Подруги Главы 19, 20

                Глава девятнадцатая
                Марина



Мое здоровье восстанавливалось бешеными темпами, правда, прежних кондиций я еще не достигла, слишком быстро уставала. Все равно мне уже хотелось вернуться в прежнюю жизнь, однако врачи меня притормаживали – последствия сотрясения мозга, говорили они, загноившийся шов и прочее. С таким швом на пляже не покрасуешься, уныло подумала я, и тут же устыдилась своих мыслей. Я жива и в безопасности, а что с Катей? Вдруг ее уже нет в живых? Думаю, я переживала исчезновение Кати сильнее Вероники, так как чувствовала свою вину. Если бы не моя дурацкая слежка, то наверняка и с Катей ничего бы не случилось. Как жить дальше с осознанием этого? Но ведь придется и, если честно, то жить я хочу. Насколько легче было бы, если бы я могла доверять Егору! Он очень толковый, знает все ходы и выходы, да и вся мощь правоохранительной системы на его стороне. Но, увы.

От мрачных мыслей меня отвлек звонок Вероники. Я вышла в коридор и остановилась неподалеку от своей палаты, подпирая стену, так как мой любимый диванчик был занят другими пациентами. Слова Ники о том, что они с Артемом считают, будто Егор не связан с преступниками, меня немного воодушевили. И вдруг … Запах! Я вскинула голову в поисках Егора, но увидела лишь удаляющую санитарку, которая только что прошла мимо меня. У меня очень тонкое обоняние, из-за чего я иногда страдаю, с некоторыми людьми, пренебрегающими правилами гигиены, просто не могу общаться. А у этого парфюма запах запоминающийся и, хотя не резкий, но устойчивый. Я быстро распрощалась с подругой и пошла вслед за санитаркой. Когда она проходила мимо меня, я скользнула по ней взглядом. Ничего интересного – маленькая, худенькая, халат, шапочка, маска и большие очки. Неужели специально замаскировалась? И почему она выбрала мужской аромат? К тому же, очень дорогой. Тем временем санитарка скрылась за входной дверью в хирургическое отделение, и я ускорила шаг, вскоре оказавшись на лестничной площадке. Лифт работал, но в нем не было указателей, куда он движется – вверх или вниз. Я прислушалась, но тут заработал второй лифт, и вообще все смешалось. Зачем-то я спустилась по лестнице сначала на этаж вниз, затем на этаж вверх, но вообще никого не встретила. По пути в палату я остановилась у поста медсестры.

- Вера, ты не знаешь, как зовут санитарку, она такая маленькая, худенькая, вся закамуфлированная?

Вера на несколько секунд задумалась, затем сказала, что никого похожего не припоминает.

- Зачем она тебе?

Я быстро нашлась с ответом.

- Она сейчас мимо меня промелькнула, показалось, она похожа на старую мамину знакомую, мы давно о ней ничего не слышали.

- Так ведь я ее тоже видела! – воскликнула Вера. - Она выходила из отделения, а ты вслед за ней метнулась. Не догнала?

- Не догнала.

- Одно могу сказать тебе совершенно точно, она не с нашего отделения.

Несолоно хлебавши, я вернулась в свою палату и задумалась. Итак, я, как гончая, иду по запаху. Сначала этот запах направил мои подозрения на Егора, теперь на неизвестную санитарку. А вдруг, пройдясь по улице, я встречу еще парочку человек с таким запахом? Что тогда? На всякий случай, я в очередной раз обследовала палату на наличие «жучков», но, как и прежде, ничего не обнаружила. Я чувствовала, что упускаю что-то существенное, но сосредоточиться не удавалось, слишком устала. Я прикрыла глаза и не заметила, как задремала. Из этого приятного состояния меня вывел, как уже не раз случалось, приход Егора. Он выглядел хмурым и, не поздоровавшись, прошел в палату и устроился на стуле возле моей койки.

- Ну как, будем и дальше в кошки-мышки играть или ты мне все расскажешь?

Такой напор, да еще в тот момент, когда я только проснулась, буквально пригвоздил меня к койке.

- Сначала дай проснуться, а потом нападай, - пробурчала я, лихорадочно соображая, как себя с ним вести. Совместные выводы Ники и Артема, да еще появление подозрительной санитарки, заставили меня усомниться в виновности Егора, но ведь подозрения полностью не исчезли!

- Я на тебя не нападаю, - четко выговаривая каждое слово, произнес он.

- А, по-моему, нападаешь! – не сдавалась я. – Ты со всеми подозреваемыми так себя ведешь или только со мной?

- Подозреваемыми? – Егор сделал преувеличенно удивленное лицо. – И в чем же я тебя подозреваю? Просвети пожалуйста. Я ведь думал, что беседую с несговорчивой свидетельницей, которую, между прочим, чуть не убили, а ее подругу похитили. Возможно, в эту минуту и ко второй подруге подбираются. А моя свидетельница строит из себя Спящую Красавицу, тайнами себя окружает в ожидании Прекрасного Принца. Так вот, Принц появился и готов спасти тебя. Быстро выкладывай, во что вы с подругами вляпались!

Я видела перед собой честного и решительного человека, которому так и хотелось довериться.

- Не могу, - простонала я.

- Вы совершили преступление?

- Нет! Конечно, нет!

- Тогда, почему?!

- Это не только моя тайна. Я должна посоветоваться с Вероникой.

Егор взял лежащий на тумбочке телефон и протянул его мне.

- Звони! Испрашивай разрешения.

Вероника на звонок не ответила.

- Не отвечает, - тихо сказала я.

Егор вскочил с места.

- Вот видишь, к чему привела твоя скрытность! – вскричал он. – Может, уже и до нее добрались!

Я так не думала и спокойно пояснила, что сегодня они собирались пойти к частному сыщику и, скорее всего, Вероника отключила телефон на время этого разговора.

- Кто это «они»? – спросил Егор, немного успокоившись и усаживаясь на прежнее место.

- Ника и Артем.

Пришлось пояснить, кто такой Артем. Егор усмехнулся.

- Теперь понятно, а то казалось подозрительным, с чего это издательство проявило такую невиданную любезность в адрес рядового сотрудника, который, к тому же, и официальным сотрудником не является. - Он сделал небольшую паузу, потом снова заговорил. - Думаю, на следующий вопрос ты сможешь ответить: «Скажи, тебе угрожали?».

Я зажмурилась, вспоминая тот «Голос».

