Глава. 19. В новом доме

- Подождите. – то ли вздохнув, то ли всхлипнув, негромко произнесла Гианея.
Мы с дворецким притормозили в дверях, одновременно полу обернувшись на ее голос.
- Я лечу с вами. – просто сообщила она и шагнула к нам, на ходу еще сильнее кутаясь в шаль, словно тепло дома ее совсем не согревало.
Брови собравшихся удивленно поползли вверх. Однако, молчание, повисшее в зале, никто не нарушил. Нас провожали лишь   острые взгляды присутствующих.
Они, эти самые взгляды, как я про себя отметила, несколько отличались друг от друга.
 У кого-то, из остающихся в особняке, взгляд был  пристально-задумчивый, а  у кого-то яростно-оскорбленный, непонимающий и ненавидящий одновременно.
От одного взгляда, у меня словно земля горела под ногами. Он, казалось, прожигал дыры в моей спине.
От другого волосы шевелились на затылке, а спина леденела от ужаса. Внутри все скручивалось в тугой комок и больше всего на свете, мне хотелось вытащить пистолет и выстрелить себе за спину. Не оборачиваясь. Я знаю, что попала бы точно в десятку.
А потом,  потом… я  бы обернулась и устроила бы оставшемуся истерику. И с воплем:
- Ну че ты пялишься на меня?! –  с превеликим облегчением отлупила бы его руками и ногами.
Но ничего этого я делать не стала. А просто спокойно вышла за дверь, вон из гостиной.
Ни один мускул у меня при этом не дрогнул. Так, что держащий меня за руку новоприобретенный отец, ничего не почувствовал. Моя рука крепко сжимала его палец в своем кулачке.  Ладошки были сухие и теплые. Я, чуть опустив голову вниз,  смотрела то ли в пол, то ли прямо перед собой. Шла спокойно и не быстро. Мышцы были напряжены не более, чем то приличествует случаю.
Сборы  не заняли у нас  много времени. Не прошло и двадцати минут, как мы отчалили от крыльца Особняка Семьи Зу-Хашах и за окном авиамобиля замелькали заснеженные деревья, серые ленты гор, мелькнул и исчез из зоны видимости, семейный космодром, ушла вбок железнодорожная ветка и где-то справа по курсу,  остались башни так и неизученного мною, города. 
Отвернув от небоскребов мегаполиса влево, мы поплыли сначала над лесом, а затем за окном авиамобиля , его сменила степь.
Гладкая, запорошенная снегом, она напомнила мне белоснежную скатерть на столе, приютившего меня, хотя и ненадолго, дома. Стало немного грустно. Хотя и печалиться то вроде было не о чем.
Да вот, поди ж ты…
 Мне уже полюбился и старинный сад, окружающий особняк, и моя комната с ее уютной кроватью и теплым одеялом,  и вечерние чаепития внизу. Тихие. Домашние. С запахом выпечки и  звоном золотых чайных ложек о бока изящных чашек, выполненных из  старинного фарфора. 
Это было глупо. Бессмысленно. Но видимо душе очень хотелось простой сердечности и защищенности. Вообще – дома.
Хотя, я прекрасно понимала, что ни теплоты, ни защищенности в этом доме мне не светит. Но тяжело себя ощущать бездомной собакой. Несчастной псиной, которая тянется к людям и которую все в ответ только пинают.
Вот сердце и цеплялось за то немногое, что действительно дарило добро и заботу.
Но это так, мечты и воспоминания о тех хороших моментах, что все же были в том имении.  Но ключевое слово здесь: были.
Больше в моих  фантазиях, должна заметить.  Но, мечты мечтами, а по факту, я снова куда-то двигалась. И ставший немного привычным, хотя и не очень- то добрым ко мне, мирок, оставался где-то позади.
В прошлом были и пожарища, и потери. Впереди ждала неизвестность.  А в настоящем было одиночество, оторванность от чего-то, пусть мало – мальски, но ставшего знакомым и множество вопросов без ответов.
Впрочем, грусть была мимолетной. Поскольку нахождение в одном доме с некоторыми его обитателями, сулил мне одни только неприятности. А я не мазохистка, что б им радоваться.
Да и интересно же  было: куда мы летим? Что там?
Ну и вид за окном вызывал интерес.
