Подвиг реставратора

                Творить-значит убивать смерть.
                Р.Роллан                             

                Единственное благо-это знание,
                единственное зло-это невежество.
                Диоген                            
                             
 Журналист  старательно делал пометки   в своем  блокноте  и внимательно следил, чтобы диктофон находился на удобном расстоянии. 
 -Вы спасли десятки церквей и соборов, но ходят слухи, что сами вы - человек не верующий?
Петр Дмитриевич Барановский  устало  посмотрел на молодого и дотошного журналиста и понимая, что тому будет  сложно объяснить, многое из того, что он делал в своей долгой и очень непростой жизни, попытался объяснить
-Вопрос веры-это вопрос очень личный. Я родился в крестьянской семье в Смоленской губернии. Мои родители были православными и я рос в атмосфере уважения к религии и к делам наших предков. Да, отчасти вы правы, я не самый верующий человек. Но жизнь показывает, что отношения человека и религии зависит от родителей, воспитания и возраста. Мне приходилось встречать людей, которые всю жизнь были атеистами, а в преклонном возрасте постепенно приходили к вере. И дело не только  в том, что подступала старость…  Журналист, кивнув в знак того, что хорошо понимает о чем говорит Петр Дмитриевич, и  произнёс:
 - Но вы посвятили свою жизнь защите и сохранению церквей, соборов, религиозных центров…
 -Понимаете,  люди жившие на этой земле до нас, оставили нам в наследство свое ощущение прекрасного, свое умение созидания, оставили нам прекрасные храмы, удивительные постройки театров, дворцов, домов… Религия была тем, что сплачивало людей, помогала им выжить  и сохранить многие моральные качества и представления, помогала в созидании и защите Отечества…  Посмотрите на  карту нашей страны - русский человек веками создавал Россию, по территории сегодня-это самое большое государство мира. Человек не верующий и не преданный своим идеалам, ленивый, как пытаются изобразить русского человека наши недоброжелатели,   не смог бы это осуществить.
 -А вы со Сталиным встречались ? - неожиданно спросил журналист.
Петр Дмитриевич  улыбнулся и подумал, что этот вопрос ему уже не раз задавали:
-Нет, мне не приходилось встречаться со Сталиным.
 -А каково ваше отношение к нему-ведь вы подверглись репрессиям и побывали в лагере ГУЛАГа?
 -Сталин – сложная историческая личность. С позиции сегодняшнего дня  не просто судить о том времени и лидерах. Мне очень жаль, что столько невинных судеб загублено и тысячи людей попали в жестокие жернова   того режима и  столько людей посчитали за врагов народа. И это простить нельзя.
Петр Дмитриевич, сделал паузу, и протерев очки,  продолжил:
-Но чего греха таить, ведь у советской власти в те годы  действительно было немало врагов. Обидно, что власть   смешала всех в одну кучу и врагов, и патриотов России. И в этом виноват был не только один Сталин. Ведь были те, кто писал доносы, те, кто этим доносам верил. Порой это были известные профессора, актеры, архитекторы, писатели и ваши коллеги журналисты.Всем нам, кто пытался  спасать старинные памятники, восстанавливать древние постройки, созданные нашими предками, было очень сложно в условиях  жестких  революционных преобразований. К сожалению, среди тех , кто обладал властью в те годы было немало людей невежественных, агрессивных, элементарно необразованных. Невежество –страшная сила и бороться с ним очень тяжело во все времена…Хотя, конечно, немало было сделано хорошего: строились города, предприятия, создавалась промышленность но много было откровенной глупости и самодурства.
-Когда вы спасали Храм Василия Блаженного, вы понимали, что  с вами   могут расправиться за то, что вы не поддерживали позицию  московских властей ?
-Понимал. Но иного выхода не было-уже существовали планы  разрушить собор. Надо было убедить власть. Надо было срочно спасать  великое произведение русских зодчих.  В результате у меня получилось.
Завершив интервью, журналист, быстро собрал свои вещи,  и уже  выходя,   поинтересовался: 
-Вы давно живете   в Новодевичьем монастыре ?
