавнем пребывании.
Когда с полным мешком пустых бутылок и прочего хлама Саша вышла на лестничную клетку, то на пути к мусоропроводу навстречу ей, из лифта, пыхтя,  с полными сумками, вышла соседка  Лия Марковна.   
-Доброе утро, Сашенька!- Женщина опустила сумки на пол и вытерла крупные капли пота на носу. - У тебя ведь день рождения? Поздравляю, милая! Как хорошо быть молодым! Ни лишнего веса тебе, ни одышки! А что такая печальная? Нет - нет! Что бы ни происходило, своему рождению надо радоваться! Бог мог бы его кому и другому предложить!
А мы на дачу собрались. Не хочешь с нами? Завтра к вечеру вернемся. У нас там и речка, и лес, да и места в доме предостаточно. Ну как, едем?
-Спасибо, Лия Марковна! Да вам и без меня с внуками хлопот хватает.
-Хватает, это точно! Если хочешь, можешь помочь, не откажусь! - Соседка вдруг так тепло, по-родственному, улыбнулась, что у Саши как-то отлегло с души.
-Тогда согласна. Я сейчас, только сумку соберу!
-И краски  не забудь! Там есть, что порисовать! - Вдогонку крикнула Лия Марковна и нажала на кнопку звонка у своей двери. Она тут же с шумом распахнулась. Радостно толкаясь, бабушку встречали два сорванца семи и пяти лет, мешая деду принять полные провизии пакеты.
-Я Сашу пригласила с нами! Всё в городе да в городе, - пусть хоть комаров покормит на природе, что ли! - Смеясь, сообщила  она новость!
-Ну не будь же такой кровожадной, мамочка!  - Добродушно отреагировал  муж Арнольд Давыдович. Это был такой же кругленький, жизнерадостный пенсионер, как и его жена. Тонзура его лысины, обрамленная венчиком кудрявой седины, загорело поблескивала. На крупном еврейском носу колесами круглились очки в металлической оправе.
Пока Лия Марковна кормила завтраком мальчишек, он деловито и умело упаковывал все необходимое.
-Додик! Твои новые крючки и леска в стенке лежат! Нет, не там, справа на полке! Нашел? Хорошо, хорошо!  Додик! Ты трусики детям сменные положил? Молодец! - То и дело слышалось из кухни под бряканье посуды и запах жареных с чесноком котлет.
Арнольд Давыдович спокойно и невозмутимо воспринимал заочный контроль как привычную и, временами, даже любимую песню. Они прожили вместе большую жизнь, вырастили дочь и никогда не ссорились.
Самой большой радостью для стариков было заполучить внуков, на каникулы привозимых из Израиля. Они весь год ждали встречи с дочерью и зятем, и к Саше, бывшей с детьми в одном возрасте, относились отечески.
Наконец, лифт  доставил всех путешественников к подъезду, где уже поджидала их старенькая иномарка, с дополнительным багажником на крыше, набитым удочками, рейками, кусками водопроводной трубы и еще какими-то крайне нужными дачными вещами.
Саша разместилась на заднем сидении в компании неугомонных, вполне русскоговорящих мальчишек, в речи которых легко пролетали  слова на иврите, а характерные интонации и обороты местами были очень по-одесски забавны.
Дача находилась  километрах в тридцати от города, что по нынешним меркам, считалось "просто рядом".  Большой бревенчатый дом с кривоватым штакетником по фасаду утопал в зелени черемух и рябин.
В заросшем травой палисаднике, как на лугу, цвели вперемешку некогда высаженные пионы и дельфиниумы с невесть откуда взявшимися колокольчиками и ромашками.Разноголосый птичий щебет доносился из многочисленных скворечников, развешанных по деревьям.
Прямо от порога, как кривой пробор, петляла среди косматых кочек   клевера и лопухов тропинка, сбегая к недальней речке.
Вдали, за домом, виднелась маковка сельской церквушки, а справа и слева цветными платками лежали луга, окаймленные тёмной гребенкой хвойного леса.
Дом стоял немного на отшибе. Из тени большой березы  рядом с ним сонно смотрели на приехавших красивые глаза мирно жующей коровы. Тут же паслась и стреноженая рыжая лошадка, то и дело, отмахиваясь хвостом от надоедливых мух.
Острый взгляд Саши отметил уютную первозданность нетронутого косой уголка, и разлитую кругом благоуханную свежесть. Она сразу прикинула, где начнет свой пленэр, но, вместо этого обошла дом в поисках огорода, укромно жившего себе за  оградой из горбыля, отделявшего от  всех праздно гуляющих животных.
Рядки цветущей уже картошки и грядки с овощами густо заросли сорняками.  Будяки горделиво возвышались даже в тепличке, и усы подросших огурцов уже схватились за их стебли.
Саша вспомнила  маленький безупречный огород мамы Лины, её аккуратный  коттеджик  среди огромного цветника, в котором они с Анюткой играли в детстве, и ей захотелось всё привести в такой же надлежащий вид.
Подоткнув сарафан, она взялась за старую тяпку.  Очень скоро огород из одичалого стал превращаться в хозяйский. Здесь  всего было вдоволь: и овощей, и трав. На свободе оказались  кусты смородины и крыжовника, широкая кайма малины.
Обнаружив дырявую лейку, Саша  вкопала её в землю, и наполнив землей, посадила кустик бархатцев, самосевом взошедших тут и там.
-Что это делается!? Боже мой!!! Додик! Дети! Вы посмотрите, что сделала эта девчонка с моим огородом!!!  - Вдруг раздался вопль за спиной. Это потерявшая Сашу Лия Марковна появилась в своих владениях.
Саша от неожиданности опешила. А та продолжала взывать к своим чадам и домочадцам: - Идите скорее! Ой-ёй-ёй!  Я не переживу этого!
Сбежавшиеся на крики внуки и Арнольд Давыдович с недоумением уставились  на Лию Марковну.
-Додик! Ты видел у нас что-нибудь подобное? Нет, я тебя спрашиваю, ты когда-нибудь такой порядок видел?! Она же просто немецкий огород мне  сделала! Позор на мою седую голову!  Укор моей еврейской совести!
Произведя неизгладимое впечатление на собравшихся,  Ида Марковна вдруг замолчала, а потом, довольная произведенным эффектом, расхохоталась и, продолжая смеяться, крепко обняла потную, перепачканную землей и растерянную Сашу.
Арнольд Давыдович почесал лысину через завязанный по уголкам узелками носовой платок  и сказал:-Дети! Теперь я могу, наконец,  показать вам, какая бывает морковка и чем она отличается от кабачков. Лиечка, шли бы вы с Сашей в баньку! Всё готово, и веничек свежий!
В бане было жарко. Плеснув на каменку  из ковша кипятком с напаренной мятой, женщины блаженно вдыхали её запах, утопая в клубах горячего пара. Потом Лия Марковна со знанием дела  походила березовым веничком по ладному розовому телу гостьи.
Напарившись вволю, соседка неожиданно предложила: -Давай, в речку окунёмся?!
Саша кивнула мокрой головой, и они, набросив полотенца, босиком пошлёпали от  бани к реке по вечерней траве, местами увёртываясь от жгучей крапивы.
Вода  ключей, коих было много на дне  узенькой уральской вьюшки-речки, окатила  холодным кипятком. Прыгнувшие разом, парильщицы пулей вылетели обратно на берег, вытаращив белые ошалелые глаза. -Вот это да! - Выдохнули обе хором. И постояв секунду, снова сиганули в речку!
Возвращались медленно, завернутые во всё те же полотенца. Потом так же неспеша накрыли ужин и ждали, блаженно откинувшись на спинку древнего дивана, возвращения из бани Арнольда Давыдовича  с мальчиками.
То ли физическая нагрузка, то ли баня, то ли сладкая наливочка под душевные котлетки с картошкой, но скоро глаза у Саши стали  слипаться.
И вот уже раздвинут видавший виды диван, и укрытая ситцевым пододеяльником, спит она сладким сном, а  с двух сторон от неё свистят носами две чёрные  головёнки, и разбросаны во сне худенькие мальчишечьи руки и ноги.
  ***
Горластым будильником оповестил о наступившем воскресном утре соседский петух. Саша  проснулась от его крика и ещё полежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к детскому сонному дыханию. Потом тихонько, чтоб не потревожить, слезла с дивана и укрыла разметавшихся пацанов.
Набросив сарафан, она с полотенцем на плече сошла с крыльца и направилась к реке. Роса холодила босые ноги. Солнце, так и не закатившись с вечера, низко  и неярко светило  на востоке.
Разлитая кругом тишина не издавала ни единого шороха. Никого окрест. Только вчерашняя корова, то ли ещё, то ли уже снова привязанная под березой, провожала  Сашу задумчивым взглядом из высокой травы.
Ежась и вздрагивая, она вошла в воду, постояла, привыкая и осматриваясь по сторонам. Потом резко присела, и, не выдержав, вскрикнула и выскочила из воды. Но затем вновь и вновь окунулась, пока холод не перестал казаться пронизывающим. Тогда  Саша зашла поглубже. Оттолкнувшись от илистого дна, поплыла.
За ближайшими кустами ивняка, топтавшегося по колено  в воде, она заметила мерно покачивающиеся среди округлых лакированных листьев  белые развороты кувшинок. Потянула слегка длинные провода гибких стеблей, пожалела и не стала срывать. Она бы еще поплавала, да вода была больно холодна. Саша выбралась на берег и растёрлась полотенцем.
Всем своим существом ощущая бодрящее горение и свежесть, девушка той же тропинкой вернулась в сонный дом за рисовальными принадлежностями.
Через несколько минут проснувшаяся Лия Марковна, стоя на крыльце в одной ночной сорочке, видела  уже только стройную спину своей гостьи. Саша удалялась с этюдником под мышкой в сторону лугового пригорка.
Живописный лужок оказался дальше, чем сначала показалась Саше. Но дойдя до выбранного места, она с удовольствием смотрела с холма на сизую змейку речушки, на белую церковь в хороводе старинных тополей, на латаные рубероидные крыши немногочисленных деревенских домов.
  Под треногой мольберта лиловели "часики" - дикие гвоздички. Так их называла маЛина. Она брала цветок двумя пальцами и тихонько сжимала лепестки, двигая их вокруг своей оси. Крошечные соцветья в четыре лепестка и вправду очень напоминали собой стрелочки часов.
А вот уцепился за тонкую шею пушистоголового красного клевера усик розового мышиного гороха. Ромашки! Высокие, крупные, желтоглазые, как балерины в белоснежных пачках, топорщились, кустясь, на длинных  сильных ногах.  И тут же, рядом, нежно голубели гроздья  колокольчиковых бубенцов. Бело-зеленые островки кашки  перемежались с  гордо поднявшими свои розовые пушистые шапочки  луговыми скабиозами.
В самый трехцветный центр дикой виолы упорно стремилась попасть ранняя  труженица пчела. Солнце поднималось, и, славя его, заливался звонкой трелью невидимый жаворонок.
Саша счастливо вздохнула. Кругом была жизнь, и каждая травинка глядела на неё с надеждой стать моделью  для нового пейзажа. Это была родная стихия.
Сделав первые наброски, она погрузилась в созерцание дрожащей на солнце прозрачности небесной синевы, кружевной графики травяного плетения, подвижной тонкости переходов  цветовых пятен, чтобы всё это вместе с птичьим пением, жужжанием пчёл и едва заметным колебанием утреннего воздуха трепетно и вдохновенно перенести на кончике   кисти в новую живописную реальность этюда.
Мазок за мазком, и  Саша ушла с головой в работу, забыв про завтрак, про милую семью,  пригласившую её, про неприятность минувших именин  - про всё на свете, кроме широко раскрытых глаз по-детски доверчиво глядящих  полевых цветов.
Если бы могла, она обняла бы всю незатейливую и знакомую с детства красоту  с холмистым горизонтом в лесной синеве, унесла бы с собой небольшую скалу, торчащую серым, в плешинах лишайника, гранитом на фоне зелёного леса. Неустанно, как музыку, записывала бы природные шорохи и звуки в невесомой тишине воскресного утра.
А солнце, меж тем, было уже в зените. Но все получалось! Сразу! С первого мазка! И Саша продолжала работать, не  чувствуя ни усталости, ни жары.
Белокурые волосы, нерасчёсанные после утреннего купания, кудрявились. Шея и руки порозовели от загара. Возле уха, за которым  торчал карандаш, расплылось пятнышко краски. Она была так мила и заботливо хлопотлива, что со стороны напоминала одну из многочисленных пчел, трудолюбиво и любовно перелетавших на лугу с цветка на цветок.
-Как это у Вас так получается?! - За плечом раздался мужской голос.
Саша резко обернулась. Позади неё стоял, заглядывая в этюд, сероглазый бородач в расстёгнутой клетчатой ковбойке с закатанными рукавами.
-Что как? - Она растерялась, отвечая вопросом на вопрос. Появление незнакомца не испугало, но отдалось внутри изумлением и любопытством.
-Да вот, как  вам удается превращать простенькие цветочки в такие прелестные создания?! Вы, художники, наверно, со сферами связаны как-то. - Он поднял палец к небу.
-Да я не художник. Просто рисовать люблю. А вам, правда, нравится? Мне тоже показалось, что неплохо получилось.
-Очень нравится! Я купил бы с удовольствием и над кроватью  повесил!
-Не смейтесь! Зачем покупать?! И так подарю! - Саша засмеялась, польщенная. - Как Вы тут появились? Мне казалось, вокруг не было ни души?
-Стоянка у меня с пчёлами. Вон там, на опушке. Мед цветочный собирать привёз.
-А-а! Так это, значит, ваши работницы с утра вокруг гудят!? - Саша открыто сверкнула синими глазами на пасечника, вызывавшего  расположение всем своим  крепким и сильным видом, а также теплотой серьёзного взгляда.
- Все здесь, и мои, и местные. Вон сколько цветов! Вы и сама, как василек во ржи! - Он сказал это так просто и естественно, что не вызвал у обычно смущавшейся от комплиментов Саши чувства неловкости.- Вы с утра рисуете, - я видел, рано пришли.
-Ага! Уже проголодалась. Пора собираться. - Спохватилась она, вспомнив про Лию Марковну.
- Составьте мне компанию! Не  бойтесь, не обижу! Я грибов нажарил, и мед свежий есть, и молоко. Одному скучно. А потом и продолжите. Хотя, плечи, по-моему, у вас сгорели уже.
-Да я и не боюсь. Идемте! - Саша закрыла коробку с красками и вытерла кисть и пальцы.
-Минутку.- Мужчина протянул руку и  пальцем стер пятно краски с сашиной щеки. И опять вышло это у него так же естественно, как будто они знакомы были вечность. Он легко поднял этюдник вместе с сумкой. - Пошли!
Они двинулись рядом по колено в цветастой траве  через луг к кромке леса, где из-за деревьев показался большой трейлер с прицепом для ульев.
-Проходите, пожалуйста! - Пригласил хозяин, первым поднявшись по откидной лесенке и протянув Саше руку. Она  с любопытством вошла в открытую перед ней дверь.
Изнутри трейлер представлял собой довольно просторную комнату с окном и мини-кухней. У окна стоял стол с тремя табуретами по сторонам. Чтобы мебель не  опрокидывалась во время переездов, ее привинтили к полу. У стены, аккуратно застеленная меховым одеялом, разместилась походная кровать. Было прибрано. Опрятную занавеску на окне шевелил ветерок. Повсюду висели на  крючках связки сухих трав.
В нише простенка лежали какие-то папки, прижатые сверху ноутбуком.
-Просто дача на колесах! Мне нравится! - Саша с симпатией тряхнула белокурой головой.
-Думаю, что вот это понравится тоже.- Хозяин снял крышку со сковороды, и в комнату ворвался аппетитный запах жареных грибов.- Давайте, я полью Вам.
Он подвел Сашу к нержавеющей мойке и зачерпнул ковшом воды из стоящего рядом такого же ведра. - Вот мыло. - Чистое полотенце каким-то чудом уже висело у него через плечо.  Потом она помогла  гостеприимному  незнакомцу помыть руки.
Усаженная на  один из привинченных табуретов, девушка с изумлением наблюдала, как на столе, кроме жареной картошки с грибами появились огурчики, пучки ароматной зелени, порезанный крупными ломтями ржаной хлеб. И все было свежим, как будто огород и супермаркет находились рядом, за дверью.
-Вы такой хозяйственный! Живёте  проездом, в лесу, а овощи, как будто с грядки только что. И молоко?!
-Да сейчас это не проблема. Если есть, любой в деревне продаст. Ну, а если нет, то заказ продиктовал, и привезут. В Антарктиду привезут, не то, что в уральский лесок. Были бы деньги.
-А что, пчёлами выгодно заниматься? - Спросила Саша, поймав за хвост ответ.
-Ничего себе, не жалуюсь. Но вообще-то я просто их люблю и с детства хорошо знаю. И отдыхаю на колёсах. Вы бражку будете?- Лукаво глянули на неё серые глаза, и  по-мальчишески озорная улыбка спряталась в пшеничных усах.
-Бражку? Вы что же, самогонщик еще по совместительству? - Озадачилась гостья.
-Нет, самогоном не балуюсь. Я Вам медовухи попробовать предлагаю. Замечательная вещь!
-А-а! Наливайте!- Саша рисково махнула рукой.
Пенистая, янтарная струя ударила в стаканы из небольшого жбанчика, вытянутого из-под
кровати. Напиток пах хмельно и медово.
-Давайте за знакомство! Хотя лучше бы на брудершафт! Заодно и познакомимся,- поднял свой стакан бородач.
-Три в одном! Очень рационально! - Рассмеялась Саша и неожиданно для себя вновь согласилась.Они встали рядом, чтобы удобней было пить через руку  друг друга, и одновременно залпом осушили стаканы до дна.
Оба хотели пошутить по этому поводу, но когда встретились глазами, разом посерьезнели.И в это мгновение что-то случилось. Забыв о знакомстве и щедро накрытом обеде, мужчина и женщина потянулись друг другу навстречу, и губы, пахнущие медом и хмелем, коснулись губ, и тут же узнали вкус внезапного поцелуя, которого, кажется, ждали всю жизнь.
Саша сдавалась без боя. В крепком плену сильных рук,  во власти шквала обрушившихся на нее  поцелуев, она хотела одного: отдаться и навсегда  принадлежать этому человеку! 
Почти не осознавая себя, ощущала, узнавала в нём своего  единственного на весь белый свет мужчину, которого  нашла бы и отличила среди множества прочих, не зная ни имени, ни звания, даже с закрытыми глазами.
Утопая в ласках и отзываясь на каждое прикосновение страстной нежностью, она счастливо принимала  как новое свое имя жаркий шепот:
-Василек! Василек во ржи! Маленькая моя! Любимая! Моя синеглазка!
Утомленные любовью и жарким полднем, они заснули, едва разомкнув губы в последнем поцелуе.
Влетевшая в окно пчелка, неспеша ползавшая по  краю пустого стакана, наверно, сожалела, что не умела рисовать. Так красивы были два молодых  тела, живописно разметавшиеся в сонной неге!
Безмятежный отдых был неожиданно потревожен. Приближающийся звук мотора и автомобильный сигнал, огласивший истошным воем округу, заставили спяших вздрогнуть и открыть глаза.
Саша тревожно поднялась на локте. Но мужчина осторожно погладил её по волосам:
-Не волнуйся! Лежи! Я посмотрю, кого там несёт.
Он надел джинсы и вышел. Было слышно, как взвизгнули тормоза, и машина остановилась, продолжая, однако, сигналить. И тут же раздался женский крик: - Эй, муженек! Встречай свою жёнушку! Смотри, какая тачка у меня! Класс! Привет, Котик!
-Здравствуй, Элеонора! Как ты нашла меня и зачем прикатила? Мы, кажется, не договаривались.
-Да просто соскучилась! Ты не рад,  что ли?! Ну чего набычился? Поговорить с тобой надо!  Не знаю, что предпринять. А почему ты так официально назвал  меня?! Я Ляля вообще-то.
- Давай отправляйся домой. Вернусь в город, тогда и поговорим!
Саша слышала каждое слово за стеной трейлера. Она сидела на краю кровати, сжавшись в комок. Как же это? Не прошло и суток, как она выставила за дверь неверного жениха с бывшей подружкой. А теперь сама оказалась в такой же ситуации?! Стыд и смятение охватили её. Как она могла так бездумно отдаться совершенно незнакомому мужчине?!  Даже не зная имени?! И, без сомнения, женатому!
Меж тем голоса немного отдалились. Саша осторожно глянула в окно. Пасечник и приехавшая женщина отошли к машине и стояли спиной к двери трейлера.
Не раздумывая, она опрометью кинулась вон из комнаты. Густые кусты на опушке сразу укрыли беглянку. Не разбирая дороги, цепляясь волосами за ветки, спотыкаясь, она кое-как выбралась на луг и изо всей мочи помчалась в деревню.
Беспятые шлёпки мешали движению, поэтому сняв их и держа  в руке, Саша бежала босиком. Только завидев дом, она перешла на быстрый шаг, пытаясь выровнять дыхание.
Лия Марковна обрадованно встретила во дворе. - Ой, как хорошо, Сашенька, что ты сама пришла! Уже хотела мальчиков послать. Мы пораньше решили поехать обратно. Давление у меня, кажется.  Додик уложил вещи. А ты, голодная, рисуешь там целый день! В машине корзинка. Там бутерброды и молоко. Перекусишь?
- Нет – нет, потом! Простите, что из-за меня задержались! - Саша встретила сообщение о спешном отъезде как самую спасительную весть.
Через пару минут они уже выехали к трассе, и больше всего ей хотелось забыть как можно скорее о своем странном приключении.Бегство из трейлера было столь стремительным, что осталось незамеченным.  Двое у  шикарного  перламутрового "Бентли" продолжали препираться.
-Костя, я не понимаю, чего ты так взъелся на меня? Ну,  дура я легкомысленная! Взяла вот и
приехала! Мы что, первый день знакомы, что ли?!
-Я не один. Понятно?! Что ты раскукарекалась: "Муженек! Женушка!" Мы с тобой уже сто лет как развелись! А ты всё продолжаешь!
-Ой, прости! Откуда мне было знать, что у тебя с деревенскими...?!
-При чём тут деревенские!? Ты в своем репертуаре!
-Нет?! Кто тогда? Как зовут? Я познакомиться хочу!  Так как её зовут?
-Зовут? Васи... Василек... Да не знаю я имени!
-Котька! Что с тобой?! Ты ли это? Ты с женщиной, и не удосужился познакомиться? Это невероятно!
Но Константин, забыв про подружку, уже шёл в домик. Не найдя там Саши, он остановился в дверях, растерянный и подавленный.
