Чёрный Ворон. Последний дневник. 3 часть. 4 глава

  В голове только-только начали остывать мысли. Казалось, что тревога и волнение наконец-то стали разжимать свои цепкие пальцы на моём горле. Веки постепенно опускались, давая телу сигнал расслабиться и приготовиться ко сну. 
  В один момент сбоку от меня, около стены, загорелся свет. Свет от экрана телефона. Вздрогнув, я резко повернула голову к мобильному. Привстала. На экране виднелось оповещение: «У вас 1 новое сообщение». С замиранием сердца я протянула руку к телефону. Зашла в «Сообщения». Незнакомый номер. Появился один диалог. Я нажала на него, прочитав на экране:
  «Мне холодно. Мне так холодно. Помоги мне».
  В глазах потемнело от ужаса. И это не считая темноты, которая разлилась по всей комнате. Что за глупая шутка?! Я смотрела на эти строки, ощущая, как удары сердца отдают чуть ли не по всему телу. Экран снова подсветился. Ещё одно сообщение:
  «Чьи это слова?»
  Руки немели. Я не могла заставить себя написать ответ. Страх полностью сковал меня и мои мысли. Слёзы начали застилать глаза. Я схожу с ума… таблетки… Таблетки сделали своё дело! Неужели это конец? Меня отправят в психушку! Я не хочу! Господи… за что? Что я сделала?!
  Почти до утра я не находила себе места. Казалось, ещё немного — и я просто потеряю сознание от всего происходящего. Каждый угол, каждый тёмный закуток — вдруг там кто-то стоит, наблюдает за мной? В дом мог кто-то проникнуть — и сейчас только и ждёт момента, чтобы напасть! По очереди включая и выключая настольную лампу, бра, люстру, я пыталась осветить места своих страхов и, как только убеждалась, что я здесь одна, снова возвращалась в темноту. Свет мог привлечь кого-то за окном, а подойти к ставням я так и не смогла себя заставить. Мечась туда-сюда, выдумывая новые способы слежки за мной, я наконец-то стала чувствовать, что силы покидают меня. Пожалуйста… Кто бы ты ни был! Дай мне заснуть! Я не хочу больше находиться в этом аду!
  Я села на кровать, ежеминутно надавливая на изувеченную ладонь. Боль должна помочь окончательно не потерять связь с реальностью.
  Только лишь с наступлением утра я смогла отойти от тревожных мыслей. Сбросила телефон под кровать и легла на подушку, укрывшись одеялом по горло.
  Надо расслабиться, успокоиться. При свете никто не нападёт… никто не причинит вреда…

  — Алекс, солнышко, — голос матери долетел до ушей, и уже через несколько секунд женщина дотронулась до моего плеча. Я открыла глаза. — Пора вставать. Почти час дня.
  — Да, сейчас встану, — ответ мой долетел сонным голосом.
  — Ты чего так разоспалась? Уже не первый день спишь почти до обеда. Всё в порядке?
  — Да, просто читала долго. Самостоятельная по биологии большая.
  — Какая ты у меня ответственная, — мать обняла меня. — Я тобой горжусь.
  — Спасибо, — я подозрительно одарила взглядом женщину.
  — Пойду, сделаю тебе завтрак. Или обед уже.
  — Хорошо.
  Дебби улыбнулась и вышла.
  После смывания завтрака в унитаз я села за стол. Глаза то и дело косились в сторону кровати. Отдохнув, я наконец-то успокоилась. Надо было трезво оценить ситуацию.
  Я прокручивала в голове варианты развития событий, если всё же решусь дать ответ на смс. Поначалу я терялась в догадках, но сейчас была почти уверена, что именно такой вопрос задали неспроста. Это была проверка. Ответить смогут лишь несколько людей. Человек, положивший телефон под те кусты, наверняка знал, что живу я не одна. Выходит, этот вопрос — фильтр. Моя мать не сможет ответить. Многие не смогут. Загвоздка в том, что даже если взять всех тех людей, которые были в зале суда, никто из них не знал таких тонкостей дела. Круг «знающих» не велик. А в этом доме он и вовсе состоял из одной меня. Этот вопрос рассчитан на одного человека. Этот телефон положили именно мне! Но суть оставалась такой, какой и была в начале моих раздумий: что будет, если я отвечу? Опасности и так хватает. Может, не стоит навлекать на себя ещё одну беду?
  А если это не беда? Если это моё спасение? Хотя… может ли оно им быть? У автора посланий, кем бы он ни был, всё было чётко продумано. Звонить нельзя. Написать самой кому-то — тоже недоступная функция. Более того, интернета нет. Что это значит? Этот «кто-то» не хочет, чтобы я сама звонила, писала куда бы то ни было. Не хочет, чтобы я зашла в сеть. Однако, если пишет смс, ответить на сообщения можно. Он хочет, чтобы я общалась только с ним, не имея возможности выйти ещё с кем-то на связь. Это ли спасение?
  Слишком много мыслей. Может, прислали что-то ещё, что поможет принять решение? Я полезла под кровать.
  Ничего нового. Те же две смс. Я посмотрела на верх экрана. Так и знала. Я была права. Тридцать пять процентов заряда. За полдня (до него даже не прикасались!) ушло тринадцать процентов батареи. С решением нельзя затягивать.
