Обломов как читатель

Обломов известен, как человек, который – разумеется выражаясь мягко – мало читал. Самый взыскательный читатель пожалуй вспомнит только «Путешествие в Африку», да может быть еще те французские романы, которые Ольга давала ему читать. На самом деле, в молодости, и нельзя сказать, чтобы слишком далекой, что такое 33, он читал много и далеко не литературу низкого пошиба. Я решила вычислить все когда-либо им читанное и обобщить сведения исследователей и комментаторов романа.

Итак, начнем, как говорится с начала. Только вот вопрос: с какого? Считать ли с начала становления заглавного героя, как читателя, или с начала романа? Ну начнем пожалуй со становления. А это значит университет, ибо о круге чтения Ильи в более ранние годы известно мало, зато о круге чтения его друга известно много больше. Да, так вот этот самый друг в первый (от начала романа) свой приезд будет напоминать Обломову: «Помню, —говорит он, — как ты однажды принес мне перевод из Сея с посвящением мне в именины; перевод цел у меня.»   Имеется в виду Жан Батист Сей – французский экономист, автор многих трудов по политической экономии .  О том что Илья изучал политическую экономию упоминается в двух местах романа. Потом еще Штольц говорит: «…ты каждый день с Пречистенки ходил в Кудрино; там, в садике... ты не забыл двух сестер? Не забыл Руссо, Шиллера, Гёте, Байрона, которых носил им и отнимал у них романы Коттень, Жанлис... важничал перед ними, хотел очистить их вкус?»   Разумеется, что не только «носил», но и сам был ознакомлен с сочинениями вышеперечисленных авторов.

Еще Илья очень хорошо знал Шекспира. Это заявление может показаться громким, но много ли найдется людей, которые услышав например такое: «Я однажды навсегда узнала, увидела и верю, что вы меня любите, — и счастлива, хоть не повторяйте мне никогда, что любите меня. Больше и лучше любить я не умею» , могут мгновенно ассоциировать это со словами Корделии? Значит надо очень хорошо знать эти слова, если только ты не читал этого день назад, чего, как мы знаем, с нашим героем не было. И уж наверное он читал не только «Короля Лира», но и другие произведения Шекспира. Жаль только, что все это было в молодости, прекрасной и невозвратной. Хотя и «мыслителям не удалось расшевелить в нем жажду к умозрительным истинам. Зато поэты задели его за живое: он стал юношей, как все и т.д.»

Далее следует печальное охлаждение и некий «провал» в области чтения:
«Но цвет жизни распустился и не дал плодов. Обломов отрезвился и только изредка, по указанию Штольца, пожалуй, и прочитывал ту или другую книгу, но не вдруг, не торопясь, без жадности, а лениво пробегал глазами по строкам.Как ни интересно было место, на котором он останавливался, но если на этом месте заставал его час обеда или сна, он клал книгу переплетом вверх и шел обедать или гасил свечу и ложился спать.Если давали ему первый том, он по прочтении не просил второго, а приносили — он медленно прочитывал.
Потом уж он не осиливал и первого тома, а большую часть свободного времени проводил, положив локоть на стол, а на локоть голову; иногда вместо локтя употреблял ту книгу, которую Штольц навязывал ему прочесть».

Из книг прочитанных в этот период известно только вышеупомянутое «Путешествие…», есть два предположения, что именно имеется в виду Это может быть – говорят комментаторы  -«Путешествие во внутреннюю Африку» Ег. П. Ковалевского (СПб., 1849). Либо сочинение Мунго Парка «Путешествие во внутренность Африки», в России издано впервые в 1803 году. Я придерживаюсь второго, ибо по расчетам исследователей действие начала романа приурочивается к 01.05.1843, а значит Ковалевского он читать не мог, Ковалевский вышел позже. Обломов несколько раз (Пенкину , впоследствии Ольге ) говорит, что любит читать «путешествия больше». Не исключено, хотя и маловероятно, что он и впрямь читал не только Мунго Парка, но и ранее другие книги подобного рода.

И вот здесь, во время романа с Ольгой, его читательская карьера снова делает скачок. Хотя здесь Гончаров нам конкретики не дает, а потому этот период мы подробно комментировать не можем. Упоминаются только французские романы, Ольга давала их с двойной целью: во-первых, чтобы «развивать» Илью (хотя не думается, что уровень этих романов был выше читанной им ранее классики), во-вторых, чтобы знать самой – читать то ли иное, или не читать, здесь Илья выступает в роли своеобразного «цензора» (любопытно – его автор тоже был цензором, только настоящим). Также он утверждает перед Ольгой, что читал «Историю открытий и изобретений … по английски» , но судя по мысленному восклицанию «Слава Богу, что я пробежал сегодня лист книги! », это была попавшаяся под руку книга, а не нечто, серьезно читаемое. Комментаторы считают, что скорее всего имеется в виду Beckmann J. A History of Inventions, Discoveries and Origins. London, 1846. Vol. 1—2.
Еще есть такой пассаж: «Однажды вдруг приступила к нему с вопросами о двойных звездах: он имел неосторожность сослаться на Гершеля и был послан в город, должен был прочесть книгу и рассказывать ей, пока она не удовлетворилась. » Вильям Гершель – английский астроном, автор открытия систем двойных и сложных звезд, составил их каталог. Если Илья ссылается на него, то значит он, как минимум знаком с его сочинениями (он что и астрономией некогда интересовался?), как максимум – читал его ранее. На некую параллель с историей отношений героев не раз указывалось. Только вот к сожалению у героев романа не получилось образовать подобную систему: ведь двойные звезды вертятся вокруг общего центра, либо одна вокруг центра, а вторая вокруг первой. Но общий центр найден не был, а подчиниться тоже никто не смог.

На этом наш список придется завершить. О дальнейшем круге чтения Обломова нет никаких конкретных сведений. В рукописных версиях место «Путешествия…» заступала «История…» Карамзина («— Что же ты читаешь теперь? Я думаю, романы...— Нет, какие романы; я принялся теперь за серьезное: читаю Карамзина «Историю».— Да ты это, кажется, еще при мне начал.»), а высказывание Андрея звучит так: «помнишь, какую кучу книг накупил ты на триста рублей, хотел изучать камеральные науки, бредил политической экономией. Где у тебя груды переводов?... Помнишь, ты читал Робертсона, Юма? Где у тебя всё это? Я не вижу ничего.». В окончательной версии Штольц также спрашивает: «Где твои книги, переводы», из чего мы имеем основания заключать, что Обломов не единожды что-то переводил. Даже если откинуть камеральные науки  (а о полит. экономии в окончательной версии появились не очень благие отзывы), то все-таки остаются переводы, Сей…

Итак: Шиллер, Гете, Байрон, Руссо, Сей (в оригинале, перевод), Гершель, Шекспир, Пушкин и др. поэты, Мунго Парк (или все-таки Ковалевский), Beckmann (в оригинале)

 Круг все-таки широкий, интересы разнообразные: открытия и изобретения, астрономия, политическая экономия, поэзия, философия, путешествия. Так что – это для тех, кто не знает – Илья на самом деле, если разобраться, был довольно разносторонним и образованным человеком, причем нет оснований полагать, что он забыл все это, нет: многое из прочитанного он помнил и мог вовремя ассоциировать и вставить в разговор.