Франк Эйнштейн

               

                «Жизнь – страшная штука, а по отдельным
                дьявольским намёкам, доходящим до нас
                из пучины неведомого, мы можем
                догадываться, что на самом деле всё
                обстоит в тысячи раз хуже»
                Говард Филипс Лавкрафт
               

               

- Итак, вы утверждаете, что абсолютно всё можно доказать математически? – Эммануэл пристально посмотрел на Франка и достал из внутреннего кармана пиджака огромную сигару.
- Да. Математика – царица наук. Это вам скажет любой первоклассник. Один польский математик (забыл его фамилию) доказал математически существование Бога.
- Да? А Дьявола?
- Ну об этом он не поведал миру, но думаю, что и этого субъекта он тоже вычислил – католики, они ведь верят в него наряду с Богом.
- А как на счёт иррационального?
- Что это за фрукт? Ничего иррационального не существует!
- Как же? Но само ведь понятие существует.
- Вот именно – только понятие. Нет ничего необъяснимого. Всё можно объяснить и просчитать.
- А если у вас вдруг рога сейчас вырастут на голове, как вы это объясните? – Эммануэл приставил сигару к своему высокому гладкому лбу.
- Не вырастут! У меня нет ни жены, ни любовницы. Ха-ха-ха!
- Ценю ваше чувство юмора. Но если серьёзно, ведь происходят же необъяснимые вещи.
- А, просто никто не берётся их объяснять.
- Берутся, но…
- Недостаток информации – вот и всё. Спросите у любого юриста – нет улик – и всё – ничего  не докажешь.
- Информация? А можно ли собрать всю информацию о бесконечном? Можно ли измерить вечность и достичь дна бездонного?
- Всё это софистика. Болтовня. Балаган. Не выпрыгивайте выше земной атмосферы – там мир, который лежит вне нашей формы жизнедеятельности, но и его можно вычислить. Просто что ж о нём говорить, если мы там не можем существовать. А тем более говорить о бесконечном… это бессмысленно… потеря времени.
- Но ведь оно присутствует здесь, рядом, а информации о нём – никакой.
- Что присутствует?
- Бесконечное, иррациональное…
- Извините, но у меня дела, - с этими словами Франк пригладил несколько волосин на лысине, отодвинул пустую чашку и вышел из кафе.


                -1-

Вот уже с полчаса Франк Эйнштейн, преуспевающий банковский служащий, бродил по гигамаркету в поисках чего-то экзотического и необычного. Он был гурманом, и это, пожалуй, было его самым страстным и единственным увлечением. «Люблю повеселиться, особенно пожрать», – так говаривал его предок. Эти четыре слова стали жизненным лозунгом Франка. Зарабатывал он прилично, и с каждым годом доходы его росли; жил он один, поэтому частенько мог позволить себе всякую кулинарную диковину. За последние десять лет, с тех пор как начал работать в банке, он перепробовал множество деликатесов, так что удивить его чем-либо было непросто. Нет, конечно и раньше список утончённых и эксцентричных вкусностей, к которым прикасался его язык, был не меньше, но за последнее десятилетие он непомерно вырос и постоянно пополнялся. Однако с каждым днём прибавлять новый пункт становилось всё труднее. И дело здесь не в том, что оскудевала фантазия поваров и кулинаров, а в том, что Франк Эйнштейн, любил изыски только в определённых областях пищевого изобилия, да и желудок его был не настолько лужёный, чтобы переваривать все эскапады мировой гастрономии.

Сегодня он хотел сам не знал чего. Вот такого эдакого, чего никогда не видел и о чём никогда не слышал. Сегодня его ничего не вдохновляло – всё казалось каким-то старым, давным-давно забытым и переделанным на новый лад. И почему-то именно сегодня ему втемяшилось в голову, что он уже всё перепробовал и не осталось ничего, что могло бы совершить революцию в его вкусовых, обонятельных и зрительных рецепторах. Прочесав немалую площадь в поисках экстравагантной вкуснятины, он остановился возле зеркальной панели и посмотрел на своё отражение. При небольшом росте растущий животик конечно его портил, но Франку было наплевать на это – он не собирался выступать на конкурсе красоты. Ради стройного торса он не хотел отказываться от чревоугодия. Чёрными маслянистыми глазками он осмотрел свою мешковатую фигуру, незнакомую даже с таким понятием как фитнес, и остался ею вполне доволен. Самодовольно прогладив отвислые идеально выбритые щёки и полюбовавшись своим новым костюмом от Brioni, Франк продолжил охоту за необычными вкусняшками. Однако сегодня клёва не было. Погода была нелётной.

 Он уже уставал от бездобычного скитания по маркету и  собирался уходить, когда в винном отделе его взгляд наткнулся на бутылочку из розового стекла странной, извращённо-призматической формы. Внутри необычной посудины, в жидкости, похожей на коньяк, что-то плавало. Франк Эйнштейн приблизил свой лысый череп с близорукими, чуть на выкате, глазами к чудному предмету. Плавающее было похоже на тёмно-коричневую медузу с отростками, напоминавшими кораллы. Довольно непривлекательное существо передёрнуло своё тельце и будто уставилось своим безглазьем на Франка. Он поморщился – будто что-то ледяное выплеснулось на него. «Что за бред!» Франк выпрямился. «Показалось!» Он собирался покинуть винный отдел, но его задержала ослепительная улыбка менеджера: «Новинка, –  он указал на бутылочку, – так называемый «тибетский» (парень сделал пальцами кавычки) коньяк. Настойка женьшеня плюс 999 трав».

- Женьшень? – Франк подозрительно посмотрел на высокого брюнета, а затем перевёл взгляд на бутылочку. – Но это уже старо…
- Во-первых, женьшень настоящий, не фермерский. А во-вторых, я же сказал так называемый, - парень опять ослепительно улыбнулся. Здесь собраны травы не только с Тибета, но и с Индонезии, Индокитая, Новой Гвинеи, островов Океании, Южной и Центральной Америки, Африки, Австралии, Филиппин и Мадагаскара. Есть семена трав, найденных во льдах Антарктиды. Сам напиток приготовлен в Бутане по эксклюзивному рецепту. Исключительная вещь, – менеджер взял бутылочку и передал её Франку. Стекло её было очень гладким, как будто мягким. На этикетке со всякими восточными прибамбасами в духе Ваджраяны был изображён чёрный лотос. Текст незнакомым шрифтом. Воображение Франка взыграло. Он представил себе множество экзотических мест планеты и вспомнил те места, где ему удалось побывать, вообразил красивые растения, цветы, благоухающие ароматами настолько неописуемыми… но галлюцинация, виденная им минуту назад, развеяла все фантазии и заставила вздрогнуть. Он вновь внимательно присмотрелся к содержимому бутылочки. Теперь он увидел там корень, напоминающий толстую, неуклюжую человеческую фигурку. Женьшень, что же там ещё могло быть. Жгучее, необоримое желание буквально охватило всё тело Франка. Разум сопротивлялся: кто его знает, что там намешали эти бутанские алхимики – Восток нестерилен. Но желание оказалось сильнее предосторожности – сладкой волной оно разлилось по всему телу, подступило к сосочкам на языке и защекотало в паху.
- Цена?
Астрономическая сумма только подстегнула разбушевавшееся желание.

Придя домой Франк поставил бутылочку на стол, а сам отправился в ванну. Нет. Желание попробовать напиток жгло неуёмной похотью. Полураздетый он вернулся к столу… Бутылочка исчезла. Франка прошиб пот. Он судорожно оглянулся по сторонам, ища и бутылочку и поддержку хоть кого-нибудь. Но квартира была пуста как межзвёздное пространство. Взгляд Франка затравленно метался по стенам и углам.

О!.. – вздох облегчения вырвался из груди уже не на шутку перепугавшегося банкира.
Бутылочка стояла на подоконнике и в лучах заходящего солнца напоминала деформированный грубо отшлифованный рубин. Франк медленно и нехотя, будто его кто-то подталкивал сзади, подошёл к подоконнику и глянул на бутылочку. В кровавом закатном сиянии корень женьшеня превратился в существо, похожее одновременно на лепроидный гриб и на глистоидный полип. Существо двигалось внутри бутылочки по замысловатым траекториям. В какое-то мгновение Франку показалось, что оно издевательски усмехается своей вдруг появившейся безликой личиной.
Насмерть перепуганному банкиру захотелось вышвырнуть всю эту чертовщину в окно, но руки будто отсохли… Будто? Может действительно отсохли? Он не чувствовал их!

