Старая любовь долго помнится

Много я сказов разных слышала о любви, которая творит в мире чудеса всякие, о верности, которая время в муку смалывает, о красоте, которая радость миру приносит.

Вот, ежели хотите, расскажу вам одну такую быль-сказку, ну, а ежели не хотите, - дело ваше, в обиде не буду.
Так вот...

1
На Восьмом материке, в Захолустном городке, в Маленьком поселке жили добрые трудолюбивые люди.  Село  их  насчитывало всего двадцать домов, а именно потому и называлось Маленьким.

От него до Захолустного городка идти было ровным счетом часа три, а не ровным - часов пять. Ну, а если на телеге - часа два убьешь точно. Поэтому в город ездили, в основном,  по праздникам - на ярмарку.

Весело и дружно жили в Маленьком. Друг другу помогали и солнцу радовались. Да только вот добра без худа не бывает.

Случился как-то раз в деревне пожар. Сгорело три дома, в числе которых и горячо любимая ребятами школа. Учительница сразу же уехала в город работу искать, а жители поселка принялись за постройку новых домов: мудрено ли, две большие семьи без крова остались! Приютили их на время у себя односельчане.

А дело было ранней весной. Еще даже весь снег не успел стаять. Пришлось срочно с лесопилки сухой лес выписывать. Мастеров да помощников в округе - пруд пруди. Закончили строительство к лету. В одном из домов новую школу учредили. Но дальше того, чтобы табличку на дверь прибить с надписью «Школа», дело не двинулось. Так на лето и заколотили - все равно каникулы.

Вдруг известие  в  начале  июля: новая учительница из города приезжает. Молодая красивая Марья Степановна. Поселилась она в той «школе». Ну, хотя бы до осени, а там уж - видно будет. Чтобы время зря не терять, решила тетя Маша начать обустраивать школу, к учебному году готовиться. А для этого нужны и парты, и стулья, и доска, стол учительский, кое-какие шкафчики... Что и говорить - плотник нужен.

Жил в том селе на окраине Андрей Немой. Фамилию свою от отца унаследовал, а тот получил ее от покойного деда Андроновича, который страх как  несловоохотлив был!
Даже в праздники из него редко когда хоть одно слово вытянешь. Ну, а ежели делом любимым занялся, тогда лучше и не подходи: ничего не видит, ничего не слышит. Равно, что со стенкой разговариваешь. По такому случаю и окрестили деда Немым. Настоящая его фамилия позабылась вскоре, а прозвище укоренилось и перешло к внукам.

Так вот.         
Но окромя странной фамилии этой передалось Андрею по наследству то, что ни один, даже самый хитрый вор утащить не сумеет: умелые руки и доброе сердце. И хотя отец его в молодости кузнецом был, к плотницкому делу у Андрея больше душа лежала.       
Не было во всей  деревне искуснее плотника.

Вот и решила Марья Степановна пойти через все село помощи у Ан-дрея просить. Мол, что школу надобно обустроить, а времени мало осталось, да и денег нет. Помоги, будь другом, задаром. Андрей слушает, в затылке чешет. Отец его в углу на табуретке  сидит,  пыхает  трубкой,  да в усы  ухмыляется. «Хороша,  - говорит, - ты, девка. Знаешь, что хороша, а то бы не пришла задаром упрашивать. Сильно это накладно сыну моему одному столько инвентаря сколотить».

Объяснила Марья, что как только от губернатора деньги поступят, так и отдаст все до последней копеечки. Но то будет не раньше осени, в октябре-ноябре, потому как, когда она уезжала из города, денег в министерстве образования еще не было.
«Ну, смотри сама, Марья, - говорит старик, - ежели сын мой совсем ум потерял, то он, на твою красу глядючи, согласится на авантюру эту. Я б тебе ни силушки своей задаром не дал. Видел я девиц и покрасивше тебя», - сказал это и вышел из избы.
Извинился Андрей за папаню перед Марьей. Мол-де, старый дурень, жлоб от рождения. Обещался помочь, сколько сил хватит,  потому,  что «... важно сейчас  образование  для молодежи». Поблагодарила она молодого плотника и домой пошла.