- И мне, и Веронике, и нашим близким, - прохрипела я.

Он наклонился ко мне и пылко поцеловал. Я его не только не оттолкнула, но и весьма активно ответила – то ли с ума сошла, то ли просто чувства одержали верх над разумом. Когда мы отстранились друг от друга, его глаза сияли. Какие же они голубые!

- Больше не буду на тебя нападать, - улыбаясь, сказал он. – Вечером приду, и ты все мне расскажешь. Постараюсь успеть до отбоя. На нас с напарником новое дело свалилось, так что приходится вертеться.

Когда Егор ушел, на прощание чмокнув меня в нос, будто мы и впрямь были близкими, я некоторое время продолжала блаженно улыбаться. Да, жизнь весьма странная штука – подчас неприятности и даже больше, чем неприятности, идут рука об руку с радостью. Я искренне считала, что грех радоваться, когда близкая подруга в беде, но ничего не могла с собой поделать. Вскоре убедилась, что не я одна такая эгоистка. Вероника тоже несчастной не выглядела, когда они с Артемом оказались в моей палате. Эта парочка вела себя весьма скромно – ни объятий, ни нарочито пылких взглядов не было, но по всему чувствовалось, что они близки. Мы вышли в коридор. По счастью, мой любимый диванчик был свободен.

- Начнем с тебя, - сказала Вероника, когда с процедурой знакомства и с обязательными разговорами о моем самочувствии было покончено.
Первым делом я рассказала о подозрительной санитарке. Вероника слушала очень внимательно, не сводя с меня глаз, хотя мы сидели рядом, и это было не совсем удобно. Я еще не закончила свой рассказ, когда она меня перебила. Я хорошо ее знала, поэтому не могла не заметить, как она взволнована.

- Говоришь, маленькая, тощенькая, закамуфлированная и… мужской парфюм?

- Да, это показалось мне странным.

Я заметила, как Артем взял Нику за руку, видимо, тоже почувствовав ее волнение.

- Это не женщина, - трясущимися губами произнесла Ника, - а мужчина.

- Но она даже для женщины слишком маленькая! – воскликнула я.

- Мужчины тоже бывают миниатюрными.

- Неужели ты знаешь, кто это?! – изумилась я.

- Догадываюсь. Нет, почти уверена. – Ника повернулась к Артему. – Маленький и хрупкий мужчина сопровождал «Валентина Ивановича» во время обоих визитов в мою квартиру.

- Нужно рассказать об этом Антону Сергеевичу, - сразу отреагировал Артем.

- Не торопись, еще неизвестно, будет ли он продолжать расследование, - прерывающимся голосом произнесла Вероника.

- Будет. Ты ведь знаешь, что вечером я встречаюсь с отцом, он мне не откажет. Может, вместе отправимся на встречу?

В его тоне было что-то такое, что вызывало уважение. Похоже, парень не мямля, а уверенный в себе мужчина.

- Ты не можешь быть уверен, что не откажет, - продолжала возражать Вероника. – Возможно, это связано с большими рисками.

Артем погладил ее по руке.

- Положись на меня.

В его жестах и словах было столько искренней заботы, что я даже немного позавидовала подруге. Впрочем, у меня тоже появился весьма привлекательный поклонник, правда, он не сын олигарха и не так ухожен, как Артем, то есть совсем не ухожен, но это не главное. Сейчас меня беспокоило совсем другое. Последние несколько минут я не понимала, о чем они говорят. Какой Валентин Иванович? Какие визиты в Никину квартиру? Какие риски?

- Может, и меня просветите? – подала я голос. – Я ведь здесь не только для мебели.

Ника резко повернулась.

- Маринка, прости! Это я от неожиданности и волнения так себя веду. Сейчас все расскажем.

Теперь они стали рассказывать, и чем дальше рассказывали, тем страшнее мне становилось. Никаких сомнений не осталось, что к исчезновению Кати приложили руку «товарищи» с улицы Короленко. А от них нельзя ожидать ничего хорошего, мне в один миг машину испортили, обрекая почти на верную гибель. Впрочем, эта информация ничего нового для поиска Кати не давала. Обсуждение новостей взял в свои руки Артем.

- Если санитарка вовсе не санитарка, а шпион, то что она сейчас делает в больнице? – Он перевел свой взгляд на меня. - Неужели они не оставили мысли избавиться от тебя? – Я никакого смысла в этом не вижу. Или просто вынюхивают? Хотят знать, что нам о них известно?

Я рассказала, что уже несколько раз проверяла свою палату на наличие «жучков», но ничего обнаружить не удалось. Артем от моих слов воодушевился и сказал, что Антон Сергеевич с этой проблемой лучше справится. Мы стали обсуждать всякие нюансы – стоит или нет устанавливать слежку за моей палатой, чтобы застукать на месте преступления псевдо-санитарку (хотя не факт, что она еще когда-нибудь здесь появится), нужно ли мою палату проверять профессионально на наличие «жучков» и еще много чего. Я почти не принимала участия в обсуждении, выбирая момент, когда смогу взорвать свою «бомбу». Подходящего момента все никак не находилось, а я все больше нервничала, поэтому бухнула прямо посреди разговора:

- Вечером придет капитан Коростылев, чтобы выслушать мои откровения.

Разговор сразу прервался. Ника вскочила с места.

- Маринка, что ты ему рассказала?!

- Пока ничего, но обещала вечером рассказать.

Ника была вне себя от возмущения. Неужели не понимаешь, что сейчас не время впутывать в расследование полицию?! Возможно, нам удалось бы договориться с ними по-тихому, но, если вмешается полиция, результат непредсказуем! Артем ее поддерживал не только морально, но и на словах, приводя свои доводы. Как ты могла?! – продолжала кипятиться обычно сдержанная подруга. Я в ответ бормотала оправдания, мол, он застал меня врасплох, был очень напорист, а я только проснулась. И ведь, если Егор будет на нашей стороне, может здорово нам помочь.

- Ты так в нем уверена? – с сомнением в голосе поинтересовалась Ника.

К сожалению, я этого сказать не могла. Я была готова ему поверить, но какие-то сомнения еще оставались. Артем считал, что в любом случае помощь полиции в данном вопросе не требуется, ведь нашей целью является не изобличение преступников, а спасение Кати и избавление нас и наших близких от возможных неприятностей. Полицейский не годится для таких переговоров. Он захочет вывести преступников на чистую воду, а те, стараясь скрыться от правосудия, быстро заметут все следы, так что Катю мы наверняка потеряем. «Если уже не потеряли», - промелькнула непрошенная мысль, но я тут же отодвинула ее в сторону.

