Большой город - Глава 2

В которой Игорь рассказывает о своём городе, приходит Леший и поёт песни, Вову пытаются уговорить выпить пива, а Наталья ругается с Димкой и выпрыгивает из окна.

Рельеф города такой, что как ни экономь силы, как ни рассчитывай режим движения, обязательно на каком-то этапе запыхаешься и вспотеешь. В этот раз Хозяину опять пришлось бежать за Вовой Большим сначала вниз, в магазин, а потом вверх, домой. Внизу встретили Игоря, который как раз приехал на автобусе из института и рассчитывался на кассе за несколько банок консервов, макароны, две бутылки кефира и пять полуторалитровых бутылок пива. Весь день сыпал мокрый весенний снег, правда насыпал совсем немного, но этого хватило, чтобы к вечеру тротуары превратились в сплошной каток, состоящий из мокрых ледяных бугров и рытвин. Игорь с сумками немного отстал, Вова Большой уверенно вышагивал впереди, словно вовсе не обращая внимания на гололёд, а Хозяин, пометавшись между ними, попытался угнаться за Большим. Дорога вверх, которая огибала ряд гаражей, тоже успела превратиться в каток, и на этом катке оказалась запертой машина такси. Типовой японский «Фунтик» изо всех сил пытался вскарабкаться по ледяной горе, отчаянно крутил колёсами, но никак не мог продвинуться ни на сантиметр вверх. Дорога назад тоже была опасной, потому что дальше резко уходила вниз и влево, и удержаться на ней при движении задним ходом было бы очень непросто. Большой повесил сумки на остатки перил ограждения, потом подошёл к «Фунитику» и спросил водителя:
— Фал есть?
Пока к машине такси прилаживали буксировочный фал, подошёл Игорь:
— Что тут у нас? — спросил он, сразу врываясь в центр происходящего. — Подтолкнуть?
— Только не сзади, — отозвался Большой. — Задавит, если начнёт сползать.
— Это понятно! — сказал Игорь. Одной рукой он взялся за фал, а второй покрепче ухватился за обломок дорожного ограждения. Дождался, пока Большой покрепче возьмётся за конец фала и найдёт опору для ног, после чего кивнул водителю:
— Давай, потихоньку!
Машина дёрнулась, колёса сразу потеряли сцепление с дорогой и беспомощно заскользили по льду. Хозяин тоже попытался помочь, потянул фал, но сразу поскользнулся, чуть не сорвался под колёса машины и повис на фале дополнительным грузом.
— Алексей! — недовольно прохрипел Игорь, — Лучше не мешать, чем так помогать!
Тем временем, Большой начал шаг за шагом подниматься по склону. Фал натянулся как струна. Игорю стало сложно дотягиваться до перил, чтобы подтягивать машину на силе рук, поэтому он тоже отошёл в сторону.
— За что мне нравится этот город… — сказал он Хозяину, утирая пот со лба. — Люди тут хорошие. На улицах пропускают пешеходов, помогают дорогу найти. Вчера вот, стою на перекрёстке. А ты сам знаешь, что тут красный свет может минут по пять гореть. Стою, жду. Мимо женщина проходит и сама, по своей инициативе говорит, мол, я неправильно стою для перехода, а нужно этот перекрёсток проходить по кругу, сначала вверх, а потом на другую сторону. Я, понятное дело, поблагодарил. Но ведь не в каждом городе тебе так помогут. У нас, например, не дождёшься.
— Это потому что у вас чёрных много, — раздался рядом женский голос.
— Наталья! — обрадовался Игорь, откровенно разглядывая стоящую рядом фигуру, затянутую в облегающую чёрную одежду. Ветер трепал пепельные волосы, глаза из-под чёлки смотрели ехидно и весело.
— Ты как тут оказалась? Не заметил твоего появления. И конечно без шапки. Не боишься голову простудить?
— Не ври, Пух! — усмехнулась Наталья. — Чтобы ты, да не заметил.
— Ну ладно, признаюсь, заметил, как ты подлетала на крыльях любви и смерти на встречу с Вовой. Твой серый рыцарь сейчас закончит очередное доброе дело и присоединится к нашей компании.
— Упырь на месте?
— Димка-то? Алексей, Дима уже вернулся?
— Упырь дома, - отозвался Хозяин.
— Ну правильно, куда бы этот тунеядец делся. Кстати, Пух, у вас сейчас где чёрные собираются.
