Митрополит

Сегодня на даче генерала Стрелкова был исключительный день. Особенность его заключалась в том, что у них собралась необычная компания.
 

Вчера Сергей Васильевич был на приёме у новоиспечённого, назначенного, решением Священного синода, правящего областного архиерея митрополита Иосифа, Макендова Николая Витальевича, и пригласил его провести неформальную встречу в компании "отцов города". Макендов, согласился и вот-вот они только приехали и расположились за накрытым столом.
Иосиф, носил длинное имя, Среднерусский - Долинский и Перховский.
Он был ещё мужчиной сравнительно молодым. Где-то в годах, переваливающих, на вторую половину сорока. И теперь, когда он снял с себя церковные одеяния, выглядел привлекательно. У него были гладко зачёсаны темно русые волосы, собранные сзади в пучок, небольшая бородка и аккуратно подстриженные усы и бакенбарды. На нем была чёрная рубашка со стоячим воротничком, а поверх неё на цепи, сверкал средних размеров золотой крест. Все смотрели на него внимательно и с уважительным ожиданием, думая, что же им скажет этот новый, появившиеся у них иерарх. Первым, молчание прервал Дымов.

— Хочу поприветствовать, - сказал он, обращаясь к священнику, - вас Николай Витальевич, в нашем узком кругу. Мы, правда, уже, успели перезнакомиться, но здесь, ещё раз, давайте пожмём друг другу руки.

И он, как равный, протянул и пожал руку иерарха. Генерал, прокурор и судья последовали примеру. Целовать его руку, как это было положено, они себе не позволили.

— И если, это не возбраняется, хотел бы предложить тост и выпить за нашу встречу,- обратился он к священнику, ожидая, получить одобрительный ответ.

Макендов улыбнулся, с некоторым лукавством, ответил.

—Выпивать сильно не хорошо, но и быть трезвенником Иисус не призывал. И как сказано от Луки, Господь сказал: с кем сравню людей рода сего? И кому они подобны? Они подобны детям, которые сидят на улице, кличут друг друга и говорят: мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам плачевные песни, и вы не плакали. Ибо пришёл Иоанн Креститель: ни хлеба не ест, ни вина не пьёт; и говорите: в нем бес.

Он обвёл всех торжественным взглядом, и продолжил.

—Пришёл Сын Человеческий: ест и пьёт; и говорите: вот человек, который любит, есть, и пить вино, друг мытарям и грешникам. И оправдана премудрость всеми чадами её. (*Лк, 32 зач., 7, 31 — 35)

—Превосходно! В этом заложена великая мудрость,- сказал Дымов, и разлил по бокалам, из запотевшей бутылки, холодную царскую водку.
— За нашу встречу, и надеюсь дружбу.

Несколько дней назад Дымов был на богослужении в центральном храме. По завершении, митрополит Иосиф возглавил славление ново мученикам и исповедникам Церкви Русской с окроплением верующих святой водой, а затем обратился к прихожанам с проповедью. Смысл проповеди состоял в том, что после гонения на православную церковь, теперь появилось много её сторонников, которые и ныне бьются за неё интересы, и сопротивляются остальному обществу. Они то и есть ново мученики.
Владыка истолковал духовный смысл притчи о блудном сыне, описанной апостолом Лукой. Там Господь любящий. Он любит каждую живую душу, населяющую планету, и ждёт, когда все мы вернёмся к нему. Но если вы хотя бы посмотрите в его сторону, то обрадуете Спасителя нашего. То есть, если вы хотя бы раз посмотрите на храм, то возможно вскоре вы в него и зайдёте.
Далее он рассказал о значимости подвига ново мучеников для возрождения Церкви Русской и единения, в истине всех наших соотечественников, и о большом Русском мире.
По завершению они встретились накоротке, договорились о том, что по делам мирским и церковным, интересы их совпадают, и им предстоит тесное сотрудничество. Затем он был принят его преосвященством в резиденции, попили чай, обсудили текущую обстановку, и Дымов пригласил его на сегодняшнюю встречу.

