Касатик

НАХОДКА
Неширокая речушка наша, по выражению старожилов, всего-то каких-нибудь в два лошадиных маха, не замерзает до середины декабря, почти до самых Никольских морозов, поблескивая живительно-кристальной водой многочисленных прибрежных родничков.
Левый, лесистый берег речки, где расположен железнодорожный полустанок, с правым, высоким берегом, соединяет пешеходная тропа, которая не прерывается благодаря добротно устроенному деревянному мостику. По этой тропе и мостику постоянно ходят люди: то на электричку, то с электрички, а то – на работу в известный на всю Россию музей-заповедник.
Немало километров по той тропе и по тому мостику исходил и я, спеша на работу и, наслаждаясь чистым воздухом монастырского леса, неспешным шагом возвращаясь домой.
В то декабрьское утро, подгоняемый крепким морозцем, я не заметил, как оказался на мостике и, не успев ступить на дощатый скрипучий пол, услышал вдруг слева от себя, где-то в русле речки, жалобное кошачье мяуканье, тонкое, словно комариный писк.
Я глянул через перила вниз. Среди пара, поднимавшегося от воды, на прозрачной льдинке лежало серое пятнышко. Это был малюсенький, еле оперившийся котёнок, попавший в беду. Он сидел на льдинке не шевелясь, боясь прыгнуть в какую-либо сторону, - всюду была вода.
Я недоумевал, - как мог попасть туда одинокий несмышленый котёнок. «Что же делать, - мелькнуло в голове, - как помочь бедняжке?» В ту же минуту я смекнул, что нужна длинная палка, чтобы как-то подвинуть тот хрупкий островок к берегу. К моему удивлению такая палка нашлась. В кустах, среди молодого ольшаника, стояла давно подрубленная сухая длинная ветка. А под мостиком валялось старое толстое бревно, вероятно, принесённое туда осенним паводком да так и застряло в речке.
Мне не оставалось ничего, как встать на бревно и неуклюжей веткой – рогатиной дотянуться до хрустальной льдинки и подвинуть её с котёнком к берегу. Радости моей не было предела, когда дрожащей от холода мокрый котёночек оказался в моих руках. Он прижался к моей груди и сунул застуженный розовый носик под воротник.
- Касатик, - первое, что я смог произнести, - как же ты попал сюда, дурашка?
 Дурашка не отвечал, и я взял милое беспомощное существо с собой на работу, а затем – домой.
- Где ты его нашёл? - спросила жена, - Он ведь так мал, что ему, пожалуй, не будет и двух недель.
- Пожалуй, не будет. - ответил я. - Мне кажется кто-то топил в речке котят, народившихся у чьей – то кошки, а этот, Бог дал, - выжил как самый сильный и оказался на тонкой льдинке.
- Да ты его вторично родил на свет Божий, - заулыбалась Ирина. – Что же, пусть живёт у нас, и будем считать счастливое спасение днём его рожденья. Как же мы назовём счастливчика?
- А я уже назвал, как только его взял в руки, сказал почему-то – «Касатик». Пусть эта кличка за ним останется, - сказал я жене.
Так и порешили. Касатику было у нас вольготно: он бегал по комнатам, играл с воланом, а немного окрепнув, прыгал чуть ли не до потолка, пытаясь достать бахрому карнизных штор. Кличка Касатик к нему подходила, и все, кто появлялся в нашем доме, от души восхищались: «Какой милый котёнок!».

СЧАСТЛИВОЕ ДЕТСТВО
Весной при появлении зелени Касатику нравилось бегать по лужайке сада; он удивлялся порхающим бабочкам, пытаясь их поймать, ловил мелких ящериц или лягушат и приносил на дорожку, по которой мы ходили в баню.
- Вот, какой специалист! – определила Ирина, увидя перед собой Касатика, державшего в зубах мышонка. И она с нескрываемым любопытством наблюдала, как он подбрасывал свою жертву вверх, а затем убегающего мышонка ловил лапами и снова подбрасывал высоко до тех пор, пока не обнаруживал издыхание животного существа.
- Нет, нет, невозможно без слёз смотреть на него, этакий эквилибрист. – С гордостью заключала жена, а я искренне был доволен сноровке и быстроте Касатика, с какой он ловил разную живность в траве и в поленнице. Он как бы говорил, приходя к нам, - видите, мол, какой я преданный и нужный вам помощник.
