17. История барина Лавра Андреевича Барзуновского

В дверь постучали.

-Ну кого еще в такую рань принесло?- недовольно пробурчала Марфа и пошла открывать, тяжело переступая и шаркая ногами.

Щелкнули засовы и дверь чуть скрипнув отворилась. На пороге стояла босоногая крестьянка  с морщинистым лицом. На ней была пестрая косынка и старенькое  платье. В руках она держала небольшую корзину доверху  наполненную куриными яйцами.

-Акулина, соседка, ты сегодня чуть свет! - сказала Марфа и осторожно приняла у нее корзину.
-Дык, просили свеженьких к утреннику завтраку вам принесть. Вот я и собрала,- словно оправдываясь сказала старуха.
-Ладно, ладно..Благодарствуем. Наши-то куры совсем нестись перестали. Хоть в суп всех пускай!,- деловито сказала Кухарка.- Пойдем, велено для твоей барыни грибов соленых передать, да сала. В погребе все, на той стороне двора.


Женщины пошли через вытоптанный курами двор и остановились у входа в погреб. Мимо не замечая их прошел молодой барин . На вид ему было лет 25. Он был красив. Высокий, статный. Бледность кожи только сильнее подчеркивала тонкие черты его лица. Взгляд выразительных глаз, цвета крепкого чая, был устремлен куда-то в даль. Не по возрасту седые волосы молодого человека  были растрепаны, сюртук растегнут. Вид у него был какой-то потерянный.

-Доброго здоровичка, Лавр Андреевич!,-сказала Марфа и согнулась до земли, приветствуя хозяина.

Он, не замечая  ничего вокруг, прошел мимо.

-Кто это? Чай, барин ваш?- шепотом спросила Акулина .
-Барский сын это.-Марфа всплеснула худыми руками причитая,- Ох, беда!
-Да что с ним? Никак болен?- не в силах скрывать своё любопытство сказала крестьянка.
-Хуже!,- в сердцах сказала кухарка, заламывая руки.- против воли родительской пошел..
-Чаго?,- не понимая сказала Акулина.
-А таго!,- начала Марфа, садясь на заваленку и притягиая за ветхий рукав к себе соседку.
- Жил себе не тужил молодой барин, всё по балам да приемам ездил. Видный жаних выдался!  Умный, красивый. Да толку-то? Ему б всё кутить, да за девками волочиться. А норов-то! Как у жеребца необъезженного! Измучил родителей! Всё грубил, да денег требовал. Сладу с ним не было! И нашему брату от него доставалось.  Придет, бывало, пьяный, и давай бегать по двору, да плеткой стегать, кто на глаза попадется!

