Блаженная

                Пролог

… Сырой, порывистый осенний ветер гнал по небу тяжёлые, набухшие дождём, тучи. Они стремительно проплывали низко над землёй, время от времени поливая её крупным дождём.  По аллее старого городского парка брёл одинокий человек. Воротник его чёрного, промокшего пальто был поднят, а руки глубоко засунуты в карманы. Казалось, что он не обращает внимания ни на дождь, ни на порывистый ветер, ни на лужи под ногами. Его дорогие и некогда модные туфли давно промокли, но это ничуть не беспокоило человека. Новый, дерзкий порыв ветра толкнул человека в спину, взъерошил его седые волосы, но он и этого не заметил, продолжая уныло брести в глубокой задумчивости. Ветер дул ему в спину, подгоняя сутулую фигуру с низко опущенной головой вдоль аллеи в сторону реки. Подойдя к массивному парапету набережной, мужчина остановился и стал смотреть на тяжёлые, тёмные волны реки. Здесь ветер свистел весело и зло, извиваясь между чугунными узорами перил, словно старался сдуть их в тёмную воду. На набережной было гораздо холоднее, чем в парке, но одинокая, сгорбленная фигура продолжала стоять, изредка покачиваясь под резкими порывами ветра. Тёмная вода притягивала к себе взгляд мужчины: он смотрел на неё неотрывно, чуть улыбаясь странной, горестной улыбкой…
               
                -----------------------------

       … Умерла Настя Вежина тихо и внезапно, то есть буквально мгновенно. Вот только что она присела в кресло, поморщилась от пронизывающей боли в сердце, прижала ладонь под левую грудь, и лишь успела подумать, что ещё не разморозила мясо для обеда, как вдруг чёрная бездна мгновенно втянула в себя её сознание, голова Насти свесилась на грудь, а рука безвольно упала на подлокотник кресла. Это был понедельник, законный Настин выходной - последнее время она работала в детской библиотеке. Сердце у неё стало побаливать ещё в предрассветных сумерках. Она терпела, стараясь не обращать внимания на эту боль, но когда та усилилась, Настя тихо поднялась и пошла на кухню за своим лекарством. Минут через двадцать боль немного отступила, но Настя решила уже не ложиться, а начать потихоньку заниматься домашними делами. Через час на кухне появился Алексей: вид у него был всклокоченный и по-детски недовольный. Он что-то буркнул под нос вместо утреннего приветствия, выпил стакан воды и с хмурым видом побрёл в ванную комнату. Настя посмотрела вслед недовольному мужу и улыбнулась: она знала, что после душа и бритья он выйдет к ней повеселевшим и улыбающимся. После завтрака, проводив мужа на работу, Настя принялась за свои обычные дела, которые всегда делала в свой выходной. И всё было бы хорошо, если бы не вернувшаяся боль, раскалённой иголкой пронизывающая её сердце. Настя опять приняла лекарство, но теперь увеличила дозу, посидела пару минут в кресле, и поднялась, чтобы дальше заниматься делами. Так долго сердце у неё никогда не болело, и это насторожило Настю: она уже подумала вызвать «скорую», но решила не торопиться и подождать, когда начнёт действовать лекарство. Вернувшись с улицы, где она вывесила только что выстиранноё бельё, Настя всё-таки решила вызвать «скорую»: сердце разболелось невыносимо. И тогда, чтобы позвонить, она села в кресло, из которого уже не смогла подняться: набрать номер она так и не успела. Обнаружила Настю соседка по лестничной площадке. По чистой случайности или из-за плохого самочувствия, Настя неплотно закрыла входную дверь, когда выходила на улицу, чтобы вывесить для просушки бельё. Вот соседка, вышедшая в магазин, и увидела не плотно прикрытую входную дверь Настиной квартиры. Скорее всего, она так и прошла бы мимо – мало ли почему соседская дверь приоткрыта, но что-то заставило её остановиться и заглянуть. Она негромко позвала Настю, и не получив ответа, ещё раз, но теперь уже громче, окликнула хозяйку. Но в квартире была полная тишина, и тогда женщина, пройдя прихожую, заглянула в комнату…
… Когда уехала «скорая», соседка позвонила Алексею на работу: номер она нашла в записной книжке, лежащей тут же, рядом с телефоном. Она сделала бы это раньше, но смерть Насти настолько потрясла её, что врачам, вызванных ею же, пришлось сперва привести её в чувства, прежде, чем она обрела способность воспринимать всё происходящее. Она долго собиралась с духом, прежде чем смогла набрать номер телефона Алексея. Как она говорила с ним, что сказала, она потом так и не могла вспомнить…
      … Звонок застал Алексея в кабинете - он только что начал короткое совещание и хотел закончить его пораньше, чтобы вовремя успеть домой к обеду. Звонила соседка по лестничной площадке. Молча выслушав её, он медленно положил трубку. Только тут Алексей почувствовал, как ноги его задрожали и сразу ослабели, тело покрылось  холодной испариной, а сильно бьющееся сердце переместилось  куда-то в горло.
- Алексей Иванович, что с вами? – откуда-то издалека донёсся до него чей-то женский голос.
- Со мной? Не знаю… Со мной ничего, - растеряно ответил он.
-Вы так побледнели, - продолжил тот же голос.
- У меня только что умерла жена…, - сказал он, ни к кому не обращаясь, и сдёрнув со спинки стула пиджак, быстро вышел из кабинета.
Опомнился Алексей только на втором перекрёстке, когда затормозил в последний момент, чуть не врезавшись в самосвал с песком.
- Бред какой-то, - громко сказал он, отвечая на собственные мысли. – Что-то тут не так: или врачи напутали, или соседка…
 Алексей прекрасно понимал, что никакой путаницы нет, Настя действительно умерла, причём скоропостижно, именно так, как его предупреждал седой врач-кардиолог. Но одно дело понимать это головой, умом и совсем другое…
- Да нет, чёрт, ошиблась соседка, - повторил он и так надавил на педаль газа, что колёса его машины жалобно взвизгнули на сухом асфальте.
Подъехав к дому, Алексей увидел толпу сочувствующих: люди стояли группами, обсуждая случившееся и вспоминая похожие случаи из своей жизни. Не здороваясь, он быстро прошёл через людской коридор и вошёл в подъезд.
- Там никого нет, и дверь закрыта, - услышал он за спиной голос, похожий на голос соседки.
Не ответив, Алексей стал бегом подниматься по лестнице, на ходу доставая из кармана брелок со связкой ключей. Когда он вставлял ключ в замок, руки его мелко дрожали, а сердце опять переместилось в горло. Войдя, он тут же почувствовал запах лекарств, но это было привычно для него: в его доме часто пахло аптекой. Закрыв за собой дверь, он прошёл сразу в спальню, будто знал, что Настя лежит именно там. Она действительно была там.  Но женщина, лежащая на их постели с заострившимся носом и высоко поднятым подбородком, подвязанным полотенцем, лишь отдалённо напоминала Алексею его Настю: те же волосы, причёска, похожие черты лица.  Но вот только сейчас это лицо было не безмятежно спокойным, каким было всегда у Насти, а стало каким-то отрешённым, застывшим, как у статуи, и совершенно чужим. И руки, сложенные на животе… Нет, это не её руки, всегда такие тёплые, живые и по-матерински нежные.  Алексей резко повернулся, чтобы выйти из комнаты и только тут понял, что дверной звонок трезвонит давно и настойчиво. Открыв дверь, он увидел на пороге хмурого милиционера, а за его спиной мелькнуло встревоженное лицо соседки.
- Прошу прощения, - сказал милиционер, - но придётся вашу супругу отправить в городской морг.
- Зачем? – не понял Алексей.
- Извините, но таков порядок, - строго сказал участковый.
- А что ей в морге делать? - даже не скрывая своего раздражения, спросил Алексей. – Ведь была же «скорая». Нина, или как вас там? Была «скорая»?
- Была, была… - быстро закивала соседка.
- «Скорая» была, и меня они вызвали, только врачи констатируют смерть, а устанавливает её причины вскрытие, - терпеливо, учитывая состояние Алексея, ответил участковый.
- Да какое вскрытие? Зачем? – не соглашался Алексей. Ему было дико даже думать о том, что какой-то посторонний дядька начнёт кромсать тело его Насти и станет копаться в её органах, проводя никому ненужную экспертизу.
- Я ещё раз вам объясняю – таков порядок, - терпеливо сказал милиционер. – Лично у меня нет сомнений, что ваша супруга действительно умерла от сердечного приступа и это так, но ведь, в принципе, может же быть и по-другому, верно?
- В том смысле, что я утром подсыпал ей в чай отраву, а сам поехал на работу дожидаться её смерти?
- Не в вашем случае, конечно, но такие вещи бывают, - как можно миролюбивее ответил участковый. – Так что порядок есть порядок.
- Ну, правда же, Алексей, так положено, - подала голос Нина.
- А если я откажусь? - с вызовом спросил он.
- Вы меня извините, но давайте не будем доводить до этого, - уже с упрямой настойчивостью, но по-прежнему сдержано, сказал участковый.
- А как же тогда с похоронами? – уже сдаваясь, спросил Алексей.
- Так Настю, извините, жену вашу привезут из морга обратно. А там её и обмоют, и переоденут, - раздался голос с лестничной площадки, и в открытую входную дверь просунулась старушечья голова.
- Алексей, так надо, – сказала соседка Нина.
От этого настойчивого, не терпящего возражений тона, Алексей сразу как-то обмяк, ссутулился, взгляд его потускнел, черты лица стали неподвижными.
- Да делайте, что хотите - тихо, бесцветным голосом сказал он.
Алексей молча прошёл на балкон: торчать на кухне было глупо, идти в спальню, где лежит Настя, он не мог, а в комнате топтались чужие люди.
