Загранкомандировка...

                Быль, она и есть быль
             
и если это произошло с тобой, то время над ней не властно.
                Алекс Фельдман
 
«Нет сказок лучше тех, которые придумала жизнь».
                Х.К. Андерсен.
 

Копенгаген не был его давней мечтой, зовом предков или пристрастием к хорошей

селёдке.

Просто впервые за много лет уникальная продукция, приносящая казне немалую

прибыль, пришла в Данию повреждённой.

Загранкомандировка, обременённая улаживанием каких-либо конфликтов, высокому

начальству была абсолютно ни к чему, вот и пришлось ехать ему, хотя в тот момент

это было совсем некстати.

Cборы были не долги.

Председатель Госкомитета, красивый вальяжный мужчина, давний приятель

Леонида Ильича, после всех наставлений, совершенно неожиданно, спросил:

«Бывал?»

«Нет», — ответил он.

«Даа…»,- с не поддельным пафосом изрёк Председатель, тем самым давая понять, 

что он здесь абсолютно не причем, и демонстрируя своё возмущение, резко

надавил на кнопку громкоговорящей связи.

«Слушай»,- сказал он, обращаясь к помощнику.

«Готовь приказ, да включи представительские»,- и выключил микрофон.

«Наслышан, как Вы складчину устраиваете, иностранцев принимая, — коньячок,

водочка, да и на угощение не скупитесь», - то ли с укоризной, то ли с одобрением

произнёс Председатель, лично державший руку на пульсе валютных поступлений и

бывший в курсе всех событий.

Выдержав паузу, он вновь нажал на кнопку.

Помощник отозвался моментально.

«Да, вот ещё что: добавь-ка два дня на эту, как её - аккли-мать-и-зацию»,- сказал

Председатель и зычно рассмеялся над своей, как ему казалось, удачной шуткой.

ИЛ 62, пробив тяжёлые черно-серые тучи, словно огромный буревестник, парил, едва

не касаясь крылом, над седыми гребнями волн.

Над островом Зеландия небо прояснилось.

В лучах стоящего в зените солнца, заискрились свинцовые воды Северного моря, уже

не казавшегося таким мрачным и холодным, а сквозь сразу запотевший иллюминатор

едва проглядывались кукольные домики с дымоходами на остроконечных крышах и

голубые ленты многочисленных каналов.

Воздушные ворота самой маленькой скандинавской страны, были гостеприимно

распахнуты в полном смысле этого слова, и буквально на каждом шагу пассажиров,

прибывших рейсом Аэрофлота, ожидали приятные неожиданности.

Ослепительные улыбки женской половины служащих аэропорта, приветливые лица

чиновников службы паспортного контроля, не считавших каждого прилетевшего из

заграницы потенциальным шпионом, как это было в Шереметьево-2, где демонстративно,

с надменно вызывающей подозрительностью относились и к прибывающим из-за «бугра»,

и к убывающим за «бугор», как тогда называли государственную границу.

Паспортный контроль занял ровно столько времени, сколько потребовалось на то,

чтобы поставить очередной штампик в его серпасто-молоткастый, да и таможня в лице

расхлябанной девицы дала добро, даже не взглянув на содержимое чемодана, который

сама же попросила открыть.

Выйдя из таможни, он на мгновение замер, поражённый красотой линий современного

дизайна и необъятными размерами главного аэропорта Королевства.

Громада из стали и стекла была освещена солнечным светом, проникающим в здание

через призму потолка и стеклянные стены, а солнечные лучики, отражённые от

зеркальной поверхности пола, окрашивали здание аэропорта в тёплые золотистые тона.

В самом центре пассажирского зала под огромными черно-белыми часами располагалось

справочное бюро.

«Radisson Royal Hotel»,- сказал он, подойдя к окошку.

«Следующий поезд будет через 15 минут»,- с лёгким хрустящим акцентом ответил клерк.

У стойки, где продавались билеты на электричку, он протянул деньги и получил свой

билет, а вот сдачу кассирша давать не спешила.

Вдруг, что-то щёлкнуло.

По специальным стальным желобкам покатились четыре монетки и тихо звякнув, легли

в овальное углубление прямо у его рук.

