На последнем пути

Сенатор из России и его спутница, комфортно расположились на обширном балконе круизного лайнера Oasis of the Seas-Оазис морей, принимая солнечные ванны, на удобных лежаках. Это был не просто балкон, а целая веранда. Здесь помимо лежаков был стол со стульями, два шезлонга с подставками для ног, низкий столик для кофе. Сюда можно было приглашать большую компанию гостей и проводить с ними время в пляжной обстановке. Через прозрачные стекла ограждения они наблюдали за огромными просторами бирюзового Карибского моря, простиравшегося вдали. Сенатор звал её дочура, она обращалась к нему Папочка. Шёл третий, крейсерский, день круиза "Восточные Карибы". Вчера они покинули порт Нассау на Багамских островах с их ослепительными пляжами и направлялись в порт захода Шарлотта-Амалия. Это был большой переход в открытом море. День был свободный от экскурсий и осмотра местных достопримечательностей. Они наслаждались всеми прелестями этого сверх современного огромного океанского корабля, представить себе которые было невозможно. Этот лайнер был самым крупным в мире. Достаточно сказать, что если бы его разместить на каком-нибудь зрелищном сооружении типа стадиона, то потребовалось бы площадка длиной более трёх футбольных полей, полностью используя их ширину. Высотой эта махина была в двадцати четырехэтажный дом. Короче, его размеры составляли, длина триста шестьдесят, ширина шестьдесят, и высота над уровнем моря семьдесят два, метров. Пассажирских палуб – восемнадцать. Водоизмещение: двести двадцать пять тысяч двести восемьдесят две тонны. Это целый плавучий город, в котором проживало пять тысяч четыреста туристов и две тысячи двести человек команды. Здесь для них предлагалось большое количество занятий и развлечений на любой вкус. Для путешественников работали большой театр, скалодром, акватеатр, каток, двадцать один бассейн, и ещё многое другое. Сам корабль был, как бы разделён на две части, между которыми проходила настоящая улица, с живыми деревьями, кустами, многочисленными барами, кафе и магазинами. Это был Центральный парк под открытым небом с лужайками, живыми цветами, пышными тропическими зарослями, тихими тропинками. Рестораны с наружными террасами, любезно приглашали гостей отведать оригинальные блюда, разнообразных кухонь. Здесь можно было посетить художественную галерею, концерты и уличные представления.
Когда они прибыли на посадку в Форт-Лодердейл, штат Флорида, сенатор, впервые увидев этот лайнер, застыл в изумлении. На табличке перед входом в пассажирский вокзал, он прочитал, что построили его финны в городе Турку. То, что он увидел, поразило, не может быть, такую махину, бывшие чухонцы, когда-то окраина России построили. Он знал, что у них неплохо с деревом, север, хвойные леса, ну ещё они вроде даже обогнали американцев по выпуску мобильных телефонов, но, чтобы создать такое, он не предполагал. Ему стало как-то обидно, и, чтобы успокоить себя он вспомнил, что и мы, кое-чего производим. Мы тоже умеем, какие подводные крейсеры строим в Северодвинске, с атомным двигателем, шахтами для межконтинентальных ракет. А ещё атомные ледоколы. Эти мысли как-то успокоили, и он пошёл, на посадку.
Сенатор давно мечтал о такой поездке и не пожалел денег, разместились они в каюте Люкс Гранд (Grand Suites) с уютной спальней, гостиной, балконом и массой других удобств на двенадцатой палубе. В гостиной были, обеденная зона со столом на шесть персон, куда можно было заказывать специальное обслуживание из ресторана, и зона отдыха с удобной мягкой мебелью, креслами и раскладывающимся диваном. На огромных экранах плоских телевизоров можно было смотреть, программы со всех стран мира. Через высокие стеклянные витрины был выход на балкон, и просматривалось море.

— Папочка,- обратилась спутница сенатора,- принести тебе коктейль? Она встала со своего лежака, подошла к нему сзади, и начала массировать его плечи, сильно разминая застывшие мускулы.
— Расслабься, что ты такой зажатый.
— Принеси, пожалуй, только сделай покрепче,- ответил он, снимая со своих плеч её нежные руки.
 

Она прошла в каюту, там, в баре было огромное количество различных напитков, виски, коньяков и в специальном бочонке лед. Коктейли, как и многое другое, делать она умела прекрасно. За стойкой бара, расположенного здесь же в гостиной, она приготовила для него Коктейль Caribou Lou, из рома Бакарди, известного своей крепостью, сока ананаса и рома Малибу. Для себя она приготовила лёгкий коктейль. Очистила манго и киви от кожицы, нарезала дольками, залила ананасовым и апельсиновым соком, и добавила немного водки.
Сенатор проводил её восхищённым взглядом, у неё была прекрасная фигура, длинные голые ноги, соблазнительная попка с тонкими ниточками мини бикини, и на обнажённой спине полоска яркого купальника. На самом деле, она была никакая не дочура, она была индивидуальным гидом по соединённым штатам, в совершенстве владела английским языком, имела высшее туристическое образование, хорошую память и знание истории. Последнее время она специализировалась на работе по сопровождению в заграничные поездки солидных богатых мужчин, и очень хорошо на этом зарабатывала. И она стоила того, как шикарная женщина, настоящая модель. Называть друг друга папочка и дочура, они договорились перед отъездом, для того, чтобы не вызывать вопросительных взглядов и недоумения у окружающих их женщин и мужчин. Звали её Марина, а представлялась она, как Марго. Сенатор выбрал её не сразу, и когда с ней познакомился, очень был доволен. Марго была девушка без комплексов. Когда давал задание на подбор каюты, сказал, что обязательно отдельное спальное место. Марго ответила,- если даже будет одна большая кровать для вас, как-нибудь пристроюсь,- намекая, они могут спать и в одной. Он намёк понял, и ответил,
— Очень хорошо, меня это устроит.