Касатик уже очень хорошо отзывался на свою кличку и, прижав уши и виляя хвостом, каждый раз подходил на зов либо ко мне, либо к Ирине. Но большее расположение он почему-то имел к женскому полу и, кажется, понимал некоторые слова, с которыми Ирина к нему обращалась. «Иди», «стой», «лежи», «ешь», - и многие другие слова, как команды, исполнялись котиком незамедлительно, а на слова «мой хороший» быстро подходил к жене и ластился и ласкался у её ног. Она гладила его по мягкой шёрстке, нежно трепала по загривку и тогда чувства верности и любви переполняли всё его существо. Он ложился перед хозяйкой на спину, поднимал кверху лапки и кувыркался от нахлынувшего кошачьего счастья.
Шли дни, недели и месяцы. Касатик рос крепким и сильным, и мы увидели в нём зверя, похожего на кота, какие населяют леса Уссурийского края. Мы не знали бы о той схожести, если бы случайно не увидели по телевизору такого же, как наш, кота.
- Смотри, смотри, - громко позвала Ирина, - вылитый наш Касатик!
Касатик быстро поднимался в теле, стал цепко и уверенно забираться на деревья, особенно, когда встречал бездомных или бродячих собак; прогонял приходящих на участок соседских котов и сам частенько уходил в лес. Его волнистый тёмно-серый окрас шерсти, трудно обнаруживаемый в кустарнике и почти невидимый в сумерках и в пасмурный день, давал преимущество при охоте на различных мелких животных и, случалось, - небольших птиц – воробьёв и синичек.
На природе он был неподдающимся. Спасало ловкое лазание по деревьям; в домашних же условиях – добр, ласков и «разговорчив»; с удовольствием садился на колени к незнакомому человеку (если тот оказывался добросердечным) и сильно мурлыкал.
УДИВИТЕЛЬНЫЙ СЛУЧАЙ
К годовщине со дня рождения, с того дня, когда состоялось его благословенное спасение, Касатик выказывал себя уже храбрым «отроком», способным оберегать наше жилище от мышей и крыс. И тут случилось такое, отчего невозможно не удивиться и что, казалось бы, имеет место только среди людей и ни в какой другой популяции животного мира.
Всегда исполнителен и выдержан характером, он, сколько бы не проводил времени за пределами дома, сколько бы не гулял, не веселился, он, как по нотам, ежедневно в определённые часы возвращался к ужину и, напитавшись, прыгал к одному из хозяев (или садился на ковре у ног) и запевал любимую монотонную песенку. Он не имел отдельного спального угла и спал чаще на письменном столе среди книг и рукописей, предварительно убедившись, что там уже никто не работает.
На этот раз котик не пришёл домой ни вечером, ни ночью, ни утром следующего дня, он не пришёл и в другие сутки, отчего мы совершенно сбились с толку, и стали спрашивать соседей, мол, не появлялся ли наш Касатик на их участках.
- Нет, не видели. – говорили одни.
- Может быть, собаки…? – недоумевали другие.
- Он неподдающийся! – утверждала Ирина и в расстроенных чувствах подходила ко мне.
- Ну, где же он может шляться? – спрашивала в сердцах и отвечала:
- Наверное, кто-нибудь заманил какой-нибудь сладостью?
В субботний выходной день я по – обыкновению собирался на прогулку и вдруг услышал за дверью сильное мяуканье. Я тут же открыл дверь и от изумления ахнул:
- Касатик, голубчик …! Это ты?! – всё, что мог произнести от неожиданности я, а он, недолго думая, прыгнул ко мне в протянутые руки, ткнулся холодным носом в подбородок и на радостях громко замурлыкал.
Ирина от растерянности ничего не могла сказать и только промолвила:
- А ведь сегодня ровно год …
- Да, да, - подтвердил я, - годовщина со дня рождения …, нет, со дня спасения, день спасения – это же число и день его рождения.
- Пожалуй, не случайно мы посчитали этот день, днём его появления на свет Божий, - сказала восторженно Ирина, а я заметил:
- Вот ведь, что-то, видимо, там есть, в голове братика нашего меньшёго; как – будто часы какие работает, надо же вспомнить тот день, когда его принесли в этот дом? Что-то, что-то в нём есть …
Перед вторым годом рождения Касатик снова пропадал где-то целую неделю и пришёл домой тем же числом и часом, как и тогда, в прошлом году.
