Князь Вадим великий собиратель земель славянских

Первым князем на Руси, согласно славянским летописям, принято считать некого варяга Рюрика, чье имя является славянским вариантом скандинавского имени Эрик. Единственным Эриком, пиратствующим в это время в водах Балтийского моря, являлся Эрик Ветрогон (Ведерхатт — швед. V;derhatt; буквально «головной убор из ветра»).
Известен этот шведский конунг IX века по Шведской хронике середины XV века, а также по последующим переложениям этого источника. Сообщается, что Эрик Ведерхатт был известен своей магической способностью управлять ветром, во время своих грабительских походов по берегам Балтийского моря, причем делал это он, якобы, поворачивая собственную шапку.
Исследователи, которые признают историчность Эрика Ведерхатта, как правило, отождествляют его с сыном легендарного Рагнара Лодброка по имени Эйрик, упомянутым у Саксона Грамматика.

В этой версии (по мнению историка Меркулова Е.А.), конунг Эрик с 862 года обосновался в Ладоге, откуда продолжил совершать свои грабительские набеги на берега Балтийского моря. После смерти своего отца в Нортумбрии, он, вместе с братьями (Бьёрн Железнобокий, Убба, Хвитсерк, Сигурд Змееглазый, Ивар Бескостный и Хальфдан), участвовал в походе “Великого войска язычников” в Англию, оставив Ладогу под присмотром своего ярла (воеводы) Трюгвера (Трувора) Хагстингсена – сына сподвижника своего отца по походу (845 года) на Париж.
Во главе датских ярлов: Анвенда, Гутрума и Оскетеля, конунг (князь) Рюрик одержал в 871-875 годах ряд побед над англами, получив у них прозвище Йорика Датского. Лишь сообщение Трувора о восстании славянского князя Вадима и вызванного, в связи с этим “восстанием“, ухода Трувора из Ладоги в «Синюю Русь» (за что, в итоге Трувор получил прозвище Синерусс или, что не совсем верно - Синеус), вынудило Рюрика вернуться из Уэссекса на Русь. В армию вернувшегося Рюрика входили дружины ярлов Олефа (Олега, в славянской интерпретации этого имени) и Оскетеля (Аскольда). 
После подавления восстания Вадима (война с которым продолжалась 2 года), Трувор ушел в южные земли дреговичей, основав там крепость собственного имени – град Туров. А Рюрик стал править Новгородом, обзаведясь на склоне лет законным наследником Ингваром (Игорем) названным так в честь Ингвара Высокого – легендарного предка Рюрика ставшего первым правителем Гардарики. Так Эриком Ветрогоном на Руси была заложена основа династии рюриковичей, согласно славянским летописям, якобы, добровольно призванными самими кривичами и словенами править их землями.

Ни в каких других европейских хрониках того времени, никогда и нигде не сообщается о том, чтобы викингов (варягов) приходилось бы приглашать на княжение. Напротив, скандинавские воины всюду являлись без приглашения исключительно ради грабежа и завоеваний.
Согласно все тем же славянским летописям, Трувор и Синеус считаются, ни много ни мало, родными братьями Рюрика. Неправомерным разделением в своих летописях исторической личности Трюгвера Синерусса на две персоналии: Трувора и Синеуса (наряду с их добровольным призванием на Русь), нашими предками был заложен ошибочный путь всего последующего изложения исторических событий.

«…И пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Через два года умер Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик, и стал раздавать мужам своим города — тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах — находники, а коренное население в Новгороде — словене, в Полоцке — кривичи, в Ростове — меря, в Белоозере — весь, в Муроме — мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик.»