— Чёрные? — Игорь задумался. — Все или какие-то конкретно?
— Те самые. Ты знаешь, о ком я говорю.
— Эти сначала жили на окраине микрорайона, где законсервированный скотомогильник, но сейчас там новостройка, им пришлось перебраться на старую радиоточку.
— Радиоцентр?
— Нет, радиоцентр, это по дороге на аэропорт. А брошенная военная радиоточка, это за городской свалкой. Между свалкой и дачами.
— А, всё понимаю. Раньше там была «Республика». Самое место для чёрных.
— Да, вот именно там. Сейчас главные помещения затопило, а мелкие раздавило плывунами. Это те чёрные, о которых ты говоришь. Ещё есть на старой насосной станции, которая рядом с железной дорогой. Там недавно провода протянули через реку. Столб поставили рядом с подземным бункером, а пока ставили, весь склон перепахали. Хороший лужок загубили. Я его раньше часто посещал.
— Это где?
— Это если на север ехать. За Моховой Падью. После того, как заканчивается пригород, за поворотом на лыжную базу, дорога идёт направо...
— Ну да, — перебила Наталья. — А потом вверх. Это я знаю.
— Да, вверх, на первый перевальчик. Вот, перед тем, как начнётся подъём, есть поворот направо, на дачи.
— Я там летала. Ни за что бы не подумала, что там живут чёрные.
— Я знаю где ты любила летать. Это дальше, перед вторым перевальчиком в широком распадке. А я говорю про другое место, ближе к городу. Сразу после поворота на лыжную базу, вправо уходит узкая грунтовка вокруг сопки, которая приводит как раз в нужное место. Там очень много… Ну вот, Вова закончил своё доброе дело. Пора домой.
— Слушай, Пух, — сказала Наталья, — А почему ты всех называешь по именам, а не кличками?
— А как ты по этому льду ходишь на таких каблуках? — отшутился Игорь.
Вова Большой, как могло показаться, даже не заметил появления Натальи. Он уверенно шёл впереди всех по обледеневшей дороге, а потом быстро взбежал вверх. На каждой ступеньке крутой лестницы уже наросло по толстой пирамиде льда.
— А вот это мне у вас не нравится, — сопел Игорь, карабкаясь по скользкой лестнице, и больше полагаясь на цепкость рук, чем на опору для ног. — Ненависть к своему городу.  Можно ведь убирать всю эту гадость! Ноги же переломаешь! На всех тротуарах ледяные торосы. Ужас! У нас гораздо чище…
— У вас и город плоский, — возразила Наталья.
— Рельеф никак не влияет на чистоту, — сказал Игорь. — Если не убирать грязь, она одинаково эффективно накопится при любом рельефе.
— Зато у вас каждый второй — чёрный.
— У нас каждый второй — китаец, — ухмыльнулся Игорь. — А кто не китаец, тот или кулак, или купец. Количество чёрных ты преувеличиваешь. Ну и в конце концов, не все чёрные такие, как ты говоришь.
У двери Хозяин долго возился, копался в карманах, потом долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Лифт по-прежнему не работал и подниматься пришлось пешком. У двери в общий коридор опять начались поиски нужного ключа.
— Если Дима на месте, может ему позвоним, а не… — начал было Пух, но его перебил Хозяин:
— Звонок не работает.
— А что с ним?
— Потом объясню…
Уже в гостинке Игорь обнаружил, что дверного звонка нет, а провода вырваны из стены с куском штукатурки. На полу были разбросаны куски цемента и прочий мусор.
— Что это у вас тут произошло? — удивился Игорь.
— Это Хозяину новый дверной звонок подарили, — раздался из комнаты голос Упыря.
— Пока не понимаю юмора… — прокряхтел Пух, стаскивая ботинки.
Димка вышел из комнаты, забрал пакеты и унёс их на кухню. Оттуда раздался его голос:
— Юмор в том, что пришёл какой-то хмырь и притащил с собой ящик с железяками. Среди разного хлама был железный цилиндр с двумя ушками для крепления к стенке. Хозяин решил, что эту фигню, скорее всего, можно использовать как дверной звонок. Ну, вот он сразу и приладил её к стене вместо старой погремушки. А потом кто-то пришёл и позвонил в дверь. И тут выяснилось, что это нифига ни разу не дверной звонок, а сирена. Ну а дальше картина маслом – Хозяин оторвал эту хреновину от стены и бегает с ней кругами, а она у него в руках вопит так, что вот-вот окна повылетают. Запихали её под матрац, там она угомонилась. Мне больше всего интересно, кто вообще приходил и что он подумал, когда нажал кнопку звонка? Наверное, сдул вниз по лестнице, роняя навоз.
