Кн 1. Идея. Гл. 25. Жизнь прекрасна

Глава 25. Жизнь прекрасна.

Во второй половине июля Штольц решил использовать свой отпуск. Солнечного света и тепла ещё более чем достаточно, и это ему в радость! Золотая пора!
Отдыхать можно со спокойной душой. Ключевые работники Службы уже отгуляли своё. Мода сейчас – по заграницам ездить. Загорать на пляжах у моря. Они и позагорали. Жанат Садыкова из Турции только что вернулась. Похорошела! Довольна очень. Глаза энергию излучают и вроде как по работе соскучилась.

Жанат – серьёзный, ответственный человек. Когда-то работала инженером на АТС в районном узле связи. И получается, что она – единственная в Службе, кто кроме Штольца, реально, на практике, изучил и знает психологию сельских связистов. Она курирует сельскую связь области, но как-то однобоко. В основном исполняет бумажную работу, следит за движением основных средств, за вводом оборудования в эксплуатацию и выполнением планов развития. Конкретно в вопросы эксплуатации, особенно – линейно-кабельного хозяйства, не вникает. Шарахается от него как чёрт от ладана. В общем, понятна для Штольца её позиция: не женское это дело.

Изредка, очень изредка, попросит Жанат Штольца взять с собой её в командировку. Интересно же посмотреть, увидеть своими глазами, как там связь на селе функционирует, вспомнить молодость, ностальгически вокруг АТС покрутиться, контакты реле потрогать… Вроде как – на экскурсию.
Штольц – берёт. Даже наглядно, своими глазами увидеть предмет, который регулярно в своих отчётах упоминаешь, тоже – полезно. Ну, а вдоль линий пешком шагать, на покосившиеся столбы, разрегулированные провода и разбитые изоляторы нерадивым исполнителям указывать, и в правду – не женское это дело!
И его Программа, которая именно с этой, линейной частью связи работать предполагает, совсем не интересна для Жанат. Он пытался пробудить в ней этот интерес. До того ещё, как Лаура на работу вышла. Тщетно. Характер у неё для этого неподходящий – не достаточно требовательный. А у Лауры – в самый раз!

Никаких дополнительных заморочек не нужно Жанат. От сих до сих! Послушный исполнитель она в сложившихся, привычных границах деятельности и только. Но – добросовестный исполнитель! А потому, именно её на время своего отпуска заместителем и оставляет Штольц. Чтобы за период его отсутствия ничего упущено не было. Чтобы казусов неприятных не случилось. И всё, что положено, исполнено было в срок.
А сам Штольц на весь месяц исчезнуть из ОДТ хочет. Чтобы о работе ему и не напоминал никто. На месяц – не меньше! А то тут Генерал новые правила для ведущих специалистов выдумал. Боится надолго их от работы отрывать. Разбивает отпуска на две недели летом, и две – зимой. Считает что так – правильнее будет! Для кого – правильнее? Для Штольца, точно – нет!

Он – впечатлительный, эмоциональный человек, отключиться разом от дел, живёт которыми, не может. Первую неделю отпуска постепенно перестаёт о них думать, а четвёртую неделю уже снова вспоминает, волнуется. Вот, полноценно вторую и третью неделю только и отдыхает. Так с ним всегда происходит. А если всего две недели отпуска?.. Возраст уже не тот. Вроде как, и на работу не ходишь, а душе отдохнуть не получается!
Он не стал ничего доказывать кадровичке, пошёл прямо к Генералу. Говорил как есть:
– Что делать – поднакопилось личных, семейных проблем. В Новосибирск к дочери съездить надо, помочь ей кое в чём, в благоустройстве; заодно, по случаю, к сестре в деревню заглянуть – как без этого? Да и в доме своём, какой-никакой ремонт провести требуется, – нет, не управиться ему со всем этим за две недели!

Штольц не просил. Он пробивной энергией своей навязывал решение Генералу, твёрдым голосом уверенно «раскладывал пасьянс» результатом которого неизбежно выпадет ему именно неразрывный месячный отпуск. Успокаивал Генерала:
– Жанат Садыкова в курсе всех дел Службы, с ней оговорены задания на месяц, и она сумеет организовать их исполнение. Она – справится! Да и полезно ей будет самой поначальствовать.
Штольц был убедителен и Генерал, поначалу вяло упиравшийся, под его напором, наконец, согласился с ним и, дав понять, что вопрос решён, вдруг, (с чего бы это?) озаботился ходом внедрения Программы.
Штольц переключился на привычную тему с ходу. Успокоил:

