Дикий Восток

   После стройплощадок, где всё подчинялось порядку, и даже кризис в строительном бизнесе упорядочено выгнал всех от работы подальше, я попал в офис, как ценный кадр, которого нужно сберечь, пока пройдет временный спад производства. Фирма была сытая, с элементами Силиконовой долины, но в известной степени беззащитная.
   Очень простой механизм извлечения денег из воздуха действовал следующим образом. Менеджер по продажам находил потенциальных покупателей, менеджер по закупкам находил самые выгодные предложения, банк давал кредит, затем маржа пилилась между трудовым коллективом и всеми заинтересованными лицами. Всем было привычно хорошо. Нужно только найти свое место в этом механизме и тогда ты на welfare и уже думаешь, как бы пристроить немного денег в жильё, машину, отпуск, одежду и прочие прелести жизни.
   Макс сидел на пенопласте. Еще до строительного бума он познакомился с чиновниками из «Стирола», сбывающими пенопласт и теперь имел свой гешефт и был абсолютно незаменимым. Настолько, что шеф дал денег на машину и еще на всякую ерунду, которая делает нашу жизнь разнообразней. Но, поймав однажды, оседлав свою волну, он успокоился в своей исключительности и сытости, считая, что так будет вечно.
   Алла сидела на продажах и с утра до вечера нянчилась с оптовыми покупателями. Как здоровье, как детишки, что с налоговой, куда поедете отдыхать, новый кухонный рецепт, новые возможности оплаты. Всё и обо всём только бы не спрыгнули, только бы без конца увеличивали оборот. Поставщики, кредит, покупатели, маржа. В этом круге всплывали мелкие гадости, но когда шеф рулит первым и единственным «Туарегом», а после единственным в городе «Мерсом» вся шелуха как бы отскакивала сама собой.
   Мне еще предстояло найти себя в этом офисе, найти свой ручеёк, стать полезным, незаменимым, единственным. На пятиминутке я с завистью слушал доклады Макса и Аллы и понимал, что долго кормить лишний рот никто не собирается. Но, вот, чем заняться? Я насыщал сайт фирмы инфой о всяком мотлохе, разруливал какие-то мелкие споры, и всё быстрее скатывался в категорию «подай – принеси» и мечтал о своей золотой жиле, которая станет залогом моего безбедного бытия. Но основные товары уже имеют своих попечителей, и мне оставалось ждать, когда на меня свалится счастливый случай.
   Пятиминутки с каждым днем становились более жесткими пытками. Шеф сверкал холодными глазами, меча красные искры.  От меня требовали бинго, а удача зашла куда-то на минутку да и задержалась. Наконец, я подсчитал, что фирме по силам подмять продажу саморезов. Копеечное дело, но на каждый проданный лист гипсокартона  требуется 27 саморезов ТН-25. А мы (то есть мои удачливые коллеги) продаем вагоны гипсокартона. 27 на каждый, 50 листов в пачке, 16 пачек в еврофуре. Это уже кое-что и от этого глаза шефа потеплели и заискрились зеленым оттенком иностранных рублей.
- Иди, ищи поставщика!
   Ну, что ж, поставщики откликнулись на мой призывный клич тучей предложений, из которых я отмел идеи совместить саморезы и инструмент, от пяти тысяч налом первая закупка. Я так же отверг саморезы в комплекте с гипсокартонном. Не подошли саморезы других типоразмеров, саморезы по предоплате, поставки слишком мелким оптом. Поставки малоизвестными фирмами, и многие другие предложения, включая прямые поставки из Китая.
   И, вот, прекрасное утро таки наступило, и я весело поглядывал на коллег.  Докладываю, что при рознице в 12 копеек за штуку есть предложение от производителя на партию  по 2,67 копейки. Но шеф невозмутимо велит искать дешевле.  Спустя три дня я уже без энтузиазма говорю о партии по 1,46 копеек. Неплохо, говорит шеф, дальше ищи.
   Куда же дальше? Я обладал личной скидкой в 10% в строительных супермаркетах и считал, что с такими ценами жизнь вполне удалась, а тут разница в десять раз! Не заелись ли вы, ребята?
