Кульминация - 39

     * * *

     Фёдор Егорович Михайлов располагался в персональной палате, оборудованной современной медицинской техникой. В приёмное время Иван и Анжела навестили больного. Михайлов встретил их приветливо: дружески улыбнулся Анжеле, пожал Ивану руку. Даже в лёгком рукопожатии чувствовалась недюжинная сила этого человека. А его суровое, изрезанное глубокими бороздами лицо едва смягчала улыбка.
     - Как самочувствие? – спросил Кипреев.
     - В порядке, - бодро ответил Фёдор. – Твоя красавица спасла меня. Теперь у нас с ней кровное родство.
     - Я очень боялась за вас, - вступила в разговор Анжела. – Ведь мы остались живы только благодаря вам. Что мы ещё можем для вас сделать?
     - Мне больше ничего не требуется. У меня шикарная палата и отличный уход.
     - Не скучно одному? – поинтересовался Иван.
     - Нет. Я люблю одиночество. От людей быстро устаю, поэтому общаюсь лишь по мере необходимости, - сказал больной и тут же добавил: – К вам это не относится. Я рад видеть вас.
     Иван заметил, как вдруг изменилось лицо Анжелы. Видимо, и она почувствовала «кровное родство». Он понял, что она хочет, но не решается задать очень волнующий её вопрос, и решил помочь.
     - Что значит «по мере необходимости»? Мы живём среди людей. Необходимость общения возникает по многу раз в день.
     - Я не живу среди людей, - сказал Фёдор и вдруг засмеялся. – Вижу, озадачил я вас. На самом деле всё очень просто: я егерь. Большую часть жизни провожу в таёжной глухомани среди зверей. Там меня всё устраивает – до тех пор, пока не появляются люди.
     - То есть – браконьеры?
     - Да.
     - Это они вас?.. – испуганно спросила Анжела.
     - Вы спрашиваете про рану на лице? – Михайлов коснулся рукой повреждённой щеки. – Нет, это рысь дала мне пощёчину. Прыгнула с ветки на спину. Обычно я чувствую опасность. А тут задумался, потерял осторожность. Спохватился в последний момент, метнулся в сторону. Она промахнулась, но ударить успела.
     - Значит, не только от людей бывают неприятности, - саркастически заметил Иван. – Звери, оказывается, тоже не самые дружелюбные существа.
     - Увы, и в этом случае причина была в людях, - вполне серьёзно ответил Фёдор. – На мой участок забрели три пьяных охотника. Палили во всё подряд. Попытался с ними объясниться – ничего не вышло. Вели себя агрессивно. Дошло сначала до драки, потом до перестрелки. Я очень хорошо стреляю. Дал им это понять. Они быстро сообразили и стали сматываться. А я пошёл следом. Гнал их до самой речки. Там они сели в моторную лодку и уплыли. Я отправился обратно. Шёл и страшно злился на них. А злость, как известно, нарушает душевное равновесие. Животные это чувствуют.
     Анжела завороженно смотрела на рассказчика. На Ивана он также произвёл сильное впечатление. Без сомнения, Фёдор изложил всё именно так, как было на самом деле, ничего не приукрашивая. Тот факт, что дело сначала дошло до драки, а лишь потом до перестрелки, говорил о том, что трое мужиков не смогли одолеть его физически. Схватились за ружья. Но и это им не помогло – егерь сломил сопротивление. Вероятно, он мог запросто уложить их. И желание такое имелось. Но не стал причинять им зла лишь потому, что нельзя. Сила и мужество этого человека вызывали уважение. Кипрееву вдруг стало любопытно, как поступил бы Фёдор, если бы оказался в его положении.
     - Ты слышал, что в городе намечается акция протеста? – спросил Иван.
     - Слышал. Медсестра сообщила.
     - Что думаешь об этом?
     - Ничего.
     Ответ удивил Ивана. От человека, к которому только что проникся глубоким уважением, он ожидал других слов. Поэтому решил уточнить.
     - Ну, а если бы ты сейчас был здоров, принял бы участие?
     - Нет, - так же коротко ответил Михайлов.
     - Потому что вы не любите находиться среди людей? – осторожно спросила Анжела.