     Стоя на свежем, ещё по-весеннему прохладном воздухе, Алексей закурил и, сделав несколько глубоких затяжек, ткнул окурок в пепельницу. Он пребывал в полной растерянности – Алексей не знал и не понимал, что же теперь ему делать. А что люди вообще делают в таких случаях? Но странное дело, он совсем не желал думать об этом. Куда важней, казалось ему, сначала разобраться в случившемся, понять и осмыслить, а главное, принять то, что произошло. Он вспомнил серьёзное лицо того старого врача, который говорил ему о большой степени вероятности такого исхода. А о чём тогда подумал он? Что почувствовал в тот момент? А подумал он так же, как на его месте подумали бы сотни других людей: да, такое может случиться, но, во-первых, все врачи известные перестраховщики, во-вторых, вероятность трагического исхода, видимо, действительно существует, но только не для его Насти. Разве мог он тогда допустить мысль о том, что всё обстоит так серьёзно?
- Алексей, там надо расписаться, - услышал он голос соседки. Она прервала его мысли, заглянув на балкон.
Алексей посмотрел на женщину тяжёлым взглядом и вошёл в комнату. Там его ждал участковый. Он протянул Алексею лист, положенный на папку. Алексей взглянул на документ и мельком заметил название «Протокол осмотра…» и схематичное изображение своей квартиры. Он вопросительно посмотрел на милиционера, и тот молча показал место в протоколе, где надо расписаться.
- Когда приедут из морга? – спросил Алексей.
- Вашу жену уже увезли, - коротко ответил участковый.
- Настю только что забрали, – тихо уточнила Нина.
Алексей с удивлением посмотрел на соседку, а потом на настенные часы – оказалось, что в раздумьях он провёл на балконе почти час.
-Может быть, давайте я вас покормлю? – предложила соседка.
- Нет, не хочу, - сердито ответил он.
- Тогда я напишу вам мой номер телефона, так, на всякий случай, и оставлю его на столике. Вы, если что надо будет, звоните, не стесняйтесь.
- Ну, всё, - сказал участковый, - я закончил. Хочу выразить вам искреннее соболезнование – это всегда очень горько и до слёз обидно, когда совсем молодые, вот так… Вы бы это… выпили бы чего - нибудь.  Я сам не любитель спиртного, но иногда, знаете, надо.
- Спасибо за сочувствие, - сухо ответил Алексей. Сейчас ему особенно остро захотелось остаться одному.
Когда милиционер с Ниной ушли, зазвонил телефон. Алексей снял трубку – звонили его коллеги по работе. Он не смог долго выслушивать их соболезнования, прервав говорившего короткой фразой: «Извините, но я хотел бы, чтобы меня сейчас не беспокоили. По всем вопросам, касающихся похорон, звоните моей соседке», и назвал номер её телефона. Затем Алексей выдернул телефонный шнур из розетки и, секунду подумав, вошёл в спальню. Кровать была пуста, только подушка, на которой лежала голова Насти, сохраняла вмятину. Алексей нахмурился, глядя на этот отпечаток.
- Это всё, что осталось от человека? – спросил он вслух.
Потом он вышел из спальни, и пройдя в комнату, сел в кресло. В комнате было тихо, только со стены доносилось мерное тиканье часов да далёкие детские голоса проникали в комнату со двора. Но вместе с тем тишина была не совсем обычная, не такая, к какой он привык, когда при жизни Насти оставался дома один. Сейчас она давила на него своей пустотой и в то же время была такой пронзительной, что, казалось, буквально сверлила его мозг. Алексей встал и подошёл к балконному окну. Во дворе всё было как всегда: малышня в ярких курточках озабоченно копалась в песочнице, молодые женщины сидели на скамейке и вели свои разговоры, неотрывно наблюдая за детьми. Молодая девушка и пенсионерка выгуливали собак, а парень в красной ветровке возился с мотоциклом. Ничего не изменилось, всё осталось по-прежнему, но почему же тогда этот привычный, такой знакомый мир, теперь казался Алексею совершенно чужим, холодным и равнодушным?  Почему все эти люди живут прежней жизнью? Почему они безразличны к смерти Насти?  Значит, для них всё осталось как прежде? Алексей сел в кресло, неизменный вид двора и беззаботность его обитателей злили его. Настя…Странно, но только сейчас он задал себе вопрос, который до этого никогда не возникал у него. И этот вопрос показался Алексею настолько неожиданным и важным, что он удивлённо поднял брови. Кем, собственно, была Настя в его жизни? Понятно, что женой, но помимо этого официального названия, что она значила для него, какое занимала место в его мире и в нём самом?…

        …Алексей торопился: он задержался в институтской лаборатории и теперь спешил в городскую библиотеку, чтобы не опоздать и успеть попасть в неё до закрытия. Ему повезло с транспортом и через полчаса он уже взбегал по ступенькам широкой лестницы, ведущей к главному входу в библиотеку. Там было привычно тихо, немногочисленные посетители разговаривали шёпотом или читали.
Алексей быстро прошёл к столу, отгороженному от зала деревянным барьером. Он был здесь частым посетителем и знал всех работников по имени и отчеству, а эту светловолосую девушку-библиотекаря видел впервые.
-Здравствуйте,- тихо произнёс он, подойдя к столу.
- Здравствуйте, - ответила девушка и посмотрела на Алексея. Глаза у девушки были серо-голубые в обрамлении тёмных длинных ресниц.
Они несколько мгновений смотрели в глаза друг другу. Девушка смутилась и отвела взгляд.
- Что вы хотите? – спросила она и снова посмотрела на Алексея, только теперь взгляд её был скользящим.
- Мне нужен журнал «Радио» январский номер за этот год.
- У вас читательский билет? Вы у нас записаны?
- Я ваш постоянный читатель. Моя фамилия Вежин.
- Одну минуту, - сказала девушка и потянулась к длинному ящику с картотекой.
Воспользовавшись паузой, Алексей стал внимательно её рассматривать. Рост девушки определить было трудно, так как она сидела, но было ясно, что, скорее всего, она среднего роста. Лицо было чуть смуглым, видимо девушка уже успела несколько раз побывать на пляже. А глаза - не- обычно- яркого серо-голубого цвета, напомнили Алексею почему-то полевые цветы. И губы: они были не толстые и не тонкие, но главное, такие яркие и обладали такой притягательной силой, что Алексею пришлось отвернуться. Много разных девушек было у него и вокруг него, но такую он видел впервые: она обладала какой-то особенной, необыкновенной чистотой и женственностью.
- Вот ваша карточка, - сказала девушка, немного картавя. Но даже это выходило у неё как-то особенно мило, отчего у Алексея неожиданно защемило сердце. – Вы знаете, где искать подшивку?               
- Да, знаю, - сказал он с некоторым опозданием, потому что в это момент лихорадочно искал предлог, чтобы познакомиться с девушкой поближе и пригласить её на свидание.               
 - Тогда пройдите к стеллажу, а я пока запишу вас, - улыбнулась она и посмотрела на Алексея искрящимися глазами.
Нужную статью Алексей нашёл сразу, сделал выписку в свой блокнот и мог уже возвратить журнал, но не спешил, потому что ещё не придумал повода для знакомства. Странное дело, он никогда до этого не испытывал сложностей при знакомстве – знакомился всегда легко и непринуждённо. Видимо, его уверенность в себе и обаяние настолько обескураживали девушек, что он не мог припомнить ни одного неудачного случая. Он был красноречив, за словом в карман никогда не лез и при этом обладал тонким чувством юмора. Его находчивость и качество лидера были настолько очевидны, что последние два года Алексей был признанным капитаном институтской команды КВН. Только вот сегодня, почему-то, опыт подвёл его и он продолжал сидеть за столом, тупо уставившись в раскрытый журнал. Он уже перебрал в голове с десяток вариантов знакомства, но ни один из них его не устроил: все они казались ему пошлыми и неуместными. С такой особенной девушкой и знакомиться надо было как-то по - особенному, но вот как?
Когда девушка в очередной раз посмотрела на настенные часы, Алексей встал и решительно направился к ней.
- Вы нашли то, что искали? - спросила девушка, положив на стол книгу, которую до этого  читала.
- Да, но дело не в этом… Простите, а как вас зовут? – спросил он, решив впервые в жизни не заигрывать при знакомстве, а действовать открыто, что называется, идти напролом.
- Настя, - просто и без кокетства ответила она, а в её глазах засверкали смешинки.
- А меня Алексеем зовут, но дело не в этом…
- Как, и не в этом тоже? – перебила она его и заулыбалась.
- Что тоже? Ах, да… Нет, дело, конечно, и в этом, но это не главное,- заторопился Алексей, чувствуя, что смущается ещё больше. – Настя, понимаете, когда я увидел вас… В общем, ничего подобного я раньше не видел. Я даже не знаю, как пригласить вас на свидание, но для меня это вопрос жизни и смерти…
- Вопрос жизни и смерти? – спросила она и весело посмотрела в глаза Алексею. – Ну, тогда надо просто взять и пригласить.
- И вы мне не откажите? – словно не веря своим ушам, спросил он.
- А почему я должна отказать? – пожала она плечами.
- Ну, мало ли… - уже счастливо улыбаясь, ответил он.
- Конечно, мы можем встретиться! Говорите когда и где?
- Давайте я приглашу вас в новое кофе. Называется Лира. Знаете, это в парке?
- Я слышала про него, но сама ещё не была в нём. Мне говорили, что очень приличное кафе.
- Я был пару раз и мне очень там понравилось. Значит, давайте встретимся перед кофе в … Какой  день вас устроит?
- Понедельник. Вы же знаете, у нас выходной по понедельникам.
- Отлично! Во сколько?
- В шесть часов вам будет удобно?
- Вполне. Значит, в понедельник в шесть у кафе!
- Хорошо, я приду.
- Только не передумайте!
- Даже не надейтесь! – засмеялась Настя.