Никому не рассказывала Марья Степановна, что к Немым ходила, да только от сельской молодежи разве что скроешь? Тем более,  что  молодежи  этой  самое  большое  по  семь-восемь  лет. Спрячутся в кустах при дороге - днем с огнем не сыщешь. Пополз  слух по деревне, что за чем-то тетя Маша к плотнику приходила. А к какому плотнику  - там уж домысливать нечего: один такой умелец  на  всю  деревню.  Быстро  поженила  сельская  ребятня Андрея Немого и молодую учительницу.               
               
2
Заботы заботами, а лето все-таки. Приближался Иван Купала. Намедни днем все готовились к празднику.

Бабы пироги пекли, салаты делали, доставали из сундуков чистые белые рубахи. Мужики  за  водкой в город на телегах укатили, потому как решено было сельским советом гулять целые сутки:  в  ночь  накануне  и  днем Ивана Купалы.  Ночью  костры жечь, песни  петь, а  днем  пироги  есть, да  водку  пить. Поэтому готовились основательно.

А  пока взрослые делом заняты, старые да малые тоже не сидят  сложа  руки.  Старики  всякие  истории  рассказывают  про ночь  накануне  Ивана  Купалы,  говорят,  быль,  а  ребятишки  из бумаги страшные рожицы вырезают: сговорились ночью нечисть пугать.

Вышел и  старик Немой  на  крылечко:  свежим  воздухом подышать,  трубочку  покурить.  Слушал-слушал,  как   детей пугают чертями да ведьмами, - только усмехнулся в седые усы.

--Знаю я ваши байки, - сел Немой на ступеньку, подпер рукой щеку, - пу-стое все. Вот я такое своими глазами видел, что не каждому и приснится. Чудеса!

--Дед, расскажи! А, дед? – заныли мальчишки.

--Что вам рассказать, пострелята? Что? Как дед Немой в красавицу с золотыми волосами влюбился, залез к ней в окошко, а потом меня хозяин ее заставил из блюдца молоко бычье лакать? Это, что ль?

--Да, да, да!

--Ну, что ж. Было это, как по вашим байкам, в ночь накануне Ивана Купалы. Давно… дай прикину… годков эдак двадцать назад. Ни один мужик на деревне не мог меня тогда за пояс заткнуть ни по силе, ни по храбрости. Как-то раз прослышал я, что где-то в дремучем лесу стоит изба из красного дерева и что в той избе живет девица, красивше которой нет на всем белом свете. Глаза у нее, как небо ночное, а волосы ярче солнца сияют. И тогда решил я, что грош мне цена, ежели не отыщу ту избушку и не выкраду красавицу. Поспорили с друзьями: ежели вернусь без нее – пойду в кузнецы. Взял с собой только хлеба ломоть, да в путь отправился.

Ночь была темная, звездная. Не знаю, сколько времени искал я ту избушку. Помню только, что день все не наступал. Иногда казалось: вот-вот рассвет, солнце взойдет. Ан-нет! Полная луна только из-за дерев покажет свой желтый бок и снова спрячется. Не иначе как бес путал. Ну, да ладно! Нашел я все-таки эту избу из красного дерева. Полянку ту луна освещала, и светло было, как днем. Притаился я под кустом и на дом смотрю, жду чего-то. А чего – сам не знаю. Но сказать надо, ребятушки, сразу я понял, что место это нечистое. Так и сидел я под кустом. Долго сидел, пока не уснул. А проснулся – гляжу: день наступил.  Солнце светит, и птицы по сторонам заливаются. Поднялся я с земли, отряхнул с себя сухой мох, направился к резным деревянным воротам. Хотел было щеколду отодвинуть… (Вот дурень! Днем да еще через главные ворота – на воровство! Эх! Ну, ладно!) Тут услышал я шум за забором. Поглядел в щелку: а там в загоне черт на табуретке сидит и быка доит. Пошел я тогда вдоль за-бора - окна девичьи искать. Нашел. Перелез через забор, постучал. От-крылась ставенька. Я даже рукой заслонился: ярче солнца сияли золотом волосы девичьи. Увидала она меня, испугалась. Говорит: «Что ж ты, мо-лодец, на погибель себя привел! Хозяин-то мой увидит тебя, да и пожалеешь, что пришел ко мне». А я говорю ей: «Не бойся, красавица, не страшен мне твой хозяин, а тебя, как увидел, полюбил всей душою». Пустила она меня к себе в комнату, закрыла ставеньку. «Тебя как звать-то?» – спрашивает. «Семеном, - говорю, - а тебя?» - «Ольгой. С радостью убежала бы я с тобой, Семен. Хозяин меня пленницей держит». Поцеловал я ее в алые губы да и говорю: «Ну так побежали». – «Боюсь я очень. Убьет Хо-зяин, ежели поймает, и тебя, и меня».

