Жизнь с памятью о прошлом

                Часть 4

         Наша семья состоялась в день регистрации брака родителей. Было это 14 сентября 1958 года. Родители были очень молоды, но настрой на семейную жизнь был у них правильный. 28 июля 1959 года родилась у них я. А в ноябре этого же года отца забирают в армию. Это их первое испытание разлукой. Но длилось оно недолго, в марте 1960 года он возвратился домой, так как был досрочно демобилизован как единственный кормилец семьи. Его родители были пенсионерами, а мама занималась уходом за мной. Отец устраивается на работу в геологоразведку. Работа связана с разъездами, но там зарплата на порядок выше, чем платят работающим в Белогорье, и обещают предоставить квартиру. В апреле 1961 года в семье рождается вторая дочка, ее назвали Олечкой. Она родилась с пороком сердца, прожила недолго, ее не стало 28 августа 1961 года. Это был огромное горе семьи.

         Мама устраивается на работу в сельпо продавцом. Мною занимаются бабушки. В теплый сентябрьский день бабушка дает мне поесть арбуз и посмотреть картинки в журнале, а сама отлучается во двор занести дров. Я выхожу следом за ней, пока она идет в сарай, я отправляюсь за калитку. Наверное, я хорошо помнила дорогу на край, а это путь через все село протяженностью около трех километров, и уверенно отправляюсь по знакомому маршруту. Бабушка, не застав меня в комнате, зовет меня, уверенная, что я где-то рядом, во дворе. Потом начинает искать меня повсюду, во всех закоулочках двора, в сарае, даже в туалете. Но меня нигде нет. Я уже прошла одну треть пути, когда меня увидела тетя Паша Колганова, она знала, чей ребенок без взрослых идет по улице, мы с ее дочерью Ольгой родились в одно время и мамы вместе лежали в роддоме. У нее Оля спит, она не может вести меня обратно, а на улице, как на грех, пустынно, нет прохожих. Я ей обстоятельно рассказала куда и откуда я иду. Мама работает в центральном магазине, бабушка в поисках меня заглядывает в магазин, видит мое отсутствие не решается сказать маме о моей пропаже, бежит искать в другую сторону, ей и в голову не может прийти, что я отправилась на край. В это время мимо Колгановых в сторону центра идет пожилая женщина, тетя Паша объясняет ей ситуацию и просит отвести меня к дому Гребенюк. Когда меня увидела живой и невредимой моя бабуля, она только смогла сказать:" Ирочка, ну как же ты могла так поступить?" и расплакавшись опустилась на землю. У бабушки болели ноги, после этого случая они у нее отнялись, и она не ходила какое-то время. В селе новости разносятся быстро, кто-то в магазине в очереди рассказал, что жена парторга бегает по селу ищет внучку. Мама, оставив магазин, побежала к бабушке и застала меня сидящей в доме как ни в чем не бывало. Увидев, что со мной все в порядке, она возвращается обратно в магазин мысленно ругая на чем свет стоит деревенских сплетников. Только вечером она узнает обо всем произошедшем. Это была моя первая попытка самостоятельности в своей жизни. И помню я себя с этого времени. Конечно, не все события, но многое отпечаталось в детской памяти, а что то осталось в ней благодаря рассказам взрослых.