Он поручил ей вести все финансовые дела по поездке, платить везде от своего имени, как дочери, рассчитывающейся за себя и своего отца. Так, как затраты были очень большие, он не хотел, на всякий случай, светится по этим расходам. И теперь, во время летних каникул в Совете Федерации, не стеснялся с комфортом, шикарно проводить свой отпуск. Ещё перед отъездом они договорились, что при любых обстоятельствах, позже, они должны забыть об этой совместной поездке, никому не говорить, и ни с кем не делится воспоминаниями, вместе не фотографироваться. Она согласилась, съездить на халяву в такой дорогущий круиз, да при этом ещё прилично заработать, почему бы нет, это её устраивало.
Мягкой походкой, чуть пригибаясь, стараясь не разлить содержимое, она возвратилась на балкон с двумя бокалами приготовленных коктейлей, подала один сенатору.

—Попробуй, сказала она, этот должен быть покрепче.
— То, что надо,- ответил он, взяв через трубочку немного напитка.

После этого, утреннего приёма солнечных ванн, так, как день был сегодня свободный, они собирались пройтись по кораблю и получить максимальное удовольствие в различных его развлекательных центрах, а также посетить магазины на Центральной улице.

— Папочка, ты начинаешь обгорать, допивай и ложись, я натру тебя специальной мазью.

Он допил свой коктейль, лёг на грудь, она начала наносить мазь от загара на его спину. Делала она это мягко и нежно, он возбудился, повернулся к ней, притянул к себе и посадил на лежак.

—Давай сделаем это после прогулки, - сказала она, и своими ярко накрашенными губами, поцеловала его в щеку, затем взяла салфетку и стёрла алые следы.

На скоростном лифте, который доставил их на свою двенадцатую палубу, вернулись уставшими пассажирами, и полными впечатлений. Таких лифтов на лайнере было сорок. На людях, когда они были вместе, она специально обращалась к нему по-английски, подзывала его к себе -Daddy, daddy, come here! Чтобы эти все, окружающие иностранцы, понимали, это дочка с отцом.

— Ты устал, пойдём, ложись, скоро приду, только ещё раз примеряю, то, что подарил.
Марго отвела его в спальню, помогла раздеться, уложила на кровать, это был целый аэродром.
— Я, сейчас, жди.- Вскоре она вернулась, и свежая приятно пахнущая легла рядом.

После бурной связи, в которой она была значительно активней, Сенатор удовлетворённый лежал с раскрытыми глазами, Марго обнажённая рядом.
Почему-то мысли его крутились вокруг воспоминаний последних двух лет, время которых быстро пролетело. Конечно, когда по какой-либо причине, вспоминал прошлое, прежде всего, возникала картина той прекрасной ночи в Вене, не забывал об этом никогда, это останется на всю жизнь.
Всё получилось, как нельзя лучше. Тогда после возвращения события развивались так. Губернатор, конечно же, заменил всех и поставил на основные должности в администрации близких и преданных ему людей. Но, с ним у него сложились тёплые и дружеские отношения, и через некоторое время, он назначил его представителем области в Совет Федерации от исполнительной власти. Так он стал сенатором. Вместе с семьёй переехал в Москву, обустроился. На Рублёвке, купил прекрасный особняк, он ничем не отличался от того, который подарил губернатору, разве, что не было бассейна. Там состоялась одно из важнейших семейных событий. Дочку, Анну выдали замуж за сына одного из крупных правительственных чиновников. Её муж в свои двадцать семь лет уже занимал должность первого заместителя крупного банка. Неофициальные данные, гласили, состояние этого молодого человека, уже превысило миллиард. По парадной лестницы нового особняка, вёл её со свадебным букетом, под руку, а с другой стороны, шёл этот будущий муж. Все случилось так, как, они мечтали. Здесь на Рублёвке, они все обустроили заново по своему вкусу, и теперь жили в своё удовольствие. В гараже стояли два новых автомобиля, Lexus и Мерседес. Жизнь научила, он принял меры, чтобы все свои счёта и средства, упаковать так, что до них не донюхается ни какая ищейка. Квартиру в Майами, они продали и купили себе небольшое имение во Франции. Кстати, по завершению круиза, он планировал съездить и посмотреть то место в Майами, так, как, раньше так и не пришлось здесь побывать, а это было совсем рядом. Прилетели они сюда в аэропорт, расположенный в тринадцати километрах северо-западнее от центра города Майами, а в порт Форт-Лодердейл, где была посадка на круизный лайнер, из аэропорта добрались на такси.
Декларация о своих доходах и принадлежащем ему имуществе, у Сергея Васильевича была весьма скромная. Его заработная плата, сенатора, небольшая трёхкомнатная квартира, и один автомобиль Жигули.
Он уже привык быть сенатором, с достоинством занимать своё место в третьем ряду справа от трибуны, голосовать за те или иные законы. Участвовать в работе комиссий. Ну и самое главное всегда лоббировать интересы области. В таких делах стремился выкладываться полностью. Находить любые способы работы с чиновниками из правительства и других государственных структур, проталкивать, иногда даже преодолевать непроходимую стену, но добиваться требуемых результатов. Губернатор был доволен, и теперь, в прошествии времени, не жалел, что поставил его на эту должность. Здесь, многие сенаторы работали уже десятки лет, и он надеялся, что с ним будет то же самое. Ну, а если, что не так, - он был достаточно обеспеченным человеком, не зависящим от своей официальной службы. На худой конец, было то самое приобретение во Франции, куда можно было уехать, с его деньгами жить спокойно оставшуюся жизнь. То, что он был очень богатым человеком, его нисколько не смущало. Наоборот, считал, так и должно быть. Он все время был во власти, входил в так называемую элиту, это само по себе, как он считал, давало право на высокую обеспеченность и наличие больших денег. Своё, возникшее, благодаря высокой должности и так называемым коррупционным связям, считал справедливым состоянием. Так и должно быть. И когда он оглядывался, видел равных себе по рангу коллег, это подтверждалось. Сделки, которые в прошлом совершались, были направлены на увеличение его богатства, оформлялись абсолютно законно, к ним нельзя было придраться, а то, что другой человек не находящиеся у власти, провалил бы их, его не касалось. Его устраивало такое положение, устраивала существующая власть, он был полностью ей предан. С большим удивлением относился к тем людям, которые выступали против власти, они как он считал, просто завидовали. Он не любил этих, как их сейчас называли, дерьмократы. Это было естественным состоянием. Они хотели нарушить сложившуюся систему, так жить, он привык, ему было хорошо.
Жена сейчас была очень занята подготовкой к рождению внука или внучки, это приятное известие о беременности дочки, появилась недавно, хотя шёл уже пятый месяц. Она места себе не находила, крутилась вокруг неё, пытаясь что-то заранее организовать, хотя в этом не было особой необходимости. Кроме того, она увлеклась флористикой и в своём саду выращивала различные цветы. Когда он сообщил о своём желании одному съездить в круиз, она совсем не возражала.

