Зонтафобы

                Первое  действие.

  Порочный  простолюдин  Судрогин  и  недоучившийся  юнкер  Алтуфин  через  полгода  после  Октябрьского  переворота  общаются  на  ж/д  платформе.


Судрогин. Стеснение  свободы  меня  не  так  задевает. Мне  бы  питаться  получше.
Алтуфин. Красноперые  тех , кто  за  них , до  отвала , ты  знаешь , кормят. Примкни  к  революции.
Судрогин. Революция  у  меня  семью  забрала , а  мне  под  их  знамена  вставать? Вы , Павел  Максимович , говорите , но  не  заговаривайтесь.
Алтуфин. Твою  семью  холера  убила. Она  и  красноперых  косит  не  меньше  нашего. Сейчас  с  ними  поедем – не  исключено , что  подхватим.
Судрогин. Поезд  здесь  не  остановится.
Алтуфин. Я  тебе  все  сказал. Повторять  не  буду.
Судрогин. Красноармейцы  нападают  на  железнодорожников  и  едут , куда  захотят….
Алтуфин. Ты , Василий , не  птичка. Не  сразу  у   тебя  из  головы  вылетает.
Судрогин. Они  поедут , но  почему  они  должны  здесь  остановиться…
Алтуфин. Довольно  большая  станция. Есть  чем  поживиться. Чтобы  они  ни  делали , мы , Василий , не  вмешиваемся. Наша  задача – забраться  в  поезд  и  до  Кургана  на  нем  доехать.
Судрогин. А  барышню для  насилия  в  закоулок  потащат…
Алтуфин. Бойцы  победившей  революции – это  тебе  не  прежние  насильники , укромный  угол  искавшие. Где  схватят , там  и  надругаются.
Судрогин. А  в  вагон  к  нам  притащат…
Алтуфин. Тогда  я  терпеть , конечно , не  смогу. И  до  Кургана  не  доеду!
Судрогин. В  Курган  вам  надо  обязательно , ваша  Анечка  в  Кургане  вас  дожидается…
Алтуфин. Ты  в  издевку  сейчас  сказал?
Судрогин. Издеваться  над  вами , господин  Алтуфин , мне  не  по  чину…
Алтуфин. А  с  чего  ты  говоришь , что  она  меня  ждет? Она  меня  много  лет  не  видела. Со  дня , как  в  юнкерское  училище  я  уехал.
Судрогин. В  офицеры  стремились , германца  бить…
Алтуфин. Патриотический  угар  к  тому  времени  в  России  прошел. Я  не  в  четырнадцатом  поступал.
Судрогин. В  четырнадцатом  воодушевились  мы  знатно. Ручьем  слезы  счастья  лились.
Алтуфин. Не  те , выяснилось , слезы. Эмоции  меня  столь  расперли , что  я  схватил  со  стены  отцовское  охотничье  ружье  и  в  окно  выстрелил.
Судрогин. Господа  Бога  за  начавшуюся  войну  салютом  поблагодарил.
Алтуфин. Не  думал  о  я  Боге. Религиозной  у  нас  лишь  служанка  Машка  была. 
Судрогин. Крупная  женщина?
Алтуфин. Тощая , как  русская  борзая.
Судрогин. Я  крупных  люблю. В  нашей  школе  попадались  ученицы , моим  предпочтениям  отвечающие – не  обхватишь…
Алтуфин. А  ты  пробовал?
Судрогин. Шуточно  обогреть  их  с  мороза  учителям  они  дозволяли , а  я  прислужник , зимой  истопник , девицы  меня  и  приветствия  не  удостаивали… Алтуфин. Надменные  девицы.
Судрогин. Равенства  сейчас  нахлебаются! Равенство – творение  славное…
Алтуфин. Кому  по  душе  красноперое  равенство , пусть  записывается  к  ним  в  партию. Берет  из  моих  попутчиков  самоотвод , пока  я  сам  не  прогнал. Наболтаешь , что  трех  офицеров  из  пулемета  убил , и  тебя…
Судрогин. Примут?
Алтуфин. Проверят.
Судрогин. Происхождение  у  меня  рабоче-крестьянское , по  происхождению  я  подхожу… из  пулемета  стрелять  не  умею. Спросят , как  стрелял , и  я  скажу , что  пальцем  нажимал , и  пули  летели… пулемет  ведь  просто  устроен?
Алтуфин. Не  сложнее  настенных  часов.
Судрогин. С  кукушкой? Я  в  часовых  механизмах  не  разбираюсь , но  думаю , что  часы  с  кукушкой  мудренее , чем  без  нее.
Алтуфин. Часы  в  моей  миленькой  спальне… кто  их  вынес , кто  спер… уверен , что  не  разбили , а  вынесли. Классовая  ненависть  у  красноперых  относится  к  господам – не  к  вещам , господам  принадлежащим. Возле  дома  был  пригорок , на  котором  я  летом  лежал , грыз  сочную  грушу…
Судрогин. В  снежную  пору  на  саночках  с  него  скатывались.
Алтуфин. Слишком  пологий.
Судрогин. Да , страна  у  нас  равнинная.
Алтуфин. А  события  круто  вниз  пошли. По  моим  расчетам  поезд  через  час  здесь  встанет.
Судрогин. Через  час? Нам  бы  на  платформе  не  торчать , по  окрестностям  прогуляться…
Алтуфин. Вопиющее  предложение. На  платформе  нас  не  трогают , а  в  город  выйдем  и  красному  патрулю  попадемся. Забыл , как  до  станции  добирались?
Судрогин. Вы  весьма  нервничали.
Алтуфин. Осторожность  я  проявлял. Не  хотел  погибнуть , ничего  толком  не  сделав. У  меня  такие  документы , что  мне  сразу  конец.
Судрогин. У  вас  же  поддельные.
Алтуфин. Конечно. Бездарная  подделка , последний  чурбан  заметит , что  печать  липовая. И  профессию  вписали , чудовищно  от  меня  далекую. Ученик  кузнеца…
Судрогин. Звучит  по-пролетарски.
Алтуфин. Молотом  меня  и  прибьют. Бывшего  юнкера  они  бы  расстреляли , а  кого-то , выдающего  себя  за  ученика  кузнеца , достаточно  и  молотом  по  башке.
Судрогин. Кого-то , но  кого… будучи  схваченным , о  родстве  с  князем  Адринапольским  вы  им  скажите. Назовитесь , не  мелочась , его  сыном.
Алтуфин. Княжеского  сынка  к  стенке  они  незамедлительно  поведут. Даже  самокрутки , чтобы  побыстрее  шагать , побросают.
Судрогин. Князь  Адринапольский – близкий  друг  Владимира  Ильича  Ульянова-Ленина.
Алтуфин. Ты  меня  огорошил…
Судрогин. И  красные  солдатики  от  удивления  пасти  разинут. Ты , рявкнув, потребуешь  у  них  табачка  и  от  неподвижной  стражи  по  улице  себе  пошагаешь.
Алтуфин. Ленин – дворянин , его  дружба  с  князем  реальна…
Судрогин. Я  о  ней  не  знаю.
Алтуфин. Выдумщик  ты , Василий , класса  самого  Марка  Твена… что  за  барабан?
Судрогин. Стучит  в  него  некто  с  палочками…
Алтуфин. Вижу  я  уже… к  нам  идет.
Судрогин. К  нам  или  мимо  нас.

  Интеллигентный  пожилой  Тарушанский  бить  в  барабан  перестает. Мимо  не  проходит.

Тарушанский. Жена  у  меня , господа. Не  выходит  из  спальни  она. Я  к  ней  не  захожу. Не  поручусь , что  она  до  сих   пор  в  спальне. В  барабан  моего  сына  я  бью. Он  у  меня  офицер , присяге  не  изменивший. Ушел  на  войну , погиб , ушел  полностью…
Судрогин. Барабанщиком  в  армии  был?
Тарушанский. Артиллеристом.
Судрогин. А  барабан?
Тарушанский. Детский  его  барабан. Я  от  горя  не  плакал , а  при  бритье  порезался  и  зарыдал. Глубокий  порез. Сюда  я  пришел  единственно  ради  удовольствия  посмотреть  на  прелестную  женщину , торгующую  пирожками  с  потрохами. Нахожу  утешительным , что  ее  тут  нет. Думаете , я  сумасшедший?
Алтуфин. Не  нам  судить.
Тарушанский. Признак  сумасшествия – мой  барабан , но  не  мои  слова. Женщину  я  не  вижу. Не  вижу  ее  труп!
Алтуфин. Это  позволяет  верить , что  она  в  порядке.
Тарушанский. Вы  меня  поняли. Понимание  между  нами  исчезнет – знакомство  с  вами  моментально  я  прекращу. У  меня  правильный  выговор?
Судрогин. Для  кого?
Тарушанский. Для  рожденного  в  шведском  городе  Эскильстуна. Я  до  двадцати  лет  на  русском  не  разговаривал.
Алтуфин. Выучились  вы  превосходно.
Судрогин. Я  некоторые  заграничные  нотки  уловил.
Алтуфин. Не  вступать  бы  тебе , Василий , с  ним  в  конфронтацию…
Судрогин. Может , ему  приятно , что  он  кажется  господином  как  бы  из-за  границы. На  человека  порой  посмотришь  и  совершенно  в  нем  не  разберешься. Отчего  вы  в  Эскильстуне  на  свет  появились , папаша  эмигрировать  соизволил?
Тарушанский. Собрал  вещички , рассчитал  слуг… любовницу  прихватил  и  уехал.
Судрогин. Какой  умный  мужчина…
Тарушанский. В  Швеции  они  с  ней  повенчались.
Судрогин. Все  равно  умный. Умный  вдвойне! Рассудил , что  если  дела  у  него  в  Швеции  не  заладятся , любовница  от  него  сбежит , а  жена  так  просто  не  бросит.
Алтуфин. Вместо  нее  среди  шведок  себе  бы  подобрал.
Судрогин. Вы , Павел  Максимович , меня  удручаете. Ручеек  мыслительных  способностей  весело  бежал  и  иссох? Какая  шведка  польстится  на  безденежного  приезжего  из  нашей  медвежьей  страны? Невероятно  несимпатичная? 
Тарушанский. С  такой  женщиной  мой  отец  судьбу  бы  не  связал.
Судрогин. Мыкался  бы  в  одиночестве , пропал  бы , с  алкоголем  сдружившись… по-русски  вы  в  семье  не  говорили?
Тарушанский. Родители  из  меня  ее  выкорчевывали…
Алтуфин. Россию?
Тарушанский. Колыбельные  песенки  на  немецком  мне  пели…
Алтуфин. Как  царица  Александра  Федоровна  царевичу  Алексею.
Судрогин. Они-то  немцы , а  вам  пристало  под  наши  колыбельные  засыпать. Иначе  от  кошмаров  во  сне  не  убережешься. Кошмары  вас  донимали?
Тарушанский. Что  кошмаром  считать…
Судрогин. За  вами  скачет  лошадь , а  рога  у  нее  козлиные!
Тарушанский. Я  мимо  помойки  сейчас  проходил. Поверх  всякой  рухляди  трупы  навалены.
Судрогин. Разумеется , рядом  с  нашей  жизнью  ничто  не  кошмар. Вы  бы  барабаном  внимание  к  себе  не  привлекали. Подумают , что  гвардейские  походные  марши  вы  барабанили.
Алтуфин. Чудесные  марши. Грудь  колесом! В  глазах  презрение  к  смерти! 
Тарушанский. А  вы , молодой  человек , на  фронте , извините , бывали?
Алтуфин. Я  училище  не  закончил , закрыли  его  красноперые. Юнкерское  училище. Ваш  покойный  сын  каким  в  выпуске  его  окончил? В  десятке?
Тарушанский. Из  очень  среднего  ученика  он  вырос  в  доблестного  офицера. Не  за  партой , а  в  бою  преуспел. Немецкое  командование  «Канониром  Демоном» его  прозвало. В  сражении  под  Вильно  могучую  кавалерийскую  атаку  он  развернул. 
Алтуфин. Взгляни  в  подзорную  трубу  ты , кайзер! Твои  всадники  наутек! Тарушанский. Испугались  огня  безошибочного… перегруппировались  и  по  нам  вдарили.
Алтуфин. Разнесли? Говорите , а  то  у  меня  сердце  упало. Поднимайте  его, говорите! 
Тарушанский. В  твоем  лице  наша  армия  приобрела  бы  горячего  воина. С  другой  стороны , сидящие  в  кафе  людишки  кричали , грозились… водочку  допьем  и  врага  разобьем… эти  палочки  мой  сын  в  руках  не  держал. Добрый  мальчик  мне  на  улице  подарил. Попросил  меня  подождать , куда-то  за  ними  сбегал , я  уже  уверился , что  чекистов  он  приведет. Угроза  ареста  сохраняется.
Алтуфин. Угроза  невымышленная…
Тарушанский. Я  ему  за  палочки  несколько  спичек. Палочки  тонкие , а  спички  еще  тоньше. Мальчик  сам  как  спичка , не  выживет  он , наверное… в  палочках  дерева  больше. Как  дрова  они  полезнее , но  стулья  еще  не  все  сожгли , а  спички  поди  достань. Старые  палочки  моего  сына  затерялись… руками  я  по  барабану  постукивал. Будто  шаман  стучал. Раньше  православием  прикроешься  и  живи , а  теперь  все  верования  под  запретом. Я  в  церковь  ходил , но  в  бога  не  верил. У  меня  сложный  характер , замысловатый  кишечник… из  Эскильстуны  до  Стогсторпа  близко… вы-то  в  какие  края  собрались?
Судрогин. В  Курган  с  Павлом  Максимовичем  поедем.
Тарушанский. Дела  в  Кургане  вершатся  восхитительные , ЧК  на  вокзале  встречает  и  с  ветерком  в  баню  везет…
Алтуфин. Расстрельный  пункт  у  них  в  бане?
Тарушанский. Собственной  кровью  омоешься , в  иной  мир  чистеньким  пойдешь… они , как  и  везде , расстреливали  на  кладбище , но  предубеждение  у  них  появилось. Из  могил  кое-кто  начал  вставать. На  комиссаров  злобно  рычать.
Алтуфин. Мистика  мною  не  воспринимается…
Тарушанский. Вы , как  коммунист.
Алтуфин. Напротив , коммунисты  ею  прониклись , не  возят  больше  на  кладбище  приговоры  в  исполнение  приводить. Темному  дурачку  показалось , что  на  него  надвигаются  призраки , он  доложил  комиссару , и  тот  маршрут  изменил… относительно  кладбища  страх  в  каждом  из  нас  засел. Образованием  и  насмешками  его  не  вышибить – в  голову  пролезет  и  мозги  завернет. В  бане  бояться  некого.
Тарушанский. Пошедший  за  красными  сброд  весьма  склонен  к  выпивке. Товарищи  они , пьянствующие  беспробудно.
Алтуфин. Столько  грехов  на  душу  взяли…
Судрогин. Повеселиться  мастера!
Тарушанский. Когда  опьянение  затягивается   на  месяцы , призраков  видишь , слышишь… мне  послышался  крик  совы! 
Алтуфин. Вы  трезвы , но  вы  с  барабаном…
 
  Доносится  женский  крик: «Господи , не  оставь , да  что  же  ты  нас  оставил!».

Алтуфин. Об  этом  крике  вы  говорили?
Тарушанский. Такая  же  для  меня  неожиданность…
Судрогин. Отец  героя. А  про  сову  не  устыдился , набрехал.
Тарушанский. А  почему  я  сову  не  могу  услышать?
Судрогин. Съели  всех  сов. И  филинов  съели.
Тарушанский. Живая  сова  превратилась  в  сову-призрак , и  ее  голос  проник  в  меня  наподобие  топора , в  трухлявое  полено  входящего…
Судрогин. Баба  плетется.
Алтуфин. Не  дама.

   Идет  ширококостная , пропылившаяся  Чиркулева. Куда  глаза  глядят  идет.   