– А что Программа? Воспринимается районными узлами хорошо. Всё идёт гораздо лучше, чем он ожидал. Вот, по итогам полугодия, ею автоматически сформирован полноценный отчёт о ходе текущего ремонта. Все работы, проведённые на сети, в Программе зафиксированы, видны как на ладони, отслеживаются в реальном времени проблемные вопросы. Стала доступна для заинтересованных лиц база материалов для ремонта, имеющихся в районных узлах и на складах ОДТ, что облегчает их поиск, перераспределение в случае необходимости, из любого узла туда, где он больше требуется, и способствует ускоренной доставке к месту назначения. Есть мысли, как отразить в Программе работу логистической службы – фиксировать время, которое потребовалось для доставки материала к месту работы с момента заявки на него. Программист Дорис уже работает над этим вопросом и по возвращению из отпуска Штольц проверит, как в целом вписалось в Программу это новшество. Есть ещё задумки…

Генерал слушал, слушал и, не к месту совсем, озадачил его как бы вскользь:
– А вот скажите, можно ввести в Программу нормы на исполнение ремонтных работ?
Штольц даже опешил от генеральской фантазии. Только этого ему и не хватало! Нормы… ну причём тут нормы? Программа призвана упорядочить технологические процессы, обеспечить их планирование, учёт и качественное исполнение работ, и правильное документальное оформление. Теперь вот – фиксировать использование материалов, в том числе, отмечать – новые они, или бывшие в употреблении, и сроки их доставки в районные узлы, что особенно актуально. Надо было отвечать что-то Генералу и он, невольно допуская неуверенные интонации в голосе, произнёс вслух:
– Нет, нормы это очень сложный вопрос и он больше экономистов касается. Да и не нужны они в Программе. Зачем её усложнять…

Генерал не смог скрыть разочарования на лице, морщился досадливо, и нутром почувствовал Штольц, что неспроста заговорил он о нормах, совсем неспроста и что недоволен сейчас ответом Штольца, явно недоволен. Угрызения совести почувствовал он, что в сложившейся ситуации неблагодарностью это попахивает с его стороны к Генералу, который пошёл ему навстречу по личному вопросу с отпуском. Отказывать категорически как-то неправильно сейчас и Штольц в надежде, что фантазия Генерала мимолётна, что всё через некоторое время заглохнет само собой, дал понять, что подумает над нормами и по выходу из отпуска к ним вернётся. На этом и разошлись. 

Он хорошо провёл время у себя – дома. Просто, уединился, побыл сам с собой. Не встречался ни с кем, не разговаривал по телефону. Работал физически, перетаскивал вёдрами песочный отсев и через оконную форточку ссыпал его в подвальный этаж коттеджа. Два полных кузова песка привезли и вывалили ему предварительно Камазы во двор. Полы в подвале мокрели весной из-за повышающегося уровня грунтовых вод и нужно было приподнять их повыше. Использовался цокольный этаж для технических нужд, и расстояние от пола до потолков не было критичным. А обеспечить сухость в подвале – это важно.
Штольц работал не торопясь, в своё удовольствие, по настроению. Просто отдыхал в тени под яблоней, в тишине, на свежем воздухе. Читал книги. Ни-кто ему не мешал, никто не беспокоил. Ковырялся в земле на огороде, вырезал серпом траву, поливал овощную и плодовую растительность. Так прошло две недели.
 
Затем, как предварительно договаривались, Амалия Болиславовна взяла двухнедельный отпуск, присоединилась к нему и вдвоём съездили супруги за границу – в Россию. К дочери, в Новосибирск – куда же ещё! И эта поездка им тоже была в радость. Полторы тысячи километров на собственном автомобиле в один конец, полторы тысячи – назад, на этот раз – без «приключений», ну, и в промежутке, общение с дочерью, сестрой в деревне и просто, в целом – перемена обстановки. Время сконцентрировалось на новых впечатлениях, и потому, даже в последнюю неделю, Штольц о работе как-то даже и не вспоминал.
Вернулись домой, а тут, буквально в последний день перед выходом на работу, младшая дочь – Лена уговорила их сходить на КВН. Свой КВН – телекомовский.
Лена работает электромехаником в областном Центре технической эксплуатации. Обслуживает системы радиодоступа. Это, как бы сотовая связь, но не совсем. Соприкасается с самым современным оборудованием телекоммуникаций.