  Всё не просто так. Пришли именно к моему дому. Ночью, пока никто не видит, положили телефон в кусты прямо под моими окнами. Вдруг и записка с этим связана? Кто-то хочет мне что-то сказать. И, чтобы узнать, что именно, надо пройти проверку. Хуже, чем сейчас, уже быть не может.
  За окном сгущались тучи. Раскат грома не заставил себя ждать. С первыми дождевыми каплями, ударившимися об моё окно, я отправила ответ:
  «Мэри».

  Первые минуты после отправки были самые тяжёлые. Я всё ждала, что экран вот-вот загорится, оповещая о том, что пришёл ответ, но этого не происходило.
  Почти три часа я просидела в ожидании чуда. Казалось, что моё сообщение просто ушло в пустоту. В один миг я решила: как только батарея телефона окончательно сядет — я забуду этот момент. И все силы сосредоточу на нашем плане с Салли. Конечно, я могла бы попробовать поискать старую зарядку, которая наверняка бы подошла, но ожидание настолько сильно натягивало внутри меня нервы, что я всё больше и больше желала покончить с этим.
  Голова начала ныть. Веки тяжелели быстро. Мне казалось, что я прилегла всего на минуту…
  Проснулась около полудня с чувством будто не спала вовсе. Мысли в голове спутались в один большой ком. Понадобилось несколько минут, чтобы вернуть сознание в происходящий кошмар. А куда я дела телефон? Успела спрятать, перед тем как заснуть? Ничего не помню. Мать же могла войти в комнату. Я опустилась на пол и заглянула под кровать. Да, он там. Может, уже разрядился? Пожалуйста, пусть это будет так. Хватит переживаний, нервов, гаданий, смятения…  хватит.
  Без особого энтузиазма я вытащила мобильный и через силу нажала на кнопку сбоку, всем сердцем желая, чтобы разряженная батарея не позволила ему включиться.
  Чёрт возьми! Он всё ещё работает. Живучий кусок железа! Ну сколько можно?! И тут в порыве эмоций я разглядела внизу экрана небольшой конвертик с цифрой «1» рядом. Неужели пришёл ответ? Расшатанность, разбитость, которые оковали меня после пробуждения, в один момент будто растворились. Я сразу же полезла в «Сообщения». Ответ пришёл три часа назад:
  «Слава Богу, Алекс! Мы так волновались! Это очень важно! Ты в опасности! Мы с ног сбились, пока искали тебя! Ты в порядке?»
  Что ещё за «мы»? Что происходит?
  «Кто это пишет?» — я решилась отправить ответ.
  Буквально через несколько минут на экране появилась новая смс. Прочитав её, я даже с пола не смогла встать от удивления, хотя думала это сделать. Ноги сами опустили меня обратно:
  «Это Мэдди. Рядом со мной все наши. Мы так волновались за тебя! С тобой всё хорошо?»
  Я перечитывала строки снова и снова, пытаясь поверить, что написанное — это не плод моего изголодавшегося воображения:
  «Я в порядке. Про какую опасность ты говоришь?»
  «За тобой следят».
  «Кто?»
  «Люди Вампира».
  «Что им от меня надо?»
  «Они хотят отомстить за главаря. Считают, что вы с Вороном виноваты в том, что его и других посадили. Нам пока не известно, что именно они планируют. Но скоро узнаем, надеюсь, и сразу же тебе скажем».
  «Хорошо. А где вы?»
  «Рядом с тобой. В этом городе».
  «Значит, это один из вас подложил мне этот телефон ночью в кусты?»
  «Да. Это был Ник. Мы не были уверены: твой ли это дом? Поэтому потом послали смс, когда ты его включила».
  «Откуда вы узнали, когда телефон заработал?»
  «Сим-карта, которая в нём, связана с моим телефоном. Если ты его отключишь, а потом включишь заново, мне придёт смс».
  «Если мобильный подложил Ник, то кто тогда преследовал меня, когда я забирала телефон?»
  «Тебя преследовали? Мы больше не приходили. Кто это был?»
  «Я плохо разглядела. Парень. Массивный. Невысокий. Он стоял и манил меня к себе, а потом побежал следом».
  «Чёрт возьми! Они тебя нашли. Но мы всё же успели тебя предупредить. Уже хорошо. Если бы не тот мужик, который к тебе приходит, мы бы вряд ли вышли на этот дом».
  «Мой учитель?»
  «Да. Мы следили за ним несколько недель. Он помог понять, где ты. Мы так переживали — ты не представляешь!»
  «Я думала, что больше не нужна вам».
  «Что за бред? Почему ты так решила?»
  «Мать мне показала твоё интервью с Реем. Там вы сказали, что терпели меня всё это время и знать больше не хотите».
  «Неужели ты поверила? Это интервью, наверняка, подделка. Мы такого никогда никому не говорили».
  «Простите. Просто выглядело очень натурально».
  «Всё хорошо. Тебя можно понять. Насчёт телефона. Мы не смогли найти зарядку. У тебя есть, чем зарядить его? Разъём на твоём мобильнике, может, подойдёт?»
  «У меня нет другого телефона. Мать не даёт ничего. Ни телефона, ни интернета».
  «Блин. Там только половина батареи».
