Воспоминания о поездке в Осетию

   
    Туристические путевки мы с подружкой обычно покупали в городском турбюро на свои кровные. А тут впервые мне предложили горящую профсоюзную путевку в горы Северной Осетии. Я сразу согласилась. Горы – это ведь так заманчиво! 
Я вылетела в Кавминводы, там села на автобус до Орджоникидзе, как тогда назывался Владикавказ, и приехала на автовокзал уже под вечер. Но надо было еще добраться до турбазы, которая находилась километрах в семидесяти, на маленьком автобусе или на такси по горным дорогам. Меня плотно взял в оборот водитель легковушки. Он убеждал меня, что рассчитывать на автобус сегодняшним вечером уже не приходится, а такси дорого. Разумеется, я не соглашалась сесть в чужую машину и размышляла, что, видимо, до утра придется сидеть в автовокзале. Тут водитель, никак не желавший упустить пассажира, огорошил меня тем, что в вокзал я не попаду: он закрыт на ночь. Я сообразила, что пока не перестал ходить городской транспорт, надо ехать на железнодорожный вокзал: уж он-то не закрывается на ночь. 

    Время близилось к полуночи. Начал накрапывать дождь. Все это время моих метаний около меня крутилась какая-то маленькая старушонка и постоянно зудела мне в ухо, чтобы я никому здесь не доверяла, потому что не знаю здешних порядков. Она поджидала на перроне автобус с дочерью. Водитель все приставал ко мне:
 - А если я найду тебе попутчицу, поедешь?
Бабка немедленно прозудела в ухо:
- Не соглашайся! Это у них подсадные утки. Найдут тебя потом на дне пропасти.
Водитель сказал:
- Там в запертом вокзале сидит пожилая женщина. Ей тоже нужно на эту турбазу и тоже одна ехать не соглашается. Вот вы вдвоем и поедете. Я сейчас за ней схожу.
И он ушел. Бабка завозмущалась:
- Это точно подсадная утка! Не соглашайся,  говорю тебе!
В это время водитель вернулся с дородной высокой женщиной, неся в руках ее сумки. Когда она заговорила нижегородским говором, я поняла, что никакая это не утка, и отвернулась от надоедливой старушонки. Женщина обрадовалась, что не надо будет всю ночь сидеть без сна, что есть попутчица. Мы обе успокоились и решили ехать. Дорогу в темноте нам было не видно, да это было и к лучшему для нашего спокойствия. Женщина рассказала, что внучка вышла замуж и жить молодым пока что негде, кроме как в ее однокомнатной квартире. И вот после свадьбы они купили бабушке на медовый месяц туристическую путевку в горы! Бабка сильно развеселила меня своим рассказом. Доехали мы без приключений и ночевали уже на турбазе, где меня поселили в номере с двумя девочками из Молдавии, и дальше мы держались с ними вместе.
    
     Почему-то мне запомнились в этой поездке какие-то сплошные неудачи. Может быть, потому что я впервые попала в горы и ждала от них чего-то небывалого, а с организаторами не очень повезло. Мы большей частью были предоставлены сами себе. Играли на турбазе в настольный теннис. Ездили в кино на автобусе в ближайший городок с забытым названием, как будто за этим надо было ехать так далеко от дома. За игрой в теннис мы познакомились с местными ребятами, приходившими на турбазу, куда их влекли приезжие девушки. Они рассказывали, что их осетинские девушки  красивые, но после окончания школы сидят по домам за дувалами, и только по каким-то праздникам им можно выходить в люди для знакомства с молодыми людьми и сватовства. А свободное общение с ними не допускается обычаями. Один из ребят был водителем небольшого автобуса, славный скромный парень. Именно эти ребята, а не организаторы досуга по путевке, свозили нас на экскурсию в горы, правда, по нашей просьбе не слишком далеко. Именно они рассказывали нам об особенностях жизни здесь, об осетинских обычаях. Водитель показал под сиденьем нож и сказал, что мужчины здесь без ножа не ходят. Все, все здесь было для нас необычно. Даже привычные лопухи удивляли невероятными размерами. Однажды мы сходили с группой посмотреть на осетинские могильники. Это были каменные сооружения, покрытые крышей, с одним небольшим проемом-окошком в стене. Мы заглянули внутрь. В сумраке я разглядела какие-то большие части человеческих тел, покрытые коричневой кожей. Нам рассказали, что под действием сухого горного воздуха тело покойника мумифицируется. Зрелище было для меня  абсолютно сюрреалистическим.
    
