Во всём виноват Колобок Часть III Глава VII

Первое, на что обратил внимания дядя Саша зайдя в дом был звонящий мобильник. Казалось он уже устал названивать, оно так и было на самом деле, позже дядя Саша увидел в нем шесть пропущенных вызовов. Звонила разумеется Марья.

– Да, слушаю.
– Это я тебя слушаю, где шляешься?! – по своим мощности и напору голос Марьи мог бы легко перекрыть мощность ядерного реактора. – Дома сиди! Сейчас приду!

Из всего этого дядя Саша понял только то, что надо как можно скорее вытаскивать Ивана из больницы и привозить домой, а лучше всего к Марье. Тогда её кипучая энергия, замешанная на заботе об этом «паразите», заполучив Ивана в полное и безраздельное пользование обрушится на него со всей своей любовью и силой на протяжении тридцати четырех часов в сутки, а не на два–три часа как сейчас. Правда и это не гарантировало, что Марья, поглощенная заботами о Иване, оставит его в покое, но надежда была. Дядя Саша подумал: ещё пара дней и ему придется где–то прятаться от Марьи и её кипучей энергии.

– У Ивана всё хорошо, выздоравливает. – без здрасьте, без до свидания с порога начала Марья.  – Опять, паразит, самогонку требует.
– Марья, во первых здравствуй.
– Здравствуй, Саш, здравствуй. – Марья присела на табуретку. – Совсем этот паразит меня из равновесия вывел. Скоро как себя звать забуду. А ещё издевается, самогонку требует.
– Это он так тебе радуется. Чаю хочешь?
– Давай.

Дядя Саша включил плиту и поставил чайник. Ботанику было проще, тот прямо в лесу пообедал, а дядя Саша траву с листьями не ел, поэтому пришлось терпеть до дома. К ягодам он разумеется не притронулся, это Ивану, пусть скорее выздоравливает.

– Радуется он тебе так. – продолжал дядя Саша ставя на стол конфеты и печенье, поесть поплотнее он решил попозже.

Хорошо что догадался Колобка полотенцем накрыть, впрочем, Марья мало на что обращала внимания, не до того ей было.

– А что самогонку требует, язык у него такой, балаболистый, как будто не знаешь.
– Знаю. – вздохнула Марья. – Вот же ж уродился!
– Найди другого, потише и поспокойнее.
– Эх, давно бы нашла, да в том то и дело что этот нужен, паразит.
– Тогда не жалуйся.
– А я и не жалуюсь. Это я так…

Марья во всех подробностях пересказала свой визит в больницу. Подробностей оказалось такое великое множество, что если бы кому–то из кинорежиссеров вдруг вздумалось изобразить всё это в виде сериала, то сериал этот, по своей красочности и продолжительности, побил бы все существующие и несуществующие рекорды.

Марья рассказывала всё до самых мелких мелочей, вплоть до не понравившейся ей щетины на физиономии Иванова соседа.

«И это успела рассмотреть. Точно, ведьма. Прав Иван. – подумал дядя Саша».

– Завтра вместе к Ивану поедем. – прервал «увлекательнейший» рассказ Марьи дядя Саша.
– А ты где шлялся–то? – моментально переключилась на дядю Сашу Марья. – Не иначе как глаз на кого положил, а?
«У меня что, на лбу написано что ли? И эта туда же. – подумал дядя Саша, но откровенничать с Марьей не стал».
– В лес я ходил. Ивану, вот, ягод набрал, завтра отвезём. Пусть ест, поправляется. – и дядя Саша поставил на стол две корзинки с ягодами.
– Это где ж ты такие нашёл? – ягоды произвели впечатление, но всё равно по разумению Марьи ответ получился каким–то расплывчатым и её женская подозрительность в поисках ответа четкого и вразумительного начала набирать обороты.
– Где растут там и нашёл. Давай чай пить, чаю хочется. – дядя Саша разлил кипяток по заранее приготовленным чашкам и опустил в каждую по пакетику. – Сахар сама накладывай. Конфеты с печеньем бери.

Марья хоть и была женщиной решительной и никогда не отступала перед трудностями в виде отговорок и попыток собеседника уйти от четкого и прямого ответа, но дурой не была, потому и поняла: сейчас правды от дяди Саши ей не добиться, ну и ладно, потом узнает решила она.