-Давно. Здесь в больничных палатах с 1938 года, а до этого  в Напрудной башне монастыря,-произнес улыбаясь Петр Дмитриевич.
-И не скучно ?
-Не скучно, мне в монастыре  хорошо работается. Здесь я чувствую связь с нашими предками.  Возможно вы меня  поймете…
 -Да, конечно, понимаю - произнес снисходительно  журналист и наморщил лоб.
 Петр Дмитриевич,  накинув безрукавку, проводил его  к воротам монастыря. Солнце заходило и своим мягким желто-оранжевым светом  погрузило деревья и церкви монастыря в  уходящее  тепло осени. Возвращаясь, он неторопливо дошел до входа в дом,  остановившись на минуту на ступенях крыльца, чтобы посмотреть, как величественно купались в солнечном свете купола Смоленского собора.  Войдя в кабинет, он не спеша стал собирать старинные фотографии, свои записи и таблицы замеров, которые он делал для реставрации и, которые показал по просьбе журналиста. События 30-х годов вновь удивительно ясно  всплыли в  его памяти…
 Страна создавала новый мир и многим тогда казалось, что нужно уничтожать всё, что мешало преображать и модернизировать  жизнь людей и государства. В те годы нависла   угроза разрушения  над многими старинными зданиями, церквями, соборами и монастырями Москвы. Все, что было связано с   религией,  вызывало подозрение и должно было или быть уничтоженным, или переделывалось и приспосабливалось  под склады, мастерские, фабрики… Любые разговоры и дискуссии об исторической ценности и том культурном наследии, которое несли собой  эти архитектурные памятники,  решительно отметались властями. В ответ звучали призывы превратить Москву в город социалистической культуры и центр  строительства коммунизма. Власти города постоянно напоминали о необходимости обеспечить всех жителей горячей водой, электричеством и телефонной связью, проводили реконструкцию улиц и площадей…
Первое потрясение от сноса уникальных исторических памятников П.Д. Барановский перенёс ещё в 1929 году.  Это был год, когда в Москве были закрыты монастыри, снимались в переплавку кресты и колокола и прекращены службы в сотнях церквей и запрещён колокольный звон. 
Однажды он шел по одной из улиц в районе Серпуховки  в воскресное утро и неожиданно увидел  объявление, что в 10.00 утра « Состоится массовое сожжение икон у церкви. Рядом с казармами будет играть оркестр».
 Весь день он был расстроен и пришел в себя от этого сообщения только через неделю… В тот период Петр Дмитриевич Барановский жил с семьей  на Софийской набережной в большой коммунальной квартире. Единственное окно его комнаты смотрело на Кремль.  В те дни   Петр Дмитриевич много работал над обмерами и реставрацией в Коломенском и вернувшись домой после ужина быстро от усталости засыпал.Однажды, как обычно, он    рано уснув,   проснулся среди ночи от неясной тревоги и   долго  не мог заснуть. Петр Дмитриевич встал  и  подошел к окну. В  это мгновение  в темноте ночи неожиданно  вспыхнул яркий свет и он увидел как  древний Вознесенский собор, находившийся рядом со Спасской башней  в Кремле, весь, целиком вместе с монастырскими постройками медленно  поднялся вверх и освещенный зловещим светом    с грохотом и облаком пыли  рухнул. Через несколько секунд наступила тягостная  тишина, и на Кремль опустилась  мгла  ночи. До утра он не мог уснуть и выкурив пачку папирос, мучился вопросами. Он не мог понять, как допустил такое варварство Сталин, проучившийся почти пять лет в Тифлисской духовной   семинарии. Эта, увиденная им лично, трагедия разрушения древнего  христианского памятника  преследовала  его  потом  всю   жизнь.
