Не забудем

ОЛЬГА БАЛЯСНИКОВА - http://proza.ru/avtor/balyasnikova -  ЧЕТВЁРТОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ «ЛАУРЕАТ 59» МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ

Да есть ли такая чаша, чтобы измерить горе людское?!... Страх за детей малых, мучительную боль и ненависть к вражине?! И радость Победы не измерить ничем! – прикрыв старыми морщинистыми руками лицо, заплакала Анна Степановна, вспоминая войну
                **********************

Её уже нет в живых, но память о ней и событиях того страшного времени, о которых она рассказала, бессмертна! В её воспоминаниях, словно в зеркале, отразились миллионы судеб великого многострадального советского народа.
В довоенное время жили хоть и небогато, но радостно. Известие о войне пронеслось по селу чёрным вороном.  Никто не был к ней готов. Женщины плакали, а мужчины уходили добровольцами на фронт, не дожидаясь мобилизации. В первую очередь шли комсомольцы и коммунисты. Дух патриотизма был великим!
В селе сформировался полк народного ополчения.  Колхозники, вступившие в его ряды, в свободное время занимались военной подготовкой. А свободного времени было мало, враг наступал. Всех, включая учеников, бросили на сбор урожая. Трудились, не покладая рук. За двадцать дней выработали и отправили в фонд обороны почти четыре тысячи трудодней.
Дошли слухи, что немцы уже совсем рядом. Срочно эвакуировали колхозную технику и скот, чтобы не достались врагу. Дети, женщины и старики с ужасом ждали врага, который вот-вот ступит на их родную землю.

                ******************
"Не плачь, Любушка! Молчи, маленькая! Сейчас Андриян придёт, он страшнее, чем бабайка! – крепко прижимал к себе грудную сестрёнку испуганный Ванька, вытирая свою кровь с её щеки…"
                ******************