Чиркулева. Что  же  у  нас  пошло , ну  не  жизнь  же  это , закончилась  она  что  ли… вы  кто  будете?
Алтуфин. Мы  русские  люди.
Судрогин. Русские  люди  на  перепутье. Ты , тетенька , гляжу , деревенская. Картошечкой  нас  не  угостишь?
Чиркулева. Из-под  юбки  мешок  сейчас  вытащу  и  тебе  отсыплю. Недуг  у  тебя  в  черепке? У  меня , деревенской  жительницы , еду  просишь?
Судрогин. Вы  с  земли  питаетесь , у  вас  скорее  что-то  заваляться  могло. Сто  пудов  красноперые  вывезли , а  парочку  вы  от  их  глаз  сберегли.
Чиркулева. Убережешь  от  них , жди  от  бога  удачи… мужиков  они  у  нас  в  деревне  арестовали…
Алтуфин. Много?
Чиркулева. Всех! За  полчаса , окаянные , управились. Из  домов  повытаскивали , построили , мы  думали , на  телеги  посадят , а  они  пешим  ходом , гуськом  увели. Полчаса  и  мужиков  в  деревне  не  осталось!
Судрогин. А  до  города  им  шагать…
Чиркурева. Шестнадцать  верст. Расстояние  не  особенное , но  опустение  тоже  самое , как  если  бы  в  страну  Аравию  наших  мужчин  угнали! Почему  у  тебя  барабан? В  детство  впал  или  для  дела  барабанишь?
Тарушанский. Для  меня  он  память  о  сыне… на  внутренней  стороне  есть  буква , моим  сыном  поставленная. Буковка «К» , практически  уже  стершаяся.
Чиркулева. Константин?
Алтуфин. Карамба! Извините , в  училище  мы  так  в  определенных  случаях  кричали , не  вовремя  я  сказал… вашего  сына  Костей  звали?
Тарушанский. Карлом  его  я  нарек.
Алтуфин. В  честь  Карла  Маркса?
Тарушанский. Великого  шведского  короля. Я  же  в  Швеции  вырос , их  исторические  фигуры  впитал… ваших  мужиков  мне  очень  жаль. В  создании  контрреволюционного  ополчения  обвинение  им  предъявили?
Чиркулева. Их  не  на  расстрел  повели…
Алтуфин. Неужели?
Чиркулева. Сказали , что  в  Красную  Армию  забирают.
Судрогин. А  кто  кричал  про  арест?
Чиркулева. Под  арестом  забирают! Хватит , сказали , с  девками  под  луной  прогуливаться  и  с  женами  в  избах  брехать , за  трудовой  народ  биться  пойдете. Арест , конвой , а  как  же? Самим  идти? По  собственной  воле  от  дома  отрываться? До  посевной , сказали , отпустят. А  только  не  будет  этого! Пропали  наши  мужики , не  свижусь  я  с  моим  Афанасием… из  деревни  ничего  не  соображая  побрела! Косу  под  навес  не  поставила , зальет  ее  дождик…
Алтуфин. Вам  бы  ваши  косы  в  животы  комиссарам  загнать. Непокорность  крестьянской  массы  поработителям  показать.
Чиркулева. Они  нам  сначала  освободителями  казались…
Судрогин. Они  продолжатели.
Алтуфин. Поработители  они!
Судрогин. Ты  не  поработишь  того , кто  уже  в  рабстве  находится. При  царе  вам , тетенька , вольготно  жилось?
Чиркулева. При  нем  испокон  веков  жили. Я  познакомилась  с  Афанасием, поп  Гаврила  нас  повенчал…
Судрогин. При  чем  тут  твои  любовные  похождения? Богато  при  царе  жили , свободно?
Чиркулева. Свободно? Ну  ты  и  хватил. Сейчас  в  деревне , говоря  одним  словом , голод. Побогаче , конечно , нам  при  Николае  жилось , крыс , слава  богу , не  ели. Съел  бы  кто-нибудь , поп  Гаврила  от  церкви  бы  его  отлучил. Сейчас  жареной  крысе  радуешься , а  раньше , когда  у  тебя  и  каша , и  хлеб , зачем  тебе  крысу  себе  в  рот  отправлять? Демон  в  тебя , ясное  дело, проник. А  поп  Гаврила  бесов  не  изгоняет , не  марается  об  нечисть , по  его  изречению  собственному. К  себе  в  храм  бесноватых  не  пускает , а  за  пределами  храма  делайте , что  хотите.
Алтуфин. Равнодушный  у  вас  Гаврила. На  спасение  захваченных  дьяволом  душ  совершенно  начхать.
Чиркулева. Он  обжегся  и  отступил. У  лесопилки  дурной  Андрюшка  у  нас  ошивался. Крикун , хохотун , замолчит  и  свалится , затрясется… на  отца  Гаврилу , у  которого  длинная  борода  по  молодости  еще  не  выросла , принуждением  мы  не  действовали. Насильно  его  к  Андрюшке  не  тащили. Верующим  людям  нашего  подобие  к  священнику  не  прикоснуться , кроме  анафемы , полицейское  преследование  полагалось… не  захоти  отец  Гаврила  в  хибару  к  Андрюшке  сходить  и  обряд  над  ним  совершить , возле  Андрюшки  он  бы  не  оказался. Ни  за  что  бы  мы  его , вырывающегося , не  притащили. Мне  лет  пятнадцать  было , но  я  и  то  понимала – не  тронь  святого  отца , в  Сибирь  тебя  полиция  зашвырнет… Андрюшка  валялся  на  расшатанной  кровати , а  над  ним  проводился  обряд. От  приступов  кровать  ходуном , разболталась  от  изгибаний  его  лихорадочных… кровать  скрипела. Отец  Гаврила  грозные  заклинания  бормотал. Заходящийся  в  метаниях  Андрюшка  вопил , что  он  свою  маму  убил.
Судрогин. Убил?
Чиркулева. Нет. Кажется , нет. Обряд  вроде  бы  помог , взгляд  у  Андрюшки  стал  здоровее… следующим  утром  он  на  лесопилку  пришел.
Алтуфин. Хохотал  поменьше?
Чиркулева. Совсем  не  смеялся. Там  такой  механизм…
Судрогин. Распиливающий.
Чиркулева. Он  на  него  бросился  и  погиб.
Судрогин. Господи  Боже…
Чиркулева. Часть  досок  заказчикам  с  кровью  пошла. Доски  отличные , лишь  об  брызг  вкрапления  красные. Не  браковать  же  партию.
Алтуфин. Отец  Гаврила  вне  сомнения  напортачил…
Судрогин. От  неудач  ты  меняешься  изнутри. Злишься , себя  оправдываешь, девушка  плюнула  тебе  в  морду , и  ты  думаешь , черт  бы  с  ней , недостойна  она  влюбленности…
Тарушанский. Кто  заслуживает  плевка , получает  плевок. В  твоем  случае  все  по  справедливости. Но  сколько  заслуживающих  с  сухими  лицами  ходят… грязное  предложение  девице  ты  сделал?   
Алтуфин. За  подобное  пощечина  полагается. В  лицо  плюют  врагам , когда  руки  у  тебя  связаны. Что  же  ты , Василий , с  девушкой  вытворял , не  пристрелить  ли  тебя  за  это?
Судрогин. Вверх  дном   матушка  наша  Россия. Я  сторона  оскорбленная , потерпевшая , а  в  меня  стрелять  собираются! Я  же  не  просто  приставал , во  влюбленности  пребывал , мной  упомянутой… тебе , баба , известно , что  есть  влюбленность? 
Чиркулева. Я  знаю  законный  церковный  брак. Прочее  от  лукавого. И  от  вас , мужиков  похотливых.
Судрогин. Твое  темнейшее  сознание  никакая  революция  не  перекует. Уезжать  из  страны  тебе  надо.
Чиркулева. Вслед  за  дворянским  племенем  за  границу  катить?
Судрогин. У  большевиков  в  отчетности  будет , что  Россию  покинули  сто  пятьдесят  генералов , семьдесят  князей  и  одна  крестьянская  баба.
Чиркулева. Я  несуразицу  сразу  почувствовала. Несчастная  неграмотная  дура  приехала! Как  мне  на  чужбине  кормиться?
Алтуфин. В  поле  работать.
Чиркулева. Я  могу.
Судрогин. Французским  крестьянам  по  выносливости  не  уступишь?
Чиркулева. Мы – лошади! От  наших  тягот  сам  Наполеон  бы  сам  свалился, а  мы  идем  и  свою  ношу  несем!
Алтуфин. Василий , оказывается , дело  сказал. Уезжать  тебе  надо.
Чиркулева. Денег  на  дорогу  у  меня  нет  и  муж  у  меня  здесь , а  не  там. Среди  французов  я  ведь  нового  мужа  себе  не  найду. Никого , думаю , не  очарую?
Алтуфин. После  похода  на  Париж  множество  наших  мужиков  домой  не  вернулось. Во  Франции  прижились , корни  пустили. Наполеоновские  войны  сильно  французское  мужское  население  проредили , в  дефиците  был  мужик.
Тарушанский. В  эту  войну  у  французов  опять  потери  громадные.
Алтуфин. Мужиков  там  с  радостью  примут.
Тарушанский. Но  она  не  мужик.
Судрогин. Женщин  во  Франции  навалом , конкуренция  жуткая – на  фабрике  или  в  сельской  хозяйстве  вкалывай , а  романтически  кого-то  заинтересовать  особо  не  надейся. Не  выгорит  у  тебя , скорее  всего.
Чиркулева. Я  не  поеду. Ради  пустой  кровати  мужа  мне  покидать? В  России  как-нибудь  поковыряемся , с  большевиками…
Алтуфин. При  них  твой  муж  выдающуюся  военную  карьеру  способен  сделать. До  высшего  звания  дослужиться , забыл  я , какое  у  них  высшее… женой  маршала  будешь.
Чиркулева. У  нас  по  деревне  майорша  королевой  проезжала… я  ей  кланялась  и  в  генеральшу  превратиться  мечтала. Устроила  бы  я  ей , за  волосы  бы  таскала… а  тут  даже  не  генеральша , а  маршальша… министра  обухом  по  черепушке  огреть  во  власти  маршальши , не  во  власти?
Тарушанский. Царских  министров , что  еще  не  расстреляны , кухарке  разрешено  помоями  обливать.
Судрогин. Его  обольют , и  он  не  пикнет.
Тарушанский. Покорно  перед  волей  народа  склонится. Поезда  вы  сколько  ждать  собираетесь? Если  сутки , вам  покушать  бы  не  мешало.
Алтуфин. Мы  покушаем.
Тарушанский. В  мешке , я  полагаю , еда? В  голодное  время  спрашивать  о  еде  нетактично?
Алтуфин. У  меня  при  себе  лишь  кусочек  сала  в  кармане.
Тарушанский. Мешок , молодой  человек , не  у  вас. Как  благородной  юнкер , вы  бы  не  смогли  с  мешком , набитым  едой , нужды  проголодавшейся  женщины  игнорировать.
Чиркулева. Я  недавно  поела.
Тарушанский. Пожарскую  котлету  с  горой  гречневой  каши  соизволили  смять?!
Чиркулева. Чего  кричать  и  в  барабан  стучать , будто  у  всех  животы  подвело , а  я  объедаюсь… хлеба  я  пожевала. Водой  из  колонки  запила. Проходивший  мужик  мне  сказал: пей , бабонька , запасы  воды  самые  большие  у  нас  в  мире…
Алтуфин. На  митинге , не  иначе , услышал.
Тарушанский. Да  что  вода – у  нас  всего… богатую  страну  рабочие  и  крестьяне  получили , распорядятся  богатством  не  приведи  как… покажи , что  у  тебя  в  мешке.
Судрогин. Не  еда. Десяток  кроличьих  шубок.
Тарушанский. А  крольчатину  куда  дел?
Судрогин. Не  я  же  шкурки  сдирал. Подобрал  я  их , разбросаны  они  были… в  квартире  скорняка  Бориса  Савельевича  мною  добыты.
Алтуфин. Обворовал?
Судрогин. От  конфискации  спас. Бориса  Савельевича  уже  увели… ценный  мех  унесли , а  недорогие  вещицы  во  вторую  очередь , когда  руки  освободят. Комиссары  быстро  учатся  толк  понимать – в  мехах , в  вине… шкурки  Борису  Савельевичу  я  верну. Когда  на  свободу  он  выйдет.
Алтуфин. Коротка  дорога  в  ЧК , неизвестна  дорога  оттуда…
Тарушанский. Скорняк  не  в  ЧК. Скорняк  в  его  голове. И  в  наших  головах  теперь  тоже. Кого-то  обокрал  и  про  приятеля-скорняка  нам  рассказывает… я  же  не  то  сказать  собирался. Сбился  на  шкурки , которых  нет…у  него  в  мешке , я  вам  клянусь , нечто  съедобное. Нам  не  доверяешь – с  женщиной  отойди  и  перед  ней  развяжи. Ей  ты  доверяешь? Доверяешь  ли  на  еду  посмотреть , веришь  ли , что  не  сорвется  она  на  нападение  и  удушение… я  самообладание  не  потеряю. Сын  назвал  меня  старым  козлом , но  я  и  тогда  не  взбесился , за  уши  несильно  его  оттаскал…
Судрогин. Сын  у  вас  был  ребенком.
Алтуфин. Не  офицера  же  он  за  уши.
Судрогин. Мы  все  были  детьми , на  родителей  грубо  срывающимися.
Чиркулева. На  матерей  мы  кричали…
Судрогин. И  на  отцов.
Чиркулева. Мой  отец , упокой  бог  его  душу , за  такую  ругань  шею  бы  мне  свернул. Вместо  девяти  детей  стало  бы  восемь. Потише  бы  стало  в  избе , посытнее. Вы , барин , к  голоду  непривычны , а  я  в  детстве  никогда  от  пуза  не  ела. Изводил  он  меня , голод  проклятый… потом  полегчало.
Алтуфин. Получше  деревня  зажила?
Чиркулева. Так  же… но  есть  хотелось  не  так.
Тарушанский. Желудок  у  тебя , думаю , сузился. Вошел  в  непростое  положение  великой  аграрной  страны. Где  мне  встать , чтобы  стуча  в  барабан , зарабатывать?
Судрогин. У  местного  органа  большевистской  власти.
Тарушанский. Шутить  изволите?
Судрогин. Вам  следует  рассчитывать  на  милосердие.
Тарушанский. Большевистское?
Алтуфин. Их  бессердечные  деятели  его  схватят  и  в  ЧК  отведут.
Судрогин. Приличный  пожилой  человек  в  полном  отчаянии  стучит  в  барабан… непременно  шляпу  перед  собой  положите. Без  шляпы  за  злостный  политический  выпад  ваше  выступление  они  посчитают.
Тарушанский. Про  шляпу  я  не  забуду… я  буду  стучать , а  они  выйдут  и  накормят?
Судрогин. Краюху  хлеба  из  окна  наверняка  вам  швырнут. «Хлеб  забирай  и  убирайся!». Это  вполне  реально.
Алтуфин. Смысла  твоя  идея  не  лишена… 
Судрогин. Учитель  чистописания  Борис  Сергеевич  Бурский  моими  идеями  часто  пользовался. Предполагая  уйти  в  запой , регулярно  обращался  ко  мне  с  просьбами  придумать  оправдание  тому , почему  он  на  работу  ходить  перестал.
Алтуфин. Нога  временно  отнялась.
Судрогин. Нервное  основание  нужно.
Алтуфин. Пошел  с  визитом  к  невесте , а  от  нее  три  солдата  выходят. И  я  пошел  за  ними , их  обогнал , дома  прилег , правая  нога  не  шевелится… 
Чиркулева. Потрясло , что  невеста  с  солдатами  крутит?
Алтуфин. Удавиться  хотел , пока  руки  вдобавок  к  ноге  не  отказали…
Чиркулева. Молодо-зелено! Танька  с  солдатней  загуляла – Машку  найди! Горбатую , но , ха-ха , не  гулящую!  Тебе  не  понять , но  солдат  для  женщины  временами  что  генерал , в  плену  желания  всю  власть  над  собой  мечтаешь  ему  отдать…
Алтуфин. Невесте  всего  четырнадцать.
Чиркулева. Возраст , который  я  помню… накатывало , как  в  тридцать  потом  не  накатывало.
Судрогин. Раннее  созревание  в  моей  школе  постоянно  я  вижу. По  заведенным  порядкам  интерес  выражать  мне  нельзя , глаза  загорятся – отчитывают… кого  ни  возьми , любой  там  выше  меня , в  элементе  затрещинами  нагрождают… при  старом  режиме  так  было. Что  стало  при  большевиках , не  скажу , школу  я  покинул  до  революции.
Тарушанский. Уйти  тебя , наверное , вынудили. Схватив  за  шиворот , вытащили  за  порог  и  промолвили: уходи.
Судрогин. Меня  не  вытаскивали. Но  жизнь  в  условиях  бесконечных  нападок  весьма  горька. Свобод  в  мои  последние  школьные  годы  прибавилось, «Капитал» Карла  Маркса  хоть  перед  директорским  кабинетом  на  табурете  читай , а  в  отношениях  с  девочками  по-прежнему  никакой  вольности. Красные  солдаты  идут…
Тарушанский. Достойного  человека  конвоируют.
Алтуфин. Винтовки  у  них  на  плечах. Штыками  в  спину  не  тыкают. Комиссара , может  быть , охраняют. Почему  бы  в  середине  не  комиссар?
Судрогин. Аккуратно  вы  языками. К  нам  не  обратятся – молчите.

   Арестант – подтянутый  тридцатилетний  Прядилов. Сермяжные  Чакин  и  Лубудин  его  конвой.

Лубудин. Здравствуйте , товарищи! Как  настроение , грустить  сейчас  причин  уже  нет?
Тарушанский. Для  печали  всегда  повод  найдется.
Лубудин. Но  ведь  народная  власть  в  стране! Радость  для  народа  безбрежная!
Тарушанский. До  окончательной  победы  трудов  приложить  придется…
Чакин. Контра  в  покое  нас  не  оставит. И  пайки  у  нас  маленькие.
Лубудин. Внутренние  сведения  незнакомцам  не  выдавать! Расстрела  за  болтливость  тебе  захотелось?
Чакин. Не  удержался , не  прав… граждане  они  сомнительные , документы  бы  у  них  посмотреть.
Лубудин. Тебя  своего  задания  недостаточно?
Чакин. Я  его  выполняю , а  попутно…
Лубудин. Не  надо  нам  попутно. В  поезд  сажаем  и  везем.
Тарушанский. Как  понимаю , вы  в  Курган  направляетесь?
Чакин. Куда  поезд  повезет , туда  поедем… почему  интересуемся? Из  дворян?
Тарушанский. Барабанного  производства  я  мастер. На  станции  нашу  продукцию  продаю. Звуки  она  издает , европейского  уровню  не  уступающие. За  стакан  крупы  вместе  с  палочками  забирайте. Крупу  вам  в  пайке  выдают?
Лубудин. Питание  у  нас  отлаженное. Так  едим , что  из-за  стола  еле  встаем!
Чакин. А  около  стола  князья  за  хлебные  крошки  танцуют.
Лубудин. Князей  приказано  в  расход. Не  создавай  впечатление , что  мы  приказам  не  следуем.!
Чиркулева. Строгие  у  вас  отношения.
Лубудин. Дружеские!
Чиркулева. Мой  муж  тоже  солдатом  стал , поэтому  мы  с  ваши  навроде  одной  семьи. Афанасий  Чиркулев! Не  с  вами  он  служит?
Чакин. Заурядному  лапотнику  к  нам  не  попасть. Люди  подбираются  сугубо  идейные.
Чиркулева. А  я  за  простых  солдат  вас  приняла…
Чакин. Простым  бы  не  дали  задание  врага  революции  конвоировать. Судрогин. Провинился  он  перед  нашей  святой  революцией , сразу  по  нему  видно…  оправдать  себя , думаю , он  изощренно  пытался.
Чакин. Пару  слов  сказал  и  замкнулся.
Судрогин. Вину  признаю , расстреливайте , эти  слова?
Чакин. Сказал  бы  он  так , мы  бы  у  нас  во  дворе  в  момент  его  расстреляли!
Лубудин. Трепаться , ты  погоди , я  тебя  отучу…
Чакин. Он  сказал , чтобы  к  товарищу  Бильскому  в   Курган  мы  его  везли!
Лубудин. Ну  что  же  за  олухов  Русь  рождает. Мне  бы  на  рельсы  тебя  столкнуть , но  правила  конвоирования  запрещают , вдвоем  конвоировать  мы  обязаны!
Чакин. На  рельсы  я  бы  упал  и  поднялся… оттуда  бы  из  винтовки  в  тебя  пальнул.
Лубудин. В  меня? В  организатора  революционной  борьбы  в  селе  Дядино?
Чиркулева. Оно  от  нас  совсем  близко , землячки  с  тобой  мы , любезный! Лубудин. Ты , баба , со  своими  глупостями  между  нами  не  втискивайся. Серьезный  конфликт  у  нас , по-моему , возник. Пустить  в  меня  пулю  он  задумал…
Чакин. Я  без  долгого  вынашивания , в  сердцах  выстрелить  мог. Плана  тебя  завалить  у  меня  не  было , не  смей  в  донесении  о  разработанном  плане  писать!
Тарушанский. (Лубудину) Вы  грамотный? Целое  донесение  способны  собственной  рукой  написать?
Лубудин. Не  все  же  лишь  эксплуататорам  выводить  буквы  уметь…
Тарушанский. Вы  освоили  письмо , крестьянским  лидером  народ  на  протест  подбивали… и  при  вашей  народной  власти  дальше  рядового  не  продвинулись?
Чакин. По  одежде  вы  не  судите.
Лубудин. Мы  рядовые. Остановлю  я  тебя , коммуниста , если  мысль  соврать  тебя  обуяла! 
Чакин. Коммунистическую  честь  я  ложью  не  уроню… должности  и  звания  раздаются  у  нас  по  заслугам. Запомните  и  никогда  по-другому  не  думайте. А  тебе… возвыситься  над  темными  люди  тебе  не  позволяют  по  причине…
Лубудин. Хотел  бы  я  ее  знать.
Чакин. Ты  ее  прекрасно  знаешь. У  тебя  сестра , а  у  Ряшникова  похоть… Лубудин. Из-за  личных  оснований  меня  задвигать? Наговариваешь  ты  на  него , вернейшего  сына  революции  пролетарской.
Чакин. Когда  он  был  ссыльным , ты  его  приютил , а  когда  он  стал  петроградским  руководителем , он  дал  указание  перекрыть  для  тебя  небо. Ползай  внизу , будь  счастлив , что  к  смерти  не  приговорили… сестра , ты  говорил , у  тебя  привлекательная.
Лубудин. Весьма  ничего.
Чакин. Вполне  понятно , что  Ряшников  к  ней  полез. Он  ее  мягко  за  грудку , а  ты  кулачищем  физиономию  ему  расквасил. Она  же  не  девочка , ей  за  двадцать…
Лубудин. За  двадцать  пять.
Чакин. Ну  и  не  вмешивайся , сами  бы  разобрались. Племянника  от  Ряшникова  мог  бы  иметь!
Лубудин. В  петроградском  кабинете  сидеть… тебя  бы  при  себе , как  прислугу  держал.
Чакин. Прислуживать  господам  мне  доводилось , ради  сытой  жизни  отказаться  от  социальных  завоеваний  по  мне  несложно…
Лубудин. Не  позорь  наши  ряды! Я  о  прислуге  без  смысла  сказал , а  ты  паскудным  приспособленцем  себя  выставил. Тарелки  на  стол  подавать – не  за  мировую  революцию  до  конца  биться , попроще , конечно. Пойдем  в  Германию , в  Англию  поплывем…везде  пролетариат  к  солнцу  потащим! Насчет  поезда  ты  сказал , чтобы  телеграфировали?
Чакин. О  твоем  поручении  не  запамятовал.
Лубудин. Оно  не  мое , а  начальства. Начальство  мне , я  тебе , ты  телеграфисту. Ты  что , его  не  застал?!
Чакин. Он  до  офицерской  табакерки  добрался…
Лубудин. И  что  из  твоей  информации  следует?
Чакин. В  табакерке  был  кокаин.
Лубудин. Угодники  Фома  и   Ерема , нанюхался  наш  Савельич… почему  ты  молчал? До  отъезда  на  станцию  мне  о  его  отключке  знать  полагалось.
Чакин. Он  не  в  отключке  сидит , он  работает… сказанное  мной  аккуратно  записал. Сказал , что  приказ  остановиться  на  нашей  станции  он  доведет  до  кого  нужно. Взгляд  нездоровый , глаза  двумя  фонарями  горят… не  уверен , что  он  исполнит.
Лубудин. Поезд  тогда  не  встанет.
Чакин. Будем  уповать , что  Савельич  нас  не  подвел.
Лубудин. Да  я  тебя  вместе  с  Савельичем  в  одной  могиле  закопаю…
Алтуфин. Волноваться  я  считаю  излишним. Остановиться  поезд , ради  грабежей  солдаты  остановку  здесь  сделают.
Лубудин. Ты , парень , не  прав…
Алтуфин. Идеи  революции  светлые , но  от  их  воплощения  ужас  вас  должен  брать!
Лубудин. Смотри , товарищ , контру  мы  встретили… ты , парень , не  прав. Чакин. Не  прав.
Лубудин. Ох , как  не  прав. Не  прав , что  поезд  здесь  остановится! Разграблено  здесь  все , и  солдаты  в  курсе , черта  лысого  они  здесь  остановятся! Чакин. А  сомнительную  личность  нам  куда?
Лубудин. Назад  поведем…
Прядилов. В  расход  не  пустите?
Чакин. Как  угроза  над  шкурой  зависла , заговорил… отвезем  и  запрем. Александр  Никифорович  тобой  завтра  займется.
Лубудин. Следователь  ЧК. Он  завтра  прибыть  обещал , не  до  длинных  отпусков  в  наше  время.  Он  тебе  не  товарищ  Нащокин , который  не  понимал , что  с  тобой  делать , Александр  Никифорович  насчет  тебя  в  раз  решит.
Прядилов. Молитву  против  зубной  боли  ты  бы , тетенька , мне  прочитала. У  меня  справа  наверху  всего  один  зуб  и  он  болит.
Чиркулева. Травки  я  бы  тебе  заварила , а  заговаривающей  молитвой  не  помогу. Молитва , думаю , полезная , но  мне  неизвестная.
Прядилов. Один  зуб  у  меня  всего… невероятно  огромный.
Чакин. Зуб  у  тебя , как  зуб , не  бреши.
Прядилов. Крови  он  мне  попортил , не  передать… гнусный  стоматолог  Ларшанидзе. Он  проболтался , и  меня  из-за  зуба  неземным  чудовищем  в  городе  считать  стали.
Лубудин. В  каком  городе?
Прядилов. В  Москве.
Лубудин. Ты  москвич?
Прядилов. По  Тверскому  бульвару  идешь  и  подмечаешь , что  всякий  на  тебя  пальцем  показывает , вне  сословных  различий… я  пытался  игнорировать. Смотрел  вдаль.
Лубудин. Видел  революцию! 
Прядилов. Мужикам  она , конечно , свободу , но  мое  уродство  при  любом  строе – уродство.
Чакин. Открой  рот.
Прядилов. Я  имею  право  на  достоинство. На  уродцев  ты  в  цирке  гляди.
Чакин. Открой , я  тебе  приказываю. Не  смей  вооруженному  конвою  перечить!
Прядилов. Заглянув  ко  мне  в  рот , ты  ничего  не  приобретешь , но  что-то  потеряешь…
Чакин. Открывай!
Прядилов. У  вас  сила. У  меня  только  зуб.