         Я рано начала говорить, была многословной почемучкой. Наша дорога от одной бабушке ко второй никогда не проходила молча. С кем бы я не шла разговоров хватало на весь путь. Я показывала на дом и спрашивала: « Кто в нем живет, есть ли у них дети, большие они или маленькие и т. д». Зато в три года я безошибочно называла всех живущих в этих домах. Здоровалась со всеми встречающимися и спешила им сообщить новости которые мы узнали по дороге. Мама и бабушка Мотя меня одергивали, говорили, что нельзя говорить пока тебя не спрашивают, а бабушка Ксеня поощряла мою разговорчивость, считая, что именно такими бойкими должны быть сельские дети. Я росла одновременно в двух мирах: у Качановых мне многое позволялось, там я говорила на хохлячьем языке, можно было есть руками, креститься, выходя из- за стола. А в семье Гребенюк говорила только по-русски, за столом вела себя прилично и говорила, что бога нет. Я хорошо и рано усвоила, где что можно делать, а что нельзя. Это была не двойная мораль, а соответствие обстановке. У Качановых на краю мне нравилось больше, но и в центр к Гребенюк меня тянуло, здесь были мои любимые Людмила, Сергей и Борис. Вот так я и жила на два белогорьевских дома.


         Весной 1962 года отцу от работы дали квартиру в Павловске. Это была двухкомнатная квартира в 6-квартирном доме на улице Чехова в новом микрорайоне Спутник. Как сейчас принято говорить, это был спальный район. Кроме жилых домов и одного магазина там ничего не было. Квартира по тем далеким временам была шикарная. Она у нас была почти пустая и от этого казалась огромной. Обследовав квартиру, двор и округу, я поняла, что надо возвращаться в Белогорье, там гораздо интереснее . Теперь у меня было три дома. Но в Павловске все было не так плохо, как показалось вначале. Рядом с нашим домом стоял его дом-близнец. В нем поселилась семья Алехиных из Воронежа: дядя Володя, тетя Галя и их дочь Наташа, которая стала моим кумиром. Она была старше меня на один год, многое знала, у нее было много игрушек. А самое главное в их квартире был телевизор. Его я увидела впервые. С Наташей мы стали знакомиться с другими детьми. В геологии работали молодые люди и в каждой квартире были дети. В их доме жил наш закадычный друг Сережа Петров, с которым в последствии мы пошли в один класс. А в нашем доме мы подружились с Сырчиными Людой и Вовкой, их семья приехала с Урала, про который они нам рассказывали. Вовка был моим ровесником, Люда была старше на два года, Надежда Короткова была старше на целых три года, но играла всегда с нами, живущая у нас за стенкой Люда Григорьевская была помладше, но тоже всегда была с нами. Мы уже объединились в понятие "двор" как увидели девочку, она сидела на своем крылечке и к нам не подходила. Сырчины сказали, что она не умеет говорить по- русски, и с ней никто не играет. Не то любопытство, не то борьба за справедливость направила меня к этой темноглазой красавице. Я заговорила с ней, а она ответила мне по-хохлячьи. Господи, да она такая же, как и мы, русская! сколько радости было, что в нашем полку прибыло. Откуда прибывшим с Урала знать наш язык. Галка стала моей подружкой навсегда. У ее семьи была фамилия Цаподай. А девичья фамилия мамы была Савченко, и родом она была из Басовки, что рядом с нашим Белогорьем и училась в школе с моим отцом, правда классом на год меньше. А ведь это в нашем детском понимании -почти родня. Вскоре Галка с нами начала говорить по-русски, причем голос у нее бы звонкий, как колокольчик.
 