«Где вокзал?»- спросил он, ожидая, что придётся тащиться по наклонному

бесконечному коридору.

«Движущая дорожка довезет вас до платформы»,- ответила она и кивнула в сторону

эскалатора за его спиной.

Поезда уходили каждые 15 минут, и через 35 минут он уже был в гостинице.

Распаковав чемодан, и проделав водные процедуры, он, было, собрался пройти

акклиматизацию, то бишь, прогуляться по центральной улице, рядом с которой

находилась его гостиница, как в дверь постучали, и пред ним, как мимолётное

виденье, предстало миловидное создание неопределённого возраста.

«Маргарет»,- прошелестела она.

Он назвал себя.

«Про Вас я знаю все и буду вашим гидом в предстоящий week end.»

Ах, вон оно что!

Вот почему Тейт Р., давний партнёр по бизнесу, президент фирмы

«Three Dimensional», регулярно наезжавший в НИИ, позвонил ему накануне

отъезда и принёс извинения за то, что на выходные ему придётся уехать

к матушке, которая жила в маленьком городке и по каким-то причинам была

госпитализирована.

При этом Тейт даже словом не обмолвился о том, как и где он должен провести

два свободных дня, пожалованных ему с барского плеча.

А тем временем, Маргарет взяла инициативу в свои руки и решительно заявила,

что сейчас они где-нибудь перекусят, потому, как засветло надо успеть в Эльсинор,

где когда-то в замке Кронборг, без «прописки», проживал принц датский Гамлет,

самый известный датчанин, которого знает весь цивилизованный мир, но который  в

миру никогда… не существовал.

По дороге на вокзал, забежав в кафе, Маргарет заказала два датских

сандвича — smorrebrod, где на небольшой кусочек хлеба с маслом навалена

пирамида мяса, рыбы или креветок с различными гарнирами и украшениями.

Вагон пригородного поезда был оборудован двумя рядами мягких кресел самолётного

типа c откидными столиками. 

«Давайте перекусим»,- сказала Маргарет и стала разворачивать огромные сандвичи.

Расправившись с бутербродами, они потягивали ароматный кофе и даже не заметили,

как оказались в Эльсиноре.

Неподалёку от вокзальной площади возвышался величественный силуэт старинного замка.

Музейная экспозиция оказалась небольшой, но настроение того времени отображала с 

ощутимой реальностью.

Бегло осмотрев королевские апартаменты, они спустились в казематы, в которых и

была заключена вся интрига легендарного замка.

Подземелье оказалось не столь глубоким, сколь обширным и к своему удивлению они

оказались там совершенно одни.

Лабиринты казематов местами были освещены, а местами уходили в никуда тёмные

отводы, где наверняка, их поджидала зловещая тень отца Гамлета, но это их не

остановило, и, пройдя насквозь один из них, они вышли за пределы внутреннего

дворика замка, недалеко от центрального входа.

На обратном пути, Маргарет объявила программу на предстоявший вечер, большую

часть которого занимал ужин и прогулка по ночным барам, а завершилось все это

стремительным показом ночных достопримечательностей Копенгагена из окна

дорогущего, но с непривычки тесного и низкого двухместного «Порше».

Прощаясь, Маргарет посоветовала ему хорошо отдохнуть, потому, как и в субботу,

и в воскресенье придётся основательно поработать ногами, чтобы хоть чуть-чуть

почувствовать себя жителем самого лучшего города в мире, в чём искренне убеждены

все датчане от мала, до велика.

В то субботнее утро город купался в нежных лучах северного солнца.

Первое, что бросилось в глаза — это огромное количество велосипедистов, имеющих

преимущественное право проезда по специальным дорожкам, ограждённым от

автомобильного движения невысоким бордюром.

Большинство велосипедистов были одеты, скажем прямо, не привычно:

мужчины — в костюмах, женщины — в чёрных брючных парах и сапогах на невероятно

большой платформе.

Велосипеды, были абсолютно разными — от предельно навороченных до самых простых,

оборудованных двумя крыльями да откидывающейся стояночной подножкой и видимо, как

и автомобили, отражали социальный статус владельца.
 