И тут произошло то, что происходит только во сне. (А разве всё до этого происходящее не кошмарный сон?! Я хочу проснуться!!! – хотелось закричать Франку. Хотелось – но не моглось – язык будто распух и заполнил собою всё пространство рта). Сквозь рубиновое стекло бутылочки просочилась маленькая серо-зелёная частица («Грибная спора» - мелькнуло в голове у Франка) и поплыла по воздуху прямо в лицо бедняге. И вместо того чтобы уклониться, бежать, спрятаться, Франк покорно открыл рот и проглотил…
- … итак, вы утверждаете…
- … ничего я…

Франк Эйнштейн открыл глаза. Перед ним на столе стояла бутылочка «тибетского» коньяка, а сам он сидел в кресле.
«Бр-р-р-р! Что за чертовщина! И приснится же такое!» Он растёр пальцами глаза, встал, подошёл к окну и долго смотрел на закат. Его малиновые, лиловые, пурпурные, фиолетовые полосы образовывали слоистый небесный пирог, который через несколько минут проглотит ночь.

Франк не любил сновидения. Они его раздражали и тревожили своей невнятностью, непонятностью и жестокостью. Какова их причина? Просто страхи? Не хотелось даже размышлять на эту тему. Франку хотелось смотреть на закат без всяких мыслей. На это роскошное файер-шоу. В сторону злополучной стекляшки с какой-то там дорогущей жидкостью он боялся глянуть. «И какие деньги! За что?! За эту дрянь, которая не даёт мне покоя!»

Тут Франк вспомнил ещё один разговор с Эммануэлем.
- Теория Альберта Эйнштейна никуда не годится, - сказал он, не спеша прикуривая огромную сигару.
- Да, я к ней тоже отношусь скептически, - пожал плечами Франк.
- Да какой там скептицизм! Она однозначно неверна, потому что опирается на скорость света. Но ведь есть миры, где нет света.
- Как? Совсем нет света? Вообще? Разве такое может быть?
- Представьте себе. Вообще нет никакого света. Даже ультрафиолетового и инфракрасного. И скоростей нет никаких тоже.
- Не могу себе это представить. Но откуда Вы это знаете?
- Я не знаю, я это чувствую, вернее сверхчувствую. Это некий синтез веры, интуиции и ясновидения.
- А может это Ваша эксцентричная фантазия?
- А что такое фантазия?
- Это искусственный сон наяву.
- А что такое сон? А что такое интуиция? Нет, дорогой мой, Вы это не можете объяснить, сколько не объясняйте.
- Но как же могут существовать миры без света и без скорости? И кто в них может обитать?
- Кто? Например, наши тени.
- Ну это какие-то страшные сказки для маленьких детей.
- Действительно страшные, но не сказки и уж точно не для маленьких детей.

Этот недавний разговор предстал перед банкиром так живо, будто происходил на сцене миниатюрного театра, а сам Франк сидел в первом ряду и смотрел на самого себя.

Немного успокоившись, он вернулся к столу, решительно схватил бутылочку… корень женьшеня медленно проплыл от дна к горлышку. «Столько денег выбросить в мусорное ведро?» Франк потоптался на месте и сунул странную бутылочку в бар. Расстегнул белую идеально отглаженную рубашку, зашёл в ванну, тупо постоял, глядя невидящими глазами на узор кафельной плитки. Вернулся в комнату. Необычная духота заполнила весь объём комнаты от потолка до пола своим вязким сладковатым запахом. Франк распахнул окно. Вечерняя прохлада проникла в квартиру, но не смогла вытеснить плотные кубометры духоты.

Франк открыл бар – бутылочка стояла на месте, и в жидкости цвета жжёного сахара спокойно плавал корень женьшеня. Банкир дрожащей рукой налил стопку водки и осушил её залпом. Впервые в жизни он не закусывал водку. «Что ж я так разволновался. Дурной сон и всё». Он закрыл бар, снял рубашку, взял полотенце. Внутри бара что-то звякнуло. Франк дёрнулся, будто прикоснулся к оголённым проводам. Его рука потянулась… и опустилась. «Что там может быть? – Да просто рюмка упала. Не накручивай!» Он вытер пот со лба. «С чего бы ей падать?»

Банкир подошёл к бару. Рука потянулась… и опустилась. «Иди в ванну! И не…»  Тут он почувствовал, будто сзади… Франк слегка нерешительно повернул голову. Сзади никого не было, да и не могло быть. Только невидимая стена тяжёлой духоты. «Может ещё рюмку водки?» Рука опять потянулась к бару. «Да нет там ничего! – рюмка упала!» Он поднял руку. «Да глупости всё это! Галлюцинации» Он резко открыл бар. Рюмки, бокалы, бутылки стояли на месте. И бутылочка с женьшенем тоже. Франк осушил ещё одну рюмку водки. «Нервы, нервы, это всё нервы. Спокойно, спокойно, спокойно, Франк. Надо расслабиться».

После ванны он решил позвонить своему психоаналитику.
    Однако последний так и не услышал в телефонной трубке голос своего пациента.
Погрузившись в тёплую ароматную пенистую воду, Франк ощутил приливы некоего первобытного эроса. Всё его тело сладко завибрировало, и Франка на мгновение посетило видение: он не человек, а огромный эрегированный фаллос, стоящий подобно утёсу на берегу океана. Птица, оттолкнувшись своими красными ластообразными лапами от края утёса, грациозно заскользила по восходящим потокам. Внизу изумрудно-белые волны создавали колеблющийся зеркальный орнамент, чернильными пятнами мелькали стаи верховодных рыб, бронированными подводными дирижаблями проплывали черепахи, прорезали пенные буруны острыми треугольными плавниками акулы, ихтиозавры, дельфины, гринды. Океан словно дышал своими сверкающими на солнце турмалиновыми водами. Вдалеке появились острова… Но чем ближе… нет… это было нечто иное… мягкое, фосфоренцирующее, скользкое, дрожащее… словно гигантские медузы… да это и были медузы размерами с целые острова. Их студенистые коричнево-лиловые тела переваливались с боку на бок в отвратительном замедленном танце, а длинные пузырчатые щупальца периодические появлялись на поверхности подобно мифическим глубинным змеям, и вспенивая морскую воду, превращали её из зеленоватой в бело-голубую. Между медузами-островами появился непонятный красный купол, и вокруг него стала разрастаться золотисто-оранжевая то ли паутина, то ли грибница. Она захватывала всё большую площадь океана, разрастаясь вширь, вглубь и вверх. Птица опустилась ниже. Вся паутина-грибница вспузырилась, зашипела, закипела. Неожиданно из неё словно выстрелили червеобразные существа, уцепились в крылья птицы и потащили вниз. Франк открыл глаза, его тошнило, он не мог понять где он, и тут же некая сила расширила его внутренности… леденящая волна ударила в лобную кость, в глазницы, в затылок…
- … итак, вы утверждаете…
- … я…


                -2-

Управляющий Сигма-банка был крайне изумлён: Франк Эйнштейн, один из самых исполнительных и покладистых работников, тихий, скромный, законопослушный и… похищен?
- Похоже, что его вытащили прямо из ванны, – сказал следователь Фингертон. Да, так он и представился управляющему Сигма-банка Сигалу Мушке: Эрнст Фингертон, следователь специального подразделения бюро расследований.
«Знакомая фамилия, где-то я уже её слышал», - подумал управляющий.

- Преступники озвучили условия выкупа? – растерянно спросил он.
- Нет… - Эрнст Фингертон предупредительно поднял вверх указательный палец правой руки. – Вообще похищение какое-то странное. Преступники взламывают бронированную дверь, причём грубо и непрофессионально, создают много шума – соседи слышат душераздирающие вопли хозяина квартиры – но при этом все вещи остаются не тронутыми, среди которых есть и достаточно ценные. Почему бы преступникам его просто не ограбить, если им, конечно, нужны деньги, а не сам Франк Эйнштейн.
- Непонятно… – управляющий пожал плечами.
- Может он был членом некой тайной организации? Масон… сатанист… иллюминат…
- Франк? Сатанист? – рот управляющего перекосила скептическая улыбка.
- А что? В тихом омуте… - следователь помахал указательным пальцем. – Вот что мы нашли среди его бумаг, - Фингертон протянул Сигалу Мушке записную книжку в бордовом замшевом переплёте с золотым обрезом.

