В армии всё правильно. Глава восьмая

Воспоминания о доме

Где любят нас — лишь там очаг родимый. 
Джордж Ноэл Гордон Байрон

  Как вы считаете, чего солдат ждёт больше всего на свете?                Конечно, вы правы! Дем-бе-ля! Но, как говорили ещё в наше время: «Дембель неизбежен, как крах капитализма!». Поэтому рано или поздно, весной или осенью, дембель обязательно приходил. Такова жизнь. Но если вам пришлось носить серую солдатскую шинель, мокнуть в ней под дождём в карауле, или укутываться в продуваемой ветрами палатке, вы сумеете ответить на мой вопрос. А если вы не
ели каши из солдатского котелка, и не вдыхали пороховых газов после стрельбы из автомата на стрельбище или на учениях, то я сам отвечу на поставленный вопрос. Больше всего на свете солдат ждёт писем!
   
Это тёплые письма от мамы, на которых можно отыскать следы от солёных слезинок. Или грустные письма родных братьев и сестёр, скучающих по тебе. Конечно, что
тебя не забывают друзья и близкие люди, чьи слова помогают тебе перенести нелёгкую солдатскую службу.               

Но больше всего солдата радуют письма от любимых девушек или жён, которые остались там, в гражданской жизни. Они ежедневно смотрят на календарь и,
отрывая с него листочки, с нетерпением ждут тебя, единственного, родного и
самого …любимого!
 
А если тебя не ждёт любимая? Не успел, или не сумел ты стать тем, чьи ласковые
и нежные письма согревают тебя в зимнюю стужу и освежают в летнюю жару. Что
можно ответить при такой ситуации?
   
«Любовь прощает всё, за исключением добровольного отсутствия!» - ответят мне пламенные женские сердца словами Стендаля.      
Так что, по вашему, мне нужно было осваивать смежную специальность разведчика и отыскивать свою любовь? А как быть в моей ситуации, когда увольнения из воинской части запрещены на протяжении всего периода обучения?   
               
 Вот если бы мне написали письма, как ефрейтору Косте Збруеву!                «Оцэ було бы вэри вэл!» – как говорит, мой подчинённый Витёк Буряк, усиленно изучающий английский язык. Что в переводе звучит, как «это было бы очень хорошо!» Но, к сожалению, моё фото никто не стремился разместить на своих страницах.               
Ладно, согласен, даже на «Мурзилку», если нет возможности в журнале «Советский воин» или в газете «Красная звезда».
                Помните ефрейтора, который Збруев, из кинофильма «Семь невест ефрейтора
Збруева»?                Что, вы не видели этого фильма о солдате, ищущем свою любовь? Ничего страшного, возможно ещё представится такая возможность.

- Не грусти Максимка, - утешал меня Остап. – Когда нет того кого любишь, люби того, кто есть. Бери пример с меня. У меня нет любимой девушки, но есть одноклассница, которая любит меня. В каждом письме, я в очередной раз сообщаю ей, что между нами ничего быть не может. Но в каждом ответном письме, я читаю слова любви. Скажу только тебе, этого никто не знает. Я ещё мальчик, - понизив голос, признался друг. – Я даже ни разу не целовался.
                – Ну и что из того, я целовался сотни раз, и «поцелуй мой очень сладок!» Так говорили мне мои возлюбленные барышни. Но и я, скажу тебе по секрету, тоже ещё мальчик.               

– Да ну! – удивился Остап.  – Вот бы никогда не подумал!
 
  Разговор с Остапом случился в день, когда я получил первое письмо из дома.            Мама писала о том, что стало скучно в доме без меня. А скоро её день рождения, который мы всегда праздновали в родственном кругу. К нам приходила мамина сестра Лилия с мужем и моим двоюродным братом. Обязательно были мамины подруги. Компания, в общем, и не очень большая, но душевная и весёлая. После нескольких тостов, когда спиртное уже ударяло в голову, мамина сестра снимала со стены гитару и вручала мне.    

– Максимка, давай нашу любимую! Поют все!               
Пройдясь переборами по струнам черниговской гитары, я начинал: «Однажды морем я плыла…», и тут же подключались мама со своей сестрой. Голоса у них звонкие, чистые.  А когда звучали слова припева, тут уже вся компания от души поддерживала наше трио:
 
«Ай-яй-яй, в глазах туман, кружится голова!» – закрыв глаза, вытягивала мамина подруга Эвелина Фёдоровна.