   Прядилов  открывает , Чакин  заглядывает , и  Прядилов  бьет  его  в  поддых , выхватывает  винтовку , закалывает  штыком  Чакина , а  после  и  Лубудина.               

Чиркулева. Ой , ужас , беда , Богородица  Иверская…
Судрогин. И  Владимирская. 
Чиркулева. Убил  он , посмотрите , солдатиков…
Судрогин. Солдатики  были  из  ЧК. Сатанинское  воинство  представляли.
Алтуфин. Такому  умению  позавидуешь…
Судрогин. Приманил  зубом , заставил  сблизиться , задумка , исполнение , ни  к  чему  не  подкопаешься. Особый  батальон  великого  князя  Михаила?
Прядилов. Позволь  мне , леди  Макбет , поразмыслить…
Тарушанский. Трагедия  «Макбет».
Прядилов. Моя  собственная  строка…
Тарушанский. По  мотивам  «Макбета».
Прядилов. Популярность  у  него  всемирная… я  думал  подальше  бежать , но  вас  встретил  и  думаю  где-то  тут  отсидеться. У  кого  у  вас  тут  квартира?
Тарушанский. У  меня.
Прядилов. Отдельная? Уплотнения  не  было?
Тарушанский. Сказали , что  подселят  на  днях…
Прядилов. Дня  мне  достаточно. Немного  поищут  и  другими  заботами  озаботятся. Сколько  до  вас  идти?
Тарушанский. Я  к  себе  не  пойду. У  меня  дома  есть  нечего. Барабан  обычный , без  волшебства , постучишь – сосисками  не  наполняется.
Прядилов. Я  золотой  червонец  сумел  сберечь. Мы  пойдем  к  вам , а  женщина  купит  еды  и  нам  туда  принесет.
Судрогин. Не  принесет  она , зажилит…
Чиркулева. Ты  воровкой  меня  не  зови. У  мужа  я  монетку  стащила , но  ему  же  носки  на   нее  купила. Что  куплю , полностью , если  адрес  найду , принесу.
Судрогин. Я  бы  на   нее  не  надеялся.
Прядилов. Она  не  обманет.
Судрогин. Я  простой  народ  знаю , ваших  интеллигентских  заблуждений  у  меня  нет.
Прядилов. Нам  пора  идти , здесь  опасно. Винтовки  брать  не  будем.
Алтуфин. Припрячем , а  потом  заберем.
Прядилов. Что  потом , ваше  дело. (Чиркулевой). Держи  червонец  и  адрес  запоминай. Называйте  адрес.
Тарушанский. Воновихинский  переулок , дом  четыре , квартира  пять. Еды  купи  подешевле  и  побольше.
Чиркулева. За  баночку  французского  паштета  все  не  отдам.
Прядилов. Идемте.
Чиркулева. Принеси  я  вам  паштет , гран-мерси  вы  бы  мне  не  сказали.
Судрогин. На  французском  ты , слышу , балакаешь?
Прядилов. Идемте!
Алтуфин. А  мне  зачем  с  вами  идти? Что  мне  даст  ваша  компания? С  вами  поймают – с  вами  и  расстреляют.
Прядилов. Из  юнкеров?
Судрогин. Училище  он  не  закончил. Разума  поэтому  не  приобрел. Из-за  убитых  товарищей  чекисты  сейчас  по  улицам , как  угорелые  будут  носиться. Всех  без  разбора  хватать. В  квартире , Павел  Максимович , точно  вам  говорю , безопаснее.
Алтуфин. За  винтовками  я  вернусь.
Прядилов. Прятать  их  некогда. А  вы , уважаемый , снимите , пожалуйста , барабан. Лишние  взгляды  он  привлекает. 
Тарушанский. Я  в  руке  его  понесу.
Прядилов. В  руке  нормально. В  руке  хоть  крышку  от  пианино  несите.
Судрогин. За  нее  зарежут. Сколько  дерева  для  печи. Нажатием  на  клавиши  мелодии  извлекать  вы  способны?
Прядилов. Меня  сам  Колтуновский  учил. Теперь  за  океаном  он  концертирует. Говорит , что  советская  власть  долго  не  продержится , свергнет  ее  народ.
Судрогин. В  письме  из  Америки  вам , наверное , написал.
Алтуфин. Уехал  и  пророчествует…
Судрогин. Упитанного  мопса  при  этом  гладит.
Прядилов. Свою  любимую  таксу  он  отдал  мне , а  я  своей  сестре…



                Второе  действие.

   Квартира  господина  Тарушанского. Обстановка – стул  да  кровать. Алтуфин  вынужден  стоять.

Алтуфин. Красноперые , если  честно , сильны…
Тарушанский. Перспективы  рисуются  печальные. Для  нас , собравшихся  у  меня.
Прядилов. Мы  разные.
Судрогин. Кем  у  нас  являетесь  вы , я , извините , совершенно  не  в  курсе.
Прядилов. Мы  все  перезнакомились , стали  почти  друзьями…
Судрогин. Да  вы  даже  своего  имени  не  назвали!
Прядилов. Если  бы  мы  действительно  познакомились , расставаться  с  вами  мне  было  сложнее. Я  бы  уходил , понимая , что  жить  вам  осталось  недолго: кого-то  убьют , кто-то  умрет. 
Судрогин. Я  сделаю  максимум  возможного , чтобы  выжить!
Прядилов. А  господин  юнкер  почти  сдался…
Алтуфин. Я  в  себе  разочарован. До  Кургана  не  доехал , всех  усилий  не  приложил. Анечка  могла  мне  не  обрадоваться , но  мне  важен  не  я , а  она. При  красноперых  не  страдаешь – честь  имею , уезжаю , Анечка , без  тебя…
Прядилов. Чудесно , молодой  человек.
Тарушанский. Весьма  достойно.
Прядилов. А  выскажись  она  за  отъезд  вместе  с  вами , по  какому  маршруту  вы  бы  ее  повезли?
Алтуфин. Я  о  Владивостоке  подумывал…
Прядилов. Из  Владивостока  в  Японию?
Алтуфин. При  нынешнем  сообщении  до  Владивостока  ехать  полгода , нашлось  бы  время  об  эмиграции  поразмыслить…
Прядилов. Девушка  рядом , а  прочее  несущественно.
Алтуфин. Вероятно…
Прядилов. И  никакой  план  не  нужен.
Алтуфин. Нужен , конечно , но  чувства  Анечки  для  меня  секрет , и  я  посудил , что  при  ее  отказе  проведенная  мною  мыслительная  работа  окажется  бесполезна , и  перенес  эту  работу  на  потом. Когда  Анечка  согласится , у  меня , я  уверен , решение  сразу  на  эмоциях  вызреет.
Судрогин. На  эмоциях  получится  так – в  Париж , моя  любимая , я  забираю  тебя  в  Париж!
Алтуфин. В  Париже  у  меня  мама  пропала.
Судрогин. Боже  мой , страсти  какие!
Прядилов. Страсти  сердечные  и  страсти  кошмарные  во  многих  случаях  совпадают. Я  о  дикой  несчастной  любви. Она  вашу  маму  накрыла?
Алтуфин. Считается , что  моя  мама  стала  жертвой  преступников.
Прядилов. Ограбление  с  убийством? Богатую  русскую  даму  ради  ее  драгоценностей… сочувствую  вам , молодой  человек.
Алтуфин. Мама  костюмершей  в  театре  работала.
Судрогин. Нищие  духом , тополиным  в  вас  пухом! Вы  у  нас  костюмерши  сынок? И  как  же  вас  в  юнкеры  взяли? 
Алтуфин. Мама  из  благородной  семьи. С  моим  отцом  рассталась , обеспечение  он  ей  не  дал… в  одежде  она  понимала. Неравнодушна  к  нарядам  была.
Судрогин. Тряпичница…
Алтуфин. Ты , Василий , ошалел  мою  маму  ругать? Я  тебя , сволочь , сейчас  же  зарежу!
Судрогин. Вы , Павел  Максимович , остыньте , о  сказанном  я  сожалею! О  даме  высокого  полета  у  меня  бы  худого  слова  не  вырвалось , но  барышень  пошиба  костюмерши  свободно  оценивать  я  привык. Вижу  в  них  своих , достойных  критики… на  парижские  гастроли  плохую  костюмершу  бы  не  повезли. Комплимент  я  ей  сделал.
Алтуфин. Что  случилось  в  Париже , мы  не  узнаем  уже  никогда. Если  он  спустя  шесть  лет  не  объявится  и  не  расскажет. Нашей  крестьянке  бурный  роман  в  Париже  не  светил , а  мама  у  меня  интересная , утонченная… но  она  бы  мне  написала.
Прядилов. Я  остаюсь  в  Париже , мои  любовные  чувства  мне  дороже  тебя… взрослей , сынок , без  матери.
Алтуфин. Очень  тяжело  сыну  такое  письмо  отправить… а  ведь  вы  надежду  мне  подарили!
Прядилов. Рад  служить.
Алтуфин. Ничего  жуткого  в  Париже  с  ней  не  случилось , с  достойным  мужчиной  в  любви  живет…
Судрогин. Второго  ребенка  растит. Братиков  с  сестричками  у  вас  не  имеется , только  вас  она  бросила? Если  из  благополучного  сценария  исходить.
Алтуфин. Ребенок  у  нее  я  единственный.
Судрогин. Были  на  момент  ее  отъезда. Правда  при  утаивании  разъедает , наружу  рвется… когда  ситуация  в  нашей  стране  устаканится , красноперые  не  будут  расстреливать  всех  подряд. В  тюрьмы  начнут  сажать. Офицерских  отцов , выявленных  юнкеров , прочих  врагов. Вы , Павел  Максимович, после  переклички  в  камеру  входите , а  возле  вашей  кровати  надзиратель  с  посланием  из  Парижа  стоит. Вам  бы  спать  завалиться , но  он  не  дает , разъясни , говорит , кто  у  тебя  во  Франции. Что  за  тетка  на  правильном  русском  языке  на  трех  страницах  тебе  накатала.
Алтуфин. Она  моя  мама…
Судрогин. За  наличие  матери-эмигрантки , в  покое  тебя  не  оставляющей , ты  приговариваешься  к  расстрелу.
Алтуфин. От  расстрелов  они  вроде  бы  отказались…
Судрогин. Без  расстрелов  никуда! Ходим  семеркой , кроем  девяткой , но  туз  всегда  припасен!
Прядилов. Ты , Василий , полный  дурак.
Тарушанский. Противнейший  тип. Была  бы  у  меня  в  барабане  его  смерть , как  кащеева  в  яйце  находилась , я  бы  барабан  не  пожалел , сжег  бы , не  откладывая.
Судрогин. Ваша  на  меня  атака  расходится  с  моим  пониманием  нашего  с  вами  положения. Мы  же  дружески  держаться  должны. Сплоченный  кулак  из  себя  представлять. Назвали  дураком – обоснуйте.
Прядилов. Написавшая  ему  из  Франции  матушка  вовлечет  молодого  человека  в  игру  крупную  и  для  него  перспективную. Зачем  расстреливать  гражданина , которого  можно  использовать.
Тарушанский. Заслать  его  во  Францию , чтобы  революцию  там  поднимать?
Прядилов. Мутить  французам  воду. Наших  опасных  эмигрантов  кончать. Приехал  к  матери , оперу  вместе  с  ней  посещает… у  местных  властей  на  хорошем  счету. Не  он  по  вечерам  русских  из  револьвера  кладет.
Алтуфин. Я  не  подпишусь  из-за  угла  выскакивать  и  в  невиновных  людях  дырки  делать!
Прядилов. Твои  услуги  будут  щедро  оплачиваться. Плохо  ли  идти  в  банк, зная , что  кругленькая  сумма  тебе  поступила. По  улице  Ришелье  за  деньгами  шагаешь  и  в  сказочном  свете  она   тебе  представляется , так  и  хочется  встречным  барышням  улыбки  дарить. Появится  настроение – матери  что-нибудь  подаришь. Нищая  эмигрантка  продает  великолепную  шаль , ты  швыряешь  ей  банкноты…
Алтуфин. Ни  за  что! Пачкать  руки  деньгами  товарища  Ленина  я  не  стану!
Прядилов. У  матери  на  шее  сидеть  собираешься?
Алтуфин. Я  в  Париж  вообще  не  поеду. Кому  следует , скажут  категорическое  нет!
Прядилов. Тебя  расстреляют.
Алтуфин. Плевать!
Прядилов. Тебе  не  плевать. Ты , дурачок , не  понимаешь , какой  лютый  страх  на  тебя  перед  расстрелом  накатит.
Алтуфин. Его  вы  дураком  сколько  угодно , а  я  дворянин , меня  нельзя… вы-то  опыта  в  жутких  ощущениях  где  нахватались? На  каторге  за  бандитские  нападении  были?
Прядилов. О  моем  прошлом  написана  весьма  интересная  книга…
Судрогин. Опубликованная?
Прядилов. Цензурный  Комитет. Не  разрешил  он  Антону  Павловичу  Чехову  ее  опубликовать.
Алтуфин. Чехов  лет  пятнадцать  назад  скончался.
Судрогин. Врет  он  о  книге , издевается  над  нами , уши  развесившими…

                Раздается  стук  в  дверь.

Судрогин. Крестьянка  пришла , пожрать  принесла! Чур , дележку  мы  произведем  братскую. Протестую  я  против  того , что  сначала  дворяне  объедаются , а  мне , холопу , что  останется.
Тарушанский. (отправляясь  открывать) На  классовое  равенство  ты  за  столом  у  Троцкого  с  Дзержинским  рассчитывай.
Судрогин. Вам  бы , любезный , меня  не  ущемлять , против  вас , глядишь , обернется…
Тарушанский. (впившись  в  глазок) Красная  ватага. Барабаном  не  отогнать. Управдом  с  двумя  пролетариями. И  всклокоченной  бабой.
Прядилов. По  поводу  уплотнения?
Тарушанский. Предположительно , да. Что  мне  им  сказать?
Прядилов. Крикните , чтобы  не  стучали , откроете  вы  сейчас.
Тарушанский. Не  стучите! Подождите , пока  оденусь!
Прядилов. Вас  уплотнили  по  прямой  разнарядке  ЧК…
Тарушанский. Кем  уплотнили?
Прядилов. Понятное  дело , нами. Мы  с  Василием  за  чекистов  сойдем , а  касательно  молодого  человека  беспокойство  меня  покалывает. Хотя  в  ЧК  разные  люди  служат , даже  поповичи  попадаются. Сотрудник  ты  юный , но  очень  ценный. В  пространные  объяснения  не  пускаться , постараться  внушить  страх. Инициативу  возьмем  и  быстро  выпроводим. В  общении  налегайте  на  хамство. Мы  власть , делаем , что  хотим , разговариваем , как  захочется. Полагаю , проскочим. Не  в  компетенции  управдома  что-либо  у  чекистов  выпытывать.
Тарушанский. Пролетарии  одеты  не  по-деревенски.
Прядилов. Работяги?
Тарушанский. Вид  простонародный , но  я  не  поручусь , что  на  фабрике  они  вкалывают. Чекистами  назоветесь , а  они  чекисты  и  есть.
Прядилов. Не  станут  чекисты  в  вашу  не  слишком  благоустроенную  квартиру  вселяться. После  допросов  и  расстрелов  полный  комфорт  им  для  разрядки  необходим. Что  выйдет  из  моего  замысла , мне  неизвестно , но  нужно  уже  открывать.
Тарушанский. Я  мог  бы  представить  вас  моими  знакомыми , пришедшими  ко  мне  об  астрономии  поговорить…
Прядилов. Открывайте.

   Тарушанский  открывает , и  в  квартиру  заходят  управдом  Бруткевич , творческие  работники  Дабунов  и  Шамчанов , а  также  бурлящая  Лябаева.