По сравнению с другими планетами мы достигли многого, но только по сравнению. Мы не имеем ни малейшего представления даже о ничтожно малой части тех сил и энергий, которые наличествуют в нашей вселенной, не говоря уже о других. Главное наше заблуждение – это непомерная гордыня. Наши учёные – вершина её. Они думают, что при помощи неких технологий они могут освоить вселенную. Даже наша вселенная не может быть познана никогда, а бесконечность… Самое нелепое из всех взглядов на мироздание – это теория относительности. Бездна – абсолютна. И где бы вы не находились и куда бы не перемещались – вы находитесь в абсолютной бездне. Ни скорости, ни времени не существует. Всё это только ограниченные биологические реакции. В бесконечности можно двигаться с любой скоростью или не двигаться вовсе – это не имеет значения. Свою биологическую сенсорику ограниченно-планетарного масштаба мы переносим в бесконечность и… Мы думаем, что если нам удалось расщепить атомное ядро, то нам откроются все законы вещества. Но само вещество – это только одна из бесконечных форм бесконечности. И никаких законов и закономерностей нет. Нет никакой гармонии, тем более предустановленной. В бездонности – только абсолютный хаос. Некие энергетические сгустки могут менять качество, и тогда возникают очаги вселенных, которые вспыхнув, затухают. И всё это не имеет никакой закономерности. И гордыня нашей науки и технологий – это даже не ничтожный пшык, а просто пук. Бездна неисследима. То, что мы видим – только пылинка. Если бы мы могли покинуть нашу планету, оторваться от этой точки навсегда, мы бы многое переосмыслили и поняли, но конечно не всё, ведь бездну постичь невозможно. Но мы не можем оторваться от этой точки – на нас столько наверчено оболочек, что вырваться из них невозможно. Мы как бактерия в многостенной цисте. Атмосфера, геосфера, биосфера, социосфера и ноосфера – вот слои, через которые нам не прорваться. О, а эта знаменитая ноосфера! Предмет всеобщей гордости, вернее гордыни. Это только дополнительная оболочка, созданная социосферой. Очередной, ограждающий нас от космоса, точнее от бездны, хитиновый панцирь.

Управляющий слегка приподнял правую бровь, и на его губах мелькнула туманная улыбка.
- Ничего экстравагантного я не вижу в этих записях. Да, его взгляды идут в разрез с общепринятыми, но, в конце концов, каждый имеет право на особое мировоззрение. Это просто его причуда.
- Вы заметили, - сыщик поднял указательный палец правой руки и слегка наклонил его в сторону управляющего банком, - что Франк Эйнштейн не согласен, причём категорически, с теорией Альберта Эйнштейна. Кстати, он не родственник…

- Нет, просто однофамилец, во всяком случае, так он сам говорил.
- Ну это сейчас выясняют наши специалисты.
- Он никогда не делился своими взглядами, хотя сказать, что он был замкнутым…
- Он был общительным? Хорошо работал в команде?
- Замечательно работал в команде. И в общем… да, общительным. Мне казалось, что у него вообще нет никаких особых взглядов на мироздание. Он вообще никогда не философствовал. Я думаю, что он придерживался общераспространённых взглядов на такие вещи как космос, наука, глобальные проблемы… Он был позитивным, нормальным, уравновешенным, в общем как все, не выделялся чем-то… правда его страстью была кулинария… была? хм, почему я говорю о нём в прошедшем времени?..
- Да, действительно. Будем надеяться, что ему ничего не угрожает, и вскоре похитители дадут соответствующую информацию.
- Вы знаете, у меня такое впечатление, что это не он писал, хотя почерк его, – управляющий вернул записную книжку Фингертону.
- Почерк можно подделать, - наставительно помахал пальцем следователь. – С этим разберутся графологи. Вот только непонятно, для чего же подделывать подобные записи.
Телефонный звонок прервал разговор.
- Собственно у меня пока всё. Я пойду. До свидания. Вот моя визитка.
- Да-да, до свидания, – управляющий был уже весь в телефонном разговоре.

Через несколько минут он положил телефонную трубку и посмотрел прямо перед собой. На столе, напротив того места, где сидел Эрнст Фингертон, он увидел небольшую бутылочку розового стекла с коньяком, в котором плавал корень какого-то растения. Этикетки на бутылочке не было. «Это что? Подарок или взятка? Или он её просто забыл?».
- Вы забыли… – управляющий тут же перезвонил следователю на мобильный, номер которого был тиснут золотом на чёрном глянцевом картоне визитной карточки.
Эрнст Фингертон ворвался в кабинет управляющего банком с перекошенным от страха лицом и вцепился в бутылочку, как голодный хищник в жертву. Сигал Мушка видел (и не верил виденному), как волосы шевелятся на голове у следователя, и не подозревал, что тот целую ночь в своём кошмарном сновидении разговаривал с существом, плавающим в коньяке.


                -3-

- Вы читали…
- Я не читаю «жёлтую» прессу. Что это у вас?
- «Експресс-МегаСенсация».
- Выбросьте эту гадость! Я об эту промокашку даже ноги не вытру!
- Нет, вы послушайте: не где-нибудь в тропиках или на пресловутом Тибете, а у нас в центре Европы обнаружено удивительное существо – мыслящий гриб. По размерам не больше обыкновенного мухомора, он напоминает по форме неуклюжего толстого человечка, издаёт звуки, похожие на песни китообразных, постоянно меняет окраску и действует очень осмысленно. Учёные назвали его микогомункулусом.
- В чём же выражается эта его осмысленность?
- Здесь не пишется.
- Чепуха! Жёлтая чепуха!
- Газета здесь не при чём, господа, об этом уже трубит весь Интернет.
- Тоже великий источник знаний.
- Не иронизируйте. Похоже, что это правда.


                -4-

Эрнст Фингертон, высокий худощавый подтянутый широкоплечий блондин с глазами цвета стали обладал стальным здоровьем, не считал себя психически неуравновешенным, галлюцинациями не страдал, алкоголем не злоупотреблял и наркотики даже не пробовал. Розыгрыши и злые шутки не любил. Сигал Мушка хоть и был полной противоположностью Эрнсту Фингертону, в смысле:  узкогрудый, сутуловатый, кареглазый брюнет ниже среднего роста, средней и совсем не спортивной комплекции, но тоже вёл здоровый образ жизни, не имел вредных привычек, не переедал на ночь и считал себя абсолютно нормальным членом общества, без всяких отклонений и странностей. Однако после появления загадочной бутылочки, оба стали подозревать друг друга во всевозможных аномалиях и пороках. А что им оставалось – не могли же они допустить, что эта бутылочка свалилась с неба.

Содержимое этого непонятного сосуда было отправлено на экспертизу. Дело принимало совершенно другой оборот. Управляющий из второстепенно подозреваемых переместился в главные подозреваемые.
Фингертон был парнем не робкого десятка, но когда он услыхал по телефону описание бутылочки, сердце его ёкнуло и ноги похолодели.
Только через сутки ему удалось взять себя в руки. Даже самые необъяснимые явления могут быть объяснены – это он знал чётко. Главное настойчиво вести поиск этих объяснений и не отступать.

Следователь снял печати с квартиры Франка Эйнштейна, стараясь производить как можно меньше шума, открыл дверь и запер её за собой на ключ (замок после взлома уже починили). В квартире стояла тяжёлая вязкая духота и своим сладковатым тошнотворным запахом возбуждала рвотный рефлекс. Фингертон поспешил открыть окно, но вечерняя прохлада не вытесняла из квартиры плотные кубометры духоты. Лёгкий ветерок влетал и, как будто натыкаясь на непреодолимую преграду, вновь вылетал в тёмно-лиловые сумерки. Удивительно! С таким явлением следователю ещё не приходилось сталкиваться. Он даже загрёб руками воздух из вечернего пространства, как бы приглашая его этим жестом проникнуть в душное помещение. Но что-то препятствовало проникновению свежего воздуха. Фингертон указательным пальцем правой руки задумчиво потёр тонкий извилистый шрам, идущий от мочки через всю правую скулу к подбородку, однако никаких рациональных объяснений данному феномену найти не смог. Пришлось адаптироваться к духоте.