- И вот раз тож забуянил. А гроза на улице - страх! Ветер бушует, гром, молния, а дождя нет никак. Суховей, значит. Говорит: “Купаться пойду!”, а сам чуть на ногах стоит.
-И что?- Акулина слушала во все уши
-А то! Пошел он на берег реки, туда , где садовник ивы посадил, да стал ругаться почем зря на дождь, да в небо кулаком грозить. Тут его молния и шандарахнула.
-Да ну?!- всплеснула руками Арулина,- и что, помер?
- Да как же помер? Вон, ходит. Только с тех пор он переменился весь.- сказала Марфа переходя на шепот.
- Его, когда долбануло-то, Прасковья нашла. Она с мальчонкой-сироткой из лесу возвращалась. Девка молоденькая, кузнеца нашего дочка. Красивая! Глаз не отвесть! Тонкая-звонкая, волосы, будто огонь в печке, завитками всё , а глаза зеленые, словно травка первая. Как посмотрит на хлопца, взмахнет ресницами, так и не видать больше ему покоя. И сердце у нее доброе. Всех жалеет, помочь старается.  Бабка-то ее ведуньей была. Вот и научила всему внучку . Прасковья-то всякие целебные травы, да коренья знала и в лес за ними в срок хаживала.
Она видала, как всё случилось. Подбежала к нему, а он лежит навзничь, чуть дышит. Волосы его чернявые что снег белый стали. Она от рубашки своей подол оторвала, в реке намочила и на сердце ему положила, да на лоб. А мальчонку за подмогой послала. Сказывают, она как рубаху ему распахнула, а там через всю грудь молния  бордовым следом отметилась. Так она соком кореньев каких -то его смазала, да листочками целебными обложила. И не отходила от него, всё сидела по волосам его гладила, да шептала слова всякие,  пока мужики с барином ни  прибежали.
-И что?, замирая спросила Акулина.
-А ни что!, сказала Марфа,- доктора Лавру Андреевичу привезли. Так он сказал за батюшкой ехать. Приставится, мол, скоро молодой барин. Барыня так и упала без чувств. Барин руками лицо закрыл, да слезы из под пальцев так и хлынули. Уехал доктор-то. А тут Просковья в горницу проскользнула. Упала барину в ноги, да говорит: “Доверьте мне Лавра Андреевича, выхожу я его, только немедля надо его в избу мою снесть, времени мало совсем осталось, можем не успеть, коли не поторопимся.” Барина не пришлось упрашивать. В миг всё организовал. Принесли его сына к Прасковье. Уложили его полумертвого на палати.  Она велела воды три ведра свежей принесть, да дров у печи сложить побольше. А потом выставила всех, велела богу молиться, да через три дня приходить.Наказала,  чтоб никто в избу не совался и дверь на засов заперла. 
- И что? Не уж-то жив остался?
-Тфу! Дура баба!- разозлилась Марфа,- Как же не жив-то, коли мы с тобой его сегодня видели!? Что там с ним Прасковья делала- то никому не ведомо. А только через три дня барин с барыней сами пришли. Входят, а сыночек их на полатях сидит живехонький. На память ему от того дня страшного кудри белые осталися, да молния на груди. Барин отблагодарить хотел девицу, но та от подарков отказалась. Сказала только, что бы барин молодой к ней на вечерней зорьке до полной луны  приходил. Что, мол снадобья ему всякие давать надобно. На том и порешили.
Барин  с барыней счастью своему не верят. А сынка их будто подменил кто. Тихий ходит, задумчивый. От Прасковьи придет, бывало, затемно уже, спать ложится и весь день почти спит. А потом сны чуднЫе рассказывает. Будто он в лес сказочный попадает, а там звери диковинные говорят с ним.  Что может он будущее тех зверей предсказывать. И каждую ночь он в этот сон  возвращается.
-Ну да?!- брызнула со смеху Акулина.- так и возвращается? Это где ж такое видано, что б один сон кажду ночь смотреть?
- Вот и ему так сказали. С тех пор он об этом не говаривал больше. Да только всё одно  прежним уже не стал. По балам перестал ездить, ни кутит, ни блудует. Всё думает о чем-то да листы марает. Пишет , значит , много предсказаний своих. Только за чернилами и посылают. А что пишет, то никому не показывает, только Прасковье одной. Уже луна полною стала, да на убыль пошла, да новый месяц народился. Только всё ходит барин молодой к девке-то. И ни с кем, окромя нее, словом не перемолвится. Вот барыня и заволновалась. Сын-то по девке безродной, похоже, сохнет! А ему-то жаниться давно надобно. Вот и подговорила она барина избавиться от Прасковьи. 
-Не уж-то сохнет?- Акулина в изумлении прикрыла рукой беззубый рот.
-А то как же! - отозвалась Марфа, - Только отправила барыня Прасковью куда-то, как примчался Лавруша. Сначала спокойно спрашивал, куда она девку-то подевала. А когда понял, что произошло … Ох, бушевал! Страшно вспомнить! Крушил всё направо и налево! Чуть не разбил бутылку старинную цвета дивного, точно небо в марте синюю. Берегла ее барыня пуще всех драгоценностей. На силу отобрала у взбесившегося сына-то. И на своем настаивала, всё уговаривала его Проську-то забыть, да посвататься к дочери соседа их.  А когда он сказал, что вовек не женится ни на ком, осерчала барыня. Сказала: “Узнаешь, где ведьма твоя только когда помирать буду!”
-Прям так и сказала?,- ахнула Акулина.
-С тех пор уж больше трех лет прошло. А только стала барыня хворать. И с каждым днём всё слабее делается. Барин от нее не отходит. Лавр Андреич войдет в комнату, станет у стены и смотрит на нее с немым вопросом. А она всё взгляд прячет. Постоит постоит он, да и выйдет ни с чем. А потом вдруг послала она за ним. Говорит: “  Сын мой, видно не судьба мне увидеть тебя при жене и детках. Видит бог, хотела я для тебя счастия. Воля твоя. Нет сил помирать без нашего примирения. Живи как знаешь.” И рассказала ему, куда Прасковью спровадила. Обнял матушку молодой барин в последний раз, поблагодарил и простил ее. А к вечеру барыня померла.
-Совсем?, спросила Акулина дрожащими губами.
- Нет! Наполовину!, сказала Марфа и щелкнула Акулину по носу. -На другой день чуть свет Лавр Андревич седлал коня и поскакал за своей Прасковией. Да только не судьба, видать, ему была счастья-то отведать.Нашел он спасительницу свою на торфяных болотах. Там разработки вели, торф брали. Найти-то нашел, да только поздно. От тяжелой работы , да сырости, да комарья всякого заболела она. Только и смогла открыть глаза свои изумрудные, да улыбнуться ему. Обнял он ее и потерял навсегда. Заплакал молодой барин. Да только видит, сидит под столом девчонка малая. Волосенки как огонек рыжие, глаза зеленые, словно два листочка. А с виду вся будто отражение его. И понял он, что то их с Прасковьей дочка.
-Врёшь!-, обмера Акулина вытаращив от удивления глаза.
-Ей богу! Вот те крест!- сказала Марфа и быстро перекрестилась. Девчушку он к себе забрал. Отец его  на то ничего против говорить не стал. Вот и живет теперь она у нас уже с полгода. Тихая. Всё глазищами своими зыркает. Но сердцем в мать добрая. К отцу ласковая, будто жила с ним всю жизнь. А он,вишь, ходит всё сам не свой. Никого не замечает. Горюет. День-не день, ночь-не ночь. Только спит, пишет, да от девочки не отходит. Ох, беда!..