   Прошла неделя, как всегда без настроения, и после всех докладов моих удачливых  соперников, я возвестил, что нашел партию саморезов по 0,65 копеек за штуку, что давало разницу в 11,35 копеек. За один 11,35, в упаковке их 11 000 штук, то есть маржа с ящика 1248, 50. В «Газель» поместится полторы тонны, 37 ящиков, профит  46 818,75 в местной валюте или около 9 000 в бумагах мертвых президентов.
- Не плохо, не плохо, ищи еще!
- Куда уже меньше? Синица вполне нормальная получается.
- Давай, давай, лучше один журавль, чем стая синичек.
   Не знаю, до каких бы цен всё дошло, но тут было решено построить шефу дворец, он же гостиница, в одном лесном раю с самыми лучшими дорогами в области и меня отправили надзирать за стройкой, чему я был несказанно рад.
   Стройка развернулась в заброшенном пионерлагере между чьим-то уже готовым дворцом и замызганным коммунальным строением, которое ни обойти, ни снести было нельзя. Завертелись бульдозера, самосвалы, миксера. А когда бетононасос стал раскладывать свою подающую стрелу и она взлетела выше сосен, городок впал в кому и безмолвно наблюдал за неведомым динозавром, который кивал оранжевой шеей.
   Вдруг, когда ничего не предвещало трагедии, на участок примчался сосед из построенного рядом дворца.
- Что вы делаете! Немедленно прекратите! Вы что, не видели, у меня дом из бруса, там фундамента почти нет! А вы котлован рядом вырыли в песке! Откос уйдет и мой дом рухнет!
   Опасения, пожалуй, не были напрасны, но мы работу согласовывали со всеми заинтересованными лицами, правда, кроме соседа. Шеф, ничтоже сумяшеся,  сказал, мол, это его проблемы, надо было фундамент предусмотреть.
   Конфликт визуально утих, но подспудно грозил серьезными последствиями. Сосед вызвал сына, работника прокуратуры, и, пока тот ехал, пригласил посетить его строение.
   Что сказать? Фото хозяина в паре с президентом развешанные тут и там по этажам дома из оцилиндрованного бруса, конечно, впечатляли. Я попал в вилку, с одной стороны мой шеф и его интересы, с другой совсем не безродный сосед со своими опасениями. Показывая дом, он смягчился, а пара, тройка вопросов сблизила нас на почве общих строительных проблем. Помалу конфликт вошел в вялотекущий хронический процесс со смертельным исходом. Мы еще какое-то время продолжали возводить гостиницу, наслаждаясь лесными ароматами и аномально тёплой осенью.
   Беда пришла исподволь. В далекий от нас офис явились сотрудники прокуратуры с обыском. Они изъяли на проверку компьютеры, заморозили счета и этим впрыснули дозу яда фирме и теплым мечтам всех её сытых работников. Вдали от нас развернулась битва адвокатов с системой. Мы всё реже стали посещать стройку, которая вскоре совсем остановилась.
   Через месяц было объявлено, что зарплаты не будет. Прежний механизм вышел из строя. Банки не давали кредиты, поставщики отказали в товаре, покупателей увели выросшие на пустом месте строительные супермаркеты. Адвокаты через три месяца доказали свою, точнее нашу правоту, и весной компьютеры вернули. Сняли табу с пустых счетов, но банки кредиты по прежнему не давали. Шеф требовал наказать виновника, но ему вежливо разъяснили, что проводивший изъятие и арест счетов работник служит первый год, совершил ошибку по неопытности и по положению наказанию не подлежит. А судиться с государством, требуя какой-то компенсации, как говаривал еще Остап Бендер, грешно. Какое-то время Макс продолжал оставаться монополистом по торговле пенопластом, но и его вытеснили с рынка молодые пенсионеры силовых структур. Оставшись без зарплаты, Алла ушла на другую фирму где вокруг неё сплотились прежние  покупатели. Машины, существовавшие в городе в единственном экземпляре,  одна за другой были проданы с большой скидкой, но ничего спасти от разорения уже не могло.
   К началу следующего сезона кто-то наводнил рынки дешевыми саморезами, которые были часто без резьбы, без креста, с тупым носиком, и с трудом вкручивались даже в дерево.