Вдруг тяжелые шаги послышались. Отворилась дверь в девичью светлицу. Сколько страху я тогда натерпелся – одному Богу ведомо. Вошел Хозяин. Страшный-престрашный! Волосатый весь, вместо ног – копыта, глаза огнем пыхают, а на голове рога. Не кто иной, как самый главный черт! Схватил он меня за волоса мои русые и стал тыкать в блюдце с бычьем молоком, а сам рычит: «Пей, пей, врага моего отродье! Это чтоб ты забыл, что видел красоту невиданную!»

Старик вынул трубку изо рта и перекрестился.

«Как вырвался из лап его и как принесли меня ноги в родную мою деревню, - не помню, не знаю. Да только три дни после этого слова единого вымолвить не мог. (Выходит, недаром Немым величают). Спор с друзьями проиграл, пошел в кузнецы. А теперь и отправился бы снова в лес за той красавицей, да только силушка уже не та, да и возраст тоже».

Семен Немой закончил рассказывать, вздохнул, вытряхнул из труб-ки пепел на землю. Босоногие мальчишки сидели, разинув рты, а умудренные жизненным опытом старики чесали в затылках да в усы ухмылялись.

--А я эдакой рожей самого черта испугаю! – послышалось вдруг, и чьи-то сильные руки протянули вперед отрубленную поросячью голову.

Завизжали мальчишки, рассыпались по сторонам. Старики перекрестились. Андрей Немой расхохотался.

--Что, папаня, хочешь снова за той девицей в лес сбегать, да не можешь? Зря беспокоишься. Сам  ведь сказал, двадцать лет прошло. От ее девичьей красоты уж вряд ли чего и осталось.

--Не старится, говорят, та красавица: знает рецепт эликсира вечной молодости.

--Дед, расскажи еще чего-нибудь, - разбежавшаяся ребятня снова стала подтягиваться к крыльцу, на котором докуривал свою трубку старик Немой.

--Я вам расскажу! Я вам расскажу! – раздался крик босоного Федьки-разбойника. Он несся по огородам, перелезая через изгороди, перепрыгивая ямы и кочки, и его загорелые пятки так и сверкали в воздухе.

--Ты чего орешь?

--Марья Степановна… - задыхался от быстрого бега мальчик, - тетя Ма-ша… учительница… ведьма она!

--Чего-чего?!

--Ведьма! Всем, чем хочешь, клянусь! Был щас на поляне, видел ее: волосья темные, распущенные… а сама странно так делает, - Федька, растопырив пальцы, стал описывать руками круги в воздухе, - и бормочет себе под нос что-то. С испугу я такого стрекача задал! Сами видели.

--Правда, что ли?

--Чистая правда, - выдохнул Федька.       
               


3
Вечером, как и собирались, накололи дров, хворосту собрали, - и запылали по всей деревне костры яркие. Ребятишки рожицы, утром из бумаги вырезанные, надели: ухают, визжат, хохочут, - баб и нечисть пугают. Игры, пляски. Но вот собрались все вокруг одного, самого большого костра – ужинать. А на ужин чего только нет! Икра соленая, картошка варе-ная, огурцы, салаты, рыба, пирожки. Только принялись за еду, спохватились: где Андрей Немой? Вроде был он в начале праздника, а теперь – нет. И никто не видел, когда и куда он ушел. Ну, да его дело. Может, папоротник цветущий решил отыскать.
               