-Ты что замер-то? - Окликнула недоумевающая Лялька.
-Её нет. Ушла. Даже этюдник с красками бросила.
-Куда ушла? Да не стой столбом! Поехали догонять!  Далеко пешком не уйдет. Я извинюсь, правда, Коть! Я ей все объясню! - Лялька схватила его за руку и потащила в машину.
Не увидев нигде сашиного сарафанчика, Костя велел свернуть в деревушку. Он зашел в каждый двор, но никто не знал девушку, которую описывал незнакомый бородач. Сидевшая на лавочке старушка покачала головой в выцветшем платке: - Нету такой в нашей деревне.  Дачники в крайний дом приезжали. Так,  то пожилые, муж с женой, и внуки с ними - мальчишки. Уехали, милый.   Зовут как? Да её, вроде, Лиля. А деда Давыдычем кличут. Фамилия? Да кто их знает?! Нам оно без надобности.
Так ничего  не добившись, Константин вернулся к машине и тяжело осел на сиденье. Нелепость ситуации поставила в тупик. Ни разу в жизни не оказывался он в  положении, когда на любой, даже очень сложный, вопрос у него не нашлось бы ответа.
А сейчас он не знал, что делать. Где искать незнакомку, в одночасье сделавшуюся бесценным сокровищем? В двухмиллионном городе, как иголку в стоге сена. Она, без сомнения, приехала оттуда.
По логике вещей, дачники, покинувшие деревню, были единственной зацепкой, и разыскать их было нетрудно.  Для этого нужно обратиться в сельскую администрацию. Это если они собственники дома. А если нет?  А если не захотят с ним говорить о ней?  Ведь даже имени...!  И времени почти не оставалось. Через неделю назначено собрание акционеров компании. В понедельник приедет Михалыч и останется с пчелами, а самому надо еще съездить навестить отца.
Природная осмотрительность подвела в самый неподходящий момент. Константину не оставалось ничего, кроме как отложить поиски и  попытаться додуматься, как найти так некстати затерявшийся во ржи Василёк.
Он нашел в телефоне номер и позвонил, сообщив пасечнику, чтобы тот не задерживался. Обернувшись к Элеоноре, вздохнул: - Отвези меня домой, горе луковое! Хотя, постой, вернёмся! Кое-что нужно взять.
  Войдя в пустой трейлер, Константин  нашел этюдник с приколотым эскизом и сумку с красками. С листа ватмана ему обнадеживающе улыбались тонко выписанные талантливой рукой полевые цветы.За всю дорогу до Екатеринбурга он не проронил ни слова.
***
Когда машина остановилась возле дома, Саша поднялась с Лией Марковной, оставив Арнольда Давыдовича с внуками разбирать багаж.
Она уложила соседку на высокие подушки, подала  стакан запить лекарство, потом набрала горячей воды в грелку и положила  к  её ногам, заботливо подоткнув плед.
Женщина взяла Сашину руку и, погладив, благодарно улыбнулась: -Спасибо детка! Я хочу, чтобы ты была счастлива!  Будь уверена, впереди тебя ждет много хорошего, не смотря ни на что. Уж поверь мне на слово, на такой товар, как  ты, должен найтись достойный купец!
Она похлопала  другой ладонью по руке девушки.-  А теперь беги уже к себе. Кажется, давление начало снижаться.
-Да вот и ваши уже поднимаются. Но если что, позовите, ладно?! – Александра поднялась со стула.
-Ладно-ладно, Сашенька! Отдыхай!
Пропустив в квартиру нагруженную сумками мужскую компанию, Саша закрыла за собой дверь. И только тут она вспомнила, что сумка, в которой были и ключи, осталась в трейлере. Она озадаченно остановилась на повороте лестничной площадки.
В этот момент увидела Игоря, сидевшего на корточках и подпиравшего  спиной   дверной косяк. В руках у него был роскошный букет из роз.
-Сашенька, дорогая! - Вскочил он навстречу, протягивая цветы.
Она с холодным недоумением оглядела всю его виновато-подобострастную фигуру, не замечая жеста: - И что мы тут делаем? Я, кажется, вчера очень ясно всё сказала.
-Ну, зайка, не горячись! Ты не так  поняла! Дай мне объяснить!
Вдруг  Сашу осенило: - Игорь,  ключи с тобой? Открывай!
Мужчина, замерший было, радостно засуетился, доставая из кармана связку. Щёлкнув замками, он широко распахнул дверь перед хозяйкой дома. Но та, вместо того, чтобы войти, вынула ключ из замка и, стоя в проеме, равнодушно бросила: -А теперь убирайся. Ты мне не интересен со своими объяснениями.
Но Игорь не думал сдаваться. Ухватившись за ручку двери, не дал её закрыть.
-Послушай, ну что ты делаешь из мухи слона?! Это же мелочь! Ты ведь знаешь, как я люблю тебя! Просто пьяная выходка! Какой мужик устоит, если баба сама предлагает?!
-Да не нужен ты мне, неустойчивый  ты наш! Сам напакостил, так хоть на Светку всё не сваливай, имей мужество. И не болтай про любовь! Что ты можешь в ней понимать!- Она дернула  изо всей силы ручку, и  дверь захлопнулась.
Но Игорь нажал на кнопку звонка и не отпускал ее. Это продолжалось долго. Саша не выдержала и открыла: - Что тебе надо? Полицию, что ли звать?!
-Мало мне мордоворотов  твоей тетки!  Давай поговорим, пожалуйста!
Жалобный тон несколько смягчил холодную презрительность Саши. Она только теперь заметила "фонарь" под глазом и огромный, замазанный тональным кремом кровоподтек на левой скуле.
-Поколотили, что ли? - Спросила она не без удовлетворения. - Раз ни отца, ни братьев нет, кто-то должен был за меня заступиться!
-Били. Уже дважды. Условие поставили.  Или  я прощение у тебя вымаливаю, или неустойку плачу. Со вчерашнего дня счетчик включили.
-Ах вот оно что! Это, конечно, серьезный мотив для любви. Так зачем на букеты дорогие тратишься? Деньги тебе пригодятся еще.
-Ну, ты же не такая, Александра!  Прекрасно ведь знаешь, - нет у меня таких бабок, чтоб от этих шкафов откупиться. Если не простишь, всё тогда прахом. Придётся из города бежать, и то не уверен, что не найдут.
-На бриллиантовое колечко, однако, скопил.
Игорь был так откровенно жалок и ничтожен, что Саша  в душе даже почувствовала благодарность к выдавшей его  глупой поспешности.
-Да занял. Хотел впечатление произвести. Тетка голодранца - то не приветила бы!
-Считай, что уже приветила. Ты, Игорь, иди! А букет свой Светке, что ли, отдай. Кольцо-то забрал сразу?!  Мне твоя неустойка не нужна, как и сам ты. Тете Ире скажу. А уж дальше ты с ней сам договаривайся. Или, и вправду, придется тебе из Екатеринбурга уехать.
Она закрыла дверь и слышала, как, потоптавшись, горе-жених, шаркая ногами, поплёлся к лифту.
Первым делом, оставшись одна, Саша открыла краны в ванной. Когда та наполнилась, блаженно погрузилась в тёплую душистую пену. В голове царил полнейший сумбур.Она  долго лежала в воде, пытаясь упорядочить свои мысли и перебирая детали событий, с ней произошедших. Ей вовсе не хотелось никакого возмездия для Игоря, хотя и сочувствия к нему она не испытывала.Рука дотянулась до телефона.
-Тетя Ира, привет!  Все нормально. Где была? С Гинцелями на дачу ездила. Ты приезжала?  Прости меня, прости! Могла бы я и сообразить, что ты волнуешься. Игорь? Был только что. Он побитый. Прошу тебя, дай отбой своим! Это я должна приплатить за то, что  избавилась от него. Да на что мне такой?! И пусть перестанут колотить, - это уж уголовщина просто. Спасибо! Целую.
Вода остывала. Нехотя Саша вышла из ванны, завернувшись в пушистый, с капюшоном, халат. На кухне заварила себе чаю с мелиссой и села против телевизора, щелкнув пультом. Однако даже не посмотрела на экран. В глазах стоял русобородый. Серьезная ласковость серых глаз, исходящий от кожи свежий запах мужкой силы... и головокружительная близость... Ничем этот пасечник не был похож на готовых к сиюминутной интрижке бабников... Какая сила повлекла их разом друг к другу?
Нет, никакого сожаления и угрызений совести Саша теперь в душе не чувствовала. Больше того, чем дольше она думала, тем увереннее мысленно подтверждала: она сама отдалась, и, не просто уступая, но жарко желая того.
И теперь, вспоминая мгновения с мужчиной, которого видела впервые в жизни и даже не знала, как назвать, снова чувствовала волшебный хмель поцелуев, сладкую силу объятий и готова была принять их заново и пережить до конца каждое мгновение.
Но понимала и другое. Она, вероятно, никогда больше не увидит его и уж, конечно, не сделает попытки вернуться в деревню, чтобы, возможно, застать ещё его  там.
-Что же, судьба, тебе так хочется играть со мной? Два дня - два крушения. А Лия Марковна говорит, что у меня все впереди. Чего ждать?!- Мысленно вздохнула Саша, а вслух произнесла, совсем, как покойный дед, отец мамы Лины : -Завтра праздник маленький. Вставать на работу рано. Пора костям на место.
Лежа в постели,  она подумала о том, что цветы, которые она рисовала утром, остались там, на опушке леса. Быть может, он, и вправду, повесит этюд на стенку и будет вспоминать о ней. Отчего-то ей казалось, что так должно  быть, ведь сама она уже не хотела, чтобы сегодняшний уходящий день  промелькнул эпизодом .
***
Константин и Ляля подъехали  к дому. Он вышел из машины, постоял возле, не закрывая дверцу. Потом нагнулся и, заглянув в салон, попросил: - Подожди, не уезжай. Посиди со мной!
Она молча кивнула, закрыла машину и пошла следом. Так же молча вошли оба в квартиру. Это было просторное и современное жилище холостяка в стиле хайтек, напичканное  бытовой техникой и электроникой. Несмотря на мебельный минимализм и отсутствие столь обычных в других домах  ненужных, но занятных мелочей, квартира производила впечатление обжитой и удобно организованной.
Константин взялся за ручку бара. - Давай выпьем, что ли! Что ты будешь?
-"Мартини", как обычно. Сиди, я сама.  Лед положу. -  Лялька сняла с барной стойки бокал.
-Сама так сама. А я, пожалуй, покрепче чего-нибудь. -  Он повертел в руках бутылку "Хеннеси" и тоже, сняв бокал, плеснул в него изрядную порцию.
-Котька, я есть хочу! Давай пожуем! Что тут Маргарита твоя оставила? О! Нашла! Телятина холодная... Салат какой-то... Вроде, свежий еще.. .Блинчики с творогом... Сыр... Иди сюда! Не будем же мы натощак напиваться! - Уже гремела тарелками Ляля.
Костя нехотя последовал за ней.  Она, энергично раскладывая снедь, рассуждала: - Не вижу никакой причины для уныния. Ты должен радоваться. Наконец-то встретилась тебе женщина, на которую ты запал! Запал же? Ясно, как божий день! Самому главному помешать я не успела, это, во-вторых! Ну, так же? Ты, похоже, ей тоже понравился, иначе расклад не получается!
Которая  - на всякого, от моих криков бы не сбежала. Значит, стоящая. Всё это повод для радости, а не для запоя! Она, ясное дело, не вернётся туда, но и это не горе. Будем искать! Такая вот операция "ВВР".
-Какая операция?!
-А что? Хорошее кодовое название: "Василек во ржи"!
-Лялька! Чудо ты неуёмное! Можешь ты хоть когда-нибудь быть серьезной?! Хоть бы посочувствовала!
-Котя, я тебе сочувствовала, и поэтому мы развелись. Ты  целых полтора года меня протерпел.  Так долго больше пока никто не сумел. А сейчас тебе не сочувствие, а помощь моя нужна. Времени у тебя на поиски нет, и чужому человеку такое не поручишь. Так что, мой король, я вся в вашем распоряжении. У меня даже план есть.
-Мы выпьем сегодня, или ты до утра стрекотать будешь?
-Сначала ты вот этот кусок проглотишь, а потом уж и начнем.
При всей балованности, легкомысленности, вседозволенности Элеонора не была безалаберной, неразборчивой и циничной. За её легкой болтовнёй, неисстребимым оптимизмом и всегдашней готовностью к рискованным приключениям скрывались и доброта, и сообразительность, и редкая преданность другу детства.
Уже увидев Константина у трейлера, она сразу поняла, что в его жизни произошло что-то из ряда вон выходящее. Всё, что ей удалось выяснить, напрочь  опровергало давно знакомое, привычное за много лет  поведение серьёзного и очень занятого делового человека. Наверно, это любовь! Конечно, любовь! С первого взгляда! А что еще могло заставить эту живую бизнес-машину съехать с катушек?!
-Ты завтра в Пермь едешь? - Спросила Лялька, добившись, наконец, чтобы Костя начал что-то жевать.
-Да, утром.
-На машине? За рулем сам?
-Как всегда.
-Тогда пьянка отменяется. Давай просто посидим, а потом ты ляжешь спать. И с утречка, как огурчик, двинешь папеньку навещать. И не спорь. Ты стране живой и здоровый нужен. Ешь,  давай!
И впрямь, впервые за день, поев, Костя постепенно приходил в себя под неумолчный говор подруги и чувствовал, что голова начинает тяжелеть, и глаза слипаются. Он прилёг на диван, пытаясь сообразить, про какого очередного бойфренда  щебетала Лялька. В ушах проносилось: Сейшелы... Доминикана...
Убедившись, что приятель крепко спит, Лялька накрыла его пледом и, стараясь не стукнуть дверью, осторожно вышла из квартиры. На площадке она уже кому-то позвонила:- Борюсик! Подъезжай! Сейчас буду!
***
Ночью пошёл дождь. К утру плотные облака, как одеялом, накрыли небо и сеяли мелкую морось, накрывавшую все вокруг жемчужной пеленой.
Мотор ровно урчал. Дворники  с унылой педантичностью синхронно елозили по ветровому стеклу. Внедорожник уверенно мчался по пустынной мокрой трассе, без услий одолевая подъёмы и спуски дороги, бежавшей  через безлюдные таежные массивы.
Много раз ездивший этим маршрутом Константин, сидя за рулем,  думал то о новой стратегии компании, которую намерен был представить собранию акционеров, то о нехватке населения на необозримых уральских пространствах, то о последней сделке  с покупкой новых судов "река-море", но вновь и вновь мысли возвращались в минувшее воскресенье.
Он проснулся очень рано с ощущением тревожной радости. Синеглазая беглянка уже вошла в его жизнь и сознание. Несмотря на совершенно неясные перспективы новой встречи, Константин сердцем чувствовал близкое  присутствие волшебной художницы.
Стоя под душем, глотая обжигающий кофе, даже переговариваясь с пришедшей  домработницей Маргаритой Ивановной, он не расставался в воображении с запахом спутанной ветром копны волнистых волос, с быстрым взглядом ультрамариновых сияющих глаз. Слышал голос,  чувствовал дыхание, видел всю, горячую от солнца и любви.
И теперь в машине Костя продолжал вспоминать, осторожно, как драгоценности, перебирая в памяти мельчайшие детали вчерашнего свидания. Наткнувшись на одну из них, он слегка смутился, как будто кто-нибудь мог подсмотреть его мысли, и заволновался, представив небольшую плоскую родинку. Он заметил её, когда пьяный от восторга целовал свою незнакомку... в самом низу  живота...
-Господи! Мне же не приснилось! Ведь это же было! Я нашел и безраздельно обладал  лучшим на свете цветком! Василек! Она не была! Она есть, и она моя! Найти! Непременно снова найти! - Вслух сам с собой говорил Константин, и к нему возвращалось знаменитое упорство, помогавшее свернуть горы и решить невероятные проблемы, если была известна желанная цель.
Трасса наполнялась автомобилями. Со свистом проносились легковушки. ГАЗели, грузовики с тентами и фуры, обдавая друг друга фонтанами  брызг. Все говорило о приближении города.
Не въезжая в центр, Константин остановился возле придорожного магазинчика. Покупать провизию, навещая отца, давно вошло в привычку. Расплатившись и отправив пакеты в багажник, он набрал отцовский номер.
-Сын, привет! Я на даче. Жду тебя! Ты скоро? – Услышал  в телефоне после соединения.
-Здравствуй, па!  Знаю, - ты всегда на даче. Буду минут через 20-30.
К счастью, дорога была без пробок. Примерно через полчаса Константин притормозил у дачных ворот, которые не замедлили открыться. У калитки встречал отец.
Максим Николаевич вышел на пенсию, продолжая временами оказывать услуги эксперта и консультанта. Большую часть времени проводил на даче, а с весны до осени и вовсе практически там жил.
Потемневший от времени просторный загородный дом был еще крепок и прятался в густых зарослях сирени. Дача стояла среди соснового бора. И в прежние времена, и теперь - это было желанное место для жизни и отдыха людей с положением, и денежных. Вокруг арсеньевской дачи вырос целый коттеджный поселок с освещёнными и асфальтированными улицами, а при въезде Константину козырнул и поднял перед знакомой машиной шлагбаум отставной военный - охранник.   
Обняв  сына, отец потрепал его по бородатой щеке. -Ну как дела, купчина? Надолго ко мне? Можешь  не отводить глаз. Я знаю, времени у тебя всегда в обрез. Сутки-то пробудешь? Вот и славно!  Пошли в дом!
-Па, я только продукты достану.
-Заботливый ты мой! Доставай, конечно, не прокисать же им. Но обед у меня готов.
-Неужели?! Что-то не верится.
-Убедись сам!
В доме, прошагав сразу на кухню, Константин заглянул в кастрюли и сковороду на плите. Он удивленно потянул носом. Пахло вкусно.
-Теперь, Котя, я готовлю регулярно. Даже книжки купил.
-Да ты, может, и зарядку делаешь  или пробежки устраиваешь?
-Нет, зарядка - это не мое, а вот ходить - много хожу. Даже хотел собаку завести, но пока не решаюсь. Пёс, он, как человек, привязывает. Одного надолго не оставишь. Да ты давай мой руки. Голод не тетка.
-Мама звонила? Как там у них в Питере дела?
-СМС-ку вчера прислали. В Турцию едут. Ты ведь знаешь, что Лена и Виктор за свой проект грант президентский получили?
-Знаю. Мозговитые они у нас, правда?
-Это точно. Но тебя-то им не переплюнуть, буржуин! Как тебе щи мои?
-Класс! Добавки просить или еще что-нибудь отломится?
-Картошка с укропчиком, с молосольными огурцами. Как тебе?
-Ты просто супер! С чего бы?!
-Да вот семьдесят скоро. Решил ещё пожить. Поэтому беру пример с тебя и стараюсь быть организованным. Давай по  рюмочке?!
-Ага. Давай. Пап, а как бы тебе хотелось юбилей отметить?
-Чего-то я про это, Коть, не думал. Ну, твое здоровье!
-И твое! Тогда позволь мне подумать?
-Индюк думал. А впрочем, почему бы и нет?!
Коньяк теплом растёкся по жилам. Как хорошо сидеть в дождь на даче, держать в ладони бокал, и, созерцая плотную золотистость коньяка, не спеша отпивать, наслаждаясь каждым глотком!
-Можно, я спрошу, пап?!  Вы с мамой давно разъехались. Но ты же еще не дряхлый старик! Почему бы тебе не жениться?! Нашел бы себе интеллигентную бабулю, - Костя сбоку посмотрел на отца.
 Но Максим Николаевич парировал:- А можно я у тебя спрошу? Ты сам-то когда-нибудь женишься? Или Лялька отбила навсегда у тебя охоту к семейной жизни?
-Ой, папа, как бы я сейчас женился! И минуты не раздумывал бы! Да только…   И  неожиданно для себя Константин изложил отцу всё происшедшее с ним вчера.
Тот выслушал, не перебивая, задумчиво устремив взгляд куда-то в окно, за которым продолжал барабанить по мокрым листьям дождь. Потом неспешно изрёк: -Говоришь, рисовала на лугу? Хорошо бы увидеть, что она там нарисовала.
-Она забыла свой этюд. Он со мной, в машине. Сейчас! - Оживился  сын и стремительно вышел во двор. Так же быстро возвратясь, протянул кожаную папку.
Максим Николаевич снял очки. Как все близорукие люди, в старости он их носил, скорее, по привычке. На близком расстоянии они только мешали. Рассматривал работу внимательно и долго.
-Па, ну скажи же что-нибудь!- Не выдержал паузы Костя.
- У неё хорошая школа. Это вполне профессионально  и по рисунку, и по колористике. Художница талантливая.- И неожиданно добавил:  - Мне кажется, у нее тонкие запястья. А цветы в солнечный день написаны как-то печально. Вероятно, она очень одинока.
Сын смотрел на отца озадаченно.
-  Нет, я не гадаю.Просто в живописи, как и в музыке, и  в литературе автор неизбежно отражает себя. Мой портрет для сведущего человека тоже не загадка. У тебя, Котя, возможности есть. Постарайся найти свою женщину поскорей. Случается,- мы опаздываем. Кажется, всего - ничего, а потом оказывается, - на всю жизнь.
Повисла новая пауза. Константин встал и, сунув руки в карманы джинсов, покачиваясь с носков на пятки, смотрел, нахмурясь, в пол. Потом вздохнул и спросил:-А ты продолжаешь писать? Покажи что-нибудь!
-Изволь! Смотри, что захочешь. Ты никогда не проявлял  интереса к живописи. Наверно, я должен сегодня благодарить твою незнакомку.
Они прошли в гостиную. Самая большая и светлая комната в доме давно превратилась в мастерскую. По стенам, на столе, на шкафу лежали, висели, стояли подрамники, куски оргалита, жестяные банки с кистями, папки с рисунками и эскизами, готовые и незаконченные пейзажи. Один такой стоял на мольберте.
Костя с любопытством оглядывал впервые комнату, всегда казавшуюся ему  набитой всяким хламом. Только сейчас он вдруг понял, что отцовское увлечение, ставшее для него за последние годы образом жизни, вовсе не бесцельный и бесполезный способ убить время.  Это был другой мир, вход в который до последнего времени для него был закрыт по причине собственного делового снобизма. Ведь он, младший Арсеньев, следовал принципу бизнеса: только то важно, что полезно и выгодно.
Но теперь оказалось, что вся его судьба не в сейфах, не на счетах, не в предпринимательских схемах и технологиях, а вот тут, в простом акварельном рисунке, который легко сумел прочесть  его непрактичный отец. Он заметил у стены какую-то большую раму, аккуратно закрытую покрывалом.