— Поезжай, отдохни, мне сейчас не до круиза,- сказала она.

И вот он, здесь, проводит шикарно время, отдыхает, его обслуживает во всем эта молодая особа, что не имеет никакого отношения к его семье. Он даже не считал, что изменяет жене. Нет, это просто так, дополнительная услуга, так поступают все мужики.

— Полежи ещё немного, я пойду одеваться,- сказала Марго.

Она встала и подошла к гардеробу, до ужина оставалось ещё около часа. После была намечена огромная культурная программа. Они заказали себе места в театре, где выступала американская джазовая группа. Потом собирались в аквапарк, посмотреть акробатические трюки прыгунов с вышки. И в конце вечера, пойти в казино и немного поиграть в рулетку.
Время провели, как и намечали. Дочура Марго была неотразимой, в нарядном коротком платье, обнажающем, красивые ноги в туфлях на высоком каблуке. Папочка Дымов одел, купленный по этому случаю, белый вечерний костюм от Kiton.
Круиз продолжался, Оазис морей, шёл по своему курсу.

В глухом тупике заброшенного полустанка, вдали от узловой железнодорожной станции, стоял зелёный обычный пассажирский вагон. Дверь с торца тамбура была наглухо захлопнута. Место здесь было открытое и лишь на горизонте просматривались очертания какого-то жилого посёлка. Невдалеке, метров за тридцать от первого, проходили ещё три железнодорожных пути, на крайнем из них расположился второй такой же зелёный обычный пассажирский, только своей противоположной стороной. Это были вагоны, на места в которых, никогда не продают билеты.
— Осуждённый Раевский на выход!- прозвучала команда.


 
Дверь первого вагона открылась, из него вниз по ступенькам, придерживаясь за перила правой рукой и левой прижимая к себе вещевой мешок, спустился сгорбленный, в арестантской робе, заключённый. Он повернулся и только, только, успел заглянуть в глаза, стоявшему здесь с автоматом наперевес, молодому ещё совсем юнцу, солдату комендантской команды. Солдатик выглядел, пришибленным службой, уставом, суровыми инструкциями, дедовщиной. Николай Иванович уже знал таких служивых, сейчас солдату предоставлялась возможность сорвать свою злобу на нем.
По мнению солдата, в обществе он находился на много выше этих зэков. В глазах промелькнул страх, чувствовалось что при всем своём положении и при автомате, висящим на плече, он боялся. И, чтобы преодолеть этот страх он истерично заорал.

— Сесть! Вещи над головой! – Вперёд гуськом, на согнутых!

До следующего железнодорожного пути было метров двадцать, проковыляв, таким образом, примерно одну треть, Раевский поднял голову и посмотрел в сторону. Сопровождавший второй солдат, у которого на поводке рвался караульный пёс, стараясь перекричать истеричный лай, завопил,-

— Опустить голову! По сторонам не смотреть! Не разговаривать! Рожу в пол!- и направил на него своего пса.

Огромная псиная морда, с раскрывшейся пастью овчарки - волка, очутилась рядом. Пёс злобно рычал и лаял, пытаясь вцепиться зубами в лицо Раевскому, и лишь натянутый поводок, не давал этого сделать. Раевский опустил голову и прошкондыбал дальше. Так он добрался до первого пути. Дальше второй, и только на следующем, третьем стоял тот самый вагон "Столыпин" куда их пересаживали на этой пересылке.

- Сесть на рельсы! Голова между колен! - раздалась следующая команда.

В таком положении пришлось ждать, пока предыдущий перед ним зэк не поднимется. Наконец подошла и его очередь, взобравшись по ступенькам, он зашёл внутрь. Там его ждала уже другая команда конвоиров.

Встречавший солдат, толкнул в проход, прокричал,
— пятая камера!- имея в виду, пятый отсек - купе, в этом вагоне тюрьме.