Бруткевич. Нехорошо  задерживать , людям  еще  вещи  втаскивать , а  они  у  входа  без  дела  топчутся. Скверно , господин  Тарушанский. Фамильные  колечки  припрятывали?
Тарушанский. Их  вещи  внизу?
Бруткевич. У  кого  внизу , а  у  кого  в  прежней  конуре  свалены. Кое-кому  для  начала  ознакомиться  с  помещением  требуется. Не  доверяют  моим  словам , что  комнаты  у  вас  просторные.
Тарушанский. Вещи  внизу. Внизу  и  останутся.
Бруткевич. Бунтовать  вы , кажется , вздумали? Утвержденных  жильцов  не  впускать?
Лябаева. Я  вещи  назад  не  повезу! За  доставку  что  могла  выложила. Больше  ничего  не  смогу!
Бруткевич. Слышите , как  кричит? На  дороге  у  разоренной  переездом  дамочки  вам  бы  не  стоять… я  провожу  ее  в  комнату , пусть  отдохнет.
Тарушанский. Комната  занята.
Бруткевич. Отведенную  вам  комнату  вы  занимайте , а  остальные…
Тарушанский. У  меня  все  комнаты  заняты.
Бруткевич. С  советской  властью  в  распор  вы  идете. На  привлечении  вас  к  ответственности  настаиваете.
Судрогин. Управдом!
Бруткевич. Вам  от  меня  что-то  угодно?
Судрогин. Выборочный  ты  мужчина. Нас  словно  не  замечаешь.
Бруткевич. Почему , поглядываю  на  вас , оценку  произвожу…
Судрогин. Ушлая  сволочь. И  при  новом  режиме  в  существенные  человечки  выбиться  умудрился. (Алтуфину) Завтра  его  проверишь.
Алтуфин. Выясню , что  у  нас  на  него. Но  он  вряд  ли  под  своей  фамилией  управдомом  работает.
Судрогин. Основание  для  вызова  на  допрос  теперь  есть. (Бруткевичу) Подозрение  нашего  сотрудника  разве  не  основание? Он  молод , однако  умеет  очень  глубоко  заглянуть. А  как  же , в  Чрезвычайную  Комиссию  талантливых  ребят  набирают.
Бруткевич. Нам  позже  нужно  прийти… мы  вам  мешаем. Вы  же  к  хозяину  квартиры  явились. Вопросы  о  контрреволюционной  деятельности  ему  задавать.
Прядилов. Из  привилегированного  сословия , значит , враг  революции… ярлыки , гражданин , вы  навешиваете. К  человеку , находящемуся  под  подозрением , мы  бы  разве  вселились?
Бруткевич. Так  вы  у  него  живете…
Прядилов. Обыкновенное  проживание. Без  питания. Три  комнаты – три  сотрудника. Заселение  сегодня  днем  произошло.
Бруткевич. У  него  всего  три  комнаты…
Прядилов. Вас  беспокоит , где  он  сам  будет  жить? Не  догадались , что  в  коридоре?
Бруткевич. Мы  бы  ему  комнату  оставили…
Прядилов. Но  вы  тоже  троих  привели.
Бруткевич. Мужчины  бы  в  одной  комнате  разместились.
Судрогин. Интересные  у  тебя  мужчины! Половым  извращениям  потворствуешь , такой  ты  управдом?
Бруткевич. Мы  приказали  в  одну  комнату  их  засунуть…
Судрогин. В  органах  власти  покровители  у  них  завелись! (Прядилову) Расследуем?
Прядилов. Есть  дела  поважнее.
Судрогин. Распоряжение  Дзержинского – извращенцам  ничего  не  спускать. Не  может  мы  его  игнорировать.
Прядилов. Попозже  займемся… Дабунов. Я  извиняюсь , но  мне  не  попадалось , чтобы  Феликс  Дзержинский  данной  темы  касался. Я  бы  знал. Мне  положено.
Судрогин. Тебе  положено  знать , что  ты  безыдейный  мужеложец  и  никто  больше. О  Дзержинском , паскуда , поговорить  со  мной  хочешь? О  руководителем , дорогом  мне  не  меньше , чем  мое  сердце  мне  дорого?
Шамчанов. Мы – художники-агитаторы.
Дабунов. Агитационные  плакаты  совместно  мы  пишем. Для  укрепления  нашего  продуктивного  сотрудничества  нам  и  жить  вместе  сказали.
Судрогин. А  жены?
Дабунов. Мы  холостяки.
Судрогин. Я  холостой  и  мой  друг  такой… зубы  вы  заговариваете. Не  агитаторы  вы – содомиты  выкручивающиеся. 
Шамчанов. У  меня  в  прошлом  полугодии  четыре  женщины  было! Половую  жизнь  чаще , чем  регулярно , я  вел!
Судрогин. Дарованная  мужчине  неотразимость  наполняет  его  постель  разнообразным  богатством. В  твоем , представленном  нам  образе , ни  намека  на  нее  я  не  вижу.
Шамчанов. А  я  их  не  лицом  привлекал. И  не  широченными  плечами.  Советская  власть  меня  оценила… поставила  на  значительное  довольствие  в  плане  пайка. Барышни  запах  еды  унюхали , наперебой  себя  принялись  предлагать…у  Сергея  Пеленского  выдающихся  поэтический  талант , но  новую  власть  его  стихи  только  бесят. На  пропитание  ему  не  подбрасывают , и  вившиеся  вокруг  него  бабочки  переметнулись  ко  мне , к  монументальному  скульптуру  Вислоухову , к  куплетисту-вдохновителю  Ванькину…за  четыре  месяца  в  изобразительной  технике  весьма  я  прибавил.
Судрогин. Спал  с  очередной  бабенкой , объедался  рагу , затем  снова  в  кровать… еще  и  в  рисунке  успевал  совершенствоваться?
Шамчанов. Рисовать  я  стал  лучше. С  повышенного  довольствия  меня  сняли  не  из-за  убыли  мастерства. Излишества  положительно  на  меня  повлияли. Рука  окрепла , глаз  обрел  недостижимую  прежде  остроту… работы  я  создавал  идеологически  выдержанные. Тут  строжайшим  образом  я  следил. Тем  ни  менее  повышенный  паек  мне  уже  не  выдают. Тянувшиеся  ко  мне  барышни  как  ошпаренные  косули  разбежались.
Дабунов. Крестьянские  волнения  в  плакате  отобразил  ты  сомнительно…
Шамчанов. Плакат  был  принят! 
Дабунов. Тебе  за  него  выговаривали.
Шамчанов. Дай  я  неправильный  угол  зрения , меня  бы  к  стенке  поставили!
Судрогин. За  нами  бы  не  заржавело.
Лябаева. Наказание  божье  или  коммунистическое  наказание , уезжать  мне  отсюда  придется…
Судрогин. С  пожитками  на  прежнее  место  вы , гражданка , последуете. Изучить  ваши  вещи  нам  не  следует , ничего  ворованного  не  найдем?
Лябаева. Я  царского  ротмистра  задерживала. Увечья  в  драке  с  ним  получила!
Судрогин. Участие  в  задержании – дело  неженское. По  жизни  вы  вообще  чем  занимаетесь? Не  коллеги  мы  с  вами?
Лябаева. Я  свет  провожу.
Судрогин. Баба-электрик? А  в  свободное  время  член  специальной  женской  бригады , особо  опасных  монархистов  задерживающей?
Лябаева. Я  его  не  по  долгу  службы. Он  по  коридору  улепетывал , и  я  в  него  вцепилась… в  учреждении , которое  проводкой  мы  оснащали.
Прядилов. Вам  повезло.
Лябаева. Увечья  я  получила!
Прядилов. Не  вижу  я  у  вас  увечий.
Лябаева. Наличествуют  они , не  волнуйтесь! Так  в  чем  же  мне , по-вашему, повезло?
Прядилов. Наш  начальник  из-за  контузии  по  этажам  иногда  бегает , бессвязно  кричит… застрелил  бы  он  вас , дамочка , прерви  вы  его  беготню. В  электричестве , выходит , хорошо  разбираетесь?
Лябаева. Были  мастера , обучили…
Прядилов. Смелая  вы , раз  электричества  не  боитесь. Кто  не  знает , скажу , что  смертоносная  это  штука.
Лябаева. Сейчас  смерть  всегда  с  нами  рядом , а  до  революции  удивление  я  вызывала  серьезное. С  электричеством , дура , связалась , башку  в  львиную  пасть  запихнула… старшие  по  положению  мужчины  обо  мне  заботились. Никакой  работы  по  профилю  не  давали.
Бруткевич. Революция  с  дискриминацией  женщин  покончила. У  меня  в  домоуправлении  на  всех  тяжелых  работах  женщины  состоят.
Судрогин. В  ногу  с  постановлениями  вы , товарищ , идете. Внедрять  женский  труд! Забыть  о  старорежимных  послаблениях! Вы , господа  агитаторы, в  ваших  плакатах  мимо  женщины  на  службе  революции  не  проходите? Дабунов. Женщин  мы  призываем  работать , где  прикажут. В  годы  испытаний  не  ныть.
Шамчанов. «От  сложностей  скулишь – возвращению  буржуев  способствуешь!».
Дабунов. Живописный  плакат  получился.
Судрогин. С  десяток  бессонных  ночей  над  ним , наверное , просидели?
Шамчанов. Вы , знаете , контру  ловите , а  не  над  творческим  процессом  подшучивайте…
Судрогин. На  нас  огрызнулся – себя  наказал. Обоих  для  разбирательства  к  нам  повезем?
Прядилов. Надо  обдумать…
Алтуфин. Я  бы  денежно  с  ним  уладил.
Судрогин. Чтобы  за  свою  свободу  они  нам…
Бруткевич. Что  же  творится! Ладно , я  управдом , но  берущие  взятки  чекисты…
Алтуфин. Деньги  не  нам. Приговорим  их  женщине-электрику  обратный  переезд  оплатить.
Лябаева. Я  бы  их  деньги  с  чистым  сердцем  взяла!
Судрогин. Возмездие  мелковатым  мне  кажется. Он  на  чекиста  рот  раззявить  посмел! На  месте  его  бы  грохнул , не  подчиняйся  я  вашим , Петр  Петрович , приказам!
Прядилов. Я  тебе  приказываю  позволить  им  удалиться. Дамочке  на  извозчика  дайте и  идите.
Дабунов. Извозчик  ее  обдерет. Обговорить  с  ним  цену  я  возьму  на  себя. А  не  сказать  ли  мне , что  ЧК  бесплатно  отвезти  женщину  ему  повелело?
Судрогин. Извозчик – существо  недоверчивое. Документы  потребует  ему  показать. Немало  у  нас  развелось  любителей  дармовщины , нашим  грозным  именем  прикрывающихся! В  ресторане  норовят  не  заплатить , в  бане  на  халяву  попариться… для  чего  нам  с  мандатом  к  извозчик  выбегать? Чтобы  ваши  деньги  сэкономить?
Дабунов. Денег  у  нас  крохи…
Лябаева. А  мои  крохи  жизнь  уже  склевала!
Прядилов. Заплатите  женщине  за  проезд. Управдома  подключить  разрешаю.
Бруткевич. При  себе  денег  я  не  имею , да  и  дома  они  под  контролем  жены , страшной  скряги…
Прядилов. Позавчера  пятерых  управдомов  мы  расстреляли.
Бруткевич. Незачем  мне  такое  говорить , если  моей  смерти  от  удара  вы  не  желаете…
Судрогин. Дело  подготавливающих  взрывы  управдомов. Не  всех , у  нас  полагают , мы  вычислили.
Бруткевич. Найду  я  ей  денег , у  дворника  Макарыча  займу… идемте , товарищи , не  будем  чекистам  мешать. 
Судрогин. Уборщицу  нам  пришли. Пылища  в  квартире!
Бруткевич. Найду  кого-нибудь…
Лябаева. А  с  деньгами  не  прокатишь?
Бруткевич. Слово  тебе  даю , Цезаря  и  Антония  слово…
Судрогин. Помоложе  найди!
Бруткевич. Какую-нибудь  вам  отыщу…
Судрогин. Совсем  молодую! Молоденькие  самые  шустрые , быстрее  здесь  уберется.

                Бруткевич , агитаторы  и  Лябаева  уходят.

Прядилов. Управдом  тебя , Василий , послушается. Девчонкой  ты  все  усложнил.
Тарушанский. Заявится – я  ее  выпровожу. Борделю  в  моих  стенах  не  бывать.               
Прядилов. Ваши  стены  мы  покидаем. Крестьянку  с  едой  дожидаться – на  неприятности  напрашиваться.
Судрогин. Голодными  мы  попадем  в  еще  большую  переделку! Запах  хлеба  унюхаем  и  от  грабежа  нас  ничто  не  удержит!
Алтуфин. Февральская  революция  началась  из-за  хлеба.
Прядилов. Наш  налет  на  хлебную  лавку  историю  вспять  не  повернет , господина  Романова  обратно  на  трон  не  посадит.
Тарушанский. А  вы  хотели?
Судрогин. Бьюсь  от  заклад , хотел  бы  он , хотел. Он  же  из  особого  батальона  великого  князя  Михаила.
Прядилов. Ты , Василий , лицо  из  народа.
Судрогин. Харя , иначе  говоря!
Прядилов. А  юнкер  почти  из  армии. О  существовании  вышеназванного  батальона  до  вас , господин  юнкер , не  доносилось?
Алтуфин. Нет. Ни  слухом , ни  духом , как  говорится.
Тарушанский. У  меня  сын  офицер. В  армейских  делах  я  тоже  фигура  сведущая.
Прядилов. Вам  тот  же  вопрос.
Тарушанский. О  батальоне  под  эгидой  великого  князя  Михаила  сказать  мне  совершенно  нечего. А  прессу о  передвижении  наших  войск  я  тщательно  изучал.
Судрогин. Цензуру  надо  учитывать. Попадания  в  печать  сведений , представляющих  из  себя  строгий  секрет , она  не  допускает. В  шестнадцатом  году  я  участвовал  в  вечере , посвященном  памяти  из  ряда  вон  выходящего  мордвина. В  газетах  ни  строчки  о  нем  не  появилось. И  вообще , можете  все  газеты  переворошить – ничего  о  мордвине  Валентине  в  них  не  обнаружите. Запрещено. Запретительные  предписания  разослали  и  мордвина  Валентина  от  внимания  общественности  увели.
Алтуфин. Тебя , непойми  кого , на  серьезный  вечер  памяти  люди  бы  не  позвали. Мордвин  ли  он , кореец , побрезговали  бы  с  тобой  его  вспоминать.   
Судрогин. Я  затесался  довольно  случайно… у  ресторана  «Кучерявая  тучка» швейцара Купидона  Куприяновича  я  ждал. Он  был  должен  вынести  вещь , которая  к  теме  мордвина  Валентина  не  относится. Время  швейцар  просрочил , я  уже  изводился… заходивший  в  ресторан  офицер  спросил  у  меня , не  мордвина  ли  я  вспомнить  пришел. Я  почему-то  кивнул , на  вопрос , какое  у  меня  воинское  звание , сказал , что  я  отставной  прапорщик… не  стесняйтесь , прапорщик , проходите , офицер  приглашающе  молвил. Я  вошел. Из-за  моей  бедной  одежды  думал , меня  сейчас  погонят, но  там  сидели  люди , частично  одетые  хуже  меня… видимо , камуфляж. Элитные  бойцы , опасные  задания… мордвин  Валентин  всем  таким  занимался.
Алтуфин. В  числе  прочего  отчаянных  головорезов  для  батальона  князя  Михаила  готовил?
Судрогин. Он  его  сформировал. С  чистого  нуля  создал. Насчет  головорезов  вы  правы – личности  они  действительно  устрашающие. Я  с  ними  общался.
Алтуфин. Они  напились  и  о  своих  кровавых  делишках  все  тебе  рассказали…
Судрогин. Они  не  знали , кто  я  есть.
Алтуфин. Истопник  ты  в  школе!
Тарушанский. И  любитель  малолетних  девочек.
Судрогин. В  собрании  людей , подобных  этим  людям , признание  в  том , что  я  истопник , ничего  обо  мне  не  скажет. Я  истопник , ты  сапожник , а  завтра  мы  встречаемся  на  вокзале  и  едем  присоединяться  к  истопникам  и  сапожникам  из  Нижнего  Новгорода. Образовавшийся  отряд  направляется , куда  укажет  наш  батальонный  командир. Захватывать  принадлежащий  евреям  склад. Громить  революционную  ячейку.      
Прядилов. Кто  у  них  командир , ты  узнал?
Судрогин. Я  шампанского  из  хрустального  бокала  впервые  в  жизни  выпил. Бокал  прихватил , в  карман  штанов  его  засунул , ножка  у  бокала  отвалилась… как  бы  управдом  в  исполком  не  пожаловался.
Прядилов. На  самоуправство  Чрезвычайной  Комиссии , которая  смерти  страшнее?
Судрогин. В  исполкомах  местами  бесстрашные  партийцы  сидят. В  Иваново  исполком  и  ЧК  решительно , мне  говорили , сцепились. Глава  исполкома  приехал  в  чекистский  притон  и  в  морду  начальнику  засветил.
Тарушанский. Рука , осененная  Иисусом… да  творит  он  кулаком  чудеса… Прядилов. Кто-то  из  петроградских  вождей  его  сверху , думаю , прикрывает.
Судрогин. Он  из  членов  партии  с  самого  незапамятного  года. Жил  в  эмиграции , по  Лондону  и  Стокгольму  бродил…
Тарушанский. Сколько  я  по  Стокгольму  бродил! Только  дураки  с  перегоревшими  мозгами  столько  ходят. Забыв , зачем  ходят.
Прядилов. А  вы  зачем?
Тарушанский. Билет  на  родину  куплен , надо  ли  мне  туда  ехать , обдумать  бы  мне  еще…  и  еще… я  думал.
Прядилов. Маловато  вы  думали. Сейчас  у  нас  кошмар. В  национальном  масштабе. Избиение  начальника  чекисты , я  уверен , восприняли  сдержанно. За  маузеры  не  схватились. К  беспардонно  ведущим  себя  людям  с  опаской  они  относятся. На  него  рот  откроешь , а  он  трубку  с  аппарата  сорвет  и  потребует , чтобы  барышня  соединила  его  с  товарищем…
Судрогин. С  товарищем  Троцким?
Прядилов. «Соедините  меня  с  заведующим  четвертой  аптеки  товарищем  Пухлопаренко» , прозвучит  несколько  несерьезно.
Алтуфин. Мы  с  Василием  накануне  в  аптеке  ночевали. Дверь  распахнута , мы  на  цыпочках  внутрь… 
Судрогин. Медициной  пованивает , но  крыша  над  головой. От  медицины  лишь  запах  был , прочее  растащили.
Алтуфин. За  прилавком  сидела  женщина.
Судрогин. Не  вспоминай  о  ней , меня  пробирает , как  вспомню!
Алтуфин. Внимание  на  нас  не  обратила. Взгляд  от  зеркальца  не  оторвала. Перед  ней  стояло  круглое  зеркальце.
Судрогин. Безжизненной  старой  куклой  она  в  него  пялилась!
Алтуфин. Ей  лет  двадцать  пять.
Судрогин. Для  меня  старая. Пожалуйста , будь  старой , но  будь  нормальной! Поворачивай  голову , когда  на  тебя  кричат!
Алтуфин. Твоя  крикливая  ругань  прошла  для  нас  без  последствий. Но  ты  зеркальце  забрать  у  нее  вознамерился.
Судрогин. Следовало  взять. Я  бы  забрал , и  из  ступора  ее  вывел.
Алтуфин. За  зеркальце  она  бы  тебя  прикончила.
Судрогин. Ничего  бы  она  не  прикончила , обрез  что  ли  у  нее  под  прилавком…
Алтуфин. У  нее  явная  душевная  болезнь. Вызванная  грабежом  и , возможно , изнасилованием. Сидела  она  тихой  женщиной. А  вскочила  бы  сатаной!
Прядилов. В  надлежащих  условиях  выздоровление  нервной  системы  врачи  допускают. В  сегодняшних  реалиях  только  ухудшение  вероятно. На  вас  не  набросилась , а  пришедшим  следом  за  вами  не  поздоровится.
Тарушанский. Я  ей  помогу. На  Бобрихинской  улице  аптека? Если  на  Бобрихинской , Марьей  Степановной  ту  женщину  звать. Около  тридцати , крайне  приветливая.
Судрогин. Мы  никакой  приветливости  не  заметили. По  стаканчику  спирта  нам  с  Павлом  Максимовичем  предложено  не  было.
Тарушанский. Горе  ее  постигло. И  нечем  ей  тебя  угощать , выжрал  пролетариат  ее  спирт. Вы  крестьянку  здесь  ждите , а  я  к  Марье  Степановне  схожу.
Алтуфин. (Прядилову) Будете  его  отговаривать?
Прядилов. Ощущаемое  безразличие  к  судьбе  человека – страшное  чувство. Для  меня. К  аптекарше  вы  наведайтесь  и  назад. Не  оставайтесь  с  ней  надолго.
Тарушанский. Зависит  от  ее  реакции  на  мое  появление. Отклика  не  увижу – буду  пробовать  ее  растормошить.
Судрогин. Барабан  с  собой  прихватите. Пока  не  озвереет , рекомендую  у  ее  уха  стучать.
Тарушанский. Даже  не  знаю , воспользоваться  ли  мне  твоей  рекомендацией… настойчивый  барабанный  бой  из  отупения  действительно  вывести  может.
Прядилов. Боюсь , он  только  патруль  привлечет. Барабан , прошу , не  берите.
Тарушанский. Беспокоиться  вы  не  извольте. Пойманным  с  барабаном , чекистов  я  сюда  не  приведу. Представлюсь  им  шведом  Ольссоном , по  России  бродящим  и  свершившуюся  революцию  всюду  приветствующим.
Прядилов. Шведским  вы , наверно , владеете.
Тарушанский. Совершенно  свободно.
Прядилов. У  красных  есть  вполне  ученые  люди. Но  для  вас  не  проблема, если  с  вами  по-шведски  заговорят.
Тарушанский. Заговорят – побеседуем.
Прядилов. В  стране  голод  и  террор , а  швед  приехал  и  с  барабаном  с  пепелища  на  пепелище… какой  он  швед?
Алтуфин. Сумасшедший.
Прядилов. Однако  он  швед. Красные  стараются  иностранцам  кровь  не  пускать. Они  вас  еще  в  Швецию   отправят.
Судрогин. Неожиданный  шанс  в  безопасное  королевство  сбежать!
Тарушанский. Из  Швеции  в  Россию , из  России  в  Швецию… поведение  человека  явно  неосновательного. Неужели  мне  и  вправду  уехать  в  Швецию  поспособствуют?
Прядилов. Вы  основное  запомните. По-русски  им  ни  слова.
Судрогин. И  русский , и  шведский , и  по  стране  зачем-то  мотается. Шпион!
Прядилов. Барабан  вас  не  выручит. У  аптекарши  кого-то  увидите – не  суйтесь , домой  возвращайтесь.
Тарушанский. Благородство  характеризуется  минимум  заботы  о  собственной  шкуре. Я  буду  обязан  разобраться , кто  к  Марье  Степановне  пожаловал.
Судрогин. Как  это  понимать? В  аптеке  четверо  мужиков , и  вы , что  у  них  на  уме , выяснять  приметесь?
Тарушанский. Повторное  надругательство  над  Марьей  Степановной  я  попытаюсь  не  допустить.
Прядилов. Вы  замечательный  человек. Ваш  сын  бы  вами  гордился.
Алтуфин. За  его  потуги  остановить  неизбежное  его  тут  же  прикончат.
Прядилов. Теплые  воспоминания  мы  о  нем  сохраним. Крестьянку  на  улице  встретите – поторопите  ее , пожалуйста. Если  мертвой  она  лежит , ощупывать  ее  ни  к  чему.
Тарушанский. Ощупывать  женские  трупы  меня  никогда , поверьте , не  тянуло.
Прядилов. Купленную  еду  она  могла  под  одежду  убрать. Мне  говорили  о  женщине , которая  пуд  пшена  под  юбкой  носила. Не  исключено , что  сплошь  и  рядом , женщина , скрывая  от  мужчин , столько  носят. И  от  других  женщин , конечно , скрывают , времена  ведь  жуткие , лишь  выживание  беспокоит. Женщины , мужчины  и  волки , все  во  взаимной  враждебности  под  тусклым  солнцем , оскалившись , ходят. Идите , офицерский  отец. Подайте  аптекарше  вашу  слабую  руку.
Тарушанский. Я  надеюсь  на  лучшее.
Прядилов. Надежда  потрясающая  вещь.

                Тарушанский  уходит.