-Что это? Пейзаж? Открой, пожалуйста!
-Недавно закончил. Много лет переделывал, переписывал. А тут как-то в раз, и вышло,- сказал Максим Николаевич, снимая чехол с картины.
Проглянувшее в это время сквозь облака солнце осветило полотно.
В центре была изображена молодая женщина. Она задумчиво улыбалась, прислонившись спиной к стволу цветущей яблони. От всей её фигуры в чём-то легком и полупрозрачном, от немного откинутой назад  головы шло ощущение счастья и утренней свежести. Из левого верхнего угла, пересекая композицию почти по диагонали, пробивал листву широкий дымный солнечный луч, темным золотом  зажигая пышный ореол её волос. 
Сквозь кипень яблоневого цветения странно сказочно виднелись округлости спелых плодов, которые срывались с веток и неслышно падали к ногам одинокой  и улыбающейся.
-Папа! Где ты взял этот сюжет?! - Пораженный, спросил Константин.
-Во сне приснился однажды! – усмехнулся Максим Николаевич.- А что?
-Да видишь ли... в конце зимы летел я из Кёльна с попутчиком. Он читал в интернете  роман. Во время ланча рассказал, что его написала его студенческая подруга, с которой он только что встретился случайно в аэропорту, почти через сорок лет. Я из любопытства присоединился. Так вот в одной из глав там описывался точно такой сон, приснившийся одновременно двум любовникам. Просто  попадание один в один!
-Вот как?! И кто же автор того романа? Ты хоть фамилию запомнил?
-Обижаешь! Точно помню, - подписано было: А.Кристич.
-Да ну тебя! Очевидно же - псевдоним! А кто издал роман? Как называется?
-Странно как-то. "Пароль".  Да я тебе в интернете ссылку  покажу. - Он вдруг начал что-то понимать про своего отца. Неужели?  И его осенила мысль.  - Надо устроить  к юбилею выставку в Германии с помощью того самого галериста - попутчика. Ведь, наверняка, координаты автора книги теперь у него есть.
Константин ничего не сказал отцу. Только открыл ему нужный сайт. Он уже заснул, а настольная лампа на веранде всё горела. Утром перед обратной дорогой Максим Николаевич разбудил сына, и тот поразился произошедшей в нём перемене.
Отец помолодел за ночь. У него зажглись глаза, и в голосе возникли давно забытые    бархатные нотки уверенного и успешного человека. Он как будто обрёл заново смысл жизни.
***
Вся следующая неделя пронеслась в суматохе дел. Константин едва дождался выходных. Он помчался в деревню. Дрожа от нетерпения, прождал весь день. Однако дачники в доме на отшибе не появились. Не приехали они и на следующий день.
Референт, которому было поручено выяснить про владельцев дачи, не утешил. Старая хозяйка умерла несколько лет назад. Усадьба не была переписана наследниками. Вероятно, они сдавали дом на лето друзьям. Во всяком случае, пожилую пару с внуками в деревне видели не первый сезон. Но, как нарочно, в самый нужный момент для Константина и в разгар дачного сезона они, как сквозь землю провалились.
На самом же деле всё объяснялось просто. Лия Марковна после гипертонического криза чувствовала себя неважно, и беспокоившийся за неё Арнольд Давыдович справедливо полагал, что здоровье жены важнее, и дача подождет.
А дальше у Константина произошли непредвиденные события, потребовавшие                его личного присутствия для принятия решений. Сначала верхнекамцы объявили о затоплении одного из рудников, и возникли проблемы с отгрузкой экспортной продукции. Следом, по закону всемирной пакости, возникший лесной пожар в районе нефтяной добычи перекинулся    в непосредственную близость к работающим скважинам.
Целый месяц пролетел, пока пришел, наконец, срок главе компании покинуть свой вертолет, и жизни вернуться в привычное русло.
***
У Александры практически ничего не изменилось. Ежедневно она садилась утром в метро, затем через проходную завода шла в здание управления. Целый день рассматривала заявки, проверяла, писала заключения, а вечером - снова проходная, метро, супермаркет. Вечера были, как дни,- длинны и одиноки.
Игорь, которого, вероятно, после Сашиного звонка тётке, оставили в покое, был с ней предельно корректен, даже предупредителен. На вопросы сослуживцев о сроках свадьбы отвечал уклончиво, туманно намекая на капризность невесты.
Саша не думала о том, что её могут искать. Мысли о незнакомце не шли из головы, и с каждой неделей она становилась все грустнее.
В один из обеденных перерывов Саша выбрала на второе поджаристый кусок филе морского окуня. Она с аппетитом съела его и даже порекомендовала коллегам, пришедшим в столовую позже. Однако через некоторое время почувствовала себя плохо и едва добежала до туалета, с трудом сдерживая тошноту. Её вырвало.
Прополоскав рот  и умывшись, Саша продолжала чувствовать тошноту и решила, что отравилась. Но сорбент, предложенный в медпункте, не подействовал, и ей пришлось отпроситься с работы.
Весь вечер она боролась с последствиями отравления, и утром следующего дня встала совершенно разбитой, со  вкусом железа во рту. Сделав над собой усилие, Саша умылась и почистила зубы, испытывая отвращение к запаху любимой зубной пасты. Аппетита не было. Она выпила воды и снова испытала приступ рвоты.
Кое-как доработав до конца дня, Саша зашла в первую, попавшуюся на  пути аптеку. Пожилая аптекарша  была свободна, и она решила спросить у неё средство для снятия последствий интоксикации.
Выслушав клиентку, та вместо лекарства положила перед ней  картонку. "Тест на беременность" значилось на ней.
-Но... почему вы думаете, что..., - растерянно попыталась Саша возразить, и осеклась, потому что сообразила,- месячные что-то задержались.
- Проверьте. Если будет отрицательным, то не ко мне, а к врачу без промедления. В противном же случае - просто поздравляю как женщина - женщину.
Выйдя из аптеки, Саша до дома  шла почти бегом. Сердце стучало быстро-быстро!
Поднеся тест  к лицу, она медленно раскрыла зажмуренные глаза. На нём отчетливо  виднелись две полоски.
Беременна?! Саша ошеломленно продолжала смотреть на  таинственно проявившееся подтверждение.
Когда прошла первая оторопь, она почувствовала какую-то новую для себя радость. У неё будет ребенок! Её собственный!  Родной! Маленький! С крошечными ручками и ножками!
Саша решила переодеться и, снимая через голову блузку, почувствовала, как болезненно отозвалась на прикосновение грудь. Она сняла бюстгальтер и посмотрела на себя в зеркало. Определенно, набрякла и выглядела больше обычного.
Сомнений не осталось. У неё будет ребенок от Него. В том, что Игорь не имел к беременности отношения, Саша знала наверняка. Та же случайная близость пришлась на самый благоприятный для зачатия день, и она, конечно, не предохранялась.
Губы не могли сдержать улыбки. Она от всего сердца желала этого ребенка так же, как страстно желала его отца.
-Мама! Я твоя мама! - Громко проговорила Саша слово, которого ей самой всегда  так не хватало. Она приспустила трусики и ощупала живот, разочарованно отмечая, что он совсем не изменился.
Почти всю ночь будущая мать мысленно вслушивалась в себя, стараясь почувствовать какой-нибудь  сигнал от еще неразличимого, но уже по-настоящему живого человечка.  Они были вдвоем, и никто в целом свете не заставил бы её с ним разлучиться.
Теперь после окончания рабочего дня Саша спешила домой, чтобы приготовить себе то, что, как ей казалось, понравится малышу.
По утрам она отказалась от кофе и выжимала свежий сок. Перечитав  в Интернете и в приобретенных немедленно книжках всё, что касалось беременности, женщина строго следовала авторитетным советам и часто гуляла в парке. С замиранием сердца наблюдала, как мамаши с колясками счастливо коротают часы на свежем воздухе.
Ее будущий ребенок как будто сразу полюбил свою мать, потому что, начавшийся было, токсикоз ослабел и почти не напоминал о себе.
Саша хорошо себя чувствовала, но скрупулезно прошла все обследования в клинике и с облегчением услышала положительный вердикт  врача.
Она ни с кем не делилась своей радостью. Ирина тоже ничего не знала.Племянница думала, как об этом сказать своей тете, и не решалась. Ей всё казалось, что та драматически воспримет рождение ребёнка, особенно, если узнает обстоятельства его зачатия.
Ей не приходило в голову, что тётя Ира уже давно перестала видеть в ней беззащитное дитя и только  ждала возможности понянчить внука. Обретя солидный социальный статус, она давно забыла о своем предубежденном отношении к неполным семьям.  Саша не знала об этом и опасалась.
Но ей очень хотелось рассказать, поделиться своей радостью,  и тогда она позвонила Ангелине.
-Сашенька! Как я рада тебя слышать! Я так давно не видела тебя! Когда в отпуск? Приехала бы! Самые фрукты! Я соскучилась! Что? Приедешь?! Скоро? Я жду тебя, моя девочка! Целую  крепко и жду!
Едва придя на работу, Александра написала заявление на отпуск без содержания. Игорь, прочитав его, спросил, не лучше ли пойти в очередной, но она ответила  ,что платный отпуск еще может пригодиться. Начальник молча поставил разрешающую визу.
***
Саша прилетела в Краснодар  рано утром. На маршрутке доехала до автовокзала и взяла билет на ближайший рейс. Добравшись часа за полтора  до районного центра, она села в такси и через 20 минут уже обнимала маЛину.
-Какая ты хорошенькая! Цветочек  синеглазый! Как долетела? Не тошнило? - Радостно хлопотала вокруг гостьи чёрная от южного солнца Ангелина, одетая в перепачканную вишневым соком майку и линялые шорты.
Дав Саше немного прийти в себя и принять душ, она позвала ее на кухню. -Я тебе вареников с вишней налепила. Вот молочко! Холодненькое! У соседки беру. А, может, салатик сделать? Ты говори, если чего-то хочется!
-МаЛина, милая моя! Чего мне хочется, так это поговорить с тобой, пошептаться! 
-А как же! До утра проговорим!  Я Анюте позвоню, что ты приехала.
-Подожди! Завтра позвонишь. Не обижайся! Мне важно сегодня с тобой вдвоем побыть.
-Тогда, дочка, давай, без предисловий. Случилось что?! - Лина, встревоженно подобравшись, села через стол напротив Саши.
-Случилось! Да не бойся ты! Все хорошо! - Попыталась та её успокоить.
-Ну? Рассказывай! А то уже в сердце перебои!
-В общем... ребенок у меня будет! Вот!
-Ф-фу-у!  Господи твоя воля! А я-то уж не знаю, что и думать! Хорошо же! И пора давно! Со здоровьем что-то не так?
-Да все нормально! Только... маЛин, мужа у меня нет...
-Ясно. Муж объелся груш. И что теперь?! Одна ты, что ли, без мужа?! На своих ногах, здоровая, молодая. Ирка  в полной силе. Да и я, если что, пригожусь. Ты уж, Санчик, не сомневаешься ли?!  Не вздумай! Это же наш ребеночек! Рожать! И без вариантов!
-Да успокойся ты! Конечно! Какие могут быть варианты?! Я его уже очень люблю! -Рассмеялась Саша в ответ на воинственный приказ  Ангелины. - Просто поделиться с тобой хочу, всё-всё рассказать.
-А Ира знает?
-Нет ещё. Боюсь признаться!
-Глупенькая!  Да ты же внука ей родить собираешься! Она на седьмом небе от радости будет! Не надо недоверием обижать!
-Да она всегда до смерти боялась, что я в подоле принесу. А  ведь так и случилось!
-Эка страсть! Тебе лет-то сколько?! Школьница что ли, несовершеннолетняя?! Или ты думаешь, по простоте души, что и на пенсии можно детей рожать?! Ирине позвоним сегодня. Скажем, будто только что определили. Недель сколько уже?
-Восьмая.
-Ты так точно знаешь?
-Ага, точнее не бывает.
-Так. С этим понятно. Давай-ка поешь, а то дитёнок проголодался совсем! Как переносишь? Рискованно на самолете!
-Нет, всё хорошо! Он у меня не капризный! А как  Марик? Я ему игрушки привезла.
-Да сама увидишь. Аня с Сергеем как узнают, что ты приехала, сразу примчатся.
-Я бы тоже примчалась! МаЛин, пойдем, посидим с тобой! Видишь, я уже доедаю!
Сидя в тени камыша в  складных креслах, на деревянном помосте, далеко уходящем в речку, женщины расслабленно созерцали мелкую золотистость течения, в котором выныривали и вновь скрывались под водой уточки с хохолками на длинных шейках.
-Как хорошо тут у тебя! - Потянулась Саша, закидывая руки за голову.
-Да, тихое место, уютное. Думается хорошо. Трава только в огороде докучает! Но почти весь год лето, не то, что на Урале: девять месяцев зимы, и остальное-осень.
Саша улыбнулась, вспомнив свой субботник на соседских грядках. Вслух добавила: -Край вечно зеленых помидоров. Жалко, что дядя Павел ушел! Одиноко одной?!
-Теперь уже нет. Марик скучать не дает. И друзья мои, наконец, переехали. Вон там живут, за рекой.
На Сашу смотрели поверх очков внимательные любящие глаза. Коротко стриженые волосы МаЛины повыгорели на солнце, и седина висков мешалась с осветленными прядями. Её некогда тонкие гибкие пальцы уже тронул артрит, и в кожу вокруг ногтей въелся несмываемый вишневый сок. На всём облике отпечатался образ уединённой деревенской  жизни.
Саша подумала и начала рассказывать. Старшая подруга  слушала, и по лицу её пробегали тени эмоций, вызванных впечатлениями  от услышанного. Когда Александра закончила, Лина помолчала, а потом сказала:
-Как-то все это странно.
-Да уж, - поникло согласилась гостья.
-Я не о том. Любовь не спрашивает имён и не выбирает места. И со мной однажды так было. Только странным мне кажется вот что. Как это у простого пчеловода жена ездит на "Бентли"?! Или она ему сюрприз хотела преподнести, когда приехала незваная? Сама тогда, где такие деньги взяла? А если машина не её, что это тогда за семья, когда жена ведет себя так  независимо? Определенно, или он не пасечник, или она не жена ему.
-Ой,  правда, странно! Мне почему-то в голову не пришло. И разговаривал он с ней как-то не так, не как муж, которого застали...
-Да ты с перепугу что могла  сообразить?! Бежала, говоришь, даже сумку забыла.
-У него мой этюд остался.
-И сердце, похоже. Отчего-то думается мне, что это ещё не конец истории.  Ну, вот скажи, разве не стал бы он искать тебя после всего, что с вами было?! Наверняка! А где и кого?  Быстренько не получится. Сама ты тоже, как найдешь?  Нет, определенно сюжет  пика не достиг!
-Ма! Ты про мою историю рассуждаешь, как про какой-то роман книжный.
-Ты знаешь, детка, а романы из жизни в книжки часто переходят. Ты же не знаешь, что я тоже теперь вроде писательницы стала?!
-Настоящую книгу пишешь?
-Настоящую. Уже написала и даже на гонорар в Европу  слетала. В интернете можешь прочитать.
-Ну вот! Все знают, а я, как чужая, в последнюю очередь, - Саша обиженно надула губы.
-Не обижайся!  Я сама не думала, что дело примет такой оборот. И с тобой мы давно не были вместе. Прости! Я писала  для себя. А  потом любопытно стало, вдруг еще кому-то  интересно?!
- А про что ты писала? Воспоминания?
-В общем, да... о любви... Сама прочтёшь и разберёшься. Ну, пойдем! Будем говорить и заодно варить варенье. Ты же вишнёвое  любишь!
-Люблю, только с косточками. А помнишь, у Чуковского рассказ, как девочки маленькие
оперу "Евгений Онегин" смотрели? Вопрос всё их мучил: с косточками или без косточек варили варенье у Лариных? Мы с Анюткой покатывались со смеху!
-Я сама вам его и читала. Значит, с косточками! Ура! Меньше работы!  - Лина нежно погладила Сашин живот.- Дети, за мной!
              Пока Ангелина возилась с вареньем, мыла банки, потом закатывала,  Саша читала ее "Пароль". Было еще не поздно, но хозяйка дома тревожилась за состояние читательницы, и поэтому услала отдыхать.
Лина нашла Сашу в спальне, уютно свернувшуюся клубочком на  своей широкой кровати. Она долго всматривалась в  безмятежно - сонное лицо, и вдруг как будто наткнулась на какую-то мысль.
            Она нашла ручку и на листочке бумаги записала дату, месяц и год рождения Саши. 
Подумав, Ангелина взяла телефон. -Лер! Не спишь? Проблема у меня нарисовалась срочная. Сейчас расскажу, и решим, что предпринять. Подожди,  я  выйду на улицу, чтобы не разбудить.

  ***

Александр работал подолгу и ложился за полночь. Глянув на монитор компьютера, он увидел, что для него есть  сообщение.
Электронное письмо пришло от Ангелины. Александр прочёл недлинный текст и в недоумении откинулся на спинку кресла.
"Шурьян, здравствуй! Каким бы важным делом ты ни был сейчас занят, всё брось и немедленно вылетай ко мне. Понимаешь? Немедленно!!! От этого зависит твоя жизнь, и не только твоя!!! Линус."      
Он постарался сосредоточиться. Командная размашистость записки была вполне узнаваема. Но  слово "немедленно" определяло её содержание. Линка не была в юности замечена в легкомыслии, и сейчас вряд ли  могла выкинуть что-то экстраординарное. Значит, случилось что-то из ряда вон.
Загер летал в Россию теперь регулярно, и многоразовая виза была действительна. Не раздумывая, он открыл сайт "Люфтганзы" и оформил электронный билет.
Все оставшееся до вылета время  Александр задавал себе вопрос: что такого могло произойти, чтобы Лина решилась выдернуть его среди ночи и заставить лететь через всю Европу? Эта мысль не отпускала его ни на минуту.
Сойдя с трапа самолета в аэропорту, он взял такси и протянул водителю записанный на листке бумаги адрес.
Тот глянул, кивнул и назвал цену.
-В евро возьмёте? - Уточнил пассажир.
-Та хоть у тугрыках! - Ухмыльнулся пузатый кубанец.
Ехали быстро. Наблюдая окрестности из окна машины, Александр мысленно соглашался с Ангелиной: - Правда, похоже на рай. Всё так изменилось. Дороги прекрасные. Особняки. Сады. Поля ухоженные.
Он расплатился с таксистом, едва на повороте увидел табличку с названием хутора. Щедрые чаевые  вовсе заставили соловьём разливаться и без того болтливого водителя. Подъехав под самые ворота Ангелининого дома, он вышел и предупредительно открыл дверцу машины.
Калитка оказалась заперта. Загер во время заметил, как  над невысоким металлическим штакетником вознеслись огромная морда и мощные лапы рыже - белого пса.
Пес не лаял. Умные коричневые глаза смотрели прямо, с человеческим выражением.
-Ничего себе, привратник! Слушай, будь другом, позови хозяйку! Хороший  пес!- Как можно доброжелательнее сказал Загер.
Пес шумно вздохнул, спустил лапы на землю и по-стариковски затрусил иноходью через двор. Александр услышал, как из глубины его ветеран службы несколько раз гавкнул гулким басом.
-Дым! На кого ты лаешь?- Окликнула собаку Лина и поспешила к воротам. – Ой, Шур! Молодец! Как ты быстро! Проходи!  Не бойся, он не тронет!
Дым, и правда, спокойно подошел, обнюхал руку Александра и, сопя, позволил тому погладить свою бархатную короткоухую голову. Соблюдя формальности, волкодав отошел и растянулся в тени винограда.
-Вот, значит, где ты окопалась!- Огляделся гость. Речка под боком, фиги-финики над головой! Отличное место! На Испанию смахивает. Давай обнимемся, что ли! Чего скомандовала? Какое цунами?
-Э, Сань, не торопись! - Осадила его нетерпение Лина, обнимая друга. - Подожди, кое-кто должен скоро подъехать. Идём в дом пока, отдохнешь с дороги! Окрошки холодненькой хочешь?
-Поесть не мешает, а устать я не успел,- двинулся Александр следом за хозяйкой.
Прошло еще часа полтора, прежде чем стукнула калитка, и в летнюю кухню вошла Саша в сопровождении Аниного мужа,  Сергея.
- Мам! Доставил и сдаю с рук на руки! Ой! Ты не одна! Здравствуйте!
- Это Сережа, мой зять! А это - мой студенческий друг Александр, из Германии. – Представила Ангелина мужчин друг другу.
-Ого! Очень приятно! - Сергей и Александр пожали друг другу руки.
-А это Сашенька Арбузова. Дочка нашей Надюши. В гости приехала.
Саша смущенно улыбалаясь, сделала шуточный книксен.
- Вы очень красивы, Саша! И на маму похожи. - Грустно улыбнулся Загер.
-Извините! Но я тороплюсь! - Сергей еще раз пожал Александру руку. - Думаю, увидимся еще!
-Поезжай! Только  возьми с собой те банки. Это сок для Марика.
Когда он уехал, Александр, улыбаясь, сказал:
-Дети такие взрослые! Мне бы  с Анной тоже хотелось познакомиться, и с Мариком.
-Конечно. Но это завтра. Саша только что от них.
- Вы знаете, Марик такой забавный! Говорит всё, даже стишки рассказывает!- Саше не терпелось рассказать о малыше, которого она считала своим племянником.
-Вы обедали, Сашок? Или проболтали всю дорогу? - Бдительно проверила Лина.
-Мы малыша кормили и сами ели, чтобы он не упирался!
-Вот и хорошо. Не будем терять времени.  Я хочу провести небольшой эксперимент.
-Эксперимент? Дядя Саша! Вы в курсе? МаЛина! - Саша  была заинтригована. Но не меньше её озадачен был и Загер.
-Мои дорогие! Видите это зеркало? Подойдите оба,  посмотритесь в него!
Саша и Александр переглянулись, но сделали так, как их просили.
-Смотрите не только на себя, но и  друг на друга!
В кухне воцарилась долгая тишина.
-Кто-нибудь заметил что-то особенное?
Саша первая робко произнесла:-Мне показалось... мы очень похожи...
-Невероятно... Лина... Ты хочешь сказать... - Медленно, как во сне, забормотал Александр.
- Вы похожи, как могут быть похожи только близкие люди. У вас одно имя. Вот день и год рождения Саши. - Лина протянула ему вчерашний листок. -  Вы с Надей когда расстались?  В августе?