Мы уже не удивлялись разумному поведению животного и говорили о том, что вот они биологические часы, о которых нам твердят учёные, сами порой впадая в сомнения и неуверенность. А здесь – факт налицо.
Говорят, кошачий век недолог, он укладывается максимум в каких-то пятнадцать лет. Таким образом один год кота или кошки соответствует нашим пяти – шести, но и за этот отведённый природой срок они при хорошем к ним отношении человека совершают немало добрых дел (и даже, - подвигов) во имя своих хозяев, очищая от животных-паразитов жилой очаг. Они настолько привыкают к человеческому жилищу, что знают каждый затерявшийся уголок, каждую дырочку, каждую щёлку, помнят каждую мелочь (и не только мелочь), иногда забытую хозяином; они размножаются, растят потомство, радуются, как люди, достатку и горюют, когда человек убивает их детей.

ЛЮБОВЬ И КОВАРСТВО
Касатик в два с половиной годика завёл подружку в дальнем особняке одного состоятельного человека, и частенько стал убегать к ней на свидание. Тот человек (назовём его Борисом) увлекался спортивной стрельбой и иногда постреливал из духового ружья по бродячим собакам и кошкам, которые заходили к нему на участок.
Особенно Борис опасался котов, дабы они не испортили его белую кошку, и с удовольствием стрелял полыми металлическими пульками в лоб или в нос животного. Таким образом он отгонял надоедливых ему «женихов».
Касатик не был исключением. Однажды, жарким летним вечером он пришёл домой растерянным и побитым. И я заметил на его красивой мордочке запёкшуюся кровь. При этом он мотал своей крупной головой и что-то «пытался сказать», но только ткнулся мне в ноги и тихо лёг.
- Что с тобой, дружище? Кто это тебя …? – спросил я, но он с трудом закрыл свои жёлто-зелёные глаза.
Присмотревшись, я обнаружил на лбу между глаз огромную гематому, а среди короткой шерсти в лобной части – круглый небольшой блестящий предмет. Это была застрявшая пулька духового ружья.
- Надо бы поговорить с этим охотником. – сказала Ирина.
Бориса я не застал дома, он приезжал с работы поздно вечером. И всё же, несмотря на некоторые затруднения, мы встретились, и я высказал ему свои соображения, не одобряющие его методы «борьбы» с гуляющими домашними животными.
- Они ведь, по сути, не виноваты, - утверждал я, - что у тебя живёт привлекательная кошка. Вот и моего Касатика она завлекла, и он получил ни за что, ни про что пульку в лоб, кот-то не бродячий.
- А что, на нём написано…? – оборвал меня Борис.
- Понятно, что не написано; теперь его надо везти к ветеринару, кровоподтёк совсем закрыл глаза, нос распух; котик – сам не свой …
Борису почти ничего не составляло извиниться и укатить на работу.
Ирина, как мне не хотелось, всё же настояла на своём: она посадила Касатика в овощную корзину, закрыла ковриком верх и отвезла в город к ветеринару, старичку лет семидесяти пяти, принимающему в собственном доме рядом с полуразрушенным монастырём. Он оглядел «пациента», высказал свои замечания и ввёл какую-то инъекцию от отёчности и боли. От укола кот вздрогнул, зарычал и вырвался из наших рук, бросившись в приоткрытую дверь на улицу.

ЗАТВОРНИК
Мы понимали, что Касатик осерчал на нас и никакие «уговоры» и приманки не помогли нам вызволить беднягу из-за покосившегося палисадника ветхого соседского домика, заросшего боярышником и шиповником. Он основательно залёг в кустах и не подавал сколько-нибудь и каких-либо видов, и звуков.
Старичок – ветеринар сказал нам, что кот никуда не денется и что он настолько ещё живуч и силён, что может за себя постоять и что более всего вероятно Касатик выйдет к нам из укрытия, как только придёт в себя и оклемается.
День клонился к вечеру, а котик не отзывался и не показывался. Так ни с чем уехали мы домой, оставив Касатика одного в зарослях палисадника. Утром следующего дня я поставил перед палисадником миску с рыбой, деликатес, который не мог, как мне думалось, не возбудить аппетит голодного котика и тот выйдет ко мне или хотя бы покажется. Не тут-то было. Как ни старался, сколько ни звал я Касатика, он не показался ни мне, ни подошедшей чуть позже Ирине.
В течение нескольких дней ходили мы подкармливать своего затворника, но он всего лишь один раз показался из кустов и снова скрылся, казалось бы, навсегда.