Игорь представил общую картину происшествия и сипло засмеялся.
— Ну и дураки. А если бы это был взрыватель какой-нибудь?
— Да не взрыватель это, сразу же видно было.
— Вот ты прямо все взрыватели в лицо знаешь?
— Там маркировка была на проводах.
— Ладно, хорошо ещё не корабельный ревун приделали к стене. Чай будем пить?
— Может лучше пивка? — спросил Димка.
— Давай подождём, пока Олег с Сергеем вернутся. Они же ненадолго ушли?
— Вы их по дороге встретили?
— Нет, просто там их вещи остались на тумбочке, вот я и понял, что они тут уже были сегодня.
Быстро вскипятили воду и разлили её по кружкам. Достали из картонной коробки пакетированный чай, который обычно называли «письмами с Цейлона» и принялись готовить заварку по индивидуальным предпочтениям. Димка залил пакетик небольшим количеством кипятка и стал дожидаться, когда тот «сок пустит». Потом долил в кружку крутой кипяток и стал прихлёбывать, морщась от удовольствия. Вова Большой пил горячую воду без заварки, прикусывая рафинадом. Наталья вынула пакетик сражу же, как только он немного покрасил воду и бросила его на блюдечко рядом с Димкой. Тот подхватил его, буркнул: «Се-се вери мач!» и сунул к себе в кружку, чтобы чай был покрепче. Наталья тем временем положила два кусочка рафинада в чай и принялась медленно размешивать его ложечкой. Хозяину не нравился горячий чай. И вообще не нравилось пить много воды. Сладости он обычно поедал без запивания. Поэтому сейчас он налил треть кружки кипятка, разбавил его водой из-под крана, принёс вскрытую банку сгущёнки и принялся поедать её, иногда запивая водой. Игорь же заварил один пакетик, причём верёвочку с ярлычком принялся привязывать к ручке своей кружки. На его кружке уже висела целая гирлянда из таких ярлычков. Наталья долго смотрела на его возню, потом не выдержала и спросила:
— Пух, а Пух, а зачем ты это делаешь?
— Это он так кружку метит, — хмыкнул Димка.
— Тебя не спрашивают, — тут же отозвалась Наталья.
— Да всё просто. Сергей любит шутки…
— Ноги ему поотрывать, — сразу озлел Димка. — Сектант долбанный.
— …и у него есть коронная шутка. Как только ты отвлекаешься, он сбрасывает верёвочку с ярлычком в чай. Поэтому я привязываю верёвочку к ручке. Потом мокрую верёвочку отвязать трудно, но зато можно оторвать сам пакетик чая и выбросить его. А ярлычок остаётся висеть на ручке. По-моему, получается даже красиво.
В это время в гостинку вернулись Олег с Сергеем. Они долго возились в прихожей и от них шёл очень свежий, почти зимний запах. Игорь не оборачиваясь позвал их пить пиво, и те с удовольствием пошлёпали голыми пятками в кухню.
— Я на вас тоже взял пивка.
— Пух, ты гений! — сказал Олег. Он сбегал в комнату и принёс два табурета. Теперь на кухне стало совсем тесно. Сергей пристроился возле угла стола, а самому Олегу пришлось усаживаться рядом с плитой.
— Мне не наливайте, я из горлышка буду! — заявил он.
— Белый, ты будешь? — спросил Димка. Тот в ответ отрицательно качнул головой и стал смотреть в окно.
— Не приставай, — сказал Игорь. — Видишь же, что не хочет.
— Да как-то не по-человечески это. Слышь, Белый, ну хоть пригуби. Вкусно же.
— Отстань от него! — это вмешалась Наталья, и в её голосе зазвучала уже неприкрытая угроза.
Хозяин посмотрел на неё, потом на Упыря, быстро запихал в рот ещё одно пирожное, потом схватил полотенце и скрылся с ним в ванной. Оттуда сразу же донёсся звук льющейся воды.
— Ну вот, Алексея напугала, — грустно сказал Игорь.