В начале 1930 года первым секретарем Московской областного, а позже и городского комитетов партии и членом Политбюро ЦК КПСС стал  Лазарь Каганович. Выходец из еврейской семьи, жившей в деревне Кабаны, Киевской губернии он с трудом окончил начальную школу. Партийный лидер прославился своими организационными действиями на Украине и Туркестане и сумел понравиться Сталину, который перевел его на работу     в конце 20-х годов, в Москву.  Огромный  город в те годы  требовал решения многих проблем, начиная  с транспорта и водопровода, и кончая строительства жилых домов и дорог. К началу 30-х годов население Москвы по сравнению с  началом 20-х  годов выросло более чем на миллион человек. Жилищный кризис в столице стал острой проблемой.   Власти города на   встречах и собраниях заявляли, что в Москве необходима реконструкция, реформы и отказ от всего старого и ненужного, что мешает   строительству социалистического общества в большом столичном городе. Каганович не уставал повторять:«Сталин-великий мастер социалистической перестройки нашей земли».  Но как создаваемое новое   общество, новую идеологию  совместить с памятью      предков–это был  вопрос, который предпочитали широко не обсуждать.  Цель была определена лаконично-необходимо убирать всё, что мешает строительству нового общества. Церковь  была определена как враг нового  и тормоз развития для советских людей. Все, что с ней связано стало запретным и ненужным в стране.
Петр Дмитриевич Барановский помнил   шок, который  испытал    5-го декабря 1931 года, когда двумя взрывами был разрушен  Храм  Христа Спасителя, который кропотливо  создавался 44 года. Аргументы историков  и архитекторов,  что этот  храм был возведён на народные деньги  как   памятник    мужеству  героев  в Отечественной войне против  нашествия Наполеона 1812 года,   советская власть так и не услышала. На  его месте   было решено построить грандиозное  здание Дворца Советов по проекту  архитектора Бориса Иофана. Высота этого грандиозного здания  должна была составить  415 метров, что делало его самым высоким в мире. Венчать его должна была статуя Владимира Ленина.Вначале здание   Храма Христа Спасителя  планировали разобрать. Но поняв, что это будет слишком долго и дорого, было решено главный православный храм страны взорвать. Первый заряд взрывчатки  он  выдержал и только после второго мощного взрыва этот самый большой храм России был разрушен. Те, кто сегодня восхищается замечательной отделкой  станций метро «Охотный ряд», «Кропоткинская» и   «Новокузнецкая», вряд ли догадываются,  что красивые мраморные плиты  при  строительстве этих , поражающих своей красотой станций, были взяты  у  разрушенного Храма Христа Спасителя. Вскоре Московский  метрополитен,   был назван в честь Лазаря Кагановича, а на месте разрушенного храма было решено создать...бассейн "Москва".  Историки, многие писатели и архитекторы  в те годы тяжело переживали уничтожение того, что составляло славу архитектурного облика столицы. По Москве  в начале 30-х годов ходили слухи о секретных списках исторических зданий, которые решено было снести и разрушить. В число соборов намеченных под снос, вошел и один из самых красивых  - Собор Василия Блаженного  на Красной площади.Уникальный по своей красоте, где ни один купол не повторяет другой, «Собор Покрова, что на рву»  единство которого составляют восемь храмов - приделов был построен   русскими зодчими Бармой и Постником    всего за шесть лет с 1555 по 1561 год.  Древние мастера, которым «разум даровался» выбрали  лучшее место рядом с главным въездом на Красную площадь. Назван он был в народе в память погребенного у его стен юродивого Василия Блаженного.  При взгляде со   стороны Москвы-реки  на  площадь, храм создаёт особое ощущение нарядности и праздника, на фоне кремлёвских стен, символизирует величие русского  древнего зодчества  и русской культуры. Он  пережил войну 1812 года, когда в нем   наполеоновские драгуны устроили конюшню, а позже    отступающие французы заминировали храм. Спас его холодный дождь чудом затушивший горящий фитиль у заложенной мины.  Сохранившийся в дни революции и гражданской войны  этот удивительный по красоте памятник мог реально погибнуть от коммунистических  реформаторов. Инженеры и архитекторы по приказу Л.Кагановича уже вели подготовку плана демонтажа  и  разрушения этого великого  памятника России.
Петру Дмитриевичу Барановскому было приказано осуществить обмер храма и  зафиксировать все   его параметры. Но   выполняя работу, он принял для себя решение-спасти Собор Василия Блаженного. 