         Узнав всех в нашем дворе, мы отправились в соседние. Главное было в них не заблудиться, ведь все дома были похожи, были они барачного типа 6 и 3 квартирные. Вскоре мы знали всю округу и везде у нас были друзья-ровесники, разница 2-3 года значения не имела и мы все играли вместе. Жажда познания нового не давала нам покоя. А попавших в беду друзья если и оставляли, то лишь затем, чтобы позвать на помощь взрослых. Недалеко от наших домов от талых вод образовывалось огромное озеро. Это  было в проулке выходящем с улицы Чехова на улицу Гоголя перед теперешним Магнитом. Тогда по этому озеру или огромной луже, не знаю, как правильнее назвать этот водоем, даже катались дети на плотах. Я стояла на кромке льдины, ее оторвало и ветром понесло в сторону от берега. Несло медленно, но прыгнуть я не могла и стояла, не шевелясь на этой льдине. Все кричали "Прыгай", а потом кто -о догадался бежать сказать маме о происшествии. Когда мама выскочила из квартиры в тапочках, на ходу одевая пальто, то меня к дому по улице  нес мужчина. Он увидел картину моего плавания и вытащил меня на берег. Но так как я молчала, то решил, что лучше доставить меня домой, а друзья конечно показали куда идти. Жажда познаний подтолкнула нас на поле, так мы называли пустырь за нашими домами, там лежала бочка с остатками смолы. Я была в красивом розовом платье и тапочках, кто то из мальчишек сказал, что по смоле можно кататься как по льду, если конечно заберешься в узкий люк бочки. Я решила, что пролезу и быстро оказалась в бочке, хотелось первой прокатиться по гладкой смоле. Но оказалось, что она не совсем застыла и мои тапочки прочно к ней прилипли. Я не могла развернуться, чтобы выбраться назад, жаль было тапки, а друзья подсказывали что мне делать, я боялась шевелиться, чтобы не выпачкать платье и продолжала стоять, погружаясь в смолу. Кто-то сбегал за мамой, она меня вытащила из бочки. Платье осталось чистым, а тапочки навсегда остались в той смоле. Дома я получала наказ как себя вести, но случались различные ситуации и вновь я попадала в интересные истории.


         В нашем районе была проблема с водой, дома настроили, а водопровод прокладывали позже, зимой вода перемерзала и ходили с ведрами в начало улицы Лесной, почти к современному кинотеатру Родина. На санки прилаживали флягу и везли воду. А когда санный путь отсутствовал ходили с ведрами, а дети рядом с родителями несли воду в бидончиках. И вот на нашей улице вырыли траншею для водопровода, стояла она раскопанной долго и конечно использовалась детворой для игры. В нее спускались ребята по старше нас. Это были окопы и кусками земли из них велся обстрел тех, кто прятался на поверхности. Мы с мамой собрались в магазин, я нарядно одетая бегу на улицу и из окопа в меня прилетает камень, который разбивает мне лоб. От удара или от неожиданности я падаю как подкошенная. Кругом кричат, что меня убили, слышу крик, но подняться не могу, по лицу течет из раны кровь. Воевавшие замолкают и разбегаются, кто то успевает позвать мою маму. Как она меня принесла домой не помню, открываю глаза и вижу ее плачущую надо мной. Прошу ее не плакать, ведь меня же убили понарошку, а я только ранена. Мама и плачет, и смеется и вытирает кровь с моего лба. Шрам от удара остался навсегда .

         Обычно мы играли во дворе, это были подвижные игры с мячом, с прыгалками. На прыгалках мы умели прыгать только вперед, вот выходит моя мама, берет прыгалку и мы завороженно смотрим, как она ловко прыгает со скрещенными руками, прыгает назад и еще по всякому. Прыгает она легко и красиво. Мы любуемся ею, а я горда так, как будто прыгаю я. Так может только моя мама. Она учила нас прыгать в классики, мы не знали цифр, чертили классы, а она писала в них цифры и прыгала вместе с нами. Во дворе все взрослые были дружны, уходя могли крикнуть соседке присмотреть за ребенком и оставляли нас во дворе. Но нас тянуло за его пределы. От нашего дома до трассы было поле, которое засевали злаками. По этому полю мы любили бегать. Нас в пшенице не было видно, она колола открытое тело, потом все чесалось. Но мы в ней прятались, бегали представляя себя в воде и играли. На поле за домами, была волейбольная площадка, вечерами там играли взрослые, днем -подростки, а мы просто бегали на перегонки, рвали ромашки и катались на велосипедах. Еще у нас близко был сосновый лес, но туда нам можно было ходить только со старшими. Весной там мы рвали подснежники, вербочки, черемуху, ландыши. Осенью ходили за грибами , А еще из леса носили много сосновых шишек.
М