– Ивану сейчас витамины нужны. – сказал дядя Саша с удовольствием попивая чаек. – Ты–то поди его одним мясом кормишь?
– Ой, Саш. Да я ему чего только не наготовила. – начала жаловаться она на капризного Ивана. – А он, паразит, ест мало, а если и ест, то и меня заставляет, говорит что я в еду отраву подсыпаю, паразит.
– Марья ты Марья! Иван о тебе заботится. Ты же сама поди поесть–то забываешь, вот он так и напоминает. Пей чай, остынет.
– Правда что ли?
– Нет, кривда! Правда конечно.

Марья, с головой погрузившаяся в заботы об Иване и подумать не могла, вернее в голову как–то не приходило, больной всё–таки, что Иван тоже может заботится о ней, а выходило что заботится. Такое открытие, ставшее для неё откровением, окончательно повергло Марью и теперь у неё не было никаких сомнений, была только решимость, сделать всё, чтобы Иван стал её мужем.

Непривычно для одинокой женщины что кто–то, тем более мужчина, о ней заботится, потому зачастую и не воспринимается это как забота, именно забота, а не что–то там другое. А забота о ней, о женщине, воспринимается ей совсем не так, как воспринимается мужиком, вернее так же, с благодарностью, только на более высоком уровне, на котором краски ярче, а чувства сильнее.

А мужик, что мужик, ему конечно же приятно, но в большинстве случаев не более того, устроен он так примитивно, ничего не поделаешь.

– Ладно, побегу я. – вдруг засобиралась Марья. – Завтра к тр`м на остановку приходи.
– Чай хоть допей.
– Дома допью.

Ураган, который назвали “Мария», потому что Марией он и был на самом деле, улетел–умчался домой и дядя Саша остался один, вернее не один, Колобок ещё был.

– Ты что это такой скучный? – сняв с него полотенце спросил дядя Саша.
– Никакой я не скучный. – мультяшные глаза смотрели на дядю Сашу внимательно и непонятно как, а мультяшный же рот, казалось, улыбался. – Сижу вот, думаю.
– И о чём думаешь?
– Не знаю, так, вообще думаю.
– Философ.
– Это ты, дядь Саш, философ, вернее стал им.
– Когда это я им стал?
– А в Лесу, когда про дома и деревья думал.
– Ты–то откуда знаешь?
– Я много чего знаю, работа у меня такая.
– Какая такая работа?
– А вот такая. Сам видишь какая. – Колобок развернулся тем самым давая понять, что разговор окончен и принялся смотреть в окно.

«Отдохнешь тут с вами. – не то чтобы рассердился а скорее расстроился дядя Саша – Сначала одна принеслась, еле отбился. Теперь этот озадачил дальше некуда. Откуда он про деревья-то узнал? Подслушать не мог, тем более мысли. А что если мог и может?».

Дядя Саша тогда ещё не знал, возможно догадывался, хоть и смутно, кто такой Колобок на самом деле. Но это не беда, это не страшно, в скором времени ему предстоит узнать всю правду о его таком нежданном, негаданном жильце. Или всё–таки жданном и гаданном? Время покажет.

***

Сегодня Соловей и Змейка не собирались встречать Ольгу и отправились по своим делам, вернее, по Змейкиным делам,  Соловей пошёл с ним за компанию, чтобы не скучно было.

Дело в том, что Змейке захотелось полетать. Может быть ему это требовалось для того чтобы форму не потерять, а может быть просто потому, что просто захотелось и всё тут. Да и что в отпуске делать? Делать–то особо и нечего, разве что отдыхать. А когда отдыхаешь, то делать можно и нужно не то что надо, а то что захочется, вот и решил Змейка полетать, размяться.

Если Ольга отправилась на свидание с утра пораньше, то два неразлучных друга и ветерана хорошенько выспались потом перекусили как следует и уж после всего этого отправились туда, где по их разумению Змейке никто не смог бы помешать.

Место было выбрано подальше от людских глаз. Лесные звери Змейкиным полётам давно уже не удивлялись и не боялись их. Конечно же ни Змейка, Змей–Горыныч, ни Соловейка, он же Соловей–Разбойник, тоже никого не боялись, чего бояться-то? Просто им не хотелось смущать людские взоры и  умы тем, что мог начать вытворять Змейка, да и самим фактом его пребывания в лесу и, «ин дер люфт» в частности. Поэтому для этого и была выбрана полянка вдали от всех.