 В начале 1932 года при Моссовете было создано  Архитектурно-планировочное управление (АПУ), в мае туда передали для согласования список свыше 200 памятников архитектуры. Возникла  слабая надежда, что появится возможность  защиты уникальных древних построек, зданий, храмов и церквей. Но вскоре Петр Дмитриевич узнал, что список памятников был уменьшен  вдвое. В нём, в этом списке охраняемых государством памятников, Собор Василия Блаженного отсутствовал. Попытки объяснить руководству Москвы, что  в храме с 1923 года уже  работал  историко-архитектурный музей,  религиозные службы были запрещены, что  1929 году и  его колокола были сняты и  переплавлены,  не помогли.Великий памятник древнего зодчества  взять   под охрану государства не удалось.
 Реальная угроза уничтожения нависла над  уникальным памятником русского зодчества.Перед очередным заседанием архитектурного совета столицы Барановский встретился со своим другом, одним из руководителей реставрационных мастерских Москвы, известным художником Игорем Грабарем.  Тот  сосредоточенно выслушал   П.Д.Барновского, который объяснил все аргументы для предстоящего заседания.  Когда  реставратор  завершил, он  с досадой произнёс:
 -Петр Дмитриевич,  они ведь нас обвиняют  уже в том , что мы не думаем о нуждах рабочего класса, что мы  чуть ли не реакционные силы, которые поддерживаются религиозными деятелями. Я знаю, что у  Кагановича  есть   главное объяснение – памятник мешает  проходу танковых колонн во время парада  и демонстраций трудящихся. Объяснить и убедить его невозможно - возражений он не терпит…По секрету скажу, что собор готовы купить в Америке и его могут демонтировать. И представьте,  власти Москвы  готовы продать! 
Грабарь, сделал паузу и устало произнёс: 
 - Необходимы найти такие аргументы, которые всё руководство страны и столицы убедило бы в том, что трогать собор, гордость Москвы и  России, нельзя.
 Он подошел к Петру Дмитриевичу ближе и негромко  произнёс:
-Есть один самый убедительный аргумент, который может  спасти храм - это Сталин. Но мы с вами не попадем в Кремль и нам не дадут ему объяснить. Да ещё не факт, если бы мы и попали, что он согласился бы с нами, а не с Кагановичем.
 После этой встречи Петр Дмитриевич вышел расстроенным, но с решимостью  бороться до конца. Ночь он   не сомкнул глаз и к утру  у Барановского созрел  план  действий.
 На следующий день, как  и предполагалось, заседание градостроительной комиссии проходило под громкие заявления о новой социалистической культуре, новой архитектурной эстетике города, ссылками на известного архитектора Карбюзье, который из Франции приезжал в Москву и предлагал свои решения по изменению облика советской столицы. Когда началось обсуждение по реконструкции Красной площади и очередь дошла до Петра Барановского, он сдержанно  заявил, что снос Храма Василия Блаженного станет ударом по всей русской культуре, истории и  самосознанию народа. Он напомнил, что уже неоднократно в истории этот великий русский собор не раз пытались   разграбить и уничтожить. Но это были враги…
Петр Дмитриевич, терпеливо объяснил, что жить народу  без истории, без связи с предками невозможно в любом цивилизованном обществе. Сама мысль подобных сносов и разрушения культурных памятников очень опасна для нового поколения, которое будет жить при коммунизме. И заканчивая, Петр Дмитриевич, посмотрев  на президиум во главе с Кагановичем сказал:
-Храм Василия Блаженного-это не только бриллиант в короне столичной культуры и архитектуры-он принадлежит всему Советскому Союзу.Сделав паузу, он еще раз произнёс, что  нельзя   допустить сноса собора и   будет   приходить туда и дежурить в соборе, чтобы не совершилась роковая ошибка, за которую потомки не простят. Он специально выбрал слово «ошибка», а не «преступление», чтобы члены Совета  отнеслись не агрессивно к его выступлению.