Когда страсти утихли, мы на некоторое время замолчали. Я не знала, что делать, как вести себя вечером с Егором. Вообще ничего не рассказывать не получится. Если же я хотя бы что-то скажу, он тут же вытянет из меня и все остальное, причем, все так провернет, что я ничего и заметить не успею.

- Что мне делать? – обратилась я к своим соратникам.

Ответил Артем.

- Попроси его подождать дня три. Надеюсь, этого времени хватит, чтобы установить связь с заинтересованными лицами.

Ника не была уверена, что Валерий Фролов благословит главу службы безопасности на дальнейшее расследование, но Артем в своем отце не сомневался. Как это здорово, когда можно не сомневаться! А я сомневалась – и в себе, и в Егоре. Смогу ли уговорить его на трехдневное ожидание или же он меня сразу «расколет»? Ситуация была очень тяжелой, а еще тяжелее мне было от того, что я чувствовала Никино осуждение, пусть она внешне его и не проявляла. Мало того, что именно из-за меня начались угрозы в наш адрес, а Катя и вовсе исчезла, так теперь в самый неподходящий момент я привлекла к нашим делам внимание полиции. Меня терзали угрызения совести и чувство вины. Честно говоря, я редко пребываю в мире с собой, но то, что происходило сейчас, и вовсе невыносимо.

Когда мои гости ушли, я вернулась в палату. Чувствовала я себя больной и очень усталой, но сон не шел. Я боялась встречи с Егором и пыталась хоть как-то к ней подготовиться. Как его уговорить придержать свое любопытство на три дня? Ничего в голову не приходило, и я решила положиться на Судьбу. Чему быть – того не миновать. Приняв такое решение, я, наконец, уснула, да так крепко, что даже ужин проспала. Хорошо, что Ника кое-что мне принесла. Сырники, приготовленные Мартой, выше всяких похвал. Завтра должна вернуться мама из поездки к подруге, и тогда мой холодильник наверняка будет ломиться от всяких яств.

Весь вечер я себе места не находила – то мне хотелось оттянуть нашу встречу, то приблизить, чтобы поскорее все закончилось. Егор появился ровно в девять. Я стояла у окна, когда он вошел в палату. Я обернулась, и наши взгляды встретились. Через какое-то мгновение мы уже сжимали друг друга в объятиях. Наши поцелуи были такими страстными, что сердце стучало, как сумасшедшее, голова кружилась, а ноги подкашивались. Как же давно в моей жизни не было ничего подобного! Да и было ли вообще? Прошлое больше не существовало. Звук шагов в коридоре нас немного отрезвил. Хотя шаги проследовали мимо, я немного пришла в себя.

- Какой ты прыткий! – выдавила я.

- Ты тоже девчонка – не промах, - ласково улыбнулся он.

- Мы же совсем не знаем друг друга. – Я, как могла, сопротивлялась нахлынувшим чувствам.

- Это дело поправимое, - невозмутимо отозвался Егор. – Кстати, я многое о тебе знаю. Если ты что-то хочешь узнать обо мне, то я готов ответить на твои вопросы.

- Но ведь ты сейчас «при исполнении»!

- Да. Но могу сделать небольшую паузу для урегулирования личных дел.

И мы сделали паузу. Конечно, меня, прежде всего, интересовало его семейное положение. Он сказал, что разведен, детей нет. Он женился сразу после окончания университета, а закончил он юридический факультет. Жена была его однокурсницей, красивой, умной и очень амбициозной. У ее дяди была крупная юридическая фирма, куда она уговорила Егора устроиться. Он там и года не выдержал. Дядюшка был очень авторитарным, никакой самостоятельности у подчиненных не терпел, так что Егор, в конце концов, с ним разругался. Устроился адвокатом в преуспевающую фирму, там ему тоже не понравилось. У них с женой начались разногласия по поводу его работы, а потом взаимное раздражение перекинулось и на другие сферы. Они прожили в браке три года, после чего довольно мирно разошлись. Это произошло почти семь лет назад. За это время он еще несколько раз менял работу, пока не осел в полиции в должности старшего уполномоченного.

- И как давно ты осел в полиции?

- Три года назад.

- Как думаешь, надолго?

- Надеюсь, что нет. Хочу открыть частное детективное агентство, уже предпринимаю шаги в этом направлении. Кстати, мне понадобится толковый ассистент. Как тебе такая должность?

Я рассмеялась, так как не представляла себя на такой работе. Затем он задал мне несколько вопросов, касающихся моей личной жизни. О моем неудачном браке он уже знал, а больше и рассказывать особо нечего. Моя нелепая влюбленность в Женьку была большой тайной, а сейчас и вовсе отходила в прошлое. Кумир был развенчан, а моя так называемая влюбленность, похоже, зиждилась исключительно на его безупречности. Я не стала скрывать, что у меня было много интрижек, но ни одна из них большого следа в моей душе не оставила. Во время этого разговора я сидела на койке, а он на стуле, и мы держались за руки, будто подростки. Это было так прекрасно, что словами не передать. Неожиданно он крепче сжал мои руки.

- Знаешь, я ведь некоторое время адвокатом работал, так что умею формулировать мысли, красиво говорить тоже умею, но, думаю, тебе вся эта словесная шелуха не нужна. – С чего это он так решил? Как известно, женщина любит ушами. Он тем временем продолжал. – Могу сказать только одно. Тех людей, которые тебя чуть не убили, я готов разорвать на части, но, с другой стороны, я им безмерно благодарен. Если бы не они, я бы никогда не встретил тебя.

- Остановись! – рассмеялась я. – Ты начинаешь говорить слишком красиво.

- Ладно, - усмехнулся он, - отложим красивости на потом, надеюсь, главное ты поняла. А теперь перейдем к нашим баранам. Рассказывай!

Как ловко он все провернул! Я расслабилась, расчувствовалась, и он решил, что теперь меня можно брать голыми руками. Не на ту напал!

- Не могу, - холодно произнесла я, будто и не было только что доверительных разговоров.

- Ты же обещала, - мягко напомнил он.

- Но согласия на откровения не получила.

- Вот как? И что же мне теперь делать?

- Ждать!

- Сколько?

- Три дня. Потом все тебе расскажу, без купюр.

Он вскочил.