В конце октября сорок первого немцы пришли в Ивню. Как только началась оккупация, сразу же начал действовать партизанский отряд, созданный из коммунистов, не призванных на фронт. Партизаны успели разрушить линии связи и убить два десятка вражеских солдат, предателей и полицаев. Немцы устроили на них облаву и убили большую часть, поэтому до самого освобождения активных действий с их стороны не было. Беззащитные жители села попали под тяжкий гнёт фашистов и предателей. Вот тут-то и началось самое страшное!
Село являлось райцентром, поэтому  немцы сразу же установили  «свой порядок». Организовали военную комендатуру и отдел гестапо.  Нашлись и желающие сотрудничать с ними. Старостой назначили бывшего учителя Севрюкова, а начальником русской полиции  напросился бывший портной -  Андриян Овчаров. В свой отряд он набирал «себе подобных» - трусов и предателей, а тех, кто отказывался  служить фашистам, сначала жестоко мучили, а потом расстреливали и вешали.  В центре села соорудили виселицу, и трупы не снимали несколько дней для устрашения людей. Так был зверски замучен герой гражданской войны – Кирилл Ельцов, уважаемый и почётный человек в Ивне.
Больно и обидно было то, что «свои» тоже участвовали в расправе, угождая оккупантам.  Полицаи выполняли самую грязную работу. Зверской жестокостью отличался Андриян, особенно его боялись дети.
- Ты здесь, сука? Ну-ка, пошла работать! – ворвался разъярённый Андриян в сарай.
- Сейчас, сейчас! Я скоренько! Прихворала дочурка, - взмолилась Анна.
Полицай тяжёлыми шагами подошёл к молодой женщине, кормящей грудью ребёнка, и схватил за косу.
- Может, прибить твою дочурку, чтоб не хворала, всё равно подохнет! – хрипло засмеялся предатель  и, резко рванув её за волосы, потащил к выходу, избивая палкой.
Полугодовалая дочь выпала из её рук лицом на острую солому.
- Не бей маму! – заколотил по пояснице Андрияна детскими кулачонками Ванька.
- Пришибу, щенок! – обернулся полицай и с размаха ударил ребёнка.
Ванька успел увернуться, но палка скользнула по его лицу. Рассвирепевший полицай снова замахнулся на лежащего на полу мальчишку, как мать, словно орлица, бросилась на него и вцепилась в руку:  «Оставь! Прошу тебя, оставь сына!» - молила она.
Андриян, ударом ноги в живот, свалил Анну на сырую землю и продолжал бить резиновой палкой куда попадёт, оскалив жёлтые зубы.
На шум из хаты вышел немецкий солдат. Посмотрев на окровавленную  женщину, он остановил свой взгляд на её оголённой груди.
- Пошёл! – небрежно махнув тыльной стороной ладони в сторону полицая, сказал солдат. (скорее всего это был венгр, воюющий на стороне фашистов.)
Андриян, улыбаясь во весь рот, удалялся задом, отбивая за каждым шагом низкий поклон.
- Ухожу, ухожу, господин обер-лейтенант! – глаза сверкнули отблеском кровожадного чувства – это была радость предвкушения насилия над жертвой.
Разогнулся он уже около калитки и с жадным любопытством смотрел в сторону сарая. Анна вбежала в сарай и приложила к груди плачущую дочь. Солдат стоял на месте и неторопливо докуривал папиросу.
- Надо работать на великую Германию! – произнёс  он, войдя в сарай, но в ответ  увидел лишь испуганные глаза матери с сыном. Опять что-то сказав на незнакомом языке, он вышел во двор.
- Мама! Снова Андриян идёт! – взволнованно шептал сын. - Он уже близко!
Ванька забился в угол сарая, а Анна, положив ему в руки сестрёнку, быстро выскочила во двор, чтобы возвращающийся изверг не тронул её детей.
- Не плачь, Любушка! Молчи, маленькая! Сейчас Андриян придёт, он страшнее, чем бабайка! – крепко прижимал к себе грудную сестрёнку испуганный Ванька, вытирая свою кровь с её щеки…  Малышка, обмотанная  тряпками, будто понимая слова брата, замолкала на какое-то время, но вскоре снова начинала горько плакать. Плакал и Ванька. Не от боли плакал, а от жалости к голодной сестрёнке, которую мать не успела докормить. Он гладил её по головке и, раскачиваясь вперёд-назад, шептал над её личиком: «Бедненькая,  голодная. Была бы ты побольше, я бы тебе зерна дал или очистков от картохи. Потерпи чуть-чуть, скоро мама придёт.
Ванька пытался убаюкать Любу и, хлюпая носом, на ходу придумывал колыбельную: « Баю бай, спи сестрёнка, спи… глазки закрывай. Скоро мама придёт и покормит нас с тобой. Батя тоже вернётся… привезёт нам сахарку и горбушку хлебушка…»
Любушка смотрела на брата большими голубыми глазами, полными слёз, и тоже постоянно всхлипывала.
В сарае было холодно и сыро. Ванька подминал под себя ногами солому, а руками обкладывал вокруг себя. Сестричку он крепко прижимал к себе и дышал тёплым воздухом в её холодное личико.
Заскрипела дверь сарая, и на пороге появился дед Егор.
- На-ка, обернись, а то совсем озябните! – сосед накинул на детей старый бушлат.
Вот что наделали гады! Разхозяйничались  на русской земле, сволочи! Сами-то в тепле да сытые, а нас, как собак, по сараям да чердакам разогнали! Места нам нет на родной земле! – с отчаянием сказал старик и с жалостью посмотрел на детишек.
- Всё повыгребли, мерзавцы, даже погреба и те очистили! Хоть солому ешь!  Голодом и холодом изморить хотят, изверги! – дед будто разговаривал  с самим собой.
- Ванька, на вот, поешь-ка, да Любе дай облизнуть сладенького, - дед протянул мальчишке половину сахарной свёклы размером с утиное яйцо.
- Сладкое детям полезно, - сказал он с досадой и пошёл в свой ветхий сарай.