         Многие мамы не работали, сидели с детьми. Папы почти у всех работали в геологоразведке, многие ездили в поле на смену: неделю работали-неделю были дома. Сейчас это называется вахтой.Папы нет дома, но мне с мамой никогда не бывает скучно.Мы вместе читаем книжки, учим стихи, мама рассказывает разные истории.Часто у нас включен радиоприемник, мы слушаем разные передачи, но если передают песни, то мама обязательно поет вместе с исполнителем, пытаюсь петь и я, но мама смеется: "Ириш, медведь тебе на ухо наступил, лучше стихи читай".Не понимаю,какой медведь? Ведь я знаю все песни ,что льются из радио или пластинок. Когда папа приезжал со смены мы на его выходные все вместе отправлялись в Белогорье. Автостанция была в центре города, оттуда ходил автобус на Россошь, он по этому маршруту ходит до сих пор, на нем мы ехали в Белогорье. Иногда народа было много и до сел отправляли грузотакси-это грузовая машина со скамейками и высокими бортами. Все :и взрослые и дети забирались в кузов, рассаживались по скамейкам и отправлялись в путь. Про ремни безопасности мы тогда не знали. Еще в Белогорье можно было уехать с "поворота", недалеко от выезда из города в сторону нашего села можно было взмахом руки остановить проезжавшую машину и доехать на попутке. Водители с удовольствием брали попутчиков, можно скоротать время за разговором и заработать 20 копеек, как говорили, давая деньги "на курево". А если долго не будет попуток, то можно отправляться пешком, по пути можно будет остановить. Путь недалекий. До поселка Жданов или в просторечии "Безбожник" дорога идет по лугу всего 4 км, надо пройти 4 моста, один из которых через Осереду, и ты почти прошел полпути. А от Безбожника к дороге с двух сторон подступает лес-еще 4 км и ты на берегу Дона у переправы. Это почти ты в Белогорье. Его видно от Дона очень хорошо. Если повезет и мост открыт, то совсем скоро будешь в селе. А если мост разведен для прохода баржи или катера ,то  прийдется подождать. Но у реки всегда свежо, в тени огромных верб можно подождать, если есть деньги, то можно зайти в павильон на павловской стороне или подойти к ларьку на белогорьевской. А там всегда в продаже выпечка и напитки. Судна не видно, в месте моста река делает петлю ,лишь раздается гудок и начинается разведение моста, после того как пройдет теплоход его неспешно сводят. Транспорт с обеих сторон терпеливо ожидает. На какой стороне раньше опустят  фартук для съезда на мост оттуда и двинутся машины на противоположный берег. Несколько минут езды или минут двадцать пешком вдоль берега и уже поднимаешься в Белогорье. Мост работает исправно, но в период ледохода и половодья движения по нему нет. И в Белогорье уже не попадешь через мост.

         Зато вслед за ледоходом начинается пассажирское судоходство. На теплоходе ты как будто в путешествии. В Павловске на берегу стаял дебаркадер, там покупали билет и проходили на теплоход «Москва» который шел до Лисок, мы выходили на первой его пристани в Белогорье. В пути до него он был около часа. В теплое время сидишь на палубе обдуваемый ветерком, слушаешь музыку и любуешься красотами природы. На левом берегу густой лес подступает к воде, а правый берег-меловые горы. Если погода некомфортная, холодно или идет дождь, то спускаемся в каюту теплохода и смотрим на берег через иллюминатор. Если Дон не вошел в берега, то катер причаливает в Кирпичах. Так называется хутор вблизи Белогорья. Здесь когда-то делали кирпичи, отсюда и название. Здесь изумительно красиво и живут десятка два семей. С теплохода сходит народ и отправляется в село через гору. Под Кирпичанской горой есть дорога, но в половодье вода подступает к горе и она непроходима, как и в течении какого то времени после спада воды. По ней за полчаса пути попадешь в центр села. А если пойдешь через гору, то за это время будешь на нашем семейском краю. Путь в гору нелегкий. Но вот подъем закончен, немного идем по ровной дороге и перед нами открывается вид Белогорья. Оно все как на ладони, к нему идти надо вправо, а мы спускаемся прямо. Вот наши огороды, дома ,сады. Сверху все такое ровное, как расчерченное на листе бумаги. Если будешь спешить, то не увидишь под ногами весенних цветов, а запах от них над степью стоит незабываемый.