- Послушайте, у вас же рабочий день заканчивается, давайте я сегодня провожу вас, а в понедельник мы снова встретимся, – словно спохватившись, воскликнул Алексей.
- Я ничего не имею против. Вы подождите меня у входа, я скоро выйду.
Через несколько минут Настя появилась в дверях библиотеки. – Какие планы? – спросила она, подходя к Алексею.
- Знаешь, я ещё не придумал, – честно признался он. – Давай сначала просто погуляем, а идея сама придёт. Ты мороженное хочешь?
- Ужасно хочу!
- Какое?
- Пломбир!
- Отлично! Тогда пошли к остановке: там есть киоск с мороженным.
- Алексей, а мы уже перешли на «ты»?
- Извините, как-то случайно вырвалось…
- Ну и хорошо, что вырвалось, тогда будем считать, что мы уже давно на «ты»…
В тот вечер они долго гуляли по улицам города, то прогуливаясь по набережной, то заходя в кафетерий, чтобы перекусить пирожками с томатным соком. Потом долго сидели на лавочке на бульваре рядом с парком, где незаметно для себя рассказали друг другу каждый свою жизненную историю.
Рассказ Насти был полной неожиданностью для Алексея. Оказалось, что она из детдома. Родителей своих Настя никогда не знала и даже не представляет, живы ли они. Но ей повезло хотя бы в том, что она росла в образцово - показательном детдоме, где к детям относились, в общем – то, хорошо: зря не наказывали и давали хоть какое-то воспитание. Прожила она там до семнадцати лет, затем устроилась ученицей на камвольный комбинат и переехала в фабричное общежитие. Трудилась Настя в цеху, где мастером работала некая Зоя Фёдоровна. Она была женщиной строгой, прямой, но к Насте относилась несколько иначе, чем к остальным ученицам. Однажды, когда Настя пришла на смену после очередного пьяного скандала между соседками, бледная, не выспавшаяся и с осунувшимся лицом, Зоя Фёдоровна вызвала её в свою фанерную коморку, где обычно собирались мастера, и угрюмо посмотрев на Настю, сказала:
- Ну, вот что, девонька, я давно к тебе присматриваюсь и потому решила: хватит тебе маяться в общежитии. Жизнь и без того поиздевалась над тобой, но ты, видно, от природы, от Бога такая чистая и светлая, никакое дерьмо к тебе не пристаёт. Так что собирай свои манатки и перебирайся жить ко мне. Хоромов у меня нет, живу в однушке, но на двоих у меня места хватит. Знаешь, где я живу? На 2-ой фабричной, восьмой дом, десятая квартира. Вечером жду тебя. Ну что молчишь, иль не рада? Может, не согласна?
Конечно же, Настя была рада- радёшенька сбежать из общежития, из комнаты, где всегда воняло перегаром, дрянными сигаретами и дешёвыми духами, а драки между подвыпившими девицами случались с завидной регулярностью. После этого события Настя узнала Зою Фёдоровну с другой стороны. На работе она была строгая, даже суровая, немногословная и очень требовательная, но стоило ей оказаться дома, как характер её менялся прямо на глазах: она становилось приветливой, весёлой и удивительно доброй женщиной. Однажды Настя не выдержала и поинтересовалась причиной таких заметных перемен в маме Зое.
- Как бы тебе, детка, объяснить? – задумавшись, ответила женщина. – Понимаешь, уж больно люди у нас разные. Много, конечно, людей хороших, правильных, только плохих больше и у каждого свои заморочки. Я-то поначалу хотела со всеми по- хорошему, по- доброму, только эти самые люди быстро научили меня уму разуму. Вот тогда я поняла, что большинство нашего народа доброту принимают за слабость, а как почувствовали слабину, так тут же спешат тебе сесть на голову, да ещё и не довольны, что медленно везёшь. Так что строгость моя - это мой щит или броня. А с тобой–то, что мне строгость на себя напускать? На тебя ругаться - всё равно, что на икону плевать. Душа у тебя чистая, непорченная. Тебя оберегать надо, чтобы жизнь и наши люди зазря такую чистоту не испоганили…
 И действительно, мама Зоя всю свою нерастраченную материнскую любовь перенесла на Настю, а через год у них состоялся разговор.
- Настюша, у тебя в детдоме как с учёбой было? – неожиданно спросила Зоя Фёдоровна.
- С учёбой? Хорошо. У меня в аттестате больше четвёрок, чем троек, – ответила она и с удивлением посмотрела на маму Зою.
- Надо бы тебе дальше учиться, наш комбинат – не твоё место.  Сперва техникум закончишь, а там глядишь и какой институт для себя присмотришь.
- Мама Зоя, мне работать надо, жить-то я на что буду?
- А это уже не твоя забота. Ты учись, а уж я нас двоих как-нибудь прокормлю. Ты мне заместо дочки родной, а дочку ради образования я обеспечу. Да и на книжке у меня скопилась сумма не- малая. Куда мне было их тратить, деньги-то эти? На себя, что ли? Ты только точно пойми, к чему у тебя больше душа лежит. Может, к книгам? Ты вон сколько книг за месяц прочитала, я столько за всю свою жизнь не видела. Что скажешь?
- Так я люблю книги читать, потому и прочитала столько. Я знаю, что у нас в городе есть библиотечный техникум. Помнишь там, на Энгельса? Такое здание с колоннами? – перспектива поступления в техникум Насте очень понравилась. – А вот как с возрастом? Там, наверное, только после школы берут?
- Да ну! Вряд ли! Надо туда сходить и всё узнать. Я вот про учёбу заговорила, а не подумала, сможешь ли ты со своим сердцем вообще учиться, оно – то вон как тебя прихватывает. Хватит ли у тебя здоровья на учёбу?
- Так оно всегда у меня болело. Меня ещё в детдоме возили на обследование и врач сказал, что у меня врождённый порок сердца. Но ещё он сказал, что это с возрастом само проходит. У меня сейчас и правда сердце реже стало болеть.
- Ну, не знаю. Ты и правда сперва сходи туда, всё узнай, а потом уже думать будем…Хорошо бы, конечно, было бы тебе поступить туда. Библиотекарь – работа чистая, аккуратная, спокойная, опять же, дураки и пьяницы в библиотеки не ходят, они в другое место ходят. Глядишь, с приличным человеком жизнь тебя сведёт, поженитесь.
- Ох, мама Зоя, и техникум уже за меня закончила, и сосватать успела! – засмеялась Настя. -  Сама- то вон, не замужем! И не очень-то торопишься найти себе мужа.
- Война, детка, будь она проклята! – тяжело вздохнула Зоя Фёдоровна. – Я же тебе рассказывала… Мы поженились с моим Андреем перед самой войной. Я только три месяца и помиловалась с ним, а потом повестка, а следом похоронка. А кругом война, голод, холод, работали так, что света божьего не видели. Какая уж тут любовь? Да и не было никого вокруг, чтобы лучше моего Андрея. Даже не лучше, а хотя бы, не хуже. Да где ж такого взять-то было, когда все хлопцы на фронт ушли. И не одна я такая вдовая была, вон, сколько нас таких осталось. Вот так одна с тех самых пор и живу. Зато Господь увидел мои мучения и вдовье терпение, свёл меня с тобой…
         В техникум Настя поступила довольно легко: молодая цепкая память крепко держала в голове школьную программу. А дальше началась учёба. Училась Настя с удовольствием, ей очень нравился мир книг с его волнующим запахом книжной пыли, бумаги, картонных переплётов и тихим шорохом страниц. На втором году обучения случилась у Насти первая любовь: она влюбилась в парня из своего техникума, только он учился печатному делу. Их отношения привели к первому сексуальному опыту Насти, но из-за неопытности и торопливости её друга у неё ничего не осталось в памяти, кроме недоумения и разочарования. После Настя пыталась понять, что же такого необыкновенного в близости людей и почему этой стороне человеческих отношений  уделяется столько внимания. К этому времени она была уже начитанной девушкой и, опираясь на опыт, почерпнутый из книг, пришла к выводу, что дело тут не в преувеличенной оценке интимных отношений, а в неопытности её друга, с которым к этому времени она уже рассталась. Настя тяжело переживала неудачу первой любви, но внешне это никак на ней не отразилось: она по-прежнему была такой же тихой, спокойной, только может, стала чуть молчаливее и задумчивее, чем обычно. Но эти мало заметные перемены в её поведении не ускользнули от внимательного взгляда мамы Зои.
- Настёна, – как-то вечером обратилась к ней Зоя Фёдоровна. – Что-то у тебя в жизни происходит, я это вижу по тебе. Уж не влюбилась ли ты?
- Влюбилась, - спокойно и просто ответила она.
- Ух ты! Первый раз, что ли?
- Первый.
- А чего грустная такая?
- Да как-то всё плохо у нас получилась – мы расстались.
- Так, понятно… Скажи, только честно: у вас было что?
- Мама Зоя, ты о чём?
- Да всё о том же!
- Ах, ты об этом…Было, только и это вышло как-то не так, словом, плохо вышло.
- Стало быть, сошлась с парнем по любви?
- Ну да!
- Хотя, что я спрашиваю, у тебя по-другому и быть не могло. А он что, из ваших, что ли?
- Да. Он тоже в техникуме учится.
- А расстались почему? Поди рассорились?
- Я с ним не ссорилась, только однажды увидела его на вечере в техникуме с другой: они в тёмном коридоре целовались. Потом он сам подошёл, сказал, что всё у нас было несерьёзно, вроде как просто так. Я ему приглянулась, вот и всё. Сказал, что мы должны расстаться, хотя я ему ни словом упрёка не обмолвилась.
- Вот уж святая душа! Другая бы на твоём месте этому хахалю все глаза повыцарапывала, а она ни слова упрёка…Ладно, я давно поняла, что ты у нас не от мира сего, прямо какая-то блаженная. В общем, мне всё ясно, только вот страдать тут нечего – это ещё не горе. А может… Настя, а ты не беременная?