- Три дня! Ты в своем уме? Да вы с подружкой за это время столько всего натворить успеете, что костей будет не собрать! Ты ведь была готова все мне рассказать. Почему ты считаешь, что Вероника лучше тебя разбирается в ситуации?

- Артем тоже так считает, - пробормотала я.

- Ах, Артем! Он, что, лучший в мире сыщик? Не уверен, что он вообще знает, с какой стороны к таким делам подступаться. В общем, я отсюда не уйду, пока ты все мне не расскажешь!

- Угрозы в адрес беспомощной женщины, товарищ капитан?

- Это ты беспомощная? – усмехнулся он. – Я бы так не сказал. Для того, чтобы тебе противостоять, нужна недюжинная сила. По счастью, она у меня есть.

Егор сел на прежнее место, но меня за руку не взял, и я вдруг и впрямь почувствовала себя беспомощной, запутавшейся и несчастной. Так захотелось прислониться к сильному плечу. До меня дошло, что всю жизнь я со всем справляюсь сама, сама делаю ошибки, сама их исправляю. Конечно, подруги всегда были рядом, да и мама тоже. Но ведь это совсем другое. Веронике везло больше. Женька всегда стоял на страже ее интересов, а теперь Артем появился. Уверена, он относится к ней очень серьезно, и свое плечо подставляет. А ведь она доверила ему наши тайны, хотя знала его всего несколько дней, правда, с моего одобрения.

- Ладно, ухожу, - неожиданно произнес Егор, поднимаясь. – Приду через три дня.

Он уже сделал шаг к двери, когда я его остановила.

- Не уходи.

Он молча сел, не спуская с меня глаз.

- Если я тебе сейчас все расскажу, ты сможешь три дня никаких действий не предпринимать?

- Смотря, что ты мне расскажешь, - не стал он кривить душой.

Я поднялась и предложила ему следовать за мной, приложив палец к губам. Егор не стал задавать вопросов, а, не скрывая удивления, последовал за мной. Телевизор в рекреации не работал, так что народу там было немного. Мы разместились на свободном диване, стоящем в сторонке.

- Что за секретность? – нахмурил брови Егор.

- В палате могут быть «жучки».

Он даже опешил от такого заявления.

- Куда же вы вляпались?! Или у вас паранойя? Чувствительные дамочки любят придумывать всякие страшные тайны.

- Ага. Конечно, мы все придумали, - с сарказмом отозвалась я. – Одну из нас чуть не убили, вторую похитили, да еще угрозы.

Егор обнял меня за плечи и притянул к себе.

- Прости, просто в голове никак не укладывается. Мне страшно от того, что ты в опасности. Можешь полностью на меня положиться. Я скорее умру, чем подставлю тебя под удар, так что доверься мне, милая.

От слова «милая» у меня по всему телу прошел спазм. Я положила голову ему на плечо, стараясь сосредоточиться. Это было не так-то просто. Он был мужчиной, к тому же, полицейским «при исполнении», так что лучше меня владел собой, но я все равно чувствовала, как напряжено его тело. Что уж обо мне говорить. Но сейчас нужно было сосредоточиться на деле.

В конце концов, решила начать свой рассказ с конца, а дальше – видно будет, что рассказывать, а о чем умолчать.

- Мы случайно узнали то, что нам было не положено знать, - сказала я и сжала руку Егора, пытаясь набраться решимости для дальнейшего рассказа. – Кое-кому это не понравилось, сначала мне аварию подстроили, потом Катя пропала, а затем и угрозы последовали.

Я старательно подбирала каждое слово, чтобы раньше времени не сболтнуть лишнего.

- Зачем вам понадобились эти три дня? – прямо над моим ухом раздался голос Егора.

- Сейчас служба безопасности господина Фролова попытается вступить с ними в контакт и договориться о том, чтобы вернули Катю, а нам и нашим близким гарантировали безопасность в обмен на невмешательство в их дела. – Егор молчал, я тоже некоторое время молчала, затем продолжила. – Если вмешается полиция, то эти люди на контакт не пойдут, а, заметая следы, могут расправиться с Катей.

- Если еще этого не сделали, - тихо произнес мой славный сыщик.

- Да…

Мы сидели почти вплотную, чувствовали дыхание и стук сердец друг друга и, казалось, что люди просто не могут быть более близкими.

- Хорошо, - наконец, произнес Егор, - я не буду выпытывать подробности. Через три дня сама все мне расскажешь. А сейчас нужно дать Кате шанс на спасение.

- Только, пожалуйста, ничего не выясняй. Они предупредили, что как только мы обратимся в полицию, им сразу об этом станет известно.

- Не беспокойся, милая, я тебя не подведу. Теперь меня другое волнует. Возможно, в больнице ты не в полной безопасности. Скажи, ничего подозрительного не замечала?

- Замечала, - вырвалось у меня. – Подозрительная санитарка.

- Она с этого отделения?

- Нет. Это я уже выяснила.

Он стал выспрашивать ее приметы, но я сказала, что кроме маленького роста никаких примет нет, так как она была полностью закамуфлирована. Когда у меня вырвалось, что Вероника считает, будто это был мужчина, замаскированный под женщину, я прикусила язык.

- С чего это ей в голову пришла такая мысль?

- У нее был мужской парфюм. Такой, как у тебя, - добавила я, отстраняясь от него.

- Да что тебе дался мой парфюм! – возмущенно воскликнул он. – Если тебе не нравится запах, так и скажи. Я его выброшу.

- Он слишком дорого стоит, чтобы его выбрасывать.

- Дорого? И насколько дорого?

Когда я назвала его примерную стоимость, Егор даже присвистнул.

- Ничего себе! Не думал, что Наташка такая щедрая. Теперь понятно, почему она так надулась, когда я не выразил особого восторга по поводу ее подарка.

Мне было неприятно слышать про какую-то Наташку, да и его поведение не понравилось, в любом случае он должен был тепло поблагодарить ее за подарок. Его рука, уютно обнимавшая меня, стала казаться чужой, и я, стряхнув ее, поднялась.

- Пора в палату. Скоро отбой.

Он поднялся вслед за мной и, взяв меня под руку, прошептал на ухо:

- Оказывается, ты не только строптивая, но и ревнивая. Мне это нравится. А к Наташке не ревнуй. Как только я тебя увидел, другие женщины для меня переставали существовать. На следующий день я с ней расстался.