Вся эта история с Франком Эйнштейном была более чем странной: квартира с непонятной устойчивой духотой, загадочное похищение хозяина, намеренно оглашённое и вместе с тем не имеющее никакого логического продолжения, записная книжка… с записями, сделанными рукой Франка – графологическая экспертиза подтвердила; управляющий банком, подсунувший бутылочку, в которой по данным экспертизы оказался дешёвый коньяк и подделанный женьшень (но как эта бутылочка появилась в его кошмарном сне? может действительно существуют пророческие сны?).
 
Эрнст Фингертон достал из кармана пиджака уже пустую бутылочку и в очередной раз стал рассматривать её на свет. Совершенно обыкновенное, чуть розоватое стекло. Правда форма необычная, но в современном мире никого подобной формой не удивишь. «Что он хотел этим сказать? На что он намекал, подсунув мне эту посудинку? Корень женьшеня похож на фигуру  Франка Эйнштейна, - следователь вытащил из другого кармана фотографию банкира, на которой тот был представлен в полный рост, - конечно, сходства маловато, но это символ. Фигурка плавает в коньяке – Франк Эйнштейн лежал в ванной, хм, однако, может быть тоже символ, - Фингертон поднял указательный палец, - надо подумать…»

Спрятав в карманы фотографию и бутылочку, следователь решил закрыть окно – духота всё равно не уходила, но открытый во вне прямоугольник нарушал некую камерность этой загадочной квартиры, которую хотелось тщательно изучить.
Эрнст Фингертон вышел на середину комнаты. На мгновение ему показалось, что пол под ним качнулся. Откуда-то донёсся тонкий высокий звук, ноющий и зудящий, постепенно понижающийся и затухающий. «Может это только тишина звенит в ушах?» Тихо пророкотал перекатывающийся звук, и что-то глухо ухнуло и едва уловимо загудело. «Соседи сверху». Следователь сел в кресло. «Нет, выкуп за него не потребуют. Им нужно было только тело. … Или душа?» Сыщик вглядывался в каждую деталь обстановки. Ничего подозрительного. На полировке стола бледное полуразмытое кольцо. «Чашку с кофе ставил прямо на стол, без блюдца. А управляющий говорил, что он был очень аккуратным». Впрочем… следователь пригляделся. Это не кольцо. Расплывшиеся контуры образовывали фигуру, похожую на неправильный волнистый прямоугольник. «Однако…»

В кухонном шкафу ни чашек, ни другой посуды подобной формы не оказалось. «Бутылка? Так точно! – сыщик достал из кармана бутылочку и осмотрел её дно, - да, это именно она. Вернее такая же как эта бутылочка, но она ли это? Или была ещё одна? Хм. Однако она должна быть горячей, чтобы оставить такой след, - следователь поднял указательный палец вверх. – Подогревал бутылку… А впрочем, он же гурман…» И тут перед глазами Фингертона всплыло его кошмарное сновидение: бесформенное коричнево-серое существо, плавающее в бутылке с коньяком, вело с ним через стекло терзающе-философскую беседу, имеющую определённо какой-то смысл, но какой – уловить было невозможно, и это ещё больше изматывало, наряду с издевательскими и беспощадными аргументами отталкивающего собеседника.

 Следователь испытал тоже чувство, что и тогда, когда управляющий позвонил ему – чувство иной реальности бесцеремонно вторгающейся в его привычную отлаженную реальность и превращающую её в какую-то жалкую ирреальность и поддельность.
 Ролеты на кухонном окне качнулись. Фингертон вздрогнул и схватился за пистолет. «Спокойно!» Он подошёл к окну, осматривая стены и потолок. Дулом отодвинул ролеты. Ничего подозрительного. И тут он заметил, что кухонная дверь закрыта, хотя он точно помнил, что не закрывал её за собой когда входил на кухню. «Может чисто машинально?» Фингертон толкнул ногой дверь, и держа пистолет на изготовку, стал медленно продвигаться… Нет, в квартире никого не было. Он обследовал обе комнаты, ванну, туалет. И вновь принялся рассматривать пятно на столе. Что-то в нём было похоже на дорогу, по обеим сторонам которой росла густая бледно-зелёная полынь. Дорога была выложена каким-то странным булыжником больше похожим на жёские надкрылья насекомых. Идти по ней не хотелось, ноги скользили и дрожали, да и сама дорога будто колыхалась… Птица с широкими красными лапами проплыла над головой, указывая длинным клювом на окружающий ландшафт, сплошь покрытый грибообразными существами разных размеров. Некоторые были как огромные дубы, другие стелились ковром как трава, иные сплетались в лиановые комья или коралловидные заросли. Волны изменяющегося цвета от мутно-голубого до серо-коричневого проплывали по этому полю от горизонта до горизонта. Чувство панического отчаяния, когда не за что схватиться при падении в пропасть, вытесняло всякие разумные объяснения. Воздух был как будто пропитан удушающим ядом. Челюсти сводило, горло сжимало, желудок скручивало. Туча бурых студенистых существ нависла над самой головой… Следователь открыл глаза. Почти неосязаемая вибрация ударила ему в лицо и пахнуло холодом. Приснившийся кошмар словно стоял где-то за спиной. Фингертон вытер пот и вздохнул – носовой платок можно было выжимать. Он швырнул его на пол. Встал и достал пистолет. Прикосновение к оружейному металлу слегка успокаивало, но кошмар ещё пульсировал в висках. Казалось, каждый закоулок таит в себе какую-то гадость. Тело не хотело слушаться, стало тряпичным, расползающимся. Плечи опускались позвоночник сгибался… Скрипнув зубами и сжав пистолет, следователь выпрямился. Наконец он сделал шаг.  Смутное чувство, что за ним следят, постепенно превращалось в уверенность.

Отключив разум и подчиняясь только наитию, он двинулся в ванну. Щёлкнул выключателем. Существо, похожее на коричневую медузу, молниеносно скользнуло по белой поверхности и скрылось в водостоке. Или это была только тень от колыхнувшегося полотенца? «Эта духота порождает галлюцинации. Возможно это какой-то газ…» Следователь наклонился над отверстием водостока. Запах тухлой рыбы и окисляющегося металла покоробил ноздри. «Надо уходить». Он ещё раз осмотрел ванну. Тошнота подступала к горлу. «Почему они его вытащили из ванны? Если они за ним следили, могли бы и подождать полчаса – куда спешить. Тащить мокрого, голого… А может он им нужен был именно голый?» Следователь открыл тумбочку для грязного белья и опешил. Там, скорчившись в три погибели, сидел голый Франк Эйнштейн и что-то бубнил себе под нос. Из-под его пятки выползало нечто похожее на ажурно сплетённую сеть. Оно увеличивалось в размере и направлялось к ногам следователя… Он открыл глаза. «Галлюцинации!! Бред!!" Скрутило живот, тошнота усилилась. «Надо уходить!»
 
Фингертон подошёл ко входной двери и тут вспомнил: бутылка. «Да, надо ещё раз обследовать бар, может я что-то упустил и вторая такая же бутылочка…». Тонкий высокий звук, ноющий и зудящий, будто зазубренной иглой вытягивающий нервные окончания из зубов, раздался где-то возможно даже за стенами, достиг кульминации и, постепенно затухая, перешёл в низкую каменную вибрацию, от которой у следователя содрогнулись мышцы. Чёрный квадрат, по периметру равный стене, отделился от стены и медленно стал двигаться в сторону сыщика. Постепенно квадрат терял свои очертания и превращался в отвратительный гниущий гриб. Фингертон очнулся. «Быстрее и уходить!» Он подскочил к бару, открыл его и оторопел. Перед ним стояла вторая бутылочка, которой он до этого не обнаружил, обследуя бар; эта вторая бутылочка была с этикеткой, а стекло её было ядовито-ярко-розового цвета. Рядом с ней стоял фотопортрет Франка Эйнштейна. На фотопортрете в чёрной рамке лицо… что-то в этом лице… или это только галлюцинации? От увиденного у следователя закружилась голова, но силой воли он приостановил падение в обморок. Схватив бутылочку и портрет, он вылетел из кошмарной квартиры, не забыв, однако, опечатать её. «А всё-таки я себя контролирую!» – порадовался за себя Эрнст Фингертон.

Улица встретила следователя ночной ободряющей прохладой и открытыми на все четыре стороны пространствами. Здания и мостовые будто светились в прозрачности свободных воздушных потоков, в которых парили, словно уменьшающиеся в бесконечность голубоватые звёзды эльфов, крупицы приглушённого света одиноких окон. Фингертон вдохнул полной грудью несколько раз. Ни один человек в мире, наверное, никогда так не радовался свежему воздуху.