Алтуфин. Морально  он  на  порядок  меня  превосходит. Посторонней  женщине  идет  помогать , а  я  ради  Анечки , моей  Анечки , пальцем  до  сих  пор  не  пошевелил. Еще  полчасика  посижу  и  на  станцию  двину.
Прядилов. На  ту , где  два  трупа  нами  оставлено?
Алтуфин. До  следующей  тридцать  верст.
Судрогин. Азиаты , я  видел , на  осликах  ездят. А  индусы  на  буйволах.
Прядилов. В  Индии  британский  колониализм.
Судрогин. Чистое  рабство!
Прядилов. Британская  корона  рабов  себе  за  границей  находит. Для  наших  царей  все  было  тут , вокруг  них… огнестрельного  оружия  у  господина  офицерского  отца , я  полагаю , не  завалялось. Не  нравится  мне , что  я  безоружен.
Судрогин. Я  пороюсь.
Прядилов. В  ящиках  и  шкафах?
Судрогин. В  принципе  неплохо  бы  и  пол  вскрыть…
Прядилов. Припрятанные  ценности  мне  бы  пригодились.          
Судрогин. Тогда  приступаем?
Прядилов. Голод  не  тетка. Он  с  барабаном , но  если  бы  у  него  было , что  обменять  на  еду , он  бы  не  голодал.
Алтуфин. Лишь  логические  соображения  вами  руководят? А  как  же  ваша  честь? Я  не  смогу  пожилого  человека  обворовать. При  любых  обстоятельствах  не  опущусь  до  такого.
Прядилов. Деньги , мой  юный  друг , я  бы  не  на  проституток  с  кокаином  спустил. Мне  родную  сестру  у  большевиков  выкупить  необходимо. Она  у  красных  в  заложниках. Кого-то  из  революционных  деятелей  шмальнут , и  в  ответ  они  десятки  невинных  людей  на  тот  свет. Мужественно  павший  помком  Хрюкин… под  алым  полотнищем  плывет  его  гроб… мою  сестру  среди  ночи  вытаскивают  и  на  краю  канавы  расстреливают. Мечтаю  предотвратить. Насобирать  денег  для  выкупа. Дальше  стадии  светлых  мечтаний  еще  не  продвинулся.
Алтуфин. А  большевики  за  деньги  заложников  отпускают?
Судрогин. За  деньги  корабельный  кок  на  акулу  с  ножом  прыгает , а  митрополиты  лезгинку  танцуют!
Прядилов. С  чекистами  я  говорил. За  деньги  я  сестру  вытащу. Деньги  я  добуду , сомнения  гоню  прочь… до  появления  здесь  возможности  в  Перми  я  изыскивал. На  отделение  банка   налет  совершил.
Алтуфин. Сколько  взяли? 
Прядилов. Управляющий  подозрительно  охотно  в  хранилище  меня  вызвался  проводить. Покати  шаром  хранилище  было…
Судрогин. В  сейфах  поменьше  смотрели? Из  главного  вытащили  и  по  маленьким  раскидали!
Прядилов. Куда  я  только  ни  смотрел. Банк  пуст , как  голова  черносотенца. Но  охранника  на  табуретку  посадили. Вынудили  меня  его  пристрелить. Управляющий  вздыхал , что  троих  детей  без  отца  я  оставил… часы  на  золотой  цепочке  я  для  передачи  вдове  управляющему  на  ладонь  положил.
Судрогин. Присвоит  он  ваши  часики…
Прядилов. Померевшими  от  голода  малышами  свою  совесть  желает  обременить? Полный  вперед.
Алтуфин. На  одной  золотой  цепочке  до  окончания  кромешной  тьмы  не  продержишься.
Прядилов. Свое  исподнее  мне  надлежало  к  цепочке  прибавить?
Судрогин. Детоубийство  на  совесть  давит  невыносимо… давит , да?
Прядилов. Никаких  детей  я  не  убивал. От  моей  руки  их  отец  погиб  за  советскую  власть. Поскребет  она  по  сусекам , накормит  его  детишек.
Судрогин. Глаза  вы  скосились! Будто  боковым  зрением  во  что-то  впились. Демон  сбоку  от  вас  образовывается , чувствуйте  вы  нечистую  тварь!
Прядилов. В  потустороннюю  чушь  ты , Василий , не  веришь. Закричал  и  внутренне  усмехнулся. Вам  бы  с  господином  юнкером  комичным  тандемом  по  стране  разъезжать. Ты  бы  запугивал  его  сатанинскими  чудищами, а  он  бы  в  ужасе  по  сцене  метался. Ваша  амплуа , господин  юнкер , придурковатый  барчук.
Судрогин. Изнеженный  типчик , тяготы  революции  не  выдержавший! 
Алтуфин. Женщину  из  аптеки  прихватим  и  поедем…
Судрогин. Настоящих  безумцев  в  шоу  нельзя  включать. И  для  актером , и  для  публики  чревато. Зато  не  заикнется  об  оплате , деньги  для  безумцев  ничто…
Прядилов. Аптекарше  платить  ни  к  чему. И  возить  ее  с  собой  незачем.
Судрогин. Святая  правда.
Прядилов. А  вас  я  бы  гастролировать  подрядил. На  выкуп  бы  мне  заработали.
Судрогин. Мы  бы  себе  деньги  брали. В  чем  для  нас  радость  на  вас , на  дядю  работать?
Прядилов. Юнкеру  хватило  бы  имеющегося  у  него  знания , что  он  трудится , чтобы  выкупить  из  большевистского  плена  красивую  добрую  девушку. С  тобой , Василий , мне  бы  к  принуждению  прибегнуть  пришлось. К  обещанию  жесточайшей  расплаты , если  названной  мною  суммы  по  итогам  гастролей  у  меня  не  окажется.
Алтуфин. А  сестра  у  вас  красивая  для  вас  или  для  всех?
Прядилов. Женихом  себя  представляешь?
Алтуфин. Она  меня  заметно  старше…
Прядилов. На  пару  лет. А  ее  красотой  люди  даже  поражались , подтвержденная  посторонними  людьми  у  нее  красота. Особенно  до  оспы  была.
Судрогин. Господи  боже , не  бей  мне  по  роже , побитую  оспой  он  тебе , Павел  Максимович , подсунуть  намеревается!
Алтуфин. Подшучивает  он  над  сестрой.
Прядилов. Над  ситуацией. Не  даю  ужасу  пробираться  до  самых  глубин. На  могиле  моей  Елизаветы  улыбнуться  вряд  ли  сумею…
Судрогин. Не  будет  у  нее  могилы , мне  думается.
Прядилов. И  хорошо…
Судрогин. Если  слезы  проливать  негде , ни  к  чему  слезы  тогда!
Прядилов. К  станции , люди  поговаривали , обоз  движется…
Судрогин. Обоз  с  ранеными  вас  бы  не  заинтересовал!
Прядилов. Награбленное  из  дальних  деревень  красные  в  штаб  везут. Сопровождение  пятьдесят  сабель  и  триста  штыков.
Судрогин. А  пулеметы?
Прядилов. Смешно  ты , Василий , сказал… триста  пятьдесят  человек  для  нас  пустяк , но  пулеметы  заставляют  засомневаться…
Алтуфин. Не  имей  вы  мысли  что-то  затеять , об  обозе  вы  бы  не  упоминали.
Прядилов. Мужчины  иногда  говорят  о  великолепных  недостижимых  принцессах…
Судрогин. Мечтательно  говорят!
Прядилов. Я  мечтательно  сказал  об  обозе.
Судрогин. Нас  с  Павлом  Максимовичем  вы  взбудоражили. Заблестели  перед  нами  приближающимися  к  станции  россыпями  благороднейшего  металла! Налетом  на  трех  клячах  мы  ничего  не  добьемся , но  подобраться  и  что-то  украсть , довольно  реальным  мне  видится. Умница  вы , Павел  Максимович , вовремя  о  раненых  вспомнили!
Алтуфин. Ранеными  красноармейцами  нам  прикинуться?
Судрогин. Нас  положат  на  телеги , и  перевозимое  золотишко  окажется  у  нас  под  рукой. Основательно  мы , господа , пошуруем!

                Появляется  вернувшийся  Тарушанский.

Прядилов. Охранение  такого  обоза  всегда  настороже. Что  мы  за  красноармейцы  и  кем  мы  ранены , они  так  у  нас  спросят – царской  контрразведке  не  снилось.
Судрогин. Мы  придумаем  историю… самую  достоверную  в  мире! Подходящими  документами  нам  не  обзавестись , и  из  этого  выходит , что  документы  у  нас  отобрали….
Прядилов. Пробирающиеся  в  Москву  пустынники  рогатинами  преградили  и  удостоверения  изъяли…
Судрогин. Грабители  нас  без  документов  оставили!
Прядилов. А-ааа…
Судрогин. Не  какие-нибудь  грабители , а  на  обоз  вознамерившиеся  напасть! Под  личиной  красноармейцев  подойдут , вступят  в  дружеский  обмен  новостями , втеревшись  в  доверие , преступление  провернут. Гражданам  с  документами  вы  не  верьте! Верьте  нам!
Прядилов. Затея  недурная.
Судрогин. Моментальному  отбрасыванию  не  подлежит?
Прядилов. Документы  отобрали  и  сказали: идите. Чтобы  вы  нас  не  выдали , вас  бы  пристрелить , но  мы  не  станем , мы  же  пустынники , люди  божьи…
Судрогин. Да  не  суйте  вы  ваших  пустынников! Как  нечто  обязательное  они  в  план  не  входят.
Прядилов. Но  нас  не  убили. И  почему  нас  не  убили? Мы , извините , рушим  весь  их  замысел , на  пути  обоза  в  полном  здравии  ошиваясь. Встали  на  колени  и  упросили  нас  пощадить?
Алтуфин. Василий  подполз  к  бандитскому  главарю , сапог  умоляющим  поцелуем  ему  обслюнявил…
Судрогин. Вы , Павел  Максимович , ради  сестры  этого  господина , разумеется , не  унизитесь.   
Алтуфин.О  его  сестре  ты  печешься? Не  о  своем  барыше , никоим  образом  не  о  нем?
Судрогин. Процент  себе  я  потребую.
Алтуфин. Ха-ха!
Судрогин. Крошечный  процент! Зная , что  мне  ничего  не  причитается , дело  я  натурально  провалю. Тогда  наши  кишки  вырвутся  наружу , наши  головы  покатятся  под  откос… прибраться , малышка , пришла?

    Щуплая , неоформившаяся  Сюкина. С  ведром  в  руке  она  в  квартиру.   

Сюкина. Распоряжением  управдома  я  к  вам  на  уборку.
Судрогин. Дельный  он  управдом , не  подвел! Что  у  тебя  на  лбу? Раздавленный  комар  как  будто?
Сюкина. Хлопнула  я , наверно… лоб  вымою , а  после  к  уборке  приступлю. За  полчаса  управлюсь.
Судрогин. Халтурно  за  полчаса  выйдет. Ты  куда-то  спешишь?
Сюкина. Я  с  ребенком  сижу. В  двенадцатой  квартире  подрабатываю. 
Тарушанский. У  Андрея  Викторовича  Лепехина?
Сюкина. Кажется.
Тарушанский. А  кто  у  него  родил? Им  с  супругой  примерно  по  шестьдесят. И  они  бездетные.
Сюкина. Женщина  там  молодая… подселили  ее  к  ним. Она  из  Екатеринодара  приехала. Открытку  с  екатеринодарским  видом  мне  подарила. Ребенок  у  нее  не  очень  здоровый. Вопит  и  кусается.
Прядилов. За  таким  присматривать – труд  серьезный.
Сюкина. Рубли  можно  и  без  натуги  сшибать , а  копейка  всегда  нелегко  достается.
Алтуфин. Денег  мы  бы  тебе  подбросили…
Судрогин. Но  у  нас  ничего  нет!
Прядилов. Ты , товарищ  Василий , на  систему  не  наговаривай. Всем  необходимым  чекисты  у  нас  в  стране  обеспечены.
Судрогин. Извините , я  упустил…
Прядилов. Заработался  товарищ  Василий. Забыл , кто  мы  есть. Управдом  тебе  об  этом  рассказывал?
Сюкина. Вы  из  ЧК… уведомил  он  меня , отправляя…
Судрогин. Мы – гвардейцы  мировой  революции! Шкурные  интересы  страшно  нам  не  близки! Отсюда  и  бедность. Предметы  здешней  обстановки  тебя  впечатляют? Присмотри  для  себя.
Сюкина. Вы  мне  подарите?
Судрогин. Ну  не  открытку  же  мне  столь  милой  девчонке  дарить!
Тарушанский. Мое  имущество  я  сыну  планировал  завещать. Прекращай  им  распоряжаться!
Судрогин. Вам  из-за  скорого  конца  оно  ни  к  чему , а  меня  по  рукам  бьете? Собака  на  сене  вы  отныне  в  моих  глазах. В  туалетной  комнате  у  вас  зеркало.
Тарушанский. Для  бритья. Оно  мне  нужно!
Судрогин. А  это  большое  зеркало? Свой  оголенный  торс  в  нем  рассматриваете?
Тарушанский. Хочет  зеркало – пусть  забирает…
Сюкина. Не  возьму! Страшусь  я  зеркал , призраки  из  них  выдвигаются.
Судрогин. Вопиющая  склонность  к  предрассудкам. Дайте  время , вытравим  мы  ее.
Тарушанский. И  мой  сын  из  зеркала  выйти  способен?
Сюкина. Самый  любой  покойник. Так  у  нас  считается.
Тарушанский. Зеркало  я  тебе  не  отдам. Вдруг  он  соберется  и  выйдет. Расстанусь  с  зеркалом – он  выйдет  не  у  меня , а  у  тебя. И  я  его  не  увижу.
Судрогин. Вышедший  из  зеркала  статный  мужчина  ее  бы  положительно  впечатлил. Интерес  к  мужчинам  в  тебе  уже  проснулся?
Сюкина. О  мужчинах  я  лишь  понаслышке…
Судрогин. В  основном  хорошее  слышала?
Сюкина. Женщины  говорили , что  есть  деликатные , а  есть  мужланы…
Судрогин. Грубые  козлы  в  ЧК  не  работают. Обращению  с  женщинами  нас  вообще  дополнительно  обучают. Мы  знаем  на  что  нажать , чтобы  безумно  приятно  женщине  стало.
Сюкина. У  вашего  ЧК  полная  власть…
Судрогин. Никого , малышка , над  нами! 
Сюкина. А  Бог?
Судрогин. Бог  отменен!
Сюкина. От  подарка  я  бы  не  отказалась…
Судрогин. Не  попрошайничай! Когда  от  мужского  внимания  не  уйти , в  женщине  должно  включаться  терпение. Проявляться  готовность  к  неизбежной  жертве. Пройдем  в  соседнюю  комнату.            

                Судрогин  и  Сюкина  уходят.

Алтуфин. Нам  бы  их  задержать.
Прядилов. Мы  не  жандармы. Не  моралисты  узколобые. Услышим  девичий  крик – войдем  и  Василия  прибьем. А  до  этого  их  дело , чем  заниматься. (Тарушанскому) Быстро  вы  назад. Не  дошли  до  аптеки?
Тарушанский. Вдребезги  мое  доброе  желание  разлетелось. Частая  стрельба  на  улице , где  аптека. Пулеметная  на  слух.
Прядилов. Кого  же  из  пулемета  там  косят…
Алтуфин. Пристрелочные  стрельбы  могут  проводить. Пулемет  установили  и  по  пустому  месту  засаживают. В  училище  нам  объясняли , что  без  пристрелки  ты  куда  тебе  надо  не  попадешь. Дарования  нет – подготовительной  работой  компенсируй!
Прядилов. Смысл , конечно , заложен  огромный… чью  девушку  Василий  увел? Твою?
Алтуфин. Не  мою.
Прядилов. Ну  и  успокойся.
Алтуфин. Я  о  ней  не  переживаю , я  об  училище  говорил!
Прядилов. Говорил , не  отрываясь  взглядом  от  двери. Имей  в  виду – своей  симпатией  к  незнакомке  своей  подружке  ты  изменяешь.
Алтуфин. На  мою  Анечку  я  бы  ее  не  променял , тут  нечего  сравнивать… но  и  Василию  с  ней  уединиться  я  бы  не  дал!
Прядидов. Мы  интеллигентные  люди.
Алтуфин. Безусловно!
Прядилов. Мы  уважаем  чужие  мнения  и  приоритеты , интересы  и  склонности… невмоготу – ступай  к  ним. Вырви  девочку  из  грязных  народных  лап.
Тарушанский. С  жужжанием  надо  мной…
Прядилов. Муха?
Тарушанский. Или  воплотившийся  в  муху   мой  сын…
Прядилов. Обещаю  мух  у  вас  дома  не  прихлопывать. Ты  не  теряй  времени , вызволяй  девчонку , испортит  ее  Василий.
Алтуфин. Я  пойду  на  станцию. Попытаюсь  уехать  в  Курган. Гнусное  зрелище  там  за  дверью! Я  человек  молодой , неиспорченный… а  девке , возможно , приятно. В  ослеплении  плоти  она  сейчас. Я  в любви  ничего  не  понимаю , мои  книжные  представления  все  равно , что  детские… парни  у  нас  в  училище  ходили  к  проституткам , а  меня  было  не  уговорить. На  будущее  я  откладывал , думал , душой  огрубею  и  тогда… на  любимой  девушке  не  женюсь – к  проституткам  ходить  стану. Наконец  заявлюсь  и  своей  неопытностью  грубый  смех  вызову… нет , лучше  до  свадьбы  ждать, до  брачной  ночи  с  такой  же  девственницей. Ну  закричи  же  ты , девочка! Позови  на  помощь!
Прядилов. Ситуация  моментально  бы  упростилась.   
Алтуфин. Я  бы  Василия  ногами  до  полусмерти  забил.
Тарушанский. Моего  сына  однажды  купец  Боловотов  ногой  по  мягкому  месту  стукнул.
Алтуфин. Русского  офицера  ногой  по  заднице?!
Тарушанский. Он  в  цивильном  костюме  по  улице  шел. Купец  сзади  не  разобрался , думал , что  приятеля  дружески  шлепает.
Алтуфин. Убедившись  в  ошибке , принялся  извиняться , о  недоразумении  жалобно  верещать…
Тарушанский. Что  да , то  да.
Алтуфин. И  ваш  сын  ему  все  спустил?
Тарушанский. Купец  Боловотов  с  полковником  Попихиным-Зуевым  в  близком  родстве.
Прядилов. Извинение  полезно  принять. Полезно  для  карьеры.
Алтуфин. Я  бы  купца  отлупил. Даже  будь  у  него  в  родне  не  Попихин-Зуев , а  Кутузов-Голенищев.
Прядилов. При  избрании  тобой  пути  без  лавирований  и  поклонов  следующее  звание  тебе  нескоро  присвоят.
Тарушанский. Какое  следующее  звание? В  позорную  отставку  тебя , церемоний  не  разводя.
Алтуфин. Я  офицером  не  стал  и  землю  обетованную  не  утратил. Не  слишком  я  и  метил  погоны  носить. Я  автомобилем  управлять  умею. Устроюсь , если  не  убьют.
Прядилов. К  женщине  видного  партийца  тебе  бы  шофером.
Алтуфин. Ко  мне  кто  сядет , куда  скажет , доедет. Я  аккуратно  вожу. Потребует  скорость  прибавить – крикну , чтобы  не  лезла. Я  за  рулем. Я  хозяин.
Тарушанский. Побьет  она  тебя , парень.
Алтуфин. В  дороге  побьет? Опасности  аварии  подвергая?
Тарушанский. Свои  жизни  они  ценят. Приедете , и  в  спокойной  обстановке  тумаков  она  тебе  надает.
Алтуфин. Я  запомню. По  ходу  следующей  поездки  вместе  в  стену  влетим!
Прядилов. Из-за  бестолковой  советской  бабы  отправишь  себя  на  тот  свет?
Алтуфин. А  как  оскорбление  я  смою…
Прядилов. Вызови  ее  на  дуэль. 
Алтуфин. Да  подите  вы  подальше  с  вами  издевательствами…
Прядилов. Объявленное  равноправие  женского  пола  должно  быть  подтверждено. Ради  политических  выгод  дуэль  между  вами  красные  могут  и  дозволить.
Алтуфин. У  нее  есть  муж. Он-то  точно  не  согласится  женой  рисковать.
Прядилов. Мы  не  в  курсе , какие  у  них  взаимоотношения. Расстояние  будет  определено  в  двадцать  шагов , а  он  с  десяти  ее  стреляться  упросит.
Тарушанский. Он  ее  не  выносит  и  немудрено. Видел  я  как-то  жену  здешнего  красного  царька – сигаретой  дымила  и  матом  ругалась… солдаты  прекраснейшего  коня  к  ней  вели. Не  удержали , унесся  конь. Фотографию  на  коне  она  сделать  хотела.
Прядилов. Великая  красная  кавалеристка.
Тарушанский. Посекли  их  всадники  торговцев  на  нашем  рынке , вверх  дном  перевернули  ряды. Так  у  нас  начиналась  советская  власть.
Алтуфин. Бесплатно  им  набрать  продуктов  не  дали , и  они  разозлились.
Тарушанский. Кони  скачут  по  полям , скачут  по  рынкам… а  на  шведских  полях  люди  играют. И  я  играл. Чемпиона  обыгрывал.
Прядилов. Во  что?
Тарушанский. Правильно  вы  спросили…
Прядилов. Вы  кого-то  обыгрывали , а  во  что , непонятно.
Тарушанский. В  гольф , господа! Клюшки , лунки , удары. По  мячику  клюшкой  прикладываешься , и  при  точном  расчете  в  намеченную  ямку  он  падает. Знаменитый  чемпион  Оддмунд  Тосвессон  никому  не  проигрывал , а  мне  уступил. 
Алтуфин. Чемпион  Швеции?
Прядилов. Чемпион  мира , наверное. 
Тарушанский. Лгать  я  не  стану , он  не  всей  Швеции  чемпион. Юго-Запада  Швеции , если  быть  совершенно  правдивым.
Прядилов. Чемпион  не  абсолютный , но  знаменитый.
Тарушанский. С  ним  король  Швеции  матч  играл!
Прядилов. Какие  бы  состязания  ни  проводилось , королям  свойственно  выходить  победителями.
Тарушанский. Король  пыжился , однако  уступил.
Прядилов. Не  поддался  он  королю? Занимайся  наш  бывший  царь  Николай  английским  боксом , от  малейшего  его  прикосновения  гренадеры  бы  на  землю  валились.
Тарушанский. Порядки  азиатских  стран  в  цивилизованном  мире  не  дублируются. Там  другой  взгляд  на  монарших  особ. Король  там  человек. Не  по  соизволению  небес  на  троне  сидит , а  от  папаши  этот  трон  получает. Неудачно  сыграл  в  гольф? Да  пожалуйста.
Прядилов. Реки  вспять  не  потекут.
Тарушанский. Физические  законы  данную  возможность  исключают , а  они  основа. Они! Никоим  образом  не  настроение  Господа  Бога , вытворяющего , что  ему  заблагорассудится. А  в  Азии  чего? Падишах  проиграл  в  гольф. Проклято  его  государство!
Прядилов. Жди  чумы.
Тарушанский.  Молись , чтобы  отступила. У  нас  на  одну  больницу  сто  церквей  было , куда  нам  без  молитвы…
Алтуфин. А  наш  гимн  сколько  мы  пели.
Тарушанский. «Боже , царя  храни» по  малейшему  поводу  затягивали. Шапки  долой  и  горланим.
Прядилов. Сейчас  смешно  вспоминать.
Тарушанский. Хранил  Господь  царя , хранил…
Алтуфин. И  не  сохранил.
Тарушанский. Вы , молодой  человек , добавили  то , что  напрашивалось. Из  логических  рамок  никуда  не  скакнули. Будучи  помоложе  вас , играть  в  гольф  я  начал.
Алтуфин. Мне  уже  поздновато?
Тарушанский. Пятидесятилетние  начинают  и  неплохо  играют. А  господин  Хенрик  Бокстрем? Семьдесят  пять  лет. По  наружному  обличию – дедушка , из  могилы  на  время  вставший. А  какие  удары  наносил… а  клюшку , по  его  словам , всего  год  назад  взял  впервые.
Прядилов. Феномен.
Тарушанский. Скорее , старый  враль… с  кем  бы  я  ни  говорил , не  верили, что  он  новичок.
Алтуфин. Если  раньше  на  турнирах  не  появлялся…
Тарушанский. На  шведских  турнирах. А  что  насчет  британских? Он  и  в  Аргентине  мог  играть , в  Буэнос-Айресе , кажется , что-то  проводится. «Кубок  Петушиного  Гребня» , по-моему… шведский  язык  у  господина  Бокстрема , по-моему , был  нечистым.
Алтуфин. А  поведение? Джентльменское?
Тарушанский. Якобы  случайным  движением  клюшки  носы  он  соперникам  не  разбивал… о-ооо , наша  милейшая  крестьянка.