Если в начале его высказывания я готова была влепить ему пощечину, то к концу немного смягчилась. А Егор остановил меня перед дверью в палату и сказал, что после моих слов о подозрительной санитарке он еще больше обо мне беспокоится. Зачем она здесь объявилась? Для того, чтобы «жучки» установить или их убрать? Или для чего-то другого? Если бы мог, с чувством произнес он, то взял бы отпуск и сидел возле меня. Мы продолжали стоять у двери в палату, чтобы не оказаться подслушанными.

- Неплохо бы проверить твою палату на наличие подслушивающих устройств, но я не могу вызвать специалиста без объяснения причин.

- Частные сыщики справятся, - буркнула я.

Мы вошли в палату, но больше о делах не говорили. Мы целовались – страстно и самозабвенно. Нам обоим хотелось большего, но мы понимали, что для этого время еще не пришло, однако я почти не сомневалась, что оно придет, и довольно скоро. Егор обнимал меня очень нежно, не забывая о моих сломанных ребрах, от чего у меня на глазах выступали слезы. Никогда не считала себя сентиментальной, а, поди ж ты.

- Будь очень внимательной и осторожной, - сказал он, целуя меня на прощанье, - и всегда держи под рукой телефон. И постарайся побыстрее выписаться отсюда. Я перевезу тебя к себе. Моя квартира защищена не хуже банка средней руки. Несколько лет назад, будучи в то время адвокатом, я участвовал в одном неприятном деле, так что пришлось побеспокоиться о собственной безопасности.

- Ты тоже береги себя, - прошептала я, возвращая ему поцелуй.


          

                Глава двадцатая
                Вероника


Обычно, когда чего-то очень ждешь, время тянется мучительно долго. Сейчас все было по-другому, а все потому, что Артем почти постоянно был рядом. Уже давно я не чувствовала себя такой защищенной. Лежа в ванне, я подытоживала события последних дней. Валерий Александрович дал добро на переговоры с злодеями с улицы Короленко, и я с нетерпением и волнением ожидала дальнейшего развития событий, вернее, не я, а мы. Чем бы мы с Артемом ни занимались – обсуждали дела, навещали Марину или отдавались страсти – мы чувствовали малейшие движения душ друг друга. Всего за несколько дней мы стали чуть ли не единым целым. Я не могла до конца поверить в это. Ведь все мои опасения никуда не делись – разница в возрасте, ребенок, разный стиль жизни, но я об этом стала меньше думать. В конце концов, жизнь никогда никаких гарантий не дает.

Меня от расследования отстранили, так что я обо всем узнавала от Артема, которого Антон Сергеевич держал в курсе дел. Никаких подробностей мне не сообщали, только голые факты. Со злоумышленниками удалось установить контакт, чем таким секретным они занимались, мне не сказали, да я и не стремилась это узнать. Как я уже успела понять, такие знания ничего кроме неприятностей не приносят, а рисковать жизнью подруги и благополучием своей дочери я не собиралась. Меньше знаешь – лучше спишь. Лишь на третий день стало кое-что известно о судьбе Кати. Ее действительно решили на некоторое время изолировать, чтобы без помех завершить кое-какие дела. Это поручили сделать одному не слишком порядочному типу. Он должен был увезти ее куда-нибудь на пару дней, а потом отпустить. Однако этот тип не объявился ни через пару дней, ни позднее, будто испарился. Их искать не стали, решив, что рано или поздно они сами объявятся.

Я не знала, как реагировать на такую информацию, потому что не могла верить преступникам. Возможно, у этого типа что-то с Катей пошло не по плану, и он от нее избавился, а, может, с самого начала было решено ее убить, а злодеи просто пытаются выкрутиться, чтобы не брать на себя убийство, якобы они тут ни при чем. Вряд ли они поручили такое скользкое дело незнакомцу, скорее всего, «Валентин Иванович» постарался. Не думаю, что обычно очень осторожная Катя пошла бы куда-то с незнакомцем. Оставалось только ждать результатов дальнейшего расследования. Катин отец сейчас живет в ее квартире и регулярно мне звонит, чтобы узнать новости. С полицией он самостоятельно общается, а вот с частными сыщиками у него прямой связи нет. Я не знала, стоит ли ему сообщать последние новости. Наверное, жестоко давать ложные надежды. Преступники могли и солгать в том, что не собирались убивать Катю. Пусть сначала люди Антона Сергеевича все проверят, потом сообщу более достоверные данные.

У Маринки тоже были новости. В бра, висевшем над ее кроватью, нашли подслушивающее устройство. Его оставили на прежнем месте, так что теперь, находясь в ее палате, мы вели себя, как на сцене, посылая похитителям ложные сигналы. Артем настоял на том, чтобы мою квартиру тоже обследовали на наличие «жучков». Обследование было проведено очень тщательно, но никаких подслушивающих и подглядывающих устройств не обнаружили. Даже странно. Как же все это надоело! Если бы не поддержка Артема, даже не знаю, как бы все это выдержала. По счастью, и у Маринки появилась надежная поддержка в лице капитана Коростылева. Давненько не видела у нее таких сияющих глаз. Как же несправедливо все устроено в этом мире! Мы наслаждаемся жизнью, в то время, когда с Катей неизвестно что происходит, а, может, уже вообще ничего не происходит. Остается утешаться тем, что мы делаем для ее спасения все, что можем.
Маринка уже рассказала Егору обо всех наших тайнах, и тот пообещал ни во что не вмешиваться. «Будем считать, что ты мне ничего не говорила, - сказал он. – Так будет лучше.». Сегодня ее выписывают, и она собирается переехать к нему. Ее мать вне себя от счастья, надеется, что дочь, наконец, встретила свою судьбу. Возможно, так и есть. По себе знаю, что для возникновения сильных чувств совсем необязательно предварительно вместе съесть пуд соли.

Через два дня должна закрыться выставка, а пока мне приходится каждый день появляться в галерее. На фоне всех событий выставка и все, что с ней связано, казалось таким незначительным и ненужным, что мне еле удавалось держать подходящее случаю лицо. Тамара не скрывала своего недовольства, да и представители издательства были от меня не в восторге, но они, похоже, уже знали о моей связи с Артемом, так что свои упреки держали при себе. Неожиданно я поймала себя на странной мысли. Вроде бы нормально себя чувствую, все помню и понимаю, даже вот пытаюсь что-то подытожить, но будто бы вижу себя со стороны. Наверное, события последних недель и связанные с этим переживания так повлияли. Казалось, будто духовная оболочка отделяется от телесной. Что за черт! Хватит уже копаться в себе, так и до сумасшествия недалеко! Но помимо воли перед глазами промелькнул неясный образ, иллюстрирующий эти ощущения, и я улыбнулась. Ничего страшного не происходит – все художники немного ненормальные.