Прошла неделя, прошла вторая, а кот так и не показался.
Опытный ветеринар, зная повадки многих домашних животных, сказал нам:
- Ваш кот придёт домой сам, найдёт и дорогу, и дом.
По правде сказать, мы не поверили старику и стали горевать, как о великой потере, о достойном члене нашей семьи.
В местном магазине, где некоторые коты и кошки живут, как в частном доме и, бывает, - котятся, увидели мы котёночка, так похожего на нашего Касатика (такой же окрас, такой же мурлыка, такой же ручной и милый), что почти договорились с продавщицей уступить его нам вместо пропавшего, если тот не придёт домой. Ирина даже взяла его на руки, и он покорно прижался к её груди.
- Касатик, Ка-са-тик, - гладила она котика, а тот, казалось, понимал её и только певуче мурлыкал.
- Может, он сынок, нашего Касатика, - спрашивал я по пути к дому.
- Всё может быть, - отвечала Ирина, - он как - будто бы родной, когда я его взяла на руки.

ПРИШЁЛ
Мы отворили калитку и чуть не упали от удивления: перед крыльцом дома нас ждал Касатик. Он несколько раз громко мяукнул и подбежал к нам.
- Касатик! – от неожиданности воскликнула Ирина и потянулась к нему руками. Тот отпрыгнул, не дав себя даже потрогать.
- Не трогай его, - сказал я, - он ещё не пришёл в себя от случившегося с ним стресса и думает, что мы виноваты во всём.
- Не виноваты мы, не виноваты, - закричала Ирина, - поди ко мне, ну иди же, иди!
Касатик лишь молча слушал, вилял хвостиком и прижимал уши, а когда я открыл входную дверь в дом, медленно «на цыпочках», подошёл к проёму, понюхал и так же медленно забрался по ступеням в проходной коридор.
- Не бойся, Касатик! – приободрил его я, - смелей ступай, ты же дома! И он, как мог, быстро юркнул под лестницу, ведущую в мезонин, и там, расположившись, спокойно лёг.
Недолго думая, покамест кот отдыхал от дальних странствий под лестницей, Ирина приготовила ему вкусный обед с рыбной тушкой и поставила перед ним миску. Касатик встал, встряхнулся, нервно оглядываясь по сторонам, словно кого-то видел рядом, словно кто-то мешал его трапезе. Напитавшись, кот облизал прилипнувшие кусочки пищи вокруг рта и попил предложенную ему воду. Затем тихо подошёл к ногам кормилицы и обласкал их своим пушистым телом.
Мало по - малу Касатик стал позволять себя трогать и гладить по шёрстке, а вечером, когда Ирина по - обыкновению, сидя в кресле смотрела телевизор, он прыгал ей на колени и она, довольная, обласкивала его.
Некоторое время мы не выпускали кота гулять на волю и, как советовал лечащий врач, - «дабы не подхватить какую-нибудь инфекцию», подмешивали в кормёшку толчёные таблетки. Касатик быстро поправлялся, и мы иногда рассуждали о том, как смог он найти наш дом(?)
- Не представляю, - говорила Ирина, - как мог он спустя три недели найти нас? Ведь мы его увезли на машине, в полной изоляции. Можно понять, когда он по запаху находил дом, гуляя по пять – шесть дней. А тут?...
- Они же, - перебил её я, - помечают своим запахом углы жилья и подходы к нему и поэтому находят его из любой неординарной обстановки.
- Я понимаю, что они могут чуять свой запах и никакой другой, ну, скажем, за несколько сот метров, за километр, но за семь вёрст, убей меня, не пойму. Может, он по звёздам ориентировался, как лоцман в океане?
- Может быть, всё же ветер нанёс тот запах, который он оставил при доме, - упорно размышлял я и тоже до бесконечности сомневался. – А, может быть, он дожидался в настойчивости своей ветерка с нашей стороны и поэтому не показывался?
- Пожалуй, трудно подобрать надёжное тому объяснение, но факт есть факт, и всё-таки в нём есть что-то загадочное. – Поставила твёрдую точку Ирина и более не возвращалась к загадке Касатика.
Не возвращался к тому случаю и я, если бы …

СПУСТЯ ГОД
Прошёл ещё один год. Жизнь наша и Касатика текла своим чередом, без лишних всплесков и треволнений, сравнительно спокойно. Так во всяком случае старались делать мы с Ириной, и Касатик привык к определённому режиму существования. Он много гулял, но не забывал на ночь приходить в дом и чувствовал себя сильным «мужичком» и хозяином.