— Я человек военный, до службы в полиции был боевым командиром,- вступил в общую беседу генерал,- судя по вашим проповедям, Николай Витальевич, вы стремитесь как можно больше людей привлечь в православную церковь, и правильно делаете. Если прежде у нас были коммунистические идеалы, то пусть теперь будет православная вера.
— У нас с вами генерал одно начало, я ведь в прошлом до духовной семинарии окончил Рязанское высшее военное командное училище,- прервал его митрополит,- так что будем совершать общее дело.
— Это похвально, это говорит, что наша епархия в надёжных руках. Мы все здесь присутствующие находимся у власти и заботимся о том, чтобы везде был порядок, чтобы люди слушались нас. И здесь церковь нам большой помощник.
— Вы знаете, власть она божественна,- подхватил Макендов цитатой из библии,- Сказано, Что Он Сам поставляет Царей над народами. Всевышний владычествует над Царством человеческим и даёт его, кому хочет! Он низлагает Царей и поставляет Царей, и каждому народу поставил Он вождя.- Макендов вытянул руку, и как дирижёрской палочкой, взмахивал в такт своим изречениям указательным пальцем, на котором блистала большая золотая печатка.
— И поставляет он их, как видимых наместников своих в каждом Царстве. И говорит Он им, вы – боги, и сыны Всевышнего – все вы. * (Дан. 2:21)

Он посмотрел на присутствующих ободряющим взглядом, как бы вверяя им право от имени бога, властвовать и управлять.

— Предлагаю тост,- сказал он,- выпьем за нашу власть, за единство церкви и власти, за то чтобы мы помогали вам, вы помогали нам.
— Одобряем! Спасибо! Благодарствуем!- бокалы схлестнулись хрустальным звоном.

После торжественных тостов и громких слов, все присутствующие были наполнены радостью, вручённой им от имени бога властью, и понимали, что пользоваться они ей, этой властью, будут в полную силу. Дальше содержание их беседы за столом, опустилось тоном пониже, речь шла о различных бытовых делах, обустройстве, интересовались, где будет у него загородная резиденция. Но он не упускал случая, и стремился привлечь этих больших начальников в лоно православной церкви. Он интересовался, есть ли у них духовники. Ходят ли они по праздникам в церковь. Это была щекотливая тема. С одной стороны они видели, как самое высокое начальство в Москве, ходит на церковные праздники, держит свечи и креститься. Они также подражали этому правилу, хотя прежде были атеистами, научились зажигать свечи и креститься, но не более того. Иметь духовника произносить какие-то там молитвы, да ещё отрывать, от себя для них десятину, это было уже слишком. Но виду они не подавали, особенно теперь встретившись с митрополитом. А по поводу десятины, это правило от священников перешло давным-давно в их ведомства. У них, так же как и в церкви, где прихожане отдавали свою десятую долю дохода своему приходу или священнику, все повторялось в такой же последовательности. Как и он, также десятую часть отправлял выше, и так до самого верха, только в их действительности роли прихожан исполняли разного рода нижние чины, предприниматели, а порой и население. Поэтому позиция у них была очень удобной, внешне вроде бы ты, как православный верующий, а внутренне такой же, каким ты был прежде, не отягощающим себя, какими-то там божьими правилами.
Но Иосиф все гнул в свою сторону, ему как главе крупной епархии нужны были деньги. Требовалось строить новые храмы, требовалось содержать, разросшееся в последнее время, служение дьяконов, протодьяконов, и других многочисленных батюшек. Да и сам он любил жить в роскоши, это видно было из высокого качества его одежды, нескольких перстней, наручных часов Breguet стоимостью в двадцать тысяч долларов.

— Доход наших приходов и церквей,- рассказывал он,- зиждется только лишь на пожертвованиях прихожан. Ещё кое-что поступает от продажи книг, свечек, крестиков, и церковных предприятий, таких как пекарни типографии и магазины. Сюда конечно не входят "частные требы", это когда священник служит не в храме, а приезжает к прихожанам домой. Это всё мелочи.
— Конечно мелочи,- думал про себя судья,- только непонятно откуда у вас кругом такой шик и все в золоте и парче.

Между тем митрополит продолжал,

— Нам очень тяжело, хотя мы отделены от государства. Хочу обратиться к вам Сергей Васильевич, как государству. Найдите, пожалуйста, возможность предоставить нам некоторые дополнительные льготы, например по продаже акцизных товаров. Глядишь, небольшую толику в расходах по возрождению православия мы бы покрыли.
— Я не возражаю,- ответил Дымов, давайте предложения мы рассмотрим.
—Спасибо за поддержку, скором времени я пришлю с нашими предложениями настоятеля отца Никодима, он возглавляет коммерческую часть епархии.
 Отцы города удовлетворенные оказанным вниманием митрополита, и друг другом, разъехались по домам.
Заняться этим, Дымов поручил Людмиле и просил её тщательно проштудировать возможности, которыми можно воспользоваться для помощи церкви.

