Петров день

    Вечером вышел в сад. Оперся на калитку и положил голову на руки - ветерок шевелит волосы. Под конец дня солнышко слегка румянит деревья. Сквозь гул машин проезжающих за забором, послышалась музыка, -"Да ведь это не музыка, это же колокола! Завтра ведь праздник, Петр-Павел. Наверное вечерню служат".
   Вышел за ворота и пошел на звон. В конце улицы храм виднеется на фоне радужного неба. Закатные блики на нем играют. Я пошел к храму в чем был, в рабочем: спецовка, сапоги. Сапоги пополоскал в попавшейся луже.
 У храма машины, народ спешит. Из машины вышла матушка-игумения: - В колокола-то звонили?  Спрашивает она, как-то по-матерински.
 В храме тепло и пряно пахнет ладаном. "Белые полы, а я в сапогах..." Осмотрелся. Хорошо, уютно. Все-то ладно, благолепно. Служба началась. Батюшка напевно возглашает. А на клиросе черницы поют, ангелы, ангелы...
  Над певчими возвышается матушка-игумения, и ведет, и ведет пение, и голосом возвышается, и глядит на всех по-матерински, устало, с любовью. А батюшка идет в перевалочку, кадит и благословляет. И меня благословил.
   Я встал в уголок у батареи, шагнул, а на белом полу черный комочек земли остался. Нехорошо. Распереживался, и уйти бы, да наслежу вдруг еще больше. Стою не шевелюсь. А тут монахиня в очках с толстыми линзами подходит - Помолитесь? И подает большой помянник - Помолюсь.
  Монахини поют, батюшка служит и я молюсь. "Упокой Господи души усопших раб твоих, Варвары, Александра, Матрены..." А по краю листов приписано кто заповедал молиться. А на одном - Кисловские. И точно, вижу знакомые имена из родословия. А Луки-то, нашего барина нет. Как-так? Надо сказать чтобы вписали и его к родным-то. Дочитал. Взял бумажку и написал Луку, жену и чад их и отдал монахине. Пусть поминают.
  Седой псаломщик с ликом Николая Чудотворца читал житие. А тут на исповедь пошли, а я тоже ведь готовился, только не на вечернюю. Ну, уж Бог привел и пойду. Народу! - Батюшке не управиться. Один батюшка оставил, служить надо, пришел старенький. Седенький, согбенный, как преподобный Серафим Саровский.И исповедует, и наставляет, и строжит - а глаза добрые. Я заробел. Долго ждал. У свещницы спросил как батюшку зовут - Отец Лука - говорит.
  Отец Лука исповедовал меня последнего, и наставлял, и учил креститься...
 Я пошел домой, а за спиной разливался колокольный звон. А в голове все повторялось «Апостолов первопресто-льни-цы, и вселенныя учителие…"