                -5-

Управляющий Сигма-банком подходя к своему синему «Мерседесу» ощутил что-то неприятное в позвоночнике. Он поёжился и оглянулся. Поблизости никого, лишь в отдалении стояла шумная компания девушек. Лёгкий ветерок ерошил в мусорном баке целлофановые пакеты и подталкивал пустые бумажные стаканчики из-под кофе к снующим рядом бестолковым голубям. Дома, образуя угрюмый разомкнутый шестиугольник, удушливой скобой зажимали городской объём, втискивая его в сплющенные геометрические формы. Раньше управляющий этого не замечал, но теперь почему-то остро ощутил до неприятного чувства в горле. Даже запах от мусорного бака стал резче и отвратительнее, а голуби и подлетевшие к ним наглые вороны, вызвали просто паническое омерзение, словно это были не птицы, а аппликации-коллажи из бледных спирохет и хламидий.

Сигал Мушка открыл дверцу автомобиля и увидел на бежевой коже сидения коричневый бесформенный предмет. «Скомканный пакет?..» Управляющий наклонился… Предмет дрогнул и будто стёк под сидение. Банкир вздрогнул, захлопнул дверцу и отскочил от машины. Он почувствовал как нижняя часть тела холодеет и немеет, словно погружается в ледяной колодец. Не хотелось верить глазам. Всё тело охватила мелкая дрожь. «Если вызвать МЧС или полицию… может это взрывчатка…» Шумная компания девушек взорвалась смехом. Управляющего будто шарахнуло током. Он отпрыгнул ещё дальше от автомобиля и растерянно посмотрел вокруг, ища хоть какое-то понимание или участие. Но вокруг царило абсолютное безразличие к его так резко изменяющемуся жизненному пути. Теперь он чувствовал, что исчезновение Франка Эйнштейна переворачивает его жизнь вверх дном. Этот странный следователь, эта странная бутылочка и теперь… «Может это подслушивающее устройство, которое установил этот как его… Филгиртон…» Но что-то заставляло сомневаться в этом.

Сигал Мушка стоял словно приклеенный к тротуару и никого не собирался вызывать. О если бы можно было подняться в небо и перелететь в одно мгновение домой… Однако… безумная злая мысль шепнула банкиру, что дома он не обретёт покоя и безопасности. Тогда ему захотелось провалиться сквозь землю, раствориться в воздухе, дематериализоваться, стать никем, ничем и не существовать никогда и нигде.
Он простоял так ещё очень долго. Наконец паралич, который сковал его тело ледяным панцирем, мало-помалу растаял. С трудом переставляя ноги и подозрительно косясь на «Мерседес», управляющий развернулся и пошёл по тротуару. «Придётся ехать на метро». И вдруг он услышал знакомый звук – звук двигателя своего автомобиля. Сигал Мушка застыл на месте, словно поражённый внезапным столбняком, а затем резко обернулся. На него надвигался его синий «Мерседес»… но за рулём никого не было. Машина двигалась сама по себе. Все мысли провалились под землю – остался только инстинкт самосохранения. Банкир развернулся и побежал, содрогаясь от выплесков леденящего пота, растекавшегося металлическими ручьями по всему телу.

Он очнулся и обнаружил, что лежит на холодных мокрых булыжниках. Вся его одежда была покрыта крупными каплями. Ему почудилось, что его собственного пота… Но нет, нет. Это всего лишь дождь. Над блестящей после вечернего дождя мостовой висела голубоватая дымка, оставшаяся от дыхания осенних деревьев. Машин не было в этой части города, да и людей было мало. Бродячие кошки колпаками сидели на заборах и оградах или растягивали свои мягкие скелеты между ветвей, и в лучах фосфорно-фиолетовых фонарей напоминали подгнивающие, плесневелые цветы запоздалой осени. В узких, вытянутых вдоль тротуаров, лужах отражались кошачьи расплывчатые дрожащие тени и острые углы равнодушных крыш. С условной поверхности, называемой небом (ибо в мегаполисах нет неба – есть некая линия выше зданий) свешивались клочки бархатистых туч, оставшихся от недавнего дождя, и своей растрёпанной бахромой задевали верхушки медитирующих деревьев.

Сигалу Мушке этот пейзаж показался зловещим и отталкивающим. Банкир встал на ноги, отряхнулся и посмотрел по сторонам. «Как он оказался в этой части города? И почему лежит на мостовой как бомж?» В полном недоумении, так и не находя разумных объяснений случившемуся, управляющий двинулся прямо по улице, которая казалась ему и знакомой и в тоже время совершенно чужой. Правый бок, на котором он лежал, онемел от холода, и всё тело будто пропиталось студёной неуловимой субстанцией до самых костей. Ему захотелось сейчас выпить коньяку – ни пятьдесят грамм как обычно – а целую бутылку и посидеть возле настоящего камина, в котором пылают огромные берёзовые поленья. Усесться в мягкое кресло, завернувшись в плед, и не спеша потягивать Martell.

Как правило желания исполняются (если сильно желаешь), но не всегда именно так как желается. На пути Сигала Мушки возник вполне приличный ресторан. Конечно там не было ни пледа, ни камина, ни Martell, но Hennessy был и даже не очень дорогой, как показалось банкиру. После второй порции он расслабился и стал спокойно размышлять о странном событии, которое с ним произошло. И тут боковым зрением он заметил знакомую фигуру за столиком в дальнем углу. Он присмотрелся. «Так это же… так и есть, Франк». Сигал Мушка почти вплотную подошёл к Франку Эйнштейну – а это был действительно он – но тот его не замечал, потому что весь был погружён в чтение. Он буквально присосался взглядом к небольшой записной книжке, которую держал в правой руке, а в левой держал чашку с напрочь забытым и остывающим кофе. В центре столика стояла бутылочка розового стекла с коньяком, в котором плавал корень женьшеня. «Опять эта…», - только и успел подумать управляющий банком, и в это же мгновение перед его внутренним взором пронеслись все события с того момента, когда в его кабинет вошёл следователь специального подразделения бюро расследований.

- С вами всё в порядке? – Сигал Мушка открыл глаза и увидел склонившегося над ним Франка Эйнштейна, взгляд которого выражал растерянность и заботу. Позади Франка стоял официант и ещё несколько мужчин.
- Требуется помощь? Скорую вызывать? – участливо осведомился официант.
- Скорую? – управляющий банком приподнялся и встряхнул головой как промокшая собака. – Для меня? Нет! Я в полном порядке. А что произошло?
- Вы упали в обморок, - испуганно сказал Франк.
- В обморок? – и тут он опять увидел бутылочку розового стекла. – Ах, да… Франк, мне с Вами надо серьёзно поговорить.
Когда их оставили одних, Сигал Мушка всё время косясь на злополучную бутылочку, очень тихо спросил: «Франк, Вас действительно похищали или это…»
- Похищали? – на лице Франка Эйнштейна страх перемешался с искренним недоумением.
- Вчера ко мне приходил следователь из бюро расследований и сообщил, что Вас похитили из собственной квартиры, прямо из ванны, грубо взломав входную дверь.
- Что за чушь!!! – Франк Эйнтшейн даже подпрыгнул на месте, и нижняя губа у него задрожала. Глаза его, как два огромных каштана на асфальте, блестели на сером от ужаса лице.
- Так Вас не похищали??!! – теперь уже ужасная гримаса нарисовалась на перекошенном лице управляющего.
- Ну как видите! Я перед Вами! Вчера весь вечер я провёл дома, а сегодня весь день работал в банке. Разве Вы меня сегодня не видели на моём рабочем месте?! –  в свою очередь потрясённый Франк готов был свалиться в обморок.
- Не видел!! – лицо Сигала Мушки покрывалось слоями мертвенной бледности. – И никто не видел!!!
- Как же так… - уже не только губы, но и всё лицо, и руки Франка охватила мелкая дрожь.
- Откуда это у Вас? – управляющий ткнул пальцем в ненавистную бутылочку.
- Купил в гигамаркете «Галактика Плаза» вчера вечером, - едва промолвил подавленный и разбитый невероятными новостями Франк.
- Вы купили только одну бутылочку?..
- Одну?.. – вытаращенные глаза Франка Эйнштейна вращались как у загнанного зверя, - конечно одну, во-первых, потому что на две… а Вы знаете сколько она стоит?.. а во-вторых, она была в единственном экземпляре…
- У следователя была точно такая же, - хрипло прошептал Сигал Мушка, - он зачем-то оставил её у меня на столе, а затем, когда я ему позвонил, вернулся и очень натурально изобразил такое потрясение от вида этой бутылочки, что волосы у него шевелились на голове. Я видел это собственными глазами, - страшный взгляд управляющего пронзал несчастного Франка Эйнштейна.