  С  Чиркулевой  заходит  Зинягин – типичный  бродяга  по  внешности.

Чиркулева. Со  мной  землячок.
Прядилов. Светский  раут  мы  вообще-то  не  устраиваем.
Зинягин. Привет  всем , кто  в  Бога  верует! И  тем , кто  за  новую  власть!
Прядилов. Буквально  счастливы  вас  здесь  видеть… что  вам  надо , нам  скажете?
Зинягин. Еды! Она  купила  еды!
Чиркулева. Я  шла  очень  быстро , но  он  не  отставал.
Зинягин. На  плошку  вареного  пшена  я  рассчитываю! Не  угостите – я  лягу, и  убивайте  меня!
Чиркулева. Очень  цепко  он  увязался , не  уйти  от  него  мне  было…
Алтуфин. Радует , что  попыток  тебя  ограбить  не  делал.
Чиркулева. За  грабеж  я  бы  ему  кости  переломала. Кости  и  шею!
Зинягин. Ты  особо  не  трещи. В  деревне  ты  не  считалась  способной  с  мужиком  в  драку  вступить.
Чиркулева. При  мне  муж  находился , для  чего  мне  самой… о  моем  муже  он  ничего  не  знает.
Зинягин. Знаю , в  армии  он.
Чиркулева. Ничего  полезного! Ничего  конкретного!
Зинягин. Их  полк  куда-то  отправили… я  город сто  раз  облазил. Ни  на  кого  из  наших  не  наткнулся. Я  требую  благодарности! Когда  она  хлеб  с  пшеном  покупала , ее  сверлила  туча  злых  глаз. Не  составь  я  тебе  компанию , зарезали  бы  тебя , дорогуша , не  дошла  бы  ты  до  этого  дома  богатого.
Тарушанский. Дом  у  нас  совершенно  заштатный.
Зинягин. Рядом  с  избой  всякий  каменный  дом – французского  короля  жилище  блистательное. Молодой  господин  о  грабеже  воистину  верно  подумал – женщина , с  едой  по  улице  шлепающая , на  него , честное  слово , напрашивается!
Прядилов. Рассказ , уважаемая  тетенька , прозрачен , как  воды  горного  ручья. Не  накормив , твоего  земляка  мы  не  выпроводим.
Зинягин. За  общий  стол  меня  попрошу  посадить! Не  как  собаке , что  похуже!
Чиркулева. Мука  у  нас  с  мужем  кончилась , и  ты  нам  взаймы  не  дал…
Зинягин. Вы  ко  мне  не  обращались!
Чиркулева. Вся  деревня  знала  о  нашей  беде. Я  в  полное  горло  на  улице  причитала! Прикажешь  считать , что  мои  слезные  крики  до  тебя  не  дошли?
Зинягин. Так  зима… окна  закрыты.
Чиркулева. Твой  сынишка  Артемка  в  метре  от  меня  проходил. Ничего  тебе  не  передал?
Зинягин. Зимой  у  нас  регулярно  о  неприятностях  голосили… не  удивился  мальчонка. Не  запомнил. Из  деревни  мы  вместе  ушли , но  он  от  меня  отбился… мне  все  чаще  кажется , что  у  него  такой  умысел  был.
Тарушанский. Без  отца  в  эти  жуткие  времена  выживать?
Зинягин. С  мальчишкой , бродящим  без  матери  и  отца , охотнее  краюхой  хлеба  поделятся. Куда  бы  мы  вдвоем  ни  пришли , нас  прочь  посылали. В  одиночку  он  лучше  пропитание  добывал.
Прядилов. Главное  сейчас  себя  обеспечить.
Зинягин. Что  на  ваши  слова  мне  сказать… да , да , да.
Тарушанский. Себя  я  обеспечу , а  ты , отец , пропадай?
Зинягин. С  желудком , от  пустоты  страдающим , о  ближнем  непросто  задумываться. Я  все  равно  моего  Артемку  люблю , каждый  божий  день  в  мыслях  вижу… ушки  торчат. Нос  картошечкой.
Прядилов. Ему  Россию  из  болота  тащить. Его  поколению  с  неистощенными  силами  за  строительство  браться. Лет  через  пять  повзрослеет , ситуация  тогда  устаканится…
Алтуфин. Через  пять?
Прядилов. А  вы , господин  юнкер , через  месяц  нормализации  ждете?
Алтуфин. Через  пять  лет  никого  из  приличных  людей  в  стране  не  останется...
Прядилов. По  Чарльзу  Дарвину  выживут  сильнейшие.
Алтуфин. Но  не  лучшие.
Тарушанский. Я  несомненно  помру…
Прядилов. А  Василий  выживет.
Чиркулева. А  куда  он  подевался? Откололся  от  вас?
Прядилов. Василий  в  соседней  комнате.
Чиркулева. Я  с  едой  пришла , а  он  не  выбежал? Заснул?
Прядилов. Он  проводит  время  с  молоденькой  девушкой. Для  нее  он  чекист.
Чиркулева. Чего-то  мне  не  уразуметь , как  тут  все  у  вас  преобразовалось…
Зинягин. Мой  Артемка  говорил , что  чекистам  по  десять  фунтов  мяса  в  день  выделяется. Человек  столько  не  съест , он  же  не  тигр…
Прядилов. Сейчас  еда  важнее  любых  денег.
Зинягин. Определенно!   
Прядилов. За  исключением  валюты. Девятнадцать  тысяч  долларов  мне  бы  пригодились.
Зинягин. Потратить  их  я  бы  вам  помог!
Прядилов. В  секретере  у  чекиста  Безгонцева  они  были  закрыты. Мне  его  служанка  рассказывала. В  окосевшем  виде  купюрами  перед  ее  лицом  он  крутил. Испытывая  ко  мне  симпатию  любовного  свойства , она  предложила  вашему  покорному  слуге  войти  с  ней  в  долю.
Алтуфин. Благородному  человеку  не  пристало  служанками  пробавляться.
Прядилов. Вы , господин  несостоявшийся  офицер , еще  истинный  юнец. Превратитесь  в  мужчину - поймете. Будете  стараться  ни  одну  не  пропустить.
Зинягин. Такое  поведение  за  нами , мужчинами , водится. Баба  шагает  белье  простирнуть , а  ты  за  ней  и  о  зарослях  возле  речки  у  тебя  мысли!
Чиркулева. Мне  от  твоих  наскоков  отбиваться  не  случалось. Домогательств  до  моего  белого  тела  ты  не  совершал.
Зинягин. Не  видел  шансов. Мужчине  ведь  охота  вишенку  скушать , а  не  по  физиономии  схлопотать.
Чиркулева. Кулаком  бы  я  тебя  не  ударила.
Зинягин. Не  знаю…
Чиркулева. Бельевой  доской  бы  огрела!
Зинягин. Ты  бы  постеснялась  кровожадность  выказывать… за  жестокость  перед  Богом  ответишь! И  что  служанка , дельце  вы  с  ней  обтяпали?
Прядилов. Ночью  она  откроет  мне  дверь , я  зайду  и  чекиста  ножом  по  горлу… ночью  его  дома  не  было.
Зинягин. Прямая  дорога  вам  без  убийства  долларами  завладеть… убить  вы  бы  смогли?
Алтуфин. Он  бы  смог.
Тарушанский. А  кто  бы  сейчас  не  смог , у  меня  с  каждой  минутой  сознание  меняется , к  Чингисхану  тянется…
Чиркулева. Махнуть  топором  и  меня  уже  меньше  страшит.
Прядилов. Зарисовка  с  натуры. Русские  люди  разных  сословий , одинаково  готовые  убивать. Карандашом  для  будущего  холста  никто  нас  не  набросает?
Алтуфин. Отточенные  карандаши  только  в  ЧК  наготове  лежат.
Зинягин. Несогласных  в  глаза  колоть! Чекиста  вы , барин , не  застали , не  убили  и  не  огорчайтесь , кто-нибудь  другой  убьет.
Прядилов. Секретер  я  взломал , доллары  вытащил , откуда  мне  точная  сумма  известна – подсчитал  я  их. Затем  входная  дверь  хлопнула.
Зинягин. Ушли , денежки  унесли…
Прядилов. Не  я  ушел , а  чекист  домой  вернулся.
Зинягин. Какая  чудовищная  напасть , я  бы  не  смекнул , что  делать…
Алтуфин. Зарезать. Теперь  не  до  библейских  ломаний. Или  ты , или  он.
Прядилов. Он  с  коллегами  к  домашнему  очагу  подтянулся. Я  с  одетой  для  выхода  Машенькой  в  комнате , а  они  впятером  в  прихожей…
Зинягин. Полный  кошмар!
Алтуфин. Положение , смахивающее  на  безнадежное. Секретер  разворочен, сквозь  пятерых  чекистов  наружу  не  вырваться… а  в  окно?
Прядилов. Высоко. Со  сломанными  ногами  под  окном  бы  лежали  и  стонали. Мы  с  Машенькой , обнявшись , удалились  через  дверь.
Тарушанский. До  чего  же  просто…
Прядилов. Я  ее  любовник , и  она  на  ночном  извозчике  уходит  со  мной  кататься!
Зинягин. Чекистам  бы  вас  обыскать , но  разве  сообразишь , что  вы  с  деньгами  уходите…
Прядилов. Деньги  назад  в  секретер  я  засунул. Он  изуродован  моей  фомкой , но  деньги  в  нем. Никуда  не  пропали.
Алтуфин. Попытка  сорвалась. Кража  из-за  возвращения  хозяина  не  состоялось. Вас  видели. Подозреваемый , конечно  же , вы.
Прядилов. Я.
Алтуфин. И  ваша  Машенька.
Прядилов. Если  бы  не  она , деньги  бы  я  утащил. Они  о  ней  все  знают. Стали  бы  искать , родственников  арестовывать , я  ее  пожалел. И  кто  здесь  в  моем  благородстве  сомневался?
Алтуфин. Секретер  был  вскрыт , преступление  налицо… она  сообщница.
Прядилов. Деньги  не  пропали. Для  остервенелых  розысков  почты  нет , а  следовательно  маловато  оснований , чтобы  напрягаться. Мы  с  Машенькой  уехали  в  Муром. Спустя  некоторое  время  всего  хорошего  я  ей  пожелал.
Чиркулева. Бросили  девушку?
Прядилов. Я , к  моему  стыду , ни  секунды  не  думал , что  мои  отношения  с  Машенькой  в  серьезные  разовьются.
Чиркулева. Хваткая  девушка  вас  бы  не  отпустила.
Прядилов. Методов  у  вас , женщин , хватает.
Чиркулева. Сказала  бы , что  чекистам  вам  сдаст.
Прядилов. Меня , на  бескрайних  российский  просторах , как  под  землю  провалившегося?
Чиркулева. Под  коленом  подрезать  надо… далеко  бы  не  убежал.
Зинягин. Под  коленом  правым  и  под  коленом  левым. Не  о  хромоте  уже  речь , а  вообще  о  передвижении!
Чиркулева. Ты  в  кровати  лежишь , а  я  выхожу  из  дома , добываю  нам  пропитание… мой  мужчина , он – мой  мужчина! Я  мужу  еще  до  свадьбы  сказала , что  он  со  мной  насовсем. Пока  я  жива , не  сменить  ему  женщину! На  рынке  белила  недорого  продавали. Не  для  лица , а  для  построек.
Тарушанский. Советуешь  что-нибудь  побелить?
Чиркулева. Необыкновенно  невысокая  цена. Я  бы  в  нашей  деревне  выгодно  смогла  бы  перепродать.
Зинягин. Ты  забыла , в  каком  мы  мире… тебя  же  расстреляют  за  спекуляцию!
Чиркулева. А  к  чему  мне  без  мужа  тут  ходить , дышать , голодать… пшено  варить  будем?
Зинягин. Непременно  будем. Совершенно  нечего  обсуждать! Кастрюлю  вы, хозяин , нам  выделите?
Тарушанский. На  стол  накроем – девушку  из  той  комнаты  позовем.
Алтуфин. А  Василия?
Прядилов. Ему  бы  сейчас  в  первую  очередь  силы  подкрепить.
Алтуфин. Я  с  ним  за  стол  не  сяду. Между  нами  закончены  любые  дела. Мы  собирались  вместе  ехать  в  Курган , но  отныне  я  в  Курган , а  он  куда  хочет. Дорогим  гостем  в  квартире  моей  Анечки  он  не  станет , не  возьму  я  его  к  ним  в  семью… а  Курган  его , по-моему , лишь  этим  и  привлекал! Жратвы  напихать  в  утробу!
Прядилов. Уставшим  с  дороги  путникам  постель  полагается  предоставить. Про  постель  я  намеком. Вы  едете  к  молоденькой  девушке , а  предпочтения  Василия  отнюдь  не  женщины  от  тридцати  до  сорока.
Алтуфин. Пользуясь  мной , к  Анечке  подобраться  он  вздумал? Как  бешеную  собаку  его  пристрелю!
Прядилов. Из  чего? Имеете  при  себе  огнестрельное  оружие , о  котором  мне  неизвестно?
Алтуфин. Я  у  солдата  на  улице  отберу…
Прядилов. Целый  склад  из  отобранных  винтовок  вы , господин  юнкер , собрать  можете. Если  у  выстроившегося  полка  отбирать. Трепещи , Василий , армию  против  тебя  соберу  и  вооружу… подорвать  гранатой  вы  его господин  юнкер , не  думали?
Алтуфин. Сейчас  на  улицу  выйду , и  мне  ее  кто-нибудь  подарит…
Прядилов. У  нашего  достопочтенного  хозяина  она  в  уборной  лежит. В  ведре  с  тряпками.
Тарушанский. Шарить  по  чужим  грязным  ведрам  гнусно  и  негигиенично. Я  бы  в  ваше  ведро  не  полез!
Прядилов. У  меня  ни  кола , ни  двора , ни  курицы , ни  ведра. Большевики  на  все  лапу  наложили. Но  мои  ведра  служили  для  хозяйственных  нужд , а  у  вас  оно , я  смотрю , стратегического  назначения. Куда  вы  с  ним  идти  собирались , вы  нам  не  скажете?
Тарушанский. Гранату  я  заберу. Вам  она  не  достанется.
Прядилов. Без  потребности  облегчиться  вам  бы  в  уборную  не  ходить.
Тарушанский. Гранату  я  заберу.
Прядилов. В  ведре  ее  нет. До  вас  ее  забрать  сподобились.
Тарушанский. Она  у  вас?
Прядилов. Над  ведром  в  тяжких  раздумиях  я  не  стоял. Недолго  думал  перед  тем , как  присвоить.
Тарушанский. Силой  мне  у  вас  ее  не  вырвать…
Прядилов. Исключено.
Тарушанский. А  с  каких  нездоровых  побуждений  в  ведре  вас  потянуло  копаться?
Прядилов. Опыт  мне  подсказал. Вы  не  первый , кто  подобное  ведро  хранилищем  делает. Обивку  бабушкиного  кресла  разрежут , а  в  ведро  не  заглянут… недооцениваете  вы  людей. Мы  сообразительные.
Тарушанский. Будучи  не  в  состоянии  стоять , я  присяду… тупо  посижу.
Зинягин. О  гранате  нам  истинную  правду  не  вывалите? Не  развлечете? Чтобы  держать  оборону , ее  прикупили?
Тарушанский. Мой  сын  из  воинской  части  принес. Наши  отношения  тогда  совсем  ужасными  стали. Беспрерывные  склоки , подсевшие  от  ругани  голоса… не  уживались  мы , разъезжаться  нам  было  нужно.
Алтуфин. Царскому  офицеру  с  супругой  бы  жить.
Зинягин. Или  с  полюбовницей!
Прядилов. Что  лучше  для  нервов , сразу  не  скажешь… я  чего-то  не  понимаю. Ваш  сын  закончил  училище.
Тарушанский. Закончил.
Прядилов. Получил  распределение  в  часть. И  в  часть  не  отбыл , с  вами  жить  остался?
Тарушанский. Здесь , за  городской  чертой , его  часть  стояла. С  малолетства  он  был  взбудоражен  возможностью  в  ней  служить. Мечтал  и  сложилось. Добился  направления  именно  сюда.
Прядилов. Поближе  к  боготворимому  отцу…
Тарушанский. Пейзажи  его  манили  и  казармы , вдоль  и  поперек  мальчишкой  по  соизволению  офицеров  исхоженные. Не  близость  ко  мне. От  учебных  залпов  все  трясется , пыль  закрывает  холмы… влюбился  он  в  этот  пейзаж. Мне  бы  от  той  любви  капельку…
Чиркулева. Сыновья  отцов , бывает , не  любят.
Зинягин. Бывает , убивают  отцов!
Тарушанский. Гранату  он  принес , чтобы  и  себя  вместе  со  мной… а  что  до  женщины… с  женщиной  у  него  разладилось. Не  удержал  он  ее - не  женился.
Алтуфин. А  она  бы  выйти  за  него  не  возражала?
Тарушанский. Он  офицер , а  он  профурсетка  чуть  ли  не  кабацкая. Естественно , замуж  за  моего  сына  она  рвалась.
Алтуфин. Женитьба  на  падшей  женщине  стыд  для  всей  семьи…
Тарушанский. Я  советовал  ему  жениться. Без  нее , говорил , у  тебя  буду  лишь  я , а  у  нас , ты  знаешь , отношения  хуже  некуда!
Прядилов. Гулящие  дамочки  нередко  становятся  весьма  хорошими  женами.         
Тарушанский. В  низкопробных  романах , на  людей  с  размягченными  мозгами  рассчитанных!
Прядилов. Ну  а  что  же  вы  рекомендацию  взять  ее  в  жены  ему  дали?
Тарушанский. Одному  черту  известно , как  бы  у  них  пошло. Любовь  да  согласие  теоретически  ведь  возможны. С  такой  женой  выше  капитана  не  выслужиться , но  семейное  счастье  по  мне  важнее  карьеры. Жизнь  без  твоей  профурсетки  тебе  не  мила – хватай  ее  под  руку  и  веди  под  алтарь! Я  к  нему  со  всей  душой , а  он  хамить  мне  начал…
Прядилов. Потом  гранату  принес.
Тарушанский. Переступить  через  свое  происхождение  и  ее  ужасную  репутацию  он  не  сумел…
Чиркулева. Великое  чувство  на  сей  раз  не  победило. Для  вас  печаль , а  нам , беднякам , задумываться  о  чувствах  особенно  не  приходилось – заботы , работа , уборка  полей  бесконечных , сбор  урожая , подавитесь  вы  им… ты  с  Сенькой  Бубурлакиным  не  дружил? Не  тебя , пьяного , его  телега  в  ночи  переехала?
Зинягин. Ты  о  случае , что  глубокой  осенью  был?
Чиркулева. Не  мне  время  года  полагается  помнить. Мне-то  что , переехали  тебя  осенью  или  весной. Говоришь , что  осенью?
Зинягин. Мертвецки  напиться  погода  мне  принудила. Ветер  свищет , дождь  льет , целый  день  сиди  в  избе , а  что  в  ней , кроме  охоты  надраться , высидишь…с  утра  разламывалась  башка. И  ноги  ломило.
Чиркулева. Как  же  им  не  болеть , по  ним  же  не  котенок  прошел , груженая  телега  проехала.
Зинягин. Я  не  подтверждаю.
Чиркалева. Смешной  какой  тип! Пятеро  или  семеро  видело , а  он  отрицает!               
Зинягин. Я  не  отрицаю. Что-то  было , но  оно  меня  не  разбудило. Не  сделало  потерпевшим , имеющим  понятие  о  произошедшем!
Тарушанский. Словесный  оборот , для  простого  человека  поразительный.
Зинягин. Недоумком , простите , не  являюсь. И  точку  от  запятой  отличу , и  кур  правильно  подсчитаю. Я  почему  к  Сеньке  с  претензиями  не  заявлялся – не  мог  утверждать , что  моему  здоровью  не  проезжий  татарин , а  он , Сенька  Бубурлакин , навредил. Может , наговаривают  на  него , стравить  нас  стремятся… понимаете?
Прядилов. У  меня  понимание  ты  нашел. А  Сенька , он  мужчина  спокойный?
Чиркулева. Спокойный , как  сатана. Драчун  несусветный!
Прядилов. С  претензией  пойдешь – со  всеми  зубами  назад  не  воротишься.
Зинягин. Когда  это  они  у  меня  все  были , в  отрочестве , если  только…
Чиркулева. Сенька  даже  пришедших  в  деревню  красных  не  испугался. На  Катьке  Брякиной  не  женился , сказал , не  до  того… а  к  красному  командиру  с  вилами  вышел , весьма  нужным  посчитал.
Алтуфин. Сеньку , разумеется , пристрелили.
Чиркулева. Три  раза  сказали , чтобы  вилы  он  бросил. Они  же  якобы  с  миром  к  нам  в  деревню  приперли. Попроси  крестьянина  образумиться , а  потом  шмаляй… труп  сапогами  пинай…
Прядилов. Говорили  о  земле , о  свободе , мужички  на  германском  фронте  винтовки  побросали  и  с  вытаращенными  от  предвкушения  глазами  в  родные  края  понеслись. Обманула  вас , деревенщин , советская  власть.
Зинягин. Без  обмана , как  у  нас  молвят , удачные  картишки  на  руках  не  окажутся…
Прядилов. Слышу  язык  ярых  картежников. Метать  колоду  на  селе  разве  принято?
Зинягин. В  несложные  игры , бывает , перекидываемся. Ставочки  малюсенькие , не  мешок  муки… самое  большое , тетерева  однажды  я  проиграл.
Алтуфин. В  господских  угодьях , думаю , тот  тетерев  был  добыт.
Зинягин. Помещика  на  тетерева  разорил – глубоко  каюсь… тысячелетним  обиранием  простого  народа  нисколько  себя  не  оправдываю!
Алтуфин. Ты  взял  и  украл. А  ваш  барин  на  законодательной  основе  вас  обчищал.
Тарушанский. С  полного  церковного  благословения.
Чиркулева. Мы  у  отца  Гаврилы  осведомлялись , почему  нам  почти  все  следует  отдавать…
Прядилов. Успокоил  он  вас , объяснил?
Чиркулева. На  кого-то  Господом  Богом  возложено  работать , а  на  кого-то  отдыхать…
Зинягин. Высшая  божья  воля!
Тарушанский. Во  избежание  безнадежности  обещание  лучшей  доли  к  ней  бы  прибавить.
Чиркулева. Не  прибавил. Кто  мы , чтобы  нас  обнадеживать? К  чему  смягчать? Повинности  не  исполнишь – тебя  накажут. Взбунтуешься  или  от  невозможности  терпеть  горло  себе  серпом  перережешь – Господь  Бог  тебя  в  ад!
Тарушанский. Крепкая , конечно , система. В  разведении  пиетета  не  нуждающаяся.   