Раевский добрался до своего отсека, там уже было человек восемь. Внутри все было железным серого мышиного цвета. Лавки и полки излучали холод. Стенка, отделяющая это купе в кавычках, от коридора была сделана из мелкой решётки, через которую невозможно было бы просунуть руку. Окна из матового стекла были также зарешеченными. Все унижения, и эта пересадка в другой вагон следования, теперь были позади. Он вспомнил прохождение перед отъездом в пересылку накопительного бокса, этой так называемой "обысковой комнаты", помещения без окон, грязного, полуразрушенного, мрачного с вонью «параши», где по стенам струилась влага от человеческого пота. И вот теперь он с трудом пристроился на нижней полке, и как всегда это делал в последнее время, ушёл в себя. Разные мысли одолевали его.
Когда думал о том, что произошло, почему так все сложилось в стране, и что нужно было бы сделать, по его мнению, постоянно начинал спорить между Николаем предпринимателем и Николаем, государственником. Этот диалог был бесконечным, занимал все мысли, не отпускал. Уже шла вторая половина отсидки, присуждённого срока, безрезультатными оказались попытки адвокатов, вытащить его оттуда по УДО. Работники пенитенциарной системы все время пытались вымогать из него большие деньги. По решению суда, он был осуждён за то, что якобы взял с них за партию рыбы, больше чем это было положено. Его посадили, бизнес, предприятие разрушили, в качестве компенсации ущерба арестовали его недвижимость, а денег то они никаких не получили, все по хитросплетению обстоятельств ушло Драну. На все намёки и просьбы, отвечал, что денег у него нет, ему не верили, предупредили, по УДО не выпустят.

Первым всегда возникал вопрос - Почему я здесь нахожусь?
Николай Предприниматель, говорил,
— Это было наглое преднамеренное искажение действительности, игнорирование законов, нарушение элементарной логики. Подмена, гражданского на уголовное законодательство. Решение Арбитражного суда, выигранное в его пользу, было выброшено на помойку.
Николай Государственник, отвечал,- когда такие сделки совершаются между государственными предприятиями и частным бизнесом, это мошенничество.
— Неправда,- спорил с ним Николай Предприниматель,- это не мошенничество, это элементарная хозяйственная операция, предусмотренная гражданским законодательством, простая купля-продажа. При этом на возникшую от этой операции маржу, начислены и уплачены налоги.
— Нет,- отвечал Николай Государственник,- Мне дано право, толковать закон, и, как я решу, так и будет!