Авиамобиль тем временем обогнул каменный мыс и, пролетев над серыми водами по - зимнему неспокойного моря, завис над бетонной площадкой у небольшого особняка, стоящего на вершине темно-серой гранитной скалы, неприступной стеной нависшей над бушующим  морем.
Едва я выбралась из  мобиля, как сильный ветер тут же постарался сбить меня с ног.
Но, не тут - то было. Меня так просто не возьмешь!
И, расставив их по - матросски, я, наклонившись почти перпендикулярно серым камням посадочной площадки, тем не менее устояла на своих двоих.
Впрочем, не прошло и минуты, как мой спутник, выскочивший из машины,  быстро подошел ко мне, чуть наклонился и, подхватив меня одной рукой,  приподнял от земли, посадив к себе на предплечье,  заслоняя, таким образом, мою персону собою, от пронизывающего ветра.
Затем, он быстрым шагом  направился к дому.
Гианея пристроилась за нами, прикрываясь руками от его порывов.
Ветер пополам с мелкой ледяной крошкой и солоноватыми каплями воды, заставлял меня зажмуриваться, мешая рассмотреть  новое прибежище.
Так что, единственное, что я разглядела, это была беловатая глыба чего-то, похожего на дом.
Но, как только мы оказались внутри,  я тут же рукавом куртки вытерла мокрое от снега и капель воды лицо и с интересом осмотрелась вокруг.
Мы стояли в довольно просторном холле, дизайн которого был выполнен в коричневато-зеленоватой гамме.
 Мраморная плитка на полу из какого-то бежевого камня с серыми и коричневато-бордовыми прожилкам.
Невысокие,  канелюрные* колонны, выполненные из белого мрамора с капителью** и базой*** в виде то ли растительных завитков, то ли волн, поддерживали арочный проем, отделяющий какой-то зал от холла.  Сам зал располагался справа, от не очень высоких, но выполненных из массива дерева, входных дверей, коричневато-вишневого цвета, украшенных  растительным орнаментом, и уходил в пространстве наискосок. Так что, хотя ничто не закрывало зал, но и рассмотреть его я толком не могла. Поскольку он не очень то и просматривался. Так, кусок чего-то серого…
Слева  находилось несколько дверей, украшенных резными наличниками и выполненных все из того же коричневато-вишневого дерева.
В самом холле стены были выложены   массивом красивого зеленоватого камня, испещренного прожилками различного оттенка зеленого. Каждую такую каменную плиту обрамляла резная рамка из коричневато-вишневого дерева. Тут же стоял старинный стол с зеленой каменной столешницей и деревянной ножкой, изображающей человеческую фигуру с растущими из ее корпуса ветвями. Или щупальцами?  Надо будет разглядеть поподробнее.
Так же в холле стояло несколько диванов и несколько пуфов,  обитых  темно-вишневой кожей.  Чуть наискосок и налево находилось огромное зеркало в деревянной раме. Рядом с котором на журнальном столике, со столешницей выполненной из какого-то прозрачного желтого с коричневыми прожилками камня, стояла огромная фарфоровая ваза, сделанная из белого, почти прозрачного фарфора.
Впереди от меня располагалась каменная лестница, покрытая красной ковровой дорожкой с зеленым растительным орнаментом по краям.  Ее ступени создавались мастерами из серого камня с коричневыми прожилками. Перилла и балюстрада**** были резные и исполнены из темно-вишневого дерева. Нижние балясины***** украшали фигурки сов, мастерски вырезанные из  коричневато-вишневого дерева.
Напротив первого лестничного пролета располагалось большое, двухстворчатое окно, с цветными витражами,  состоящее из нескольких квадратов и взятое в раму из  темно-вишневого дерева.
Подняв глаза вверх, я увидела, что под потолком, на деревянном колесе была подвешена люстра. Грубоватую основу украшали подвески из горного хрусталя, изумрудов, рубинов, прикрепленные к золотым  завитушкам тягов.
К деревянным, витым колоннам отделяющим лестницу от холла, крепились светильники, выполненные в том же ключе.
Из задумчивого созерцания и мысли о том, что тут одни только светильники тянут на целое состояние,  меня вывел дворецкий. Бережно опустив мою персону на пол, он жестом пригласил нас пройти в крайнюю к входу дверь, слева.
Что мы и сделали. Распахнув перед нами с Гианеей дверь в комнату, сам он отправился к соседней двери, оставив нас вдвоем.