  «В вещах должна лежать старая зарядка. Думаю, подойдет», — я тут же бросилась на поиски. Несколько минут копания в старье — и я нашла нужный предмет. Сразу же воткнула штекер в разъём, а затем и в розетку, что располагалась около стола.
  «Обязательно найди. Надо, чтобы с тобой была связь».
  «Всё хорошо. Я уже нашла».
  «Отлично. Только Алекс: НИКОМУ НЕ РАССКАЗЫВАЙ ПРО ВСЁ ЭТО И НЕ ПОКАЗЫВАЙ ТЕЛЕФОН!»
  «Почему?»
  «Сейчас нельзя никому доверять. Люди Вампа настроены серьёзно».
  «Хорошо, я никому не скажу. Что теперь будет? Что вообще делать сейчас?»
  «Надо увести тебя отсюда, уехать из города. Если схватят — пощады не будет».
 «Уехать? Куда?»
  «У Рея есть знакомый в Чикаго. Он поможет сделать новые документы».
  «Как я смогу уехать? Мать меня держит под замком. Никуда не выпускает».
  «Пока что мы додумываем детали. На днях, скорее всего, найдём машину и на ней уедем. Тебе надо будет сбежать. Так же, как ты выходила за телефоном. Придёшь, куда я скажу, и там мы будем тебя ждать. К дому, где твоя мать, подходить опасно».
  «Хорошо. Я придумаю, как выбраться. Но на что жить в Чикаго? У меня нет денег».
  «Может, у матери взять?»
  «Я не знаю, где она хранит их».
  «Ладно. Это не страшно. Кит обо всём позаботится».
  «А что я буду делать в Чикаго?»
  «Начинать жить заново. Там тебя точно не найдут. Сейчас самое главное — увезти тебя отсюда. Если с тобой что-то случится — Ворон нам этого не простит».
  Сердце в момент сжалось:
  «Вы говорили с ним?»
  «Нет. Но он в опасности не меньшей, чем ты».
  «В смысле?»
  «В тюрьме, где его держат, есть несколько людей Вампира. Они уже получили задание».
  «Какое?»
  «Убить Ворона. Скорее всего, это же ждёт и тебя».
  Конец сообщения меня не волновал. Первые же слова заставили глаза округлиться от ужаса. Руки затряслись. Ответ я написала едва ли:
  «Он не должен умереть».
  «Знаю. Поэтому, прежде чем пересечь границу, мы поедем в тюрьму и заберём его с нами».
  «Но как это сделать?»
  «У Вампира свои люди, а у Рея свои. Его знакомый, который срок мотает, поможет Ворону бежать. Мы должны будем забрать его и увезти вас обоих. Поэтому очень важно, чтобы ты смогла бежать».
  «Я сбегу. Обещаю».
  «Отлично. Мы напишем тебе позже. Помни: никто не должен узнать об этом телефоне и нашем разговоре».
  «Не узнают. Подожди. Как наладить в этом телефоне связь? Хотя бы интернет. Ничего не работает».
  «Нельзя. Тебя могут выследить по нему. Мы продумали это заранее. Ты можешь только отвечать нам».
  «Хорошо. Я поняла».
  «До связи».

  Мне до сих пор не верилось в реальность происходящего. Хотелось и смеяться, и плакать… они нашли меня. Я всё же им нужна. Действительно, как можно было поверить в ту статью? Просто листик, непонятно откуда взятый. У меня всё ещё есть друзья. Но то, что они рассказали, заставило градус волнения подняться на новый уровень. Неужели здесь для меня нет безопасного места? Дома собственная мать травит, а там, за окном, кроме журналистов, которые хотят сколотить на мне карьеру, появились люди, желающие мне смерти. Желающие убить Ворона. И последнее выбило на руках чуть ли не дрожь от осознания того, что блондин мог об этом ничего ещё не знать. И поймёт весь замысел только лишь тогда, когда будет доживать последние минуты жизни.
  Не важно, чего это будет стоить, но я обязана выбраться отсюда.
  Конечно, поначалу я терзала себя мыслью насчёт Салли. Девушка тоже хотела помочь, но на кону стояло куда больше, чем честность, которая может обойтись слишком дорого. Мэдди сказала не говорить никому о том, что происходит. Я не собиралась нарушать обещание. В конце концов, потом, уже после побега, я могу написать ей и объяснить, почему пришлось уехать. Думаю, она поймёт. До этого понимала.

  В голове я нашла оправдание своему молчанию, но стоило девушке зайти в комнату — это всё будто испарилось. Желание рассказать о том, что происходит, стало душить с первых минут, но сдерживала картина, которую моё воображение рисовало снова и снова: мёртвое тело вокалиста. В конце концов, я не знала её реакции на всё это. Что если магистрантка не выдержит и расскажет кому-то другому. Надо молчать. Придётся.
  Возможно, мои мысли бы изменились, но девушка смогла занять их, переведя в другое русло:
  — Я, кстати, вчера ездила в архив, — Салли поставила сумку на стул и села рядом со мной. — Нашла там кое-что по делу Ворона и… хочу спросить лично тебя: за что именно посадили Аддерли?
  — Ну, там много всего было. Употребление, хранение, ложь властям, нанесение телесных повреждений одному из парней при попытке убийства, антисоциальное поведение… всего и не упомню.