- Но… я… ничего… я…
- Где Вы были, Франк, когда в моём кабинете сидел следователь?
- Я… … я… не знаю… я… ничего… не понимаю… я был на своём рабочем месте… - казалось, что Франк Эйнштейн сейчас разрыдается и начнёт биться в истерике.

- Вот что! Нужно срочно ехать в бюро расследований и выяснить действительно ли у них числится следователь Филгиртон… или как там его… у меня где-то есть его визитка, - Сигал Мушка стал лихорадочно шарить по карманам, - ага! есть! – Эрнст Фингертон! Поехали! – и он схватил трясущегося Франка за руку. Тот резко подался назад, взмахнул левой рукой и опрокинул, стоявшую на столе бутылочку. Звон разбившегося стекла превратил две взбудораженные страхом фигуры в два каменных столба. Неподвижными взглядами они взирали как среди осколков копошилось нечто мерзко-серо-коричневое, мягкое и скользкое, увеличивающееся в размерах прямо на глазах. Когда гадкое бесформенное существо достигло величины футбольного мяча, оно молниеносно юркнуло в угол и растворилось в темноте.

- Что это??!! – Франк мёртвой хваткой вцепился в руку управляющего, которая сжимала железным кольцом другую руку банкира, находящегося на грани безумия.
- О! Если бы я знал!! Если это не кошмарный сон и не галлюцинации…
- Что здесь происходит? – подбежал озабоченный официант.
- Ничего, всё в порядке, всё в порядке, - затараторил механическим голосом Сигал Мушка, вытащил две крупные купюры и сунул парню в руку, - скорее!!! – и, дёрнув одеревеневшего Франка, сиганул к выходу.
Возле ресторана стоял синий «Мерседес» управляющего банком. Сигал Мушка смотрел на него как на корабль инопланетян. Франк Эйнштейн затравленно озирался по сторонам.

- Поедем на метро, - мрачно проговорил управляющий и стал медленно отступать от машины.
- Но почему… - начал Франк.
- Потому что так безопаснее…
- Это же Ваша машина… насколько я помню… или… - Франк посмотрел на номера, - да… но…
- Мы поедем на метро, - прошипел Сигал Мушка и торопливо повлёк обескураженного подчинённого за собой.
За их спинами раздалось знакомое урчание автомобильного мотора. Франк испуганно оглянулся: - Там, в  Вашей машине…
- Быстрее, не оглядывайся!! Да где же здесь это идиотское метро?!
- Да что же это, чёрт возьми, происходит?! – эхом откликнулся Франк.


Вместо ответа управляющий ещё сильнее дёрнул его за руку.
Пройдя через два внутренних двора, банкиры вышли на абсолютно незнакомую пустынную улицу. Здесь не то что метро, здесь не было вообще никакого транспорта и, казалось, вообще ни одного живого существа. И не одного горящего фонаря. Нервное напряжение достигало красной черты. Чёрные деревья и чёрные, без единого светящегося окна, дома едва проступали на чёрном фоне уходящей в бесконечную тьму улицы. А неба, казалось, здесь вообще никогда не было. Возвращаться назад не хотелось, точно также как и идти вперёд, но нужно было идти, ибо другого выхода не было. В одной из подворотен два перепуганных пешехода услышали знакомый шум мотора и тогда они сорвались как взбесившиеся кони и понеслись куда глаза глядят, хотя глядеть было некуда.

Наконец перед ними, словно из-под земли, появился спасительный метрополитен. Часы показывали 23.30.
- Куда мы едем в столь поздний час? Какое бюро… - заикнулся Франк.
- Неважно. Есть дежурные… неважно… нам нужно выяснить сегодня… сейчас… иначе может быть поздно…
Когда они уселись в пустом вагоне, Сигал Мушка неожиданно для себя вспомнил о записной книжке, которую так отрешенно читал Франк Эйнштейн в ресторане.
- Где Ваша записная книжка? Я хочу на неё взглянуть, - управляющий не просил, а приказывал.
- Записная?.. У меня нет никакой записной книжки! – взвизгнул его подчинённый, - и никогда не было!
- А что же Вы читали в ресторане?
- В ресторане я ничего не читал! Я пил кофе с коньяком… с коньяком из этой… - его передёрнуло и перекосило.
- Не делайте из меня идиота! Я сам видел, что вы читали записную книжку! Где она?!
- Сам видел… - нервно хихикнул Франк Эйнштейн, - сам видел… да мало чего мы сегодня видели и слышали… да мы просто сошли с ума, мы сумасшедшие, сумасшедшие… - и он громко захохотал как возбуждённый дебил.
- Прекратите истерику! – Сигал Мушка тряхонул его за плечи. – Я видел эту книжку у себя в кабинете и читал её. Мне дал её следователь… или скорее лжеследователь… да я теперь уверен, что это лжеследователь и что он всё это подстроил…
- Но зачем?..
- Но зачем?.. зачем?.. О! меня осенило! Это проделки наших конкурентов! Это игры…
Поезд остановился посреди туннеля. Свет погас.

 
Утром Эрнста Фингертона ждал сюрприз. Ещё один. Эта ночь преподнесла ему достаточно сюрпризов. И вот ещё один. Озадаченный помощник сообщил ему следующее: вчера в 23.55 на станции «Винные погреба» к дежурному подошёл испуганный гражданин, который сказал, что его преследуют и он боится выходить из метро на поверхность. Дежурный вызвал полицию. Гражданином оказался управляющий Сигма-банком Сигал Мушка. Состояние его было близко к истерике, когда он рассказывал полицейским о том, что сотрудник Сигма-банка Франк Эйнштейн, его подчинённый, преследует его на его же собственном автомобиле. При этом несчастный судорожно сжимал в руке маленькую бутылочку, в которой, похоже, был коньяк. От Сигала Мушки сильно разило алкоголем, и полицейские нисколько не сомневались, что все его росказни это следствие неумеренного приобщения к соблазнительным дарам всем известного божества виноделия. К тому же станция, где всё это происходило, красноречиво свидетельствовала в пользу того, что управляющий Сигма-банком решил расслабиться после напряжённого трудового дня, но, как это часто бывает, не рассчитал своих сил.

  Полицейские предложили сопроводить его домой, но он наотрез отказался выходить из метро. После долгих препираний он впал в настоящее бешенство. Тогда был вызван «воронок», и беднягу доставили в соответствующее учреждение с прочными решётками на окнах и дверях. Там он сейчас и пребывает в крайне нервном возбуждении и, как святыню, прижимает к груди маленькую бутылочку с коньяком.
- М-м-да… Управляющий каждый день возвращался домой на своём автомобиле, вы это выясняли? – у следователя голова шла кругом от всех этих хаотических, не стыкующихся, странных фактов.

- По утверждениям охраны, да. Но вчера он решил идти пешком. Его синий «Мерседес», по уверениям охранников банка, всю ночь простоял возле здания Сигма-банка. Мы обследовали машину. Никаких следов. Такое впечатление, что ею действительно не пользовались этой ночью.
- Хорошо-о-о… – задумчиво протянул следователь и поднял вверх указательный палец, обескураженно глядя в стену, – выясняйте дальше подробности этого дела.
После ухода помощника, Фингертон открыл ящик стола и достал фотографию Франка Эйнштейна в чёрной рамке, своей непонятностью и нечеловеческими линиями изображённого вселяющую в сердце запредельную жуть. Черты лица Франка были несомненно искажены, но всё же что-то человеческое ещё в них сохранялось. Следователю не хотелось лишний раз созерцать этот портрет, но для дела… Он ещё раз глянул на него и… остолбенел. С фотографии на него смотрело искажённое лицо, но не Франка Эйнштейна, а Сигала Мушки.