    Наверное, в каждой сборной группе определяется лидер. В нашей группе таким лидером стала какая-то очень неприятная, даже противная, девка. Курящая, толстая и некрасивая, видимо, в противовес  этому она самоутверждалась своим лидерством.  По моему представлению, она вела себя как пахан где-нибудь на зоне: окружила себя «шестерками» и управляла ими, поминутно капризничая и выражая недовольство. Больше всего меня поражало, что нормальные, адекватные люди в группе, даже мои две девчонки и примкнувший к нам интеллигентный мальчик, объективно подпадали под ее власть против своей воли. Меня это внутренне просто бесило. Стадное чувство было чуждо мне, я держалась в стороне, и это не осталось не замеченным ею. Прямо она не предпринимала каких-либо враждебных действий, но случая насолить не упускала.
   
     Куратор нашей группы, учитывая наши жалобы на большое количество не занятого времени, согласился предпринять усилия по организации экскурсии в Тбилиси. Я лично предложила эту поездку, так как мне всегда хотелось увидеть этот город, и каждый день приставала к нему, но пока что-то не получалось. И вот в один несчастный вечер, когда мы с девчонками уехали в кино, вопрос с поездкой, наконец, решился положительно. Но поскольку нас не было на турбазе в этот момент, в списки экскурсантов нас не включили. Мне было ужасно досадно, что именно я столько добивалась этой поездки, и, как в насмешку, никто о нас не подумал. Но какие претензии могут быть к чужим людям! Куратор утешал тем, что рано утром кто-нибудь может не встать, и место будет свободным.

    Поездка начиналась очень рано, часа в четыре утра, чтобы успеть спозаранку проехать по Военно-Грузинской дороге, когда она посвободнее от транспорта. Я проснулась вовремя и вынуждена была ждать, пока соберется вся группа. И вот одна из «шестерок» не захотела вставать и отказалась от поездки. Но я рано обрадовалась. Эта девка-лидер, мстительно посмотрев на меня, послала одну из своих «шестерок» за отказницей. Та вернулась и сказала, что не может ее поднять. Все начали шуметь и хотели ехать без нее, так как водитель  торопил с отъездом. Куратор уже предложил мне занять ее место, но тут эта девка-лидер сама пошла в номер и притащила таки спотыкающуюся со сна и протестующую девчонку. Автобус ушел без меня. К слову сказать, в Тбилиси я так никогда и не попала.
      
      Вторая половина отдыха по путевке проходила в другом месте. Нас подвезли на автобусах к фуникулеру, и мы поднялись высоко по крутому склону на горное плато, где располагалась другая турбаза. Именно здесь мы должны были познакомиться с настоящими горами, совершив с плато радиальный выход с подъемом в горы. Как же нам не повезло с организатором! Погода была дождливая, и он ни в какую не согласился рисковать, поднимаясь в горы по скользкой сырой тропе. Однако вторая группа отправилась же по маршруту! Но сколько я ни уговаривала руководителя чужой группы взять меня, он не согласился. Конечно, впечатлений и без этого хватило, но они были совсем другого рода.
    
   Прибыли мы сюда во второй половине дождливого серого дня. Разместили нас в длинном бараке, разделенном по длине пополам дощатой стеной и порезанном поперек на номера. С каждой стороны барака была веранда, на которую выходили двери номеров. Мы с моими девчонками из Молдавии и интеллигентный мальчик, примкнувший к нам, оказались в соседних номерах по одну сторону барака, а девка-лидер, мой теперь уже личный недруг, со своими «шестерками» - по другую. В первый же вечер она объявила всем, что у нее сегодня день рождения, и она всю группу приглашает в бар по этому поводу. Всю группу, кроме меня! Конечно, мне было не очень приятно, что мои приятельницы не отказались от приглашения из солидарности со мной. Они ведь тоже осуждали эту компанию. Но в данной ситуации я даже близким подругам не могла бы выразить претензии: каждый сам делает свой выбор. Все отправились в бар, откуда доносилась музыка, ну а я решила сходить в душ. Он тоже представлял собой барак, разделенный на мужскую и женскую половины, а внутри разгорожен переборками на кабинки без дверей. Вход снаружи тоже был без дверей, только имел заборчик как у уличных туалетов. Я только задним числом сообразила, что пойти одной вечером в не закрывающийся душ, стоящий на отшибе, было довольно рискованно. В помещении не было ни души, и только струя воды в моей кабинке одиноко хлестала на пол в тишине. Потом я услышала, как в мужской половине тоже кто-то начал мыться. Я быстренько закончила мытье, оделась и вышла, намотав на голову полотенце.
   