  — Но не всё, что ты назвала, является уголовной статьёй, — магистрантка на минуту замолчала, будто складывая в голове пазл. — Знаешь, ещё до того, как я стала ходить к тебе, ваша история с Вороном заинтересовала меня. Я разбиралась в этом, так сказать, с дальней дистанции, но в архиве наконец-то выпал шанс копнуть глубже, и я это сделала. Добилась доступа до некоторых документов. В том числе и до тех, которые появились в папке дела Аддерли недавно. А именно: итог обыска его дома, где лежали родители.
  — Подожди. То есть эту бумагу просто положили в саму папку недавно?
  — Нет. Дата написания — прошлый месяц.
  — Но… разве такие вещи не должны быть написаны и приложены к делу ещё до того, как назначают суд?
  — Вот именно, что должны. У меня есть некоторые мысли на этот счёт, но сейчас не об этом. Среди многих вещей, которые были указаны там, в списке, я наткнулась на некую работу по философии. Сразу подумала, что просто написали неверно и это книга, но нет. Несколько листов, подшитых, — это статья, которую распечатали с компьютера. Она вызвала у меня больше всего вопросов. Насколько я знаю: отец Ворона одно из образований получил как раз в этой области, так?
  — Да. Кроме медицинского, он закончил философский.
  — Ну, вот. Как я и думала. Потому что в той описи было сказано, что статья эта принадлежит Дэвилу. Автора просто указано не было в самой работе, и они дополнили сами. Вроде бы всё логично. Человек закончил философский и написал статью, но что-то настораживало. Я решила почитать эту работу. И когда дошла до списка литературы, который Дэвил использовал для написания работы, нашла несколько книг, дата выхода которых не совсем совпадает с датами его смерти.
  — В смысле? — я напряглась.
  — Там есть две книги, которые были напечатаны уже после смерти отца Ворона.
  — То есть… получается, Дэвил не мог их использовать.
  — Именно. Ему просто приписали авторство.
  — Но зачем кому-то делать это?
  — Смысл в том, чтобы скрыть истинного автора. А кого им выгодно скрывать? Понимаешь, к чему я веду?
  — Да, но… если эту работу написал Ворон… всё равно, какой резон скрывать это?
  — Если бы эта работа была написана на уровне школьного сочинения, то вопросов нет. Парень решил подражать отцу и сам попробовал что-то выдать — так можно было подумать. Особенно если бы там была куча ошибок — лишний повод приписать Ворону ещё один минус. Но эта статья… я даже не знаю, как сказать. Мне пришлось читать текст несколько раз. И то, я не могу сейчас сказать, что поняла хотя бы большую часть. Это серьёзная научная работа. Такое пишут в университете магистранты, аспиранты и, если бы не даты, которые никак не состыковываются, я бы в жизни не подумала, что это написал семнадцатилетний парень-наркоман. Когда я ещё сама была студенткой, у нас был курс по философии. И преподаватель сказал взять учебник, который так и назывался: «Академический курс. Философия». На втором курсе, уже в конце, я поняла от всего, что там было, процентов тридцать. Сам текст очень тяжёлый. Надо было сидеть и читать его со словарём. Там десятки определений, которые я увидела впервые. А учебник этот в списке литературы есть. Из него многое использовалось…
  — Подожди. Как, ты сказала, называется книга? «Академический курс. Философия»?
  — Да.
  — Такая тёмная, тяжёлая? Жёлтый заголовок?
  — Да. Откуда ты знаешь?
  — Ворон возил её с собой всегда.
  — Ну, вот. Ещё одно доказательство, что мои догадки верны.
  — Я не понимаю. К чему ты ведёшь?
  — Если скрыли этот факт, незначительный по сравнению с остальным, то что ещё утаили? Кому-то было очень невыгодно оставить хотя бы одно хорошее пятно на репутации Аддерли, — Салли на момент взяла паузу. — Всё это странно. Я чувствую подвох.
  — И что сейчас делать?
  — Я продолжу изучать ваше дело. Попытаюсь выйти на записи, сделанные до суда. Может, будут какие-то зацепки.
  — Хорошо. Спасибо. Надеюсь, что-то будет.
  — Просто это реально странно. Все записи кажутся какими-то фальшивыми, — девушка хотела переставить свою сумку на пол, но та задела лежавшие рядом листы, и те разлетелись по полу. — Чёрт возьми, какая я неуклюжая! Прости. Сейчас всё соберу.
  — Ничего страшного, — я опустилась на пол вместе с врачом.
  Подбирая бумаги, магистрантка вгляделась в один листок и спросила:
  — А что это такое?
  — Письмо Ворону. Всё никак не могу отдать его матери.
  — Зачем ей это отдавать?
  — Она отправляет их почтой ему в колонию. По крайней мере, говорит так. Первые два года он лишён посещений, и это единственный способ связи.
  — И много ты уже написала?
  — Не помню. Но не одно, точно.
  — Ответил?
  — Нет, — я вернула в стопку последний листик и положила бумаги на стол обратно.— Ни на одно.
  — Мне жаль, — Салли заметила мою печаль в голосе. — Быть может, он просто ещё не получил? Или ответ не успел прийти? Почта в колонии, скорее всего, не самая быстрая.