Постепенно негласная реклама преклонения богу и православного вероисповедания охватила значительную часть населения страны. Всех известных и видных людей хоронили обязательно с отпеванием. На всех главных церковных праздниках, в главных соборах, Глава государства и высшие чиновники стали появляться со свечками на алтарях. Они крестились и кланялись, перед камерами видео репортёров. Все это транслировалось центральными каналами на всю страну. Развелось множество всяких предсказателей, чудотворцев, которые втюхивали свои услуги незадачливой части населения. Появилось много православных изданий. Теоретики и богословы начали активно участвовать в различных телевизионных шоу. Церковь как паутина опутала Россию. Пятьдесят шесть метрополий. Около трёх тысяч приходов. Общий бюджет РПЦ, только официально, достиг более ста пятидесяти миллионов долларов. Бывшие коммунисты все стали верующими. Профессора националисты славили православие, противопоставляя его западным ценностям и западной культуре. Представители церкви действовали бойко и напористо и уже повсеместно пытались внедрить преподавание закона божьего в средних школах.
И это имело результаты. Люди стали соблюдать великий пост, разговляться, праздновать рождество. Правда, в церковь, пока ещё мало ходили. Как же, ведь очень просто, сказали, что бог есть и общаться с ним можно только через священника, если это так, значит думать не надо, разбираться в чём-то так же. Общество разделилось, одни считали, что так должно и быть, другие, что нет. При всем этом уменьшилось стремление идти в науку, перестали появляться передовые открытия, но зато количество мусора и хлама, попавшего, под ноги увеличилось.

В этот день, в храме Рождества Пресвятой Богородицы, что был расположен за центральным кладбищем, бойко кипела храмовая работа. Тут шло отпевание покойников, и поставлено это было уже на конвейер.
Он был небольшой, и как бы разделён на три части. И если прежде, в святилище размещалось одновременно по четыре, иногда и по шесть гробов, теперь уже и в притворе и при входе ставили ещё по четыре. И батюшка одновременно, отпевал сразу шестнадцать покойников. Дело было выгодное, родственники официально, агентствам платили по семь тысяч, да ещё сверху почти столько же.
Батюшка стоял у кафедры, быстро и невразумительно, бухтел скороговоркой так, что ни одного слова понять невозможно.

—Боже духов и всякия плоти, смерть поправый и диавола упразднивый, и живот миру твоему даровавый: Сам, Господи, упокой душу усопшаго раба Твоего.....та, та, та,- доносилось до пришедших проводить покойника.
Между тем к нему подходил ещё какой-то служитель, что-то на ухо шептал, он махал головой, говорил да, да, и заносили ещё один гроб.
Служительницы еле, еле успевали подавать, провожающим свечи с бумажными подставками. А, второй батюшка или дьякон, ходил между гробами и обмахивал их кадилом.
Между молитвами, хор, состоящий из охранников и уборщиц, нудно подпевал.

—Святый Боже: со страхом, и всяким умилением. И вземше мощи усопшаго, отходим в храм.... И когда они пели, - Господи, помилуй,- трижды, присутствующие, кто умело, а кто, кое-как крестились.

Кого отпевали, о чем там пели и, что, какие слова произносили, было непонятно, да и неважно. Главное, ритуал был соблюдён, и, кто заказывал отпевание, были удовлетворены.

Призывы к увеличению числа верующих, и возведению новых храмов не остались незамеченными властями. В Среднерусске в одном из густо застроенных районов между высотными домами, как глоток свежего воздуха, зеленел сравнительно большой, с внутренним озерцом, по которому плавали белые лебеди, городской парк. Парк был любимым местом горожан, где они отдыхали, приходили с детьми, а иногда и целыми большими семьями. Здесь можно было, посидеть и полежать на траве, организовать небольшой аккуратный пикничок, встретиться с друзьями. Вот сюда то и нацелили свои взгляды местные иерархи. В самом главном центре отдыха парка решили возвести новый храм. Место было отличным, вокруг, в многоэтажных домах, проживало очень много людей. А, следовательно, и прихожан будет много, а если каждый второй хотя бы отдаст свою десятину, это уже кое-что. Надо прямо сказать, что церковь постепенно превращалась в огромную, все охватывающую, коммерческую структуру. За счёт чего будет строиться новые, на какие средства, конечно же, не бюджетные, объявлялось везде. Хотя на самом деле, опосредованно, через различные государственные структуры, находились способы финансирования из того же бюджета. Было бы интересно, если бы в данном районе постарались собрать деньги на это строительство с населения. Наверное, на небольшой сарайчик бы собрали.
Неожиданно сооружение церкви встретило бурное сопротивление местных жителей. Ещё не дожидаясь официального разрешения, на сооружение в этом месте, территорию огородили металлическим забором. И пошло, поехало. Жители с плакатами с детьми в колясках пришли на демонстрацию и стали требовать прекращения работ. Они скандировали:
— Уйдите в другое место! Не трогайте наш парк!