Придя на место Соловей взобрался на дерево, ну это уж не иначе как по привычке, а Змейка принялся летать туда–сюда над деревьями и над поляной.

– Ты бы хоть мертвую петлю изобразил что-ли, – крикнул Соловей. – а то мечешься как полоумный, толку–то.
– Покажи как, –  приземлившись неподалеку от дерева на котором сидел Соловей сказал Змейка, вернее, сказала средняя голова. – тогда вмиг изображу.
– Ишь ты, хитрый, выкрутился.
– А ты думал. Я же не прошу тебя ламбадой какой–нибудь там свистеть.
– Да я сегодня ещё и не свистнул ни разу.
– А что, хочется?
– Не то чтобы хочется, но можно.
– Тогда сиди, кукушку изображай. Тебе подойдет. – Змейкины головы довольные шуткой выплюнули три струи пламени и Змейка пошёл на взлет, и взлетев, скрылся за деревьями.
«Сам ты попугай трехголовый. – беззлобно подумал Соловей».

***

Дело в том, что на самом деле виделись они только здесь, в Лесу, во время отпуска. Места их службы были расположены довольно–таки далеко друг от друга и по своему предназначению отличались одно от другого, поэтому пересекаться по службе у Соловья и Змейки не получалось.

В отпуске же они были неразлучны и не потому, что здесь кроме Ольги, ну лесовиков и русалок, и то с натяжкой, для них другой компании не было. Просто–напросто они дружили, неужели этого мало?

Правда вот заняться в лесу было особо–то и нечем. Шалить Ольга строго–настрого запретила, да и понятно, зачем лишнее внимание привлекать? Ведь у нас как, прослышат про что–то жуткое и необычное и начинается… Кто–то разбежится в разные стороны от страха, но зато языком начнет молоть без устали сочиняя небылицы одну краше и нелепее другой. А кто–то наоборот, для таких если что–то где–то не так, то их ничего не остановит и они туда обязательно попрутся, чтобы засвидетельствовать свое пребывание, это в первую очередь, а потом так ничего не увидев и не поняв, тоже принимаются сочинять чудеса всякие.

Для таких мест даже название придумали – аномальная зона. Видать не хватает на всех зон этих, аномальных, а может быть их и вообще не существует, раз сами придумывают. А дома сидеть что–то ниже пояса сзади мешает, колется и щекочет постоянно. Вот и рыскают эти непоседы наслушаются всякой, а потом страсти всякие рассказывают тем, кому  дома не так уж и плохо сидится.

Вот взять Лес, что тут удивительного? Здесь что, деревья кверху ногами растут, или зимой плюс тридцать, а снег не тает? Всё здесь как обычно, как везде. Ну подумаешь Змей–Горыныч летает, ну и что? Самолет тоже летает, а он, в отличии от Змейки, крыльями не машет, значит упасть должен. Да и железо, оно тяжелое, оно летать не должно, а летает.

Но почему–то, если кто увидит Змея–Горыныча то удивится, а увидев самолет не удивится ничуть. А ведь и про Змея и про самолеты куча книжек написана и кинофильмы с мультфильмами отсняты. Может быть так происходит, потому что самолетов много, а Змей–Горыныч один, а?

Да и Соловей–Разбойник тоже. Ну сидит себе на дереве мужик и сидит, одетый в джинсы и майку с кроссовками. А то что на голове шапка баранья, эка невидаль, на Кавказе все в таких шапках ходят и никто не удивляется. У нас, вон, бейсболки народ носит, так те бейсболки вообще непонятно как к нам попали и неизвестно откуда, ничего, носят, не удивляются. Ладно, да ну их, любопытных этих…

Змейка куда–то запропастился,

«Не иначе к русалкам решил наведаться. – подумал Соловей. – Ну и что если так, пусть поболтает».

Несмотря на годы, прошедшие с того самого Соловейкиного, разбойничьего прошлого, сидеть на дереве ему было привычно, удобно и приятно. Лес сам по себе, а Соловейка сам по себе, друг другу не мешали. Один шумит и щебечет, а второй сидит и смотрит на все это, отдыхает и любуется.