  — Или же мать врёт мне и здесь. И ничего она не отправляла.
  Мы обе замолчали. И тут в мою голову резко ударила одна мысль, которая заставила на момент замереть:
  — Что такое? — Салли заметила мой ступор.
  — Только сейчас кое-что поняла… раз ты можешь пройти даже в архив, то это тоже сможешь сделать наверняка.
  — О чём ты?
  — Можешь проверить, отправляла ли мать мои письма?
  — Как мне это сделать?
  — Я не знаю. Может, по адресу колонии? В приговоре он должен быть указан. Или по отправкам, если это возможно?
  — Я тоже этого не знаю. Ладно. Завтра постараюсь выяснить.

  Она была со мной настолько честна, насколько я чувствовала себя лживой тварью. Моментами стыдно было смотреть в глаза девушке, но я дала Мэдди обещание. И обязана его выполнить.

  Как бы я не пыталась найти себе оправдание, совесть мучила меня до поздней ночи. Я не могла писать, читать, спать. От мыслей не было отбоя. Хотелось рассказать хоть кому-то, что происходит, но последствия могли просто раздавить мой план побега. На этот раз — окончательный. Выйдя из дома, я больше не вернусь сюда. Не увижу мать. Это, конечно, положительный момент, но всё же та опасность,  неопределённость, которые ждали за стенами, не давали возможность прочувствовать то предвкушение свободы, которая полгода назад была моей главной целью.
 Внутри появилось чувство голода. Я проверила запасы. Есть, когда вздумается, я не могла. Всё было рассчитано. Поэтому просто взять сэндвич и съесть его для меня была непозволительная роскошь. Быть может, в холодильнике будет что-то закрытое? Хотя бы упаковка йогурта. Мать, вроде, недавно предлагала.
  Я открыла двери. В доме тихо. Наверняка Дебби спит. Мелкими шажками, постоянно оглядываясь, я двинулась вниз. На кухне царил лишь звук настенных часов. Я подошла к холодильнику и, открыв его, улыбнулась своей удачливой догадке. Две упаковки ягодного десерта. Слава Богу! Вооружившись ложкой, я достала банки, закрыла холодильник и уже хотела пойти за стол, но остановилась. Раз я здесь, надо кое-что проверить. Я стала лазить по шкафчикам в надежде найти те таблетки, которые подсыпает мне Дебби. В прошлый раз, когда я оказалась на кухне, в ночь вылазки за посылкой ребят, было не до этого. Даже мысль не пришла. А сейчас самое время. Это наверняка происходит где-то на кухне. Она делает мне ужин, обед, завтрак и сразу же кладёт в тарелку эту неизвестную фармацевтику. Значит, это «нечто» должно быть под боком. 
  Вдруг до ушей долетел шорох. В панике я быстро обернулась. Окно закрыто. Входная дверь тоже. Что происходит? Сверху скрипнула дверь. Я подняла голову. Из спальни матери вышла мужская фигура в одних трусах и двинулась вниз, как раз в сторону кухни. Я быстро отошла назад, спрятавшись за большой тумбой. Незнакомец подошёл к кухонным шкафчикам, налил себе стакан воды, практически залпом осушил его и полез в холодильник. Что-то доставал оттуда, быстро запихивая в рот. Затем свет от полок, где хранится еда, перестал отсвечивать на стену. Мужчина закрыл дверцу и пошёл обратно наверх. 
  Я дождалась, пока дверь в комнату матери захлопнется, и с облегчением выдохнула. Ну и как это понимать? Связь с внешним миром оборвала, но мужиков в дом таскает по ночам? Насмотревшись на полуголого незнакомца, я потеряла аппетит, но поесть надо. Такой шанс всё же выпадает не часто. Стараясь не задерживаться, я быстро расправилась с одним десертом, выкинула упаковку, вернула второй на место и пошла к себе.
  Лёжа в кровати, я всё пыталась прислушаться, надеясь уловить хоть какие-то звуки сладкой парочки, но увы. Мне была доступна лишь тишина.
  Возможно, раньше, на эмоциях, я бы пошла к ним и прервала любовные увеселения, но за последнее время я освоила самоконтроль. И сейчас не собиралась пороть горячку. Но всё же злил тот факт, что это опять делается в тайне. Господи, сколько лжи под этой крышей…

  Сегодня Мэдди вышла на связь. Скрывать телефон мне было не просто. Днём, когда я могла сидеть около зарядки, которая располагалась прямо у стола, я оставляла его на проводе, чтобы батарея не теряла проценты. Прикрывала мобильный открытой книгой, стопкой тетрадей, но ночью всё же убирала под кровать. Мало ли, вдруг мать зайдёт? Каждое утро, каждую свободную минуту я старалась улучить момент, чтобы проверить, не пришло ли ничего? И сегодня проверка не была пустой. Ведьма писала, что скоро они достанут машину и можно будет выезжать. Скоро всё начнётся:
  «Через сколько это будет?»
  «Пару дней где-то. Нужно ещё утрясти детали. У тебя всё хорошо? Никто не догадывается о том, что происходит?»
  «Нет. Не переживай. Мать ничего не знает».
  «Отлично. Продолжай в том же духе. Осталось немного».