  За  окном  гремит  песня: «Мы  матросы  удалые , адмирал  нам  не  указ. Его  вздернем  мы  на  рее. Вот  и  весь  морской  нас  сказ!».

Алтуфин. Чертова  матросня…
Прядилов. Заполонили  наше  пространство  неприятные  типы…
Алтуфин. Был  бы  ствол – из  окна  бы  пристрелил…
Прядилов. Я  бы  вам  не  позволил. Мне  пожить  еще  надо.


   На  улице  вновь  поют. «По  морям  ходили  и  царю  служили , а  теперь , смотри , сами  мы  цари!».

Тарушанский. Голос  мне  очень  знакомый…
Алтуфин. Иметь  знакомых  среди  матросни  сейчас  очень  полезно.
Тарушанский. По-моему , он  не  матрос. 
Зинягин. Корабельный  кок , который  нам  из  нашего  пшена  деликатес  сотворит?
Тарушанский. (выглянув  в  окно) Как  я  и  думал! Арсений  Валентинович , наверх  поглядите! Искренне  рад  видеть  вас  живым! Прошу  ко  мне  побеседуем  с  вами  душевно!
Прядилов. Придет? 
Тарушанский. Пошел  к  подъезду.
Прядилов. Красного  товарища  в  бескозырке  вы  бы  Арсением  Валентиновичем  не  называли.
Тарушанский. Этажом  ниже  квартира  у  него  здесь. Досточтимый  член  общества - в  дворянском  собрании  заседал , с  женой  на  воды  ездил. Примите  мои  уверения , не  с  красными  он  в  одной  лодке.
Прядилов. Прогрессивных  дворян  за  ними  пошло  немало.
Алтуфин. Невероятно  недалеких , вы  хотели  сказать?
Прядилов. По  делу , господин  юнкер , ваша  поправка…

   В  квартиру  заходит  Серпеин , напуганный  дед-матрос.

Тарушанский. Здравствуйте , мой  дорогой!
Серпеин. Хлопок  ладоней  от  вас  требовался. Я  бы  голову  задрал  и  вас  в  окне  обнаружил. На  всю  улицу  мое  настоящее  имя  выкрикивать – по-детски  опрометчиво , вы  согласитесь.
Тарушанский. Виноват , извиняюсь , вылетели  у  меня  правила  конспирации… что  такое , вы  чем-то  расстроены?
Серпеин. Рассчитывал  без  компании  вас  застать.
Тарушанский. О  контингенте  вы  не  беспокойтесь. Никто  не  побежит  вас  красным  сдавать.
Серпеин. Перед  советской  республикой  я  абсолютно  чист. Матросская  форма  не  грабежом  мною  добыта.
Тарушанский. Да  ребенку  понятно – купили  на  барахолке , честную  цену  дали… у  матроса  приобрели?
Серпеин. Через  вторые  руки. У  женщины , не  захотевшей  вдаваться , откуда  у  нее  данный  комплект.
Прядилов. Я  бы  с  нажимом  ее  поспрашивал. Если  с  трупа  сняла – неприятно , но  рядом  с  настоящей  опасностью  ерунда. На  бескозырке  у  вас  «Смелый» написано.
Серпеин. Крейсер  «Смелый». Доблестный  революционный  корабль.
Прядилов. Сведения  у  вас , естественно , верные.
Серпеин. Вы  не  мутите , а  по  существу. Какие  сведения?
Прядилов. О  преданности  команды  крейсера  «Смелый» делу  мировой  революции. Мятежи  на  кораблях , знаете , происходят. Комиссары  живыми  и  мертвыми  за  борт  летят. Живыми  только  в  мешках.
Тарушанский. Команда  подняла  бунт , а  у  него  бескозырка…
Прядилов. Выдающая  принадлежность  к  бунтовщикам.
Тарушанский. Он  не  в  курсе , а  красные  газеты  галдят  о  нескольких  ускользнувших  от  правосудия  матросах…
Прядилов. Хватать  их  на  улицах  призывают.
Тарушанский. Сколько  нам  отпущено  под  небом  шататься , один  бог  ведает , но  вы , Арсений  Валентинович , разгуливая  в  сомнительной  бескозырке , жизнь , возможно , себе  укорачиваете.
Серпеин. За  порог  вашего  дома  я  выйду  уже  без  нее…
Зинягин. Без  головного  убора  пойдете?
Серпеин. А  к  чему  мне  голову  прикрывать , не  зима  на  дворе.
Зинягин. Матрос  без  головного  убора – не  матрос. И  староваты  вы  для  матроса. Бескозырка  ваш  возраст  ворует , а  без  нее  вы  будто  командующий  флотом  в  матросской  форме.
Алтуфин. Командующий , шестую  неделю  довольствие  матросам  не  выдающий.
Зинягин. Нарядился  обычным  матросиком  и  тех  же  матросиков  обжирает! Вы  немного  поголодайте , а  я  себе  пока  юсуповское  состояние  сколочу!
Прядилов. За  поведение , несоответствующее  званию  командира  революционного  флота…
Зинягин. Расстрел! Восемь  пуль  в  голову!
Чиркулева. Столь  плотно  бывшим  крестьянам  не  положить. Зинягин. Они  на  стрельбище  занимаются. Вчера  винтовку  держать  не  умел , а  сегодня  грушу  с  сорока  шагов  размолотишь. Грушу  крайне  мелкую. Дичок! Ваша  голова , уважаемый , покрупней  ее  будет.
Серпеин. Я , господин  сосед , у  вас  переоденусь… из  своих  вещей  вы  мне  что  не  жалко. В  матросской  форме , как  за  железной  броней , я  себя  ощущал!
Тарушанский. Носите  ее  дальше. 
Серпеин. Предубеждение  во  мне  поселили. Моя  форма , благодетельница  моя  равноапостольная… чтобы  ее  подлатать , обращаться  с  иголкой  я  научился. На  камне  вдали  от  глаз  сяду  и  зашиваю. До  того  в  нее  поверил , что  в  город , откуда  сбежал , заявиться  осмелился. У  родного  дома  позволил  себе  ходить. 
Тарушанский. В  вашей  квартире  кто-то  живет.
Серпеин. Желаю  им  на  наших  кроватях  потягиваться  и  наслаждаться.
Тарушанский. С  семьей-то  вашей  что? В  порядке?
Серпеин. Жена  не  пережила… дочерей  за  границу  сумел  переправить. Россия  образумится , и  они  приедут.
Прядилов. Луч  надежды  видеть  вы  соизволили? Оптимистичные  картинки  ваш  мозг  создает? Опомнившийся  народ  Ленина  в  Неве  топит?
Серпеин. Недовольство  по  всей  стране  бьет  ключом…
Прядилов. Раздавят  коммунисты  контрреволюцию. Энергии  у  них  вагон. Оружия  целый  поезд.
Чиркулева. Бронепоезд  Троцкого…
Тарушанский. Мимо  нашей  станции , может , проедет.
Прядилов. Помашите  ему  флажком. В  барабан  постучите.
Тарушанский. Мой  барабан  вас  раздражает… меняю  его  на  гранату.
Прядилов. И  ваше  психическое  нездоровье  в  швырянии  гранатой  будет  проявлено. Бейте  в  барабан , так  оно  меньше  опасности  представляет.
Тарушанский. К  барабану , вы  видите , я  не  притрагиваюсь.
Прядилов. Выздоровели?
Тарушанский. Некогда  нам  болеть , новую  жизнь  строить  нужно!
Прядилов. До  выздоровления  вам  идти  и  идти…   
Тарушанский. Поспешных  выводов  вы  не  делайте. Арсений  Валентинович  матросские  песни  пел , а  для  вписывания  в  действительность  большевистские  лозунги  выкрикивать  стану. Митингов  сейчас , как  крестных  ходов  когда-то , вот  и  попрошу  слова. За  старого  интеллигентного  большевика , даст  бог , сойду. К  обязательной  трудовой  повинности  вас , Арсений  Валентинович , еще  не  привлекали? Матросы  от  нее  освобождены?
Серпеин. До  прихода  ко  мне  идеи  переодеться  матросом  железнодорожные  пути  от  снега  я  очищал.
Зинягин. Задорно , наверное , работали?
Серпеин. В  манере  вашего  брата-крестьянина , барщину  отрабатывающего. Кормежку  пообещали , но  не  покормили. 
Зинягин. Да  никто  никого  не  кормит! У  нас  есть  пшено , а  какой  от  него  мне  прок? Кто  мне  дымящуюся  тарелочку  перед  моей  физиономией  на  стол  поставит?
Чиркулева. Пусть  господа  скомандуют – я  сварю.
Зинягин. От  господ  дождешься! Правильно  народ  за  красными  потянулся, справедливые  вещи  у  них  в  программе…
Алтуфин. Не  галди.

  Вышедшая  из  соседней  комнаты  Сюкина  пришибленно  идет  к  выходу  из  квартиры.               

Тарушанский. Отстраненно  проплывающая  туча.
Прядилов. Как  прострацию , я  бы  определил.
Алтуфин. Ты  с  нами  поговоришь?
Сюкина. Я  хочу  уйти…
Алтуфин. Сделал  это  Василий. Гнусная  мразь!
Прядилов. Раз  все  настолько  плохо…
Алтуфин. Давайте  у  нее  спросим. Все  плохо?
Сюкина. Жутко  плохо.
Прядилов. Василий  заслуживает  быть  наказанным. Перечень  применяемых  нами  процедур  у  нас , чекистов , длиннейший.
Алтуфин. Ах  да , мы  же  из  ЧК!
Серпеин. Из  ЧК?
Прядилов. Подавать  голос  я  вам  запрещаю. Мы  не  ваше  дело  пока  рассматриваем , к  собственному  процессу  пока  приготовьтесь. Вы , девушка , были  в  шоке?
Сюкина. Я  не  ждала , что  он  начнет  меня  раздевать…
Прядилов. Он  вас  насиловал , и  вы  не  звали  на  помощь , поскольку  в  шоке  вы  находились?
Сюкина. Мне  бы  ему  покориться…
Алтуфин. Тебе  бы  благим  матом  кричать , чтобы  я  тебя  выручил.
Прядилов. Она  не  могла  кричать. Ком  в  горле  встал , дыхание  перехватило. (Сюкиной) Приведи  сюда  Василия.
Сюкина. У  меня  ноги  очень  тяжелые. Иначе  бы  я  убежала.
Чиркулева. Со  стыда? Стыдно , конечно , мне  ли  не  ведать , о  чем  говорю…
Алтуфин. Я  Василия  сюда  вытащу! Сам  сейчас  сюда  придет! Василий , ты  слышишь , двигай  сюда  на  суд!
Чиркулева. Посмотрим  в  глаза  его  мерзкие… я  так  посмотрю , что  заикает  от  страха.
Прядилов. Девушка  подвернулась , и  он  не  упустил. У  людей  с  нездоровой  головой  личная  жизнь  нередко  бурная. Чего  же , Василий , мы  не  выходим? На  явление  явных  недоброжелателей  напрашиваемся?
Алтуфин. Я  иду  к  нему! Со  мной  кто-то  пойдет?
Тарушанский. Возможность  одинокого  доблестного  поступка  вы  вам  великодушно  предоставляем. Мой  сын  в  вашем  возрасте  и  к  черту  в  логову  не  испугался  бы  пойти. 
Серпеин. Вашего  сына  я  не  забыл.
Прядилов. Барабанную  дробь  в  его  честь?
Тарушанский. С  барабаном  я  завязал. Вы , девушка , в  нас  верьте. Ваш  обидчик  дешево  не  отделается.
Сюкина. Хуже  ему  не  будет…
Прядилов. Ему  сейчас  что , нехорошо? Неудовлетворенности  от  вашей  связи  его  мучает?
Сюкина. Не  был  бы  чекистом , надежду  я  бы  не  потеряла… смела  бы  надеяться , что  меня  не  казнят.
Алтуфин. Казни  не  вы , а  Василий  достоин.
Сюкина. Выходит , по  заслугам  ему  воздалось…
Прядилов. Ты  что  пытаешься  до  нас  донести? Эй , Василий , откликнись , ты  жив?
Серпеин. Гробовое  молчание.
Чиркулева. Молчание  трупа!
Прядилов. Василий  изготовился  тебя  изнасиловать , и  ты  как-то  умудрилась  его  прикончить?
Сюкина. Большой  гвоздь  с  собой  я  ношу. Матушка  иметь  при  себе  присоветовала. Воткнула  я  в  Василия , под  подбородок  ему… всю  кровь  я  пола  я  вытру , тряпкой  ототру , уборку  я  делаю – лучше  не  уберешь.
Тарушанский. Мертвец  мне  тут  без  надобности. Унести  бы  его  из  квартиры.
Прядилов. К  избавлению  от  тела  мы  обязаны  крайне  грамотно  подойти…
Зинягин. Никанор  Агриппину  убил , по  кускам  из  избы  выносил! Песенка  наша  деревенская.
Серпеин. Песенка , на  чем-то  основанная?
Зинягин. При  нас  они  в  деревне  не  жили. Жили , может , до  нас. (Чиркулевой) Твои  знания  о  них  не  обширнее?
Чиркулева. Никанор  из  Переславля  к  нам  перебрался.
Зинягин. Из  города? В  крестьянскую  кабалу  от  городской  свободы  сбежал?
Чиркулева. Он  из  народников  вроде  бы.
Зинягин. Из  интеллигентов , что  глаза  мужикам  открывали? По  деревням  ходили , болтали , но  мыкать  нашу  судьбину  не  оставались , не  дураки! Прядилов. Ему  Агриппина , видимо , приглянулась.
Зинягин. Вот  предположение  с  запахом  истины. Из-за  бабы  жизнь  под  откос  чего  не  пустить. В  вашу  общину  вступаю , примите  уж  меня , от  любви  сбрендившего… почему  свою  любимую  Агриппину  он  порешил , ты , конечно , не  знаешь.
Чиркулева. Старухи  не  сказывали.
Серпеин. Загуляла , наверное , Агриппина. За  недопеченный  каравай  убивать? Он  же  не  владелец  пекарни , чья  работница  его  подвела , постоянных  клиентов  навсегда  отпугнула. Что  же  вы , чекисты , творите!
Прядилов. Социальную  справедливость  вершим.
Серпеин. Вы , господин  сосед , с  ними  дружески  общаетесь , а  они… офицеров  они  кастрируют!
Прядилов. Непростительное  зверство.
Серпеин. Безусловно!
Прядилов. Вы  настаиваете?
Серпеин. Абсолютно!
Прядилов. А  если  офицер  жутко  насиловал , а  потом  страшно  убивал? В  основном  еврейских  женщин. Евреек  можно?
Серпеин. Про  изнасилования  вы  придумали , от  Василия  оттолкнувшись… согласен , некоторые  случаи  были , но  чекисты  и  невиновным  их  орган  долой! Вы , молодой  человек , недавно  на  свет  появились , а  крови  на  вас - у  матерого  опричника  царя  Ивана  руки  чище.
Прядилов. Он  из  юнкеров.
Серпеин. Уповаю , что  трезвый  расчет  его  к  вам  привел. Не  ради  удовлетворения  кровожадного  инстинкта  он  записался. Меня  в  ваше  здание  на  чем  повезут?
Прядилов. Ножками  прогуляемся.
Зинягин. В  матросской  форме  меня  по  улицам  поведете? Я  закричу , и  матросики  меня  отобьют.
Прядилов. Выявить  среди  них  несознательный  элемент  нам  не  помешает. Выявить  и  перебить. (Алтуфину) С  пулеметом  впереди  нас  ты  поедешь. Кто-то  на  его  крик  к  нам  метнется – всех  срезай.
Алтуфин. Не  могу  я  больше  девушку  в  страхе  держать…
Прядилов. Считаешь , наигрались?
Алтуфин. Решающее  мнение  у  меня. Без  меня  вам  игру  не  продолжить. Прядилов. Ты  заблуждаешься.
Алтуфин. Я  скажу , что  мы  не  чекисты , и  наша  игра  закончена!
Прядилов. Скажи. Мне  за  тебя  сказать? Он  говорит , что  мы  не  чекисты , а  самозванцы. (Серпеину) С  облегчением  вы  уже  вздохнули?
Серпеин. ЧК  разные  методы  применяет…
Прядилов. Крутит , хитрит , без  зазрения  совести  подбрасывает  дезинформацию. Вы , господин  юнкер , поймите – что  бы  вы  ни  сказали , нормальный  человек  уши  ни  за  что  не  развесит. Мой  лечащий  врач  Туджимутдинов  неделю  отдыха  в  Гаграх  мне  прописал. Я  не  соврал. Туджимутдинов  действительно  практиковал  и  пациентами  крайне  ценился. Но  о  враче  Туджимутдинове  вам  сказал  чекист.
Алтуфин. Вы  не  чекист!
Прядилов. Не  чекист , который  вполне  может  оказаться  чекистом. Я  не  вижу  возможности  внушить  этой  девушке  и  этому  господину  в  матросской  форме , что  к  ЧК  мы  отношения  не  имеем. Не  на  кресте  же  поклясться. Водички  вам , девушка , принести?
Сюкина. Вам  бы  на  все  четыре  стороны  меня  спровадить…
Прядилов. Ступайте.
Сюкина. А  за  Василия  меня  судить?
Прядилов. Как  говорили  при  царизме – суд  божий , он  единственный  верный. С  нашим  молодым  человеком  вам  бы  нежным  образом  попрощаться. Заботой  о  вас  он  беспрерывно  кипел.
Сюкина. Пойти  с  ним  в  комнату , где  покойный  Василий  валяется? Василию  я  не  досталась , а  ему , никуда  не  денешься , придется  уступить?
Прядилов. Не  в  моих  руках  честь  твоя  девичья. Что  он  решит , тому  и  быть! Награда  за  трепетное  отношение  к  бедной  девушке  ваша  по  праву, идите , господин  юнкер , и  забирайте.
Алтуфин. Ситуацией  я  не  воспользуюсь.
Чиркулева. Умница , мальчик.
Зинягин. Да  как  сказать!
Чиркулева. Я  тебе  точно  скажу. Скажу , что  ты  дрянь  в  штанах. Беги , девочка , отпускают  тебя!
Сюкина. Отпускаете?
Прядилов. Василия  бы  тебе  на  плечи  взвалить… чтобы  нас  от  возни  с  трупом  избавить. Бог  с  тобой , шагай  налегке , попутного  тебе  ветра.

                Сюкина  уходит.

Прядилов. Девушка  свободна. Наша  с  вами  доброта  эйфорию  во  мне  породила. Войны  с  революциями  прекратятся , Россия  расцветет…схожу-ка  я  на  Василия  посмотреть. Дыхание  у  него  попытаюсь  обнаружить.

                Прядилов  направляется  в  другую  комнату.

Чиркулева. Я  слышала , святые  по  много  часов  бездыханно  лежали , а  потом  дышать  начинали.
Серпеин. Они  дышали , но  тихо. Я , когда  перепью , опочиваю  будто  полено. Жена  частенько  беспокоилась , что  я  умер.
Прядилов. (из  другой  комнаты) А  Василий , я  вижу , ничего! Выглядит  отнюдь  не  жалко. Страха  перед  смертью  в  глазах  не  имеется.
Тарушанский. Они  у  него  открыты?
Прядилов. Думаю , на  максимум.
Тарушанский. Ну  закройте , насмотрелись  и  закрывайте.
Прядилов. Хотите – я  молитву  над  ним  прочту , рабов  формальностей  чего  не  уважить… вам  бы  меня  не  напрягать. Я  вас  покину , и  разбираться  с  трупом  кто  будет? Господин  матрос?
Серпеин. Вам  бы  похоронную  бригаду  из  ЧК  вызвать…
Тарушанский. Они  не  из  ЧК!
Серпеин. Я , господин  сосед , доверия  к  вашим  словам  не  питаю. Не  исключено , что  вы  и  сами  там  на  общественных  началах… из  любви  к  новому  обществу  старых  знакомых  к  себе  заманиваете. По  улице  я  не  к  вам  в  гости  шел. А  оказался  у  вас. Друзьями  мы  с  вами  не  были. Зачем  вы  меня  позвали? Чекистам  меня  сдать  вознамерились?
Тарушанский. Постучать  в  барабан  меня  вновь  подмывает… пойдемте , Арсений  Валентинович , с  вами  вместе  по  оврагам  и  перелескам  бродить. Расстреляют , так  расстреляют!
Серпеин. Ваше  безразличие  к  жизни  вы  на  меня  не  распространяйте , поддаваться  фатализму  я  не  настроен. Я , молодой  человек , никого  не  убивал. Если  вы  ее  отпустили , то , может , и  меня?
Алтуфин. Мне  тошно  на  вас  глядеть.
Серпеин. Лишь  на  меня? Прочие  воодушевление  у  вас  вызывают?
Алтуфин. Красноперым  матросом  он  нарядился , чтобы  шкуру  спасти… шли  бы  вы  с  моих  глаз , не  усугубляли  раздражение!
Серпеин. Искренняя  у  вас  злость? Не  заманиваете  меня  куда-то?
Алтуфин. Куда?!   
Серпеин. На  лестницу. Я  выйду , а  вы  за  мной.
Прядилов. И  в  спину  вам  из  маузера!
Серпеин. При  желании  вы  меня  здесь , вздумается  на  лестнице - пристрелите  на  лестнице… я  рискну  уйти.
Прядилов. С  Василием  нам  не  поможете?
Серпеин. Царских  слуг  мы  и  графинь! Всех  швыряем  в  моря  синь!