                -6-

«Группа учёных из 16 человек, занимавшаяся изучением новооткрытого «мыслящего» гриба, так называемого микогомункулуса, исчезла бесследно вместе с предметом своего пристального изучения. Поиски пока не дали никаких результатов. К делу подключился Интерпол».
- Ну что вы на это скажите? Жёлтая чепуха?
- Всё это подковёрные игры разработчиков биологического оружия. Это крупная игра. Интерпол здесь бессилен.
-Что-то здесь не то… Зачем подымать весь этот шум? О разработках биологического оружия в газетах не пишут. Шестнадцать  видных учёных, занимающиеся исследованиями в крупнейшем биологическом центре Европы, это вам не тайная лаборатория где-то в Мексике или в Сибири.
- Да всё это с начала и до конца  просто «утка», чтобы отвлечь народ от надвигающегося мирового финансового кризиса.
- А шестнадцать корифеев науки куда дели? Отправили отдыхать на необитаемые острова Океании? А их родственникам приказали на камеру выражать беспокойство и слёзы лить? Нет, тут что не то…


                -7-

Следователь открыл глаза и увидел в дверном проёме тёмную грузную фигуру. Его рука потянулась к пистолету под подушкой. Фигура не шевелилась. Фингертон, держа на прицеле незнакомца, медленно встал с кровати и стал приближаться… Оказалось, что это… тень. Тень? Но что её отбрасывало?.. И… как может быть тень трёхмерной?!

Рука с пистолетом медленно, через силу поворачивалась к окну – тень могла падать только оттуда. Следователь не хотел увидеть то, что там, за окном могло быть, но он должен был это увидеть.

Лавина не поддающихся никакому осмыслению ужасающих фактов, обрушившаяся за последние сутки на голову Фингертона привела его на грань нервного срыва. Весь день и всю ночь он находился в состоянии близкому к дикому психозу, но фантастическим усилием ещё не испарившейся воли, держался в рамках нормы. Ночью он не находил себе места, пытаясь хоть как-то связать то, что связать  никакой логикой невозможно. Наконец под утро он провалился в короткий сон без сновидений.

Теперь он должен был увидеть… Что? Он не знал. Но он знал, что ему уже нечего терять. Он повернулся к окну, и его палец непроизвольно нажал курок. Второй раз… третий… На пол посыпались осколки стекла, но огромное коричневое бесформенное грибообразное даже не дрогнуло. Следователь бросил бесполезный пистолет, вылетел из квартиры, скатился кубарем по лестнице и помчался по пустынным улицам ночного города. Чёрные колоннады деревьев и безысходно-неподвижные стены домов преграждали все пути к обретению свободы.
Свет фар ударил в лицо теряющему силы сыщику. «Такси!» Завалившись на заднее сидение, он, с трудом переводя дыхание, проговорил: «В аэропорт». Лёгкие были заполнены ржавыми иглами, в голове звенели разбитые колокола.

- А зачем вам в аэропорт, если у вас всё равно нет денег на самолёт, - услышал он издевательский голос таксиста, и тут же увидел его ухмыляющуюся физиономию – чёрнорамочную харю управляющего Сигма-банком.
Приятный перезвон будильника отодвинул кошмарную картинку за кулисы воображения. Эрнст Фингертон стёр со лба холодный пот и отправился принимать холодный душ. После напряжённой бессонной ночи ему нужно было поспать несколько часов – но лучше бы он не спал.
«Если каждый раз будут сниться подобные кошмары… Надо заставить себя спать без сновидений!..»

Фингертон решил пока не обращать внимания на фотографию в чёрной рамочке – кто бы на ней ни был изображён – и заняться другими важными делами: первое – поговорить с управляющим банком (теперь в его новом амплуа: алкоголика и заключённого); второе – поговорить с психоаналитиком Франка Эйнштейна; третье – дать задание на проведение биохимической экспертизы квартиры и четвёртое – обследовать автомобиль Сигала Мушки. Фингертон пытался спокойно и логически рассуждать и делать всё последовательно, но эмоции, как он не старался их отганять, просачивались в его мозги, взбудораживая воображение. И что тут скажешь – следователь был ведь не супергерой из фантастических боевиков, а простой смертный из плоти и крови. В такой ситуации разве что гранитный монстр мог оставаться абсолютно спокойным. По дороге в полицейский участок на Эрнста Фингертона набрасывались бредовые видения, в которых его атаковали грибовидные существа с изуродованными лицами обоих банкиров.

Первое дело, намеченное следователем, провалилось: после мощного нервного стресса Сигал Мушка, помещённый в специальную психиатрическую лечебницу, спал как убитый, и разговаривать с ним было невозможно. Второе дело также потерпело крах: психоаналитик Франка Эйнштейна проводил отпуск на Сейшелах. Четвёртое – тоже неудачное – снова взвинтило нервы Эрнста Фингертона: синий «Мерседес» управляющего Сигма-банком был угнан полчаса назад прямо из-под носа охранников, причём камеры видеонаблюдения ровным счётом ничего не зафиксировали. То есть, вот автомобиль на месте, потом в течении двадцати секунд камера фиксирует матовое серое поле, а затем снова появляется картинка с окрестностями Сигма-банка, но уже без синего «Мерседеса» на стоянке. И ни одного свидетеля! И это среди бела дня! Тут волей-неволей мозги сплющатся. И только третий пункт намеченного на сегодня плана был выполнен: специальная бригада экспертов приступила к тщательному комплексному обследованию квартиры Франка Эйнштейна.

Эрнст Фингертон сдерживал поток ненормативной лексики, который готов был прорвать плотину самообладания. Но выплеск злости ограничился поломкой всего лишь двух карандашей. Следователь включил монитор и зашёл на сайт «Глобал.новости».

Так называемый микогомункулус, исследованием которого занимались шестнадцать виднейших светил мировой науки, бесследно исчезнувших накануне вместе с объектом исследования и поиски которых не дали пока никаких результатов, был обнаружен в знаменитом озере Лох-Несс местным рыбаком.

На экране монитора возникла пустынная местность, покрытая большими чёрными кристаллами. Фингертон от неожиданности непроизвольно двинул «мышкой» в сторону. Картинка на экране поменялась:   угнетающие своим безысходным видом умирающие лесные прогалины с обугленными остатками деревьев, среди которых росли гигантские чёрные грибы с мерцающими гранатовыми прожилками. Атмосфера, приводящая душу к последней стадии чёрной меланхолии. Будто что-то тяжёлое и невидимое вдавило следователя в кресло.

Дверь кабинета отворилась и в проёме показалось вытянутое в ошарашенном удивлении и с выпученными глазами лицо помощника следователя Румпа.
- Дружище, - поманил его пальцем Фингертон, - иди-ка сюда.
Тот, не меняя выражения явно чем-то обескураженной физиономии, подошёл к следователю и хотел было что-то сказать, но Фингертон ткнул пальцем в экран и прошипел: «Смотри!» Лицо бедняги приняло ещё более удивлённое и глупое выражение.
- Что там? – Румп виновато пожал плечами.
- Что это? Как ты думаешь?
- Ничего…
- Что ты видишь?! – вскочил следователь.
- Ничего. Пустой, белый экран, - помощник озадаченно хлопал глазами.
Фингернтон ещё раз глянул на мрачную картинку, потом на Румпа.
- Эрнст, - прошептал Румп, - там, в мужском туалете…
- Что?! – следователь одним движением достал из ящика стола пистолет.
- Нет, это не надо, - Румп указал на оружие, - в мужском туалете весь пол покрыт чёрными поганками.


                -8-

Сигал Мушка двигался по колоссальной космической спирали, как заводная планета, запущенная невообразимо мощным импульсом, исходящим из непроницаемых глубин бездны. Он хотел остановиться, но не мог. Его тело растягивалось и становилось мягким, вязким, полужидким; кости, мышцы и внутренности будто расплавлялись и стекались в одно русло, образуя гомогенную густую массу. Голова превращалась в гладкий шар, пористый, словно губка, заполненный микроскопическими шипастыми существами, число которых всё увеличивалось и увеличивалось… Банкир открыл глаза и с громким прискорбным, но вместе с тем счастливым всхлипом, вздохнул, увидев дневной свет за зарешеченным окном.
«Как хорошо, что это только сон!» - краем простыни он отёр лицо и опять облегчённо вздохнул.

