Есть у таких душа?!

               
              О людях душевных и бездушных

     Вспомнился мне давний случай встречи с очень плохими людьми. И, хоть не хочется заниматься негативом, меня друзья просят записать, рассказать обо всём, что со мной случалось в жизни, независимо плохое это было или хорошее. Главное, что поучительное, заставляющее задуматься над вопросом "Кто нас окружает?". Я уже писала, что научное понятие И-де-Я мной расшифровывается вот так: "Где я? Среди каких людей оказался? С кем меня столкнула судьба? И почему это произошло именно со  мной? Какой выход и где мне его искать?" Так появляется любая идея и её результат - намеченный дальнейший путь.
   
    Мне предстояло летом  1968 года защищать диплом в Ленинградском "герценовском" педагогическом институте. Кое-как уговорили свекровь приехать на короткий период, помочь нам. Муж - офицер-ракетчик, которого почти никогда нет дома. Дочке - шесть лет, сыну - год с небольшим. Но они устроены в детский сад-ясли. Надо только привезти их утром к завтраку и забрать вовремя после полдника домой. Вроде бы всё складывалось великолепно: лето в Эстонии было довольно тёплым, магазины с продуктами рядом с домом, дети послушные, не капризные, умеют играть и дружить. Дочка - умница, помощница, помогает воспитывать малыша, на неё можно положиться, как на взрослую.
   Получив диплом и выслушав поздравления с похвалой в свой адрес, я сразу же поспешила на вокзал и утром уже была на эстонской земле. Но на вокзале меня встретили только муж и дочка.
   -"А Тимурёнок в больнице,- сразу же сообщила дочка.- И у нас в группе карантин".
   -"Говорят дизентерия,- нахмурясь, добавил муж. - Ты теперь поезжай, сына и ещё нескольких ребятишек отправили куда-то в район, адрес и схему проезда я тебе оставил в прихожей, там же написано, что можно привезти ему, купишь, я тебе деньги в конверте в тумбочке положил. У меня - дежурство."
   
    Дома сидела рядом с уже собранной сумкой свекровь: "Я на юг поеду, к дочери,  холодно тут у вас и сыро..."   
    -"Мы с дочкой Ляночкой проводим вас, купим билет, а потом поедем с ней проведывать братишку".

    Проводив бабушку, купив всё по списку, мы с дочкой долго на "перекладных" добирались до районного "дизентерийного барака" в эстонской глубинке, отдали передачу (какой-то сок, печенье, игрушки), потом ждали лечащего врача. Ничего хорошего он нам не сказал, конечно. Так и не увидев сына и братишку, вернулись домой.

    На утро - звонок из "барака": "Ыпетая (Учительница), когда приедете забирать сына? У нас добавочный карантин, началась корь, правда, не в его палате, но ему разрешен домашний режим, выпишем лекарства, ему получше стало..."  Наконец-то я смогла взять сынишку на руки, успокоить, приласкать.
   
    Ну, а дома известный женский круговорот: магазин, плита, уборка. Переодела сынишку, посадила в песочек на детской площадке. Был тёплый солнечный июльский денёк, каких мало выпадает в Прибалтике, сама побежала в аптеку и продуктовый магазин. Какой же ужас меня охватил, когда я возвращалась из своего похода. Дети спокойно играли с дочкой, но вот сын, которому едва исполнился год и три месяца, зачерпывал ладошкой песок и с удовольствием облизывал ручонки...
   
    И это с диагнозом "дизентерия"! Схватив его в охапку, побежала на свой пятый этаж (без лифта) мыть, чистить, отпаивать раствором ромашки. На утро - открылся понос, что не удивительно. Вот как быть в отпуске матерью маленьких детей, когда  нет никаких родственников в Эстонии, а муж - офицер, ракетчик, его вечно нет дома. Тёплые солнечные дни - большая редкость, а у сынишки ноги слабые, не встаёт, не ходит, врождённое растяжение ахиллова сухожилия. Говорят, что уставшая акушерка  неловко потянула во время очень трудных родов (женщины из поколения детей войны)...
    Пришлось вызвать врача. Снова надо класть в больницу. Жалко малыша, совсем останется без солнца. Была пятница, вторая половина дня. Еле уговорила врача выписать лекарства, оставить сына до понедельника дома. Решила позвонить в Москву приёмной матери. Она меня удочерила в разгар Великой Отечественной войны 23 мая 1942 года, в  самые страшные годы спасла меня от голодной смерти.
   