В начале мая приспела нам санаторная путёвка и мы уехали на три недели, оставив дом и Касатика на попечение дальнего родственника, которого котик недолюбливал за невыдержанный характер, чрезмерное употребление спиртных напитков и грубое к нему, Касатику, отношение. Однажды тот в отместку ему помочился в его ботинки резким, ничем несмываемым и почти не выводимым запахом, точь-в-точь таким же, как коты помечают насиженные (родные) места и территории.
В гневе «хозяин» побил Касатика, за что тот сильнее невзлюбил нехорошего человека и при виде его иногда рычал.
Вернувшись из санатория, мы обратили внимание на некоторый беспорядок и запущенность в доме и на участке, и, в первую очередь, спросили, как чувствует себя Касатик и где он теперь.
- Касатика нет, - сказал домовничай, - он убежал куда-то, может, в лес; вот уже с неделю, как его нет дома.
- И ты спокоен?! – набросилась было на него Ирина, – а где миска, из которой он ел? Да ты, пожалуй, его отдал кому-нибудь; не мог же он уйти в лес или куда-то в другое место с миской? – недоумевала жена. И она начала воспитывать непутёвого родственника.
Обидевшись, временный хозяин покинул наше жилище, а мы долго не могли успокоиться и всё рассуждали о том, куда же запропастился наш котик с миской. «Не мог же, - думал я, - убежать он с миской? Собака, да и та, миску навряд ли возьмёт».
_ Вот так и оставляй родственников – то, – возмущалась Ирина, - с них взятки гладки; лучше нанять чужого человека, с него спросить можно по всей строгости, а тут …
- Да, уж, - перебил её я, - что теперь делать; паровоз ушёл, как говориться,- один дым остался.
… И снова начались мученья в поисках пропавшего кота. На объявления, которые мы развесили в разных местах, никто не откликнулся. Так и порешили: увезли, пожалуй, Касатика куда-нибудь.
Прошёл месяц, второй и третий уже начался, как пропал Касатик. Наступила осень. Друзья, приятели и все, кто знал о пропаже, постоянно спрашивали, мол, не пришёл ли? … И мы в ответ лишь качали головой.

КАТЯ
Однажды один хороший знакомый, зная о нашем горе, принёс нам молодую кошечку чёрно-белого окраса с приятной кличкой «Катя» Катя быстро разобралась в комнатах, проверила и пронюхала все углы и закоулки и с удовольствием поела предложенный ей наскоро сготовленный обед. Она, казалось, как - будто бы давным-давно жила в нашем доме, так кошечка повела себя и даже не побоялась прыгнуть ко мне на колени.
- Будешь моей любовницей, – пошутил я и погладил её по атласной шерстке. Катя замяукала и потянулась к моей груди. – Вот и хорошо, вот и славненько, будешь Касатику заменой.
Кошечка оказалась вполне послушной домашней девочкой, невзыскательной и необидчивой; она сразу же, с первых дней, стала исполнять свои кошачьи обязанности: ловить мух или какую другую живность доставляло ей немалое удовольствие.

ПРИШЁЛ НА ДЕНЬ РОЖДЕНЬЯ
В конце «бабьего лета», на день осеннего равноденствия приходился день моего рождения. Он всегда отмечался: приходили родственники, друзья, сотрудники по работе, - поздравляли. Ирина собирала скромный, небольшой стол с вином и закусками. Тот день выдался солнечным и тёплым, какие бывают, радуя нас, в уходящие дни лета.
Я встречал гостей у калитки сада и вдруг заметил на участке среди пожухлой выгоревшей травы какое-то существо, сильно похожее на нашего Касатика. Он постоянно, во все дни его отсутствия, «виделся» мне среди гуляющих котов и кошек и я подумал, что и в этот раз – приведение. Ан, нет! Присмотревшись внимательно, я увидел воотчию знакомый окрас и повадку домашнего зверя, и я тихо позвал:
- Касатик, Касатик! Голубчик, ты ли? Не может быть?... Касатик, Касатик! – громче звал я и он, выпрямившись во весь рост, бросился со всей силой на зов и в одно мгновенье очутился у моих ног. Наклонившись, я гладил его и причитал:
- Касатик, Касатик, дружище, пришёл, пришёл – таки; на день рождения пришёл, вот радость – то так радость. И я открыл ему входную дверь в дом.
