Запись семьдесят седьмая. Уже темно...

12.11.2004 «Томскому Автографу» - пять лет.
Собралось человек 50. Для «торжественной части» перешли в читальный зал, а в «нашей» накрыли стол.
(Как  была хороша Галина Сергеевна в костюме цвета чайной розы с такой же косыночкой на шее, подвитая, с аккуратной головкой. Радость для глаз. Она для меня - олицетворение красоты женщины в пожилом возрасте. Финансы позволяют, вкус на уровне и, главное, желание «выглядеть». Без этого желания и с финансами будешь выглядеть коровой. Иногда ГС появляется в том виде, в котором мы все начинаем ходить – без завивки, «не нарядная», и видишь – она такая же, как все. Но вот она над собою «поработала» – и результат: есть на что приятно поглядеть. Она не хочет выглядеть молодой, она просто не хочет выглядеть с метами безобразия, которые тащит за собою старость. Я всегда ею любуюсь, но когда она начинает читать свои «стихи», меня такая досада разбирает, и – опускаешь от неловкости глаза).

Вечер начала Ольга Геннадьевна с вступления, вот, мол, такое явление, никто его нарочно не планировал, получилось спонтанно (поведала про первый вечер Наташи Чернышовой), про то, какое у нее было предвзятое мнение о томской литературе, основанное на мнении Евгения Кольчужкина* («ее просто нет», всего два автора заметных, из которых один – он сам, Кольчужкин). И как она не переставала восхищаться и удивляться, когда стала знакомиться с миром поэтов и писателей, как он разнообразен – по мере таланта, по направленности и предпочтениям, по интересности самих людей – писателей, поэтов. («Нас в институте готовили к работе с читателями, но не готовили к работе с писателями. К ним отношение одно: вот нас удостоили чести, пришел в гости писатель имярек; все это взволнованно от важности события. Не знаешь, как себя вести с ним»).  Мол, за каждым писателем, его книгами, темами стоит человек, иногда даже и отдельно, не совпадая с героями своих произведений. И это крайне интересно видеть.
 
Потом начались выступления «из публики». Сначала – самые наши активные, потом уже и сама Наташа, и Мастеренко, и Н.А. Стусь, и Ирина Киселева, и Люда Костюченко – и пошло, уже и в очередь записывались. Но промолчали Г.И. Климовская, Т.Н. Митренина – кого действительно хотелось бы услышать, потому что они не ограничиваются дежурными фразами, а всегда по существу.
Много было «посвящений», я тоже разродилась двумя – к Митрениной:

"Приходит редко, всегда в сторонке
застенчива, скромна, тиха,.
Всех выслушает и негромко
Похвалит доброту стиха.
 
Смогла в тиши библиотеки
Смысл жизни собственной понять,
И детям помогает реки
Прекрасных книг переплывать.
 
А голос мягкий и не звонкий,
И сродни нежности стихов…
Как будто рядом Незнакомка
С туманных невских берегов".
 
И Костюченко:

"Когда уходит красота
И прибывает тело,
Наружу выступает та,
Что сроду в нас сидела.
 
Ее оценят не глаза,
Душа судьею будет
Огня, что у поэта За-
болоцкого пылал в сосуде.
 
Взор не поможет, суть души
Не познается взглядом.
Эмоции попритуши,
Прислушайся – кто рядом.
 
И мне огонь твоей души
Милей цветка любого.
Стихи, пожалуйста, пиши
И не лишай нас Слова".
 
У Нины Анатольевны Стусь замечательные были посвящения, Люда Костюченко всем очень хорошие написала, мне тоже «досталось», мол, я всех в лоб критикую. Надо будет поприжать язык.
 
Нина Фёдоровна выступила с благодарностью к Ольге Геннадьевне. Комично (для меня) была «раздача слонов»: все же Галина Васильевна Небараковская осуществила проект награждения Похвальными грамотами «за воспитание подрастающего поколения» (Ольга потешалась над этой формулировкой) от фонда культуры (не департамент, как я думал) наших активистов. Перечислять не буду, но это, в основном те, кто больше всех «выступал» на наших встречах. Действительно, за активность наградили.
Не спокойный человек, не скромный, как Митренина или Климовскаяская, не талантливый, как Клименко или Неклюдова, а говорливый – вот тебе грамота.
Меня «обошли», слава Богу.

А еще нам всем подарили книжки стихов Верлена в переводе Соллогуба (надо полагать - библиотечный "неликвид".
Потом все пошли на банкет. Я бы предпочла чай, но принесли и водку, и вино, и наливку, были бутерброды (опять Саша Марченко постарался).
Конечно, были тосты, были романсы, был Соловьев, все забалдели и не могли никак разойтись, уже вышли на улицу и кружком пели песни. Мы с Ольгой с ними постояли, а потом пошли, смеясь, что они допоются до внимания ментов – свезут в вытрезвитель.
Короче, праздник удался.

А вот Наташа быстро ушла... В самом начале сказала, мол, да, положила начало этому «сборищу», считает себя счастливой, что оно существует и развивается, но сейчас стихи сами к ней не идут, а сочинять – чувствует, что может, но «брезгует».

Вот тоже интересно – судя по дневникам Марины Цветаевой, с ней это тоже происходило – брезговала сочинять, доверяла лишь наитию.

(*Кольчужкин Евгений Анатольевич  1963 (Томск). Поэт, издатель. Двенадцать лет работал в Томской областной научной библиотеке им. А. С. Пушкина. В 1991 г. основал при библиотеке издательство «Водолей», с 2002 г. издательство работает в Москве. Лауреат 8-го международного литературного Волошинского конкурса Коктебель, 2010).

***
Растеклось по белой скатерти
Темно-красное вино.
Слышен говор чей-то матерный.
За окном уже темно.

Cолнцу, видно, не здоровится,
Раз на небе ни луча.
Кто-то спать уже готовится,
Кто-то ночь идет встречать.

Лишь дрожит за шторкой в спальне
Осторожная рука,
И проходят в ожиданьи
Не минуты, но века.

Разливается по дому
Тишина и бой часов.
И волшебный, незнакомый
Мир рождается из снов.

Между кресел бродят тени
Умирающего дня,
На крыльце скрипят ступени,
Дожидаясь не меня.
 
Как преступник искушенный
Через форточку в окне
Просочился ветер сонный
И растаял в тишине.

2008 г.