  Сегодня должна была приехать магистрантка. Она стала моим способом узнавать о том, что происходит за окном. Однако, я не ждала, что сегодня она сможет что-либо рассказать мне. Прошло всего ничего — два дня с её последнего визита:
  — Я посмотрела то, о чём ты говорила. Про письма.
  — Уже?
  — Это оказалось несложно. Всё то, что передаётся в колонию, фиксируется в вашем деле, но только не в архивной папке, а просто в самом файле. Скажи: сколько писем ты отдавала матери на отправку? Хотя бы примерно.
  — Не знаю. Около пяти где-то. Может, чуть меньше.
  — Были зафиксированы три почтовые оправки в колонию Аддерли.
  — Что? — это меня действительно удивило. — Она всё-таки отправляла?
  — Выходит, что да. Отправлялись конверты. В таких обычно письма и отсылают.
  — Это… это очень здорово. Просто неожиданно как-то. Я была уверена, что мать и здесь врёт.
  — Я сама удивилась не меньше.
  — А ответы приходили?
  — Да. Два. Они от имени начальника тюрьмы, но это не важно. Скорее всего, какие-то официальные бумаги. Либо отчёты. Доступ к директорской документации не даётся никому.
  — Значит, Ворон не отвечал?
  — Но есть и третье письмо. Оно отправлено из колонии от имени Ворона Аддерли. Заключённого под номером шестьдесят пять.
  — Что? Он ответил?? — девушка, улыбаясь, кивнула мне. — Когда?
  — Четыре дня назад пришло.
  — Но мать мне ничего не давала.
  — Наверное, просто ещё не успели доставить. Скоро должно прийти. Адрес указан этого дома.
  — Не может быть, — голос ломался от нервов. — Я уже и не надеялась.
  — Видишь, хоть что-то хорошее. Он не забыл о тебе.
  Я не сдержалась и обняла девушку:
  — Спасибо тебе.
  Оставалось лишь надеяться, что ответ успеет прийти до моего побега.

  Этим утром я проснулась необычно рано для себя. Часы показывали 6:05. Вчерашние новости, принесённые Салли, позволили провести вечер не так нервно и напряжённо, как обычно. А сон уже сморил меня в девять вечера.
  Потянувшись, я встала, проверила телефон и, убедившись в отсутствии новых смс от ребят, хотела пойти в ванную, но остановилась. Из-за стены доносились какие-то странные звуки. Мать тоже проснулась? Быть не может. Она всегда ложится около часа. Что происходит? Может, в дом кто-то проник? Волнение и паника снова пробрали каждую клетку моего тела. Я аккуратно выглянула в коридор. Дверь в комнату матери была открыта. В проёме я смогла разглядеть силуэт того самого мужчины, неожиданная встреча с которым состоялась тогда, на кухне. Он ходил по комнате туда-сюда, что-то пытаясь найти. Наверное, майку. Ведь на нём были только штаны. Хотя это уже больше, чем в прошлый раз. На момент он остановился, копошась в телефоне. И вот тут-то я всё поняла. Мать не изменила своим вкусам, которые выбрала ещё тогда, когда мы жили с отцом. Это был Том. Тот самый мамин начальник и любовник по совместительству. Я видела его раньше. Мужчина нагнулся, взял со стула рубашку, быстро набросил её на себя и пошёл к лестнице. Я сделала шаг назад:
  — Ты мой ремень не видела? — его скомканный шёпот долетел до меня уже снизу.
  Дверь моей комнаты снова приоткрылась. Я осторожно подошла к перилам, присев около тумбы.
  — Нет, не видела, — ответила мать, выходя из кухни.
  — Ну, ладно. Потом найду, — когда голос мужчины отошёл от шёпота, в один момент я вспомнила ту ночь, когда мне удалось выбраться из дома с мелочью в кармане. На эти деньги я хотела позвонить ребятам.
  «Я бросилась бежать к ближайшему повороту. Вывернула. Незнакомец, который повторил мой манёвр, заставил меня на ходу врезаться в его грудь. От неожиданной «встречи» я чуть было не упала на асфальт. Тот поддержал меня сильными руками. На нём был надет капюшон, и свет фонаря не долетал до очертаний лица:
  — Осторожнее, принцесса.
  — Извините, — я быстро опустила подбородок и хотела обойти мужчину, но он не дал мне сделать это, крепко схватив за локоть. — Что вы делаете?
  — Ты Алекс?
  — Кто…? О чём вы…?
  Заплетающийся ответ выдал правду и заставил незнакомца притянуть меня обеими руками, схватив в капкан:
  — Где твоя мать? Она знает, что ты здесь?
  — Пусти, ублюдок!  — моё тело пыталось извиваться, но это не помогало. Неравные весовые категории. Очень неравные. Я быстро поняла это и решила использовать другое «оружие», которым Ворон владел в искусстве, — голос. — Помогите!!!! Кто-нибудь!!!!» 
  Тогда мой побег потерпел поражение. Из-за него. Из-за Тома. Я узнала его голос. Точно ублюдок. Получается, он уже давно сюда. Как я могла не заметить этого раньше?
  — Да, — отвечала ему Дебби. — Я поищу и положу у себя. Пойдём, я закрою за тобой.