4
Жутко ночью в лесу. Колючие ели, кривые ветви деревьев, коряги, топкий мох. Шорохи, звуки глухие, треск от старых сосен по всему лесу стоит. Темнехонько. А у Андрея как на зло и огонька с собой нет. Идет, спотыкается, за кусты хватается, корявые ветвистые лапы за одежду цепляются и в клочья рвут. Устал Андрей, присел на бревно на маленькой опушке, достал из котомки краюху хлеба. Сидит, силы восстанавливает. Поел, забросил котомку обратно на спину, встал и только в путь собрался… Как видит: засветился маленький малиновый огонек посреди опушки. Приближается к Андрею и растет. Вокруг того огонька ореолом свет разливается, а позади хвостом радужная полоска стелется, и от нее в темноту разноцветные искры сыплются. И переливается весь этот огонек желтым, зеленым и малиновым цветами. Удивился Андрей: никогда еще эдакой красоты не видывал.

--Это что за чудо такое?! – воскликнул он. Подлетел огонек ближе. Тут только разглядел Андрей бабочку. Да какая красивая была эта бабочка! Крылышки тоненькие, почти прозрачные; все четыре, как листики ланды-ша. Пригляделся получше Андрей: а у бабочки-то ножки, ручки, и улыба-ется она ему.

--Здравствуй, - говорит, - Андрей. Я уже давно сижу здесь на опушке и смотрю, как ты ешь.

Голосок у нее тоненький, тихий, и когда говорит, кажется, будто в ручейке вода журчит.

--Как же ты наблюдала за мной, раз я тебя не видел? – удивился Андрей. – Свет-то от твоих крылышек по всей поляне разливается.

--А я невидимкой, невидимкой, - сказала  это и исчезла, будто растаяла в воздухе, и снова появилась.

Еще больше удивился Андрей.
--И откуда же ты меня знаешь?

--Знаю, знаю, - пропела бабочка, - и знаю, зачем ты здесь и куда идешь.

--Так… Значит, про меня все ясно. А ты-то зачем мне здесь фейерверк устроила?

--Зря смеешься, Андрей. Я тебе еще очень пригожусь.

--Помочь мне хочешь? А дорогу знаешь?

--Я все дороги в мире знаю.

--Ну, тогда веди. С тобой и светлей, и веселей. Вот только я в толк не возьму, почему ты решила мне помогать.

--А это все мои дела, все мои, – прожурчал ручеек, - у меня с ее хозяином свои, старые счеты.

--Хорошо, как скажешь. Имя-то у тебя есть? Или просто бабочкой назы-вать?

--Зови меня Марионелла.
               
5
Много ли, мало ли времени они шли, да только ночь ни разу днем не сменилась, и в лесу было так же темно и жутко, как в начале пути. Вот только теперь Андрей совсем не боялся заблудиться: светит малиновый огонек впереди и ведет за собой.
Наконец остановила Марионелла Андрея, села на еловую лапку и говорит:

--Пришли мы, Андрюша. В десяти шагах от нас – во-он за тем орешником – поляна, посреди которой та избушка из красного дерева стоит. Утра не дожидайся, прямо сейчас проберись к забору. Только через ворота, смотри, не входи. Там хоть охрана и слабая, а все же лучше поостеречься. Иди тихо вдоль забора. На нужном тебе окошке, на ставнях, месяц, солнце и звезды нарисованы. Перелезь через забор под окно. Стой и жди, не стучи. Я Ольгу предупрежу, она сама тебе откроет. Ежели вдруг поймает тебя ее хозяин – изо всех сил вырывайся да беги. Я тебя сама найду в лесу. Ежели не вырвешься из лап его – конец, Андрюша. Заставит он тебя молоко бычье выпить, выколет глаза, и будешь ты у него в услужении. Чтобы предупредить Ольгу, я проберусь в дом невидимкой. Давай же, иди, - сказала это Марионелла, вспорхнула с еловой колючей лапки и исчезла.

Отмерил Андрей десять шагов, раздвинул ветви орешника, глядит: большая поляна вся светом от полной луны залита. На поляне изба из красного дерева стоит, окруженная забором с резными воротами. Не льет-ся свет из щелок между ставеньками, значит, спят все в избе.

