Сантехник Лёва

           Говорят, что у писателя Эмиля Золя был девиз – "Ни дня без строчки".  Он висел у него в кабинете над камином как раз напротив его огромного письменного стола и служил ему напоминанием о необходимости каждодневного творчества. У моего знакомого сантехника Лёвы тоже был свой девиз – «Ни дня без стопки». Но он его никуда не вешал, он помнил его наизусть. Пил он обычно сразу после работы. В эти «минуты счастья», как он их ласково называл, он был немногословен и немного угрюм. Но иногда в нем просыпался философ. И тогда он начинал говорить.

           В тот день, когда я его встретил в одном винном подвальчике, где ему обычно наливали дешёвую чачу, у него было как раз такое настроение. Выпив стаканчик, он облегчённо вздохнул и увидев, что я никуда не спешу, произнёс.

      - Вообще-то я люблю тишину и раздражённо взглянул на включённый на полную мощность, стоящий в углу, маленький телевизор. А что толку от шума, но некоторым он нравится, особенно молодым.  Но мне этого уже не нужно. Я вообще больше двух-трёх человек уже не выдерживаю. А многим этого мало. Им нужна масса. Она не даёт скучать, создаёт им приподнятое настроение. Он задумался и выпил ещё одну рюмку, а потом продолжил.

     - Раньше люди любили ходить в театр. Там они развлекались. Потом появилось кино и все, как стадо баранов сразу попёрли туда. И я раньше ходил туда, а теперь вот полюбил тишину. И этот подвальчик люблю, здесь уютно, теперь здесь моя сцена.  Никакое искусство не заменит реальную жизнь. Ведь там ты всего лишь зритель, а здесь ты её непосредственный участник – это гораздо интереснее.  Мы ведь все актёры. Кто-то более талантливый, а кто-то менее, но роли играем все. Я вот, например, сантехник.  Я в своей жизни столько труб проложил, что на несколько телесериалов хватило бы и тебе ещё на ремонт квартиры осталось бы. Он многозначительно на меня взглянул и сказал голосом провидца, - небось трубы дома у тебя давно не менялись, а денег нету. Правильно я говорю? 

- Откуда ты знаешь? – удивился я.

- Ничего я не знаю, просто долго живу на свете и вот научился немного людей определять. Жизнь может многому научить. А книга или спектакль никогда ничему не научат.  Им до жизни далеко. Я всегда это подсознательно чувствовал, даже когда был совсем молодой. В театр вообще не за опытом люди ходят, туда за атмосферой ходят. Там же всё по-другому, не как в жизни, понимаешь, более возвышено, условно и утрировано для большего впечатления. Там же человек должен отдохнуть от реальности.  Там как во сне. Разве сон может чему-нибудь научить. Он может испугать или обрадовать, но научить он ничему не сможет. Учит только жизнь и то не всех и не всегда. Тут тоже свой талант иметь нужно. Он на минуту задумался, а потом продолжил.

- В театре даже в буфете всё по-другому, по театральному. Атмосфера иная - праздничная, приподнятая, а если ещё бутерброд с колбаской возьмёшь и бутылочку пива к нему откроешь, то понимаешь, что не зря ходят сюда люди, не зря. Ведь там тот же бутерброд с колбасой, почему-то вкуснее кажется, вот где сила искусства проявляется.

- Что в буфете, что ли? – спросил я.

- Нет не в буфете, а в атмосфере вокруг, где и буфет по-другому начинает выглядеть. Там ведь и люди тоже по-другому смотрятся, они такие спокойные все, не сравнишь с дерганной уличной толпой. Это как в церкви, иконы те же что и в магазине, но взывают к чему-то другому.

- А в магазине к чему они взывают - не унимался я.

- В магазине они взывают к их покупке и только. Там они просто товар. А в церкви у них функция совсем другая появляется.

- Ты хочешь сказать, что функция вещи меняет к ней отношение.

 - Дело не только в функции. Ты думаешь, почему простые люди вроде меня книжек умных не читают. А потому, что нет у них для этого необходимых условий, атмосфера не та. А ведь без неё нет настроения, скорее оно есть, но совсем другое, и совсем не книжное. Нам бы после тяжёлого дня немного выпить, чтобы расслабиться, стряхнуть с себя усталость, снять напряжение. А для всего остального что-то другое требуется, не знаю, что именно, может отдыхать больше надо, или труд должен быть чуть-чуть другой, не такой тупой, как наш, - с грустью заметил Лёва и добавил,- но ведь кто-то же должен и трубы прокладывать, в том числе, и канализационные.  Продавец налил Лёве ещё. Предложил и мне. Мы выпили молча и каждый думал о своём, хотя думаю, Лёва в тот момент вообще ни о чём не думал, он просто молча получал от жизни то удовольствие, которое она могла ему в тот момент предоставить, а на большее он и не претендовал…

Через несколько дней я неожиданно узнал, что Лёва умер. Он умер тихо, также, как и любил жить в последнее время. Узнав эту новость, мне почему-то захотелось зайти опять в тот самый подвальчик, где мы с ним в последний раз говорили. Там было также, как и прежде, но всё же чего-то не хватало. Там не хватало одного уютного человека, который любил тишину.