                Серпеин   уходит.      

Чиркулева. Певец , покоритель  сердец… потеряет  его  Россия , чует  моя  душа.
Зинягин. Кто  помрет , тому  суждено.
Алтуфин. Фатализм – чушь  бабская  и  мужицкая.
Зинягин. Всеобщая , получается?
Алтуфин. Дамы  и  кавалеры. Бабы  и  мужики. В  чем  между  нами  отличия , тебе  ясно?
Зинягин. Вам  сладкое  шампанское , нам  кислый  хлеб. Не  удивляйтесь , что  мы  восстали!
Чиркулева. Отца  Гаврилу  я  про  революции  спрашивала , и  он  отвечал  мудрено , будто  запутывал…
Прядилов. (появившись  в  комнате) К  Владимиру  Ульянову-Ленину  за  простыми  ответами  ему  бы  тебя  послать.
Чиркулева. К  Ленину  он  не  очень… не  нравится  ему  политика , когда  богатство  у  людей  отбирают.
Зинягин. Что  на  виду , похватали , а  припрятанное  поди  сыщи… еврейские  комиссары  не  дураки , но  наш  поп , как  лисица  хитер , всю  землю  вокруг  церкви  раскопай – ничего  не  накопаешь.
Чиркулева. От  красных  коммунистических  глаз  убрал  он  надежно.
Зинягин. В  земле  его  добро  будто  у  Христа  за  пазухой…
Прядилов. Ваш  рассказ  об  отце  Гавриле  меня  увлек. Тайник  с  представляющими  ценность  предметами  у  него , говорите , есть?
Зинягин. Вообразив  огромнейшую  сумму  ты , мил  человек , не  ошибешься. Скромно  воображать  ни  к  чему , на  полную  воображение  отпускай. Но  я  не  вижу  радости  на  чужую  жирную  корову  смотреть. Не  перепадет  тебе  от  нее  молочка.
Чиркулева. Подойдешь  подоить – хозяином  тебя  дрыном  огреет.
Прядилов. Я  прокручиваю  в  голове  ваши  опасения , мою  решимость… любимая  мною  сестра  томится  у  красных  в  заложниках. Мне  нужно  ее  выкупить , деньги  для  выкупа  где-то  взять… пойти  со  мной  на  соглашение  отца  Гаврилу  я  заставлю.
Зинягин. Жестоко  с  ним  вы  намерены? Пальцы  ему  оттяпать?
Прядилов. Я  заберу  у  него  половину. Обязательно  заберу.
Зинягин. Когда  у  него  половина  пальцев  останется , он  все  вам  согласится  отдать.
Чиркулева. Хватит  тебе  с  пальцами  лезть , зачем  ты  к  безбожной  лютости  человека  подталкиваешь? Он  отца  Гаврилу  разок  стукнет  и  разойдутся  они  к  общему  удовольствию.
Зинягин. Наш  богоизбранный  батюшка  в  золотишко  вцепился – не  вырвешь , пальцев  его  не  лишив. Ты  про  неурожай  года  восьмого-девятого  вспомни. Государство  лотерею  устроило , чтобы  нам , бедолагам , на  выживание  денег  собрать. Отец  Гаврила  из  своих  сундуков  сколько  на  хлеб  нам  достал?
Чиркулева. Ни  гроша , помнится , не  выделил… бабы  с  умоляющим  видом  около  него  терлись , но  разжалобить  не  удалось. Не  требовать  же  у  него, у  святого  отца. Мучения  он  видит , глаза  ему , Господь , наверное , не  запорошил… резать  священнику  пальцы  я  не  позволю. В  ЧК  о  ваших  намерениях  заявлю.
Прядилов. Отрезание  пальцев  я , разумеется , не  произведу… комиссары  на  крюк  бы  его  подвесили. В  бочку  с  водой  засунули  бы  вниз  головой. Почему  они  его  не  пытали?
Чиркулева. Спроси  у  лешего  в  лесу , у  яблони  в  саду , а  нас  не  спрашивай , не  имеем  мы , что  сказать. Идти  к  отцу  Гавриле  намерение  у  вас  твердое?
Прядилов. Тверже  камня.
Чиркулева. Я  пойду  с  вами. Ради  недопущения  увечий  к  отцу  Гавриле  вместе  с  вами  войду. Накинусь  на  вас , если  священнику  на  причинное  место  вы  ножку  стула  поставите!
Прядилов. Разнообразные  в  вашем  народном  сознании  средства  нестерпимую  боль  причинять. Вы , господин  юнкер , в  нашу  постепенно  формирующуюся  компанию  не  вольетесь? Поедете  с  нами  в  деревню?
Алтуфин. В  вымогательствах  я  не  участвую.
Прядилов. А  на  машине  нас  довезти? Вы  же  превосходный  водитель! Не  тянет  себя  проявить? Машину  я  вам  раздобуду.
Алтуфин. Василия  надо  вытащить…
Зинягин. И  подкрепиться  вареным  пшеном!
Прядилов. Василия  мы  на  улицу  не  потащим. И  здесь  его  не  оставим.
Тарушанский. Любопытно.
Прядилов. На  лестнице  Василия  бросим. Будем  выходить – прихватим  и  положим. Управдом  думает , что  он  чекист , обнаружив , забьет  тревогу… вас , господин  офицерский  отец , в  вашей  квартире  больше  не  жить. Господин  юнкер  пусть  решает , а  вы  обязаны  идти  с  нами. Или  долгие  допросы  вас  нисколько  не  беспокоят?
Тарушанский. Перед  переходом  в  вечность  путешествие  в  деревню  я  совершу… не  открою  я  вам , господа , что  меня  в  данный  момент , скажем  так , заботит. Потому  что  не  знаю. Устала  голова  у  меня  ответы  давать , отдыха  просит… вы  для  меня  поток , который  подхватит  и  куда-нибудь  понесет… если  из  квартиры  мы  уходим , к  чему  из  нее  Василия  выносить?
Прядилов. Найденный  у  вас  труп  приведет  к  тому , что  вас  объявят  в  розыск. Покойник  на  ничейной  территории  даст  вам  шанс  проскочить. Из  квартиры  мы  Василия  вытащим , а  кого  увидим , назад  затащим. Вы , господин  юнкер , раньше  на  лестницу  выйдете. На  разведку.
Алтуфин. Не  пойду  я  никуда…
Зинягин. Я  обстановку  разведаю! В  окружающем  спокойствии  уверюсь – в  дверь  постучу.
Прядилов. Стучи  вполсилы.
Зинягин. Не  стану  же  я  с  размаха  кулаком  по  ней  бить. Василия  вынесем  и  в  деревню , отца  Гаврилу  трясти… встреча  с  родной  деревней. С  крестившим  меня  святым  отцом. Аж  дух  захватывает , как  я  соскучился!   


               
                Третье  действие.

                В  темной  комнате  невзрачного  батюшки.

Прядилов. Глаза  у  вас , батюшка , не  любовью  полны.
Гаврила. Наблюдайте , что  наблюдаете. Встречать  вас  в  высшей  степени  милостиво  я  не  обязан.          
Прядилов. Вы  же  священник.
Гаврила. Приходите  в  церковь , но  не  домой. Крестьяне-то  здешние , а  вы? Три  поколения  русской  интеллигенции , заявившееся  православную  веру  клеймить?
Прядилов. Свобода  совести  у  нас  в  России  объявлена. Если  за  предпочтение  византийского  направления  вас  обругивать  будут – скажите , и  я  лично  Ленину  напишу.
Зинягин. Кровопийце  кремлевскому!
Гаврила. О  власти  ты… зачем  так?
Зинягин. В  машине  мы  о  вас  говорили  и  до  нас  доходило , что  батюшка  вы , видимо , красный. Мнение  о  Ленине  положительное  вы  имеете?
Гаврила. Ты  знаешь  мой  ответ. Из-за  заботы  о  судьбе  храма  иной  невозможен. На  автомобиле , значит , ко  мне  приехали?
Тарушанский. На  угнанном. Когда  угоняли , я  волновался , но  все  получилось.
Гаврила. Помимо  некоторого  гнева , в  растерянность  меня  ваш  приход  погрузил. А  вы  ко  мне  вдобавок  на  автомобиле , к  тому  же  ворованном… к  великим  целителям  на  чем  только  не  добираются – на  корабликах , на  верблюдах , но  я  этим  не  знаменит. Могу  обвенчать , провести  отпевание , немного  могу. (Чиркулевой) Твоему  мужу  я  зубодера  в  городе  посоветовал.
Чиркулева. Дантиста  Бейхмана.
Гаврила. Удалил  он  ему , не  прогнал  за  малостью  оплаты?
Чиркулева. Из  города  мой  возлюбленный  муж  прибыл  уже  без  зуба.
Гаврила. Бейхман – зубодер  исключительный… двурукий. Обеими  руками  рвать  может. Я , говорит , не  левша , но  вам , батюшка , левой  я  дерану… болела  у  него  правая. Вывихнули , когда  волокли.
Прядилов. Еврейский  погром  приключился?
Гаврила. Пылавшие  в  народе  огонь  до  убийств , хвала  Христу , не  разгорелся. Бросили  Бейхмана. Не  дотащили , куда  собирались. На  меня  волнения  не  валите , я  не  подстрекал.
Алтуфин. Вы  евреям  приятель…
Гаврила. Я?
Алтуфин. С  вашим  зубом  к  еврейскому  стоматологу  вы  направились.
Зинягин. А  к  какому? От  зуба  тебя  и  кузнец , поплевав  на  ладони , избавит , а  тонкие  умельцы  лишь  евреи.
Гаврила. Окрестные  священнослужители  к  чеху  Гаврочеку  ходят. Но  я  свои  зубы  господину  Эфраиму  Бейхману  препоручил.
Прядилов. Любовь  к  евреям  вы  перед  нами  не  выпячивайте. Мы  не  из  ЧК.
Алтуфин. На  сей  раз , да , не  оттуда.
Гаврила. Четкой  определенности , я  вижу , вы  не  сторонники. Иногда  вы  из  ЧК , а  иногда… «выйдя  из  пределов  Тирских  и  Сидонских , Иисус  опять  пошел  к  морю  Галилейскому  через  пределы  Десятиградия». Красиво  апостол  Марк  написал?
Алтуфин. Не  про  вас. Вы  с  приземленной  болью  к  зубодеру  Бейхману  пошли.
Гаврила. У  каждого  маршрут  по  мере  его  сил  и  возможностей. От  красивой  фразы  происходит  вытягивающее  из  обыденности  окрыление. Мой  сан  оно  не  порочит , напротив – мне , священнику , оно  подходит , как  гусару  его  залихватски  надетый  кивер.
Прядилов. Не  мне  вам  указывать…
Гаврила. Говорите , что  хотели , не  стесняйтесь.
Прядилов. Вам  бы  не  от  фраз , а  от  добрых  дел  удовольствие  получать. Впрочем , себя  не  переделать. Сколько  на  барабане  ни  играй.
Гаврила. Барабанщики – отчаянные  люди. Впереди  наступающих  полков  шли. Лежит  потом  в  гробу , на  груди  барабан… по  причине  революции  сущие  копейки  за  отпевание  я  стал  брать.
Алтуфин. Революционным  декретом  вашу  ставку  понизили?
Гаврила. Самим  нам  позволено  с  паствой  решать. Прежнюю  цену  я  по  собственной  воле  не  требую. Требуй , не  требуй , не  заплатят  мне  по  былому  тарифу , нужным  не  посчитают… мелочевку , слава  богу , еще  несут…не  рвут  с  божьим  храмом , если  недорого  им  обходится. Пес  однажды  ко  мне  в  храм  забежал. Голубоглазый!
Чиркулева. Ангел  в  собачьим  обличии  к  вам , я  чую , пожаловал…
Гаврила. Голубые  глаза  проще  всего  рисовать. Чересчур  голубыми  получатся – не  беда , ошибку  я  не  признаю – скажу , что  внеземные  глаза  я  задумал. О  моих  художественных  работах , я  так  понимаю , вы  представления  не  имеете?
Прядилов. Для  меня  это  новость.
Зинягин. Для  меня  ошарашивающая!
Прядилов. И  что  же  за  картины  вы  пишете , бытовые  крестьянские  сценки?
Алтуфин. Обманутый  муж , схватив  грабли , преследует  неверную  жену. Чиркулева. Когда  жена  виновата….
Зинягин. Граблями  по  спине  ее  тяпнешь , и  проклянет  она  распущенность , что  по  жизни  ее  вела!
Гаврила. Вихляющую  походку  клоунов  от  живописи  я  не  копирую. Иконы  пишу. К  сотне  по  количеству  приближаюсь.
Тарушанский. Сфумато.
Гаврила. Слышал  я  о  сфумато , вроде  задымления  вокруг  фигуры  оно. Проверочный  вопрос  вы  мне  задали?
Тарушанский. Что  всплыло  в  голове , выплыло  изо  рта…
Прядилов. Я  совершенно  осмысленно  свой  интерес  обозначу. Вы  нас  за  нос  не  водите , в  прямом  смысле  иконописец  вы  у  нас?
Гаврила. Рисовальщик  из  меня  средненький. Колорист  посильней.
Прядилов. Художникам  свойственно  необъективно  к  себе  относиться. Доставайте  ваши  работы  на  наш  благожелательный  суд. Не  говорите , что  они  в  мастерской , не  заставляйте  меня  скривиться. Лживый  батюшка, стыдно  и  противно… в  иконах  я  невежда. Названиями  школ  и  направлений  не  блесну. Ваше  направление , вероятно , типичное?
Гаврила. Мою  технику  написания  я  бы  отнес  к…
Прядилов. Показывайте  ваши  иконы!
Гаврила. Вы  меня  спросили , и  когда  я  начал  отвечать , на  меня  наорали… я  не  вздрогнул.
Прядилов. Батюшка  вы  стойкий , вывод  пока  такой. Скажите  ему , господин  юнкер , что-то  пробирающее  до  костей. Включитесь  ради  нашего  общего  блага.
Алтуфин. У  обыкновенного  рабочего  Скоблякова  завелись  деньги. На  них  он  купил  жене  великолепный  мужской  костюм.
Гаврила. Неприятная , похоже , история. 
Алтуфин. Группа  немецких  врачей  Скоблякову  платила. Опыты  на  его  разуме  они  ставили. Немцы , живущие  в  России.
Прядилов. Наподобие  императорской  семьи.
Алтуфин. Они  делали  ему  инъекции , вслед  за  костюмом  пятилитровую  бутыль  спирта  жене  он  принес… пить  она  не  стала. Обидевшись , он  вылил  на  нее  спирт , бросил  спичку…
Чиркулева. Ужасный  случай!
Зинягин. Ужаснейший , на  мой  взгляд!
Алтуфин. Пример  пропаганды , в  юнкерском  училище  нам  вбивавшейся. Идет  война  с  Германией , немцы – враги… ваша  доблесть  их  сломит! Мы  с  остервенением  орали: да , да , да! В  войсках  настроение  становилось  упадническим , а  мы  в  училище  с  высот  патриотизма  не  слетали. Засыпали  с  мечтой  за  Государя  Императора  в  бой  вступить.
Гаврила. Православная  церковь  патриотизму  не  чужда , патриотизм  у  нас  чуть  ли  не  главное…
Тарушанский. Христианство  и  православие  я  всегда  разделял. Со  стороны  различия  ярко  в  глаза  бросаются.
Гаврила. Русскому  человеку  со  стороны  особо  не  поглядеть… православные  каноны  с  материнским  молоком  впитываем.
Прядилов. В  Швеции  он  родился. В  нейтральной  среде  формирование  сознания  шло.
Гаврила. Их  конфессия  по-своему  извилины  в  бараний  рог  крутит , не  обеляйте  вы  их…
Прядилов. Конфессиональные  споры  на  день  великомученицы  Атмосферы  Юпитерской  мы  перенесем.
Гаврила. Названное  вами  имя  в  Житиях , я  думаю , не  присутствует. Ясно  мне , ясно. Не  намерены  вы  о  наших  церковных  разночтениях  говорить. Видимо , вы  пришли  к  священнику  по  светскому  делу. Пора  вам  о  нем  сказать.
Прядилов. У  вас  много  золота.
Гаврила. Было  много.
Прядилов. Было  и  на  всякую  богоугодную  помощь  разошлось?
Гаврила. Утопил  я  его. Сейчас  иконы  вам  принесу. Влияния  Рафаэля  Санти! На  меня , увы , влияния  он  не  оказал.
Прядилов. Где  вы  золото  утопили? Что  за  бред  золото  копить , а  потом  топить?
Гаврила. У  меня  бы  его  отняли. Комиссарским  женам  и  любовницам  оно  бы  пошло. Вы  бы  присвистнули , узнав , каким  количеством  я  обладал… Прядилов. Не  издевайтесь.
Гаврила. Слегка  похвалиться  мне  захотелось. С  огнем  я  играть  не  намерен – компания  у  вас  неоднородная , но  вашу  силу  я  признаю. На  рожон  не  лезу. За  иконами  мне  сходить  или  смотреть  на  них  вам  совершенно  невмоготу?
Прядилов. Ваши  слова  о  золоте  ничего  не  значат. Мало  ли  что  вы  скажете… утром  утопил  золото , а  вечером  слона  в  лесу  встретил  и  дыру  в  нем  прогрыз.
Зинягин. Последний  раз  слон  кому-то  из  местных  при  Александре  Освободителе  попадался. Слон  с  глазами , как  два  громадных  подгоревших  блина.
Чиркулева. Ты , дурень , чего  несешь?
Зинягин. Околесицу. Доказываю , что  и  мы  трепать  языком  горазды!
Прядилов. Я  о  том  же. Вы , батюшка , не  успокаивайтесь , с  облегчением  не  вздыхайте. Не  считаю  я  ваше  золото  утопленным  и , следовательно ,  потерянным. О  ваших  эзотерических  посиделках  с  духом  апостола  Андрея  я  бы  вам  на  слово  поверил , но  о  золоте  нет.
Гаврила. Я  располагаю  тремя  свидетелями. Горбушиным , Перемелкиным  и  Степаном  Мычом.
Прядилов. (Зинягину  и  Чиркулевой) Знаете  вы  таких?
Зинягин. Знакомы.
Прядилов. И  Степан  Мыч  вам  известен?
Чиркулева. Озабоченным  мужичонка , постоянно  твердящий , что  его  поцелуи  никому  не  нужны…
Гаврила. Все  трое  около  меня  находились , когда  золото  из  мешка  я  в  омут  кидал. Савл , Савл , почему  ты  гонишь  меня! А  вы  на  мои  иконы  почему  отказываетесь  взглянуть?
Прядилов. Ваши  иконы  мне , что  гром  под  Мадридом. До  фонаря  они  мне.
Гаврила. Целитель  Пантелеймон  впечатляюще  мне  удался. И  не  скажешь , что  любитель  кистью  водил. Решусь  и  в  храме  его  повешу. Вместо  ангела , поражающего  нечестивый  град  Содом. Сниму  я  ее , жестокостей  и  в  нынешней  жизни  по  горлышко… золотом  я  вас  не  побаловал , но  пустыми  вы  от  меня  не  уйдете. Всем  по  иконе  подарю!
Тарушанский. Я  бы  разместил  ее  у  себя  на  стене , но  домой  мне  не  вернуться. Зачатие  Иоанна  Предтечи!
Гаврила. Зачатие  вам? Его  я , кажется , не  писал , не  удовлетворить , сударь, мне  ваш  запрос… на  заказ  мне  вам  написать?
Тарушанский. Дорофея  Палестинского  мне  напишите. Гуся  с  яблоками  вслед  за  ним. Мой  сын , отправляясь  на  фронт , из  рук  в  руки  зачатие  мне  передал. Не  свою  икону. Друг , по-моему , икону  ему  на  хранение. Мой  сын  погиб. А  его  друга  Протасием  звали…
Алтуфин. Офицер  Протасий?
Гаврила. Бог  в  помощь  Протасиям  в  России  и  за  пределами…
Зинягин. У  меня  бабка  с  Протасием  женихалась. До  венца  не  дошло.
Тарушанский. Тот  Протасий , что  водил  дружбу  с  моим  сыном , в  артиллерии , наверно , служил…
Зинягин. За  артиллериста  моя  бабка  пошла  бы , конечно. Если  на  деревенскую  перекатную  голь  согласилась , но  уж  на  артиллериста…
Прядилов. Молчать!
Тарушанский. Размышлять  вам  мешаем?
Прядилов. Вспоминать. Какого-нибудь  Протасия , который , будь  он  неладен , мне  на  пути  повстречался  и  удачи  напрочь  лишил!