                ************************
"Мама, мамочка!  А что лучше – в рабство к врагу или сгореть заживо?..."
                ************************
Издевательства над жителями села, избиение до смерти, сожжение заживо, расстрелы и повешение,  жестокие пытки и насилие стали нормой повседневной жизни для карателей. Жизнь под пятой гитлеровцев была полна ужасов и страданий.  Несколько молодых девушек и парней насильно угнали в Германию на каторгу. Но дошли до сельчан слухи, что их так и не довезли, а убили в соседнем селе, у леса.  Ребят расстреляли сразу, а вот над девчушками сначала поглумились по-зверски, а потом тоже расстреляли.
Анна с детьми замерзали в сарае на декабрьском морозе.  Не хватало дочери грудного молока. Да откуда ему взяться было?  Обессиленные, голодные ждали верной смерти. Венгр, что жил в их доме, впустил несчастных на кухню до весны, было в нём что-то человеческое.
Январь начался с массовых расстрелов, на улицу было страшно выйти.
- Расстреляли! Расстреляли детей малых! – влетела соседка к Анне, когда немца не было в хате.
- Евреев – беженцев,  что в Доме Крестьянина прятались,  расстреляли! Там были лишь старики и бабы с детьми малыми. Идёт одна и всё ножки ребёночку своим платком прикрывает, чтоб не замёрзли, а идут-то на смерть! – рыдала Ильинична. Анна, схватив  Любушку, крепко прижала к своей груди и тоже горько заплакала: «За что? За что детей-то?»
Зиму как-то пережили. Весной стало «посытнее», перешли на подножный корм. Собирали полевой чеснок, конский щавель, чернобыльник, крапиву, одуванчики и грибы. Ванька бегал в лес за ягодами и менял у немцев на хлеб. Анна заворачивала кусочек в лоскуток от разорванной рубашки, мочила в воде и вместо соски давала дочке, а, чтобы спала крепче и меньше плакала, несколько зёрен мака туда же. Чай заваривали из веточек смородины, вишни и малины. Летом собирали дикие яблоки,  груши и вишню, сушили впрок, ведь никто не знал, сколько продлится этот ад.
Немцы установили «новый аграрный порядок»  Раздали земельные паи и ничтожную малость полевой земли на каждого трудоспособного члена семьи, остальная же колхозная земля оставалась в составе «общинного хозяйства».  Весь собранный  на ней урожай шёл гитлеровским властям. Оккупанты чувствовали себя полными хозяевами на русской земле. Им даже удалось запустить сахарный завод. Отыскали детали, которые зарыли рабочие перед оккупацией в землю, но продукцией воспользоваться так и не успели.
В конце сорок второго и начале сорок третьего  фашисты освирепели ещё больше. Стали нервными, суетливыми и ещё более жестокими. В феврале провели новую волну карательных операций во всём районе. Согнали в Ивню несколько сотен мирных граждан. Испуганных сельчан гнали к сараю, подгоняя штыками и ударами прикладов по голове. Люди кричали и плакали. Матери крепко сжимали руки своих детей, чтобы те не  потерялись в толпе. Тех, кто пытался бежать, беспощадно расстреливали. Люди, спотыкаясь о трупы, послушно вбегали в раскрытые для них ворота смерти. Людьми забили сарай так, что не было возможности даже присесть. Несчастные стояли  плотно прижавшись друг к другу. Страшная паника охватила безвольных, беспомощных сельчан. Испуганные, истощённые и обессиленные, они озирались по сторонам в поисках спасения. Женщины кричали  в голос и молились, дети плакали и прижимались к матерям. Неизвестность и мысли о приближении смерти сковывали ужасом ни в чём не повинных людей.  В глазах у страдальцев застыл мучающий вопрос – что с ними собираются сделать фашисты?
- Нас всех сожгут! – кричали женщины и сжимали детей так, что они, не понимая и не осознавая того, что происходит, плакали от боли.