- Нет, мама Зоя, я не беременная – это точно. У меня всё нормально, как обычно.
- Ну, слава Богу, хоть тут повезло! А то ведь знаешь, как бывает? Одни всю жизнь стараются, да не могут забеременить, а другая с первого раза и пожалуйста, получи сюрприз. Но, хочу тебя Настя, предупредить сразу: если что, никаких абортов! Узнаю – прокляну! И твоей ноги в моём доме больше не будет! Запомни это сразу, повторять такое больше не буду!
- Да я и не думала аборт делать.
- Ну и хорошо, вот и договорились,- заулыбалась мама Зоя. Потом помолчав, словно в ней шла какая-то внутренняя борьба, смущённо спросила, - Ну, а как тебе? Ну, вообще-то? А то первый раз…
- Что вообще? Я не поняла.
- Ну, с парнем – то было…
- А… Ты об этом… Если честно, то ничего я, мама Зоя, не поняла, только сильно волновалась, всё как в тумане было. Я плохо соображала, что происходит, но понимала к чему всё идёт. В общем, жуткое волнение, страх и больно было. А дальше… Дальше всё, я даже ничего не поняла.
- Всё ясно! Это тебе, Настя, не повезло с твоим первым мужчиной. Он и сам-то, поди, сопляк ещё, не соображал, что делает. Но ты не переживай, сама всё поймёшь со временем, если, конечно, мужчина будет с опытом, а не мальчишка прыщавый. Я вон со своим Андрейкой только на втором месяце жизни стала понимать, что к чему.
Зоя Фёдоровна оказалась, как всегда, права и в скором времени рядом с Настей появился взрослый мужчина. Настя понимала, что это не любовь, что этот мужчина просто нравится, но ей с ним было хорошо и спокойно. В нём чувствовалась внутренняя мужская сила и уверенность.  Мужчина был старше Насти на десяток лет, но это её вовсе не смущало, даже скорее наоборот, нравилось и притягивало к нему. Со временем Настя почувствовала, что в жизни этого человека была какая-то тайна, но она никогда не спрашивала его об этом. Их отношения строились спокойно и неспешно, видимо, сказывалась разница в возрасте. Лишь спустя полгода Настя впервые осталась у него ночевать и только тогда поняла, что имела в виду мама Зоя, говоря про опытного мужчину.  Но, к сожалению, и этот роман был недолгим: его неожиданно вызвали на работу в Москву. Позже, вспоминая эту историю, Настя лишь грустно улыбалась: события развивались так медленно, а закончились так быстро, что теперь казались просто приятным сном.
Обо всём этом Настя рассказала в тот памятный вечер Алексею, промолчала лишь о двух вещах. Конечно она не рассказала про свои отношения с мужчинами и не сказала ему о новых внезапных и пылких чувствах, возникших у неё  к самому Алексею. О том, что она влюбилась в красивого молодого человека, Настя поняла сразу, вернее, в тот момент, когда он, взяв стопку подшитых журналов, сел за стол в читальном зале. Осознание влюблённости пришло к ней настолько чётко и трезво, что не оставило в ней ни тени сомнений и колебаний. Более того, новое чувство было таким сильным, как озарение, что в Насте словно открылась способность к провидению: она уже в тот момент твёрдо знала, что их отношения с Алексеем будут складываться очень хорошо и закончится всё свадьбой. Откуда у неё возникла такая уверенность, неизвестно, но только когда Алексей, запинаясь, пригласил её на свидание, для неё это стало приятным подтверждением и радостным предзнаменованием счастья в их будущей жизни.
       Алексей тоже рассказал Насте о себе, почти ничего не утаивая, лишь опуская некоторые подробности. Тогда, сидя на скамейке рядом с удивительной, такой очаровательной девушкой, он испытывал невероятную тихую радость и эйфорию от того, что она рядом. Из разговора с Настей выяснилось, что он всего на три года старше неё, но его жизнь в корне отличалась от её жизни. Алексей родился в очень благополучной семье. Его отец много лет работал главным врачом в городской больнице, а мать занимала не самую последнюю должность в областном управлении торговли. Оба его родителя были людьми умными, проницательными и хорошо знали жизнь. Отец Алексея был хирургом, причём таким, о которых говорят, что он хирург от Бога. Кроме того, как главврач, он был вдумчивым организатором, сумевшим за короткий срок собрать вокруг себя крепкий коллектив талантливых врачей. Его больница славилась на всю область, и это было его личной заслугой. Мать Алексея, женщина очень красивая, была на восемь лет моложе своего мужа. Она от природы обладала чувством такта и в жизни была хорошим дипломатом. Работая в торговле, она умела поддерживать с людьми хорошие отношения, оставляя между тем  определённую дистанцию в общении с ними. В итоге, благодаря воспитанию родителей, один из которых был приверженцем дисциплины, порядка и организованности во всём, а второй обладал дипломатичностью и житейской мудростью, Алексей вырос человеком цельным, уверенным в себе и трезво оценивающим свои возможности. Ближе к окончанию школы Алексей почувствовал серьёзную тягу к физике и не без трудностей, но всё-таки поступил в МФТИ. К сожалению, его мечтам не суждено было сбыться: в конце первого курса он заболел и довольно серьёзно. Тогда родители оформили ему академический отпуск и перевезли в свой город. Пролечившись почти год, Алексей вернулся в Москву, но спустя ещё полгода понял, что ему не догнать учёбу и тогда он принял решение перевестись в свой город в радиотехнический институт. Родители поддержали решение сына и в скором времени Алексей был снова рядом с ними. Учась в новом институте, он понял, что его желание заниматься теоретической физикой было всё-таки не более, чем юношеским увлечением, а вот мир прикладной науки, в частности радиотехники, с которой он вплотную столкнулся в процессе учёбы, увлекли его не на шутку. Он мог часами пропадать на кафедре, не вылезал из лаборатории и всерьёз занялся конструированием новых приборов. Ближе к окончанию учёбы он был приглашён в группу профессора Шереметова, где ему пророчили  хорошее будущее. Алексею, не в пример многим своим товарищам по институту, хватало времени на всё: на учёбу, на занятие наукой, ну и, конечно, на личную жизнь. Как человек общительный,  он быстро влился в студенческое братство. Целеустремлённость Алексея пошла ему на пользу. Профессор по-отечески похлопывал его по плечу, у преподавателей не было к нему никаких  претензий, а институтские девушки просто сходили по нему с ума. Многие признанные красавицы и умницы искали любой повод, чтобы познакомиться с ним. Он же, как человек уверенный в себе, но осторожный, легко сходился с понравившейся ему девушкой и так же легко расставался, так как предусмотрительно не обременял себя никакими клятвами в любви и обещаниями.
Встреча с Настей перевернула в нём все его представления об отношениях с девушкой. Теперь  ради неё он готов был на всё, лишь бы она была рядом. А дальше их отношения развивались так, как предсказывала Насте её интуиция: через две недели знакомства Алексей, непривычно краснея, признался ей в своих чувствах, а после того, как Настя вся счастливая и сияющая, ответила ему взаимностью, он сделал ей предложение, от которого она, понятное дело, и не думала отказываться.
После, у Алексея состоялся непростой разговор с родителями. Они открыто не высказывали недовольства выбором своего сына, мудро пологая, что он достаточно взрослый человек и сам прекрасно понимает всю ответственность своего решения. Кроме того, мать видела в нём черты  отца, его характера, а он был упрямым и настойчивым. А это значило, что их сын всё равно поступит по- своему, тогда зачем обострять с ним отношения? На следующий вечер влюблённые пришли к родителям в гости и Настина естественность и отсутствие всякого кокетства настолько очаровали родителей, что отец при прощании понимающе подмигнул сыну, а мать надолго задумавшись, позже сказала: - С этой девушкой наш непутёвый сын будет, как за каменной стеной, лишь бы он сам понял это.
 Вскоре вопрос со свадьбой был решён, но родители выдвинули единственное условие: они поженятся только после окончания  института.  А чтобы счастливые влюблённые не ютились по углам и не смущались родительского присутствия, отец с помощью своих коллег снял для них комнату в пустующей квартире. Потом, спустя несколько лет, Настя с Алексеем со смехом вспоминали то счастливое время, справедливо считая его своим медовым месяцем.
В то время Настя почти перестала бывать у мамы Зои, а когда всё-таки выбиралась к ней, то их встреча начиналась, как правило, с одних и тех же слов:
- Мама Зоя, ты прости меня, неблагодарную, что я совсем у тебя не появляюсь. Всё как-то не получается.
- Настенька, ну что ты такое говоришь! Что же ты извиняешься за своё счастье! Перестань, ведь пока тебя нет здесь, для меня это как знак, что у тебя там всё хорошо и ты счастлива, а большего мне и не надо.
- Мама Зоя, ты только знай и помни, что ближе тебя у меня нет никого, и никогда не будет. Я всё время помню о тебе и каждый раз собираюсь проведать, но всё как-то не складывается: то одно, то другое...
- Э, нет, дочка, вот, тут-то ты лукавишь, – сказала Зоя Фёдоровна и смахнула неожиданную слезу, - теперь у тебя есть кто дороже и ближе меня. Но это меня только радует, а не огорчает.
- Так ведь то совсем другое дело! – перебив её, воскликнула Настя.
- Да и то, правда, – ответила женщина, чтобы сменить тему разговора.