-Да... я уезжал 29-го... - Потрясённый, Александр смотрел, не мигая, на Сашу и делался всё бледнее. Наконец, он с трудом выговорил трясущимися губами:
-Дочь?! Значит, у меня есть дочь?! Ты... моя... я... твой отец!?  - Он задохнулся и схватился за сердце...- Нитроглицерин... Скорее...
-Папа! Папочка! МаЛина! Ему плохо! - Закричала Саша, пытаясь удержать зашатавшегося Загера. Но  Ангелина опытной рукой уже сунула приятелю под язык таблетку и усадила  на стул, расстегнув ворот рубашки и ослабив галстук.
Александр потихоньку начал приходить в себя.
-Доченька! Солнышко! Счастье какое! Нет, не бойся! Теперь уж я ни за что не умру! Ой, Линус! Ну, ты бы хоть намекнула в письме-то!
-МаЛина! Ты со своим экспериментом чуть папу не угробила! - Сквозь слезы всхлипнула Саша.
-Не надо, деточка моя, не ругай её! Наверно, она и сама недавно догадалась. Вчера ночью письмо по интернету прислала. – Он обнял  девушку.
 Ангелина устало присела на табуретку. - Слава тебе Господи!  Вот так и обнимайтесь всю жизнь теперь. Я и в самом деле, только вчера, как   Сашунька приехала, сообразила, кого ты  мне напомнил в аэропорту. Тут и экспертиза не нужна. Вы, без сомнения, отец и дочь! А лучше всего, что каждый из вас сразу признал другого и душой принял.
Ты, Саша,  больше не сирота! А у тебя, мой старый плешивый Шурьян, есть настоящая дочка! Красавица и умница! И не только она. Расскажешь отцу?
Саша прижалась к ней: - Лучше ты сама.
-Сама так сама. Слышь, Шурка! Только опять нитроглицерин не проси! Ты, папуля, скоро дедом станешь! Что?! Рад?! Да тише ты! Осторожней! Только что умирал, а  как вскочил!
Но Александр крепко обнимал и Ангелину, и Сашу, и все трое плакали от счастья.
Прошел первый шок. Загер и Саша неотрывно смотрели друг на друга, и чем дольше, тем больше вопросов им хотелось задать и расспросить обо всём, чего они не знали за прошедшие годы.
Лина оставила их наедине, понимая, что о ней теперь они вспомнят нескоро. Уже у калитки её догнало вопросительное поскуливание Дыма.
-Мама скоро придет. Иди на место! - Лласково успокоила пса хозяйка и вышла на улицу. Она неспеша двинулась к мосту, соединявшему части хутора, разделенные рекой.
На мосту в дремотно-зачарованном ожидании клева застыли  на своих ведерках рыбаки. Они, кажется, не видели ничего, кроме своих поплавков. А, меж тем, туда-сюда плыли куда-то черные уточки, ведя за собой подросших утят. Караулили приманку ушлые нырки. Порхали над водой ласточки и стрекозы. Под большим кустом лопуха сладко спали бродячие собачонки.
Безлюдной улочкой, в тени поспевающих вышен, потом по краю огородов низинным закоулком  с корявыми ветлами и, наконец, наискось, через заросший гусиной травкой лужок, Ангелина добралась  до новой усадьбы Ольховских, только что отстроивших  дом.
Через много лет судьба странным образом снова свела Ангелину и Валерию.
Жили они  в разных городах и виделись редко, или, точнее, почти не виделись. Связь прекратилась на годы с отъездом семьи Лины на Кубань.
Но однажды, собравшись на море, Ольховские позвонили, чтобы пригласить с собой друзей, и от Лины узнали,что Павел тяжело болен.
  Последняя встреча вчетвером была одновременно трогательно - искренна и печальна.
Но проведя на хуторе несколько дней, уральцы вполне оценили преимущества жизни на теплом юге, и скоро приняли решение  переехать.
Павлу не пришлось порадоваться новоселью дорогих людей, зато Лина вместе с Лерой и Григорием прожила все моменты переселения, и теперь была счастлива, что   они рядом.
Нажав ручку калитки, она оказалась в просторном, нарядном от новых построек, плиткой вымощенном просторном  дворе.
Радовал глаз молодой ухоженный сад  и  очертания розария, размеченного  первым цветением.
Хозяйка выглянула из теплицы. -Привет! Проходи, рассказывай!
-Чаю нальешь?
-Да вот тут под навесом и попьём!
Их привычное чаепитие возникло так же естественно, как и сама встреча. Усевшись на пластиковый стул со своим бокалом, Лина  сделала глоток и сообщила:
-Чуть не помер от неожиданности, но счастлив  -без задних ног. И Сашка сразу: "Папочка!"
-Ну, надо же! Вот ведь родная кровь!
-Да похожи они друг на друга! Ну, ну, просто, как два валенка!
-Ты скажешь тоже! Нашла валенки!
-И всё сошлось. Надя, видно, перед его отъездом забеременела, а уж сказать об этом некому было. Он же тогда разве думал головой?! Умотал в свою Германию, и  тю-тю. Надюшка-то ни разу не обмолвилась, что была с Шурьяном. Впрочем, когда было обмолвиться! Мы ведь, как разъехались после универа, только в письмах общались. У меня сразу облом с Лёшкой вышел, и ей, наверно, свою рану тоже не хотелось ковырять.
-Слушай, Лин, и что теперь будет?  Встретились, познакомились и что, каждый дальше сам по себе?
-Думаю, что нет. Я знаю Шурку. Он потянет Сашу в Германию. А, может, оно и к лучшему? Зачем ей этот завод? Ирка всё, - политех, политех! А та художница по натуре своей, да и выучена!  У Загера галерея своя. Ей там самое место.
-Да и наследник намечается, правда?!
-Как он обрадовался! Ты даже не представляешь! А вдруг она не поедет? Вдруг надеется этого, своего пасечника найти? Может, он тоже ищет, да не знает?
-Так оно, вообще-то. Но, в принципе, можно насовсем не уезжать. Поживет, может, даже родит там. Говоришь, состоятельный? Все-таки первая беременность в тридцать пять. Хорошо бы в приличной клинике наблюдаться.
- Клинику Ирка еще лучше обеспечит. Сейчас и у нас не проблема. Просто после отпуска она вернется в свой Екатеринбург и будет там до родов одна. Тётка деловая, дома не сидит. Я далеко. Мужа нет. Как ни крути, лучше бы с отцом поехать. А там видно будет, правда?
-Пожалуй. Подлить чайку?
-Ага... жарко что-то...
-Не то слово! Просто пекло! Сварила варенье?
-Сварила. Если бы не Саша, убежало бы, как всегда.
-Н - да! Склероз – дело тонкое!
-Лера, а все-таки что-то должно произойти. С тех пор, как я начала писать книгу, мне  всё сюжеты мерещатся. Тут же явно история с продолжением! Какой-то пчеловод - не пчеловод, жена какая-то свихнутая, да еще на "Бентли"! Папашка в Европе объявился. И я  опять тут, как тут! Ну, скажи?!
-Ой, не знаю! Поживем - увидим. Иногда такое случается, что нарочно не придумаешь.
-А где Илларионыч?
-На рыбалке сидит, и кошки за ним ушли.
-Одна ты, сиротинушка! Вы с ним завтра к вечерку подруливайте. Познакомлю с новоявленным капиталистом, папочкой и будущим дедом в одном флаконе. Шашлычок на бережку сварганим. Не задержатся они теперь у меня, надо думать!
-Ты что, Лина, уже пошла? Я тоже, пожалуй, пройдусь с тобой, до Заречной.
***
Почти добравшись до дома, Лина остановилась и достала из кармана телефон. -Собиралась же Ирине позвонить, - подумала она и нашла номер.
-Лина, привет!- Послышался в трубке знакомый сипловатый голос. – Хорошо, что ты позвонила, а то сама хотела набрать. Меня не было, когда Саша к тебе уезжала. Что-то она вдруг улетела?! Думала, мы вместе в Италию прокатимся. Я по делам, а она бы недельку на Адриатике позагорала. Как дела-то? Она СМС мне скинула и даже не позвонила.
    -Для того и звоню, чтобы новости рассказать. Сразу говорю, - хорошие. Знаю я тебя. Чуть что - караул!  Начинаю с главного. У нас с тобой будет внук. Или внучка. Нет – нет! Какой Игорь?! Игорь ни при чем.  Что, от кого? Нам с тобой не всё равно?! Ей лучше знать. Почему ты последняя узнаёшь? Да мы с ней сами только что узнали. Тест купили и узнали. Теперь это запросто. Хорошо  себя чувствует. Да не лежит она на жаре! Некогда  лежать. Что, почему? Потому что отец у неё нашелся! Ну, ты, Ир, даешь! Как он в хуторе мог найтись? В Европе! В Германии! Он был когда-то аспирантом в универе. Что? Да я недавно его в Кёльне встретила и узнала, что он тогда с Надей…   Что в Кёльне делала? А! Ты же не знаешь! Гонорар за книжку в турпоездке тратила. Да! Не одной тебе по загранкам ездить. Такие дела! Пришлось его сюда вызвать. Где-где! В моем доме и встретились. Ну, ты сама как думаешь, может Саша сейчас еще и  звонить? Пусть в себя придет, с отцом немножко познакомится. Он счастлив! Что? Наверно, к тебе его привезет. Ты не кипятись! Что значит никуда не пущу?! Тебе радоваться надо, а не рассуждать про «пущу – не пущу». Ты валерьянки попей. А лучше коньячку. Бонжур покедова!
Лина улыбнулась, представив себе растерянное лицо Ирины. Ничего! Поостынет и всё правильно сообразит.
Саша и Загер ждали ее. На вопрос, что надумали делать, ответил Александр.
-Завтра соберёмся все вместе и отметим встречу. Только до того нужно сделать отметку о моем пребывании. Затем летим в Екатеринбург. В консульстве будем решать вопрос о гостевой визе. 
-Почему-то и я так предполагала, - согласилась Ангелина. – Саш, я Ирине позвонила. Она  уже в курсе. Тебе, папуля, предстоит знакомство с Надиной младшей сестрой. Неслабая, скажу тебе прямо, женщина! Постарайся произвести благоприятное впечатление.
- Да уж постараюсь! Главное, что дочка меня приняла. Он обнял Сашу, прижавшись щекой к её щеке.  Вместе будем тетю обаять. Видит Бог, знай я Сашеньке раньше, не заставил бы себя ждать!
***

Переключенный на вибрацию, зажужжал и заёрзал на столе мобильный телефон. Константин оторвал глаза от компьютера и, с хрустом расправив затёкшие плечи, поднес аппарат к уху.
Без всякого приветствия и вступления лялькин голос, не ведающий  регуляции звука, во всю громкость динамиков объявил:
-Кот! Я нашла!
-Что?!! – Как глухой, еще громче переспросил он.
-Ты спишь, что ли в кабинете?! Я говорю, что нашла твою Васильковну!
-Быстро ко мне! Что ты по телефону там шепчешь?! Где ты сейчас? Я сам приеду!
-Н - ну,  давай, я вообще-то в СПА-салоне. Кто разнежился?  Да я, как папа Карло, навкалывалась в поисках! По твоим деревням пока моталась, вся кожа пересохла, и от педикюра одни воспоминания. Да ладно, я не кипячусь. Адрес пиши. Далековато будет.
Несколькими секундами позже Константин уже запрыгнул на сидение автомобиля, сунув бумажку с адресом салона под нос дремавшему водителю.
Всю дорогу он нетерпеливо вертел головой и раздражался, как ему казалось, медленной скоростью.
Водитель, давно и верно служивший, был человек опытный и рассудительный. Он хорошо изучил своего хозяина, поэтому, глядя в зеркальце заднего вида, недоумевал, что случилось с шефом, солидным и неизменно семь раз отмерявшим, прежде чем один раз отрезать. Однако молчал в ответ на  понукания, сочувственно лавируя в пробках и объезжая дорожные заторы мало кому известными закоулками.
Элеонора вышла к нему в холл, прервав очередную процедуру, закутанная в белый махровый халат. Лицо, покрытое зелёной маской, на голове пластиковый берет и ноги в синих бахилах подтверждали намерение расположиться  в заведении всерьёз и надолго.
Выскочившая было, вслед за сумасбродной клиенткой косметичка осеклась на полуслове, остановленная королевским движением руки, и послушно вернулась, бесшумно прикрыв за собой дверь.
-Давай, выкладывай! – Затормошил Константин, давно привыкший к её контрастам и нестеснительности в  превращении  из красавицы в чудовище  и обратно.
-Подожди, - почти прошипела та, снимая салфеткой начавший сползать на губы болотного цвета гель. – В общем, нашла!
-Да слышал уже! Дальше что?!
-Караулила, караулила, и они, наконец, появились.
-Кто появился?
-Коть, не тупи! Ну, Гинцели,  что дачу в той деревне арендуют. Старики - евреи, про которых бабка говорила.
-???
-Я зашла к ним и всё рассказала!
-Рассказала? Что ты могла рассказать?!
-Ой, Котя! Ну как иначе я должна  была  подойти к расспросам?
-И что?
-Они меня стали чаем поить.  Знаешь, в  фитобарах таких классных чаёв ни  разу не пробовала. - Иди к чёрту со своими чаями! Что сказали-то?
-Вспомнили они то воскресенье! Это соседка их по лестничной клетке была. Зовут Александрой. Фамилия – Арбузова. Инженером работает, и незамужем. С большой симпатией отзывались. Лия Марковна заболела потом, -  давление подскочило, поэтому на дачу и не ездили.
-Алексанра?!  Саша, значит!  А она что? Что про неё ещё рассказали?
-Вроде ничего особенного.  А! Она потом уезжала куда-то и отсутствовала с неделю, может быть, в отпуске была.  И  вот еще! Однажды с балкона, как раз после возвращения Александры, Лия Марковна видела, как та усаживала в такси у подъезда пожилого дядьку. Он обнимал её, а она на прощание  его целовала и все говорила: -Счастливо, папочка, до встречи, папочка! Скоро увидимся! -Что такого? Если отец…
-В том-то и дело, что никакого отца у неё нет, и матери тоже. Она умерла, когда Саша еще в школу не ходила. Тётка воспитывала. Других родственников, говорят, нет. Только подруга матери, но и она живет не в Екатеринбурге.
-И что ты думаешь обо всём этом?
-Да что тут думать! Женщина одинокая, привлекательная. Нашла на отдыхе папика с кошелёчком. Ничего личного! Сплошь и рядом. Как иначе жить? Завод, рутина, зарплата  - не разбежишься.
-Ясно с тобой всё. Адрес!
-Какой адрес?
-Сама не тупи! Сашин, какой же ещё?!
-А-а… ну, это… улица Сухоложская… дом 6… квартира 38… телефон есть домашний. Эй, Оксана, сумочку мою вынеси!
Вышедшая на зов из кабинета массажистка протянула Элеоноре вишневую сумку из крокодиловой кожи.
-Коть, глянь в том кармашке! – Лялька  указала пальчиком в полиэтиленовой перчатке.
Расстегнув кнопку кармана сумки, Константин извлёк из него изящную записную книжку. Он перелистал содержимое и, найдя то, что требовалось, просто вырвал страничку.
-Котяра! Ты же мне такую вещь испортил! Теперь только выбросить! – Элеонора выглядела всерьёз расстроенной.
Но Константин засмеялся: - Не переживай, я тебе электронную подарю. Бумажные носители! Это не гламурно! Или хочешь, куплю такую же, только с золотым «стиликом»? Я побежал! Целую! Ты просто умница! И тут же исчез за раздвинувшимися перед ним дверями  вестибюля.
Элеонора усмехнулась и тоже заторопилась вернуться к массажу следом за теряющей терпение Оксаной.
***
В который раз пальцы нажимали кнопку вызова уже наизусть выученного номера. Квартирный телефон Александры отзывался длинными унылыми гудками. Трубку не брали.
Сделав последнюю попытку дозвониться, Константин вздохнул и вышел из кабинета.
-Варвара Михайловна, не теряйте меня. Я отъеду. Постараюсь ненадолго.  Я помню, что еще не подписал,- бросил он на ходу.
»Каменная стена»,  как прозвали её сослуживцы, проводила патрона пристальным взглядом.
 Помощница его была родом не из офисного планктона. До самой пенсии она занимала
должность заместителя  директора по экономике огромного комбината, став впоследствии одним из крупных акционеров компании, и вполне могла бы отдыхать в своё удовольствие, купив  недвижимость где-нибудь в Испании или на Майами.
 Но однажды познакомившись с Константином на каком-то форуме, Варвара Михайловна вместо заслуженного отдыха решила поработать у него в помощниках.
 Свежий ветер вольной мысли, смелость и точный расчет в принятии решений шефа, а также профессионализм  и дружность молодой команды наполняли ее деятельной энергией, заставляя забывать о больных суставах и прочих возрастных болячках.
В хорошо компьтеризованном хозяйстве она не считала за труд держать в надлежащем порядке делопроизводство холдинга. Отлаженный ритм отличал все тонкости сложного расписания делового организма.
«Каменной стеной» секретаря прозвали за то, что она была в курсе  и участвовала в решении любого, даже самого сложного вопроса в компании. - Поговори с Варварой!- Был самый популярный совет среди топ- менеджеров.
Старая женщина относилась к Константину, как к сыну, тем более,  что своих детей у неё не было. Она видела, что в последние месяцы с любимцем происходило нечто, сильно его тревожащее.
 Этот скрытый непокой обнаруживался то  в странной для шефа рассеянности: то  неожиданно прервёт переговоры, то вдруг сорвётся и уедет куда-то. Всё это, несомненно, никак не было связано с бизнесом.
 Что же тогда? Дела сердечные? Но отношения с бывшей женой были просты и прозрачны, и ни о какой другой женщине никто не слышал. Сарафанное радио на фирме не упустило бы возможности обсудить такое событие в жизни патрона.
Варвара Михайловна сняла очки, долго в задумчивости протирала их замшевой салфеткой, потом снова водрузила их на крупный начальственный нос.
 Нажав на кнопку селектора, она спросила: -Митя, на какой машине уехал Константин Максимович?
Диспетчер гаража ответил, что на своей. Водитель со служебным «мерсом» был на месте.
-Ясно!- сказала она сама себе, отключая переговорное устройство. Терпение было лучшим  качеством её характера.
***
Микрорайон, в котором находилась улица Сухоложская, был довольно старым, заросшим тополями и неухоженными лохматыми кустами. Асфальт демонстрировал очередной  «ямочный» ремонт.
Разглядев между буйной зеленью синюю табличку с номером на стене дома, Константин въехал во двор. Двери подъездов были закрыты.
 Он остановил машину против нужного входа и еще раз позвонил. Результат оказался прежним. Ничего не оставалось делать, как сидеть и ждать наудачу, не выйдет ли из подъезда кто-нибудь из жильцов.
Прошло не меньше получаса, прежде чем стальная дверь открылась, выпуская женщину с коляской.
На вопрос Константина, не знает ли она Александру Арбузову, та с улыбкой ответила, что они знакомы, но не виделись уже больше двух недель. Но вслед за этим она испуганно посмотрела на незнакомца:
-Что-то случилось?
-Да нет, - постарался он успокоить мамашу, - просто я сам давно её не видел, но телефон что-то не отвечает.
-Так, может, на работу позвонить? Или съездить? – Женщина повела головой в сторону  машины. Она на «Эльмаше» работает, в производственном отделе.
-Это мысль!- Кивнул Константин, - спасибо! Внедорожник, сдав назад, сверкнул, разворачиваясь, отполированной эмалью и исчез из вида.
***
Заводоуправление  не отличалось от других. Охранник на входе попросил паспорт и, старательно записав данные в журнал, выдал талон для отметки визита.
Глянув на настенный указатель, Константин нашел нужный кабинет и поднялся в отдел на лифте.
Начальник поднял голову навстречу и любезно предложил стул, но услышав о цели визита, вдруг как-то испуганно съёжился.
-Сожалею, но Александра Александровна у нас больше не работает. Она уволилась . Извините, ничего больше сказать не могу. Не знаю. Написала заявление «по собственному желанию» - я подписал. Приказ  давно вышел, конечно. Я же говорю, – уволилась.
Константин вышел, забыв отметить талон и попрощаться с хозяином кабинета. Вся неопределенность опять вернулась на круги своя. Он почувствовал себя беспомощным и больным.
 Охранник, мимо которого он прошел,  не стал окликать, предположив по мрачному лицу посетителя, что у того и так чего-то не «выгорело».
Из оцепенения, в котором он провел несколько минут, сидя в машине, вывел телефонный звонок. Варвара спрашивала, как долго он еще задержится.
-Не распускайте людей. Буду скоро.
Константин вставил ключ в замок зажигания. Дело не оставляло времени для слабости.
Поздно, когда здание холдинга опустело, Варвара Михайловна заглянула к начальнику. Тот, заметив помощницу, жестом пригласил войти.
-Мы с Вами, как сторожа, вечно самые последние! Может, чайку попьем, а?
-С удовольствием! Сейчас, только чайник включу. И бутерброды в холодильнике есть.
Они сидели против друг друга, неспеша потягивали душистый напиток из больших тонких чашек, запивая им объёмистые бутерброды, которые жевали так же неторопливо и молча.
Константин прервал паузу.
-Варвара Михайловна, я решил отцу подарок к юбилею сделать. Хочу выставку его персональную организовать.
-А что, неплохая идея! Надо только с галеристами поговорить, каталог, наверно, требуется выпустить.
-Да есть у меня один, в Кёльне. Съездить, что ли к нему?
- Если всерьез заниматься, то, конечно, -  время идет. Сами хотите договариваться?
-Да, хотелось бы все мелочи учесть, чтоб отец порадовался. Не очень много внимания от нас перепадает. – Он мягко глянул на собеседницу.
-О, если бы все дети были, как вы, лучшего и желать не надо было бы! Мне кажется, сейчас найдётся возможность отлучиться. Даже отдохнуть недельку можно. Так что поезжайте!
-Тогда закажите завтра мне билет на самолет в ближайшее время, и номер в отеле.
Они еще посидели - поговорили, касаясь разных частных тем,  которые для  Варвары Михайловны были, как пазлы, из которых  она складывала теплую мозаику  отношений сына с отцом. Наконец, Константин спохватился:
-Поздно совсем! Поезжайте домой. И оставьте чашки в покое! Баба Тася придёт убираться и помоет.   Никаких такси! С Федором  Ивановичем! А я позвоню галеристу и уеду сам. До свидания! Привет Чубайсу! – В офисе все знали, что так зовут рыжего сибирского кота Варвары.
Едва за Варварой Михайловной закрылась дверь, Константин вышел через скайп на Загера. Тот ответил немедленно, излучая сплошной позитив:
-О! Константин! Рад вас видеть!
