В наше время

   Сыновья помогают Татьяне Монтян собирать смешные короткие ролики из ютуб, чтобы хоть чем-то веселить приунывшую в результате сплошных пэрэмог публику. Вчера из этой серии смотрел эксперимент, который по телевизору некий доктор прописал: защитные маски нужно продезинфицировать, нагрев в микроволновке. Ясно, что все сгорели. Как не взорвалась микроволновка, я не знаю, наверное, недоработка производителя. Не имеет значения, там вообще самым прикольным был комментарий и его тональность. Найти его сегодня с первого раза не смог, а второй раз искать лень.
   Зато нашёл другой. Пацанчик перед сверстницами решил повыделываться и в итоге всей передней частью организма с лёта встрял в жидкую грязь. Девочкам было смешно, а я вспомнил детство. Эх, где оно, то золотое время?
   Старшие примерно на четыре года товарищи мужского пола, ровесники моей сестры, обожали готовить нас, моих сверстников, то ли в космонавты, то ли сразу в покойники, весьма нехитрым способом. Они брали нас за ноги и вращали по часовой, или, если по часовой было не с руки, против часовой стрелки над асфальтовым полотном, при этом не забывая, в чём и был самый смак, придавать нашим телам возвратно-поступательное движение вверх-вниз. Вверх – насколько хватало выноса рук и эластичности плечевых суставов, вниз – вот тут самое интересное – на доли миллиметров от наших носов до твердыни асфальта. Асфальт-то свежий, совсем недавно уложенный – что ему сделается, если что?
   Мы знали их хорошо, целиком и полностью доверяли их глазомеру и душевной доброте, поэтому нисколько не боялись. Почти. Во всяком случае, штаны ни разу ни одному из нас менять не приходилось. И это здорово, потому что вот мне, например, и менять-то не на что было.
   В те времена наша улочка была оригинальна тем, что на ней были одноэтажные двухквартирные дома только по нечётной её стороне, а с другой стороны за тротуаром и живой изгородью из кустов акации располагалось довоенной постройки двухэтажное здание, некогда бывшее женским общежитием, а во времена моего детства – жилым домом с отдельными однокомнатными квартирками для простых заводчан. Возле его верхнего по улице торца была общая водоразборная колонка, позже выше неё был выстроен санаторий-профилакторий опять же для заводчан. А со стороны дороги рядом с домом, но ближе к кустам был доминошный стол с двумя лавочками типа «доска на двух столбиках».
   В нескольких метрах от стола ниже по улице возле самых кустов, спинкой к ним, располагалась уже нормальная стандартная лавочка из кучи узких брусьев где-то 60х60мм, наверное, сечением. На ней (и не только на ней) любили коротать вечера вот эти самые ровесники и ровесницы моей сестры. Это понятно: народу было лет по пятнадцать и уже пора женихаться.
   Кто-то из них, не помню, кто именно, просил меня расшифровывать чужие перехваченные любовные записки. Шифры были простейшие, основанные на двоичной системе исчисления, и мне не составляло труда их щёлкать, как орешки. Я ещё и удовольствие получал. Правда, больше ничего не получал, но все мы жили бедно, и я не претендовал на оплату труда.
   В тот вечер я расшифровал очередное послание и был готов передать его заказчику, но, подкравшись к кустам с другой стороны, обнаружил, что на лавочке спиной ко мне восседают все: и заказчики, и исполнители. В смысле, кроме заказчика - и та, которая писала и тот, кому адресовалась записка. Или наоборот. И ещё несколько человек. Пока я соображал, что же делать, сидя в полутора метрах от них, и недоумевая, когда же они наконец начнут целоваться, чтобы я зря не прятался, меня обнаружили. Может, слишком глубоко и шумно дышал, я знаю…
   Обнаружителем был Иван Горох. Мой вечный напарник в смешанных играх (наша пара всегда побеждала, а когда единственный раз мы проиграли, широкий след от коры старой толстой акации ещё долго красовался на моей физиономии в виде сплошной кровавой ссадины. А потом зажил как на собаке). Что сделал Иван? Он воскликнул:
  - Ах, ты ж чертила! Подглядываешь?! Ну-ка бегом сюда!
   Ивана я уважал, поэтому не ослушался. Он взял меня за ноги и сразу начал крутить, назначив себя осью. Мужики! К чему нам сантименты и лишние слова? На нашу общую с ним беду рядышком была солидных размеров клумба. Естественно, она красиво выпирала над остальным ландшафтом. А мы, то есть, Иван, этого не учли. Да и темно было. Вот со всего разгона он меня личиком-то в эту клумбу и вписал. Поскольку земля на ней была рыхлая, то моя голова не отстегнулась и не покатилась, стуча ушами по асфальту марш «Прощание славянки», но зато вошла в грунт по самые эти уши включительно. Понятно, что в погружении принимали активнейшее участие рот, нос и глаза, причём, первыми.
   Побледнел ли при этом Иван, я по понятным причинам сказать не могу, но что не растерялся – точно. Ухватив меня под мышку, поволок к колонке и там изрядно искупал с ног до головы, но обретению мною вновь слуха, зрения, обоняния и осязания, вместе со вкусом к жизни, этим всемерно способствовал. И вот вы знаете, я, вернувшись обратно тем же порядком, не услыхал ни единого смешка. Всё-таки в наше время люди были добрее…