Мужчины, пытающиеся сохранить самообладание, выкрикивали, что не сожгут, а угонят в каторгу на чужбину, чтобы успокоить женщин.  Конечно же, они понимали, что в рабство их не угонят лишь потому, что немцам нужна молодая рабочая сила, а здесь лишь старики, женщины и дети.
С наступлением вечера крики и плач  поутихли. В сарае слышался лишь стон и всхлипы женщин и детей. Многие старушки и старики стояли, навалившись на рядом стоящих людей, возможности упасть на пол не было и людям приходилось удерживать умерших и потерявших сознание на себе. Отказывали онемевшие и замёрзшие ноги, и люди грудами валились друг на друга.
Утром со стороны улицы послышалась громкая немецкая речь, похожая на лай собак. Фашисты ходили вокруг сарая и, казалось, о чём-то спорили. Несколько солдат подтащили солому и разложили у ворот.
- Сейчас будут поджигать! Нас сейчас сожгут заживо! – закричала женщина, наблюдавшая за палачами в щель. Сарай охватила паника, и началась давка.
- Мама, мамочка! А что лучше:  к врагу в рабство или сгореть заживо? - Ванька теребил мать за подол юбки и кричал. – Смотри! Вон щель большая в стене! Давай выбросим Любушку! Она маленькая, она пролезет!
Сложно было устоять на ногах, и люди падали друг на друга. Анна, что было сил, удерживала грудную дочь, чтобы не затоптали. Ванька, не отпуская подол матери, пытался держаться рядом. Разбивая и расцарапывая руки в кровь, люди били в ворота, потом раскачиваясь и навалившись на них из последних сил, они тщетно пытались их открыть. Со стороны улицы по сараю хлестнула автоматная очередь. Внутри стоял крик, от которого лопались перепонки.
Немцы разошлись, расставив охрану в несколько человек, и через час-другой в сарае наступило затишье. Измождённые, обессиленные от голода и жажды, скованные страхом смерти люди, лежали на холодной земле вперемешку с мёртвыми и каждую секунду ждали расправы.
Утренние лучи зимнего солнца пробивались сквозь щели деревянного сарая и падали на полуживых  обмороженных и изнурённых людей.  Фашисты суетились возле сарая. На этот раз не было ни паники, ни давки, ни криков – лишь монотонный стон обессиленных и истощённых мучеников.  Дети Анны спали, прижавшись к матери. Бледная Любушка открытым ротиком искала во сне хлебную соску, а  Ванька держал её ручку в своей руке.  Ему снился отец, который привёз им с сестрёнкой горбушку горячего хлеба. Анна, обняв детей, смотрела в потолок сарая и,  беззвучно шевеля губами, молилась. Слёз больше не было…
В это время оккупанты сносили к сараю солому. Белый мокрый снег,  ложась на неё, переливался в холодных солнечных лучах. Немцы, гремя канистрами, торопились. Несколько зажжённых факелов  бросили на солому и помчались прочь от сарая. Солома вспыхнула, но огонь стал медленно тухнуть.  Это сгорел бензин, а солома, которую в спешке принесли гитлеровцы, была слежавшейся и прелой.  Мягкий искрящийся снежок прибивал к земле чёрный рассеивающийся дым.
- Уходят! Уходят фрицы! Бегут изверги! – увидев в щель сарая немцев, быстро покидающих село, еле слышно сказал седой измученный старик, вытирая скудные слёзы. – Значит наши уже близко!
Послышался рёв моторов, и вдалеке показались советские самоходки…

                19 февраля 2020г

20 февраля 1943 года село Ивня Курской области (ныне Белгородской) было освобождено бойцами Красной Армии от фашистской оккупации без сражения.
 
Комментарий к фото:

ИВНЯ
«Братская могила 138 мирных жителей, казненных фашистами в 1943 году после пыток, в том числе советские работники: Башмаков Иван Васильевич, Наумов Кирилл, герой гражданской войны орденоносец Ельцов Кирилл, председатель колхоза «Красный кооператор» Хомяков Филипп и другие»


На Конкурс - Лауреат 59 - http://proza.ru/2020/01/29/2187 Международного Фонда ВСМ