«На улицах Копенгагена», — щебетала Маргарет, — через определённые промежутки

расположены ряды велосипедных парковок, где можно оставить велосипед, заблокировав

его от возможного похищения.

Многие из этих парковок имеют специальные пазы для бесплатных велосипедов, которые

оборудованы сплошными колёсами, вместо привычных колёс со спицами.

Бесплатные велосипеды были окрашены в разные и на первый взгляд, странные цвета.

Но, это не совсем так.

Каждый цвет несёт рекламную нагрузку и имеет непосредственное отношение к

определённому магазину или к одной из сфер обслуживания.

На каждом велосипеде установлен замок, который открывается с помощью монеты

достоинством в 20 крон ($3), которую надо опустить в прорезь монетоприемника.

Если, завершив все свои дела, вы возвращаете велосипед на ближайшую парковку и

закрываете замок, то получаете обратно свои 20 крон.

Пешеходы, идущие им навстречу, под стать велосипедистам выглядели пышущими

здоровьем и в большинстве своём были хорошо одеты, «панков» и «хиппи» в

ближайшем обозрении он так и не заметил.

В чарующем облике города, словно предания старины далёкой, высились печные трубы

на фоне красных черепичных крыш, сквозь которые проглядывали шпили соборов и

колоколен, увенчанные причудливыми флюгерами.

В лабиринте старинных, мощёных булыжником улочек, по которым они пробирались

сквозь приветливую толпу, то и дело мелькали книжные, и цветочные магазинчики,

кафе, сувенирные лавочки, газетные киоски, бутики, мебельные магазины, магазины,

торгующие всяким мыслимым, и немыслимым чаем, и, конечно же, маленькие пекарни,

знаменитые на весь мир своей вкусной выпечкой.

И это изобилие всего и вся располагалось на фоне неповторимых своей

индивидуальностью разноцветных фасадов старинных домов 250 летней давности,

в одном из которых располагалась кондитерская La Glace, основанная в 1870 году,

куда они забежали выпить кофе.

«Каждый месяц здесь пекут особенный торт», — просвещала его Маргарет, — которому

дают название одной из сказок Андерсена, а тринадцатый торт носит имя самого

сказочника.

Свернув за угол, они наткнулись на небольшую велосипедную стоянку.

Маргарет бросила монетки и разблокировала два велосипеда.

«А сейчас придётся поработать ногами, надеюсь, Вы не забыли, что у Вас свидание

с маленькой русалкой», — снова начала щебетать его неугомонная подружка и чему-то

загадочно улыбалась.

«На свидание, так на свидание, — про себя сказал он, — только, наверное, не с

русалкой, а с детством, когда долгими зимними вечерами мама читала ему сказки

Андерсена».

Он помнил эту печальную историю о самой младшей из шести дочерей морского

царя, «...прекраснейшей из них, нежной и прозрачной, как лепесток розы, с

глубокими, синими, как море, глазами».

«Когда тебе исполнится пятнадцать лет, - говорила ей бабушка»,— тебе разрешат

всплывать на поверхность моря, сидеть там при свете месяца на скалах и смотреть

на плывущие мимо огромные корабли».

В один из таких вечеров, пятнадцатилетняя русалка спасла принца, с потерпевшего

кораблекрушение судна и полюбила его.

Русалка обратилась к колдунье с просьбой заменить ей хвост на ноги, чтобы выйти из

морской пучины и рассказать принцу о своей любви.

Колдунья согласилась, но только в обмен на прекрасный, завораживающий голос

русалки и предупредила, что если принц отвергнет её любовь, она превратится в

морскую пену.

Русалка была согласна на все.

Но лишившись голоса, она не смогла рассказать принцу о своей любви, и он женился

на другой женщине.

Она вот-вот должна была превратиться в морскую пену, но в последнюю минуту

прилетел дух ветра и обратил её в нежный морской бриз.

С непривычки крутить педали велосипеда оказалось не так-то просто.

Через 30 минут икроножные мышцы стали подавать сигнал о явной перегрузке.