Стук в дверь ванной заставил мою духовную оболочку слиться с телесной. На пороге появился Артем. Он ездил навестить мать, и я так рано его не ждала. А он уже улыбался во все тридцать два зуба.

- Какая прелестная картина! Если ты через минуту отсюда не выберешься, то я к тебе присоединюсь.

- Дай мне пару минут, - улыбнулась я.

Он наклонился ко мне и поцеловал в губы.

- Ладно, я сегодня добрый, но не советую долго испытывать мое терпение, - сказал он, закрывая за собой дверь.

Да, все это время именно Артем не давал мне развалиться на части от неприятностей. У меня сжалось сердце. Я не позволяла себе формулировать чувства, которые к нему испытывала, это слишком опасно. И хватит копаться в себе! Нужно просто жить.
Через пятнадцать минут я уже сидела за столом в кухне. Артем разогрел ужин и накрыл на стол.

- Может, выпьем по бокальчику?

Я отрицательно покачала головой.

- Так мы скоро сопьемся. Лучше поговорим насухую. Как ты пообщался с матерью?

На его лицо набежала тень, которую было невозможно не заметить.

- Вы поссорились?

- Нет, это невозможно. Мы нормально пообщались, то есть так, как обычно. Пора тебе о ней рассказать.

История его матери была очень трагичной. В раннем детстве Артем был счастлив, родители его любили и баловали, он тоже их любил. Ему было шесть лет, когда его мать забеременела двойней. Они всей семьей с нетерпением ожидали появления на свет малышек. Мать даже имена придумала дочерям – Флора и Маргарита. Она была биологом по образованию и больше всего на свете любила цветы. Мать общалась с малышками, будто они уже родились, и Артема к этому привлекала. Он гладил материнский живот и разговаривал с сестренками. За пару лет до этого отец купил загородный дом с большим участком, на котором она вовсю развернулась, даже оранжерею построили, чтобы зимой не было простоя. Чувствовала она себя нормально, так что полностью обосновалась на даче. В доме была экономка, которая вела хозяйство, а заодно присматривала за беременной женщиной и ее сыном, так как отец часто уезжал в командировки.

В тот злополучный день мать с самого утра отвела Артема в дом их друзей, где у Артема был собственный друг – семилетний Костя. У мальчишек были совместные планы на весь день. Экономка поехала в соседний поселок за продуктами, где встретила приятельницу, и задержалась там на несколько часов. Вернувшись в дом, она нигде хозяйку не увидела и решила, что та легла отдохнуть, как обычно делала в это время. Когда та к ужину не вышла, экономка забеспокоилась, зашла к ней и, не найдя ее там, стала искать. Она нашла Елену Анатольевну в оранжерее. Та лежала на полу, без сознания, все вокруг было залито кровью. Она сразу вызвала скорую помощь и позвонила хозяину. Тот был на другом конце света, так что смог приехать только на следующий день.

В общем, все закончилось очень трагично. Елену Анатольевну спасли, но она больше не могла иметь детей. Девочек спасти не удалось. Флора умерла на второй день, а Маргарита на третий. Мать не смогла принять их смерть. Она продолжала разговаривать с ними и вела себя так, будто они были живы. К каким только специалистам ни обращались! Она несколько раз лежала в самых лучших клиниках и здесь, и за границей, но ничего не помогало. В остальном все было нормально – она всех помнила, все понимала, следила за собой и продолжала заниматься цветами. Казалось бы, все нормально, ан нет! Артем не раз слышал такие фразы: «Флора, сколько раз можно тебе говорить – нельзя лить столько воды, корни начнут гнить!» или: «Ритуля, подай мне лейку.». Пришлось смириться с ситуацией и принять ее такой, какая есть. Ей наняли медсестру, чтобы та за ней присматривала. Со временем женщины подружились, и Вера Ивановна стала компаньонкой и подругой хозяйки и воспринималась всеми как член семьи. Она была из той редкой породы людей, которые полностью концентрируются на интересах своих подопечных, забывая о собственной жизни.

- Ты говорил, что твоя мать недавно лежала в больнице, - напомнила я. – Это как-то связано с ее состоянием?

- Нет, ей аппендикс вырезали. Она лечилась в больницах другого профиля, а сейчас ее регулярно навещает психиатр, маскируясь под отцовского друга. Думаю, мать догадывается об этом, хотя ничего не говорит.

- Но ведь у нее есть ты! – возмущенно воскликнула я. – Она ведь тебя любит?

Лицо Артема стало напоминать маску.

- Не знаю. С тех пор, как умерли ее девочки, она ни разу не сосредоточила на мне свой взгляд, ее взгляд скользит по поверхности, будто меня вообще нет, даже не по себе становится. Мои дела ее не интересуют, - тихо добавил он.

И тут меня прорвало! Я разрыдалась и бросилась ему на грудь, обнимая и целуя, куда попало, будто стараясь восполнить годы пренебрежения. Его ответ был еще более пылким и даже яростным.

- Ника, я так люблю тебя! – хрипел он. – К черту твои запреты на признания! Я люблю тебя и хочу, чтобы мы всегда были вместе – в горе и радости, в болезни и здравии! Хочу, чтобы у нас были дети и настоящая семья!

И тут меня пронзила страшная мысль: «Уж не любящую ли мамочку он во мне ищет?». А что, женщина постарше, с ребенком вполне подходит на такую роль. Я тут же устыдилась своих мыслей. Если так копаться, то можно решить, что в Олеге я искала отца. Даже если это и так, это не отменяет того, что я его любила, сильно и самозабвенно.

Мы чуть не оказались в постели, но я решила продолжить разговор, чтобы окончательно закрыть эту тему. Меня интересовало, как его родители уживаются при таком раскладе. Артем сказал, что их отношения очень нежные, но не супружеские, а братские. Отцу всего пятьдесят два года, на здоровье не жалуется, вполне привлекателен, так что женским вниманием не обделен не только из-за своих миллионов. Однако он уважает жену, и своих любовниц не демонстрирует. О болезни его жены знают только самые близкие, а остальные считают ее просто нелюдимой.

- Почему твой отец не развелся с ней? – спросила я.