-Марфа! Марфа! где ж эта баба окаянная бродит!?- послышался с кухни сердитый голос дворецкого.

-Иду- иду!- отозвалась Марфа. Она быстро спустилась в погреб, принесла обещанное Акулине и ,как могла, заторопилась к дому.
****
Рано утром Лавр Андреевич вышел из дому с небольшой дорожной сумкой на плече и отправился  через вытоптанный двор к сараям. Взял у мужиков лопату и быстрым уверенным шагом отправился на высокий берег реки. Молоденькие ивы потянули к нему свои тонкие веточки, поддаваясь  порывам нарастающего ветра. Небо нахмурилось. Собиралась гроза. Молодой барин подошел к обрыву и долго стоял там закрыв глаза подставив свое бледное лицо прохладному ветру.
Он огляделся по сторонам, как будто потерял что-то. Потом подошел к одной из тоненьких ив, той, что росла ближе к обрыву. Он отмерил от нее пару шагов, с силой воткнул лопату в землю и начал копать. Земля тяжелыми комьями отваливалась в сторону. Вскоре небольшая яма была готова. Лавр Андреевич достал из сумки какой-то предмет, завернутый в цветастую шаль своей матушки. Медленно распахнув края, он осторожно достал из нее старинную бутылку из ярко синего стекла. Вынув из кармана пиджака небольшой листочек бумаги Лавр Андреевич свернул его в трубочку и осторожно просунул сквозь бутылочное горлышко внутрь. Запечатав бутылку смолистой смесью он положил сосуд на дно ямы и старательно закопал ее. Потом развернулся и медленно пошел к дому.
Лавр Андреевич сразу направился в комнату своей дочери. Малышка сидела у окна и рассматривала птичек, которые миловались на ветке черемухи во дворе.
-Лиза.- тихонько окликнул ее барин.
Девочка обернулась и посмотрела на него своими прекрасными, до боли любимыми им, изумрудными глазами. Казалось она заглянула в самую его душу и увидела то, что другим  было неведомо. Лиза вскочила с места, подбежала к нему, быстро перебирая маленькими ножками и бросилась на шею отцу.
-Тятя,- прошептала она и зарылась лицом в его снежные волосы.
-Лизочка, мне нужно уехать. Не надолго.- не своим от волнения голосом проговорил Лавр Андреевич.