         Вот так мы и жили немного в Павловске, немного в Белогорье. Для родителей дом был в Павловске, а для меня-здесь, ведь в Белогорье я времени проводила больше.

          Весна-замечательное время, солнышко ласковое, первые цветы, подсохшие тропинки. А еще весна-это праздники. Первый из них-Пасха. Перед праздником мы приезжаем к бабушке. На столе стоит миска с крашенными луковой шелухой красно-коричневыми яйцами, и множество пасок, испеченных в разных формах, сверху они политы глазурью и посыпаны крашенным пшеном. Но трогать их до праздника нельзя. Накануне, в чистый четверг в доме наведен порядок, все приготовлено к празднику. Утром воскресенья все приветствуют друг друга словами "Христос воскресе" и отвечают "Воистину воскресе" и трижды целуются. Завтракаем, одеваемся и отправляемся на кладбище. Это позже мы узнали, что в праздник Пасхи не посещают могилы, а раньше первым делом шли на кладбище, может по тому, что церквей не было, праздника такого делали вид, что тоже нет. Вот народ и шел на городок, как у нас называли погост. Идем через гору, на нее только подняться нелегко, а спуститься гораздо проще. Второй подъем  от улицы Ворошилова уже легче, не так круто и цель рядом. Народ подходит, собираются у могил близких. На могилку кладут крашенное яичко. В руки детям дают печенье или конфету. С могилы тоже можно брать, только надо не забывать сказать: "Царствие небесное". Брать не хочется. Это же принесли тем, кто здесь лежит, пусть им и останется. У нас тогда была одна могилка-нашей Олечки. Над ней стоит пирамидка со звездочкой- работа дедушки Кирюши. Он и дерево у могилки посадил. Это кладбище появилось после оккупации, в 1943 году. А до этого односельчан хоронили на старом кладбище, от него не осталось следа, там был питомник лесхоза, потом парк. А там лежат родные. но их поминают здесь, их могил больше нет. На кладбище встречается родня, христосуются, целуются и все вместе выходят в молодые березки. Здесь раскладывается клеенка, выкладывается принесенное с собой угощение и поминают тех. кого с нами нет. Немного посидев, отправляемся в обратный путь. Дома  накрывают стол. Если на улице хорошая погода идем праздновать в сад. Там на поляне выбирается место поровнее, на нем расстилается клеенка, расставляются тарелки с окрошкой, закусками. Все усаживаются и начинают бить и катать яйца. Меня это всегда забавляет- взрослые ведут себя как дети. После обеда начинают петь. На песни могут прийти и другие соседи, чтобы повеселиться вместе. Не обходится застолье без выпивки, но пьяных никогда нет. Все веселые, нарядные. Это и есть праздник Пасхи. А крашенные яйца и паски будем есть всю неделю. На проводы Пасхи опять пойдем на кладбище. В этот день уже нет таких застолий. Пасхальная неделя закончится и опять начнутся весенние трудовые дни.