Пригнувшись, бесшумно ступая по сырой траве, прокрался Андрей к забору под окном с месяцем, солнцем и звездами. Стоит, ждет. А вокруг тишина мертвая. Травинка не шелохнется; не хрустнет, не обломится веточка; лист не дрогнет на дереве. Воздух прохладный, свежий; роса.

Вдруг скрипнула ставенька, приоткрылось оконце. Высунулась жен-ская ручка и манит: мол, полезай.

Забрался Андрей в горницу. Видит: стоит перед ним девушка, а на голове у нее покрывало темное. Стоит, улыбается. «Здравствуй, Андрей, - говорит, - предупредила меня спутница твоя, что пришел ты забрать меня отсюда. Ну, что ж, воля твоя, уводи».

Не успел ответить Андрей, как послышались за дверью тяжелые ша-ги. Испугалась девушка: «Хозяин мой идет. Спрятаться тебе надо».

Появилась вдруг, как будто из воздуха, бабочка Марионелла. Отворила не весть откуда взявшуюся дверку в стене. «Заходи туда. Стой и жди», - говорит.

Спрятался  Андрей  в  потаенную  комнатку, а когда дверь за собой закрывал,  увидел,  как  красавица  сбросила с  головы  темное покрывало,  и  яркий  свет от  ее   волос  разлился   по  всей  горнице. Светло стало, как днем.   

Долго ждал Андрей, пока Ольга ему дверь не открыла. «Обрыскал, обнюхал здесь все, негодник, - расплакалась она, - боюсь я  его, очень боюсь».

Поднял Андрей покрывало с пола, накрыл ей голову. Ольга  волосы в косу заплела и сама вся в это покрывало закуталась. «Хорошенько спрячь свет золотой от косы своей, да побежали», - торопит Андрей.

Вдруг   распахнулась   дверь   в   горницу.   Андрей  только  подумать   успел,  кто  вошел.   Появилась  Марионелла,  отворилась дверка  в стене. А за дверью – ступеньки вниз, под  землю.  Что  есть мочи помчался Андрей по этой лесенке. Темно, стены сырые, сверху вода капает, под  ноги  гнилой  мох попадается, скользко  бежать  по лестнице.    Вниз–вверх,    вниз–вверх.    Ступеньки     под    ногами обваливаются,   камни   в  разные  стороны   сыплются.   И  не   знает Андрей, куда выведет его эта лесенка. Главное – подальше бы от избушки из красного дерева.

Устал он, изнемог, а ступени все не кончаются. Вдруг видит: впереди проход. Небо голубое и солнечный свет. Выбежал Андрей на опушку и упал ничком в сырую траву. Лежит, от страха и усталости в себя приходит. Подлетела тут к нему Марионелла.

--Молодец, Андрюша, не догнал он тебя. Спаслись мы. Да только Ольгу все же надо из плена вызволить.

--Не знаю, не знаю, как, - забормотал, отдышавшись, Андрей, - только не хочу, не хочу я больше в эту избушку возвращаться.

Сел он на траву, огляделся. Место совсем не знакомое. Но что за чудеса? Нет нигде ни входа какого, ни выхода. И невдомек Андрею, как он выбрался. Поглядел на Марионеллу – только головой покачал. Вот уже мастерица по волшебной науке! А она ему улыбается и говорит:

--Слушай вот что. Придумала я, как нам Ольгу освободить. Но потребуются для этого две шапки-невидимки. Я хоть и искусная волшебница, да только этот бес знает, как меня выглядеть, когда я невидимой делаюсь. Шапки надежнее. Он у меня одну такую лет двести назад поносить попросил, да так у себя и оставил. Ну да тебе известно, что подлючесть в его ха-рактере. Но еще одна шапка-невидимка у меня осталась. Ежели мне удастся пробраться в его логово и выкрасть первый экземпляр, то нам с тобой ничего не будет стоить освобождение Ольги. Главное – делай все, как я те-бе скажу. Согласен?

--Ну, ежели в шапке… тогда… Да, согласен.