Почему происходит такой беспредел, почему этот государственный асфальтовый каток, раскатал его и многих, таких как он, с ними он встретился здесь в тюрьме.
И сам себе отвечал.
Это началось после процесса по ЮКОСУ, особенно после второго. Если уж такого самого влиятельного и богатого человека смогли посадить, то, что говорить о нас, мелких и средних бизнесменах. Вся эта громадная правоохранительная и судейская, абсолютно безграмотная в хозяйственных вопросах и коммерческих операциях, махина навалилась на них. Они, следователи, прокуроры, судьи просто не понимали, что в принципе можно заработать, какие-то деньги не воруя. По традиции из поколения в поколение им передавались воспоминания о цеховиках, которые на самом деле были настоящими тружениками, но считались мошенниками и страшными уголовными преступниками. Эти понятия продолжали существовать. Они до сих пор не могли допустить, что какая-то там другая деятельность, может быть не государственной. Как это так можно заработать такие огромные деньги, во много крат превышающие их заработные платы, не воруя, это невозможно.
Они обрадовались этим прецедентом с ЮКОС. Этот процесс подтверждал их твёрдые прежние понятия. Кроме того, теперь стало возможным под любым предлогом, шантажировать и под угрозой возбуждения против них уголовных дел, выкачивать деньги. А, кто начал сопротивляться, того сажать. С каждым годом количество, так называемых экономических дел, стало расти. А тюрьмы наполняться уже не десятками, а сотнями тысяч, предприимчивых деловых людей.
Так почему же это происходит? И он отвечал сам себе. Это происходит, прежде всего, потому, что ни государству, ни всему обществу мы не нужны. Казалось бы, это нонсенс, но нет, не востребованы, они не стали главным источником пополнения бюджета. Нашлись другие более важные источники и всех их отбросили в сторону, как мешающих болтающихся под ногами. Раз они не нужны, то на них плевать, можно над ними как угодно издеваться. И вот здесь возникает очень большой вопрос, почему же так сложилось, что они не нужны?
Николай Иванович, думал и думал об этом, многие дни и ночи, и, постепенно, у него складывалось, определённое, собственное представление по этой глобальной проблеме.
Почему-то исторически, все самые богатые страны, прежде всего, известны своим разнообразным производством, от каждой бытовой мелочи до крупных машин и агрегатов. И как ни странно, у них мелкий и средний бизнес производит более половины всей продукции. Почему же так сложилось, что у нас, этим людям не только, что открыли широкие возможности для их инициативы, а, напротив, везде и всегда зажимают, не "пущают". Очевидно потому, что последнее сто лет, наш народ был фактически в рабстве. Все принадлежало, и делалось от имени государства, малейший шаг в сторону считался преступлением или, как минимум спекуляцией. И поэтому психология основной массы населения так и устроена. Они - общество не воспринимают предпринимательство, смотрят на него с подозрением, а порой и с ненавистью. Раз так, то у работников, находящихся в управлении такая же психология. И по всей вероятности, прежде всего, следует менять их психологию, но это не просто, требуется жёсткая твёрдая рука, вроде бы, как Петра 1 или Пиночета. Я бы, например, внедрял в сознание населения чёткое понятие, как истину, которая, сама собой, разумеется. Эта истина заключается в том, что все в жизни зависит от производителя сельскохозяйственной или промышленной продукции. Вся цепочка уважения, отношения к различным профессиям, существующим в стране, должна начинаться от этого производителя. Только затем должны идти все остальные, врачи, учителя, профессора, журналисты, артисты, чиновники, полицейские и даже священники. Когда они начнут понимать, что это основа основ, от которой зависят все. Только производители создают новую стоимость, и, что эти люди заслуживают первую степень уважения и внимания, и беречь их следует, как зеницу ока, только тогда окружающий мир начнёт меняться.
Между тем их отсек пополнился ещё несколькими заключёнными. Сидеть стало тесно, приходилось, разворачиваться и близко прижиматься друг другу, стоял пригоркий запах человеческого пота. Николай Иванович уже привык к различным ситуациям, и поэтому, не обращая внимания на внешние раздражители, сидел, и продолжал свои бесконечные рассуждения на очень волновавшую его тему.
Опять те же мысли, опять повторение. Находясь здесь в заключение, и встречая довольно часто, таких как он, хозяев небольшого или среднего бизнеса, много раз задумывался о том, почему они здесь, почему их так много, за что сидят. И каждый раз, не находил для себя правильный ответ. То, что вообще, после посадки Ходорковского, охота на них стала общим делом, и каждый маломальский полицейский начальник или мент, относились к этим людям, как к источнику своего обогащения, уже не вызывало удивления, таковы были общие правила. Но почему эти правила состоялись, он не понимал. Сколько можно было бы сделать полезных дел, создать новые производства, наладить выпуск крайне необходимых для граждан товаров, если бы они находились не здесь, а были бы на свободе. Да и те, которые остались там, на свободе не в состоянии организовать выпуск необходимой обществу, конкурентной продукции. Потому, что сложились такие правила. Для общества она была не востребована, все уже ввозилась из-за рубежа. Ему хотелось, чтобы огромная масса потребительских товаров были российскими и не просто российскими, а конкурировали с зарубежными образцами. Он знал многих, с ними общался, видел, как тянутся, пытаются организовать новые производства, но, увы, с первых же шагов им отбивали руки. Эта мысль, почему так, почему нет условий, способствующих этому, не отпускала его, он все время думал об этом. Вспоминал, с каким восторгом были приняты события девяностых годов, как воздух свободы наполнил его и многих знакомых, они надеялись, что смогут все, преодолеют эту нашу технологическую отсталость, организуют новые производства. Но, в жизни этого не случилось. До определённого момента, все шло в правильном направлении. И даже те, знаменитые залоговые аукционы, которыми сегодня каждый умник тычет в лицо так называемым либералам, при нормальных рыночных условиях, дали бы свои результаты, просто неэффективный бы разорился, а на его место пришёл эффективный собственник. Да, в принципе так и произошло. Те крупные промышленные империи, существуют и развиваются, в их руках оказался мощнейший финансовый ресурс. Что касается всех остальных, то тут дело пошло совсем по иному сценарию. Основные финансовые ресурсы оказались в руках многочисленных чиновников и силовиков, близких к государственному управлению. Условий, позволяющих поддерживать и лелеять, прежде всего, производителей сельскохозяйственных и промышленных товаров создано не было.
Ну, хорошо, а чтобы ты сделал, будучи сам государством, спрашивал он себя. Конечно, это сложнейший вопрос, простых ответов на него, и, очевидно, не существует. Я, конечно, не крупный экономист, учёный, понимаю, что решение задач в масштабах огромной страны, это сложно. У Государства всегда много видов деятельности, о которых следуют беспокоиться. А, я рассуждаю об этом вопросе, со своей позиции. Ну и, что? Ведь повсеместная занятость работников в производстве, выпуск разнообразной продукции, создавали бы ту мощную устойчивую бюджетную основу, при которой правительству было бы ещё проще, осуществлять расходы на различные направления. А, главное, и важное, изменилась бы психология людей. Они бы из халявщиков, потребителей и распределителей чужих ценностей, превратились бы в ответственных самостоятельных членов общества. А, ещё, он не понимал, почему сложилась такая тенденция, когда под видом благородных идей природоохраны, здоровой окружающей среды, из городов начали выводить заводы и фабрики. Прежде, проезжая по новым массивам, двадцатиэтажной застройки, он всегда задумывался, а где же будет работать этот народ, неужели все пойдут в охранники, станут служащими государственных контор, служащими банков, торговых центров. Где брать эти огромные средства на их существование, если не будет производителей? Он не понимал этого.
Да, но, как преодолеть то огромное технологическое отставание в производстве различных товаров, если начать их производить у нас в России? Задавал себе вопрос.
Какой необъятный потребительский рынок. Сколько сотен тысяч наименований различных предметов и товаров требуются людям. Все эти товары, начиная от мелкого шурупа и гайки, появились на рынках, после того как началась свободная торговля. Тоже на рынке продовольствия. Прежде, разве можно было себе представить наличие такого количества разнообразных сортов, например колбасы, нет, конечно. Все это в огромных количествах завозится из-за рубежа. И как же ты, милый человек, собираешься все это производить здесь в России? Ведь совершенно ясно, что местная продукция будет изначально, ниже по качеству и более дорогая. Что, запретить ввоз импортных товаров? Ни в коем случае. Конкуренция это величайший движитель.
И вот тут-то, как раз и нужна роль государства. Если оно, признает важность своих собственных производителей, то оно, и должно, умудрится создать такие условия, при которых, ему - производителю было бы выгодно, участвовать в этой конкуренции, и, постепенно, начать выпускать продукцию на уровне той, что заводится из-за рубежа. Ну и, что, продолжал он свои мысли, мы - предприниматели, смогли бы это сделать. Да, я абсолютно уверен, утверждал он, и ещё как, только бы нам не мешали, только бы вся эта свора чиновников, коррупционеров всех мастей, отстала от нас. Чем мы хуже японцев, корейцев южных, сингапурцев, наконец, китайцев, ведь все они смогли, и мы также бы. Мудрое государство не вмешивалось бы в наши дела, занималась бы своими, строило дороги, скоростные магистрали, из кожи вон лезло бы, чтобы создать для предприимчивых людей, иностранных инвесторов, условия, при которых они бегом побежали, чтобы участвовать в этом деле. Конечно, понимаю, это чрезвычайно сложно, требует принимать непрерывно непопулярные меры, силой своей власти искоренять коррупцию, заставлять всех способствовать этому процессу.
Перевоспитывать население, уничтожать всякие социалистические идеи халявного равенства, личной безответственности. Надо учить людей зарабатывать и за все платить. Капитализм это самый правильный путь, об этом свидетельствует весь прогресс последних столетий. Вот здесь и важна его роль. А если такие преобразования не произойдут, будем плестись в хвосте слаборазвитых стран.
Дело не только в налогах, собираемых с бизнеса. Сначала это будет меньше, затем возрастёт. Результат в том, какое огромное количество людей перейдёт из государственной службы к частным владельцам, и, следовательно, забота о них, отпадёт. Сколько не придётся выплачивать различных пособий и льгот. Поменьше болтовни о социальной направленности. Если будет повсеместное производство, и масса самостоятельных предпринимателей, то государству хватит на все, на врачей и учителей, на армию, полицию и другое. Требуются великие реформы. А, для этого, требуются великие люди. Возможно, они скоро появятся, а возможно и нет. От этого будет зависеть будущее.
Эти и другие подобные мысли, не давали Раевскому успокоиться, тревожили, не могли отпустить.
Раздался лязг автосцепки, вагон дёрнуло, видно подсоединили к локомотиву или какому-то поезду.