         Если Пасха бывает в разные числа, то Первомай всегда в определенный календарем день. В этот день все собираются в центре села. Звучит музыка, к трибуне на площади перед Домом культуры подходят колонны демонстрантов. Самая красивая колонна школьников, они несут шары, флажки, самодельные цветы. Все нарядные в пионерской форме. На площади проходит митинг. После его окончания народ не спешит расходиться. Хочется увидеть родных и знакомых, ведь сегодня здесь собралось все село. Также Первомай отмечали и в Павловске, народа конечно было побольше, а так все очень схоже. А вот 2 мая павловчане отправлялись в лес на маевку. Так назывались весенние пикники в сосновом лесу. Собирались семьями, дворами, компаниями из друзей. Усаживались на природе, доставали принесенное с собой нехитрое угощение. В более поздние годы в лесу организовывалась торговля, можно было что то прикупить. После застолья много пели, играли. Нам детям это мероприятие очень нравилось. Даже плохая погода не останавливала всех от  похода на маевку. Лес шумел голосами, игрой гармоней, детским смехом. Весь город собирался в лесу на целый день.


         9 мая был особый день в нашей семье. Оба деда воевали, это был их праздник. Дедушка Кирюша никогда не ходил на митинги. Он вывешивал красный флаг на дом, утром выпивал боевые 100 грамм и вспоминал своих не вернувшихся друзей-однополчан. А в семье Гребенюк все собирались и шли на митинг. Дед одевал пиджак с медалями, они позвякивали при каждом его шаге. Я всегда шла рядом с гордостью: мой дед -герой, он воевал. У трибуны мы расставались, он подходил к стаявшим у трибуны ветеранам, здоровался и оставался с ними до конца митинга. Ветеранов было много, во время моего детства им было лет 50-60. А казались они тогда пожилыми. Они одевали на праздник свои мешковатые костюмы и от этого, наверное, казались старше. Да и с моего возраста, конечно они были для меня дедушками. Но как звенели их медали я буду помнить всегда. После митинга все отправлялись в парк к братской могиле возлагать цветы. Здесь можно было увидеть, как взрослые смахивают слезы. Большинство из них пережили войну. потеряли близких. Памятник в верхнем парке появился позже, а в 70-х годах все были в нижнем парке. народа было столько. что в парке не вмещались. У памятника лежали горы букетов из ландышей, черемухи, воронцов. Народ долго не расходился. Ветераны фотографировались на память, было их в то время много, а рядом уже бегали их внуки. Весна у меня всегда ассоциируется с этими такими светлыми  и народом любимыми праздниками.