 В зале наступила тишина и затем стали обсуждать вопросы строительства метрополитена. Заканчивая заседание, Лазарь Каганович, сверкнув взглядом в сторону Барановского произнес:
-Хотел бы напомнить всем товарищам-мы живем в 20-м веке, в первом государстве рабочих и крестьян. Мы строим социализм и построим коммунизм. Нашему народу в этой созидательной деятельности , в его будущей жизни не все памятники, будут нужны нам для понимания прошлого. Здесь вот вспоминают об эстетике. Так вот, моя эстетика  требует, чтобы колонны демонстрантов, советских людей вливались на Красную площадь без труда.  Что же касается того ошибаемся мы или нет – история нас рассудит. А вы, товарищ Барановский,  сделайте обмер храма и подготовьте нам все материалы по техническим параметрам собора Василия Блаженного.
 Никто из участников заседания  к Петру Дмитриевичу   после его окончания не подошел. Встреча Л. Кагановича со  И. Сталиным была намечена  на следующий день.
Выйдя на улицу  Барановский решительно пошел к зданию  телеграфа на Тверской. Взяв бланк телеграммы он написал в графе адрес: Москва, Кремль,  И.Сталину.   « Прошу предотвратить уничтожение Храма Василия Блаженного, так как это принесёт политический вред советской власти». Он увидел как у телеграфистки, которая прочла написанный текст, задрожали руки.   Петр Дмитриевич запомнил  надолго её сочувственный взгляд, когда она посмотрела на него. Уходя он подумал: «Для чего же была революция, если власти   так боятся  народа, а народ боится власти?"   Несколько дней он не знал дошла или нет его телеграмма. Внешне было всё как и прежде. Он много работал, встречался с реставраторами и историками, месил грязь, восстанавливая кирпичную кладку в Крутицком подворье. Его никуда не вызывали.  Барановский лишь чаще стал  заезжать в центр, на Красную площадь. Он приходил в Собор Василя Блаженного, даже несколько раз оставался там ночевать. В этом случае он специально зажигал керосиновую лампу и ставил её  у окна, выходящего на Красную площадь. Бывало, что со стариком-сторожем они сидели на топчане  в одной комнате и они  долго беседовали о житье бытье, волнуясь о будущем, переживая за судьбу храма. 
Петр Дмитриевич  понимал, что с ним могут расправиться как это произошло с  протоиреем Иоанном (Восторговым), последним настоятелем храма Василия Блаженного, который был арестован  в 1918 году   и оказался в Бутырской тюрьме.17 августа 1918 года эсерами было совершено два покушения: в Петрограде студентом Леонидом Каннигисером был убит председатель ЧК Моисей Урицкий, а в Москве на заводе Михельсона Фаней Каплан был тяжело ранен Владимир Ленин. Через шесть дней большевики объявили в ответ на эти преступления «красный террор». В числе первых его жертв и оказался  отец Иоанн. В августе  1918 года в Москве были расстреляны: епископ Селенгинский Ефрем, протоирей Иоанн (Восторгов), бывший председатель Государственного Совета Иван Г.Щегловитов, сенатор С.П.Белецкий министры внутренних дел Н.А.Маклаков и  А.Н.Хвостов.
Но надеяться Барановскому можно было лишь на то, что уже стихло эхо Гражданской войны, завершились давно «красный» и «белый» террор, а новое руководство государства обещало народу светлое будущее.    Петр Дмитриевич считал себя частью народа и был уверен, что люди во власти поймут необходимость сохранения исторических и культурных  памятников России. Вскоре   И.Э. Грабарь по секрету сообщил ему, что И.Сталин запретил снос Храма Василия Блаженного.
 По Москве ходили слухи и рассказ архитектора И.Жолтовского, что когда Л.Каганович начал докладывать о реконструкции Красной площади, он представил   модель  Кремля и Красной площади, где у Васильевского спуска была вырезана из дерева фигурка Храма Василия Блаженного. Сообщив, что данный собор мешает прохождению демонстраций трудящихся и колоннам танков во время парадов, он ловко оторвал её от представленной модели   и показал как удобно станет на Красной площади без  этого религиозного храма. И.Сталин подошел и, попыхивая своей трубкой, негромко произнес:
-Не спеши Лазарь, не торопись! Поставь собор на место. Он нашей Красной площади не мешает и станет её украшением.