- Он по-своему ее любит, к тому же, чувствует свою вину за случившееся. – Я недоуменно подняла брови. – От командировки он не мог отказаться, но мог нанять ей врача, чтобы тот за ней постоянно присматривал, ведь она была уже на восьмом месяце беременности и ожидала двойню. Но он этого не сделал.

Как же тяжело жить с сознанием своей вины, подумала я, когда уже ничего не изменить и не исправить. Мне было жаль и Валерия Александровича, и Елену Анатольевну, но больше всех мне было жаль Артема. Он лишился материнской любви в семилетнем возрасте, хотя ни в чем не был виноват. Просто удивительно, что он не сломался, не стал озлобленным и ожесточившимся. За это я его еще больше любила. Любила? Или это материнские чувства? Ах, какая разница, как называть чувства, главное, они есть. И в эту ночь все свои чувства я излила на него, и он ответил мне тем же. Наутро мы никак не могли расцепить объятия.

- Мне нужно заехать в галерею, - с сожалением сказала я. – В одиннадцать у меня встреча с заказчиком.

- В двенадцать тридцать нас будет ждать Антон Сергеевич, - произнес Артем тем же тоном, не двигаясь с места.

Мы переглянулись и рассмеялись. Никому не хотелось вставать. Я все-таки оказалась более целеустремленной и села в кровати.

- Пора вставать.

- Да, пора, - подтвердил Артем, опрокидывая меня на подушки.

В галерею мы опоздали на пятнадцать минут, но заказчик меня дождался и особого недовольства не выказал, за что я отнеслась к нему весьма благосклонно. А вот к Антону Сергеевичу мы приехали вовремя. Стол уже был накрыт для чаепития, однако мы сначала решили заняться делами, то есть Антон Сергеевич рассказывал, а мы слушали.
В результате долгих и тяжелых переговоров удалось вытянуть из злодеев кое-какие подробности. Последние дни сыщики провели в Псковской области, пытаясь напасть на Катин след. Турбаза, где держали Катю, представлял собой десяток небольших скромно обставленных домиков. Зато располагалась она в очень живописном месте, посреди леса. Чтобы добраться до нее, нужно было проехать несколько километров по грунтовой дороге весьма сомнительного качества. Эта база пользовалась большим успехом у охотников и грибников, и в сезон там все было забито. Однако в тот период грибы еще не пошли, а охотничий сезон еще не начался, так что свободные коттеджи имелись. Сыщики пообщались с владельцем турбазы. Тот сказал, что коттедж под номером семь снял симпатичный молодой мужчина, судя по внешности и акценту, с Кавказа, хотя фамилия у него была украинская – Гриценко. Хозяину сразу предъявили фотографию «Валентина Ивановича», но тот сказал, что «Гриценко», теперь и эту фамилию приходилось брать в кавычки, ничуть на него не похож, он гораздо моложе и симпатичнее.

«Гриценко» сказал владельцу турбазы, что у них с подругой что-то вроде медового месяца, так что просил их не беспокоить, пообещав, что в домике они сами будут убираться. Владельца это вполне устраивало, тем более что коттедж был оплачен на пять дней вперед. Однако дня через три пожилая пара из коттеджа под номером шесть пожаловалась, что у соседей устраивают оргии, пьют и неизвестно чем занимаются, так как оттуда часто доносится шум и женские крики.

- У них медовый месяц, - пояснил хозяин, - не обращайте внимания.

- Почему тогда мы видели там нескольких мужчин? – с подозрением осведомилась пожилая женщина.

- Наверное, гости приезжали.

Все-таки он поговорил с «Гриценко», когда перехватил его возле административного здания. В ответ на обвинения соседей тот ухмыльнулся.

- Постараемся потише. А насчет мужчин нечего переживать. Это были мои родственники, они здесь проездом и заехали на пару дней меня навестить, заодно и с моей подругой познакомились.

Хозяин удовлетворился этим ответом и мысли о постояльцах из седьмого коттеджа выкинул из головы. Дел было много, его помощница заболела, и он просто разрывался на части. Приближался охотничий сезон, и стали поступать заявки на бронирование коттеджей. Тут он вспомнил, что оплаченное время в седьмом коттедже закончилось, а «Гриценко» пребывание на турбазе не продлил и вообще на глаза не показывался. Он отправился к нерадивому постояльцу. Дверь в коттедж была закрыта, на стук никто не откликнулся, тогда он открыл своим ключом. То, что он увидел, повергло его в шок.
Никто в коттедже не убирался, повсюду валялись пустые бутылки и шприцы, а на кровати лежала женщина неопределенного возраста, нагая и ужасно бледная. На какой-то миг ему показалась, что она мертва. Подойдя ближе, он убедился, что она все-таки жива, хотя жизнь в ней едва теплилась. Увидев на ее руках следы уколов, он разъярился. Никакого сочувствия она у него не вызывала, так что он с ней не церемонился. Накричал на нее, велел немедленно навести порядок и расплатиться за последние дни. Та открыла глаза и посмотрела на него пустым взглядом. Поняв, что сейчас ничего от нее не добьется, он выругался и, хлопнув дверью, удалился.
Вечером того же дня в контору ворвался разъяренный «Гриценко» с воплем: «Куда вы дели мою подругу?!», на что хозяин ответил, что здесь не тюрьма, и никто никого насильно не удерживает. Однако ему пришлось упомянуть полицию, чтобы заставить нерадивого постояльца заплатить за дополнительные дни. Больше он «Гриценко» не видел.

Рассказ Антона Сергеевича я слушала, затаив дыхание, не сразу заметив, что Артем сжимает мою руку в своей, а мое тело, обычно такое послушное, начинает дрожать. Бедная Катюшка! Я попыталась представить, что ей пришлось перенести – плен, насилие и наркотики. Боже, ее сделали наркоманкой! Я примерила все эти испытания на себя и, не выдержав такой нагрузки, разрыдалась. Артем вывел меня в коридор, где обнял и прижал к себе. В его объятиях я постепенно успокоилась. Что же это такое!

- Я никогда не была истеричкой и плаксой, - пробормотала я, скрываясь за дверью туалета, чтобы привести себя в порядок.

Минут через десять мы вернулись в кабинет главы службы безопасности, где нас ждал горячий чай, кофе и неизменные бутерброды – любимое блюдо Антона Сергеевича. Я извинилась за свое поведение, на что сыщик благодушно заметил, что в такой ситуации это извинительно. Моей подруге действительно пришлось многое перенести. Между делом он задавал не совсем приятные вопросы о том, не применяла ли Катя когда-нибудь наркотики, не было ли у нее склонности к случайным связям. На все подобные вопросы я отвечала решительным «Нет!». В конце концов, это бесполезное занятие мне надоело.