  — Подожди, — мужчина остановил её за руку.
  — Мне пора начинать готовить Алекс завтрак.
  — Ещё даже семи нет. Она наверняка спит.
  — Надо посуду помыть с ужина. Убрать.
  — Давай, я помогу.
  — Ты же сейчас уходишь, — голос матери понемногу стал теряться.
  — Ну… помогу тебе и пойду.
  — Не надо. Я сама справлюсь, спасибо.
  — Ладно тебе, давай я хотя бы посуду помою…
  — Том, тебе пора, — женщина отошла в сторону прихожей, вытащив руку из хватки Тома.
  — Ты меня выгоняешь?
  — Нет, я просто… Алекс может проснуться, а ты до сих пор здесь…
  — И что?
  — Она может увидеть тебя.
  — Ну и пусть. Я вроде бы не страшный.
  — Не понимаю. Чего ты хочешь добиться?
  — Я просто хочу сказать, что, — мужчина подошёл к матери и на этот раз взял её за обе ладони. — Может, нам не стоит больше скрываться? Алекс уже не маленькая. Она поймёт…
  — Она больна.
  — Всё ещё? Срывов уже давно не было.
  — Это не показатель. До полного выздоровления ещё далеко.
  — Что ты имеешь в виду под «выздоровлением»?
  — Прекрати, — мать опустила руки, отстранившись от Тома. — Не начинай копаться в этом.
  — Я не копаюсь. Просто хочу понять, что будет дальше.
  — То есть?
  — Сколько ещё мы будем скрываться? Сколько ещё наши встречи будут ограничиваться этими стенами? К чему всё это идёт?
  — Действительно хочешь сейчас говорить об этом?
  — А когда ещё? В твоей комнате ты вечно велишь мне молчать…
  — Потому что комната Алекс рядом.
  — Когда же тогда мне говорить, если не сейчас? — мужчина развёл руки в стороны. Момент — и тон его голоса стал мягче. — Давай попробуем. Алекс встанет. Сядем вместе, позавтракаем...
  — Для тебя всё будет похоже на семейное утро, а для неё? Это пытка, которая может свести на нет все месяцы лечения!
  — Почему ты так думаешь? Мы просто познакомимся.
  — Знакомятся не так. Надо обговорить всё заранее, чтобы у неё было время подготовиться. А не вот так, что она проснулась, а внизу какой-то незнакомец.
  — Знаешь, это, конечно, верно. Можно было бы поступить так, но… мне кажется, что всё это просто отсрочка, которая никогда ни к чему не приведёт. Ты стесняешься меня?
  — Конечно, нет.
  — Значит, изначально рассматривала меня только как любовника. И эта черта, которую я пытаюсь перейти, для тебя конечная точка. Мужик на стороне — вот мой единственный приемлемый статус.
  — Том, ты забыл? Когда мы начали встречаться, я была с мужем. В браке. О каком статусе в такой ситуации можно говорить?
  — Сейчас ты тоже с мужем?
  — Но я ещё не развелась.
  — Потому что…?
  — Ты прекрасно знаешь, почему. Я говорила не раз. Бумаги о разводе надо везти к нему в тюрьму. Это минимум несколько часов езды отсюда. Потом, ещё там сидеть, пока он подпишет.
  — Можно просто отправить документы почтой. Или вместе с адвокатом.
  — Я пыталась. Он не подписывает. Надо ехать самой. И кто всё это время будет с Алекс?
  — Если ты решила, что в шестнадцать лет её нельзя оставить одну на день — давай я с ней посижу. Скажи, что надо делать, что она любит, — я сделаю всё.
  — Алекс необычный ребёнок…
  — Ей скоро восемнадцать.
  — Для меня она всегда будет ребёнком. Моей девочкой, которую чуть не сломали! Ей нужна особая, двойная забота. Каждое слово надо продумывать, чтобы не довести до истерики…
  — Я всё запомню. Выучу. Дай мне шанс. Я не подведу тебя. Не подведу Алекс. Обещаю.
  — Прости, Том. Я не могу доверить её тебе.
  — Всего на день…
  — На час, на минуту — я тебе не доверю мою дочь. Она слишком дорога мне. Алекс — единственное, что у меня есть. Единственное, что осталось от моей семьи.
  — У тебя есть я. А свою семью ты разрушила сама.
  — Что?! Я разрушила?!
  — Опять хочешь сделать меня виноватым во всех своих неудачах? В первый же день ты могла послать меня, но не сделала этого!
  — Послать тебя? И как ты себе это представляешь? Послать начальника?
  — Послать идиота, который влюбился в чужую жену! Начальник — это другое…
  — Нет. Ты просто сейчас так говоришь. Тогда, если бы я отшила тебя, ты бы уволил меня в ту же минуту!
  — Вот оно что… стоило бы догадаться. Теперь мне всё ясно, — Том развернулся и пошёл к выходу.
  — Что тебе ясно? — мать сделала вслед за ним несколько шагов.
  — Ты со мной не потому, что любишь, — мужчина обернулся, остановившись перед дверью. — Я тебе и близко не нужен. Ты соглашаешься на наши встречи, чтобы работы не лишиться. Но не переживай. Никто тебя не уволит. Твоё место за тобой останется.