Оказывается за этими тяжелыми, старинными дверями, располагались гардеробные. Которые, к слову, включали в себя и туалетные кабинки и душевые.
Три трюмо, ручной работы из красного дерева, с множеством ящичков, с серебряными ручками  и мягкими пуфами обтянутые песочного цвета кожей, радовали глаз. Женщине тут было где и разместиться, и развернуться.
Само помещение было украшено гобеленами из бежевой ткани с пейзажными картинами на них, выполненными зеленой нитью. На полу лежал небольшой, зеленого цвета, ковер.
Пара огромных деревянных шифоньеров из коричневого дерева, украшенных тончайшей резьбой, содержали за своими дверями по паре зеркал в полный рост, множество вешалок, шесть отсеков для одежды, шесть подставок для обуви, несколько ящиков  и кое-что из одежды.
«Да тут не то что раздеваться, тут смело жить можно.» - восхищенно  подумала я, несколько недоверчиво осматривая сие богатство: «Неужели это все мое? В чем подвох?»
Справа от гардеробов крепились светильники, сверху свисала люстра. Все было выполнено в том же стиле, что и в холле. Разве что деревянная основа была выполнена из коричневого дерева, теги были медными, а капли подвесок играли янтарем и  хрусталем.
Мраморные плиты пола цвета кофе с молоком, дополнили мои впечатления о гардеробной, так что  я не сдержалась, ухнув:
- Ух ты!
Дом мне начинал нравиться.
К тому же в шкафу нашлось кое - что и на меня.
 Накинув на себя пушистый бирюзовый халат, я, засунула ноги в банные тапки и, повесив пальто в шкаф,  отправилась в душ.
Едва дверца шифоньера закрылась, как  за моей спиной раздалось характерное: «пфф»… Это начался процесс химчистки и отпаривания одежды. Как всегда за задней стеной гардероба располагался «банно-химчистно-утюжный комбинат», как я про себя называла эту систему домашней очистки вещей.
Открыв дверь в душевую, я осмотрелась.
Душевая кабина выглядела более современно, чем все остальное виденное мною в этом доме. Стены из лазурного цвета кафеля, пол из темно-серой мраморной плитки, с белыми прожилками. Белое стекло душевой.
Я скинула халат на стоящий рядом с кабинкой  табурет и залезла под душ. Едва я закрыла дверь, как тут же на белоснежном потолке включились датчики, подбирая для меня нужную температуру и интенсивность струй, воды. Свет померк, переключившись  с бело-голубого на синий. Из стены высунулась пара  робото-рук с мочалкой  и мне потерли спинку.
В принципе, с роботом – банщиком  можно было даже поговорить. Но такого желания я не испытывала.
А  желала я темноты, тишины и горячих, упругих струй воды.
 Мне требовалось слегка разгрузиться и хоть немного восстановить нервную систему.
Через двадцать минут я вновь копалась в гардеробе.
Удачно выудила из отсека домашней одежды мягкий, плюшевый, брючный костюм  нырнула в нижний выдвижной ящик и, надев на ноги носки, найденные там,  занялась поиском обуви.  Для чего, потянув на себя неприметный рычажок сбоку от  верхнего ящика, выдвинула из шифоньера  полку с некоторым ее количеством.
 Придирчиво оглядев «улов» и придя к заключению, что ее там не очень много, но ничего - мокасины меня вполне удовлетворят, я быстро натянула их на ноги. Потоптавшись и даже чуточку попрыгав в них на месте, я пришла к выводу,  что ноге в них было комфортно.
Вообще, шифоньер конечно выглядел массивным и огромным, но  внутри был снабжен подсветкой, так что проблем с поиском в его огромном чреве, нужного мне, проблем не составило. Что радовало.
Пока я одевалась, рассуждая сама с собой об удобствах шкафа, из душа вылезла и Гианея. Так что, не прошло и полутора часов, как мы вновь оказались в холле, где нас уже дожидался  Аракс.
Сделав приглашающий жест рукой, он повел нас в зал, расположенный справа от холла.
• канелюрные  колонны - ствол колонны может быть украшен канелюрами (вертикальными желобками).
• капитель – верх колонны.
• база – основная часть колонны - это опора (база).
• балюстрада - вид лестничного ограждения, состоящий из балясин, соединенных перилами, а также тумбы – нижнего основания, берущего на себя основную нагрузку.
• балясина - небольшая фигурная колонна, поддерживающая поручень.