— На местах сидеть! Соблюдать порядок, не дёргаться, по нужде через каждые четыре часа,- прокричал сержант сверхсрочник.

Застучали колеса, "Столыпин" двинулся к своему новому назначению, а вместе с ним, заключённый Раевский Николай Иванович отправился досиживать свой срок.

Экспресс Eurostar, Париж - Лондон отправлялся в двенадцать тринадцать со старинного, постройки позапрошлого века, Северного вокзала. Великолепное здание в форме триумфальной арки фасада, украшенное скульптурами, символизирующими города европейского международного и местного сообщения Франции, было уютным и удобным сооружением. Два поезда, сигарообразные с жёлто белыми клювами, и огромными, по всей длине вагонов, окнами, уже красовались на четвёртом и третьем пути платформы вокзала. Людмила вместе со своим любимым сыном Гошей, заблаговременно приехали из городка Марн-ля-Вале, знаменитого Парижским Диснейлендом, и заняли в поезде на третьей платформе свои места во втором вагоне первого класса. Они удобно устроились в глубоких мягких креслах. До Лондона, через туннель под Ла-Маншем, времени в пути было всего чуть больше двух часов.

Окончательное решение покинуть Россию и переехать в Великобританию сформировалось у неё не сразу. Это был длительный процесс. Первоначально, когда она решила, что сыну следует дать зарубежное образование, это ещё не означало, что она сама уедет. Ведь многие родители посылают своих детей учиться за границу, а сами продолжают жить и работать в России. Впервые она серьёзно задумалась об этом после гибели Андрея. Тогда она металась, душа не могла найти покоя. Ей все надоело. Бежать, куда-то уйти от этой реальности, особенно после того, когда она узнала от Академика о предательстве, что почти на сто процентов доказывало причину гибели Андрея и всей группы испытателей. Но затем, она постепенно успокоилась. Она выросла в Москве, и очень любила свой родной город, позже, переехав в среднюю полосу России, ей прикипели к сердцу и эти здешние места.
Однако, позже, уже работая в областной администрации, когда она окунулась во всеобщую ложь, жадность и стяжательство, это оттолкнуло, потребовало свежего воздуха, постепенно укрепляя её мысли об иммиграции.
После трагической гибели Андрея, смерти Академика, ликвидации их научного института, её пригласили в местное управление ФСБ. Двое сотрудников, один из которых, как она поняла, был из Москвы, несколько часов, её дотошно, допрашивали. Их интересовало, что она знала о работе института, о чем рассказывал муж, какие документы проходили через её руки, когда работала помощником у Академика. На все эти вопросы, она ответила, что работала техническим работником, выполняла только переводы иностранных статей для Академика, муж ни о чем не рассказывал. На самом деле она многое знала, но решила об этом не говорить. С неё потребовали подписку о неразглашении, она отказалась. Ей угрожали, предупредили, что за ней будут вести наблюдение. Примерно через год её опять вызывали, но затем перестали. Хотя она понимала, что, очевидно, так положено, такая у них работа, но неприятный осадок остался, и это, в том числе, было одним из тех камушков, которые легли в фундамент её решения об отъезде. Об этих встречах она никогда никому не рассказывала.
Фактически ей пришлось самой быть непосредственным участником многочисленных операций по разграблению государства, но это она сама так решила, делала не для себя, а для своего начальника, выполняя свою идею икс - отомстить за гибель мужа. Участвуя в этом процессе, она ежедневно сталкивалась с многочисленными чиновниками разного ранга, которые занимались тем же, только лично для себя, они, не стесняясь, брали взятки, перечисляли государственные деньги на свои счёта. Когда она впервые начала заниматься коррупционными сделками, она и представить себе не могла, тот масштаб в каких они осуществлялись в стране. По собственной оценке, да, и по оценке любого здравомыслящего российского гражданина, это была огромная сумма, более ста миллионов долларов, накопившихся на счётах Дымова. Но это, оказалось, была пылинка, капля в море от общего объёма таких накоплений. Все эти гигантские средства либо превращались во дворцы и предметы роскоши, либо выводились на зарубежные счёта, и совершенно не работали на своё воспроизводство и развитие производительных сил страны. Иногда, появлялась информация о таких же коррупционных операциях крупных чиновников, но уже из Москвы. Затем все это спускалось на тормозах. Однажды ей пришлось столкнуться с осмысленной лживостью, казалось интеллигентных людей. По сообщению наблюдателей одного из избирательных участков, Людмилу послали проверить факты, изложенные в жалобе. Председатель этого участка, директриса одной из школ не отрицала, что они занимались вбросом бюллетеней.