Возглавил это сопротивление молодой аспирант юридического факультета. Но церковники не испугались. Они быстро сорганизовались и призвали на помощь молодёжную бойцовую группу, сотрудничавшую с церковью. Они также позвали сюда, в том числе из других районов, истинно верующих. Пошло противостояние.
Жители требовали показать разрешение на строительство. Мы не против строительства храмов, найдите другое место, говорили они. Напротив них появились в спортивной одежде, молодые ребята и казаки.

— Как вы можете идти против бога,- кричала средних лет женщина в белом платочке и сером платье,- все по божьему велению, и эту церковь он решил создать!

Сергей, парень из бойцовской группы, пришёл сюда, вместе со своим приятелем Сашкой - ряженым казаком. Сашка пошёл в казаки, так как это было интересно. Он ещё в детстве слышал песню, — "Казаки, казаки, едут, едут по Берлину наши казаки"
А ещё там давали обмундирование, царские эполеты. Ну, а главное, воспитывали вражду ко всяким либералам, реформатором, требовали быть преданными России и церкви. Сергей пришёл с иконой изображавший лик Христа. Держал её перед собой, и с неприязнью смотрел на толпу протестующих горожан. Они с Сашкой знали, что если что, то полиция будет на их стороне.
В один из моментов, когда страсти уже несколько поутихли, к нему подошёл рыжий парень, с усмешкой спросил, показывая на икону,- это, что твой бог?
Сергей не хотел с ним связываться, но все же через зубы пробурчал,

— А тебе то, что, да, мой, и всех нас Иисус Христос,- он перекрестился.
— Так твой бог, знаешь кто, еврей, значит, еврею поклоняешься. Да и матерь божия Мария и все двенадцать апостолов те же.

Сергей остолбенел, глаза его налились кровью,
— да как ты смеешь, изойди нехристь!
— Библию почитай дурак, и узнаешь правду,- сказал этот рыжий и ушёл.

С тех пор Сергей не знал, как ему успокоиться, что это за проклятие, а вдруг, правда. Он проживал в одной квартире с мамой и бабушкой. Бабушка была по линии отца, который с ними не жил, так как считал его не своим сыном. Родился Сергей в период, когда он был в армии, и после своего возвращения приревновал мать и ушёл от них. Учился он ни шатко, ни валко на тройки и двойки. Кое - как окончил десятилетку. От армии мать сумела его, отмазать. А затем колледж с механическим уклоном и работа подмастерьем по ремонту автомашин. Мать и бабушка были религиозными, ходили в церковь, справляли пасху и рождество. Сергей же сначала сошёлся с футбольными фанатами, а затем попал в секцию боксёров дружащих с соседней церковью. Там в секции, каждый раз перед началом тренировок, ребята становились напротив висевший на стене иконы божьей матери.

—"Отче наш, сущий на небесах! – хором причитали они, прижав руки в боксёрских перчатках к своим грудям,- да святится имя Твоё; да приидёт Царствие Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого"

В особый смысл молитвы он никогда не проникался, выучил её наизусть и механически со всеми произносил. После они боксировали друг друга, и врагом каждого были те, кто против церкви, православия и вообще русских. Естественно это были всякие "понаехавшие тут" чёрные и Хачики, умники интеллигенты очкарики, и, конечно же, жиды евреи. Верили они в бога Иисуса Христа, иногда ходили на проповеди, стояли, крестились, но понять о чём там каждый раз бубнил батюшка, не приходилось. Верили и верили, и все тут.
Теперь, после того как, этот рыжий сказал ему, что бог, в которого он верит и преклоняется, был евреем. Да и не только бог, но и матерь божия, и все двенадцать апостолов тоже евреи, Сергей не находил себе места.

— Да как же так, этого не может, быть, может, обманка,- думал он. Решил обратиться к Витьке, тот подрабатывал в церкви, выставлял подставки под гробы во время отпевания, убирался.
— Слышь Витька,- спросил он,- ты библию читал?
—А, чо? Да, так вроде.
— Мне тут один сказал, что бог наш еврей, а там чо написано?
— Подожди, спросим Ефросинью, она тут свечками торгует.