     - Не поэтому. Я не участвую в том, чего не понимаю. Мне необходимо знать наверняка, что принесут мои действия – добро или зло.
     От этих слов у Ивана на душе заскребли кошки. Сам-то он хорошо понимает, во что ввязался? История многократно показывала, что всякая борьба, с какими благими целями она бы не начиналась, в итоге оказывалась выгодной подлецам и проходимцам. А те, кто во имя справедливости рисковали и жертвовали своими жизнями, здоровьем и свободой, вновь оставались у разбитого корыта. Вот и сейчас совершенно не известно, к чему приведёт эта акция. Задаётся ли подобными вопросами Половцев? Понимает ли, чем всё может закончиться? Конечно же, понимает. Не может не понимать. Но Михаил Иванович не хочет поддаваться сомнениям. Он твёрдо верен своим идеалам и готов пойти за них на любые лишения. А Миткевич уже готовит седло, чтобы на его спине въехать в рай.
     Так что же верно? Что правильно? Выступить против врага с открытым забралом? Но где он, этот враг? Где линия фронта, разделяющая «своих» и «чужих»? Она повсюду: в чиновничьих кабинетах, воровских притонах, ночных клубах. Она нередко пролегает между соседями и даже между людьми, живущими под одной крышей. Она в головах и душах людей. Значит, прав Фёдор Михайлов? Надо отойти в сторонку и ни во что не вмешиваться, объясняя свою позицию непониманием происходящего? Или спрятаться в таёжной глуши и жить вдали от людей, пока щупальца монстра не дотянулись конкретно до тебя? Но Фёдор – не трус. Он не проходит мимо, когда люди нуждаются в его помощи. И в таёжной глухомани не прячется, а честно делает своё дело – защищает природу от тех самых щупалец. Где же истина?
     Иван вдруг почувствовал, что чертовски устал. Шаткое, неустойчивое положение последнего времени утомило душу, притупило остроту восприятия окружающей действительности. Захотелось выбросить всё из головы и ни о чём не думать. Но и этому намерению не суждено было осуществиться. Лёгкий на помине полковник Половцев позвонил и назначил встречу. Иван посмотрел на часы: времени в запасе оставалось не слишком много. Он взглянул на свою любимую, которая в этот момент увлеклась беседой с пациентом, и сказал:
     - Анжела, милая, нам пора. Возникло неотложное дело.
     Женщина смущённо улыбнулась собеседнику –  мол, ничего не поделаешь – и вслед за Иваном направилась к выходу. Пожелав больному скорейшего выздоровления, посетители покинули больницу. Во дворе Анжела тронула спутника за руку.
     - Ваня, мне кажется, что Фёдор прав: не следует ввязываться в сомнительные дела. Зачем тебе эта акция? Ты же не хочешь в ней участвовать. Просто сам убедил себя, что должен. Почему мы всё время кому-то что-то должны? Почему нас вынуждают жить по чьей-то указке? Я устала от такой жизни. Я страшно устала! Давай бросим всё и уедем вместе! Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Например, к морю. Ты хотел бы жить на берегу моря? Мы можем себе это позволить.
     Ивану и самому хотелось бросить всё и уехать. Но он понимал, что это временная слабость, поддаваться которой он уже не имел права. Он остановился, обнял Анжелу, тихо шепнул на ухо:
     - Милая, я не могу. Сегодня меня приняли на работу. Я вновь стал сотрудником газеты, в которой работал прежде. Теперь участие в акции стало моим служебным заданием. Прости, что не сказал тебе сразу.
     Она сникла, замкнулась в себе.
     - Я понимаю: ты устала и нуждаешься в спокойной обстановке, - продолжал Иван. – Ещё не поздно спрятать тебя у моей сестры. А потом, когда всё закончится, мы уедем туда, куда ты пожелаешь.
     - Я тебе уже говорила, что уеду только вместе с тобой, - напомнила Анжела. – Ладно, чего там… Идём домой!
     До самого дома они не проронили больше ни слова. Иван видел, что его любимую охватывает отчаянье. Он пытался объясниться с ней, найти слова успокоения. Но она либо отвечала односложно, либо отмалчивалась. И он прекратил бессмысленные попытки.
     К назначенному времени Кипреев отправился на встречу с полковником.