    -"Приезжай, бери детей и приезжай. Здесь тоже врачи есть, получше ваших!", - коротко приказала она. Так мы оказались в Москве в однокомнатной "хрущёвке" учительницы русского языка и литературы. Естественно,вся квартира была наполнена книгами, журналами, газетами и вырезками. Мягко говоря, тесновато...
   
    Вдруг, звонок из Речного порта. Приплыл экскурсионный теплоход "Космонавт Гагарин", а на нём старший помощник капитана - мой двоюродный брат Володя, с которым мы вместе росли во время войны, и жена его, тоже Нина, тоже дитя войны, работает официанткой, плавает вместе с мужем. Зовут меня в гости на теплоход.
    -"Поезжай, детей оставляй, они со мной поиграют, и ты отвлечёшься. Только подумать, какая у тебя нагрузка: работа в школе, подготовки к урокам, заочная учёба, диплом, защита, двое детей, да и мужа обхаживать надо. Поезжай, повидаетесь, поговорите, хоть отвлечёшься!"
   
    На теплоходе меня уже ждал щедро накрытый стол с ухой из стерляди, спелый астраханский сахарный арбуз и волжские новости. Оказывается, Володя с Ниной тоже ждали второго ребёнка, очень хотели сынишку. Дочка Тамара осталась "на берегу" в Горьком с бабушкой. Конечно, я поделилась своими горестями.
    -"Бери каюту! - распорядился брат.- Есть у нас свободная двухместная, и поплывём все вместе в Астрахань и обратно. На "зелёных стоянках" будешь выходить на пляж, пусть дети купаются и загорают. А Тимурчику будет тёплый песок для его ножек".
    -"Всё сделаем официально: купишь путёвку, я тебе и детям прямо в каюту буду приносить еду три раза в день. У нас меню курортного типа. На выбор будем тебе, и Миланочке, и Малышу заказывать. Только молочного на борту нет, но кефирчик можно покупать для Тимурёнка  на крупных пристанях. Да и не верю я, что у него дизентерия: румяный, оживлённый, весёлый. Что-нибудь попроще с ним, детское..." - добавила Нина.

     Так вот случилось, что я с детьми поплыла по Оке и Волге в неожиданное летнее путешествие, общаясь с родными мне людьми и командой теплохода. По правде говоря, неплохой вариант отпуска! Мой "рабочий день" начинался часов в шесть утра. Пока дети спали я спускалась в машинное отделение, где на очень горячих трубах сохли детские вещички. Горячим утюгом я там же пропаривала всё, потому что перед глазами маячило страшное слово "дизентерия". Дети спали вместе на нижней койке, а я забиралась наверх. Как только они просыпались, начиналось умывание, переодевание, прогулка по палубам. Нас уже знала вся команда. Брата уважали, звали Владимиром Ильичём, а Нину - сестрёнкой. Меня "сватали" в концертную бригаду. Но до того ли мне было! Дело в том, что сынишка не стоял, не ходил, но отлично ползал, поэтому требовал постоянного внимания. Он любил сидеть у меня на руках, причём обязательно на правой руке. Весил он уже много, так что я выматывалась за день так, что уложив вечером детей спать, я мчалась стирать накопленное за день бельё, а потом еле добиралась до своей каюты.
   
     Однажды я уже лежала на своём верхнем местечке, когда в дверь постучали. Я посмотрела с верхней полки в щелку: это молодые матросы пришли звать меня на танцы. Мне, право, было не до танцулек, я отмолчалась, и они ушли. А я ещё долго не могла уснуть, всё возмущалась в душе мужской психологией. Не хотелось мне оставлять детей одних даже на минуту на транспортном средстве. Все эти переходы, мостики, подъёмы и спуски... Они несли в себе затаённую опасность. Ни на минуту я не забывала, что мы на воде. А  было это задолго до выхода на наши экраны американского кинофильма "Титаник". Да кроме того, с моим исключительно ревнивым мужем... Какие уж тут танцульки и развлечения?!