Они обратились Ефросиньи, та вначале удивилась такому вопросу, потом вместе стали читать. Было не совсем понятно, но все-таки, больше было за то, что, да действительно, был евреем. Это было таким страшным открытием, что Сергей окончательно расстроился и не знал, что делать.
Он и на работе, и здесь на секции бокса, и по телевизору слышал, что мы русские встаём с колен, возрождаем нашу веру православную, боремся со всяким инакомыслием, что если, что, то пусть уезжают евреи в свой Израиль, а тут такое. И не принимала его душа это новое откровение. В таком замешательстве решил он пойти на встречу в храм Рождества Пресвятой Богородицы к настоятелю протоиерею отцу Никодиму. Пришёл, встреча состояла из двух частей. Во второй части присутствовавшие задавали свои вопросы. Отвечая, и говоря об исповеди, Никодим обратил внимание на важность искренности, просил следовать во всем за Христом, напомнил о выборе духовника.

— Есть ли ещё вопросы,- в завершении спросил он.
— Да, есть,- Сергей встал и несколько замялся, пытаясь задать свой вопрос.
— Давай, давай, не стесняйся,- отреагировал настоятель, и добавил, обращаясь к присутствующим,
— Это из наших, хранителей святой веры.- Он узнал его по знаку на груди его футболки.
— Я, вот что, я про господа Иисуса, говорят, что он был еврей, а я этому не верю.
— Да, да,- подхватила присутствующая женщина средних лет в очках,- и я не верю, однако в библии написано, как тут быть? Получается у нас православных людей, Бог еврейский?

Был сложный и коварный вопрос. Отец Никодим точно знал, что так оно и есть, так трактует библия. Он также знал, что в православии ведётся большая дискуссия на эту тему, и что в РПЦ, многие богословы - теоретики стараются замолить этот вопрос, изложить его по-своему. Но он не зря прежде преподавал философию марксизма, там было иногда и сложнее, что-то сказать в ответ.

— Это богохульство,- ответил он, и продолжил.
—Сколь часто это богохульство слышно даже средь церковных иерархов. Это же часто повторяется несознательными католиками. А основанием этого является высказываемое еврейское происхождение Марии, Матери Иисуса Христа.

Священник многозначительно посмотрел на прихожан.

—Утверждение, что Иисус Христос - еврей является ересью. Единственно правильным и полным определением Лица Иисуса Христа есть Богочеловек.

Было смутно, туманно и совершенно непонятно, но Сергей ушёл после этой встречи в полном сознании того, что все-таки Иисус Христос не еврей, а Богочеловек, и это определение для него было каким-то приятным и очень близким.

Макендов Николай Витальевич был человеком жёстким. Он умел управлять подчиняющимися ему людьми, были это, либо простые миряне, либо служители церкви и приходов. Он понимал одно, раз власть ему дана, то он вправе распоряжаться ею как считает необходимым сам. В бога он, конечно, верил, а бог говорил, что власть он даёт только отдельным избранным им людям, и таким избранным был он сам. Иногда снился сон, в котором стоял перед несметными массами людей, заполнявших огромную площадь до самого горизонта, все они, склонили головы перед ним, он произносил им проповедь. А ещё, в его представлении, ему властвующему иерарху, полагалось жить в роскоши, ни в чем себе не отказывать, удовлетворять все возникающие у него потребности. В этом, ему очень помогала, проживающая с ним, его племянница Анастасия. Она была лет на пятнадцать моложе, дородная свежая, величественная и по-своему красивая. Он любил её, и доверял во всем, что относилось к их совместной жизни и внутреннего семейного устройства. Она распоряжалась обслуживающим их персоналом, делала различные покупки, следила за приготовлением любимых блюд, заказывала для него одежду и обувь. Иногда они позволяли себе уезжать инкогнито на шикарные заграничные курорты, и вообще любили посещать другие страны. Он прижил её после своего пострига, тогда ещё восемнадцати летней девушкой, только окончившей школу. Когда они переехали в этот город, за ними прибыло два больших контейнера мебели и различной утвари, которой Анастасия умело, распорядилась, и расставила все в новом доме, выбранном для митрополита.

—Ваше Высокопреосвященство,- встречала всегда Анастасия,- вы устали, пойдёмте,- и отводила во внутренние покои, где сама, снимала с него всю официальную церковную, и переодевала в мягкую свежую домашнюю одежду. Затем брала его нежно под руку, или обнимала за талию, вела в столовую, и угощала там любимыми яствами.