***

Однако недаром в песне поется: «…но не верьте этой тишине…»,  даже если очень и хочется. Ни с того, ни с сего лесной покой и порядок оказались нарушены появлением на поляне здоровенной черной машины.

«Джип». – определил Соловейка. Он видел такие машины, не раз видел и не два».

 Дело в том, что время от времени, когда реже, а когда чаще, к ним в институт наведывалось высокое начальство. Зачем оно приезжало, Соловью не рассказывали, а сам он не интересовался, но видеть, видел. Правда начальство на таких машинах не ездило, им видите ли лимузины подавай. На джипах их охрана ездила, точь-в-точь на таких какой на поляне появился.

«Не уж то и сюда начальство добралось? – подумал Соловейка».

Но вскоре выяснилось, что никакое начальство сюда не добралось и похоже что не собиралось добираться, джип был один. Из него вылезли четверо, все здоровенные детинушки, хоть сейчас одевай  кольчугу и на коня. Но похоже что ратное дело не для них было придумано, может умишком еще не проросли, а может ещё что.

Из раскрытых дверей джипа гремела музыка, наверное именно так приехавшие представляли себе то, чего Лесу не хватало в первую очередь. Песни такие Соловейке не нравились и он старался их не слушать, но здесь пока что приходилось. В тех песнях пелось о том, как хорошо, оказывается, сидеть в тюрьме, и дурак тот, кто там не сидел, мол, ничего он в жизни не понимает. Соловейку аж передернуло от такой пропаганды. Неизвестно почему, но он решил не показываться гостям, во всяком случае до поры до времени.

По хозяйски расположившись на поляне приехавшие, было похоже, надумали развести костёр, ну надумали и надумали. Костёр, он Лесу не чужой, если конечно следить за ним ну и всё такое. Да и сухое дерево  потом в золу превратится, а это Лесу на пользу.

Но видать приехавшие точно умом не проросли, потому что начали рубить и ломать молодые деревца, которым жить да жить и которые для костра совсем непригодны. Мало того, всё это сопровождалось якобы разудалыми песнями, раздававшимися из джипа и отборным матом приехавших. Было похоже, что они только на нём и умеют разговаривать, а другого языка не знают. И что удивительно, они нисколько не обижались друг на друга, а наоборот, были очень даже довольны этакой беседой, а может быть только на таком языке друг друга и понимали.

Соловейке это не понравилось и он решил вмешаться. Он не собирался ругать приехавших и обзывать их дураками, а просто решил подсказать им, что для костра сухое дерево гораздо лучше подходит и молодые деревца крушить–ломать совсем необязательно. Соловейка слез с дерева и вышел к приехавшим, решившим отдохнуть столь варварским для Леса способом.

– А это еще что за «трам–тарарам» c бугра? – на Соловейку смотрел один из них, то ли самый старший, то ли самый словоохотливый.
– Тебе чего, мужик? – спросил второй. – Если водки, то наруби дров тогда нальём.
– А лучше вали отсюда. – сказал третий.
– Здравствуйте. – поздоровался Соловей. – Ребята, зачем вы деревья–то калечите, сухих лесин да веток полным–полно, для костра в самый раз.
– Мужик, «трам–тарарам», ты что, самый умный что ли? – спросил один них.
– Может не самый умный, но и не дурак. – спокойно ответил Соловей.
– Значит сейчас станешь самым умным, а заодно и калекой. – рубивший деревья и покуда не участвовавший в разговоре направился к Соловью поигрывая топором.

Откуда этому неразумному было знать, что перед ними не кто иной, как сам Соловей–Разбойник и что он мало того что слышал угрозы и пострашнее, но и видел тех кто угрожал. А те были куда посерьезнее и поопаснее, чем эта четверка да и больше их было, гораздо больше. Хоть сейчас Соловей и был простым военнослужащим, но не стоит забывать, он был воином, а бывших воинов не бывает, потому нисколечко не испугался какого–то там топора.

«Накаркал Змейка, свистеть придется. – подумал Соловей и ему стало весело, потому что он представил себе каркающего Змея–Горыныча. – Лишь бы не появился, а то перепугает мальцов».