Рядом стоял  А.Поскребышев,  помощник И.Сталина, у которого в папке лежала, отправленная   телеграмма П.Барановского…   Но всего этого Петр Дмитриевич тогда не знал. Ходили слухи, что окончательное решение ещё не принято.
Зуд реформаторства и разрушения не прекратился у  Л.Кагановича. Это был период «воинствующего атеизма», когда в стране набирало силу официальное  движение безбожников.В 1933  появилась информация, что в столице  планируется снос церкви Спаса на Бору-самого древнего православного храма Москвы. Петр Дмитриевич вместе с несколькими историками и архитекторами с трудом записались на приём к партийному лидеру столицы. На встречу они принесли проект реставрации этого уникально памятника истории, данные из  древних летописей. Готовились тщательно, чтобы  попытаться убедить не сносить церковь. Но Л.Каганович не стал и слушать аргументы специалистов. В ответ после короткого сообщения, он задал вопросы:
-Почему вы против сноса этой рухляди? Вы что здесь все против сталинского плана реконструкции Москвы? 
В ответ ему начали говорить об исторической ценности данной церкви  и её уникальности. Партийному руководителю Москвы объяснили, что именно   в  её стенах   бывал  Дмитрий Донской…  На что, как позже вспоминал Петр Дмитриевич, Л.Каганович, посмотрев на собравшихся исподлобья, задал повергший их в уныние  вопрос: «А кто такой Дмитрий Донской?»
В результате разговора не получилось. Вскоре Храм Спаса на Бору был взорван. На его месте был построен гараж для служебных  машин  партийного руководства столицы. В те годы немало людей сокрушались по  поводу уничтожения древних памятников религии и культуры, но находились и такие, кто призывал и восхвалял преобразования и варварский снос древних соборов и зданий.Так пролетарский поэт, Демьян Бедный (Ефим Придворов) популярный в тот период, написал  поэтические строки:
 «У «Николы» сшибли крест
-Стало так светло окрест!
Здравствуй, Москва новая,
Москва новая –бескрестовая !»
Петр Барановский откровенно высказывал на совещаниях своё мнение и тревогу о разрушении исторической и архитектурной гордости столицы. Но силы были неравные. При строительстве здания Госплана (ныне Госдумы) в Охотном ряду снесли церковь Параскевы Пятницы и  Палаты В.Голицына (17 век).  А напротив было развернуто  строительство гостиницы «Москва».
 Были представлены  И.Сталину два проекта фасада гостиницы. Тот посмотрев разложенный проект, расписался посредине, но никто не решился спросить его , какой точно он выбрал. Так гостиница  «Москва» и была построена в смешении двух вариантов, что создало ассиметрию фасада здания.
 Её строили рядом с Манежем, несмотря на то, что в середине 20-х годов ещё по предложению С.М.Кирова было решено на этом месте возвести Дворец труда.  После выступления П.Д.Барановского против сноса палат Троекурова и Голицына стало ясно, что его позиция против планов разрушения уникальных исторических зданий и соборов столицы, начала всё больше  раздражать Лазаря Кагановича.Вскоре его    предупредил об опасности старый друг, художник  Игорь Грабарь.Петр  Барановский  понимал, что ему,  хотя он  и  высказывал свою симпатию социалистическим преобразованиям, не простят его обращения к И.Сталину и выступлений против планов московских реформаторов.
Слухи и предчувствие не обманули реставратора и его близких. Осенью  1933 года  Петр Дмитриевич вёл работы в музее деревянного зодчества, основанном им в 1923 году,  в Коломенском. Шли тяжелые работы   по реконструкции  крепостной  башни церкви, привезенной с побережья Белого моря. Когда 4 октября он утром собирался на работу, в его квартиру вошли люди в форме и   арестовали  Барановского по 58-й статье. В деле было записано, что его  обвиняют « в пропаганде и агитации  по свержению, подрыву и ослаблению советской  власти» и признают врагом народа.