Ему  хотелось бросить, этот чёртов велосипед, и взять такси, тем более что все

расходы по его пребыванию, не афишируя, оплачивала корпорация, в отличие от того,

что когда в Москву наведывался Тейт и добрый десяток других деловых партнёров со

всего мира, денег отпущенных на представительские расходы явно не хватало.

Зачастую - принимающая сторона доплачивала из своего кармана, чтобы не ударить

лицом в грязь, и достойно принять представителей частного капитала, которых в

Союзе иначе как «акулами капитализма» никто не называл.

Такси брать не пришлось — через несколько минут перед ними открылась панорама

порта и набережной Лангелинье.

Здесь-то и обитала русалочка, сидя на базальтовом валуне в нескольких метрах

от берега.

Она была маленькая, хрупкая и одинокая, с печальным взглядом, обращённым на воду,

а вокруг неё творилось что-то непонятное.

На набережной играли духовые оркестры, и было настоящее столпотворение, да и со

стороны порта образовалась очередь из катеров, катерков и совсем маленьких

лодочек, пассажиры которых по мере подхода их очереди украшали русалочку венками

и ожерельями из красных, и белых цветов.

Мощные динамики извещали собравшихся горожан и многочисленных туристов о том,

что сейчас состоятся выступления представителя датского правительства и мэра

Копенгагена.

«Здесь всегда так?» — спросил он.

«Сегодня мы отмечаем её семидесятилетие, хотя, глядя на неё, этого не скажешь.

Не так ли?», — вопросом на вопрос ответила Маргарет.

«Пожалуй, Вы правы», — сказал он и улыбнулся чему-то своему.

«А дело было так», — продолжала Маргарет.

В 1913 году Карл Якобсен, основатель Карлсбергских пивоваренных заводов, решил,

как теперь принято говорить, спонсировать создание небольшого памятника Русалочке,

персонажу самой популярной сказки Ганса Христиана Андерсена.

Моделью для будущей скульптуры единогласно признали приму балерину Ellen Price,

которая много лет исполняла роль русалочки на сцене Королевского театра Дании.

Но было одно, «но».

Ellen, ни в какую не соглашалась позировать… обнажённой. 

Карлу Якобсену по секрету пришлось признаться скульптору Эдварду Эриксену, что он

безнадёжно влюблён в балерину и хотел бы, чтобы бронзовая статуя была воздвигнута

не столько в честь героини сказки Андерсена, сколько Ellen Price.

И тогда Эдвард Эриксен нашёл единственно правильное решение — он нарушил свое

обещание хранить в секрете романтическую историю любви пивовара и балерины и

поведал о ней своей половине.

Сердце красавицы дрогнуло, и она согласилась стать моделью для обнажённого тела

Русалочки.

Вместо того чтобы изваять русалку в принятом виде, скульптор изваял потрясающе

красивую девушку со стройными ногами.

Фигура Русалочки настолько пластична, что, кажется будто бронза, из которой отлита

статуя, это вовсе не бронза, а нежная, прозрачная вуаль, накинутая поверх

прекрасного тела.

Открытие памятника состоялось 13 августа 1913 года.

Сочетание роковых цифр определило дальнейшую судьбу бронзовой фигурки, ставшей

символом Дании.

Дважды неизвестные вандалы отпиливали ей голову, а в 1983 отломали руку.

Каждый раз фигуру приходилось отливать заново.

Запарковав свои велосипеды, они решили немного отдохнуть, присев на ступеньки

набережной Лангелинье.

Через несколько минут, совершенно непроизвольно, они, как и сидящая рядом

русалочка, стали пристально смотреть на уходящую за горизонт водную гладь,

обласканную нежным морским бризом.

Уходить не хотелось, но приближалось время смены караула у Amеlаеnborg Slot — резиденции королевской семьи.

Четыре массивных здания, в стиле рококо, построенные в 1700 годах, окружали

восьми угольную площадь.

Огромная бронзовая статуя короля Фредерика триумфально возвышалась над пешеходами,

которые издалека казались похожими на оловянных солдатиков, пересекающих

вымощенную булыжником площадь.

В тени, отбрасываемой статуей короля, начала собираться толпа.

Дело в том, что когда королева в столице, ежедневно в полдень у дворцовых ворот

происходит смена караула и вынос знамени.