Трапезная - столовая, в которой потчевали митрополита, представляла собой большую комнату с пышным декором, зеркальными дверями и паркетом, расположенную на втором этаже особняка. На огромном ковре размером четыре на шесть метров, был установлен широкий стол на восемь персон. Он на гнутых резных ножках, и большие стулья, с мягкими сиденьями, были изготовлены из особой породы бразильского дерева. Цвет его был светло-коричневым с незначительным зеленоватым оттенком. Сияющую полировку стола, украшали два изящных светильника, изготовленных в виде подсвечников с имитирующими свечи лампочками. Стены были обрамлены деревянными рамами, в которые были вставлены очень дорогие гобелены. Вдоль стен расположились несколько гигантских китайских ваз из тонкого фарфора. В угловой нише на небольшом столике, стояла ваза с огромным букетом свежих цветов.
Макендов признавал, стоящую над ним, как церковную, так и светскую власть. Он ей беспрекословно подчинялся, выполнял всегда безоговорочно, все вышестоящие указания, был ей полностью предан. Он знал, как она устроена, и кто чем управляет. Поэтому, после встречи с Дымовым и областными начальниками, он имел беседу с ещё одним генералом, ведомство которого, занимало очень важное место в управлении государством. Встреча прошла негласно. Для Макендова это было очень важно, он хотел иметь досье на всех настоятелей его церквей и храмов. Он понимал что, только зная всю подноготную, каждого из этих людей, он сможет безотказно управлять ими. Для генерала же, церковь также, могла служить источником необходимой информации, которой она обладала. На этой встрече, договорились, что будут помогать друг другу, и предоставлять нужные сведения.
Среди ближайшего окружения архиерея, был ещё один очень важный человек, который приехал вместе с ним. Этот человек, Григорий Семенов, занимал невысокий церковный чин дьякона, был бывшим следователем уголовного розыска, выполнял такую работу, которую никому нельзя было поручить. Он мог заставить и мёртвого заговорить, если бы это потребовалось его Высокопреосвященству. А, иногда, довольно даже часто, это ему и было необходимо. Так они и служили вместе.
Что требуется во власти. Это конечно в первую очередь деньги, и не просто деньги, а очень большие. Это ещё насилие, которое заставляет подчинённых ходить под тобой и не пикать, и наконец, окружение надёжных, преданных тебе людей. В этом направлении и действовал Николай Витальевич. И все складывалось как бы отлично. По первому вопросу уже было намечено, как еженедельно в аэропорт Среднерусска, будет пролетать самолёт, заполненный контрафактными сигаретами. Этот самолёт по договорённости будет пропускаться таможенниками. На этот счёт он приглашал к себе начальника таможни Ивана Малицкого, человеком тот оказался верующим, все понимал, считал нужным помогать святой церкви, и даже на прощанье целовал у митрополита руки. Однако просил, все-таки, постараться оформить какое-то разрешение местных властей на провоз такой партии. Ну и об этом состоялась договорённость, и теперь его люди готовили требуемый материал для оформления. Что касается подчинённых, он собирал их и нагнал страху от имени господа бога, предупредив, что господня кара будет неминуема, и все они окажутся в аду, если что. Ну, а, насчёт окружения, присмотрелся ко всем священникам, и кое - кого приблизил, сделал новые назначения, в том числе и для настоятеля отца Никодима.
И надо же такому случиться, на прошлой неделе Григорий Семенов зашёл и положил ему на стол бумажку, прочитав которую Макендов пришёл в ужас. Прежде, когда служил в других местах, он слышал, что такое существует, но очень редко у православных священников, в основном эта напасть присуща католикам. А тут такое в его епархии. Это бумажка, был донос служительницы верховского храма монахини Аграфии, около десяти лет проработавшей у отца Кирилла. В ней значилась.

"Когда меня из Неверовского собора в прошлом пригласили в Верховку, подруги предупреждали Аграфия ты девушка, а у отца Кирилла на этот счёт опасно. Я не поверила. Но, скоро я поняла, что дело не в женщинах. Однажды после очередного приёма я случайно увидела соитие отцов Кирилла и Феодора. Оба были в рясах, и я сначала даже не поняла, что они делают. Я долго об этом никому не говорила. Теперь я убедилась все, кто попадает в дом отца Кирилла, втягиваются в его любовные игрища. Если говорить о священнослужителях, то их много, если о детях, то речь уже идёт о десятках. Дети появились пять лет назад – именно тогда открылась воскресная школа. Многие родители были рады дать своим детям церковное образование. Что касается отца Феодора, он родственник Кирилла, и страшен он тем, что поставляет ему «живой товар», детей, которые становятся у него диаконами, чтецами, пономарями.
Я раньше боялась, так, как об этом доносить было бесполезно, но теперь с Вашим приходом, Ваше Высокопреосвященство, прошу вас и молю бога, примите меры.
Сестра Аграфия"

Макендов ещё раз перечитал этот донос, посмотрел на Григория и спросил,

— Это правда? Проверял?- Он знал, что Григорий не мог ему показать непроверенный материал, но все же спросил.
—Все истинная, правда, проверил несколько раз,- ответил Григорий.