Чекисты   провели тщательный обыск в квартире  и, дав собрать необходимые вещи, увезли   на Лубянку. Ходили слухи, что в тот день в Москве было арестовано несколько десятков представителей интеллигенции, которых обвинили в заговоре против советской власти.
Потянулись долгие месяцы следствия. Прав был Игорь Грабарь - Лазарь Каганович возражений не терпел и отомстил. Но даже следователь Альтман вскоре понял, что громкого политического дела с обвинением реставратора не получается. Странный был этот подследственный – много читал,  составлял в  камере  какие-то таблицы и   изучал расчеты, делал у себя в камере  рисунки в тетрадях.Петр Дмитриевич продолжал работать даже  в условиях  внутренней тюрьмы на Лубянке. Его вызывали по ночам на допросы, требовали назвать соучастников не существовавшего заговора. Позже в 1964 году, когда  будет рассматриваться вопрос о его реабилитации, в своём письме в КГБ  Петр Дмитриевич напишет: «Три года лагерей меркнут, несмотря на все трудности, перед кошмарной  трагедией допросов, искусного обмана, больного сознания и моральных пыток, испытанных во внутренней тюрьме».
И всё же П.Д Барановскому повезло,   времена были еще  не столь жестокими-до Большого террора 1937 года оставалось четыре года. Его осудили на шесть лет. Перед отправкой по этапу  разрешили проститься с женой  Марией Юрьевной Барановской. Но одна главная мысль  не давала  ему  покоя в те  долгие месяцы в тюрьме - он всё ещё  не знал, был разрушен  Храм Василия Блаженного или нет.  Когда он встретился перед этапом с женой, и она  со слезами на глазах  расспрашивала мужа, он в ответ  задал   лишь один вопрос : «Храм снесли ?» И когда услышал, что  собор спасён и продолжает стоять на Красной площади,  впервые за многие месяцы улыбнулся.  А дальше были годы лагерей врага народа Петра Барановского, который спас для России один из самых  удивительных по своей красоте исторических памятников. 
Отправили  реставратора в лагерь,  в Мариинск, под Кемерово. Инженеры-строители с опытом там особо  ценились.  Вскоре  Петр Барановский стал одним из руководителей строительства.В лагере через два года  он сумел даже построить здание сельскохозяйственного  музея внешне напоминающее  храм, но без креста.  За  примерную и успешную работу   через три года Барановский, получив прекрасную характеристику, вышел на свободу. В память об этом тяжелом времени Петр Дмитриевич привёз с собой грамоту «Ударник сибирских лагерей».  А ещё оставил себе на память небольшой бумажный квадратик - банкноту достоинством в пять копеек 1929 года выпуска.Они выпускались как денежные единицы для узников лагерей ГУЛАГА.  Эта бумажка была  суровым напоминанием о многих тысячах людей, лишенных свободы и  оказавшихся за колючей проволокой, для которых  даже специально выпускались деньги.
Жить в Москве Петру Дмитриевичу  запретили и он поселился на сто первом километре, в  небольшом городе Александрове, во Владимирской области.Но радость возвращения из лагеря  и тем, что Собор Василия Блаженного спасен   сменилась новой драмой: в 1936 году были начаты работы по разбору и сносу  Казанского собора и Воскресенских (Иверских) ворот с часовней. Барановского  поразило, что разбирали древний собор без сожаления  те же рабочие, которые помогали ему  его реставрировать за несколько лет до его ареста. Петр Дмитриевич принял решение собрать максимально полную информацию о сносимом соборе-он был уверен, что потомки восстановят его. Каждый день он секретно  ездил на поезде за сто километров из Александрова в Москву, чтобы из окон Исторического музея фотографировать Казанский собор с разных точек и, когда ему удавалось договориться с рабочими, он совершал тщательные обмеры сносимых зданий. Возвращаться в Александров он вынужден был ежедневно к половине шестого вечера, чтобы отметиться у местного уполномоченного НКВД. Таковы были правила для всех  прошедших лагеря ГУЛАГА.