Старинные часы на фронтоне дворца начали отбивать двенадцать раз, и где-то

совсем рядом послышались призывные сигналы горна и бой барабанов.

Неожиданно, словно ниоткуда, появился военный оркестр.

Достигнув определённой точки, оркестр совершил перестроение в две шеренги.

Тамбурмажор поднял жезл, и музыканты заиграли бравурные марши.

Под звуки отрывистой команды маршировали и на ходу перестраивались нарядные

гвардейцы в огромных гвардейских шапках и чёрных шинелях, перетянутых белыми

ремнями.

Закончился этот ритуал так же неожиданно, как и начался.

Лакей в красной с золотом ливрее и старинной треуголке открыл ворота дворца,

за которыми под звуки национального гимна скрылись начальник караула и знаменосец.

Маргарет с не поддельным интересом наблюдала за происходящим, а он почему-то

вспомнил, как его деловой партнёр из Англии говорил ему, мол, датчане любят

прихвастнуть, что здешний ритуал смены караула проходит более торжественно, чем

в Англии у Букингемского дворца.

«Мне бы их заботы»,- про себя подумал он.

Подойдя к  стоянке, где они оставили  свои велосипеды,  он уж было хотел

произнести заранее заготовленную фразу, мол, велосипед хорошо, а такси не так уж

плохо, как слегка по красневшая от смущения Маргарет, глядя на него, произнесла:

«Voila» - и развела руками.

Кто-то элементарно увёл их «верховых лошадок», дабы в ближайшем ««стойле» получить

их же 40 крон.

«C'EST LA VIE», — радостно поддакнул он и поспешно поднял руку, чтобы остановить

проезжавшее такси.

В этот день они то - брали такси, то опять бродили по тесным улочкам, музеям и

магазинам.

Побывали на главной выставке датского дизайна ILLUMS BOLIGHUS, где любовались

доведёнными до совершенства формами стульев.

Осмотрели коллекцию Королевского фарфора и Круглую башню, построенную в середине

16 века, с детства ассоциирующуюся у него со сказкой Андерсена «Огниво», где

рассказывалось, что «… у собаки, которая сидит на деревянном сундуке, глаза каждый

с Круглую башню».

А в Дании, она больше ассоциируется с тем, что в 1716 году Петр I въехал на

Круглую башню верхом на лошади.

Рассказывают, что Екатерина I, не желая отставать от мужа, въехала на башню в

карете, запряженной тройкой лошадей, чем ещё больше изумила оторопевших горожан.

Затем они долго бродили по Stroget, самой длинной пешеходной улице континента,

по обеим сторонам которой расположились многочисленные магазины и… бродячие

музыканты, которые непонятно как умудрялись передвигать по улице свои огромные

пианино и, остановившись в тени близстоящего дерева, наигрывали популярные

джазовые мелодии.

Здесь же на Stroget, они пробежались по музею эротики.

На одной из фотографий, сделанной явно в начале прошлого века, портовые шлюхи

заигрывали с моряками, на бескозырках которых даже не вооружённым взглядом можно

было прочесть надпись «Верный».

«Ничего удивительного, — бесстрастно сказала Маргарет, — это один из старейших

музеев такого плана».

Они вышли на улицу.

На Stroget, словно по мановению волшебной палочки, один за другим начали

зажигаться старинные уличные фонари.

«На сегодня все», — решительно сказала Маргарет.

«Ужинать будем в Нью-Хейвен»

И, подняв руку, она остановила проезжавший мимо огромный Мерседес, который

в Дании, отнюдь, не был роскошью, а был обычным таксомотором.

Через пятнадцать минут они уже были в Новой Гавани — излюбленном месте

художников, фотографов, журналистов и туристов.

«Скажите честно, Вы ещё не устали от меня?»,— спросила Маргарет.

«Если честно, то ещё не совсем», — попытался отшутиться он.

«Ok»,— сказала Маргарет.

И со знанием дела стала рассказывать, что канал Нью-Хейвен был прорыт

в 1671 году по проекту королевского инженера Б.Рузенстайна, что канал

соединил город с морем, что большинство домов на канале имеют более чем

трёхсотлетнюю историю, и что в трёх из них жил великий датский сказочник

Г. Х. Андерсен.