- Смотрите, друзья мои, кто пришёл к нам: Касатик! – радостно воскликнул я, а Ирина лишь ойкнула и схватилась за голову.
- Господи! Не может быть!... Как – будто с того света явился. Пять месяцев пропадал и всё – таки нашёлся. Нашёл свой дом, нашёл. нашёл. Она взяла его на руки и некоторое время сидела с ним и гладила его, а он громко мурлыкал на удивление присутствующим.
- Вот и подтвердились догадки наши, - сказала Ирина, - никто Касатика не убивал, никакие собаки его не загрызли, а увезли его далеко отсюда…
И молодой человек признался – таки, что он решил избавиться от злополучного ему кота, который в очередной раз «пометил» его ботинки, и тот отдал за бутылку водки Касатика приезжему в гости к соседям москвичу, а чтобы кот не сопротивлялся в дороге, он снабдил его миской с едой, замешанной на валерьяне.
- Как ты смел такое сделать!? – возмутилась Ирина. – Креста на тебе нет, паршивец, уходи с глаз моих долой! Не хочу тебя видеть!

КАТЯ И КАСАТИК
Касатик ел, оглядываясь по сторонам, а когда насытился, отошёл в сторону. Перед ним появилась чёрная с белым галстучком кошечка, сияющая парой зелёных светлячков на симпатичной аккуратно убранной головке.
Завидев большое себе подобное существо, Катя поначалу испугалась, поднялась на все четыре лапки, выгнула спинку и фыркнула в мордочку чудовищу, на что тот недоумённо посмотрел и медленно попятился.
Катя встала в позу и зашипела, надеясь отогнать нежданного гостя, а тот, выждав момент, замахнулся на неё мохнатой лапой и затем легонько ударил пониже уха. Кошечка привстала на задние лапки и, как бы защищаясь, цапнула передними коготками его увесистую страшилку. Касатик отпрянул в сторону, негромко «произнёс» что-то невнятное, порычал, успокаивая себя и давая знать незнакомке, что он сильнее её. а главное, - опытнее. Катя сжалась в комочек и ждала очередного нападения. Нападения не последовало. Кот осторожно подошёл к чёрному комочку, обнюхал живое существо, отошёл и лёг поблизости. Взгляд его был устремлён на кошечку; он, казалось, гипнотизировал её; но это была лишь только видимость. Она же не сводила с него глаз и, неморгая, сверлила исподлобья своими светлячками огрубевшую физиономию Касатика, а он, как настоящий мужичок пришедшей с поля домой и повидавший немало в кошачьей жизни, уставший и осоловевший от сытного обеда, уже еле справлялся с нахлынувшей на него сонливостью и вскоре задремал.
Катя, чувствуя свою безопасность, тихонько приподнялась, прошла к выходу из комнаты и незаметно по лестнице забралась в мезонин, а оттуда в открытую дверь на балкон. С балкона она поднялась на крышу и там осталась гулять, пока её не позвали к ужину.
Когда Касатик снова встретился с незнакомкой, Катя, уже не боялась пришельца, ткнулась машинально мордочкой в миску с едой. Касатика позвали тоже к ужину и поставили миску в противоположном углу. Он некоторое время не приступал к «трапезе», решил проверить содержимое миски соседки, и отторгнул Катю от еды. Убедившись, что там нет ничего такого, чего не имелось бы у него, он отошёл к своему месту и принялся за еду, постоянно оглядываясь на Катю, держа её в поле своего зрения. Тем временем девочка, расправившись с ужином и улучив момент, улизнула в укромный уголок, где её и разыскал матёрый. Он лёг рядом с ней и, не спуская глаз, следил за малейшим поведением кошечки. В таком положении они оставались чуть ли не на ночь.
Прошло несколько трудных дней, пока притирались домашние животные: молоденькая, ещё несмышлёная, кошечка и опытный, видавший виды, мужичок – кот. Катя не позволяла Касатику никаких шалостей, даже подходить и обнюхивать себя, было ей не привычно; в противном случае она пускала в ход свои красивые передние лапки с остренькими, как иголки, коготками. И девочка, и мужичок считали себя хозяевами в доме и не хотели уступать друг другу, но Катя, чувствуя свою слабинку, старалась уходить от большого и сильного Касатика. Когда кот пытался приставать к кошке, она иногда убегала от него на крышу и крыша служила настоящим спасительным местом от всех треволнений. С крыши, особенно с высокого конька, можно было наблюдать за земной жизнью собак и кошек, людей и машин; с крыши ближе казались птички, которых она так любила, и пыталась ловить.