     Однако, в Угличе я сошла на берег и, как историк, не с могла не прослушать все экскурсии с ребёнком на руках. А моя шестилетняя дочка впервые попала в Храм Божий. От вопросов было не отбиться! Да и малыш на моих руках вёл себя очень спокойно и только крутил головёнкой во все стороны.  Впереди был город моей юности - Горький. Там надо было обязательно купить пару бутылок кефира для сынишки по совету врача...
      
     Уложив детей днём спать, заперев их в каюте и на всякий случай предупредив Нину, я помчалась на причал. Кефира нигде не было...
    -"Каждый вечер перед сном надо давать больному ребёнку свежий кефир", - вспоминала я наставление врача. Но кефира не было. Я вышла за пределы пристани и стала расспрашивать местных жителей, где у них тут молочный магазин. Оказалось, далековато. Всё-таки раздобыв две бутылки кефира, я помчалась на пристань. Отплытие было намечено на четыре часа пополудни.
     Неожиданно мне преградила путь старая цыганка. "Давай я тебе погадаю!" Наивная, уставшая, малоопытная русская мамочка, замотанная и запуганная, сделала большую ошибку, вступив с нею в разговор.
    -"Честное слово, мне не до гаданья. Некогда! У меня дети в каюте спят, а я кефир разыскивала для больного ребёнка. Теплоход вот-вот отплывёт, пропустите меня,  пожалуйста, я очень спешу. Дети одни в каюте, боюсь. что проснутся..."
   
     Услышав это, вместо того, чтобы пропустить меня, цыганка раскинула руки, сделала какой-то сигнал, и меня со всех сторон окружил целый табор. Старики, старухи, парни, девушки, матери с выводками цыганят плясали, кричали, строили рожи, издевались, крича "Деньги давай!"
    Всё теснее становился их круг, всё наглее выкрики. На площади перед пристанью не было кроме моих мучителей ни души. Все, абсолютно все люди "испарились"... Просить помощи было бесполезно!

    -"Деньги давай!- всё настойчивее толкала меня старая цыганка.- А то дети твои уплывут в Астрахань без тебя!"  Раздался гудок, послышалась музыка и зазвучала песня "Как провожают пароходы, совсем не так, как поезда..."  Я вынула из-за пазухи кошелёк, цыганка вырвала его из моих рук, кинула в толпу и толпа, наконец, расступилась, освобождая мне дорогу.
   

    Я никогда так не бегала в своей жизни, наверное, это был бы олимпийский рекорд. Вот наш теплоход с замечательной русской гордой надписью "Космонавт Гагарин". Но сходни на моих глазах уползают с пристани, образуется узенькая полоска, где плещется вода, и она становится всё шире, и шире, и шире. На мостике мой брат, ошеломлённо смотрят на меня матросы. Они протягивают мне руки и кричат: "Не бойся, прыгай!"   Я  разбежалась и прыгнула, чувствуя крепкие руки двух молодых мужчин. Наверное, это был мой второй олимпийский рекорд. Брат уже спускался со своего мостика, бледный, насквозь промокший от жары и переживания.
    -"Что случилось? Чуть не опоздала?!"
    -"Вечером расскажу!" - еле произнесла я и побежала туда, вниз, в запертую каюту, где спокойно спали мои маленькие дети...

    А вечером, еле сдерживая слёзы, с бьющимся сердцем, в их  "старпомской" каюте я подробно рассказывала о том, чего мне стоила бутылка свежего кефира...

    Больше никогда я не слушаю цыганских песен, не смотрю фильмов с участием табора и ни в коем случае не хожу в знаменитый театр "Ромэн". Вот только не оставляет меня в покое вопрос: "У таких душа есть? А совесть (С-О-Весть)? И они говорят о Боге?"
    Где сопереживание женщин, стариков и старух? Чему они научили своих детей?  И куда кануло моё интернациональное отношение к древнему народу и его непонятной для меня "культуре"?!