Поднимать большой шум или передавать дело в правоохранительные органы было не в интересах митрополита. Он не мог допустить, чтобы епархия прославилась на всю Россию. Следовало поступить другим образом, и для этого у него служил Семенов.

— Григорий, сколько тебе нужно дней, чтобы вытравить эту гадость из нашей епархии. Как сделать так, чтобы они уехали навсегда, и мысли не осталось вернуться.
— Постараюсь, Ваше Высокопреосвященство уложиться в пятнадцать дней, - Григорий немного задумался, затем продолжил.
— Чтобы все организовать, надо будет тысяч двести.
— Хорошо, действуй, деньги получишь у Анастасии, я скажу.

Два чёрных джипа друг за другом ехали в сторону областного города. По пути, справа вдали появились остовы построек прежнего развалившегося совхоза. Джипы притормозили и свернули на дорогу, ведущую к этим постройкам.
— Это мы куда?- спросил отец Кирилл, обращаясь к Григорию Семенову, расположившемуся на переднем сиденье рядом с водителем.
— Тут есть хорошая заправка с дешёвым бензином,- вместо Григория ответил водитель.

Отец Фёдор сидел рядом с Кириллом на заднем сидении, и все время мучительно думал о том, чего это вдруг, их пригласил к себе архиерей и специально прислал за ними машину.
Они проехали мимо нескольких прежних построек и у здания с просевшей крышей, передний джип резко затормозил, и остановился. Отец Кирилл удивлённо посмотрел в окошко, рядом никакой заправки не было. В это время, из сопровождавшей их машины выскочили трое здоровенных детин, одетых в чёрную камуфляжную форму. Лица их были прикрыты шапочками с прорезями для глаз. Они мгновенно открыли двери переднего джипа и с остервенением вытолкали в разные стороны, сидевших на заднем сидении пассажиров. Отец Фёдор и отец Кирилл вылетели, как пробки из бутылок шампанского, вытянув вперёд руки и упав лицом прямо на землю. Митра отца Кирилла бордового цвета слетела с головы и покатилась по земле. Верзилы, к ним присоединился и водитель первой машины, по двое у каждого священника, сильными ударами ног, стали бить их по всем частям тела, кроме головы. Били очень больно. Отец Кирилл, превозмогая боль, стал вопить между ударами,
— за что, не имеете права, прекратите!- но на него не обращали внимания, продолжали наносить удары, иногда выкрикивая,- молчи сука!
Наконец Григорий поднял руку вверх. Бить прекратили, и, подхватив каждого священника под руки, потащили в сторону просевшего здания, бывшего коровника. Там внутри, и ещё остались каркасы стойл животных.

— Раздеть!- приказал Григорий.- С отцов сорвали всю одежду и бросили на землю.
— Привязать,- выкрикнул он. Один из парней сбегал к машинам, принёс гибкий тонкий шнур.

Преодолевая сопротивление, и нанося при этом отдельные удары по голым телам, их, в конце концов, крепко привязали к столбам, куда прежде привязывали быков.
Священнослужители, ошарашенные этим событием, пока ещё не совсем понимающие, что происходит, один жирный с отвисшим брюхом, второй Фёдор, тощий с посиневшей кожей, что-то мычали и размахивали руками.
Григорий вышел на середину, встал перед ними и, подняв руку вверх, произнёс.

— От имени нашего спасителя, и по поручению церкви, спрашиваю вас, вам понятно, за, что вам достаётся?
— Не – не - нет,- выдавили из себя оба.
— Непонятно? А содомией заниматься, а детей малых развращать, непонятно?
— Это неправда, наговор, нет доказательств,- выкрикнул отец Кирилл.

За десять прошедших дней Григорий Семенов провёл большую работу. Помогала Аграфия. Он вручил ей несколько миниатюрных видеокамер. Она установила их в доме у Кирилла и в бане, в которой они осуществляли свои оргии. Ему повезло, сеансы состоялись. У него в руках были неопровержимые доказательства их содомской деятельности. Это были кадры и их совокупления, и принуждения отцом Кириллом, десятилетнего мальчика, которого привёл Фёдор, к оральному с ним сексу.
Помимо этого, у него в руках, было как минимум три свидетеля, которые согласились дать, если это потребуется, показания в суде.