-Ты вернешься ко мне?- тихо спросила девочка. Она обращалась к отцу на “ты”, но он не поправлял ее. Почему-то от этого “ты” Лиза становилась еще роднее ему.

Лавр Андреевич прижал ее к себе и поцеловал.  Эта маленькая частичка его недолгого счастья стала для него теперь дороже всех на свете.

-Ну конечно! У меня важное дело в городе. И когда я его завершу наша с тобой жизни навсегда изменится! Всё будет хорошо! Ты мне веришь?

Лиза посмотрела на него своими зелеными глазами и коротко кивнула.

Вечером того же дня Лавр Андреевич зашел в кабинет к отцу.

- Отец,- волнуясь сказал он, - я должен сказать вам нечто очень важное.

Андрей Александрович поднял на него свои потухшие глаза. Он так и не оправился после смерти любимой жены. Жизнь для него будто закончилась, он потерял к ней всякий интерес, казалось ничто больше не занимает его.

-Да, сын, слушаю тебя,- словно откуда -то издалека проговорил он.

-Отец, завтра утром я еду в город, чтобы оформить все необходимые бумаги. Я хочу дать Елизавете свое имя и фамилию. Теперь она будет по закону считаться моей дочерью.

Что -то колыхнулось в усталых глазах старика:

-Внучка? У меня будет внучка? - дрогнувшим голосом спросил он.

-Она есть у вас вот уже полгода. Документы - это лишь формальность. Любите её, отец, других внуков у вас больше не будет.

Лавр Андреевич поклонился отцу и вышел из кабинета.

Утром чуть свет он уже скакал по пыльной дороге, обдуваемый теплым встречным ветром.  К полудню миновав добрую половину пути Лавр решил сделать небольшой привал. Он спешился с коня и привязал его  к дереву. Достав из дорожной сумки , прикрепленной к седлу, немного хлеба , воды и вяленого мяса, молодой барин расположился на трапезу в тени раскидистого дуба прямо на мягкой траве. Полевые цветы окутали его медвяным ароматом. Пение птиц, легкие облачка в синем небе, бабочки. Лавр скинул сюртук, расстегнул рубаху и,  забросив руки за голову, с наслаждением растянулся в душистой траве. Он блаженно улыбнулся: “Хорошо -то как! Похоже жизнь снова налаживается.” Солнце ласково пригревало и не в силах больше сопротивляться этой неге Лавр сомкнул глаза. Через мгновение он уже беззаботно спал.

Тем временем на дороге появились два человека. Один был высокий, худой, на лысой голове была надета старая шапка. Он шел прихрамывая на одну ногу и опираясь на сучковатую палку. Второй был невысок ростом, тощее тело его казалось качается от дуновения ветра. Его темные нечесаные космы напоминали птичье гнездо. Оба мужчины имели весьма потрепанный и вид и напоминали скорее разбойников, чем нищих или дорожных попрошаек. Заметив отдыхающего путника мужчины насторожились. Они постояли какое-то время перешептываясь и , стараясь не шуметь,стали подбираться ближе.
-Конь-то хороший! За дорого пойдет! , хриплым шепотом сказал один из них, потирая руки.
-С виду барин. Богатый значит. И сумка при седле. точно с деньгами!- вполголоса ответил ему второй.
-Дурень, они деньги-то при себе всегда держут. В сюртуке смотреть надобно.

Разбойники подкрались совсем близко, намереваясь стащить его сюртук.

-Смотри что у него! - один из разбойников дрожащим пальцем показал на исчерченную молнией грудь молодого человека,
-Никак колдун! Я видел одного с таким же рисунком. его в деревне камнями забросали, боялись, что он порчу на всех наведет. Кончать его надобно! -злобно процедил второй сквозь гнилые зубы.

Разбойники склонились над отдыхающим Лавром Андреевичем, на лице которого играла легкая улыбка человека, который снова счастлив.

-Иш, ухмыляется!- зло прошипел косматый.

 Хромой разбойник вытащил из-за пазухи здоровенный нож и с силой вонзил его прямо в сердце спящего барина.

Он умер мгновенно, так и не узнав, что с ним случилось. Тело его разбойники оттащили подальше от дороги и сбросили в канаву. Больше Лавра Андреевича никто никогда не видел.