Штольц надеется, что по окончании заочной учёбы в ВУЗ-е хороший инженер-связист из неё получится.
Общительный человек – Лена, и с юмором у неё всё в порядке. В подготовке сценок-реприз Технического блока активно участвовала.
Команды-соперники от Блока продаж, от Хозяйственно-логистического блока, от бухгалтеров с экономистами, тоже, остры на язык, за словами в карман не лезут. Ставят свои номера на темы из жизни связистов так артистично, что взрывается почти непрерывно, от смеха, плотно набитый благодарными зрителями зал. Знатный праздник у связистов получился по случаю…
Штольц с Амалией Болиславовной давно так не смеялись. Насквозь пропитались энергией, весёлым остроумным задором, щедро излучаемым молодыми связистами, которые «отрываются» на сцене по полной! Очень приятным кульминационным событием завершается  отпуск.

А тут ещё Генерал по окончанию кэвээновской программы в ходе заключительных, благодарных слов в адрес «артистов», вдруг, отдельно выделил Лену, отметил, что она прекрасно играет на гитаре и поёт, и под одобрительный гул уже собирающихся вставать с мест зрителей попросил её выступить сольным номером.
Дочери деваться было некуда – сам Генерал попросил! – и она, преодолев робость и смущение, спела... одну песню, потом, по настойчивым просьбам из зала, ещё одну… Гремели в адрес её аплодисменты коллег-связистов от всей души.
Сердце Штольца переполняла радость, такая, будто именно ему эти аплодисменты предназначены.
А потом, спустя несколько дней, технический директор Мережко в кабинете, неожиданно, тоже выразил своё восхищение:

– Ну и дочь у вас, Виктор Васильевич! Как всё-таки здорово она поёт! Ну, прямо не отличить – настоящая Земфира! Талант у неё, самый настоящий талант!
И слышать это от сдержанного, скрытного, не раскрывающего перед людьми то, что в душе у него творится, человека, было Штольцу вдвойне приятно.
Земфира, Чичерина… просто без ума от их творчества дочь, подражает им конечно, но и свои индивидуальные тембринки в голосе её присутствуют, не оставляют равнодушными слушателей, волнуют восприимчивое отцовское сердце, во время очень редкого – дома, на его просьбу, исполнения той или иной песни…

Жанат  обрадовалась очень возвращению начальника. Не скрывала эмоций, даже притопнула каблучками, как бы собираясь пуститься в пляс. Заломила руки, закатила глаза вверх от счастья, охнула с облегчением так, как будто огромная гора свалилась у неё с плеч. Хлопнула в ладошки и произнесла:
– Уф-ф… наконец-то! А то я тут без вас зашилась совсем. Дел невпроворот...

Из последующего затем отчёта Штольц так и не понял, от чего это она там зашивалась? Вот вернулся он из отпуска и как будто бы не уходил. Обычной те-кучкой занималась Жанат, сама же и говорит, что ничего значимого за месяц не произошло, Служба в полном составе на своих местах, все спокойно занимаются своими делами. И Жанат  – тоже. Но… груз ответственности! Ответственности за других – он всё-таки, довольно тяжёл для неё. Он сковывает с непривычки, не даёт себя чувствовать свободной в своих желаниях, заставляет искать и принимать решения. И Жанат  – ранимую душу, груз этот целый месяц держал в стрессовом состоянии. И хотя ничего экстраординарного в Службе во время руководства её не произошло, видит Штольц, в действительности, устала Жанат  и наконец-то! – освобождение от начальнических обязанностей, настоящая для неё радость.
 
А Штольц, он тоже рад очень, что вновь приступает к работе. Что всё идёт своим чередом, в привычных, устоявшихся рамках. Вот и Лаура радостно его приветствует. Так – вскользь. Она занята разговором по телефону. На мониторе компьютера открыта страничка Программы одного из районных узлов. Водит мышкой Лаура по таблице, энергично что-то вбивает  в голову собеседнику на другом конце трубки, увлечена разговором, жестом показывает Штольцу, что всё с Программой хорошо.
 
Ну и ладно! Штольц первым делом и сам её сейчас откроет на своём рабочем месте. Поищет, что там новенького добавила Дорис в процессы? А потом, спустится вниз на этаж и к ней наведается, поговорит, «сверит часы», поделится созревшими в голове интересными свежими идеями на пользу делу. Как бы их, в согласии с программисткой, вписать в Программу, изложить на компьютерном языке, так как задумано.
Хорошо на душе у Штольца. Вновь постепенно окунается он в привычную среду – так хорошо, что даже петь хочется и вдруг, замечает он, что оказывается непроизвольно, про себя, непонятно с какой поры, давно уже мурлыкает навязчивый мотивчик. Даже слишком хорошо на душе у Штольца!
Так прошло целых два дня.