И вот настал день защиты Алексеем диплома. Никаких неожиданностей этот день не принёс – Алексей защитился блестяще, что, в общем-то, никого не удивило. А вот после у него был  серьёзный разговор с профессором Шереметовым. Молодой профессор был уверен, что после выпуска Алексей останется работать на кафедре, в его лаборатории, но каково же было его удивление, когда Алексей мягко, но решительно отказался от такого соблазнительного предложения. Он долго и с волнением объяснял профессору, что хочет самостоятельной работы, что ему скучно заниматься голой наукой. У него в голове масса идей, которые требуют воплощения. Профессор пытался отговорить его, рисуя большие перспективы в будущем, но Алексей был твёрд и непреклонен. В конце концов, тяжело вздохнув, профессор сказал: - Ну, что ж, Алексей, мне даже нравится твоё упрямство - значит, ты твёрдо знаешь, чего хочешь. Не скрою, обидно мне терять такого способного специалиста, но я не буду тебе мешать – твори, изобретай, дерзай, одним словом. А чтобы твоё плавание было небесполезным и чтобы твой корабль не сел на мель чиновничьей тупости и бюрократизма, я помогу тебе в осуществлении твоих планов. Мы сделаем таким образом: я договорюсь с ректоратом, чтобы тебе дали свободный диплом. Потом свяжусь со своим старым товарищем ещё со студенческих лет. Он физик, ведущий специалист в одной очень закрытой лаборатории. Ну, и дай Бог сбыться нашим планам. Эта лаборатория как раз по твоему вкусу, тоже всё чего-то изобретают, только никто про их изобретения ничего не знает. Извини, но большего тебе сказать не могу, да, честно говоря, и сам мало что знаю. Так Алексей попал в маленький, провинциальный, закрытый городок, затерянный в сосновых лесах средней полосы России. По приезду Алексей был радушно встречен руководством закрытого института, определён на должность младшего научного сотрудника в экспериментальную лабораторию, а как человеку женатому, ему выделили комнату в общежитии для молодых специалистов с обещанием через год дать квартиру в строящемся доме. А спустя пару недель он опять был вместе с Настей и их медовый месяц счастливо продолжился…

       … Комната давно утонула в вечерних сумерках, а Алексей всё также сидел в кресле. Он не чувствовал ничего, кроме одиночества и чувства безвозвратной утраты. Никогда раньше он не думал и даже не предполагал, что горе может так внезапно и тяжело навалиться и раздавить человека. Все его воспоминания так и не дали чёткого ответа: кем же была для него Настя? Первые годы совместной жизни он явственно, физически ощущал свою любовь к ней. Он дорожил каждым часом, если она была рядом, чувствовал пустоту, когда она отсутствовала, хотя сам в это время увлечённо занимался в лаборатории каким-нибудь очередным экспериментом. У него была постоянная потребность в её присутствии. Он думал о ней, когда защищал диплом, когда получал ключи от комнаты в общежитии, когда ждал её приезда, когда бегал по магазинам. Тогда Алексей жил одной с нею жизнью и чувствовал себя с ней единым организмом. Что же случилось потом?  Извечный и риторический вопрос! Когда Настя медленно и незаметно перестала быть для него той единственной ценностью, ради которой он жил и работал? Сейчас он может трезво посмотреть на их жизнь со стороны, вспомнить себя и честно оценить свои чувства и отношение к ней. Где та граница во времени, где та черта, за которой Настя стала для него сначала товарищем, просто близким другом, потом тихой, доброй и незаменимой домработницей; затем он перестал на неё обращать внимание, вернее, не замечал её присутствия, за исключением тех моментов в постели, когда без неё обойтись было невозможно. А дальше… Эти воспоминания сейчас больно ранили его совесть. Он и тогда понимал, что поступает мерзко, отвратительно и подло, но эти чувства появлялись в нём потом, как итог совершённого. Да и то сказать, мучился он недолго: работа, постоянная занятость и уговоры самого себя, что в этом нет ничего страшного, все так живут, быстро стирали из его памяти неприятные воспоминания, а точнее говоря, обострённое чувство вины. В конце концов, это были несерьёзные и мимолётные приключения, ведь из семьи же он уходить не собирался…
    …Алексей тяжело встал, за долгое сидение тело затекло и стало непослушным. Вдруг он вспомнил участкового и его совет выпить. Он подошёл к серванту, открыл дверцу бара и достал початую бутылку коньяка. Подумав, налил полный бокал и медленно выпил его маленькими глотками, словно лекарство. Коньяк упал в желудок горячим камнем и тут же устремился наружу. Алексей чуть успел добежать до туалета, как благородный напиток вылился из него в унитаз. Умывшись, Алексей вернулся в комнату и стал бесцельно бродить по квартире. Голода он не чувствовал, хотя не ел с самого утра, и вообще, ему не хотелось ничего для себя делать. В задумчивости он вошёл в спальню и прилёг. От подушки исходил едва уловимый аромат Настиных духов. От бессилия Алексей взвыл по-звериному и несколько раз со всей силы ударил по подушке кулаком. Он хорошо помнил этот запах: так же пахло от Насти в день её приезда к нему. Он встречал её на перроне, немного волнуясь, но старался казаться сдержанным. Настя вышла из вагона с небольшим чемоданом. Алексей подхватил её и закружил по перрону, не обращая внимания на людей, которые смотрели на них и улыбались. Лицо Насти светилось от радости и она с такой силой обняла Алексея за шею, что тот невольно удивился, откуда в такой хрупкой девушке столько силы. Потом был семейный ужин в мало обустроенной комнате с шампанским, весёлым смехом и нескончаемыми разговорами. И, конечно же, были мечты с планами на будущее. Были и горячие, страстные объятия до рассвета, а потом сладкий и блаженный сон в обнимку на узкой, неудобной кровати.
      Постепенно их быт начал налаживаться: в комнате появилась столь необходимая мебель, на кухне стала позвякивать новенькая посуда и оттуда запахло вкусной едой. Одним словом, жизнь входила в свою колею и они были счастливы, как могут быть счастливыми по-настоящему любящие люди.
Незаметно пролетели первые два года и их торопливый бег был отмечен двумя событиями. Во-первых, они, наконец-то, получили свою долгожданную двухкомнатную квартиру, а второе событие было горестным – умерла мама Зоя. Уже после, вернувшись с похорон, Настя рассказала Алексею, что мама Зоя, по всей видимости, умерла во сне, а на полу рядом с кроватью соседки нашли две фотографии, выпавшие из её рук – это были фотографии Насти и старая, пожелтевшая от времени, фотография мужа Зои Фёдоровны. Тогда Алексей впервые увидел свою Настю настолько отчуждённой и замкнутой в себе, что не узнавал её. После, спустя несколько лет, он опять увидел её такой, но совсем по другому поводу.
Получение новой квартиры, которое произошло на полгода раньше смерти Зои Фёдоровны, было  для Алексея и Насти радостным вдвойне: вслед за ордером пришёл контейнер, в недрах которого оказался новый мебельный гарнитур, холодильник, стиральная машина и ещё много всяких, столь необходимых молодой семье, вещей. Потом родители Алексея прислали большое письмо, из которого они узнали, что этот, по истине, царский подарок, они сделали благодаря помощи Зои Фёдоровны.  Сначала родители хотели всё собрать сами, и, в общем-то, средства им позволяли это сделать, но мама Зоя так настойчиво и упрямо настаивала на своём участии в сборе контейнера, что им пришлось уступить ей.
