Рассказ ни о чем

Дождь зарядил с самого утра. Он лил, не переставая, то утихая, то снова усиливаясь. Монотонно и надоедливо колотил он по крышам, стучал в окна, прыгал по скамьям в парке и тротуарам. Дождь падал в пожелтевшую траву на газонах; по редким, не облетевшим листьям деревьев безжалостно лупили его крупные холодные капли. Под ногами прохожих хлюпала мутная осенняя вода. Октябрь не давал даже надежды на наступление теплых и ясных деньков: солнце не показывалось вот уже который день, и все небо было плотно обложено огромными гипсовыми тучами.

Угрюмо возвышались однообразные кирпичные стены домов. Из-за «вечной» непогоды на них образовались потеки от сырости. С шумом рассекая лужи на дорогах, то туда, то сюда проносились автомобили, и в них тоже бил дождь.

К остановке подошел автобус. Две молодые женщины сложили зонты и поднялись по мокрым грязным ступенькам в салон. Тяжелые двери с шипением закрылись, и автобус поехал. В салоне было холодно, пахло резиной и бензином. На задней площадке никого не было, и женщины сели на задние сиденья, спиной к большому, во всю ширину автобуса, окну. Подошла толстая кондукторша, и та из женщин, которая была брюнеткой (у другой волосы были рыжие), купила два талончика, после чего кондукторша удалилась.

На следующей остановке никто не вышел и никто не зашел в автобус. Дождь снова стал усиливаться. Струйки воды бежали по запотевшим изнутри стеклам, и на поворотах дождь разрывал их причудливо-извилистые русла своими косыми метками.
Еще одна остановка. На заднюю площадку поднялся до нитки про-мокший, скромно одетый и уже не молодой мужчина. Он махнул проезд-ным билетом в сторону кондукторши и сел рядом с женщинами на заднее сиденье.         
Дождь постепенно начинал утихать. Брюнетка достала из сумки мод-ный журнал и углубилась в чтение.

Миновали еще две остановки. Автобус так и оставался полупустым, и по-прежнему на задней площадке, кроме мужчины и двух женщин, никого не было. За окнами мелькали машины, магазины; шумел дождь.

--Глупо, конечно, получилось…

Рыжая покосилась на сидевшего рядом с ней мужчину. Он почув-ствовал этот взгляд, вопросительно посмотрел на нее, но тут же догадался.

--Простите, я, кажется, подумал вслух, - объяснил он.

Рыжеволосая извиняюще улыбнулась.

Автобус мотнуло на повороте, по корпусу зацарапали, сломались ветки дерева; к стеклу прилип одинокий лист.

--Это было в институте… - начал мужчина.

Рыженькая снова косо взглянула на него, но он не поднял глаз, не стал извиняться, а просто продолжил.

--…на третьем… нет, на четвертом… нет, не помню… - сбился он, - на третьем или на четвертом курсе. Она… она была очень красивая. И я ее очень любил…

Дождь усилился, шум его за окнами автобуса стал еще громче.

--Ее многие приглашали на свидания. Она была самой красивой девушкой на курсе… Многие получали отказ. Она была разборчива.

Мужчина опять замолчал.

--А я так и не пригласил… так и не решился… - он еле слышно вздохнул, - так и не сказал… А  она вышла замуж, бросила институт и уехала.

Какое-то время снова шумел дождь.

--И я лежал на диване, и подумал, что вот если сейчас повернусь на дру-гой бок и упаду на пол, значит, останусь жив, а если не упаду – значит, умру…

Девушка молча смотрела на него. Автобус остановился, двери зашипели, мужчина вышел под дождь.

--Я тебе говорила, на маршрутке надо было ехать, - перелистнула брюнетка страницу журнала. – Контингент совсем другой: потрезвей, повоспитанней, да и не только…

--По-моему, он не был пьян, - ответила подруга.

--У него есть семья?

--Он не говорил.

--Хм… - усмехнулась брюнетка. – Надо было спросить – может, он еще мальчик.

--О чем он вам тут плел всю дорогу? – кондукторша отрывала билеты только что вошедшим пассажирам.

Брюнетка молча перелистнула следующую страницу журнала.

--Да так… - замялась рыжая, - ни о чем.

Дождь превратился в ливень. Он хлестал в окна автобуса, заливал смотровое стекло в кабине водителя. Ветер срывал холодную воду с крыш остановок и разбивал ее об асфальт в мельчайшие брызги. Непогода тянула свою заунывную песню, и весь город и весь день были как будто занавешены мятой шторой серого осеннего дождя, который все лил и лил, не переставая, то утихая, то снова усиливаясь…