Касатик не умел забираться на крышу, да она его вовсе и не интересовала, как Катю, которая родилась и выросла на московской крыше.
К следующей весне, когда Катя значительно подросла, Касатик порядком сдружился с «девицей» и не только сдружился, но и безмерно увлёкся молодой непогрешимой особой. Увлечённость переросла в неприкрытую любовь, и он незаметно для себя тоже оказался на крыше. Теперь Касатик не убегал далеко от дома, в близлежащий лесок или на соседние дачные участки, а Катя уже разрешала ему прикасаться своим чёрным лягушачьим носом к её маленькому курносику. Так они по-кошачьи целовались.

ПОСЛЕДНИЙ УХОД
… И всё же недолго длилась та кошачья идиллия: в один момент Катя перестала допускать Касатика до себя, - гневалась, громко фыркала, показывала зубки и даже агрессивно царапалась. Касатику не нравился такой поворот событий, и он заметно огрубел по отношению к избраннице, а затем и охладел, - стал странно пропадать из дома. Его окружала свора бродячих кошек; он стал увлекаться попрошайничеством и часто проезжей дорогой ходил с похожей на Катю чёрно-белой молодой кошкой. Катя заметно подурнела: потускнели глазки, казалось, что она чем-то заболела. Вопрос разрешила Ирина:
- Катя – то наша на сносях. – неожиданно заявила она.
- Как так?! – вопросил я.
- Да так, скоро родит. Вон какой животик. Думаешь, - она его наела, она его на любила, с Касатиком, а теперь ищет место, где бы разрешиться, вот и не подпускает друга – то.
Катя ходила непохожая на себя, постоянно мяукала как – будто кого-то звала или что-то просила, пищу не брала и, наконец, совсем куда-то пропала.
Три дня мы её искали и не находили, пока она сама не объявилась тощая, худая ворвалась с «рёвом» в дом и волчком закружилась у ног Ирины, настойчиво прося еды.
Катя принесла четырёх котят, которыми она разрешилась в подвале бани, - три кошечки и один котик, вылитый Касатик – отец.
Касатик не увидел своего потомства, он ушёл, чтобы не мешать Кате разрешиться. И тот уход для него стал роковым.
Утром по дороге на работу, я наткнулся на два сильно изуродованных (лежащих вместе) кошачьих трупа и, присмотревшись, в одном из них без сомнения узнал Касатика, а в другом, - чёрно-белую, так похожую на Катю, кошечку.
«Они погибли, - размышлял я, - видимо, во время любовной игры, как это нередко бывает в кошачьем мире. Лихой водитель иномарки не сумел (или не захотел) затормозить мчавшуюся на немыслимой скорости машину, а увлечённая любовная пара не успела отпрыгнуть от неё (велика скорость) и злополучное колесо с невероятной силой ударило по живым телам и отбросило их на обочину. Какая смерть! Касатик, Касатик, и ты, дурочка, кошечка, что же вы наделали?!»
Я верил и не верил глазам своим, и не смог сразу сказать Ирине о случившемся. К вечеру она всё же побежала к месту гибели и, увидя чёрно-белый труп кошки, приняла его за Катю и заплакала, и только потом, когда я рассказал свою версию происшедшего, она успокоилась.
Касатика закопали мы недалеко от дома, через дорогу, на краю полянки, ближе к лесу, под молодым стройным дубком.
Катя хлопотала над нескучным потомством и вскоре шалунишки стали выбегать вместе с мамой на волю. Однажды она привела всех четырёх в наш дом, в дом, который и был её домом. Самым рослым, игривым и сильным оказался котик.
- Назовём котика Касатиком, - предложила жена, - и оставим его дома, будет Касатик – младший.
- А кошечек куда?
- У меня уже просили на работе и некоторые соседи; отдадим, не убивать же! – твёрдо заявила Ирина.
… И остался маленький Касатик продолжать кошачью жизнь в её начале, в её малолетнем несмышлёнстве, с катиного тёплого животика и сладких молочных сосочков. Подрастёт. И Катя будет его научать животным повадкам: охоте на мух, бабочек и мелких грызунов.

3 июня 2009 , Абрамцево