       …Шли годы, и постепенно жизнь семьи Вежиных обросла привычками и уже подчинялась определённому укладу. Работа Алексея в лаборатории была весьма успешной: он уже возглавлял одну из ведущих групп в институте, сам имел несколько закрытых для публикации изобретений, а один из его приборов давно уже летал где-то в далёком космосе. Настя же, после нескольких лет ожидания, наконец-то, получила место библиотекаря в детской городской библиотеке. Алексей был против этого, но Настя умела так тактично, но твёрдо настоять на своём, что ему не оставалось ничего другого, как согласиться. Однако в семье было одно обстоятельство, которое отравляло жизнь обоих – у них не было детей. Причина оказалась в Алексее: после болезни, перенесённой в студенческие годы, он не мог их иметь. Врачи надеялись, что лечение может ему помочь, но время шло, а результата не было. Алексей потерял всякую надежду, махнул на всё рукой, предоставив дело случаю…Первая измена случилась у Алексея на восьмом году их семейной жизни. Как часто это бывает, его близость с мало знакомой женщиной была случайной, ненужной и совершенно безрадостной. В его воспоминаниях не осталось ничего, кроме сожаления и липкого, жгучего чувства стыда. Стараясь хоть как-то загладить свою вину, хотя бы перед самим собой, он стал внимательнее относиться к Насте, проявлять заботу и одаривать небольшими, но весьма дорогими подарками. Однако, со временем и стыд, и чувство вины постепенно сгладились, стёрлись из его эмоциональной памяти, и он перестал себя ограничивать в своих спонтанных желаниях. После второй и третьей измены он ещё какое-то время страдал от угрызений совести, но эти чувства стали у него быстро проходить. Его новые знакомства были, как в студенческие годы, хаотичными и случайными – он просто брал то, что само шло ему в руки. Со временем он даже стал позволять себе не приходить ночевать домой, ссылаясь по телефону на крайнюю занятость на работе, если его очередная пассия казалась ему интересней и привлекательнее предыдущей…

       …Незаметно Алексей уснул. Ему снился какой-то дикий абсурд. Проснулся он в предрассветных сумерках, удивился, что спал одетым, но тут же, вспомнив весь вчерашний день, громко застонал: случившееся горе в ту же секунду обрушилось на него всей своей тяжестью. Пройдя на кухню, он сварил крепкий кофе, и пока тот настаивался, прошёл в ванную и там посмотрел на своё отражение в зеркале. То, что он увидел, неприятно удивило его, хотя вовсе не расстроило – на это чувство у него уже не осталось места. Из зеркала на Алексея смотрел рано постаревший мужчина, небритый, осунувшийся, с глубокими морщинами и пустым, стеклянным взглядом. Он выбросил вперёд руку и прижал ладонь с растопыренными пальцами к гладкому холодному стеклу, медленно провёл рукой вниз по зеркалу, словно хотел стереть то, что увидел. Потом горько ухмыльнулся и резко повернувшись, вышел из ванной. На кухне он налил себе кофе и сел на своё привычное место за столом, в углу, рядом с окном. Сделав первый глоток, Алексей поперхнулся: кофе был слишком горячим, невкусным, с каким-то желудёвым привкусом - не таким, каким его варила Настя. Отодвинув чашку, он посмотрел на табурет, на котором всегда напротив него сидела Настя. Вдруг, запрокинув голову, он завыл и, закрыв лицо руками, громко разрыдался с глухими хрипами раздавленного, убитого горем человека. Рыдая, Алексей сотрясался всем телом, слёзы лились из его глаз сплошным потоком, а он и не думал их останавливать. Всё прекратилось так же внезапно, как и началось: он убрал ладони от лица, сильно потёр их одна о другую, затем достал из кармана платок и вытер глаза и щёки. И в этот момент у него родилось новое ощущение: как будто до этого он плыл на огромной и надёжной льдине, даже не думая, что находится у него под ногами. И вдруг вчера эта льдина раскололась, оторвавшийся кусок быстро уплыл от него, а он остался на крошечном обломке, который готов был перевернуться в любой момент, опрокинув его в чёрную, ледяную бездну. Только сейчас Алексей осознал, какое огромное место занимала Настя в его жизни. Это не он, а она была основой их жизни и его опорой.  Как же раньше он не замечал этого? Теперь куда ему плыть, к чему стремиться?  Чего он вообще хочет? Ответов на эти вопросы у него не было…
      … День похорон оставил в воспоминаниях Алексея какие-то смутные образы мало знакомых людей и вид кладбища с давно выцветшими на солнце венками, засохшими цветами и памятниками с фотографиями умерших. Особенно ему запомнились именно эти фотографии: на них умершие почему-то больше были похожи на каких-то монстров, лишь отдалённо напоминая людей. А ещё он помнил, насколько был поражён тем количеством народа, в основном женщин, которые пришли проститься с Настей. Алексею всегда казалось, что Настя вела замкнутый образ жизни, он и предположить не мог, насколько ошибался. Значит, он не знал свою Настю до конца? Или эта сторона её жизни его мало интересовала? Но всё рано или поздно заканчивается: похороны прошли, гости разъехались, соседи разошлись по домам, а он наконец-то остался один, чего так давно ему хотелось… В первое утро после похорон он рано выехал на работу. Находясь в машине, и отъехав от дома, подальше от всего того, что неотступно будило в нём воспоминания, он почувствовал некоторое облегчение и, поняв его причину, пришёл к простому, но спасительному решению: ему надо полностью погрузиться в работу, чтобы не оставалось ни минуты свободного времени на всякие размышления. И ещё, надо как можно меньше бывать дома, где каждая вещь, каждая царапинка и любое пятнышко постоянно напоминали ему о Насте. С того утра потянулись дни, длиною в вечность и однообразные, как листки календаря. Теперь он находился на работе постоянно, отдаваясь ей полностью, без остатка. Он по нескольку часов к ряду не спускал покрасневших глаз с экрана осциллографа, проводил всё новые и новые эксперименты, нещадно гонял вакуумную установку и только ближе к ночи, вымотанный и уставший до изнеможения, добирался до дома, где не включая освещения, проходил в спальню, раздевался при свете уличного фонаря и замертво падал на постель без всяких мыслей и переживаний. Но к его большому сожалению были ещё и выходные дни. Он и тогда старался попасть в лабораторию и заняться там хоть каким-нибудь делом, лишь бы не оставаться дома. Но работать одному без помощников, оказалось просто невозможно, и тогда он садился в машину и  часами катался по всему городу, сжигая бензин и убивая время до возвращения домой. Его друзья и коллеги по работе видели и понимали его состояние, поэтому старались как можно чаще приглашать Алексея на всякие семейные праздники, пикники и поездки за город на дачу. И каждый раз он с готовностью принимал такие приглашения, лишь бы не оставаться дома. И вот однажды случай помог ему: председатель профкома как-то обмолвился, что в институте появилась возможность приобретать путёвки в пансионат соседнего предприятия. Причём, выехать туда можно было на два выходных дня. Для Алексея это было поистине спасением: он в тот же день поехал на то предприятие и приобрёл путёвку на ближайшие выходные. Однажды, спустя несколько месяцев после Настиной смерти, Алексей пораньше вернулся с работы домой, чтобы собрать вещи и к вечеру попасть в пансионат – это была пятница. Он там стал постоянным жильцом, а благодаря новому знакомому, за ним неофициально была закреплена комната, которую он сам, за свои деньги отремонтировал и оборудовал так, как ему нравилось. Алексей поднимался в свою квартиру, как вдруг на лестнице встретил соседку Нину: - Ой! – воскликнула женщина, увидев его. – Алексей, да где же вы пропадаете? Я много раз хотела застать вас дома, но вас никогда не бывает. Я уже стала волноваться и хотела звонить вам на работу.
- Здравствуйте, Нина. А в чём, собственно дело? Зачем вы меня искали? Просто у меня сейчас очень много работы и дома я почти не бываю, возвращаюсь поздно и сразу ложусь отдыхать.
- Понимаете, я просто хотела помочь вам.
- Помочь мне? А чем именно?
- Вы же теперь живёте один, вот я и хотела по-соседски помочь вам. Ну, постирать там что-нибудь или приготовить. В общем, помочь по хозяйству.
- Да нет, знаете ли, я как-то сам справляюсь, – ему вдруг стало обидно за себя, что с ним обращаются, как с немощным, совершенно беспомощным человеком.
- Вы не подумайте, мне это совсем не трудно сделать. И вы мне ничем не будете обязаны. Тем более, что я сама большое бельё не стираю, а сдаю его в нашу прачку, что за углом – это оказалось так удобно, что я теперь вообще свою машинку почти не включаю.
Алексей пожал плечами: в другом случае он, конечно, отказался бы, но тут вспомнил, что у него давно уже появилась проблема с постельным бельём.
- Ну что же, я, пожалуй, соглашусь с вашим предложением, так как у меня действительно катастрофа с бельём. Я много работаю, заниматься этими вопросами мне просто некогда, а на выходные я уезжаю в пансионат.
- Ну вот! Вы сейчас соберите всё, что надо постирать, сложите в чемодан, а я сама отнесу. А когда вернётесь, заберёте чистое бельё.
- Хорошо. Только сейчас мы сделаем несколько иначе. Я соберу чемодан, а отвезём мы его вместе на машине.
- Да тут нести нечего! Потом, мне же всё равно забирать бельё без вас придётся, вы же будете в пансионате…
Так постепенно, потихоньку холостяцкий быт Алексея стал налаживаться сам собой. Потом, когда Нина случайно выяснила, что уборкой в квартире Алексей практически не занимается, она самым категоричным образом потребовала у него второй экземпляр ключей от квартиры. Он пытался отнекиваться, но Нина пристыдила его, сказав, что негоже ему, человеку учёному, интеллигентному, жить среди такого бардака и пыли. Это был аргумент, против которого ему нечего было возразить. А однажды, вернувшись из недолгой командировки, он не только нашёл в квартире идеальный порядок, но ещё обнаружил на столе записку. Нина просила, если он вернётся не поздно, зайти или позвонить ей, так как у неё для Алексея есть сюрприз. Выполняя просьбу женщины из чувства благодарности, он позвонил ей и через несколько минут Нина появилась в его квартире, неся перед собой блюдо, накрытое полотенцем. Когда она сняла полотенце, Алексей увидел большой, аппетитного вида и невероятного аромата пирог.
- С мясом! – торжественно воскликнула Нина, улыбаясь от растерянного  вида Алексея.
- Нина, да вы просто кудесница! – Алексей был действительно удивлён и растроган таким вниманием, в общем-то, мало знакомой женщины.
- Не теряйте времени, ставьте чайник, сейчас будем ужинать!
После ухода Нины, Алексей с удивлением заметил, что его квартира теперь не казалась ему настолько пустой и холодной, как раньше, она хоть немного, но наполнилась человеческим теплом и была согрета присутствием женщины. На следующий вечер, вернувшись с работы, Алексей уже сам позвонил соседке и попросил, если ей позволяет время, заглянуть к нему на чай. Нина не заставила себя долго ждать и через минуту появилась в его квартире ещё с одной тарелкой.
- А это уже яблочный пирог! Вы любите сладкие пироги? – спросила она, кокетливо улыбаясь.
- Нина, да у вас там что, конвейер по изготовлению пирогов? – удивился Алексей.
- Нет, просто я люблю это делать. Захотелось похвастаться перед вами.
- Ну, скажу честно, вам удалось удивить меня. И потом, если говорить откровенно, мне всегда нравилось, когда Настя пекла пироги или пирожки. Это так по-домашнему здорово и вкусно!
- Я очень рада, что угодила вам. Ну, что же мы стоим, пойдёмте на кухню, а то пирог совсем остынет…
Их вечерние посиделки стали привычными, и если вдруг по каким-то причинам у них не получалось собраться вечерком на кухне у Алексея, то он чувствовал, что ему этого не хватает. Познакомившись с Ниной поближе, поговорив с ней на разные темы, он не без удивления узнал, что она была человеком далеко неглупым, достаточно знающей женщиной, от природы обладающей даром интересного рассказчика. Его подкупало в ней такое же, как у Насти, умение вкусно готовить, от неё исходило человеческое тепло и доброта, а главное, что с ней Алексею было очень уютно. А ещё он был благодарен Нине за то, что она сумела убедить его как можно чаще бывать на кладбище. Дело в том, что он один никак не мог решиться поехать туда, ему было до боли стыдно появляться у могилы Насти. Он не помнил когда, в какой момент вдруг решил, что смерть Насти как-то тесно связана с его изменами. А это означало, что он напрямую является причиной её преждевременной кончины. Алексей понимал, что поехать туда просто обязан, но, всякий раз собираясь проведать Настину могилу, он малодушно придумывал для себя разные оправдания и отговорки, только чтобы никуда не ехать. Однако с помощью Нины он всё-таки сумел преодолеть свою трусость и съездил на могилу. Правда, после этой поездки он никак не мог  отделаться от ощущения неискренности своего поступка, ведь это не он сам поборол свою слабость, это Нина заставила его так поступить. После истории с кладбищем отношение Алексея к Нине окончательно поменялось: теперь он относился к ней не как к соседке, а как к своему единственному на тот момент близкому человеку. Она стала для него спасательным кругом и таким своевременным, что Алексей даже не мог себе представить, что было бы с ним, не будь в тот момент Нины рядом.