— Так требует наша власть, мы не можем допустить, чтобы были избраны какие-то враждебные ей люди с улицы,- объясняла она Людмиле свои действия.
—Ну почему вы так говорите? Ведь ваша святая обязанность, как педагога, обучать детей правде, искоренять у них всяческую лживость. А вы наоборот, лживость превращаете в истину.
Директриса улыбнулась,- видите ли, в нашей жизни есть понятия, которые не подлежат сомнению, они, как данность, они есть и все тут. Это, как для религиозных людей, вера в Бога. Попробуйте объяснить, что нет доказательств существования бога. Как вы думаете, они вас поймут. Я, считаю, что нет. Для них бог он есть и все, это не подлежит обсуждению. Так и для меня, нет колебаний в правоте нашей власти. В соответствии с таким понятием я и действую.
Для простых людей, незнакомых с этой оборотной стороной медали, государственные чиновники выглядели достойными, порядочными людьми. Этот перевёрнутый мир возмущал её, было невыносимо, сдерживало только то, что она выполняла свою, намеченную цель. Желание вырваться из этой удушающей обстановки, постепенно накапливалось переросло в необходимость обязательно уехать. Она, наконец, решилась и сообщила об этом маме.

Мать сказала,- Зачем уезжать, возвращайся в Москву, живи и работай здесь в своё удовольствие, - но она не согласилась.

Выбирая варианты, куда переехать она остановилась на Лондоне. В - первых, здесь для Георгия она остановилась на известной своим высоким качеством образования, специальной школе. Во - вторых, это все-таки было близко от Москвы, с которой она не хотела прерывать связи, периодически сюда наезжать. Бывший Васильевский особняк в Москве, остался за ней, она сдала его одной иностранной фирме, это было приличным поступлением в неё месячный бюджет.
Хлопоты по приобретению постоянного жилья в Лондоне заняли более нескольких месяцев. Рассматривался целый ряд различных вариантов, в конце, концов, она остановилась на доме с собственным входом, с двумя спальнями на первом этаже в районе Spencer Road, Лондон. В доме были современно оборудованные кухня и ванная комната, гостиная с камином, парковка во дворе, собственный задний сад, двойное остекление, газовое отопление. На это приобретение она потратила почти половину имеющихся у неё средств.
Маленький Георгий вдруг заболел. У него появилась хрипота в голосе. Людмила места себе не находила. После обследования, оказалось, что у него обнаружена киста на голосовых связках.
Ей объяснили, что следует провести микроларингоскопическую операцию. Необходимо попытаться удалить кисту полностью. А лежащую поверх кисты слизистую оболочку необходимо сохранить, чтобы с неё помощью закрыть дефект после удаления. Таким образом, предупреждается образование рубцов голосовой связки, и возникновение возможных дальнейших проблем с голосом. Операция удаления кисты называется кистэктомия. Сама операция технически весьма «капризная», так как киста бывает хрупкой, стенка её тонкая, а киста плотно приращена к подлежащим тканям и при неосторожных манипуляциях она может разорваться.
После поисков клиники, где провести операцию, Людмила остановилась на медицинском центре в Мюнхене, которой руководил доктор медицинских наук Бинфрид Кохенхорст. Она созвонилась, ей дали добро, вдвоём они прилетели в Мюнхен. Операция прошла успешно, она не уезжала из клиники до полной реабилитации, на которую ушло целых десять дней. Обратно в Лондон она решила ехать поездом, чтобы не подвергать ребёнка воздействию изменениям давления, происходящим при взлёте и посадке. Так, как маршрут должен был проходить через Париж, решила остановиться здесь на несколько дней и посетить, в пригороде французской столицы, в городке Марн-ля-Вале, знаменитый Парижский Диснейленд, побывать в котором, она обещала сыну. Парень был в восторге. В Замке Спящей Красавицы (Le Chateau de la Belle au Bois Dormant) он увидел огнедышащего дракона, Белоснежку и Семь Гномов — в аттракционе «Blanche-Neige et les Sept Nains» и Пиноккио — в «Les Voyages de Pinocchio». Он целый вечер расспрашивал маму об этих героях сказок, она прерывала его и просила лучше помолчать, чтобы не напрягать свои голосовые связки. Во второй день они посетили Adventureland (Страну приключений) Здесь был восточный базар, на котором разыгрывались сценки из знаменитого мультфильма «Алладин» («Le Passage Enchante d’Aladdin»). А затем они посмотрели — убежище Робинзона Крузо на ветвях огромного дерева («La Cabane des Robinson»), остров приключений с пещерами («Adventure Isle») и павильон «Карибские пираты».
Теперь, когда они уже сидели в мягких креслах экспресса Eurostar Париж - Лондон, мальчик полный впечатлений, прижался к маме и задремал. Она смотрела на него. С каждым годом, особенно в данный момент, он все больше и больше становился вылитым Андреем. У неё сохранился бывший семейный альбом, где была фотография Андрея в таком же возрасте, они были так похожи. Людмила ещё крепче прижала его к себе и нежно поцеловала.