         Гуляли в селе не только на праздниках. Были и другие события . Бабушка Ксеня брала меня всегда с собой на свадьбы. Сколько же мы посетили свадеб в моем детстве, не сосчитать. Их играли в холодное время года в домах, народа помещалось в доме немного, а соседи и знакомые приходили посмотреть. В селе все друг друга знают, всем интересно и все понимают ,что не обязательно быть в числе приглашенных, чтобы тоже повеселиться в этот день. Собирались заранее у двора , чтобы не пропустить приезд молодых. Среди собравшихся царит оживление, играет гармошка, самые голосистые и бойкие поют, кто то, не удержавшись, идет в пляс. Все готово к встрече. Вот показались сани с молодыми. Здесь начинается самое интересное -перетягивание дороги.  Веревка приготовлена заранее, двое становятся по краям дороги  и натягивают веревку, перегораживая путь молодым. Все сопровождается шуточными вопросами, смехом, шумом. Здесь можно рассмотреть молодоженов. Они сидят в бричке, а переговоры ведет дружок. Он же обносит перекрывших дорогу чаркой и закуской. Удовлетворившись, они пропускают молодых к дому. Вот молодые у дома, родители встречают их и приглашают в дом, где начнется свадебное застолье. А к дому подвозят приданное невесты, которое есть возможность рассмотреть досконально. Хозяева выносят угощение всем пришедшим. Выпив за здоровье молодых, собравшиеся не спешат расходиться. Они общаются. вспоминают веселые истории из своей жизни. Вот мы идем обратно домой, вспоминая увиденное. Свадьбу действительно играли, это было очень интересное зрелище, мне нравилось ходить  с бабушкой, а потом рассказывать остальным родным о увиденном. Бывали мы и на застольях, летом, когда гуляли на улице, места хватало всем. За столом вначале было очень оживленно, звучали поздравления, преподносили подарки, кричали "Горько", а потом накал спадал. За столом вели неторопливые беседы, но вдруг звучала игра гармошки и разливалась песня. Пели очень красиво и слаженно. Одна песня приходила на смену другой, на смену лиричным приходили плясовые, тогда самые веселые гости выходили в круг и начинался перепляс. Мы. детвора, тоже не могли оставаться в стороне и бежали плясать. Свадьба была подобно волне, то она отливала, то вновь обретала силу. Гости могли отлучаться по домашним делам, кому корову надо подоить, кому стариков проведать, но потом все возвращались за стол. И длилась гулянка до поздней ночи.
Мазали хаты и сараи соседям всем миром, это тоже было событием. Хозяева "кликали" всех на подмогу, назначали определенный день мазки. Завозили и замешивали глину, готовили застолье. Одной хозяйке было не управиться, кто то ей из близких на кухне помогал. Начинали мазку рано утром, "по холодку". Работа шла весело и дружно. А после работы, где-то к обеду, все приглашались за стол. и начиналась гулянка. Почти что свадьба. Здесь тоже пели, плясали, общались. Также отлучались по своим делам и возвращались, чтобы гулять до темна. Помню, как бабушка с дедушкой были у кого-то на мазке, около трех часов дня, в самое пекло, прибегает к нам кт- то из ребят и говорят бабушке Паше, что наш дед Кирюша лежит в улочке. Дед в пьянстве замечен не был, поэтому решили, что ему стало плохо, раз лежит. Бабуня стала причитать " Сыночек, да что с тобой случилось, как мне тебе помочь? Да где же эта проклята Оксиня, конечно за столом сидит или скачет! А с чоловиком беда сробылась!".Берет бабуня возок и отправляется куда указали мальчишки, я бегу за ней. Доходим до улочки под ее причитания. Нам на встречу показывается дед, он хмурится "Мамо, шо случилось?". Бабуня опускается на землю "Сыночек, думала бильше не побачимся, казалы диты ,чо ты тут лежишь". Дед подтверждает, что лежал. Закончили мазку, пообедали, решил он домой идти. Дошел досюда, солнце печет, решил он в тени прилечь отдохнуть. А потом по состоянию своему определить еще вернуться на гулянку ли домой совсем идти. А вездесущие пацаны увидели. да домой побежали говорить, переполох устроили. Так что не судьба деду было в этот раз возвращаться, пришлось возок домой тянуть. И потом долго смеяться вспоминая эту историю. В 70-е годы строились многие и были мазки летом почти каждые выходные.
Ходили мы с бабушкой Ксеней и на похороны. Здесь все совсем иное, грустное. Я смотрела и расспрашивала бабушку о увиденном, она мне рассказывала зачем и почему делают то или иное действие. И весь погребальный обряд я знала уже в детстве. Бабушка считала, что ребенка надо с детства приучать к мысли, что  придётся похоронить близких, и сделать это  правильно. А еще она говорила, что пожилых надо будет «досмотреть», но их досматривать будут дети, а мы потом -своих родителей. " А вот причитать и голосить будет тот, кто любит человека. Так что запоминай и потом за мной также будешь причитать" .А эта просьба осталось мной не исполнена, меня не было рядом в последние часы ее пребывания на земле, но бабушка всегда в моей памяти .Говорила она тогда о смерти спокойно, как о чём-то естественном, неизбежном. И это научило меня принимать уход в мир иной как неизбежность. У бабушки были собраны "смертельные" узелки себе и деду. Так все пожилые люди собирали себе сами вещи на смерть– в чём в гроб положат. Ей предстояло прожить еще четверть века, а она уже представляла свои проводы в последний путь. Родители к ее сборам относились скептически, говорили, что жить ей еще долго, а потом  ей будет уже безразлично , как все будет происходить, что сделают они все как надо. Поэтому бабушка рассказывала все мне. Я знала, где лежит узелок, что к нем. Что на книжке скоплена сумма необходимая для похорон. "У детей своя жизнь, чтобы они не суетились, провожая меня". Эти слова я хорошо запомнила и много раз вспоминала в различных происходящих ситуациях. Я гораздо позже поняла сколько мудрости и любви к близким было в этих словах.