Первые свои сказки, продолжала Маргарет, Г. Х. Андерсен написал в доме N20,

в котором он жил с 1834 по 1838 годы.

Затем с 1845 по 1864 годы великий сказочник жил на противоположной солнечной

стороне канала в доме N67.

Последние годы своей жизни он провёл в доме N18.

Когда они подошли к Кристиан-Хейвен, он был очарован уютной красотой этого

сказочного места.

Теперь уже он решительно произнёс:

«На сегодня все!»

По обеим сторонам канала расположились многочисленные бары, кафе и рестораны,

работающие круглые сутки, в одном из которых и завершился этот безумный день.

Внутрь душного помещения заходить не хотелось, и они заказали столик на открытом

патио c видом на канал, где раскачивались в такт лёгкой зыби, стоящие на якорях

белоснежные парусники.

Они настолько увлеклись воспоминаниями о прошедшем дне, что даже не заметили,

как наступил поздний вечер, и резко похолодало.

Официант принёс шерстяные пледы и зажёг газовые фонари, тепло которых согревало

не только воздух, но и их одинокие и, как оказалось, родственные души.

Укрывшись пледом, согревая друг друга, они сидели на давно опустевшей терраске,

потягивая из тяжёлых стеклянных стаканчиков необыкновенно вкусный ликёр

«Amaretto Disaronno», и забыв обо всем, словно знали друг друга целую вечность,

наперебой рассказывали историю своей жизни.

А потом была ночь, о которой умолчала… Шехерезада и сладкая истома слишком рано

наступившего… утра, и завтрак в постели, которым можно было накормить ещё троих,

и поездка в Христианию, местный Бронкс, чтобы не думал, что в Датском королевстве

все спокойно…

C первого взгляда в Христиании, кроме размалёванных стен, ничего в глаза не

бросалось, разве что вокруг них бродили странные типы, которых в Москве той поры

и в кошмарном сне нельзя было увидеть, да на каждом шагу стояли киоски, в которых

продавались курительные приспособления различных видов.

И это считалось в порядке вещей потому, что это единственное место в Дании, где

разрешены лёгкие наркотики.

«В этом районе жилье для всех бесплатное, и живут здесь люди абсолютно разные»,—

сказала Маргарет.

И как бы в подтверждение её слов, из такси вылезли два пьяных датчанина, едва

держащихся на ногах.

Раскачиваясь, словно огромные маятники старинных напольных часов, они заторможено

огляделись и, увидя их, бесцеремонно полезли брататься, размахивая мятыми

купюрами, вынутыми из кармана.

Ему стало неловко.

«Забудьте, — сказала Маргарет, — у каждой медали должна быть оборотная сторона», —

и продолжила экскурс.

— Христиания, опять же, — единственное место в Дании, где стены домов расписаны

необычайно эффектными граффити, ставшими такой же достопримечательностью

Копенгагена, как и русалочка.

А вообще то, этот квартал принято называть государством Христиания, где живут

по своим законам и правилам.

Государство вольных хиппи и не формально относящихся к остальному миру людей.

На самом деле вольность нравов и независимость Христиании слегка утрированы — это

просто колоритный район города, со своим особым настроением и чуть большими

вольностями, по сравнению с центром.

Мощный «Порше», уже не казавшийся ему таким тесным, пожирая километры, мчал их

в городок Hamlebeck по ровной, как стекло, дороге, протянувшейся вдоль залива.

В 35 километрах на север от Копенгагена находился самый знаменитый в Европе

музей современного искусства «Луизиана» (Louisiana).

Музей был задуман, чтобы разместить коллекцию современного искусства, собранного

коллекционером и меценатом  С. W. Jensen.

Коллекция изначально экспонировалась во внутренних помещениях виллы, построенной

в 1856 году в старинном поместье под названием «Луизиана», а ровно через сто лет

на этом месте, в 1956 году, началось строительство нового уникального музейного

комплекса.

Решающую роль в формировании архитектуры музея сыграла планировка рельефа

местности — идиллические лужайки, старый парк, маленькое озеро и вид

на залив Зунд.