Особо примечательно в этом сообщении летописи является признание “одновременности смерти братьев“ Синеуса и Трувора. Действительно, не мог же один человек (Трюгвер Синеруссый) умереть в разные годы. Все же прочее – требует пояснений: “Сел старший, Рюрик, в Новгороде“ – стать князем в Новгороде Рюрик мог только после победы над князем Вадимом, война с которым, судя по всему, еще продолжалась дружинами Трувора и Аскольда по крайней мере до того как два года после этого пал в сражении Трувор Синеруссый.
“И стал раздавать мужам своим города” – ставить своих людей главами отвоеванных у Вадима городов. Но дело ограничивалось лишь городами северной Руси, в то время как на юге, после смерти Трувора, Аскольду пришлось искать нового союзника в продолжающейся войне с Вадимом. И таким союзником Аскольда стал Дир – человек, имя которого имеет хазарские корни, а арабские источники именуют первым князем Киевским.
Все это гораздо более похоже на полномасштабную войну (наподобие той, что вели норманны в Англии с 865 по 878 года), нежели на местное (по определению летописей) восстание славян против власти варягов (тех же норманнов) в Ладоге. К тому же наши летописи (развивая собственные, уже упомянутые ранее, ложные предпосылки) приписывают именно Аскольду и Диру поход огромной славянской дружины к берегам Византии. Византийские же источники датируют этот поход 866 годом, т.е. временем, когда Рюрик (Йорик Датский) еще не привел с собою на Русь из Англии ни Аскольда (Оскетеля), ни Олега (Олефа).
Таким образом, во главе “огромной славянской дружины 866 года“ мог стоять только князь, объединивший к этому времени многие славянские племена, освободив их от хазарского гнета. И потому вполне логичным выглядит желание этого князя освободить еще и северных славян от норманнского владычества. Так именно “северный поход огромной славянской дружины 875 года“ преподносится нашими летописями в качестве “местного восстания“ князя Вадима.

Реальным же завершением борьбы великого собирателя славянских земель – князя Вадима с норманнскими дружинами явилась битва 882 года за град Киев, освобожденный ранее князем от хазарской зависимости и сделавшего его столицей. Аскольд, готовясь дать Вадиму последний, решительный бой, призвал в союзники бывшего правителя Киева – Дира с хазарским воинством и Олега, ставшего после смерти Рюрика, во главе войск северных славян. Варяги с хазарами уже сошлись под Киевом, но Олег явно медлил присоединяться к ним, неспешно захватывая по дороге к Киеву подвластные Вадиму земли, и стал (подобно прежде Рюрику) раздавать мужам своим города — тому Смоленск, другому Любеч…
Вадим же, напротив, явно спешил разгромить союзников до прихода к ним подкрепления с севера, но был убит в сражении с Аскольдом и Диром. И обезглавленная дружина полян вынуждена была сдаться на милость победителей. Тут-то и объявился Олег, отрядивший, по словам летописей, к Киеву мнимых купцов...

 «...скрывавших в ладьях вооруженных ратников и объявивших государям Киевским, что варяжские купцы, отправленные князем Новгородским в Грецию, хотят видеть их как друзей и соотечественников. Аскольд и Дир, не подозревая обмана, спешили на берег. Воины же Олеговы в одно мгновение окружили их. Тут, сбросивший купеческую личину, Олег сказал: «вы не князья и не знаменитого роду, но вот князь – вот сын Рюриков», - и предъявил им Игоря. Сим словом осужденные на казнь Аскольд и Дир под мечами убийц пали мертвыми к ногам Олеговым…»

Действительно, только малолетний Игорь являлся сыном скандинавского конунга (князя), в то время как Аскольд и Олег были всего лишь скандинавскими ярлами (воеводами), а Дир, как предводитель диких хазарских орд, вообще, не имел в глазах скандинавов, никакого титула.
Стоит признать, что Олег очень тонко рассчитал момент своего появления в решении судьбы Киева, как центра объединения всех славянских земель под властью князя Вадима. В глазах южных славян, Аскольд, во главе варягов (норманн), и Дир, во главе хазар, выглядели убийцами их законного князя. А пришедший к Киеву с дружиной северных славян, Олег, убившим убийц – поборником исторической справедливости. Что, собственно, и является логическим объяснением того вызывающего летописное недоумение факта, как малочисленная дружина Олега смогла овладеть Киевом в присутствии более многочисленных, но обезглавленных противников. Наши же летописи пытаются все списать на шок, в который противники Олега были повергнуты его “злодейским убийством Аскольда и Дира”, что выглядит столь же надуманным объяснением, как и версия добровольного призвания северными славянами скандинавских разбойников мирно княжить в их землях.
 
И последнее, на что стоит обратить внимание. Точный расчет Олегом момента своего появления у стен Киева, словно предвидевшего весь сценарий развития событий и обеспечивший ему полный триумф, послужил причиной его прозвища: Олег Вещий.
Но это уже следующая история.