«Едва стою я на ногах, но я ведь не пьяна!» - раскачиваясь на стульях, дружно подпевали остальные. 
                В письме мама вспоминала этот обязательный сюжет ежегодных торжеств и грустила, что без меня некому будет подыграть на гитаре. И компания уже будет не та, и веселье не то. Ещё мама писала, что к нам часто приходит моя одноклассница Ляля Молчанова.

«Напиши ей, поблагодари, что не забывает, да и помогает часто. В магазин бегает за продуктами, лекарства покупает в аптеке. Хорошая девочка. Ты бы подружился с ней», - писала мама.
 
«Мы и так с ней друзья», - мысленно отвечал я. Она даже в военкомат меня провожала вместе с мамой. Но, если честно, то писать ей не хотелось.
 
Ещё в письме мама просила о том, чтобы я написал рапорт на поступление в военное училище. Она, как будто читала мои мысли на расстоянии. Такая идея появлялась в моей стриженой голове уже не один раз.               
 
Всё дело в том, что мой отец – профессиональный военный. Точнее, был до начала первого сокращения армии проведённой по инициативе Хрущёва.
               
Помните, Никиту Сергеевича? Это партийный и государственный деятель, который с трибуны ООН, сняв туфель, стучал по трибуне, грозясь показать империалистам «Кузькину мать!»  Так вот он-то и отправил по домам 1 миллион 200 тысяч военных, в числе которых был мой отец, старший лейтенант танковых войск.

Случилось это в 1960 году. Вот тогда-то мы и совершили грандиозное путешествие через всю страну, с Курильского острова Парамушир до столичного града Киева. И хоть был я в тот год малышом дошкольником, в памяти отложилась тоска на лице отца. Ясно, что не суждено было сбыться мечте. Видимо мне надо было подхватывать эстафету из рук отца.
               
Опять же, скажу откровенно, что, даже в старших классах, я смутно представлял, куда пойду учиться после школы. Точно знал только то, что в институт поступать буду обязательно. Но, когда по маминой инициативе, после окончания восьмого класса, мы понесли документы в суворовское училище, возражений с моей стороны не было.               

К сожалению или к счастью, с подачей документов мы опоздали. И поэтому 1 сентября, я вместе с друзьями в девятый раз, весёлый и счастливый переступил порог родной школы.  Вторую попытку по продолжению семейной традиции я сделал уже в десятом классе.
   
Проходя медицинскую комиссию в военкомате, как потенциальный призывник, я узнал, что годен к строевой службе. Ограничения были только в том, что я носил очки.                Но тысячи солдат носили на носу этот медицинский оптический прибор. Поэтому для предстоящей службы в армии мне был включен зелёный свет. Тут то и возникла мысль, что нужно сразу написать рапорт на поступление в училище.   
 
– Мысль очень хорошая, молодой человек, - сказал военком, похлопав меня по плечу.            

– Пройдёте дополнительную медицинскую комиссию и вольётесь в ряды кадровых военных.               

Дополнительную, а вернее углубленную комиссию, я прошёл у всех специалистов. Оставался один – хирург. И вот я в кабинете хирурга. Именно он был врачом, который  должен был поставить завершающую точку, в медицинском обследовании. Когда врач, осмотрев меня, и не найдя отклонений в состоянии здоровья, занёс ручку над документом, какая-то сила «дёрнула меня за язык».               

– Скажите доктор, а сколиоз не будет мешать моей службе в армии? – задал я убийственный вопрос. Убийственным он был в первую очередь для меня.               

– Какой сколиоз? – подняв на меня взгляд, спросил хирург. Ручка застыла над документом.               

– Ну... - замялся я, - тот, который обнаружили у меня при предыдущем прохождении комиссии.               

Выйдя из-за стола, врач подошёл ко мне, и стал вращать меня из стороны в сторону, наклонять вперёд и назад, влево и вправо.
                – Да, батенька мой, у вас и впрямь есть признаки сколиоза, - подвёл он итог внешнему осмотру. – Вынужден вас разочаровать, к офицерской службе вы не пригодны! – хирург поставил точку в моей карьере будущего офицера. 
   
Так я провалил ещё одну попытку на пути к кадровой военной службе.                Не знаю, правильно я тогда поступил или нет, судить сложно. Главное, что мной был получен хороший урок.  И при очередной попытке, я держал язык за зубами, чтобы не вводить врачей в ненужное сомнение.
 
Маме я написал, что обязательно подам рапорт на поступление в военное училище. Главное, чтобы «старший брат» Деликатный И. Бэ. не испортил мне карьеру.

 
Я не знаю, как должно быть, но вы делаете неправильно!
Армейский афоризм