— Неправда, оговор, ну-ка Крестоносец,- Григорий обратился к одному из комуфляжников,
—по десять хлыстов каждому.

Батюшки визжали и плакали. Плети врезались в кожу, оставляя кровавые следы. Было очень больно.

—Бог терпел и нам велел, - приговаривал Григорий.
— Ну как, память не прояснилась? Тогда я вам напомню все, как это было.

Григорий вынул из папки бумагу и стал читать. В его повествовании были перечислены фамилии и имена детей подвергшихся педофилии, фамилии диаконов, чтецов, пономарей, с которыми они имели связи.
Привязанные слушали, молча, понурив головы. Однако в конце отец Кирилл ещё раз выкрикнул.

— Это неправда, это оговор!
— Крестоносец, добавь ка ещё раз,- приказал Григорий.

Уже клочья окровавленной кожи свисали в отдельных местах, первым сдался отец Фёдор.

— Прекратите, признаюсь,- выкрикнул он.
— Это ещё не все,- сказал Григорий,- теперь смотрите сюда,- он достал ноутбук и продемонстрировал батюшкам все эти сцены, которые ему удалось записать на видео.
— Мне требуется, чтобы вы подписали признательные показания, пока вы этого не сделаете, я буду продолжать вас истязать, вам будет очень, очень больно.

Семенов был профессионал, редко кому удавалось выдержать то, что умел проделывать с людьми. Естественно через некоторое время оба подписали признательные показания, их одели и повезли на свидание с митрополитом.
После того, как по приезду, Григорий принёс ему их признательные показания, он вышел к ним во двор.
Переговорили коротко. Он предложил им три варианта. Первый сесть в тюрьму на десять лет за педофилию. Второй уехать совсем из России, и третий по их собственному прошению уйти в дальний монастырь, настоятелю которого он их порекомендует. Макендов был крайне не заинтересован в том, чтобы дело продолжалось по первому варианту. Ему не нужна была огласка и позор на всю Россию. Однако их подписи на признательных показаниях, которые теперь были у него на руках, давали ему возможность управлять этими людьми, так как ему заблагорассудится. Они выбрали монастырь. По прошествию пяти дней, которые он им предоставил на переезд, из монастыря, от настоятеля, пришло сообщение, провинившиеся священники прибыли и устроены на месте. Дело было закрыто, митрополит успокоился.

Дверь маленького кабинета Людмилы приоткрылась, в проёме стоял священник, она сразу его узнала, это был тот самый, который тогда с ней разговаривал на кладбище у могилы Андрея.

— Кланяюсь вам сестра Людмила Фёдоровна,- произнёс он,- я принёс вам на согласование материалы для предоставления нашей церкви некоторых льгот, которые помогут нам встать на ноги.
— Меня зовут отец Никодим,- продолжил он.
— Да, проходите, я об этом знаю, мне поручил Сергей Васильевич.
— Так как мы с вами будем обсуждать не церковные дела, а светские, разрешите я к вам буду обращаться по вашему мирскому имени, Пётр Петрович,- она заранее выяснила его имя отчество, зная, кто к ней придёт.
— Поэтому Пётр Петрович, сестра, отец, давайте оставим там за дверью. Кстати мы с вами уже однажды встречались. Это было у могилы моего мужа вы тогда, подходили ко мне.
— Да, вспоминаю,- ответил отец Никодим,- вы при той встрече высказали сомнения по поводу веры в бога, и напрасно.
— Я думаю, здесь не то место где следовало бы обсуждать эти вопросы,- ответила Людмила,- давайте посмотрим ваши документы.

Пётр Петрович, раскрыл свою папку, вынул несколько распечатанных страниц и положил их на стол перед Людмилой. Она стала внимательно читать.

— Послушайте,- сказала она, просмотрев бумаги,- речь шла только о сигаретах, а здесь дорогие выдержанные вина, коньяки и виски, да ещё фармацевтика по дефицитным лекарствам. Не кажется ли вам, что для церкви, как-то не совсем пристойно торговать такими товарами?
— Людмила Фёдоровна, церковь и вера наша православная, это та основа, на которой держится все наше государство. Её нужно поддерживать, это такая мелочь, постарайтесь нам помочь.
— Хорошо, сказала она,- оставьте ваши документы, я всё проработаю, подготовлю постановление правительства. Когда постановление будет подписано, я вам позвоню, оставьте, пожалуйста, ваш телефон.

Про себя она подумала, эти церковники также не могут остаться в стороне, они, как и остальные чиновники, рвутся, чтобы отрезать свой кусок, от этого большого государственного пирога.