--Вот и хорошо. А покамест сиди здесь и жди, пока я не вернусь. Хозяин Ольги тебя не найдет: он ни дороги, ни самой этой полянки знать не знает. Уж поверь, я – мастер по конспирации. Еды у тебя достаточно. Я долго не задержусь. Шапку выкрасть – дело нехитрое.

На том и порешили. Исчезла бабочка-Марионелла, как будто растаяла в воздухе. Остался Андрей сидеть на росистой траве посреди поляны в дремучем лесу, где даже лучам света трудно пробиться сквозь хитросплетения ветвей и корявые еловые лапы, найти себе выход. 

6
Из вечерних лесных новостей, которые сорока на хвосте принесла,  Марионелла узнала, что Хозяин для охраны своего дома собрал всю нечисть, находившуюся у него в услужении, выписал из лесного военного министерства униформу особой охранной службы, расставил посты по всем полянам вокруг избушки, пятнадцать часовых под окнами и четверых – на ворота и под забором.

Однако Марионелла тоже не промах: в числе лучших закончила Академию Военных Волшебников. Ей удалось даже пройти подготовку по конспирационной разведке. Поэтому никаких проблем не предвиделось.

Чтобы не попасться наверняка, решила Марионелла, кроме шапки-невидимки, законспирироваться методом перевоплощения и превратилась в курицу. На всякий случай и униформу Академии надела (охранником курятника, если что, представиться).

От ближайшей опушки до красной избушки вела узенькая тропка, которая упиралась в прогнивший у основания забор. Чтобы ни на кого не наткнуться в воздухе, Марионелла решила отправиться именно этой тро-пой пешком. Без приключений ей удалось пробраться во двор. Ничего нового, знакомая картина: куры в курятнике, на табуретке сидит черт в переднике – быка доит.

Марионелла в шапке-невидимке пробралась в курятник, а оттуда че-рез потайной ход – в дом. Темно в доме (вечер уже), свечи еще не зажжены. Потайной ход открывался за тяжелой шторой темного красного бар-хата, которая драпировала прилегающую к курятнику торцевую стену из-бы и закрывала собой огромное, от пола до потолка, зеркало в золотой оправе. Это зеркало хозяин дома использовал в своих колдовских целях.

От драпированной шторой стены во всю длину дома шел широкий темный коридор, по одну сторону которого располагались двери в покои Хозяина, Ольги и несколько хозяйственных комнат. Напротив них находился парадный вход. Коридор упирался в дубовую резную дверь. Это была кладовая. Называли ее так только для отвода глаз, потому что на самом деле комната в конце коридора  являлась сокровищницей самого Хозяина. Именно туда и направлялась курица, одетая в униформу Академии Военных Волшебников, да еще с шапкой-невидимкой на голове.

Добравшись до двери кладовой, она остановилась, прислушалась. В щелку под дверью пробивался тусклый свет: Хозяин был там. Марионелла воспользовалась испытанным приемом проницаемости и невидимкой прошла сквозь стену.

Хозяин сидел за золотым квадратным столом в большом кресле, обитом черной замшей. Перед ним стоял чугунный ларец, в котором поблескивали серебряные монеты.

Марионелла прижалась к двери и, затаив дыхание, разглядывала сокровища, находившиеся в этой комнате. В чугунных сундуках, стоящих вдоль каждой стены, хранились деньги и драгоценные камни. На полках же располагались, по-видимому, менее ценные предметы роскоши. И вот среди таких «менее ценных» вещей Марионелла наконец-то нашла глазами то, что искала.

Оставаясь невидимой, курица превратилась в бабочку и вспорхнула на полку к самому потолку. Всколыхнулся воздух в комнате, насторожился Хозяин. Прислушался, принюхиваться стал. Марионелла притаилась, сидит на полке – дышать боится.

А Хозяин знай втягивает пыльный воздух в широкие ноздри. Ноздри раздуваются, воздух с шумом входит и выходит из них. Нюхал-нюхал, ничего не унюхал. Снова принялся серебряные монеты пересчитывать. А Марионелла надела вторую шапку-невидимку себе на голову, да и была такова.