- С момента ее исчезновения прошло больше двух недель, - сказала я. – Где она может быть?

В течение нескольких дней сыщики пытались это выяснить. Они побывали во всех окрестных деревнях, но ни в одной из них никаких незнакомок не появлялось.

- Может она заблудилась? – робко спросила я.

- Все может быть, - мрачно произнес Антон Сергеевич, - но не стоит забывать о диких зверях и болотах.

- Какие там звери? – спросил Артем.

- Да разные, - отмахнулся сыщик.

- И все же? – настаивал на подробном ответе Артем.

- Самые опасные – медведи и кабаны, - нехотя сообщил сыщик.

Я старалась не представлять, к чему могла привести встреча Кати с кем-нибудь из них. Артем тем временем поинтересовался, сколько километров от базы до ближайшей деревни. Оказалось, что семь.

- Но ведь на то, чтобы их преодолеть, нужно не больше двух часов! – воскликнула я.

- Семь километров - это, если по прямой, но по лесу напрямую не пройдешь, везде болота. Местные добираются до базы по проселочной дороге. Если бы Катя пошла по ней, то оказалась бы на шоссе, а оттуда можно было бы добраться до города на попутке.

Я представила, как она появляется на шоссе в том виде, в каком ее застал хозяин турбазы, и мне стало плохо. Кто-нибудь мог воспользоваться ее беспомощным состоянием и… Антон Сергеевич тем временем делился своими выводами. Катя потерялась либо в лесу, либо в районе шоссе. С момента ее исчезновения из лесного домика прошло больше двух недель, за это время по шоссе проехало множество машин, так что в этом направлении искать бесполезно. Для поисков в лесу нужны большие силы, которых в распоряжении службы безопасности нет. Для того, чтобы подключить к поиску государственные службы, нужно сообщить о ее исчезновении в полицию. Тогда придется сообщить обо всех неудобных подробностях, а в договоре с преступниками такая возможность исключалась.

- Но ведь они свой договор не выполнили! – вскричала я. – Они должны были вернуть Катю – живой и невредимой!

- А еще гарантировать безопасность вам, Марине и вашим родственникам, - хмуро добавил сыщик. – Это они гарантировали, так что теперь, как говорится, можете спать спокойно. А Катя, может, еще и найдется. Сейчас лето, тепло, какие-то ягоды в лесу есть, болота на каждом шагу, так что жажда не грозит. Со дня на день начнется грибной сезон, грибники в самые отдаленные уголки забираются, может, кто на нее и наткнется.

Ничего себе утешение! Разве можно отступаться, если есть хоть какая-то надежда? Они еще о чем-то говорили с Артемом, но я не слушала. Я не знала, как поступить. Представляла, как Катя, голодная, усталая, исцарапанная и искусанная мошкарой, сидит посередине болота в ожидании спасения или неминуемого конца. С этим я не могла смириться. Нужно сообщить в полицию, и пусть вся государственная мощь придет ей на помощь.

- Все-таки придется обратиться в полицию, - произнесла я со всей возможной уверенностью в голосе. – Я чувствую, что она жива, нельзя терять ни минуты.
Выражение лица Антона Сергеевича резко изменилось и стало напоминать сейф, как в первую нашу встречу.

- Вы не понимаете, о чем говорите - жестко начал он. - Вы обратились за помощью, и вам ее оказали, но на определенных условиях. О людях с улицы Короленко ни при каких обстоятельствах упоминать нельзя! А если вы обратитесь в полицию, вам придется объяснить, как Катя оказалась на той турбазе. Не думайте, что вам удастся обвести полицейских вокруг пальца.

- Эти люди с улицы Короленко настолько могущественные?

- Вы не представляете, насколько. И нельзя забывать о ваших помощниках – Валерии Александровиче, давшем «добро» на расследование, обо мне и моих сотрудниках. Мы все окажемся под ударом. Да и вашу безопасность после ваших бессмысленных действий никто не сможет гарантировать.

- Бессмысленных?

- Разумеется. Не факт, что даже, если вам поверят, станут проводить общевойсковую операцию по поиску вашей подруги. Она ведь могла пропасть и не в лесу, а в районе шоссе или куда-то доехала, а там угодила в неприятность. Есть и другой вариант. Судя по всему, над ней здорово поиздевались. Вырвавшись из этого ада, она могла затаиться, чтобы это пережить и решить, что делать дальше.

Его слова звучали очень убедительно, и я опустила голову.

- А Катиному отцу можно рассказать о последних новостях?

Антон Сергеевич посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

- Конечно же, нет! Он ничем не сможет помочь своей дочери, а вот вызвать неприятности на наши головы очень даже сможет. Вы не сумеете объяснить ему, почему нельзя обращаться в полицию, не упоминая о некоторых вещах, а это – недопустимо! И Марине об этом не говорите, а то, насколько мне известно, у нее очень тесная дружба с капитаном Коростылевым.

Когда мы вышли из кабинета, ноги меня едва держали. Артем обнял меня за плечи.

- Ника, я понимаю твое желание найти подругу, но обращаться в полицию действительно неразумно.

По счастью, он не стал углубляться в обсуждение этой темы, а то я бы не выдержала. Я не гожусь в военачальники. Это они могут кого-то отправить на неминуемую гибель, чтобы спасти остальных. Впрочем, от меня принятия решения не требовалось, я лишь должна исполнять чужой приказ.

В кабинете я выпила две чашки чаю, но бутерброды мне в горло не лезли, так что сейчас я чувствовала слабость и легкое головокружение. Похоже, пора более тщательно следить за своим питанием, да и за здоровьем вообще, а то скоро превращусь в старую развалину. До сих пор я о своем возрасте вообще не думала, но с появлением в моей жизни Артема это стало чуть ли ни навязчивой идеей. Если хочу полноценных отношений с ним, нужно немедленно избавляться от этого комплекса. В конце концов, разница в пять лет – не такая уж непреодолимая пропасть.

К Маринке я решила сегодня не ездить, рассказывать ей новости нельзя, а меня они просто раздавили, и я боялась, что не сдержусь, проболтаюсь. Откуда-то пришла уверенность в том, что Катя жива. Жива, но на связь не выходит. Не может или не хочет? Ах, если бы знать.



Продолжение следует...