  — Подожди! — мать снова окликнула Тома. — Ты меня бросаешь?
  Тот не ответил ничего. Молча повернул ручку и вышел, захлопнув за собой двери.
  Она рыдала почти час, не переставая. Конечно, моментами одолевало желание выйти к ней. Успокоить. Или же просто сесть рядом, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Но всё же не нашлось того ясного убеждения, которое позволило бы мне отбросить все те подозрения, заставляющие в лице этого человека всё реже видеть родную мать.
  Почти весь остаток дня Дебби просидела в своей комнате. Зашла ко мне лишь один раз. Попыталась улыбнуться и спросила:
  — Кушать не хочешь?
  — Нет, мам. Спасибо.
  На мой ответ женщина молча вышла из комнаты.

  Воспоминания об утреннем инциденте не давали мне заснуть. Я попыталась переключить себя на учёбу в надежде, что мысли сменят своё русло. Один параграф, другой, третий… Помогало слабовато. Я чувствовала себя виноватой. Она держала его на расстоянии из-за меня. Может, стоит поговорить с ней откровенно? Конечно, не полностью, но добавить честности в этот дом явно не помешает. Хотя какая разница? Скоро меня здесь не будет. Вот тогда пусть делают, что хотят.
  На момент я взглянула в окно. Фонари уже работали. Люди освободили улицы. Город отдыхал. Страх при взгляде на стекло прошёл. Меня одолевало чувство, схожее с радостью и тревогой одновременно. Сколько было волнений в ту ночь, но всё это не зря. Я смогла добраться до посылки ребят, и теперь остаётся подождать совсем немного, прежде чем этот кошмар закончится.
  Я снова ударилась в размышления о моей будущей жизни в Чикаго. Столько возможных вариантов… У меня будут новые документы. Новое имя. Интересно, я смогу его выбрать сама? Как меня будут звать? Хотя всё это пустяки. Мелочи, которые и гроша ломаного не будут стоить без Ворона. Самым ответственным моментом будет тот день, тот час, когда мы заберём вокалиста из колонии и уедем. А тогда уже… плевать на имя, плевать на город — он будет рядом, а значит — я буду счастлива.
  Закрыв учебник, я встала и начала готовиться ко сну. Голова тяжелела с каждой минутой. Самое время. Вдруг моё внимание привлёк телефон. Его экран загорелся. Новое сообщение от ребят. Я с радостью схватила мобильник и открыла диалог:
  «У тебя всё хорошо?»
  «Да, я в порядке».
  «Мы недавно видели компанию людей Вампа. Среди них одного не хватает. Будь осторожна».
  Что-то сжалось у меня внутри. Я обернулась в сторону окна. Аккуратно приблизилась к ставням. Перед домом никого. Улицы чисты:
  «Я никого не вижу. Сейчас проверила в окне».
  «Хорошо. Может, мы просто зря паникуем. Просто хотели удостовериться, что с тобой всё нормально».
  «Не пережива…», — я не успела дописать слово, как вдруг сбоку что-то мигнуло, заставив меня поднять взгляд от телефона к стеклу. Пристально вглядываясь в улицы, я не могла понять: что это было? Может, показалось?
  И снова вспышка света. Сбоку. Под фонарём стояла мужская фигура. Та самая… это он преследовал меня в ту ночь. О нём пыталась предупредить Мэри. Я стёрла написанное, освободив место для новых слов:
  «Я его вижу. Какой-то парень возле дома стоит. Он мигает мне».
  «Чёрт. Мы не ошиблись. Ни в коем случае не выходи к нему! Мы постараемся приехать и отогнать его».
  Я снова подняла испуганные глаза в сторону ночной улицы. Он всё ещё был там. Стоял и без отрыва смотрел в сторону моего дома, не шевелясь. Телефон снова подал сигнал. Наверное, Мэдди с остальными уже выехали. Господи, быстрее!
  Я опустила глаза на экран. Диалог с Ведьмой не изменился. Последнее сообщение, присланное подругой, осталось прежним. Странно… почему тогда телефон загорелся? Вверху я заметила мигающее уведомление. «У вас 1 новое сообщение». Ничего не понимая, я вышла из диалога с ребятами, как вдруг…
  Моё сердце забилось на пределе. Ладони вспотели. Появился новый диалог. Дрожащими руками я открыла его:
  «Привет».
  Сверху, где отображался номер телефона, с которого отсылались смс, виднелись одни нули. Никаких других цифр не было. Я посмотрела в окно. Парень стоял в той же позе.
  «Невежливо не здороваться», — пришло новое сообщение.
  Я стояла будто статуя, не зная, что делать. Казалось, ещё немного — и я просто упаду в обморок:
  «Ты меня видишь?»
  Я не решалась дать ответ. Снова посмотрела на улицу. В следующий момент незнакомец вытащил руку из кармана и помахал мне:
  «Помаши мне в ответ. Невежливо игнорировать»
  Как это возможно?! Я же вижу его! Он стоит там! Просто стоит! Без телефона!!
  Он всё продолжал мне махать, тем самым сводя с ума от ужаса.
  Я в страхе отбросила телефон и отошла назад, забравшись с ногами на кровать. Слёзы катились одна за другой. Тело трясло. А экран всё продолжал мигать, оповещая о новых сообщениях…