-Вы вспомнили меня, господин Загер? – Изумился тот цепкости зрительной памяти немца.
-Зовите меня  Александр, или просто Алекс! Разумеется, я сразу вас узнал. С такой-то внешностью не затеряешься! Должно быть, у вас ко мне какое-то дело?
-Да. Можно ли попросить вас устроить персональную выставку картин моего отца к юбилею?
-Отчего нет? Надеюсь, работы стоят того? Сроки?
-29 ноября этого года.
-Времени немного.
-О расходах не беспокойтесь, и за скорость я удвою гонорар. Берётесь? Я буду этим лично заниматься и даже приехать к вам хочу. Познакомиться, базу, так сказать посмотреть.
- А вот это хорошо, даже отлично! Когда планируете визит?
-В самое ближайшее время. Я извещу вас. Надеюсь, будете на месте?
-Если в ближайшее, то, конечно. Жду вас.
Закончив разговор, Константин выключил компьютер. Постоял у панорамного, во всю стену, окна, рассеянно наблюдая с высоты десятого этажа непрерывно летящую ленту огней на проезжей части вечернего проспект . Машинально касаясь по привычке браслета наручной «Омеги» и продолжая о чем-то думать, медленно покинул кабинет.
***
Самолет мягко коснулся земли, вызвав дружные аплодисменты пассажиров.
На выходе из терминала аэропорта к стоянке такси Константина встретил тёплый дождик. Редкие крупные капли, искрясь на рыжем августовском солнце, с громким стуком падали на густые кроны старых лип и оставляли длинные мокрые следы поверхностях рекламных баннеров.
Константин почувствовал, как одна из дождинок холодновато шлепнула по носу и, сам не зная почему, улыбнулся.
 -Хорошая примета – дождь, - решил он про себя и сел в подъехавший автомобиль, решив не заезжать в отель и, не теряя времени, отправиться сразу на встречу.
Адрес, данный Загером, ничего не говорил, но скоро приехавший понял, что едет не в офис, а,  скорее всего, в  частную резиденцию.
Так и оказалось. Такси остановилось у кованных, строгого рисунка ворот, за которыми в глубине ухоженного участка проглядывал сквозь зелень солидный двухэтажный особняк.
Константин расплатился и вышел из машины. Водитель, тактично ожидая, отъехал не сразу. Нажатая кнопка домофона рядом с калиткой отреагировала щелчком замка, и гость вошел в тенистый двор.
 Изумрудный стриженый газон с отдельными розовыми кустами, окружённый березами, одновременно демонстрировал педантичную немецкую аккуратность и производил впечатление естественного и  по-русски уютного пространства.
Алекс шел навстречу и радушно улыбался.
-Доброе утро, Константин! С приездом! Судя по времени, вы, минуя отель, сразу приехали ко мне! Очень рад! Проходите! Милости прошу!
-Здравствуйте, Алекс! Вы большой оригинал! Вместо офиса   партнеров приглашаете домой! Немцы, я знаю, так не делают.
-Да я немец ненастоящий. Русак, по-здешнему. Всю жизнь, считай, тут прожил, а привычки как были, так русскими и остались. Хотя вы правы, деловые встречи проходят у меня в конторе.
 Но на этот раз случай, по-моему, особый. Такого заказа я еще не знал в своей практике. Прошу в кабинет. – Он открыл перед Константином  дверь.
Большая угловая комната выходила окнами в сад. Одно из них было с эркером, в котором за серебристой полупрозрачной шторой уютно устроилось небольшое кресло, на сиденье которого  лежал кем-то оставленный  клубок ниток с воткнутыми в него спицами.
Массивный рабочий стол с компьютером, тяжелые кожаные кресла и диван солидно уравновешивались шкафом во всю стену, от пола до потолка заставленном книгами, альбомами и папками.
 Большой светлый ковер, нежные акварели в простенках и красивые растения в изящных горшках говорили об участии в убранстве кабинета женской руки.
 -Жена, наверно .Он работает, а она у окна, с вязанием… в сад смотрит,- почему-то с завистью подумал Константин.
-Выпьете? - Хозяин  открыл дверцу бара.
-Нет, спасибо. Разве что кофе? Если можно, покрепче и без сахара.
-Тогда располагайтесь. Я схожу, распоряжусь. – Алекс оставил гостя, прикрыв за собой дверь.
Константин огляделся, осваиваясь. За стеклами шкафа, на столе и на каминной полке старомодно поблёскивали стёклами рамок многочисленные фотографии.
 Он поставил саквояж и, от нечего делать, стал их разглядывать. Какие-то люди по одному, парами и группами, постановочные и любительские, официальные и на природе.
Неожиданно внимание Константина привлёк немного порыжелый от времени снимок, сделанный непрофессионально, слабеньким фотоаппаратом.
 На нём, весело щурясь, стоял его отец в солдатской форме, с сержантскими лычками на погонах. Он был молод, худ, и растрепанная черная прядь волос небрежно выбивалась из-под лихо сдвинутой на затылок армейской пилотки.
Сын с изумлением разглядывал фотографию, когда вернулся Алекс с подносом, внося в кабинет волну кофейного аромата.
Подойдя к гостю, хозяин заглянул ему через плечо:
- Значит, правильно я подумал. Макс вам кто? Отец, скорее всего? Ну да, и фамилия, и отчество, и Урал.  Хотел расспросить, да вы сразу сами всё интересом к снимку и объяснили.
Константин обернулся: -Да, это отец. А вы были знакомы? Так странно, в Германии – сослуживец.
-Очень давно не встречались. С тех пор, как  уехал из России. Я ведь, повторюсь,  «русак», как здесь говорят про переселенцев из бывшего Советского Союза. 
Мы с Максом в армии познакомились, в сержантской школе. Дружили – не разлей вода. Много общих интересов было.
Потом студентами мы учились в разных городах, но оба  ездили со стройотрядами, много читали и всё о чем-то спорили, когда встречались на каникулах,  обсуждали планы на жизнь.
Только сама жизнь и развела. Но, похоже, пришло мое время! В последние месяцы я только и делаю, что обретаю утраченное. Ну, давайте по кофейку! – Алекс начал разливать кофе по чашкам, - и будем разговаривать. В гостиницу не пущу. Вы мой гость. Как давно рядом не было своих!  И как замечательно, когда они появляются!
-Всё это так неожиданно! Кажется,  земля такая большая, и поделена, границами. Потеряешь –  век не найдёшь. Но вот случай! Старая фотография! И сразу понимаешь: маленькая она, и мы все близко друг от друга. Только не надо замыкаться в своем одиночестве. Надо искать! – Константин заговорил, продолжая стоять с дымящейся чашкой в руках.
 Он произнёс последние слова  во  фразе как-то очень сосредоточенно  и упрямо, обращенно не к собеседнику, а внутрь самого себя.
-Костя! Можно я буду вас так называть!? Я хочу поделиться своей радостью! – Алекс улыбнулся, и на лице его разлилась несказанная нежность. Он блаженно откинулся спиной на спинку кресла.
-Да, конечно, какой разговор! Вы мне в отцы годитесь! А что за радость? – С неподдельным интересом посмотрел гость на хозяина, не спеша усаживаясь в кресло напротив . 
-Помните, в самолете я рассказывал, что встретил  бывшую студентку-однокашницу?
-Ну как же! Мы и роман её вместе читали!
-Так вот у той встречи есть продолжение! – Голубые глаза Загера  стали васильковыми от счастья.
-И?
Через некоторое время Ангелина (это писательшу так зовут)  срочно вызвала меня к себе. И там, в южном хуторе я нашел свою дочь!
-Что? Как такое возможно?!
-Да я, старый бобыль, жизнь прожил и не знал, что в России у меня есть ребёнок. А ей достаточно было в аэропорту на меня глянуть, чтоб сообразить, кто отец подругиной дочки!
 Девочка  гостила у неё в это время. И ведь какая решительная!  Сразу – приезжай! Не усомнилась! Не стала терять времени!
-И вы даже перепроверять не стали? Поверили?
-Да всё сходится! И похожа! К гадалке не ходи! Только Нади, мамы её, уже нет.
Алекс  слегка погрустнел. Помолчав,  тихо  добавил: - Даже если бы это была неправда, я принял бы уже за одну только возможность называться отцом.
-Вы счастливы, это сразу видно! Невероятная история! Я искренне рад за вас, Алекс! А дочка? Как она восприняла вашу встречу?
-Сашурка-то?! Как будто всегда только и ждала меня!
-Её Александра зовут? – спросил Костя, произнеся имя нараспев.
-Да. И это тоже доказательство. Покойная Наденька, должно быть, сильно  любила, раз дала дочке моё имя. Но я, старый дурень, соловьём разливаюсь вместо того, чтобы вас просто познакомить! Она же здесь, со мной!  Сейчас схожу за Сашей и покажу вам её. Тем более, к организации выставки она будет иметь непосредственное отношение! Одну минуту! – Загер поднялся и быстро вышел из кабинета.
-Счастливый, он свою Сашу нашел! А  ты, мой Василёк, ты-то где затерялась? – Мучительно свербило в голове у Константина.
Он шумно вздохнул, стараясь вытолкнуть из груди оседающую в ней тревожную тяжесть. Потом одним глотком выпил успевший остыть кофе и постарался взять себя в руки, упрямо повторив про себя: - Земля маленькая и круглая. Даже за границей  люди находятся. А мы-то куда ближе!  Значит, найдемся! Непременно найдемся!
Константин встал и, заложив руки за спину, подошел к окну. За ним, на ветке яблони, сидела крошечная остроносенькая пичуга, живо и резко поворачивавшая свою головку в желтой шапочке. Блестящие черные бусинки глаз на мгновение остановились и, казалось, с любопытством глянули на  него.
- Привет, чижик-пыжик! – Не удержался и вслух поприветствовал птаху человек. – Как поживаешь, дружок?!
-Папа! Ты здесь? – Вдруг услышал Константин женский голос у себя за спиной. Он обернулся и… замер! В дверном проеме стояла … Она!  Саша!? 
Как громом поражённый, он  смотрел во все глаза, лишившись  дара речи и способности пошевелиться.
Александра сообразила, что в кабинете посторонний, но в первое мгновение не разглядела лица на фоне залитого солнцем окна, и поэтому, извинительно начала было объяснять:
-Простите, я слышала, - папа звал. Мне показалось, что он в кабинете…
Однако конец фразы оборвался и растаял на губах. Неподвижное лицо расцвело  небесной синевой  изумлённых  и растерянных, широко распахнутых глаз-васильков. Солнечный свет мягко золотил белокурые вьющиеся волосы.
 -Как? Это вы? – Пролепетала она испуганно.
- Сашенька! – Только и сумел выдохнуть  Константин.
-Вы знаете, как меня зовут? – Девушка начала приходить в себя. Только что обескураженный взгляд заострился, как будто готовясь защищаться от чего-то опасного и враждебного. – Как вы нашли меня, и зачем?
-Саша, я искал тебя! Но везде опаздывал. Только оказывался рядом, как ты убегала, уезжала, увольнялась. И вдруг здесь, в Германии!  Для меня это полная неожиданность и… Счастье! Вот только что в голове была мысль с надеждой, что мы найдёмся, а через минуту ты  - передо мной! Ну не сон же это в конце концов!
Костя шагнул навстречу продолжавшей стоять в дверях Саше, но та сделала  рукой запрещающий жест.
-Нет-нет! Вы тут по делам, в гостях у отца, и не более того! А тогда, в деревне, это была ошибка. Мне следовало подумать, прежде, чем бросаться в объятья незнакомого, да еще женатого мужчины. И обманщика, к тому же. Права мама Лина! Никакой вы не пасечник. А я просто дурочка наивная.
-Сашенька, ну что ты! Просто недоразумение вышло. И ошибку надо немедленно исправить. Меня Костей зовут.  Я предприниматель, но и пчелами занимаюсь, когда время позволяет. И я тебя люблю! Вот как в первое мгновение увидел, с тех пор и люблю! А Лялька – это бывшая жена. Просто мы остались друзьями. Кто же  мог представить,  что её нелегкая принесет?! Я только о тебе и думаю. Разве  это была ошибка? Не верю, Василёк, смотрю на тебя и не верю!
У Александры от удивления глаза раскрылись так широко, что заняли пол-лица, и рот невольно приоткрылся. Она еще мгновение молчала. И вдруг, как прорвавшись через преграду, на всю комнату зазвенел голос:
-Костя? Ты, правда, Костя? Я думала, что уже всё! И ругала себя, и не надеялась! Только ни разу в душе не покаялась.
 Саша заговорила скороговоркой, прижимая руки к груди. И снова замолчала, вдруг оказавшись в кольце сильных мужских рук.
 Уткнувшись лицом в широкую грудь Константина, она блаженно вдохнула тёплый  запах здорового тела, мешавшийся со свежестью сорочки и чуть слышным сдержанным парфюмом. – Родной мой! Я тоже тебя люблю! Очень, очень!
-Это судьба! Слышишь? Это судьба нам тут встретиться и больше никогда не расставаться!  На всю жизнь! Я твой… я хочу быть только с тобой… чтобы семья… чтобы дети…чтобы дом… Никому не отдам, никуда не пущу! Ох, Василёк! Какой день! Ты моё счастье! - Константин крепко держал одной рукой плечи, а другой нежно касался завитков возле уха. И слова его жарко и страстно слетали с губ.
Поглощённые друг другом в ошеломлении от неожиданной встречи, оба жадно ловили долгожданные слова, дыхание, запах, прикосновения и, кажется, еще не вполне осознавали реальность происходящего.
 Весь мир исчез, и ничего не было вокруг, кроме любимых глаз напротив, кроме нежности, кроме бьющей  через край и мешающей дышать радости чувствовать себя вместе, одним неделимым целым!
Александр, не найдя Саши, вернулся в кабинет, но увидев через распахнутую дверь, как гость обнимает его дочь, озадаченно остановился.
 Какое-то смутное предчувствие добра всколыхнулось внутри, и он решительно вошел.  Однако совершенно не был замечен влюблёнными.
 Отец потоптался на месте, потом деликатно покашлял, привлекая к себе внимание. Всё было тщетно!
Тогда Алекс решительно прошел, и, усевшись  в своё кресло, воззвал, наконец, к молодым:
-Ребята! Сашенька!  Костя! Вы бы хоть объяснили мне, старику, что тут вообще происходит?! Только я на минуту покинул кабинет, а уж, кажется, пропустил что-то очень важное?!
Два лица, только что бывшие где-то вне реальной обстановки комнаты, разом повернулись на голос.
 Две пары глаз непонимающе посмотрели на Алекса, и разом  вернулись на землю из своего заоблачного путешествия.
 Потом они снова глянули друг на друга. Пронизанный утренним солнцем кабинет наполнился счастливым дружным смехом.
-Пропустил, папочка! Пропустил! – Зазвенел серебряным колокольчиком голос Саши. – Пока ты отсутствовал, нашелся мой Костя!
-Нет, это не я! Это она нашлась, моя Сашенька! – Вторил густой баритон Константина.
-Так значит... – Александр приподнялся в кресле, - ты и есть тот самый пасечник?!
-Да! Да! Тот самый и есть! – Воскликнули хором молодые.
 Они продолжали смеяться, но вдруг Александра ойкнула и, согнувшись, схватилась обеими руками за живот.
Мужчины испуганно бросились к ней. - Что? Что случилось? Тебе плохо? – Наперебой спрашивали они, заглядывая ей в глаза и пытаясь поддержать под руки с обеих сторон.
-Может, врачу позвонить? – В тревоге предположил отец.
Но дочь медленно распрямилась и улыбнулась. - Это я от неожиданности. Он пошевелился! Впервые
Константин в замешательстве моргал глазами, ничего не понимая. А Александр облегченно вздохнул: - Ну, слава Богу! А ты Костик, самого главного-то и не знаешь! Мы с Сашуркой детёночка ждём! И если ты утверждаешь, что тот самый пчеловод, то, стало быть,  можешь присоединиться!   Он хитро и довольно прищурился, глядя на растерянного бородача.
Тот медленно перевел взгляд с Алекса на Сашу, потом внимательно посмотрел на её живот и тихо спросил: - Василёк! Ты беременна?
-Да, - ответила она так же тихо, продолжая улыбаться.
Константин, как во сне, опустился на колени и обнял ноги любимой. Его щека осторожно прислонилась к животу, а слух напрягся, стараясь расслышать еще невидимую и неведомую жизнь. Зарывшись лицом в мягкую ткань, будущий отец прижался к ней губами, и по-детски  вдруг  счастливо заплакал.
 Слёзы прозрачными каплями стекали по щекам и русой бороде, оставляя мокрые пятна на юбке Александры, которая улыбалась и молча, как маленького, гладила его по голове. 
Так продолжалось минуту, и две, пока пролившееся слезами напряжение не улеглось. Поднимаясь с колен и утирая глаза тыльной стороной руки, он спросил:
-А кто у нас родится? Сын или дочка?
- Еще не знаю, на днях УЗИ покажет. – Саша подняла глаза на Константина, уютно устраиваясь  под обнявшей её рукой. – А ты бы кого хотел?
- Кого Бог пошлет, того и хочу! – Он поцеловал её в белокурую макушку.
-Алекс, - обратился он к отцу Саши, - Вы видите, всё уже свершилось! Мы уже муж и жена, и у нас будет ребенок! Отдайте за меня Сашу! Я прошу у Вас её руки.
-Вот молодёжь! Сначала детей наделают, а потом   -«папенька, руки прошу!» - Шутливо проворчал Александр. – У неё-то согласия спросил? Да вижу, любите вы друг друга!
Он встал и, посерьёзнев, торжественно произнёс: «Благословляю вас, дети! Думаю, покойная Наденька была бы со мной согласна», а потом просто  по-русски троекратно расцеловал дочь и будущего зятя.      
Немного позже, в столовой, подняв бокал за молодых, Алекс шумно радовался всем последним событиям, в числе которых и тому, что породнится   со своим другом юности. Но тост сказал твёрдо: «Пью за ту, с которой всё началось! За Лину! Это благодаря ей мы все нашлись!
-Да, за маму Лину! – поддержала дочь со стаканом свежего сока.
-И, кажется, не только мы нашлись, - эхом откликнулся Константин.
-Вот как? Что ты имеешь в виду? – Задержал бокал у губ Алекс, внимательно глядя на него.
- Кажется, к нашей компании примкнёт и отец.
-Это понятно! Мы теперь одна шайка-лейка!
-Да нет. Это касается их двоих.
-Кого их?
-Моего отца и Ангелины.
-??? – Александр и Александра от удивления раскрыли рты.
Константин, глядя на них, невольно улыбнулся.
-Вы так похожи друг на друга, что даже удивляетесь одинаково!
-Костик, ну пожалуйста, скажи, не уходи от ответа! Как мама Лина может быть связана с твоим папой?
-Мне кажется, ответ дала сама Ангелина в своей книге. Если всё так, как она пишет, то они с папой были знакомы, и когда-то их связывали серьезные отношения. Во всяком случае, прочитав опубликованную историю, отец был очень взволнован.
И ещё. Показал мне одну картину. Её сюжет в точности изображал сон, описанный в книге, который снился обоим героям одновременно. Но папа к этому моменту еще роман не читал.   
-Вот так история! Нарочно не придумаешь! Вам, друзья мои, не кажется, что мы и есть почти персонажи книги, интрига которой закручена туго, как хорошая пружина? Только вряд ли сочинила её наша писательница. Такие детективы может устраивать только Он! – Александр многозначительно поднял вверх указательный палец. – И вот что я вам скажу. Пришло время нам эту книгу дописать!
-Пап, что ты имеешь в виду? Как это - дописать? – Недоумённо засинела на отца глазами Саша.
-Ну-ка, ну-ка!? – Костя обнял её за плечи. В его взгляде сквозил не меньший интерес.
-А что вы так удивляетесь, недогадливые мои? Выставку для Макса! Готовить немедленно, и как можно быстрее!!
***
Небо с утра затянуло облаками. Их серо-сизые размывы висели низко, тяжко навалившись  на нищенски облетевшие  деревья. 
Шурша и посвистывая в зарослях сухого поломанного камыша, пронизывающий ветер назойливо гнал перед собой сухие листья по раздолбанному асфальту улочки.
 Лина стояла возле калитки и смотрела, как над домом кружила гигантская стая чёрных птиц, то, сгущаясь, то делаясь реже, оставляя впечатление непрерывно движущихся волн.
 На улице не было ни души. Только одинокая большая собака на несуразно коротких лапах бежала куда-то по своим бродяжьим делам. Тоже чёрная.
Сказать, что неуютная  хмурая  погода испортила  Ангелине настроение, было бы не совсем правильно.
 Она была совершенно спокойна, даже отрешённа.  Засунув руки в глубокие карманы теплой куртки, с досадой думала только о том, что нужно сейчас открыть тугую задвижку и всего-то сходить  в магазин за хлебом. Но идти никуда категорически не хотелось.
Две кошки, обернув хвостами лапки, сидели на плитах двора, у её ног, и неподвижно, как сфинксы, взирали на свою хозяйку.
Женщина ещё несколько минут постояла и, решительно повернувшись, пошла в летнюю кухню.
 Обе кошки тотчас поспешили следом, и их разноцветные хвосты быстро задвигались из стороны в сторону, как будто это были автомобильные «дворники». 
Кухня встретила теплом и ровным гулом газового котла. Лина сняла с полки коробку с кошачьим кормом. Заслыша заветный шорох, кошки дружно сунулись к мискам.
Налив полное блюдце молока, Лина принялась снимать с себя куртку. Делать это ей пришлось через голову, потому что «молния» была сломана, и чтобы не расставаться с привычной домашней одёжкой, Ангелина просто зашила полы.
 -Неудобно как!- подумала она. – Пуговицы что ли к ней пришить? » И тут же отправилась в дом.
Пуговицы лежали в большой жестяной коробке из-под «монпансье». На ней по черному полю были нарисованы ягоды клубники.
 Коробка была старая,  ещё из детства. Мама когда-то приспособила под хранение пуговиц. С тех пор они туда и складывались – всякие: лишние, найденные, срезанные со старых вещей, большие и маленькие, мужские и женские, с дырочками и на ножке, форменные и фасонистые. Сейчас требовались простые, чёрные.
Лина высыпала содержимое коробки прямо на ковёр и села тут же на колени, принявшись выбирать необходимые.
Однако взгляд сразу упал на маленькую синюю пуговку с двумя дырочками посредине. Она вынула ё из общей кучи и положила себе на ладонь.
 Старая знакомая! Эта пуговка была пришита  когда-то к её  детской пижаме, сатиновой, синей, в жёлтую узкую полоску.