Прошло почти два года после отъезда из России. Они расстались с Дымовым по-дружески. Последний раз при встрече она сказала ему.

— Прощай Сергей, прошу тебя, забудь обо мне.
— Люда,- ответил он,- я в жизни никогда не забуду тебя и нашу последнюю встречу, и не проси об этом.
— А, ты, все-таки, постарайся. И ещё, хочу сказать следующее, не обижайся. Я единственный человек, который знает обо всех твоих операциях и сделках. Фактически я единственный свидетель. Мало ли, что в жизни бывает. Так вот, имей в виду, если вдруг что-нибудь произойдёт со мной или с моим сыном, я постараюсь всю документированную информацию, она находится в надёжном месте, превратить в достояние общественности.
— Да ты, что Люда, как ты можешь даже о таком подумать?
— На всякий случай, это моя охранная грамота,- ответила она.

Иногда она задумалась, об их последней венской встрече. Что это было? Он заплатил, я с ним переспала. Я вела себя, как девушка с панели? Она отвечала себе, категорически нет! Эти деньги заработала, вела все его дела, вряд ли без меня столько бы имел. То, что ему отдалась, сама захотела, это был порыв, и нисколько об этом не жалею. В жизни всякое бывает. Ты хитришь, оправдывая себя. А, если бы он не перечислил эту сумму, ты так бы себя вела? Возможно. А вообще, женщины всегда за что-то отдаются, любовь это тоже плата, продолжала она оправдывать себя.

После увольнения из областной администрации Людмила начала готовиться к отъезду. Хлопот было много. И, конечно, главной заботой встала задача, как распорядится с салоном красоты. Здание салона, прежде находившееся в аренде, она своевременно выкупила в свою собственность. В связи с этим следовало продать, не только сам бизнес, но и, само здание. Кому же предложить этот весь комплекс? Людмила перебирала разные варианты. Она вспомнила о той информации, которую ей показывал Дымов, относительно нового губернатора. Его жена Эвелина, бывшая манекенщица, занимается своим бизнесом, вспомнила она, и решила сделать ей предложение. Они созвонились, вместе осмотрели салон, там было чем гордиться, все было великолепно.

— Мне все очень понравилось,- сказала Эвелина,- завтра я дам ответ.
На следующий день она позвонила Людмиле, и сообщила, что готова купить этот салон.
— Приезжайте ко мне,- она начала объяснять Людмиле, куда и как приехать. Губернатор и его супруга уже жили в бывшей резиденции.
— Хорошо, еду, буду через два часа,- она не стала рассказывать супруге губернатора, что прекрасно знает куда ехать, и, что там ей знаком каждый камень.

Эвелина принимала Людмилу в правом крыле, где уже к этому времени оборудовала для себя огромный кабинет - будуар, предназначенный, одновременно для личных косметических и других процедур, а также деловых встреч. Она оказалась жадной женщиной Они долго торговались. Вначале, предлагала всего лишь полцены, тогда Людмила решила блефовать, сказала, у неё уже есть другой покупатель, и он готов заплатить больше той цены, которую ей предложила. Но, из-за этих двух покупателей, она предпочитает передать салон в неё руки. Это подействовало. В конце концов, договорились о приемлемой для обеих сторон сумме. У Людмилы ещё оставалось часть неоплаченного кредита банку, и когда речь зашла о том, исключить ли его из стоимости, или Людмиле погасить этот долг, губернаторша, конечно, остановилась на первом варианте, имея в виду, что платить его конечно не собирается. Однако, Людмила подумала и сказала, что нет, она сама погасит этот кредит. Ей хотелось, после отъезда, быть чистой, и не иметь никаких долгов.

 
Eurostar, на своей огромной скорости, более трёхсот километров в час, уже мчался по туннелю. В окне перестали мелькать французские поля, тянулась бесконечная лента фонарей внутреннего освещения.
На следующей неделе ей предстояла встреча с ведущим редактором радиостанции, где она прошла кастинг на диктора русскоговорящих новостей. О том, что её возьмут на эту работу не сомневалась, так как перед отъездом в Мюнхен, ей позвонили и сообщили все в порядке, остались некоторые формальности по оформлению документов. Прежде, занятая хлопотами по своему жизнеустройству, она не стремилась найти работу, материально она была обеспечена. Но, в последнее время почувствовала потребность в общении с людьми своего круга, решила пойти в журналистику. Об этом она и говорила ведущему редактору, соглашаясь на первых порах, работать диктором новостей.
Что будет дальше в её жизни, она не знала и не гадала. Мужчина, да может быть. Замужество, возможно. Вернуться на родину, и это возможно, если в России начнутся перемены, и она сделает поворот из девятнадцатого в двадцать первый век.
Между тем поезд проскочил туннель, уже пошли британские ландшафты, и вскоре, он, сбросив скорость, медленно въехал на платформу станции Сент-Панкрас, Лондон.

Москва
2015 год.