***

Тем временем о костре было забыто, потому что появилась забава куда более интересная, нежели чем костер. Один щуплый мужичонка против четверых здоровенных парней, к тому же сильных и смелых (таковыми они себя без сомнения считали), это то что надо, это лучше костра и вообще куда лучше всех развлечений на свете.

Поле боя в виде поляны, да какое там поле боя, место для потехи, присутствовало. Сам источник потехи был тут же, правда, если бы сильные и смелые ребята были хоть немного наблюдательными то обратили бы внимание, что мужик этот их совсем не боится. А если бы заметили, то может быть и пришла бы в их не изуродованные разумом головы мысль: тикать надо отсюда, как можно быстрее и как можно дальше.

Увы, такие премудрости им были недоступны, увы. Всё это были мелочи на которые никто из них не обратил внимания. Мужик–то один, а остальное ерунда. Сейчас гораздо важнее было отходить этого мужика как следует, сломать ему что–нибудь, а как же без этого, а потом вспоминать, пересказывать в подробностях, удивляться своей силе и смелости, и сдабривать всё здоровым жизнерадостным смехом.

– Молись, если умеешь. – улыбаясь сказал один из смельчаков, правда вместо улыбки у него получился оскал, но это мелочи.
– Не умею. – вздохнув признался Соловей.
– Ничего, и так сойдет.

Четверка начала окружать Соловья и потеха уже готова была начаться, да собственно говоря уже и началась. Дело оставалось за малым: избить, искалечить, а потом продолжать заниматься своими делами. Появление и столь дерзкие и непочтительные слова Соловья воспринимались приехавшими ещё и как средство для поднятия настроения, а это завсегда не помешает. Водка–то водкой, но перед водкой надо, так сказать, размяться, а разминка, вот она, перед ними.

Для «весельчаков» внезапно, для Соловья это никакой внезапностью не было: красавец джип ни с того, ни с сего, вдруг подпрыгнул и превратился в огненный шар. Раньше лесные гости видели такое только в боевиках и наверняка восхищались эффектным зрелищем. Вот и теперь они увидели это в живую, на себе ощутив ударную волну и жар от пламени. Джип на мгновение зависнув в воздухе, уже в основном по частям, упал на землю и принялся спокойно догорать.

Соловейка как стоял так и продолжал стоять, чего нельзя было сказать о любителях потех всяких. Кстати, они хотели потеху, они её получили. Только несколько не ту, не в том виде и не с такими последствиями. Компания весельчаков дружно упала на землю, полежала на ней какое–то время, а потом принялась подниматься на ноги, ничего не поделаешь, потеха–то продолжалась.

***

Увиденное ими было во сто крат потешнее любой потехи. Рядом с Соловьем, во всей красе, стоял Змей–Горыныч, он же Змейка. Но сейчас русские былинные богатыри были не в полном составе, Ильи Муромца не хватало, а то бы… Да ничего, а то бы, и тех кто был хватило дальше некуда.

Способность говорить и более–менее воспринимать случившееся к смелым парням вернуться сразу не могла, но пыталась.

– Ну вы попали. – сказанное было ни чем иным, как такой попыткой. – Вы на большие бабки попали! – начал было буянить один из них.

Правда буйство получалось какое–то не натуральное, в нём во всю присутствовали плаксивые нотки.

– Мы–то знаем куда попали, в Лес. – усмехнулся Соловей. – А вот куда попадете вы, надо подумать.

Оглушённые и ошарашенные незваные лесные гости стояли и просто хлопали глазами, способность хоть как–то воспринимать происходящее к ним пришла, но зато способность говорить ушла куда–то.

– Ты что не свистнул–то? – спросил Змейка. – Испугался что ли?
– Ага, испугался. За тебя испугался. – Соловей приобнял одну из шей Змейки. – Ты же непутевый, со страху всё бы тут спалил.
– Отпусти! – Змейка высвободился из объятий. – Я обиделся. Я его тут весь  спасаю, а он обзывается.
–  К русалкам летал что ли?
– К ним. – на самом деле Змейку, в силу его непутевой натуры, забавляло происходящее и ему было жалко, что больше поджечь нечего. – Сидят, песни поют, скучают.
–  Эй, герои. – обратился Соловей к ошалевшей четверке. – Вы женщин  любите?
– Любим. – как–то нерешительно, но с ноткой надежды в разнобой ответила четверка. Спрашивали о том, что им привычно, а значит безопасно, поэтому надежда на благополучный исход и забрезжила.

