Белая лошадь

 Воскресенье. Белая лошадь. «Я могу продолжать жить только при условии, что на моём пути откроются двери и распахнутся сердца...» Не знаю, откуда эти слова, возможно из Библии*, если так въелись в память(*ОШО, трактат «О любви»)... Собственно, это было вчера, в субботу. Я сидела на своём двухдолларовом пластиковом стульчике у стены музея Модерн Арт, сидела со своими картинами, уже и не надеясь продать что-либо, а так, отсидеть, сделать всё возможное. Мой сосед Арнольд ловко заворачивал городские пейзажи для покупателей, вернее, покупательниц, двух девиц в коротеньких шортиках. Одна их них стояла, наклонившись ко мне задом, демонстрируя свои толстые ножки. Я про себя повторяла слова из моей Устной Библии; параллельно же работала мысль-осознание, что я никогда не смогу рисовать городские пейзажи, как Арнольд... Что я мало способна (скорее, неспособна вообще) к техническим наукам... Что не умею водить автомобиль... Что побоялась бы разобраться в электророзетке... аккумуляторе... компьютере... утюге... будильнике... И вдруг увидела идущую по Вест Пятьдесят Четвёртой, мимо музея, запряженную в повозку-экипаж, везущую единственного пассажира-наездника БЕЛУЮ ЛОШАДЬ, переступающую с усилием, прихрамывающую и пошатывающуюся. Когда она поравнялась со мной, я окинула взглядом всю её упряжь: что тут мешает двигаться нормально? Поняла: повозка находится слишком близко, и при каждом шаге бьёт лошади сзади по ногам. Это как бы человеку бить сзади по ногам, по коленям, и понукать: «Иди, иди, иди вперёд, не обращай внимания на эту маленькую, перманентную пытку.» Вообще же, когда я её увидела, запряженную и идущую, пошатывающуюся от боли и усталости, я увидела в ней себя, всю в этом мире, наполненном компьютерами и часами, утюгами и автомобилями.