     Были серые сумерки с моросящим дождиком. Никого вокруг не было, только горы неясно возвышались кругом темными громадами, закрывая горизонт со всех сторон. Делать одной мне было нечего, и я решила осмотреться на новом месте. За душевым бараком справа сразу поднимались горы. Именно туда по крутой тропинке мы и должны были отправиться на экскурсию, если бы не помешала погода. Сзади меня, за баром, находился фуникулер, на котором мы поднялись на это плато. Впереди была единственная дорога сюда среди гор из какого-то селения, откуда был подвоз продуктов. И наконец, слева, сбоку от спального барака находилась наша столовая. За ней изгородь из проволоки, пригнутой в одном месте до земли для прохода к мусорным бакам. Я решила посмотреть, что там дальше, так как из-за мороси горы с этой стороны казались стоящими как-то вдалеке. За изгородью начинался пологий склон, покрытый мокрой травой и редкими небольшими кустиками. Я пошла по склону, но вскоре поскользнулась на траве и, упав, покатилась вниз. Схватившись рукой за подвернувшийся кустик, я остановила скольжение. Осторожно, почти ползком, перехватываясь руками за маленькие кустики, еще подвинулась вперед и взглянула вниз. Меня охватила слабость до дрожи в ногах, до головокружения. Я обнаружила, что лежу на краю пропасти, самой настоящей пропасти, о которой до сих пор приходилось читать только где-то в книжках. Далеко внизу, на дне узкого ущелья с отвесными стенами видна была речка, похожая на извилистую светлую тропинку, а по берегам ее стояли деревья размером не больше спички. Я отползла назад и, не поднимаясь на ноги, на четвереньках, стала взбираться обратно по склону, высматривая кустики, чтобы подстраховаться от скольжения вниз. Не помню, как я добралась до изгороди.  Больше ни разу за оставшееся время пребывания здесь в эту сторону я не совалась! И только удивлялась, что нас не предупредили об опасности сразу по прибытии сюда.

    По дороге со стороны селения на турбазу приезжали на машинах в бар местные бандиты. Я их называю так, потому что они вели себя здесь как хозяева жизни, уверенные, что никто им не даст отпора (а я уже знала, что без ножей они не ходят). Плато это было маленькое, турбаза крошечная, и что-то никакой охраны я здесь не видела. Девки-«шестерки» не сразу почуяли опасность. Они легко поддались на знакомство с этими гостями, сидели и угощались с ними в баре, уж конечно, не за свой счет, пьяно хохотали. А когда наступила ночь, мы проснулись от шума с противоположной от нас стороны барака. Там раздавались крики, громкий женский плач. Это местные парни пришли за расплатой. Они шумели, требовали чего-то на своем и на русском языке, угрожали сбросить кого-то в пропасть… Девки визжали. Нам стало по-настоящему страшно: ведь были же какие-то мужчины в нашей группе, но никто не подавал голоса, не вышел из номера на крики. Мы с девчонками не знали, что делать. Девки, конечно, сами были виноваты, но теперь надо было что-то делать! И тут -  кто бы мог подумать! – на сцену вышла та самая нижегородская бабка, которая жила в номере тоже на той стороне барака. Мы услышали ее громкий негодующий голос. Она ругала всех подряд: и бандитов, и девок, и мужчин, боящихся выйти на защиту. Послышался удаляющийся топот ног. Мы с девчонками решились выйти на веранду. В конце веранды мы увидели дородную фигуру бабки в длинной, белеющей в ночи рубахе с рукавами, с накинутой на плечи шалью. Мы пошли с ней к девчонкам, которые не переставали выть от пережитого страха. Не скрою, что я не испытала большой жалости к ним, а к своему недругу – даже чувство мстительного удовлетворения!
 
   Наутро только и разговоров было о ночном происшествии и о героизме бабки. Стыдно должно было быть нашим мужчинам! Но, по здравом рассуждении, все могло кончиться очень печально, если бы они, родом с русских равнин, сунулись безоружными в ножевую драку, привычную здесь для кавказцев.  А вот почему бандиты отступили перед напором пожилой русской женщины, для меня осталось загадкой. Больше никаких происшествий, слава богу, не было, и мы на том же фуникулере покинули турбазу.