Как ни странно, но вид Змейки их не то чтобы не удивил, удивляться они вообще вряд ли умели, или испугал. Неожиданное появление Змейки и то, что произошло с их джипом, подсказало: влипли они и влипли крепко, попали, так это звучало на их языке. Хорошо, для них хорошо, что они не видели как Змейка появился и поджег машину, а то чего доброго вообще умом тронулись бы.

– Мужики, эта… – начал разводить антимонии и политесы самый отчаянный из них, тот который с топором был. – Может договоримся?
– Конечно договоримся. – согласился Соловей. – Вы водки мне обещали, где водка–то?
– В тачке сгорела. – говоривший это сказал так, что всем присутствующим стало сразу ясно, сгоревшую водку ему гораздо жальче, чем джип.
– Ладно, – успокоила центральная голова Змейки в недалеком прошлом, бравых парней. – нам чужого не надо, лишь бы вам хватило. Магазин–то далеко, а на машине выпимши ездить нельзя.

Даже то что стоящее перед ними чудище невиданное, мало того что о трех головах, так ещё и говорить умеет, не произвело на них впечатления, Змейка даже обиделся от такого невнимания и неуважения к его уникальной и напрочь засекреченной персоне.

– Слышь, Соловейка. – левая голова почесалась о центральную. – Какие–то они не такие. Бусурмане, так те хоть пугались, в обморок падали, а этим хоть бы хны. Безобразие, невозможно работать.
– Это потому что ты не страшный. – пояснил Соловей. – Ладно тебе, к людям придираться. Слышал, они женщин любят. – и повернувшись к ближайшим кустам позвал. – Лесовик, ты здесь?
– Здесь я, Соловушка, здесь. – из кустов показался ещё один ничем неприметный мужик, ну разве что в камуфляже.

Подойдя к Соловью и Змейке Лесовик поздоровался, причём поздоровался не только с Соловьем и Змейкой но и, так сказать, с потерпевшими.

– Лесовик, парни говорят что женщин любят. – сказал Соловей. – Проводи их к русалкам.
– Это мы можем, это мы запросто, это мы всегда пожалуйста. – забубнил Лесовик. Весь его вид не только при этом, а скорее всего и вообще, не представлял из себя хоть малейшего намека на серьезность и значимость, за которые человека уважают.

Дело в том, что Лесовик хоть и был человеком, но не совсем. В первую очередь он был Лесовиком, а ему, Лесовику, серьезность со значимостью совсем без надобности, у него других забот полным–полно:

– Пошли, гости дорогие, провожу вас.

Лесовик всего лишь взглянул на было начавших приходить в себя парней и те потеряв способность хоть что–то соображать теперь уже навсегда покорно отправились вслед за Лесовиком.

– Лесовик! – окликнул его Соловейка. – Ты скажи своим, чтобы здесь всё прибрали, а то Ольга Никитична ругаться будет.
– Хорошо, скажу конечно. – обернулся Лесовик. – Пошли хлопчики, ждут вас.

И «Группа товарищей» во главе с Лесовиком скрылась среди деревьев, чтобы больше не появиться никогда.

Вот ведь как бывает, даже самая сильная и разудалая сила однажды может встретится с другой силой, от которой спасения нет, ну просто не существует его. И дело не в том, что та сила, которая сильнее, вся из себя такая злая потому и сильная. Вовсе нет, она просто не любит когда между добром и злом выбирают второе. Зло, оно доступнее и проще в применении, поэтому выбирают его люди слабые, которые не могут себе позволить добро, потому что добро, это удел сильных.

Правда иногда удаётся слабых превратить в сильных, но к сожалению не всегда. Процесс превращения и перевоспитания очень даже непрост. Вот и эти четверо отправились на перевоспитание, к русалкам, а там уж как получится.

Кстати, это был тот самый джип который сбил Ивана.

– Надо бы обмыть. – глядя вслед идущими на перевоспитание сказали все три Змейкины головы.
– Значит обмоем. – согласился Соловейка. – Пошли, у меня заначка есть.
– Как думаешь, Ольга будет ругаться?
– Конечно будет, а то не знаешь. Пошли.