Однажды они засиделись особенно долго: в тот день под вечер Алексей вернулся из командировки, из Москвы. Его дела в столице закончились на полдня раньше запланированного срока, и он посвятил это время хождению по магазинам. В результате, глубоким вечером на кухонном столе Алексея было столько гастрономических изысков, что Нина только ахала и по-детски прижимала ладони к щекам. Она с любопытством рассматривала всё, что привёз Алексей. Когда часы на стене показали половину второго, Нина засобиралась домой.
- Как, вы уже уходите? – Алексей был искренне удивлён.
- Да, мне уже пора, - сказала, поднимаясь, Нина. – На дворе давно уже ночь.
- Как за разговорами быстро пролетело время.
В ответ Нина стала говорить, что в хорошей компании время всегда бежит незаметно, а Алексей слушал её и понимал, что сейчас эта женщина говорит совсем не то, о чём думает. Нина словно чего-то ждала, тянула время, но он понял это только когда проводил её до дверей и, вернувшись, разделся и лёг в постель. Неожиданная мысль удивила его своей простотой и житейской откровенностью. Он вспомнил её долгий прощальный взгляд на лестничной площадке и мысленно выругался. Какой же он идиот! Ведь всё было так понятно и просто, а он повёл себя, как неопытный подросток. Он уже хотел встать и позвонить Нине, будучи уверенным, что она поймёт его, а возможно даже ждёт этого звонка. Но тут же другая мысль, как холодный душ, остудила его пыл: со всей отчётливостью он понял, что в квартире, где жила его Настя, да ещё в их семейной постели, он никогда не сможет этого сделать, пусть даже пройдут годы. Следом за этой ошибкой он совершил ещё один промах, о котором подумал лишь утром: ему незачем было приглашать Нину к себе, достаточно было зайти к ней, она поняла бы его. Днём на работе это маленькое ночное событие всплыло в памяти Алексея, а следом пришла мысль: а почему бы ему действительно не вспомнить о женщинах, ведь со дня смерти Насти прошёл почти год. Новые знакомства наверняка разнообразят его жизнь, внесут в неё новизну, какой-то интерес, помогут ещё дальше отодвинуть чувство одиночества и холостяцкой неприкаянности. Только соседка Нина, в его представлении, здесь явно не вписывалась. Нет, Нина женщина замечательная - добрая, отзывчивая, наверняка нежная, он ей многим и многим обязан, но ему нужна была совсем другая женщина и желательно не соседка. И он вспомнил одну свою бывшую коллегу по работе, которая была в него влюблена, даже сама не подозревая, что вызывает у Алексея взаимный интерес, но тогда эта вольность была для него непозволительной роскошью. Женщина не могла больше работать рядом со своим шефом, не хотела попусту и безнадёжно страдать, и спустя какое-то время взяла и уволилась из института. Звали её Леной. Алексею не составило особого труда разыскать свою бывшую сотрудницу. Но он не мог вот так просто взять и прийти к ней с повинной головой – тогда он не был бы самим собой. Поэтому Алексей пошёл давно забытым, но таким проверенным способом, что не сработать этот приём просто не мог. Он подстерёг Лену на улице и устроил ей «случайную» встречу. Затем Алексей пропал на два дня и появился вновь, и тоже случайно. Так продолжалось пару недель, а по прошествии этого времени они уже вдвоём ехали в пансионат на все три праздничных дня. Их отношения продолжались около месяца. Со временем Алексей стал ловить себя на том, что Лена всё больше и больше раздражает его, потому что он невольно сравнивал её с Настей. Он стал нервозным в её присутствии, Ленины привычки злили его, а её темперамент попросту утомлял. И вот однажды вечером Алексей вдруг со всей отчётливостью понял, что его роман с этой женщиной давно себя исчерпал. Не откладывая в долгий ящик, он сообщил ей, что уходит, лишь кое- как объяснив причину, затем собрал то немногое, что успело накопиться у неё из его вещей и, сказав прощальное «извини», вышел из квартиры. Такой печальный финал Алексей объяснил просто: Лена оказалась слишком навязчивой в проявлениях своей любви. Алексей снова стал часто бывать дома по вечерам, но после одной встречи с соседкой Ниной у подъезда, он уже и не думал звать её на чай. Тогда, встретившись случайно и стоя под козырьком подъезда, они поздоровались, поговорили о всяких пустяках, но в этом пустячном разговоре Алексей не почувствовал уже того радушия, которое всегда было присуще Нине. Более того, в её глазах он прочёл то ли разочарование, то ли презрение, а скорее всего, и то и другое.
      Судьба была к Алексею благосклонна, новые женщины у него появлялись с завидным постоянством. Эта круговерть помогала ему, но ненадолго: он быстро сходился с ними и также быстро расставался. И чем дальше, тем отчётливее он понимал, что главная причина его неудачных коротких романов кроется в Насте, вернее, в его привычке всех своих женщин сравнивать с нею. Это его пугало, так как он понимал всю бесполезность этих сравнений, но ничего не мог с собой поделать. Было очередное случайное знакомство, был недолгий флирт, затем ресторан, пансионат и новое разочарование. Такая сумбурная жизнь не могла пройти для Алексея бесследно. Чем больше росла череда его случайных женщин, тем глубже зрело в нём отчаяние и страх. Он начинал понимать, что ни одна женщина, какой бы милой и привлекательной она ни была, никогда не сможет занять в его жизни место Насти. Это место по - прежнему пустовало, но продолжало болеть, как открытая рана.  Он стал чаще бывать на могиле Насти, мог часами сидеть на лавочке, о чём-то тихо шепча, а кладбищенский ветер разносил его шёпот между  крестами и могилами.
Однажды он совершил настолько безрассудный поступок, что после не мог без содрогания и стыда вспоминать о нём. Как-то вечером он забрёл в ресторан, сам не понимая, зачем это сделал, возможно, ему просто захотелось туда, где были люди. Несмотря на то, что ресторанная жизнь была в самом разгаре, он без труда нашёл свободный столик подальше от грохочущего оркестра. За вечер он один выпил бутылку коньяка, но желанного опьянения не наступило, а вместо него медленно росла в Алексее какая-то озлоблённость и мрачное желание сделать что-то такое, чтобы ему стало ещё хуже и омерзительнее. Он долго присматривался к посетительницам ресторана, пока не заметил самую некрасивую и вульгарно накрашенную девицу: цель её нахождения в ресторане была очевидна. Дождавшись медленной музыки, он пригласил её на танец, а по его окончанию, угрюмо заявил даме, что они сейчас едут к нему домой. Видимо женщина никак не ожидала такого откровенного предложения от интеллигентного, но слишком уж мрачного мужчины: она попыталась глупо кокетничать, но натолкнувшись на его тяжёлый взгляд, тут же согласилась. Он подозвал официанта, оплатил оба заказа и вышел из ресторана, даже не оглядываясь на спешащую за ним женщину. Выпустил он её только под утро, когда под окном просигналило вызванное им такси. Когда за женщиной закрылась дверь, Алексей сел в кресло и закрыл глаза: так грязно и отвратительно он никогда себя не чувствовал. Ему захотелось встать под горячий душ, чтобы смыть с себя всю мерзость своего поступка, но внезапно наступившая апатия и состояние полного отупения отбило у него всякое желание шевелиться…

        … После первого случая измены, произошёл второй, затем третий, а после он уже перестал их считать. Со своей очередной новой знакомой он встречался либо в гостинице, либо у неё дома или на квартире одного своего приятеля. Конечно, он опасался, что рано или поздно Настя могла узнать о его изменах, но в то же время, он был совершенно уверен, что поступает очень осторожно. К самой Насте он относился по-прежнему ровно, продолжая оказывать ей знаки внимания и заботы. Он допускал, что его жена своей женской интуицией может что-то почувствовать, но ведь это абсолютно бездоказательно, а раз так, то и не о чем беспокоиться. Так думал Алексей, пока после очередного своего скоротечного флирта не натолкнулся на странный взгляд жены: Настя смотрела на него так, как обычно люди смотрят на убогого, больного человека. Внешне Настя оставалась такой же спокойной и тихой, только стала чуть больше замкнутой и какой-то отрешённой. Вот тогда-то Алексей внезапно, со всей отчётливостью понял, что Настя знает всё, во всяком случае, многое. Как и откуда она могла это узнать, Алексею было совершенно непонятно. Он пытался убедить себя, что ошибается, принимая её плохое самочувствие за осведомлённость, но это предположение было слабым утешением. Тогда он решил дождаться неминуемого разговора с Настей, ведь рано или поздно, он должен был состояться. Но Настя молчала и потому в Алексее постоянно росло напряжение. Наконец, такой разговор состоялся, но совсем не так, как он предполагал. Появился Алексей дома уже ближе к ночи: он вернулся с охоты, на которую выезжал на два дня со своими приятелями охотниками. Пока он раздевался, из спальни выглянула заспанная Настя.
- Вернулся? Ужинать будешь?
- Нет, я не голоден, только душ приму.
- Как поохотился, нормально? Получил удовольствие?
- Да, всё нормально.
- Я так и думала. Ну, всё, я спать пошла.