Архитекторы  Jorgen Bo и Vilgelm Wohlert старались максимально сохранить

природную среду.

Прежде, чем засесть за эскизы, они в течение нескольких месяцев «ползали на

животе», изучая каждую пядь земли.

Сотни раз прорисовывали старый парк, решая какое именно дерево следует сберечь.

Месяцами наблюдали, как в течение светового дня лучи солнца освещают участок,

отведённый под строительство.

На первом этапе были построены три небольших павильона, соединённые с уже

имевшимся зданием стеклянными коридорами.

Шли годы.

Расширялась коллекция, а вместе с ней росла популярность музея.

Многие молодые художники считали за честь принять участие в проводимых

музеем выставках.

В 1966 и 1971 годах, были достроены специальные выставочные залы,

и «Луизиана» стала организовывать выставки крупнейших художников мира.

Эти выставки пользовались огромным успехом.

В 1982 году - было пристроено южное крыло, где, наконец, обосновалась постоянная

коллекция музея, которую раньше из-за недостатка выставочных площадей приходилось

зачастую держать в запасниках.

В музее собрана прекрасная коллекция искусства 1960-х, 1970-х и 1980-х годов,

где представители волны нового реализма:

Арман, Жан Тенгли и Сезар — мирно соседствуют с художниками поп-арта:

Роем Лихтенштейном, Робертом Раушенбергом, Энди Уорхолом, Клаесом Ольденбургом.

Там же выставлены картины Йозефа Байса, Марио Мерца, Герхарда Рихтера,

Сола Левитта.

Предметом особой гордости «Луизианы» является внушительная коллекция скульптуры,

в том числе тринадцать работ Альберто Джакометти.

Музей «Луизиана» устроен так, что его можно обойти по кругу, спускаясь и

поднимаясь по ступенькам, минуя наполненные светом и толпой коридоры.

Из каждого здания есть несколько выходов, расположенных в разных уровнях.

Если вы устали или с вами случился приступ «музейного перенасыщения», можно

выйти на лужайку с видом на море или выпить кофе на открытой террасе, а можно

пообедать в ресторане, или прогуляться по парку.

В тот день, в музее была ретроспективная выставка картин Rene Magritte,

и они совершенно потерялись среди сюрреалистических мужчин в круглых шляпах,

огромных гребёнок и голых тел, стоящих в разных и не очень понятных позах.

Солнце уже клонилось к закату, когда они выбрались из этого абстрактного кошмара

и присели отдохнуть на скамейку, стоящую на берегу моря.

В темно синем небе, как на картинах Magritte, медленно, словно нехотя, уходило

за горизонт ещё не остывшее солнце, лучи которого, пронзив огромные окна музея,

окрасили багровым цветом абстрактную живопись и людей, застывших подле неё.

Он успел спустить затвор фотокамеры, надеясь запечатлеть не рукотворную картину,

поразившую его воображение, даже не подозревая о том, что все увиденное останется

только в его воспоминаниях; потому, как и плёнка, и сказка, которую придумала

жизнь, закончились одновременно.

Неумолимо наступал понедельник, а вместе с ним официальная часть рабочего визита.

Много воды утекло с тех пор, и было много других загранкомандировок, но память

сердца все чаще, и чаще возвращает его на холодную терраску ресторана близ Новой

Гавани, где он провёл один из самых тёплых и не забываемых вечеров в своей жизни.

Рецензии

Отличный рассказ. Довелось работать с датчанами, поэтому прочитал с особенным интересом.
С уважением,
Владимир

Владимир Врубель   05.06.2014 11:59   

Спасибо!

Тридцать один год минул с той поры, а всё как наяву.

А я ведь вернулся туда через двадцать пять лет, но это уже была другая

страна — чёрные балахоны, завязанные лица, оправление (от армейского слова

оправится) культа на середине дороги.

Никому звонить не стал.

Нашёл тот ресторанчик, посидел на терраске и на следующий день улетел.

В этой жизни за прихоть надо платить и это наверно правильно.

Рад встрече.

Всего Вам доброго.

С уважением,

Алекс Фельдман   05.06.2014 13:12   


©