Чары Морфея постепенно таяли, и Сигал Мушка постепенно вновь приходил к состоянию кошмарного ужаса, созерцая окружавшие его предметы и пространство, в котором они размещались. «Где я? Неужели сон продолжается?!» Он сбросил на пол одеяло и хотел подняться, но звонкий истерический вопль вновь отбросил его на подушку. Он услышал быстро удаляющиеся цокающие шаги, а затем приближающиеся грубые, тяжёлые и нервные. Перед ним возникло множество незнакомых, перепуганных мужских лиц, некоторые из которых были откровенно несимпатичны и неприятны. Все взгляды были устремлены на нижнюю часть тела несчастного банкира. «Что? Что они там увидели?» Сигал Мушка приподнял голову и глянул на свои ноги.
- Я хочу проснуться!!! – завопил он и потерял сознание.


Сверкающий белый кафель был покрыт колониями странных грибов: длинных, узких, извивающихся и колышущихся, словно ламинарии, или же круглых, студенистых, дрожащих, будто выброшенные на берег медузы; были среди них и спиральные, и воронкообразные и ветвистые, похожие на кораллы. Чёрные, чёрно-синие, тёмно-пурпурные, тёмно-коричневые и грифильно-бурые.
- И что со всем этим добром делать? – Фингертон мрачно посмотрел на Румпа.
Тот только пожал плечами и ещё больше выпучил глаза.
- Что-то странное и страшное происходит не только в нашем деле, но и во всём мире, вам так не кажется, Румп?

Следователь вызвал бригаду МЧС, дизенсекторов, микологов и даже реабилетационных психологов – потому что от всего этого можно было сойти с ума, но… Но это уже были припарки мёртвому. Цунами необъяснимых и умопомрачительных фактов обрушились на разные регионы земного шара от Шпицбергена до Огненной Земли и от Гринвича до Фудзиямы. Из мегаполисов и маленьких рыбацких деревушек, из затерянных в горах кишлаков и фешенебельных курортов, из тюрем и казино, из круизных лайнеров и цирков-шапито, из офисов солидных компаний и забегаловок-пивных, из больниц и супермаркетов, из школ и лабораторий, из фабрик и зоопарков, из частных домов и хостелов - отовсюду стали поступать сведения во все новостные агенства и редакции газет о том, что люди видели внезапно появляющегося человека в чёрном, похожего на гигантский гриб. Он исчезал также внезапно, как и появлялся. В одном приватном владении за одну ночь весь теннисный корт покрылся микроскопическими и твёрдыми, как камень, грибами ядовито-синего цвета. А на одной из военных баз вся техника в течении получаса покрылась липкими, тягучими, червеобразными грибами всех фекальных цветов и оттенков.

Фингертон выключил компьютер – он больше не мог всего этого слышать и видеть. Его мутило от информации, предоставленной Румпом, у которого ещё чуть-чуть и глаза просто выпадут из орбит: Сигал Мушка прямо на глазах у врачей и санитаров превратился у некое чёрное осьминогоподобное существо; специальная бригада, обследующая квартиру Франка Эйнштейна, исчезла бесследно, а сама квартира будто выгорела изнутри – остались только голые обугленные стены. Фингертону не хотелось размышлять над тем, правда всё это или иллюзия. Он откинулся на спинку кресла. Хотелось спать, но Фингертон понимал, что сны могут быть ещё страшнее действительности. Совершенно бессознательно его рука потянулась к ящику стола и извлекла записную книжку Франка Эйнштейна.

Человечество, барахтающееся в своей непомерной спеси и самодовольстве, как пьянчужка в придорожной канаве, даже не подозревает, что ждёт его в открытом космосе, за порогом Солнечной системы. Оно вообразило себя эдаким супермэном, одной левой побеждающим всех чудовищ тьмы и устанавливающим идеальный порядок. Но оно смутно представляет себе что такое этот пресловутый идеальный порядок и уж совсем не знает что такое тьма. Как оно смешно и жалко в своём бумажном и песочном величии! Да и бумага-то туалетная и песочек-то загаженный. Оно пыжится изо всех своих хлипких силёнок, чтобы звёзды сорвать с небес, но даже до Луны доползти не может на своих четвереньках. И чем сильнее оно раздувается в своей непомерной гордыне, тем быстрее оно лопнет. От него останется только плевок. Человечество не знает, что есть силы, способные одним движением превратить его в мокрое место, в пыль, в вакуум. И чем сильнее оно самовозвеличивается, самолюбуется и горделиво самообожествляется, тем плотнее прилепляется оно к тем неизмеримым силам, которые раздавят его как клопа.
 

                -9-
Тонкие нити чёрного дыма струились по стене дома и у самой земли образовывали хаотические спирали, расползающиеся и растекающиеся во все стороны, концентрируясь в углах и под ветвями кустарников в плотную непроницаемую массу. Другие спирали слипались в комья и хлопья, напоминающие жирную и густую сажу; иные конденсировались чёрной росой и чёрными острыми кристаллами или рассыпались угольным порошком и сырым пеплом, покрывая все поверхности, попадающиеся на пути. Высоко в небе тёмно-коричневые эфирные потоки взвихрялись в квазиоблачные скопления и поглощали белые клочки облаков. От некоторых звёзд исходили тонкие почти невидимые чёрные и синие лучи, прожигающие атмосферу и выпадающие на землю свинцово-фиолетовым инеем. От других протягивались волнистые пряди, цвета сумеречного граната и проделывали в воздухе глянцевые пурпурные червоточины. По этим замысловатым перепутанным каналам проникали на землю элементали-люцефаги, приобретая вид морских звёзд с плотью пористой и тёмной, похожей на пемзу и выделяющей едкие миазмы. Эти создания были семенами астрофагов, таящихся в эзопространствах бездонности. Их малоподвижные сверхтела выделяли мириады люцефагов, кочующих колониями, словно исполинские поля-океаны, по всему космосу.

Немногие астрономы могли заметить изменения на звёздном небе этой ночью. Но и те, кто заметил, не могли объяснить толком что же произошло. Пурпурные червоточины, чёрноэфирные лабиринты и сапфирные тоннели, проложенные меланофорным излучением, и выстроенные элементалями-люцефагами эмпирии были едва заметны даже в мощные телескопы, а уж их сущность и вовсе ускользала от исследователя. Люцефаги более плотные, распространяющиеся по земле, были заметнее, но пока их никто не замечал, кроме бродячих кошек и собак, которые с глухим урчанием и подвыванием поспешно ретировались от незнакомых пришельцев. Между тем последние покрывали чёрными слоями всё новые и новые территории.
 
Ни одни человеческие глаза не могли это увидеть кроме глаз Франка Эйнштейна. Из глубины непостижимой тесной формы он взирал на медленную, но верную экспансию бесконечного племени люцефагов. Он просто созерцал. Отрешенно. Без чувств, эмоций и размышлений, но с пониманием. В своей небольшой ограниченной форме он понимал безграничную бесформенность и хаотическую бесконечность, порождающую мириады антисуществ, заполняющих территорию города, который… нет, этого уже Франк Эйнштейн не помнил.

Среди хаотических чёрных и тёмно-серых образований проплывали колоссальные тёмно-коричневые и тёмно-синие диномедузоморфные существа. Иные были похожи на исполинские грибы или лишайники, другие на гигантские бактерии и вирусы или на бесформенные глыбы и совокупности глыб. Их тела излучали тяжёлое бледно-серое, бледно-зеленоватое или бледно-желтовато-бурое сияние, которое невозможно даже назвать сиянием, скорее уплотнённым металлическим дымом, который должен был иметь отвратительный запах. Однако Франк Эйнштейн не чувствовал запахов, ибо у него отсутствовали ноздри. И не только ноздри, но и руки, ноги, тело и даже, возможно, голова, но точно он не мог сказать. Сказать? Но ему и сказать было нечем. Были ли у него глаза? Неизвестно, но каким-то образом он видел жутких тварей, проплывающих мимо и где-то ещё там вдали… Где-то возникали сами собой слова: звёзды – это только зеркальный мираж антизвёздной бездны, энергии вселенной это только остаточные испарения из Абсолютного Хаоса. Неисчислимые сущности движутся в Бездне бесконечно хаотически, иногда пересекаясь с туманными пятнышками вселенных. Хаос вечен. Вселенные – только лёгкие неустойчивые испарения.

Что-то колыхнулось в Франке. Он понял, что он уже не он, а другое, непостижимое, непонятное и невозможное для того Франка, что был, существо… или антисущество. Что-то в этом другом, которое раньше было Франком, шевельнулось, что-то захотело в нём закричать, зарыдать, завопить, но тут же угасло и растворилось в …