 На той пижаме воротничок был с изъяном, аккуратно заштопанный маминой рукой. Пижаму купили в уцененном магазине, что примостился в глухой части их улицы, за сараями.
 Впрочем, магазин  и сам  был похож на приземистый угрюмый сарай: деревянный, обшитый досками, с дощаной завалинкой.
 Дверь его, обитая снаружи грязно-серым войлоком, запиралась на большой тяжелый замок, продевавшийся дужкой в петлю через широкую стальную полосу накладки, которая диагональю перепоясывала  весь проём.
 Над крыльцом в три ступеньки висел фонарь. Его жестяной колпак зимой  качался от ветра, ржаво скрипел, и маленькая лампочка  рисовала желтый круг на белом снегу.
 Внутри было очень тесно из-за массивного прилавка и многочисленных полок, битком  набитых тюками материй, плотными стопками вещей, коробок, свертков.
Такая же маленькая лампочка свисала с низкого потолка, с трудом тускло освещая середину помещения, углы которого тонули в густой тени.
 Ранними зимними вечерами через щелку в железной  дверце голладской печи, что стояла слева от входа, было видно, как красно пламенели  и потрескивали горящие дрова.
 Но самой большой достопримечательностью уцененного магазина была лиса, точнее, манто из рыжей лисы, которое висело за спиной продавщицы, над прилавком, с лапками, хвостом и настоящей мордочкой. Зелёные стеклянные бусинки, вставленные вместо глаз, сияли, и лиса казалась совсем живой.
 На бумажном ценнике химическим карандашом было выведено: «200 руб.» Это было до 1961 года, и, значит, совсем недорого.
Но никто не покупал эту лису, потому что она была трачена молью. Поэтому висела она для украшения, и ею любовались все дети из ближайших домов.
 Пижама на воротничке была тоже погрызена мышью, и куплена была только потому,  что стоила сущие копейки. Иначе, мама бы опять что-то наставила и перешила – спать ребенку сгодилось бы.
Магазин сгорел. Зимой, ночью. Все соседи шептались, что Аська,- так звали толстую, в вечном пуховом платке, продавщицу и завмага в одном лице,-  подожгла, чтобы скрыть  растрату.
А детям было жалко лису.
Лина улыбнулась сама себе: -Ну вот, дорогая, ещё один сюжет для книги. Истории из коробки с пуговицами.
После этого она, пошуршав в разноцветной куче, быстро нашла подходящие пуговки и принялась пришивать их. Шнурок, подвернувшийся под руку в ящике шкафа, был разрезан на петли.Не прошлои десяти минут, как работа была закончена, и Ангелина снова влезла в уютное трикотажное нутро любимой  куртки.
Ничего не оставалось делать,- ей пришлось-таки найти кошелек и пойти в магазин.
 Улица по-прежнему была пуста.
Лина шла, слушая звуки собственных шагов под лиственный шорох ветра, и вдруг громкое хриплое карканье раздалось откуда-то сверху, с кроны старой ивы. Она остановилась и подняла голову.
На сучковатой ветке сидел грач. Был он чёрен, угловат, и его блестящие, старчески-пристальные глаза смотрели прямо на Лину. Он перестал каркать и тут же заклекотал, издавая нежные, будто округлые, похожие на воздушные пузыри, звуки.   
Лина подошла вплотную к дереву. Ветер срывал листки с тонких колеблющихся ветвей. Но птица оставалась сидеть, смотреть и что-то говорить ей, с явно различимыми ласковыми интонациями.
- Здравствуй, моя дорогая! Как ты долетела? И сразу нашла меня? Спасибо! Как бы мне хотелось тебя погладить! – Растроганно вслух произнесла Лина.
Ей всегда представлялось, что душа мамы живет в одной из этих птиц, которых та любила, и в старости на которых чем-то в профиль была похожа.
Грачи прилетали на юг каждую осень. Они тучами наполняли небо. Ими чернели поля и дороги. Они разгуливали по огородам, таская и долбя длинными железными носами грецкие орехи. Или усаживались на деревья и, сгорбясь, ворчливо - резко окликали друг друга, а может, и еще кого-то  хрипловатыми, скрипучими голосами.
 Но когда стаи поднимались в небо, где клубились  серые холодные туманы, в их криках был отчаянный зов в явной безнадежности  донести до людей некое знание,  сокровенное, нездешнее, потусторонее. Быть может, послание судьбы? Так Лине всегда казалось. Но сейчас она с трепетом в сердце прислушивалась к поскрипывающему воркованию большой черной птицы и слышала в нём привет и ободрение.
 Она часто думала о том, что со смертью мамы их связь не прервалась, а с годами всё как бы укреплялась. Знавшие люди говорили, что с годами Лина становилась на неё похожа всё больше.
  Да и сама Ангелина ловила себя на том, что вдруг произносит какое-нибудь характерное  мамино слово, или разговаривает с растениями, или  пытается перешивать ставшие малыми вещицы  Марика. 
Совсем так же, как когда – то мама,   отдыхом стала считать смену дел и проявляла  порой излишнюю настойчивость в мелочах, и любила  уединенность свободных минут.
-Какую добрую весть ты хочешь рассказать мне, птица? – Мысленно спросила Лина. – Я не понимаю тебя, но, может быть, достаточно того, что чувствую?
И, как бы подтверждая правильность предположения,  грач хлопнул крыльями и, растопырив  перья, будто пальцы, слетел с ветки, устремясь куда-то прочь, за камыши, через реку.А Лина пошла дальше, и на сердце у неё проглянуло солнце.
В магазине она провела несколько минут и, перебросившись шуткой со знакомыми  продавщицами, пившими нескончаемый  чай в отсутствие покупателей, покинула его.Лине тоже захотелось посидеть в кресле с ароматно дымящейся чашкой.
Вернувшись, она соорудила себе бутерброд, намазав на кусок купленного багета масло и варенье из айвы.
 Чай она любила наливать по «марусин поясок», то есть почти до краёв, насыпав сначала почти три ложки сахара. Вечером добавила бы еще молоко. Но сейчас был день, и сластёну, с большим бокалом в одной руке и с бутербродом на тарелочке в другой уютное кресло приняло в свои объятья. 
Настроение влекло к умиротворению. Ароматные  упругие дольки в прозрачном сиропе таяли во рту. Лина подумала о том, что варенье из очищенной айвы явно лучше просто порезанной,  и  похвалила себя за терпеливое следование рецепту из старой, опять же маминой, книжки по кулинарии.
 Она устроилась в кресле с ногами, а на столике перед ней дремал ноутбук. Вдруг загудел скайп, и Лина кликнула мышкой. В диалоговом окошке появилось лицо Александры. Оно сияло!
- МаЛина, здравствуй! Где ты ходишь? Я уже тебе звонила! Ты чай, что ли пьешь?
-Привет, котёнок! За хлебом ходила. Как ты себя чувствуешь? Варенья айвового хочешь? Классно получилось!
-Отлично я себя чувствую! У меня, знаешь  какая новость!!! Ну, просто новость – новость!!!
-Так говори скорей!  И не тарахти, звук запаздывает! Я тебя слушаю.
-Мы с Костей нашлись!
-Господи, с каким ещё Костей?!
-Да не ещё, а всё с тем же! Моим Костей!
-С пасечником, что ли? Так его Костей зовут? Как это вы нашлись? Ты разве не у отца?
-А мы у него и нашлись!
- В Германии?!
-Ну да! Мы послезавтра летим в Екатеринбург, чтобы зарегистрироваться в ЗАГСе. А свадьбу решили отложить, пока не рожу.
-Да погоди ты со свадьбой! Расскажи всё по порядку.
-Нет, пока некогда, потом! Дело у меня к тебе поважней. Через три  недели тебе надо к нам сюда приехать!
-Чего - чего?! Ты, Сашурка, от счастья не сбрендила? Забыла, что я пенсионерка? На какие шиши, да и с какого перепуга? 
-Миленькая  маЛиночка, это очень важно, очень-очень надо! Я не могу рассказать. Но ты не беспокойся ни о чем. Мы все организуем по интернету, ты только зайдешь в персональный  кабинет: и билет, и приглашение, и виза будут готовы. Про экипировку тоже не думай, - я позабочусь! Паспорт же у тебя в порядке? Скинь мне данные! И не болей, ладно?!
-Да что там у вас происходит, в самом деле?! Заболеешь тут с такими звонками!
-Всё потом! Это для тебя очень важно, поняла? Мы ждем! Целую тебя крепко! –  Саша чмокнула губами воздух и весело засмеялась.
-Сплю я, что ли?! Просто дурдом! – Ворчливо отозвалась Лина, но улыбнулась в ответ.- Ладно, скажи своему чокнутому папашке, что я постараюсь. Но чтоб без глупостей, поняла?! И береги себя, пожалуйста. Целую, целую! Пока!
 Она еще долго смотрела на скайповскую страничку в мониторе, недоумевая, но с каким-то неясным тёплым предчувствием.
***
 Холодные дымные туманы клубились над землёй. Вылет откладывался час за часом.
 Когда, наконец, объявили посадку, Ангелина ступила на трап, чувствуя себя совершенно разбитой. Она дошла до своего кресла и без сил откинулась в нём.
Взревели моторы, заглушая голос  стюардессы.  Улеглась человеческая суета в салоне.Самолет двинулся на взлёт.
Слушая гул турбин, Ангелина, как и раньше, опять начала различать в нём звучание далёких хоров.  Невнятная гармония едва уловимого «пения» баюкала и укачивала.
  Внимательный взгляд бортпроводницы отметил склонившуюся к плечу голову пожилой пассажирки. Она принесла плед и осторожно прикрыла им спящую.
 Однако сон не длился долго. Минут через тридцать Ангелина открыла глаза, чувствуя себя выспавшейся и бодрой.
 Она деловито ощупала под креслом компактную дорожную сумку, не сданную в багаж, убедившись в целости  баночек с домашними гостинцами.
Затем проявила здоровый интерес к ланчу и не отказалась от нескольких глотков красного итальянского вина.
За стеклом иллюминатора  жёлтая глазунья солнца лежала на голубеющем блюде небес.
Ангелина  усмехнулась нарочитой красивости метафоры, неожиданно пришедшей на ум.  -Серединка сытенька, так и краешки заиграли,- маминой поговоркой она  благодушно - иронически объяснила себе прилив патетики.
Облака, меж тем, окончательно растаяли, и время весело бежало навстречу самолету, летевшему все дальше на запад.
Несколько раз Ангелина возвращалась  в мыслях к невыясненному вопросу: зачем её  вызвали? Все возможные ответы вертелись в голове вокруг Саши. Однако что-то тут не сходилось.
Зачем нагонять тумана, если самое главное про себя она и так рассказала? Судьба явно включила для Александры зеленый свет, и, скорее, приятные сюрпризы  от недалекого уже материнства, грядущей свадебной кутерьмы и будущих радостных семейных забот, надлежало ожидать ей.
 К тому же Саша сама говорила, что никакого генерального сбора  до рождения ребёнка не планировалось. Ирина тоже была занята очередным коммерческим проектом. Однако однозначное требование перелететь континент и расходы, которые взял на себя Алекс, явно говорили о том, что причина не могла быть ординарной.
Итак, неизвестная цель поездки могла быть выяснена только самой Ангелиной на месте. Ждать оставалось недолго.
Когда самолет мягко коснулся земли, Ангелина вместе со всеми пассажирами  по традиции похлопала в ладоши, награждая аплодисментами экипаж за безопасное и комфортное путешествие. Дождавшись приглашения к выходу, она подхватила сумку и двинулась  в общей очереди  к трапу.
Уже на земле, подъехав в автобусе к терминалу, Лина огляделась. Ни Алекса, ни Саши среди встречающих не было. Растерянность и поднявшаяся, было,тревога исчезли, когда над головой молодого незнакомого человека замаячил плакатик с её именем, написанным по-русски.
Так же, на русском языке парень улыбчиво  приветствовал Ангелину и  принял из её рук сумку.
-Хорошо говорит, только слишком правильное произношение, - мелькнуло в голове. Вслух же спросила, где Алекс.
Юноша оказался разговорчивым и сообщил, что тот занят последними приготовлениями к выставке,  и что он, Клаус, –  менеджер в фирме герра Загера.
 - «Наш», скорее бы, господином, что ли, или шефом  назвал,  -  подумалось опять.
  Она недоумевала, о какой выставке идёт речь, но сопровождающий говорил о ней, как о событии, всем известном, поэтому посчитала неудобным сразу спрашивать.
Тем временем они дошли до машины. Усадив гостью, Клаус хлопнул дверцей и повернул ключ зажигания в замке.
 Автомобиль мгновенно рванул с места и лихо помчался навстречу загадке, занимавшей Ангелину уже несколько недель.
- Должно быть, выставка и в самом деле очень ответственная, если Ваш патрон вместо того, чтобы контролировать работу сотрудников, выполняет ее сам, а, Клаус? – Не выдержала-таки Ангелина, стараясь придать интонации вопроса как можно меньше заинтересованности.
-О да! – Не отвлекаясь от дороги, кивнул сопровождающий. – Это юбилейная выставка друга его юности и отца мужа фрау Александры. Каталог, реклама, экспозиция, пресса, приглашения  – всё, каждую мелочь  лично  контролировал герр Алекс. Многие эскизы готовила его дочь. Было очень мало времени. Нам всем пришлось покрутиться!
-Вот оно что! Сват у Алекса, стало быть, художник. Вполне понимаю желание угодить новоиспеченному родственнику. И показать ему художественные способности  дочери с лучшей стороны – тоже дело вполне разумное. Однако это совсем не объясняет необходимости моего присутствия, - анализировала позицию Ангелина. – Пожалуй, не стоит уже суетиться с дознанием, скоро все само встанет на свои места. 
Машина проскочила еще несколько кварталов, ловко и увёртливо скользя в большом потоке автомобилей. Но вот после очередного поворота они въехали на тихую неширокую улицу. Скорость большого города осталась позади.
 Район был очень зелен и застроен, очевидно, давно.  Особняки  производили впечатление респектабельности и достатка, но выглядели, тем не менее, не щёгольски и фешенебельно, а, скорее, солидно и с достоинством.
На фоне уже облетевших деревьев серые, графически очерченные  фасады домов демонстрировали основательность и уверенность тех, кто в них жили.  У кованой решетки ворот одного из особняков машина затормозила.
 -Фрау Ангелина, мы на месте! – Бодро объявил Клаус,  резво спрыгнул с водительского места и энергично обежал автомобиль, чтобы помочь и пассажирке покинуть салон.
Не успела Лина поставить ногу на тротуар, как замок в калитке щелкнул, и она отворилась. Клаус немедленно отреагировал: - О! Фрау Ангелина! Вас уже встречают! Он, деловито подав руку, извлек гостью из своего «Фольсквагена» и достал из багажника сумку, - Идёмте! Нам сюда!
Та не спеша пошла по дорожке, выложенной цветной плиткой, по пути разглядывая сад и двор. В глаза бросались чистота, ухоженность и основательность всех  посадок. Вдруг стало очевидно, что та, молодая, красивая, сильная, которой адресованы были стихотворные свидетельства безоглядной любви, та, чей силуэт уже терялся в дымке ушедших лет, и  эта, одинокая, на обломках утрат, в угасающем закате женственности, - одна и та же женщина. Это она сама. И она жива.
И, значит, сохранились не просто листки пожелтелой бумаги, но жив и, должно быть, вполне реален незримый мир, что стоит за ними, со всеми людьми, событиями и чувствами.
Дорогие садовые вазы, фигурные бордюры, изысканные  перголы и арки для вьющихся растений, уже снятых с опор и укрытых на зиму, – всё вызывало восхищение и одновременно досаду об отсутствии у неё возможностей так же баловать свой сад и цветник.
-Мама Лина! Мама Лина! Здравствуй, дорогая! С приездом!  Клаус, вон там поставьте сумку! – Навстречу уточкой радостно спешила Саша, заметно округлившаяся, свежая, одетая в изящный коричневый комбинезон и просторное пончо ярко-бирюзового цвета.
Женщины расцеловались и, обнявшись, пошли в дом, на ходу болтая обо всем сразу. Лина  обратила внимание на то, с какой естественной уверенностью вела себя молодая хозяйка. Прошло всего несколько месяцев, и куда девалась подавленность, растерянность, робость?!
Каждый жест и каждая фраза говорили о том, что чувствует она себя в этом доме  так, будто родилась здесь и выросла. Окруженная любовью, купаясь в обретённом счастье, Александра, и раньше хорошенькая, как-то особенно преобразилась, искрясь женственной радостью.
-Вот, маЛина, твоя комната! Тут просторно, светло и тепло, как ты любишь! А вот здесь ванная. В ней всё найдешь, и халат  тоже. Располагайся. Я тебя покормлю с дороги. – Саша гостеприимно распахнула дверь.
-Ой, уж нет, не корми, в самолете пообедала. Лучше мне чайку завари, как   ванну-то приму,- остановила Лина.
-Непременно! Тогда и начнём собираться!
-Куда это опять собираться?
-У нас с тобой очень важное событие сегодня! Открытие выставки моего свёкра! Так что надо быть во всеоружии. Стилист и маникюрша уже вызваны.
-Че-го-о-о? Мани кто вызваны?
-Не хитри, хорошая моя, всё ты расслышала! Иди уже в ванную!
Саша скрылась за дверью, а Лина озадаченно продолжала стоять на пороге уютной, как шкатулка, комнаты, обитой белой шелковистой тканью в мелкий золотистый цветочек.
 В задумчивости она прошла к одной из боковых белых дверей и начала на ручку. Чудесная ванная комната с просторной джакузи в углу, сияла чистотой, зеленела цветами и радовала глаз своим совершенством.
 -Вот попала я в концерт! – Со смехом подумала Ангелина. – Ну, так что же?! Мы для комфорта, или комфорт для нас? Начнем, пожалуй!
 Она открыла краны, и вода широкой струей полилась, наполняя ванну. Сняв одежду, Лина с удовольствием прошлёпала босыми ногами, уставшими от долгого пути, по гладким плитам подогретого пола и стала рассматривать многочисленные флаконы и баночки на полках в шкафчике, выбирая подходящие.
Проверила рукой температуру воды,  добавила  душистой пены и плюхнулась в нее, ощущая блаженство каждой косточкой утомлённого тела.
-Вот это, я понимаю, качество жизни! - Единственная мысль лениво шевельнулась в голове.
Она вдыхала благоухающие пары и, совершенно разнеженная, начала было задремывать, но сделала над собой усилие и открыла глаза.
Должно быть, времени оставалось не слишком много. Кнопка на стенке привела в движение джакузи, несколько взбодрив.
 Наконец, Ангелина встала и, окатив себя из прохладного душа, выдернула пробку. Вода, сворачиваясь в упругую воронку, ринулась в открытое сливное отверстие, и Лина не без интереса наблюдала за ней, вытираясь огромным невесомо – пушистым полотенцем. 
Именно в этот момент раздался Сашин голос: - Ну что, с лёгким паром? Чаёк уже ждет!
Ангелина глянула на себя в зеркало. Из него выглядывало существо, похожее на  лохматого медвежонка с розовым носом, заметно отдохнувшее и посвежевшее. -Никогда не видела такой махры,- подытожила свой банный опыт Ангелина, проведя рукой по халату, и вышла в комнату.
Чай в тонкой дорогой чашке и  мед в такой же изысканной посудинке на подносе были поставлены на столик возле кровати, на которой по-свойски сидела Саша.
-Красота! – Одобрила Лина. – А ты гостинцы мои из сумки достала? Там варенье твое любимое, из айвы. Или у беременных  другие, какие прихоти теперь?
-Из прихотей – только одна. Иногда, ну так хочется вина выпить! А налью, так только губы смочить – больше не надо! – Тихо, с застенчивой улыбкой отозвалась та.
-Да это не страшно,  глупенькая! Иди, поцелую! Ничего, скоро всё изменится, и начнется у тебя настоящая, что ни на есть, мамашинская жизнЯ! – Ангелина дурашливо затормошила и приголубила Александру, обняв и прижавшись лбом к её плечу.
- Да уж, а всё равно страшновато рожать-то! Ты мне расскажешь, как это, ладно? Потом.  А сейчас попей чайку. Я маникюршу позову.
-Ну, давай, зови! Подчиняюсь, как говорится, насилию.
Дальше началось то, что женщины обычно называют «чистить пёрышки». От маникюрши Ангелина перекочевала в ласковые руки, делавшие ей массаж лица и маску, потом попала в полное распоряжение парикмахера, поправившего стрижку и придавшего волосам благородный платиновый оттенок.
 Последним  был сеанс, волшебным образом наделивший лицо ровностью тона, заставивший взгляд засветиться зеленовато-голубым светом, от чего морщинки ушли в его тень, а лицо выглядело  подобранно-тонким и моложавым.
 Последний штрих губной помадой и – Лина смотрела в зеркало, а то возвращало ей как подарок, почти забытый образ из  молодости, однажды удачно запечатленный кем-то на цветном снимке. Ту фотографию муж всегда держал на своем рабочем столе и неизменно брал с собой  во все командировки.
Грусть тяжким камешком на шнурочке повисла было где-то внутри, но Саша вдруг сказала: -МаЛиночка, давай примерим!
Она отворила небольшую дверь в стене, незамеченную Линой раньше из-за того, что была, как и стены, обита тканью. За ней скрывалась гардеробная – комната, совершенно немыслимая для Ангелины! Она смотрела на вещи в прозрачных чехлах на плечиках, коробки с обувью, сумки, шарфы  и молчала, потрясённая количеством и разнообразием.
Наконец, с трудом переварив впечатление, выдохнула: - Санька! Тут же целый магазин! Это что, всё твое?!
-И, надеюсь, твоё тоже. Но если что-то не подойдёт, вернём или поменяем. Примерь вот это! – Спокойно и мягко ответила Саша.
 Она сняла с перекладины костюм в стиле «шанель» из плотной, но пластичной ткани с легкой ворсинкой.
 Однотонную юбку-карандаш светло-серого цвета  сдержанно и достойно дополнял компактный, хорошей формы жакет с тремя широкими горизонтальными полосами, нижняя из которых повторяла цвет юбки, и выше следовавшими дымчато-сиреневой  и сливочно-кремовой.
-А под жакет, думаю, вот это, - рука Саши набросила поверх костюма тонкую шёлковую блузку глубокого черничного тона. В узкий длинный вырез были вшиты тончайшие, присобранные в рюшь кружева, повторявшиеся и в отделке низа манжет рукавов. – Как тебе, дорогая? Нравится?