В середине следующей недели, после обеда, вошёл в кабинет Ларчев. Он в последнее время не звонил Штольцу по телефону, взял за практику, приходить к нему лично с тем или иным заданием, как бы высказывая, таким образом, своё уважение. Входить-то входил, но всё равно, даже и этим вызывал он у Штольца внутреннюю, непроизвольную, впрочем, тщательно скрываемую неприязнь.
Знал Штольц Ларчева как облупленного с молодых лет, видел его насквозь. Ну не мог в душе признать он в нём начальника над собой, не мог и всё тут. Хороший приспособленец Ларчев – это да! Но… не руководитель в его понимании. Ларчев, конечно, чувствует это, сторонится его, старается не вмешивать в решение своих вопросов. Если надо что от Службы, напрямую проблему через голову Штольца с его подчинёнными решает.

Штольца это устраивает – с него не убудет. Тем более, что потом, всё равно, приходит к нему этот подчинённый и советуется как лучше исполнить полученное от заместителя технического директора задание. Штольц вникает, советует, помогает. И… вроде бы, как бы нет в этом деле Ларчева.
Редко, очень редко контактирует напрямую со Штольцем Борис Павлович. Лишь в тех случаях, когда, ну никак, через его голову нельзя решить вопрос.
Вот и сейчас, даже не поздоровавшись, весь какой-то озабоченный, вроде бы командным, но всё равно, заискивающим голосом произносит Ларчев:
– Виктор Васильевич, сегодня, на пять часов, в зале для совещаний Генерал назначил презентацию вашей Программы текущего ремонта. Хочет посмотреть как она продвигается…

Штольц уже успел насторожиться. Так всегда происходит с ним, когда входит в его кабинет Ларчев. Визиты его всегда приносят неприятность. И всегда приходится встречать его во всеоружии. Тут же, не откладывая дела в долгий ящик, будучи наедине с ним, давать отпор, категорически не принимая его начальнический тон, безапелляционность в суждениях,  при попытках, – бывало, – «читать лекцию» за штольцевские, якобы подрывающие его авторитет, действия. Когда – бывало и такое! – врывался он, сверкал глазами и, «брызгая слюной», изливал злость. Сейчас вёл себя Ларчев мирно, всем своим видом показывал, что он ни при чём, что задание на презентацию получил от Генерала и ему поручено лишь, передать об этом.
 
А у Штольца уже завертелось в голове: «ну, ты получил, ты и организуй эту презентацию… без меня, коли, без моего присутствия, обсуждал этот вопрос!»
Ларчев, конечно же, заметил мимолётную растерянность в глазах Штольца тут же раздавленную вскинутым на него полупрезрительным, тяжёлым, ничего хорошего не ожидающим взглядом и круто развернувшись, поспешил ретироваться. Он явно не желал выслушивать, что думает излишне дерзкий и не воспринимающий «его власть» начальник Службы по этому поводу. 

Штольц, озадаченный, остался один. Возникшие у него вопросы, и спонтанное, непроизвольное возмущение, повисли в воздухе. Презентация… она для кого? И зачем она вообще нужна сейчас! На последнем собрании с участием директоров районных узлов телекоммуникаций он её успешно провёл, Программа запущена в работу и, слава богу, уже применяется в полном объёме. Она совершенствуется в процессе эксплуатации, все дополнения и изменения Штольц сам, по собственной инициативе, показывает техническому директору и Генералу при личных встречах, разжигая их к ней интерес, доказывает её полезность и актуальность. Всё с ней понятно. С чего бы эта презентация? С какого бодуна… Он ещё от отпуска не отошёл, в дела по-настоящему не включился!
 
И Ларчев… причём тут Ларчев? Он вообще к Программе не имеет никакого отношения, а тут, – раз лично принёс ему распоряжение Генерала на презентацию, значит, в период его отсутствия обсуждал Программу с ним, каким-то образом приклеился к ней и даже, совершенно не разбираясь в ней, наверняка, вносил свои суждения.
Недовольство тем, что Ларчев оказался привлечён к Программе и что этот факт явно не сулит ничего хорошего, необъяснимое, поспешное внимание к ней Генерала именно сейчас, насторожило Штольца напрягло подсознательным предчувствием неприятности.
Но… он же ещё, буквально несколько минут назад, пребывал благодушном настроении, в иллюзии, что Мир прекрасен, и накопленный за время отдыха запас позитива легко сбил насторожённость, подавил эмоции и успокоил воображение.
Боже мой! Ну, презентация, так презентация! Он к ней всегда готов.