7
В ту же ночь прилетела она на опушку, где дожидался ее Андрей. Сговорились они идти к избушке тотчас же, не откладывая: пока Хозяин пропажу не обнаружил, да на поиски не отправился и охрану не удвоил. Без приключений пробрались они в шапках-невидимках мимо постов у ворот и забора. Андрей перелез под окна к Ольге. Как и в прошлый раз, открыла она ему; в темное платье одета, и волосы под покрывало спрятаны. Отдала Марионелла ей свою шапку-невидимку, вылезла Ольга в окно, перелезли они с Андреем через забор и – в лес, подальше от этой избушки из красного дерева.

8
Вот уже седьмой день вся деревня искала пропавшего на празднике Ивана Купалы Андрея Немого. Уж какие только версии по этому поводу не выдвигались! И то, что утопился, да течением мертвого унесло; и то, что в лапы самого черта попал. Или пошел искать цветущий папоротник, заблудился, да и сгинул в лесу. Но когда, казалось, всякая надежда потеряна, и Андрея не вернуть, объявился он на деревне. Да не один, а с девицей, краше которой никто в селе видеть не видывал.

Как глянул старик Немой, какую красавицу сын в дом привел, обомлел весь, а потом как закричит: «Ольга! Душа моя! Сколько лет, как расстались, я тебя, любимая, не видел! Знала бы ты, как истосковался по тебе!»

И тут увидел и подивился Андрей, как в миг переменился отец его: засветились радостью глаза, распрямились сутулые плечи. И уже не старика видел перед собой Андрей, а богатыря, удалого и красивого.

«Любишь ли ты меня до сих пор, скажи. Выйдешь ли за меня замуж?» - спросил Семен Ольгу. Обрадовалась Ольга, что прежний он, тот Семен, которого встретила она много лет назад. Обернулась она тогда к Андрею и говорит: «Ты, Андрюша, не будь на меня в обиде. Я как твоего отца увидала двадцать лет назад у себя под окошком, так и влюбилась на всю жизнь. Если бы не сказала мне Марионелла, что ты его сын, не пошла бы я с тобой. Сколько за мной молодцев приходило – я всем отказывала, Семена ждала. А теперь, Бог даст, поженимся мы».

Ну, что тут поделаешь? Неспроста говорят: старая любовь долго помнится. Вышел Андрей на крыльцо, сел, пригорюнился. Подлетела тут к нему бабочка-Марионелла.

--Ты чего такой хмурый? – спрашивает. – Радоваться надо: не поймал нас прохвост тот. И даже искать где, не знает.

--Пошел я за Ольгой, чтобы красоту ее всему миру показать. Мало сейчас красоты-то. Хотел, чтобы люди смотрели на нее и радовались.

--Показал ведь, и людей не обидел.

--Людей-то не обидел, а себя обделил. Думал я: не женится ли мне на этой красавице с золотыми волосами? А дело эвон как повернулось!

--А зачем жениться тебе на ней? Разве любишь ты ее?

--Эх, не знаю, люблю ли, но жена, какая-никакая, а должна быть. Столько труда – и все попусту!

--Отчего же попусту?

Обернулась тут бабочка-Марионелла Марьей-учительницей. Стоит, улыбается.

--Гляжу, не узнал ты меня, Андрей.

А жених от удивления даже дар речи потерял.

--Так вот скажи мне, Андрюша, стала бы я тебе помогать, ежели не любила б тебя всем сердцем?

Андрей рот раскрыл, а сказать ничего не может: не прошло еще удивление. Так и сидит с открытым ртом, фамилию свою оправдывает. А Маша смотрит на него и все улыбается, улыбается. Тут опомнился Андрей, протер глаза. Как же он сразу и не  разглядел? Ведь Судьба его была всегда рядом с ним и столько ему помогала. И вдруг понял Андрей, что ни-кого никогда не любил он и любить не будет, кроме Марьи.

А на следующий день в деревне сразу две свадьбы сыграли. Да какие! С музыкой, с танцами! И народу собралось столько – яблоку упасть негде!

Вот оно какие чудеса на свете творятся. Вот что любовь с людьми делает.

Ну, а ежели кто спросит, вправду ли, заранее отвечаю: сказка не сказка, быль не быль, а еще одна байка про ночь накануне Ивана Купалы.