-Слов нет! Одни буквы! – Пролепетала Ангелина, пыталась сохранить спасительную иронию.Она послушно, как девочка, принимала из сашиных рук и надевала, как во сне, белье, колготки, блузку, юбку.   Обулась в мягкие замшевые туфли.  Отдалась  Сашиной правке деталей.
-Ну вот! Теперь можно и на результат посмотреть! – Удовлетворённо та подвела итог и подвела Ангелину к зеркалу.
Саша стояла за плечом и с восхищенным изумлением смотрела на произведенное собственными руками   волшебное превращение дорогого ей человека.
-Ой, я даже представить себе не могла, какая ты!!!…
-Какая я?! – Ангелина с трудом узнавала себя.
-Красивая и… достойная!
-Достойная? Чего я достойная?! – Лина спрашивала, пытаясь осознать реальность происходящего с ней.
-Любви! Поклонения! Восхищения! Всего самого прекрасного! Достойная!
-Ах, ты волшебница моя! Колись, для чего всё это ты со мной проделала?!- Ангелина обернулась и обняла ее. – Не выпущу, пока не сознаешься!
-Так нечестно, ма! Сама же учила, что самое важное – сохранять терпение! И вообще, ехать нам пора! Пора! Пора! Клатч не забудь! Да-да, вот этот, черничного цвета.  А - серьги?!
-Нет уж, серьги пусть останутся мои! Хоть что-то своё!
- Да ты в этом наряде, будто родилась! А серьги, правда, пусть будут эти! Последний штрих! Духи! - Саша протянула Ангелине маленький флакон.
- «Эскейп» Кляйна? Мои любимые! Как ты угадала, Сашуня?!
-А я не угадала. Я просто помню. И сама люблю.
-Моя ты золотая девочка! Ну, теперь-то всё, наконец?
-Да! Карета подана, Ваше Величество! – Саша  хитровато смиренно  опустила свои васильковые глаза и сделала реверанс, настолько глубокий, насколько позволял ей живот.
Слышала ли когда-нибудь  эта желто-золотая комната  взрыв такого громкого и дружного женского смеха?!
Через несколько минут обе, вольготно расположившись  на просторном заднем сидении  хозяйского «Крайслера», выехали со двора.

***
Картинная галерея Загера объявилась на очередном повороте ярким рекламным щитом с названием «Алекс-Холл».
 Автомобиль подъехал и припарковался на обширной площадке, которая была уже заставлена машинами всех марок и цветов.
 Массивное 2-этажное здание с зеркальными окнами, построенное, вероятно, в первой половине ХХ века и великолепно отреставрированное, сияя огнями,  гостеприимно встречало гостей.
Едва Ангелина с Александрой поднялись на верхнюю ступеньку высокого мраморного крыльца, как прозрачные двери разъехались в стороны, обнаружив за собой элегантный холл.
Лина сделала шаг вперед и тут же попала в объятия Александра, вероятно, предусмотрительно извещённого звонком об их приезде.
 Он радостно расцеловал подругу в обе щеки, тормошил, сыпал комплиментами и шутками, но сразу поднявшийся  треск затворов и сияние фотовспышек вокруг испугало Ангелину.
 Она вздрогнула и растерянно оглянулась по сторонам, не понимая, что происходит и чем вызван ажиотаж прессы вокруг. Однако в тот же миг произошло какое-то движение, и  высокие двустворчатые дубовые двери, ведущие из холла куда-то внутрь здания, медленно открылись.
Насторожённое ухо Ангелины различило доносившуюся издалека музыку, и как-то ставший разом более густым и низким голос Загера произнёс: -Лин, проходи, пожалуйста! Ты должна это увидеть.
Она ошеломлённо обернулась, но заметила лишь, что Алекс только прикрыл глаза и молча приподнял голову, подбородком указывая на пространство за раскрытыми дверями.
Ангелина двинулась вперёд, чувствуя на себе множество любопытных вглядов людей, которых, как она только что заметила, была целая толпа. Она шла одна, и головы немедленно поворачивались в её сторону.
 В воцарившейся тишине слышался только негромкий стук каблуков  её новых туфель да невнятная далёкая музыка.
Пройдя остаток расстояния до распахнутых дверей, Лина перешагнула порог и  вновь остановилась. В шестигранный зал дневной свет проникал через  стеклянный потолок. Сероватый осенний день придал освещению некоторую сумрачность. Картины, что висели по стенам, смотрелись  тусклыми и слепыми лоскутами квадратной и прямоугольной формы.
Недоумевая, Ангелина прошла дальше, к противоположной от дверей, центральной стене экспозиции, к единственному большому полотну, на ней расположенному, надеясь разглядеть поближе.
 И вдруг музыка зазвучала громче, и мягкий ровный свет, невидимо и точно направленный откуда-то, разлился на поверхности картины и сделал зримым пространство внутри рамы, только что бывшее  тёмным неразличимым пятном.
Оно явилось взору  бело-розовым яблоневым садом.
 Солнечный луч падает из верхнего левого угла картины по диагонали, как бы из незримого храмового купола небес.
Он освещает сзади фигуру молодой женщины и зажигает тёмным золотом её пышные волосы на затылке, путаясь в них  и стекая тёплыми ручейками на запрокинутое мечтательно-отрешённое лицо.
  Женщина стоит, прислонясь спиной к стволу дерева, на ветвях которого между  кружевом цветов странно различимы  зеленые яблоки.
Яблоки и на земле, яблоко в руке… Яблоки, цветы, солнце, слегка шевельнутый весенним ветерком легкий подол платья…
-Боже! Что это?! - Внезапная догадка молнией ослепила сознание.
Пытаясь перевести  дух и превозмогая  вдруг сорвавшееся, как  с цепи, сердце, она, тяжело дыша, вглядывалась в картину, медленно и отчетливо узнавая в ней себя и начиная понимать  причину  происходящего.
Ангелина стояла неподвижно и молча. Под левой лопаткой тонким лезвием резала боль. Горло свело судорогой. Хотелось сглотнуть её и вздохнуть, но  будто стальные обручи стянули плечи, и тяжёлые гири  придавили к полу, не давая пошевелиться.
-Нет- нет, так не бывает! Этого просто не может быть! Какая-то  шутка, розыгрыш! - Звала она на помощь  спасительную  тревость разума и понимла  одновременно нелепость и невозможность своего довода.
Разгадка  была  перед ней. Картина смотрела со стены второй половинкой разорванной открытки. Такие разрозненные половинки вручались в дни её молодости гостям на вечеринках, и  компании  оживлялись поисками обладателей недостающей части. И вот сегодня, в эту минуту полотно, перед которым стояла Ангелина, ясно говорило, что с написанным ею романом они составляют  одно целое.
Боль внезапно отпустила, и слёзы  резко поднялись из души, наполнили глаза, готовые  пролиться  потоком  радости от того, что в эти мгновения стало очевидным:  судьба сохранила  аромат и бесценные краски когда-то пережитого чувства не толькое для неё.
 Но и  сквозь потрясение сумел-таки  протиснуться инстинкт чисто женского свойства: держись, а то потечет тушь! Эта слышная только ей команда заставила Ангелину как бы встряхнуться. Она облегченно вздохнула, и вздох этот задержался и вышел со всхлипом, как у ребенка, а  нос предательски шмыгнул.
-Возьми  мой платок, - послышался  за спиной мужской голос, бархатный тембр которого с воркующими горловыми  нотами, невозможно было спутать ни с каким другим в целом свете. Будто опасаясь чего-то, Лина медленно обернулась.
Максим стоял сзади и смотрел на нее. И был так же, как когда-то, необыкновенно хорош в элегантном сером костюме.
И рубашка на нём была, как и тогда, на вокзале весной, бледно-розовая.
Только некогда чёрные волосы отливали  теперь серебром.  На месте синевы гладко выбритых щёк  росла  аккуратная профессорская бородка, а улыбающиеся глаза тёмно-медового цвета  окружала густая паутина морщинок. Он больше не носил очков.
 На шее, поверх пиджака, шёлковое кашне поблёскивало вишевым рисунком по черному полю.
Протянутая рука с носовым платком замерла в воздухе, но через мгновение  мягкая сила уже сгребла её плечи.
 Прижатая к груди, Лина обнимала и гладила по спине Максима, слушая гулкое биение   взволнованных  немолодых сердец,  и  жаркий шёпот, скользящий  где-то там, над головой, по волосам: - Как долго…  Как долго… Где же ты была так долго?!!!…
Они не слышали и не видели ничего вокруг.
Меж тем приглашённая пресса не теряла времени даром и щелкала камерами, чтобы таблоиды как можно быстрее получили материал  для громкой рубрики светской хроники.
 И уже вечером  того же дня  таблоиды, телеканалы,  и даже интернет рассказали о двух русских, расставшихся некогда волею судьбы и независимо друг от друга написавших о своей любви роман и картину, а сегодня встретившихся благодаря общему другу  Алексу Загеру через 30 лет в его знаменитой  галерее.
***
Первый шок постепенно отступил, и взрослая выдержка начала брать верх над сумбурным вихрем эмоций. Продолжая стоять, обнявшись, Арсеньев и Ангелина начали осознавать, что вокруг  полно народа.
 Гости всё прибывали. Хорошо одетые солидные пары, гламурные завсегдатаи модных тусовок, джинсовая молодежь, величественно-одинокие снобы, художники в своих вечно вязаных шарфах, вездесущие  пенсионерки с сединой цвета голубого песца, цепкоглазые  коллекционеры, некие важные персоны, юркие агенты и сосредоточенно-неторопливые  аналитики  искусствоведческих изданий…
- Слава богу, обошлось без инфарктов и нашатырки! Праздник продолжается! – Послышался громкий голос Загера. Александр приближался к виновникам торжества в сопровождении Саши и Константина. – Ну как, друзья мои?! Приходим потихоньку в себя?!- Линка, подруга,  гляди какой у меня зять! Правда, у дочери отменный вкус?! Константином зовут. Да, и он вдобавок Максов сын.
- Ты, Шурьян, от скромности-то не умрёшь. Всё «я» да «я», - включила иронию Ангелина, что с ней случалось, когда надо было внутренне собраться.-  Так вы и есть тот самый Костя-пасечник?- Обратилась она к  молодому человеку и  сразу почувствовала  симпатию  к коренастому бородачу, любовно державшему руку на плече Саши,  всем своим существом излучая  счастливую доброжелательность и чем-то неуловимо напоминая Арсеньева тридцатилетней давности.
 Он выглядел умным, свободным, уверенным человеком, который твёрдо стоит на ногах и знает, чего хочет от жизни. Именно такого мужчины  и не хватало раньше по жизни тонкой, скрывавшей свои комплексы, неуверенной в себе и робкой  Александре.
- Вот, значит, какой вы! Я теперь  хорошо понимаю  мою девочку!
Константин в ответ  улыбнулся широко и открыто: - И я тоже теперь начинаю понимать папу. Можно, я  буду называть вас, как Сашенька, маЛиной?
- Можно-можно! – Засмеялась  Ангелина, и Александр не упустил возможности встрясть со своим предложением.  - А ты, голуба моя, брось церемонии  и перейди с ним на «ты», -  мы же все свои, как я понимаю?   
- Ох, ты, наш понятливый! Всё-то ты правильно понимаешь! – Лина свободной рукой взяла Алекса под локоть.
-Ну и чего в таком случае мы ждем-с?! Шампанского давайте! Со свиданьицем, как говорится! Он сделал едва заметный жест, и тут же от ближайшей стены  отделился черно-фрачной ласточкой официант  и подкатил  столик с вином и фруктами.
 Раздался легкий хлопок, уверенная рука стюарда разлила искристую влагу по широким конусовидным бокалам, и все, держа их за прозрачные длинные ножки, дружно и звонко чокнулись, почувствовав ни с чем несравнимую атмосферу праздника в кругу самых близких и дорогих  сердцу людей.
- Макс, скажи, а ты знал, что я должна была  приехать? – Спросила  Лина.
-Если бы!  Шурка до самого конца держал меня в неведении! – Максим с напускной суровостью посмотрел на друга. – И сына втянул! Ну, посмотри на них, Линуша, спелись, два интригана! Одно слово – буржуи!
-Макс, Макс! Я, конечно, твоё утверждение, что мы с зятем - буржуи и капиталисты, оспорить не могу. Но согласись, какой же сюрприз без интриги!?  А интрига – она гвоздь сюжета, правильно я рассуждаю, товаришч писатель? – припал к плечу Ангелины Загер, шутовски ища  у неё защиты.
- Смотрите-ка, советская лексика прорезалась!  Да,  Шурьян, и дочка вся в тебя, ни словом, никаким даже намёком не проговорилась. А вы, кстати,  Шурики, не подумали!  Что бы произошло, если бы, часом, Максим Николаевич,  по прошествии стольких лет, меня не признал? Что бы вы стали делать с таким сюжетом? –  Тоном прокурора  отреагировала Лина, упершись  кулаком себе в бок.
- Нет, тут я их, пожалуй, поддержу, - выступил адвокатом Максим, -  тебя я узнал бы  всегда и везде, сколько бы ни прошло лет и как бы  не изменило тебя время. Но о чём мы говорим!? Это же мне 70 лет натикало.   А ты ничуть не изменилась, осталась всё та же: эффектная насмешница! И …чудесная по-прежнему! Даже, пожалуй, стала лучше, как  вино хорошей выдержки!  - К нему вернулась знакомая Лине галантность.
- Папа Макс, можно я скажу?! Вы с маЛиной оба  сегодня  такие красивые! И вообще, совсем не старые, правда, Котя?
-Абсолютно согласен. Смотри, жена, такими и мы с тобой будем когда-нибудь! – Константин поднял бокал.  – Я хочу выпить за вас!
-И за то, что мы использовали шанс и дали вам возможность встретиться! – Не утерпел Алекс. Конец его тоста утонул во взрыве одобрительных возгласов и смеха.
- Мне  очень хочется посмотреть  всё, что ты написал за эти годы. Давай, показывай. Пойдем? – Ангелина взяла Арсеньева под руку. – Ребята, мы оставим вас на время. Вам лучше сейчас заняться гостями.
Алекс, Саша и Костя в ответ только закивали головами, жестами указывая на  настенные стрелочки  маршрута экспозиции.

***
Они шли неспеша, внимательно разглядывая и обсуждая каждую работу.
Это были в  основном уральские пейзажи: лес, речные берега, красивые природные уголки во все времена года. В одном  Ангелина узнала подаренный ей когда-то  этюд с коршунами.
Невинная картинка, но скольких  приступов тяжкой ревности она стоила Павлу! И, скорее всего, с его помощью бесследно  исчезла при переезде. Она подумала о покойном муже с теплотой и сочувствием.
Максим продолжал  рассказывать.  Но их вернисажное уединение скоро нарушил подошедший Клаус. Костя с Сашей и Загер были рядом.
-Фрау Ангелина, герр Макс, прошу прощения, но многие хотели бы получить книги с вашими автографами на память. Если не возражаете, это лучше сделать вот за тем столом. Можно удобно присесть, ответить на какие-то вопросы, расписаться. Он протянул Ангелине и Максиму  по книге.
-Что это? Каталог? Какой солидный! – На лице у Лины отразилось восхищение.
-Не совсем каталог.  Это, своего рода, сувенирное издание, которое придумала и оформила Саша, -  роман и  выставочный каталог вместе.
 В Германии много говорящих по-русски, но чтобы прочитать могли все, Алекс перевел книгу на немецкий.  В этом сборнике текст книги на двух языках, а обложка, заставки и цветные вклейки  - копии с папиных картин. – Костя говорил  взволнованно, не скрывая гордости.
- Фантастика! – Лина развела руками. - Вот это проект! Какие же все-таки вы замечательные, мои дорогие!  Господи, не выставка, а просто «Минута славы»?! 
Арсеньев, поражённый и растроганный, молчал. Потом произнес дрогнувшим голосом: - Подарить счастье  могут  только очень хорошие и любящие люди. Спасибо, друг! Спасибо, дочка! Сын, спасибо тебе!
Лина, почувствовав, что самообладание вот-вот изменит ему, нежно погладила по руке и  мягко сказала: - Мы  все сегодня вместе, и все мы счастливы, ведь это самое главное, правда?!  Но, мой дорогой, подарки-то  мы получили, надо теперь выполнять и  обязанности. Поклонники ждут!
Они заняли место за столом, на котором   высились стопки книг, которые им предстояло подписать.
Толпа желающих получить автографы быстро густела.
Макс вынул из внутреннего кармана авторучку и снял колпачок. Лина изумилась:
- Ты что же, до сих пор пишешь чернилами?
- Да, Линок, так и не привык к шариковым. Только сейчас у меня «паркер»!
-С золотым пером, хвастунишка?
-А то!  Котька подарил! 
- Знали бы раньше, потренировались бы хоть расписываться поэффектнее.  Держи, твоя очередь…
Они  расписывались на книгах  один за другим, передавая их гостям выставки. Стол быстро пустел, но на нём появлялись новые стопки.
Арсеньев   легко и непринужденно оставлял свой росчерк, не забывая, как всегда,  в конце про дату, и мог бы, кажется, продолжать до бесконечности. Но Ангелина скоро устала  и начала партнёру на ухо жаловаться, что у неё сводит руку.
Максим, не меняя выражения лица, также тихо умолял потерпеть, то приводя в пример булгаковскую Маргариту  с  зацелованной покойниками коленкой, то партийную практику подписывания почетных грамот.  Такой диалог был вполне в духе их давних отношений, и оба продолжали ставить автографы.
Наконец, все получили заветные экземпляры  и ответы на интересующие вопросы.  Виновники торжества встали, наконец, из-за стола. Максим взял руку Ангелины и стал осторожно  массировать затёкшие пальцы. Его руки ласково гладили ладони, запястья. Кажется, они не забыли, они независимо от хозяина помнили каждый изгиб и каждый бугорок. Как будто всё было только вчера, и годы не властны!
Она тихо сказала:   - Знаешь, когда я писала про нас с тобой, то всё время думала о том, как бы ты отнёесся к моему сочинению. Хотя, если честно, не могла и предполагать, что  ты когда-нибудь его прочитаешь.  Развела нас судьба. Я, конечно, не сомневалась, что ты обо мне  помнил, но, скорее всего, как о давно минувшем.
  Продолжала писать  и робела, потому что остывший глаз  бывает куда придирчивее, а ты всегда был для меня самым авторитетным критиком. Но вот мы встретились, и я знаю, что ты уже прочёл роман, но сейчас  совсем не боюсь твоей оценки.
- Какой же я критик!? Скорее, соучастник. Ты написала о том, что мы пережили вместе, и  сделала это искренно и честно.  Я читал, и всё как будто было заново, будто происходило только что.
 Признаюсь тоже, мне  всегда хотелось быть в твоих глазах умнее и значительнее. Внешне, может, оно так и выглядело, но стоило тебе глянуть поверх очков, как душа моя уходила в пятки.  Казалось, ты видишь меня насквозь и в душе посмеиваешься над моими живописными потугами. 
Наш с тобой сон я переписывал годами, заканчивая и начиная заново,  каждый раз представляя, как ты смотришь и снисходительно усмехаешься.
 Но проходили годы. От  тебя  не было никаких известий. Я решил, что давно забыт.  Портрет был нужен только мне.   Я  вложил в него всю душу. И понял постепенно, что такое, по сути своей, творчество. Это способ материализовать бесценное и ускользающее.
  Мы с тобой  одинаковы.  Берегли и сохранили самое дорогое. Ты – словом, а я – кистью.
Любовь жить помогала, утешала,  спасала  от одиночества,  вдохновляла. И мы поэтому становились богаче и мудрее.  Сегодня судьба присудила нам  свой «Оскар», разве я не прав?
- Ещё как прав!  Этот день стоит  целой  жизни! Сомнения, страдания, ошибки, горести, разочарования, утраты. Столько пережито! Но мы снова вместе и как никогда понимаем, чего это стоит!
Максим с нежностью поднес её ладонь к своим губам. Другой рукой Ангелина бережно   отвела  у него со лба непослушную седую прядь.

***
Праздничный ужин в уютном итальянском ресторанчике, который выбрали  Саша с Константином, достойно завершил  тот ничем внешне непримечательный серый  осенний день, оказавшийся на самом деле наполненным фантастическими и незабываемыми впечатлениями для каждого из пятерых участников застолья.  Седовласый именинник не выпускал из своей руки  пальцев  Лины, и оба они почти не сводили друг с друга глаз, используя всякую возможность, чтобы о чём-то тихо говорить.
Это не мешало им  поддерживать тосты и подтрунивать над Александром, который, по его же собственному утверждению, сумел оказаться не только верным и благодарным другом, но и удачливым дельцом, сумевшим извлечь из романтической  драмы событий в собственной семье изрядную долю прибыли.
Танцуя, двое наслаждались пряным тембром саксофона   и продолжали только ими слышимый диалог.
***
 Следующие два дня их видели гуляющими под одним зонтом, сидящими в саду на качелях с тентом, укрытых одним пледом.
Пару раз они на несколько часов уезжали вдвоем, чтобы побродить по городу.
Но вечером, к исходу третьего дня, Ангелина вошла в кабинет к Александру, и тот, выйдя с ней через некоторое время, растроенно и недоуменно сообщил Саше с Костей, что утром назавтра она улетает домой. 
Максим Николаевич принял известие на удивление спокойно, поскольку, вероятно, решение Лины было ему уже известно.
 Ранним утром на следующий день после  бурного и трогательного прощания, не разрешив проводить ни Алексу, ни детям, он поехал с Ангелиной в аэропорт.
 - Помнишь, как мне пришлось провожать тебя на поезд? – Спросила она, положив голову  Максима на  плечо, когда, пройдя регистрацию, они ждали объявления посадки в зале ожидания.
- Это было всего один раз за всю жизнь. Я ничего не помню. Было так стыдно! – Максим Николаевич  с досадой поскрёб бородку.
- Ну, полно, что теперь стыдиться! Сейчас всё вспоминается даже как нечто забавное. А тогда я сказала себе: - Всё. На этом конец.
Кто бы мог подумать, что придет время и твоя очередь провожать меня?!  - Усмехнулась Ангелина.
- Только пусть это будет не в последний раз! – Он взял её лицо обеими руками и притянул совсем близко к своему: - Как хорошо, что нам теперь не нужны очки! Всё те же, голубовато-серые, серовато-зеленые,  умные, любимые…, - подумал он  и с осторожной нежностью поцеловал  в глаза.
- Мы теперь всегда  будем вместе, даже если не будем рядом. До свидания, мой дорогой! Я люблю тебя! – На прощанье сказала она и пошла к выходу на лётное поле.
-Я люблю тебя! До встречи! – Эхом откликнулся он.