Раздевшись, Алексей стал под душ, и стоя под горячими струями, вдруг вспомнил только что состоявший разговор с Настей и её странно прозвучавший вопрос. Была в нём какая-то ирония, сарказм, был тайный смысл. Он должен был тут же это выяснить, но Настя уже крепко спала и он решил отложить выяснение до утра.
- Твой вопрос вчера вечером прозвучал как-то двусмысленно. Что ты хотела этим сказать? – Спросил Алексей, помешивая кофе.
- Какой вопрос? – не поняла Настя.
- Тот, который ты мне задала, когда я раздевался.
- Ты думаешь, что я помню свой вопрос? Не говори загадками.
- А разве ты его не помнишь?
- Да нет, конечно! А почему я должна его помнить?
- Да потому, что прозвучал он уж больно издевательски, с каким-то подтекстом.
- Перестань выдумывать, я действительно не помню, о чём спросила тебя, потому что была со сна и плохо соображала. Он пристально посмотрел на жену, но она была как всегда спокойна и, как показалось ему, даже безразлична к его вопросам. Почему-то именно эта Настина невозмутимость  взбесили Алексея: он понял, что дальше не в состоянии жить в постоянном напряжении, и что готов выяснить их отношения прямо сейчас.
- Ну, хорошо, допустим, что ты не помнишь вчерашний свой вопрос, и в нём не было никакого скрытого смысла. Но скажи, почему ты никогда не поинтересуешься у меня, где я бываю, с кем, как провожу время вне дома? – спросил он и в его голосе прозвучал вызов.
- А зачем спрашивать? – с ледяным спокойствием, ответила Настя, – Если ты захочешь, то сам мне расскажешь, а раз ты молчишь, значит и спрашивать не стоит, иначе мой вопрос вынудит тебя или соврать мне, или отделаться отговоркой, а это унизительно и для тебя, и для меня.
- Это почему же я должен говорить неправду? Ты намекаешь, что я мог быть с другой женщиной?
- Скорее всего,– ответила она и посмотрела на мужа долгим взглядом. Он уже знал этот взгляд: так она на него смотрела последнее время.
- И ты говоришь об этом так спокойно, как будто речь идёт о чём-то малозначительном?
- Всё дело в том, как к этому относиться. Я имею в виду измены.
- Интересно, и как же к ним относишься ты?
- Если мужчина изменяет своей жене, он несчастный человек и достоин только одного – жалости. Изменой он совершает предательство. Это, во-первых. Во-вторых, он становится похожим на шелудивого пса, который ворует и боится, боится, но продолжает воровать. Согласись, что это гнусно, не достойно человека. В-третьих, такой мужчина не может не понимать, что совершает подлость, а значит, он обрекает себя всю жизнь оставаться подлецом. Тебе этого достаточно?   Что, кроме жалости, может вызывать к себе такой человек? Только одно - брезгливую жалость.
Всё это Настя произнесла тихим голосом, и ни один мускул не дрогнул на её лице.
- Вот смотрю на тебя и думаю, может ты у меня и правда блаженная? Ты сама-то хоть понимаешь, что говоришь? Ты считаешь такое поведение для жены нормальным?
- Да, я считаю нормальным. Во всяком случае, нормальным для себя.
- Да? А я считаю, когда жена после измены мужа закатывает ему скандал, с криками, руганью и истерикой - вот это нормально, это по-человечески, значит, она ещё любит его, она ревнует и пытается удержать мужа. Он ей нужен!  А то, что говоришь ты – это абсурд, так не должно быть.
- Странно ты рассуждаешь! Получается, что жить в постоянном скандале, в ненависти, в напряжении – это нормально, это, с твоей точки зрения, правильно, а пытаться избежать всего этого, прощая мужа, стараться сохранить семью таким способом – это абсурд?
- А разве можно сохранить семью и удержать мужа, ничего для этого не предпринимая, никаких действий?
- Смотря, что понимать по словом «действия».
- Под этим словом всегда понимают какие-то конкретные шаги, а не пассивное созерцание событий.
- А молчаливое прощение и есть действие, причём, делать это гораздо труднее, чем закатывать скандалы. Труднее и мудрее. И потом, если мужчина решит бросить жену, то его вряд ли остановят истерики супруги, скорее, всё будет наоборот – так он быстрее уйдёт от неё.
- Тебя послушать, так получатся, что женщине не надо бороться за своего мужчину, пусть всё идёт своим чередом, а там, куда кривая выведет. Тогда у меня возникает вопрос: а может она его вообще не любит? Поэтому такое безразличное спокойствие, эта, как ты говоришь, мудрость?
- Вероятнее всего, что уже не любит… Следуя твоей мысли, получается, что мужчина может разлюбить жену и бегать по другим женщинам, а она нет?
Слушая Настю, Алексей понимал, что она говорит о нём, пусть иносказательно, не впрямую, но имеет в виду именно его измены. Глубоко в душе он понимал всю правоту Настиных слов, и это, словно обухом, било по его самолюбию и гордыне. И от того он сильнее злился на неё, закипая всё больше и больше.
- Что значит разлюбила? – воскликнул он, поражённый внезапным откровением.
- А вот так, разлюбила и всё, – Настя пожала плечами.
- И это ты тоже считаешь правильным? А не честнее ли было взять и просто объясниться с мужем, чем разыгрывать из себя святошу?
- Может быть и честнее, только тогда, когда время для этого придёт.
- Какой-то странный разговор у нас получается, тебе не кажется? Мы с тобой говорим об одном и том же, но не понимаем друг друга.
- Просто у нас разные точки зрения на некоторые вещи. Извини, но ты привык, что в мире существует только два мнения: одно твоё, а второе неправильное. Как видишь, ты ошибался. Ты считаешь, что жена должна скандалить и требовать от мужа заверений в любви, каких-то клятв, обещаний. Я же считаю, что ничего этого делать не надо, всё это будет пустыми словами и враньём. Хотя я думаю, что все мы живые люди, все можем ошибаться, проявлять человеческую слабость. У любого из нас могут быть заблуждения и случайные увлечения. Это жизнь, так бывает. Если мужчина один раз позволил из-за своей слабости или минутного увлечения изменить жене, так стоит ли его за это сразу казнить? Может, он сам себя уже казнил и не раз? И совсем другое дело, если эти измены становятся частью его повседневной жизни. Но и в этом случае, я считаю, женщине не надо торопиться с выводами и принимать какое-то решение, ей следует ещё побороться за своего убогонького добротой и терпением, хотя бы ради сохранения семьи. Впервые за весь разговор Настя усмехнулась и Алексей не выдержал: чтобы не ударить жену, он встал и ни слова не говоря, вышел из квартиры…

          …После случая с проституткой Алексей окончательно сломался: в нём поселилась апатия -  холодная, тоскливая и беспросветная, как осенняя ночь. Постепенно он стал терять всякий интерес к жизни: работа его больше не увлекала, знакомых Алексей сторонился, а к женщинам относился, как к бесполым существам. Из ящика серванта он достал Настины фотографии, убранные им со стен после похорон, и снова развесил их по всей квартире. Вернувшись с работы, Алексей мог часами бродить по всем комнатам и разговаривать с фотографиями, как с живым человеком…

                Эпилог

… Выйдя из дома, Алексей машинально поднял воротник пальто: зонт он где-то давно потерял, а купить новый всё забывал, вернее, не видел в этом необходимости. На улице, как все последние дни, шёл нудный осенний дождь. Порывы ветра срывали с деревьев последнюю листву и бросали её на мокрую землю.
- Совсем мужик сдал, – сказала женщина своей подруге, стоя под козырьком соседнего подъезда.
- Он так изменился, что я его вчера не узнала, – подтвердила подруга.
- После смерти жены он первое время ещё крепился, а сейчас… Ужас, на него страшно смотреть.
- Представляешь, я как-то встретила его, и подумала, что он пьяный. А потом поняла, что нет, трезвый, просто сильно опустился.
- Говорят, он был большим начальником.
- Да ты что?! Не знала. Да я его вообще почти никогда раньше не видела, только на похоронах, да и то мельком.
- Мне Нина говорила из соседнего подъезда, она его хорошо знает.
- Так он что, спился? Чего его с работы попёрли?
- Да в том-то и дело, что не спился, а сам ушёл, как жена померла. Сейчас работает в телеателье мастером по цветным телевизорам.
- Эх, какой мужик пропадает!
- Он какой-то совсем дикий стал, от людей, особенно от нас баб, шарахается, как от заразных.
- Так почему он с работы ушёл, поди, зарабатывал немало, коль в начальниках ходил?
- Так он и сейчас гребёт дай бог каждому. У моей племянницы муж с ним в одном Доме быта работает. Так он говорил, что лучше его никто телевизоры не ремонтирует. К нему их везут  со всего города, даже импортные. Так что, деньги у него есть.
- Так куда же он их девает? Ходит, как бомж, как живёт – непонятно. На книжку, что ли складывает? Мужчина-то видный, мог бы приодеться, привести себя в порядок, а то ходит какой-то весь потрёпанный, замызганный.
- Куда деньги девает? Ты не поверишь – на цветы!
- На какие цветы?             
- На обыкновенные! На розы! Я сама, как первый раз увидела, глазам своим не поверила. Приехала я как-то на кладбище, перед Пасхой могилки своих привести в порядок. Смотрю, идёт. Я даже его сразу не узнала, а когда он ближе подошёл, всё поняла: у него в руках был огромный букет роз, такой большой, что я таких раньше и не видела! Даже не букет, а целая охапка цветов, как будто он весь цветочный базар скупил. И идёт сам себе улыбается… Мне аж жутко стало, прямо не по себе. Потом одна женщина сказала, что он все выходные у могилы на лавочке сидит, и что-то всё шепчет, шепчет…
- Да, вот так всегда, - задумчиво протянула подруга. -  Правильно люди говорят: что имеем – не храним…
- Одно слово - блаженный!