— Давайте я вам песню спою, — предложил Олег, достал из-за холодильника облезлую гитару с дурацким бантом на грифе, и не дожидавшись ответа, принялся старательно выводить:
— Пусть причины весомы, стремленья верны,
Ты себе изменять не смей.
Если мысли твои словно дёготь черны —
Оставляй их в душе своей.
Если солнце сияет и счастьем ты пьян,
Не делись им с соседом, друг.
Есть один, но серьёзный и крупный изъян -
Разорвёшь недоверья круг.
Что увидит в тебе, что подумает тот,
Перед кем свою душу излил?
Ты хотел быть открытым, хотел, но вот,
Рассказать не хватило сил.
Не хватило таланта раскрыть всю суть
Твоих радостей или страхов.
И осталось лишь росчерком перечеркнуть
Рифмы жизни единым махом.
Тот кто слушает – слышит свой пересказ.
Он не слышит твоей души.
Если мысль засверкала как чистый топаз,
Ты оставь её в полной тиши.
Не поймут, опюлют и смешают с…
Олег запнулся, засунул гитару обратно за холодильник и виновато улыбнулся:
— Дальше ещё не придумал.
— Врёшь же, — сказал Игорь. — Написал, но не хочешь продолжать. Ну, не хочешь – твоё авторское желание должно быть в приоритете.
— Так не пойдёт! — возмутился Димка, повернулся к Олегу и не заметил, как Сергей незаметно столкнул ему в чай верёвочку с ярлычком от чайного пакетика. — Пусть продолжает! Леший, давай, что там дальше-то?
— Почему ты такой назойливый? — мрачно сказала Наталья. — Не хочет он. Чего привязался? Кстати, Леший, у тебя и рифмы, и ритм хромают. Особенно когда ты каждую вторую строчку заканчиваешь на твёрдый слог, например «друг», «слил», а потом у тебя вылетают вторые строчки с этим мягким окончанием и ударением в середине слова у «страхов» и «махов». И весь ритм летит в пропасть. Перефразируй как-нибудь, чтобы окончание было твёрдым. А ещё я уже что-то подобное слышала. Как бы не у Тютчева. Ну и в целом... Извини, но плохо. Ты можешь лучше. А это как будто за полчаса сочинил.
— А ты сама-то можешь так сочинить? — начал было Димка, но этот момент увидел, что у него в чае плавает ярлычок от чайного пакетика и заорал: — Шут, скотина! Ты совсем берега попутал?
— Критика здравая, всё по делу, — отозвался Олег. — Настоящая критика должна в себе содержать решение критикуемой проблемы. Так выпьем же за критику — двигатель творчества!
Все приложились к своим кружкам, стаканам и бутылкам. Димка стёр пену со рта и толкнул локтем Вову Большого.
— Белый! От твоего скучного вида пиво прокисает! Давай, накати маленько. Веселее же станет!
— Как ты надоел! — лицо у Натальи стало таким мрачным, что даже у всегда весёлого и бесшабашного шутника Сергея поползли вверх брови.
— И вообще, ты круглый дурак, Упырь. Ни эрудиции, ни остроумия, ничего у тебя нет. Есть только надоедливость, как у шелудивой кошки. Слушался бы уже старших, а не тупил... Ладно, мне пора. Завтра на работу. Пока, Пух, Хозяину привет передавай, когда помоется. Леший, Шут, до скорого!
Наталья резко встала и вышла из кухни. В прихожей обулась и накинула на плечи свою узкую чёрную куртку. Потом словно что-то вспомнила, и не разуваясь пошла в комнату. Упырь хотел уже крикнуть ей, что ходить в обуви по квартире – это свинство, но тут хлопнули оконные рамы, и в гостинку ворвался ледяной весенний воздух. Пух вздохнул, встал и пошлёпал закрывать окно. За ним пошёл Упырь. Окно было распахнуто настежь, и лёгкий ночной ветерок шевелил бумагу на столе. В комнате ещё было много табачного дыма, поэтому Игорь встал у подоконника и вдохнул холодный ночной воздух. Димка осмотрелся и удивлённо спросил:
— А где Моль? Я не видел, как она выходила.
Игорь покосился на товарища и сказал:
— Она из окна выпрыгнула.
— В каком смысле? — удивился Димка. — Тут пятый этаж!
Он выглянул из окна, осмотрел узкий тротуар у стены, склон, покрытый грязным снегом и мусором, потом внимательно посмотрел на Игоря и буркнул под нос:
— Ещё один шутник, блин…