***
Константин сидел в кресле в зимнем саду  и думал о том, что сегодня узнал. Они с Сашей посетили врача, и  УЗИ показало, что ждать они должны дочку.
 Будущий отец  заметно волновался и ничего не понимал, глядя на медузообразную тень чего-то округло изогнутого и мутного. Но когда в его руки попал снимок, то  неожиданно для себя он почувствовал, что  это отксеренное пятнышко ему очень дорого и кажется уже каким-то узнаваемым и по-своему красивым.
Отчего-то будущая дочка представилась Константину сразу пухленькой малышкой с толстыми косичками и яркими, как у матери, глазёнками.  Ему еще  только предстояло   впервые взять новорожденный  красный и орущий комочек в руки, но сейчас он мечтал.
Отец вошел спокойный. Он подошел к столику с напитками, плеснул немного себе в стакан  и устало откинулся в кресле напротив сына.  Потом сделал глоток и отвел руку со стаканом в сторону, на подлокотник. Глаза его улыбались.
-Ты уже вернулся? Скажи, папа, почему ты дал ей уехать? Или почему не поехал с ней сам? Вам ведь ничего не мешает быть теперь вместе?! – Спросил  сын, сам недавно переживший разлуку с любимой и недоумевавший, как можно было расстаться с той, о которой  тосковал столько лет?
- Почему? Наверно, потому что нам, действительно, уже ничто не может помешать быть вместе:  ни время, ни расстояния. Только в отличие от молодости,  чтобы пережить счастье, сил нужно много. – Отец вздохнул и улыбнулся.
- Но вы договорились? Вы же не расстались совсем, правда? – Не унимался Константин.
- Какой ты ещё мальчишка, сын! Как же мы расстанемся совсем, когда вы с Сашей скоро преподнесете нам внучку!?  - Максим Николаевич с удовольствием ещё отпил из стакана.
-  Откуда ты узнал, что будет внучка? – Изумлённо уставился на него Костя.
-Так девочка, значит!? Это замечательно! По-другому просто не должно было быть! – Торжествующе рокотал бархатный баритон Арсеньева – старшего.
Он поставил свой стакан на столик, подошел к Константину и взял его за плечи:
-  У вас родится дочь, а у нас троих – внучка.  Пожалуйста, назовите ее Любочка!
- Почему Любочка? – Спросил Костя, уже понимая, почему.
- А как, по - твоему,  может зваться та, что  всех нас нашла, соединила и сделала  счастливыми?!  Любовь!  Только Любовь! Даже если вы не согласитесь, для меня малышка  всё равно будет Любочка, Любаша, Любонька…  Пусть она  родится здоровенькой и растет всем на радость. И косички у нее вырастут толстые! – Максим Николаевич провозгласил это с какой-то детской запальчивостью.
Константин же, в очередной раз удивившийся, насколько сходна его мечта с отцовской, обнял его.
 Сзади раздался голос Саши:  - Папа, с твоими аргументами не поспоришь!  Пусть так и будет, и мой папа, конечно, согласится. Любочка! Нам нравится, правда, Костя?!
***
Был непроглядно темный декабрьский вечер. На дворе бесновалась зимняя бора – знаменитый  черноморский норд-ост.  Ветер осатанело выл в проводах и скрежетал железом ворот.
В свете уличного фонаря за окном, через дорогу, мотались тени ветвей и сухие пики  камыша, прикрывавший близкую, прямо за фонарём, реку.
Лина хорошо изучила дикий нрав этой непогоды. Душа её, так и не привыкшая к степным просторам, всякий раз наполнялась тревогой и безотчетным страхом. Неизвестно почему, но страх этот был схож с ощущениями, которые возникали ночью в поезде, когда состав проносился мимо безлюдных, почти не освещённых станций.
Тёмные заборы, пустоглазые окна домов казались похожими друг на друга и пугающе враждебными в своей безликой и равнодушной отстранённости. В такие минуты Лина из своего купе, только глазами касаясь неприятного, ощущала, как хорошо ей лежать на своей полке, проезжать мимо чужого безмолвия, и,  слава Богу, не надо никуда выходить.
Вот и теперь ей было  тепло и надежно в своей уютной гостиной. Сидя с ногами в глубоком кресле,  можно смотреть на весь этот театр теней сквозь ровные складки кремовых штор и не слышать жуткого шелеста и воя во мраке бури.
За спиной на стене  матово горел светильник. Большой экран телевизора напротив, в простенке между двумя окнами,  пёстро и беззвучно мельтешил очередным сериалом. Как улитка, скрывшаяся в своей раковине, Лина  пережидала непогоду, не делая никаких попыток  чем-то занять  вечер.
 Ни читать, ни писать, ни смотреть телевизор желания не возникало, как, впрочем, и взять в руки спицы или иголку с ниткой, столь любимые ею в зимнее время. Она лишь изредка подносила к губам чашку с начинавшим остывать  терпким имбирным  чаем. Мерно тикали часы, и вечер тихо катился к ночи.
Явно скучая, Лина взяла было со столика книгу, но тут же отложила в сторону. Потом, вспомнив, поднялась, вышла из комнаты и вернулась с конвертом. Письмо, ешё днём вынутое из ящика, дождалось своего часа. Оно было от двоюродной  сестры, с которой вновь встретились через много лет с тех пор, как они в последний раз, с окончанием летних каникул,  расстались в Жигулях.
Ангелина ездила с мамой к тёте каждое лето. В тот год  она была уже студенткой, а сестра, четырьмя годами младше, сдавала вступительные экзамены в колледж.
Прошла целая жизнь. Теперь, уже немолодые, овдовевшие, вырастившие детей, они знакомились  друг с другом заново, переписывались, как  некогда их матери, не часто доверяя свои мысли и чувства  удобному, но суетному телефону.
Глаза пробегали по ровным строчкам, написанным аккуратным округлым почерком синей пастой, и каждое слово грело, передавая  частицу родного тепла.
 Сестра писала о событиях сегодняшних, а мысли уносили Лину назад, в далёкую юность, в чудесное жигулевское лето. В нём цвела её первая любовь.
Главное, что всегда вспоминалось, это бескрайняя могучая река и большой меловой камень на  щебнистом берегу, под осыпью.
 Высоко наверху старые вётлы свешивали с обрыва обнаженные узловатые корни.
 Так замечательно было лежать, подперев голову руками, и часами смотреть на Волгу!
Тёплый ветер ласкал плечи, принося  свежий запах  воды и рыбы.
Солнце дробилось золотыми блестками в бесконечной изменчивости течения.
 А в ушах  знакомый оркестр  всякий раз привычно играл симфоническую поэму звуков никогда не прекращавшей своей работы  большой водной  дороги.  Бубнящая жестью рупоров перекличка человеческих голосов, трубные гудки и обрывки музыки с многопалубных теплоходов, басовитое кряхтение «толкачей», шлепанье барж, урчание моторов рыбацких лоток, мощный посвист пролетающих «Метеоров» , кипение буруна вслед за  «Омиком» да еще несмолкаемый плеск, плеск, плеск речных прозрачных волн, набегающих на берег, весь в белых камушках…  Давнее лето… безмятежное время… грёзы любви…
  Память, вынимая из запасников, услужливо развернула  очередную  картину. Длинная змея плотов, соединённых скобами, медленно ползёт, извиваясь, за пузатеньким, увешанным  по бортам автомобильными камерами буксиром. Буксирчик неторопливо пофыркивает.
На плоту – дощаная хижина. Возле неё сидят крепкие небритые парни. Один что-то мешает в котелке над крохотным, почти невидимым на солнце костерком, разведённым  прямо на брёвнах, на листе жести.  Долетает дикторский голос из черного транзистора: …на Камчатке полночь…
Неожиданно и неприятно в дремотный уют воспоминаний ворвался звонок телефона. 
Незнакомый номер высветился на дисплее. Недовольно пошевелясь и недоумевая,  Лина поднесла трубку к уху:
- Да?
-Здравствуй, Ангел. – Голос в трубке ударил по слуху  ледяным  порывом  ветра.
 Лина оцепенела.  Преодолевая непослушность губ, медленно, она ответила:
-Здравствуй, Лё.  – И услышала изумлённо-растерянное:
-Ты узнала…
Ступор начал проходить. К Лине вернулось самообладание:
-Голоса редко меняются. Как ты нашёл меня? И зачем звонишь?
-Прошу тебя, только не бросай трубку! Мне очень нужно увидеться с тобой! Позволь мне приехать!
- Через столько лет? В честь чего?
-Умоляю тебя, хоть на день, хоть на час!
Что-то в интонации и в голосе позвонившего насторожило и встревожило , заставив Ангелину заколебаться. Помолчав, она сказала:
- Ну, раз так надо, приезжай.
-Тогда открой, пожалуйста, калитку.
Она совершенно опешила:
-Что?! Какую ещё калитку?!
- Я стою у твоих ворот.
-Что за глупые шутки!?  -  Ангелина хотела, было, уже  отключить телефон, но её  возмущение прервала тихая просьба:
- Выгляни в окно. Ты увидишь.
 Метнувшись с кресла, она отодвинула штору.Возле дома одиноко темнела  высокая худая фигура. Человек в  надвинутом капюшоне сутуло ждал на ветру, прижимая к уху руку с телефоном.
 - О Господи! - Быстро накинув куртку, женщина включила свет на крыльце. Мирно спавший на коврике пёс с недоумением поднял сонную морду.
- Лежи, Дым, лежи. Я сейчас.
Толкаемая  в спину резкими порывами ветра, Лина почти бегом пересекла длинный двор и с трудом отодвинула металлический засов.
Поздний гость возник в проёме калитки и, войдя во двор, сам запер её за собой. - Идём. – Кивнула она в сторону дома, но голос  потонул в штормовом гуле.
 Быстро и молча она повернула  к крыльцу. Алексей двинулся следом. Умный пёс только проводил их взглядом, потянув своим черным кожаным носом.
Уже на веранде, откинув капюшоны курток, мужчина и женщина смогли разглядеть друг друга. Они стояли, смотрели и молчали. Пауза длилась долго.
Первой её нарушила Ангелина: - Как странно! Не думала, что мы встретимся еще в этой жизни.
Она разглядывала Алексея, отмечая, как   заметно постарел, и что в его глазах она, вероятно, выглядит так же. Однако обратила внимание и на то, что устремлённые на неё напряженные глаза не только не изменились, но поразительно стали похожи на  глаза дочери, отличаясь разве только цветом.
- Эти глаза напротив чайного цвета,  - дурацки всплыла в голове строчка модной песенки  из  их общей студенческой поры.
Сбивчиво, задыхаясь, заговорил Алексей:- Если бы ты знала, как я боялся и как ждал этой минуты! Что бы ты ни сказала, что бы ни сделала со мной, всё приму… со всем согласен… каюсь …  знаю, что не простишь! Только не гони! Сил больше нет!
- В такую погоду и собаку грех выгнать. Входи, располагайся. – Лина спокойно распахнула дверь в комнаты. – Время ужинать. Да и выпить тебе чего-нибудь покрепче не помешает. Ты, по-моему, совсем продрог. – От её внимания не укрылись усталость  и покорность,с каторыми  Алексей последовал за ней.
Через некоторое время оба сидели за нехитрым ужином. Гостю Ангелина налила крепкой травяной настойки, себе же -  рюмочку вишневой наливки. Она задумчиво поглаживала её золотой ободок:
- Скажи, а как ты меня нашёл? Откуда у тебя мой  адрес и номер мобильного?
-Ангел, у тебя ведь книжка недавно вышла? В «Рифей-Медиа»?  - Ответил вопросом
 на вопрос Алексей.
- Да. А тебе, откуда это известно? – Лина растерянно глянула.
- Интернет-издательство – одна из моих компаний. В договоре были твои реквизиты и контактный телефон. Всё просто. – Он проговорил  глухо, глядя в стол, как будто стараясь, чтобы сказанное не выглядело как-нибудь значительно и нескромно.
- Так вот, оказывается, кто мой благодетель! А я-то думала, что и вправду что-то интересное написала. Значит, бывшие физики-теоретики  нынче в лирики подались? Недавно один журналист, оказывается, галеристом стал. И ты вот…
- Нет, мы занимаемся компьютерными технологиями. Промышленность.  А издательство организовал как прикладную деятельность Олег. Литература всегда была его коньком.  Теперь находит в интернете что-нибудь интересное и рекомендует.
- Олег? Петраш?  Вы до сих пор дружите? Как он? – Лина  оживилась, поскольку всегда помнила доброго интеллигентного парня, неотступно следовавшего повсюду за Лёшкой и любившего подолгу говорить с ней в общежитской комнате  о книгах, фильмах и музыке. Именно он впервые принёс  в общагу  записи «Битлз».
- Мы долго не общались, когда… ну, в общем,  когда я…  Не мог он мне простить тебя. Я и не думал, что он воспримет наш развод как личную драму. Он один. Семьи у него нет. Потом, в середине 90-х, он мне предложил вместе заниматься делом. Вот вдвоем и раскрутили тему, и спиться друг другу не дали.
- А как он смог определить, что книга принадлежит именно мне, ведь подписана она была псевдонимом, а мою нынешнюю  фамилию он и вовсе знать не мог?
- Зато события, описанные в начале, не оставляли сомнения.
- Стало быть, мою жизнь ты вычитал. А твоя как сложилась? Счастлив ты со своей  женой? Как дочка? Надеюсь, хотя бы ей ты был хорошим отцом? – Лина спросила  без всякой иронии, скорее формально, чем из любопытства, и совсем не ожидала вместо  короткого ответа  услышать горький  рассказ.
Алексей резко опрокинул в рот содержимое рюмки, на миг, зажмурившись от крепости напитка,  и выдохнул, как будто решаясь. Его пальцы   неловко  потрогали клеёнку стола, потом  сжались в кулаки.
- Ты ешь, закусывай, - пришла Лина на помощь. 
Но тот опустил голову на кулаки и замер, опершись локтями на стол.
 Исповедь  давалась Алексею с трудом и  была долгой. Постепенно биография бывшего мужа начала складываться  из отдельных обрывков в целую картину.
Поначалу всё было, как и думала Ангелина. Связь с яркой и опытной Натальей быстро вскружила ему голову.
Алексей еще испытывал некоторые угрызения совести,  но доводы подруги о том, что развод – обычное дело, что не он первый и не он последний, что нельзя жить без любви, как нельзя лучше  соответствовали его  собственным желаниям.  Чем дальше, тем реже он вспоминал о Лине и дочке.
Новая женщина была  – сплошной праздник.  Дни с непременными вечеринками, на которые она была горазда,  бурные ночи,  когда она   раскованной умелостью поражала и доводила до исступления неискушенного  партнера, приятно убеждали, что это именно то, что нужно ему для жизни.
Не успел он получить свидетельство о разводе, как подруга сообщила, что беременна. Лёшка женился во второй раз.
Поначалу жизнь его не слишком изменилась. Он продолжал работать в отличной лаборатории крупного НИИ, бытовые дела решались без него. Даже рождение дочери не слишком повлияло на его образ жизни. Он по-прежнему мог заниматься любимой работой, и на встречи с приятелями времени  было достаточно.
 Правда, студенческие  друзья как-то быстро начали исчезать из круга общения, хотя в городе их оставалось много, и первым отошел Олег.  Алексей не слишком огорчился, тем более, что тот не скрывал своего презрительного отношения к его поступку.
Постепенно, он и не заметил,как вокруг оказались только друзья и родственники жены, и его сослуживцы, большею частью из числа полезных для карьеры.  Жена  очень умело управляла семейной лодкой. Дочка подрастала.
 Журналистские командировки Натальи становились всё более частыми и продолжительными. Девочка всё чаще уезжала к её родителям. Алексей воспринимал это как норму, тем более, что после командировки жены  его всегда ждал в постели  какой-нибудь приятный сюрприз.
Но пришли 90-е годы. НИИ закрыли. Работы не было и денег тоже. Постепенно  атмосфера в семье становилась все более холодной. Начались упрёки и требования что-то решать, как-то определяться. Но Алексей не знал, как решать и куда определяться. Он не мог придумать ничего, кроме разовых подработок грузчиком   на железнодорожной станции. Даже строительный опыт никому не был тогда нужен.
Однажды, вернувшись домой, он не обнаружил в квартире вещей жены и дочери.
На столе лежала записка, из которой  Алексей узнал, что они уезжают в Штаты, где есть интересная работа, и чтобы он не искал и не пытался их вернуть, потому что работу предложил  близкий друг, который и есть настоящий отец  дочери. Чтобы брошенный муж не сомневался, рядом с запиской было предусмотрительно оставлено заключение ДНК-экспертизы с отрицательным результатом  его отцовства.
Известие сбило с ног. Он мог ожидать от Натальи чего угодно, но только не такого циничного предательства. Последовал долгий и тяжелый запой.С каждым днем Алексей скатывался все ниже, и легко можно было бы представить, чем  всё закончилось, если бы однажды, в состоянии  сильного похмелья,  он не встретил Олега.
Тот купил  пива, но не ушел, а остался, и постепенно вытащил друга из трясины пьянства. Петраш был менеджером от природы и мог организовать что угодно, однако мозговым центром серьезного предприятия ему было  стать не под силу. Для этого  подходил его друг, и он сумел убедить Алексея в том, что вместе их ждет успех. Но поставил только одно условие:  не будут пить сами и не позволят друг другу.
- Мы карабкались изо всех сил, работая сутками. Петраш – осторожный, он избегал  денег, если от них пахло криминалом. Постепенно фирмочка  росла, к нам прибивались толковые люди, - многих мы и раньше знали.
 Компьютерные технологии становились всё более востребованными.  Мы уверенно встали на ноги, но продолжали вкалывать, ведь кроме работы у нас с Олегом  ничего больше не было.
- Работа ради работы? Мне кажется, это пытка, если нет цели. - Тихо  посочувствовала Ангелина.
- Знаешь, сначала цель была: самим себе доказать, что мы не лузеры, что стоим чего-то в этой жизни.  Потом хотелось быть «первее  первых», иметь возможности, которые появляются с большими деньгами.  Но всё быстро надоедало. Цели настоящей, ты права, не было.
 Однажды вечером мы, как обычно, сидели за шахматами. Играли почти всегда молча. Но Игорь неожиданно сказал: - Я – ладно, один. Но у тебя ведь где-то есть семья.
 Семья? Да я сам разрушил её, давным- давно. И зачем теперь, когда даже дочь стала взрослой, я там  нужен? Ты сразу сожгла мосты и даже не пыталась удержать меня. Без сомнения, дороги наши разошлись навсегда.
Но слова Петраша всёе равно не шли из головы.  Как, где вы живёте, чем занимаетесь?  Всё пытался представить, как выглядит Анечка. Ночами спать перестал. Когда на своей шкуре узнал, что такое подлость, понял, что  пережила ты, чего  я  лишил ребёнка, и чего добровольно лишился сам.
Но всё решила попытка Натальи вернуться. Должно быть, что-то  в Америке не срослось, а  разведка донесла, что я теперь «богатенький буратино», и по-прежнему свободен.  Они приехали вместе с дочерью. Я встретился с ними в отеле. Хватило минуты, чтобы понять, - нет внутри  к ним ничего.   Даже злости не осталось.
 - Но дочь? Неужели и к ней никаких чувств? – Лина почувствовала отчуждение к собеседнику, которого  только что почти жалела.
- Я долго тосковал по ней, не скрою, но она выросла точным подобием своей матери. Даже не скрывала  безразличия при встрече, но очень оживлялась, когда разговор касался материальной стороны моей жизни. Они вели себя, как две хищницы. Вот когда я понял, чем наказан за то, что бездумно когда-то бросил своего ребёнка и свою жену.
В тот день я решил, что отныне главной моей заботой будет найти вас и жить для вас. Искал долго и безуспешно. Помог случай. Хотя случай – это всегда часть закономерности.
Олег, искавший, чем бы занять свою вечно голодную до  всего нового натуру, наткнулся на возможность организовать издательство для  интересных публикаций в интернете. Он и конкурсные проекты придумал. У нас, конечно, есть эксперты, но он за собой оставил право первичного просмотра.Твой роман  и попался ему на глаза. Не забуду его ночного звонка!
- Лё, но книга вышла не вчера. – Лина усмехнулась.
- Да, телефон и адрес были в руках, но всякий раз, пытаясь решиться ехать, покрывался липким потом. Как предстать перед судом дочери, которой не дал возможности даже запомнить себя?!  Как выдержать твой взгляд?
- Но ты все-таки решился.
- Марик. Он еще такой маленький. А время бежит всё быстрей, и, кто знает, возможно, его осталось не так много. Думал о том, что он будет расти, а я не смогу этого видеть. Не выдержал. Не мог больше терпеть!
 Ангелина молчала, задумавшись. Потом заговорила. Её тон был спокойным и дружелюбным:
- Наша с тобой драма прошла давно. Прошла  даже целая жизнь. И я благодарна судьбе за то, что она повернула её так круто в самом начале. Может быть, испытания, пришедшиеся на мою долю, это и есть плата за  счастье узнать, что такое настоящая любовь и верность.
 Мне нет нужды  карать тебя или миловать. Своё ты уже получил и выстрадал. Я давно простила тебя.
Мы остаёмся родителями. Теперь у нас есть общий внук. Но из нас двоих только я узнала, какой  глубины бывает нежность, когда детские ручонки обнимут  за шею и тоненький голосок пропоет в ухо: -Бабуля, я тебя люблю! 
-Неужели ты поможешь мне? – Глаза Алексея горели огнем надежды, и  природная смуглость не сумела скрыть побледневшего лица.
- Я буду говорить с Анной. Но только от тебя зависит, насколько убедительно и терпеливо ты будешь доказывать  искренность своего  желания  найти место в её жизни и стать настоящим дедом своего внука. 
Ты можешь жить, сколько надо, в моем доме как родственник.  Пойду, приготовлю тебе комнату. И пора отдохнуть. Скоро светает…
 
  ***
 Сколько прошло времени, не столь уж важно, но как-то в электронной почте  Ангелина нашла письмо.
«Дорогая Лина! По итогам конкурса  нашей компании решением жюри твоему роману «Пароль» присуждена премия «Очевидное – невероятное».
 Кроме того, издательство высылает контракт на следующую книгу. Ознакомься с условиями и сообщи о  решении. Спасибо тебе за все! Неизменно твой друг Олег Петраш ».
 Прочитав, она улыбнулась, подумав: - Есть,пожалуй,  неплохой сюжет. Потом протянула руку к телефону.
- Лера! Привет! Как дела? Чего звоню?  А не поехать ли нам на недельку в Италию?!
…За окном, заговорщически прищурившись, золотился солнечный диск. Начиналась весна.

КОНЕЦ