Пройдут годы и, когда Петру Дмитриевичу  исполнится 90 лет, он передаст все материалы по Казанскому собору своему ученику : реставратору и архитектору  Олегу  Игоревичу Журину, который в 1990-94 годах восстановит Казанский собор в Москве…   Уже в  пожилом возрасте грустные мысли  не давали  покоя П.Д. Барановскому. Часто   он вспоминал, как пытались реставраторы, историки и архитекторы не  допустить   разрушение  Храма Христа Спасителя.  Эта боль не исчезала с годами. После войны, он часто, проходя с Арбата домой, в Новодевичий монастырь, часто останавливался у большого забора и смотрел через щели в нем на огромный котлован,   заполненный водой, на месте храма. Обещанный Дом Советов так и не создали. В  начале 60-х на месте Храма Христа Спасителя  был построен большой бассейн, названный "Москва." Зимой над ним поднимались облака пара и, иногда, можно было видеть пожилых москвичей, которые  с изумлением глядя на бассейн, крестились и сутулясь проходили мимо...                 
                +++          
Всего за свою жизнь великий реставратор и патриот русской культуры и зодчества  Петр Дмитриевич Барановский смог   отреставрировать и спасти  десятки великих творений  наших предков,  древние церкви Углича, Ярославля, Ростова, Новгорода, Архангельска, Чернигова, Витебска, Смоленска… Были также  спасены и восстановлены  с его участием исторические памятники в Азербайджане, Армении, Белоруссии… Академик В.А. Виноградов так писал о  его методах реставрации :«Барановский сравнивал реставрацию с лечением. От времени и небрежения памятник  разрушается – болеет. Наша задача его лечить. Но памятник-это не просто сооружение, он несёт в себе некий духовный  смысл, накапливая его  веками и излучая…Без памяти нет сознания. Реставрация памятника-это лечение сознания. Так, во всяком случае, считал Барановский».               
                +++
 Лазарь Каганович прожил долгую жизнь. В 1957 году его имя было снято со всех  объектов культуры и промышленности страны, названных в его честь. Он   не дожил  двух лет до ста лет и умер 25 июля 1991 года, став  единственным из коммунистических деятелей, переживших все периоды становления советской власти, за несколько месяцев до Беловежских соглашений.   Похоронен Лазарь Каганович был, как выдающийся деятель Коммунистической партии и советского государства, на Новодевичьем кладбище в 300 метрах от госпитального здания монастыря, где жил П.Д.Барановский. 
Под руководством Лазаря Кагановича в Москве были снесены : Храм Христа Спасителя, Страстной монастырь, Сухарева башня, Казанский собор на Красной площади…                 
                + + +

 Петр Дмитриевич Барановский много  трудился по сохранению исторического богатства России и прожил  до 92 лет. Он спас от сноса и разрушения около 90 церквей и соборов, создал в Коломенском  музей, многие годы потратил на  организацию и создание Музея Андрея Рублёва и Крутицкого подворья. Реставраторам в наследство он оставил  свой метод восстановления кирпичного декора «по хвостам» и огромный архив своих   зарисовок, схем, обмеров и фотографий.
Когда  Петр Дмитриевич  скончался  в 1984  году его дочери отказали в разрешении похоронить отца на Новодевичьем кладбище, рядом  с которым в монастыре он прожил много лет. Похоронен был Петр Дмитриевич Барановский  в некрополе  Донского монастыря Москвы рядом со своей женой.
Сегодня имя Петра Барановского русского патриота, выдающегося реставратора и  историка  увековечено  мемориальными досками на здании Госпитальных  палат  Ново-девичьего монастыря, в Крутицком подворье, в музее в Коломенском.
Храм Василия Блаженного-самый красивый и узнаваемый в  Москве  в 1990 году был внесён ЮНЕСКО в список культурного наследия. Сегодня люди, приходя на Красную площадь, восхищаются величием Кремля, архитектурой и талантом людей, создавших удивительный по красоте храм, который из века в век поражает всех, кто  видит этот шедевр  великих русских  мастеров.  Многие из них  не знают, что, если бы не подвиг скромного реставратора, этого   творения наших предков они бы сегодня не увидели...