         Надо отметить, что народ в то время  знал календарные праздники и почитал народные. Часто можно было услышать "Это было сразу после Рождества", "Приехали гости на Казанскую", "Будем картошку копать после Успения" и т.д. И всем было понятно о каких датах идет речь. От поколения к поколению передавались эти знания. В те времена в печати или по радио об этом не говорили, не принято было. Слышала высказывание "У вас в Белогорье нет фольклора". Не могу с этим согласиться. Передавались знания, навыки, устное народное творчество. Разве это не фольклор? Конечно, что то забыто и безвозвратно утеряно, и не вина народа в том, что жили в такие времена, когда старое хотели удалить из его памяти. В школе нас убеждали, что Бога нет. Но то, что рассказывала мне моя прабабушка, укрепило во мне веру. Я не хожу в церковь, не приучили меня к этому в детстве. Но я-верующий человек. Без веры жить просто нельзя. Но я, как дитя своего времени, была октябренком, пионеркой, комсомолкой. В этих организациях не учили чему-то дурному. Наоборот, там мы становились дружнее, чувствовали боль других, спешили на помощь к тем, кому она была необходима. Но об этом чуть позже.


         На дворе 1964 год, я еще не хожу в школу, а нашу семью ожидает радостное событие. У нас скоро появится малыш. Конечно, это будет братик, я уже и имя придумала, мы назовем его Андрюшей. Мы с мамой приехали к бабушке Моте. Утром встаю, а мамы нет. Бабушка говорит, что проводила ее в больницу. Я понимаю, что совсем скоро моя мечта исполнится, весь день мы томимся ожиданием. А вечером 19 июля узнаем, что у нас родилась девочка. Это как-то неожиданно и обидно, я даже всплакнула, но все радовались и мы стали собираться проведать маму. С бабушкой сходили к Шкарупиным з, у них были большие клумбы с цветами, и мы с букетом идем в роддом. В Белогорье был отличный родильный дом, мама не осталась в Павловске, а приехала рожать сюда, в Белогорье. Подходим к окну, бабушка поднимает меня, чтобы я видела маму. Она лежит у окна, мы видим ее, разговариваем с ней, бабушка расспрашивает маму о самочувствии, мне эти разговоры не интересны. Я обижена на то, что родился не мальчик. Я так мечтала иметь братика, а девочку теперь будут любить сильнее меня, мне эта мысль не дает покоя. Поздно вечером с работы  приезжает папа .

         На следующий день, 20 июля, это день рождения мамы, мы идем опять в роддом, теперь уже  с папой и бабушкой Ксеней. Чтобы мне было удобно смотреть в окно, папа накладывает кирпичей на которые ставит меня, и я смотрю на маму. Она стоит у окна, улыбается мне. И вдруг в палату вносят сверток. Это она, моя сестра. И опять мне грустно. Как сейчас вижу ее личико с закрытыми глазками. Она похожа на бабушку Ксеню, все радуются и умиляются. Родители замечают мой грустный вид, убеждают, что девочка -это так хорошо! Говорят ,что мы будем всегда вместе играть в куклы, и предлагают придумать сестренке имя. Это предложение уже мне нравится. По дороге домой я называю различные имена: Роза, Берта, Рита...Папе они не нравятся, он смеется и просит не спешить. После больницы мы идем прямиком в культмаг, мама с папой решили меня успокоить и пока нет мамы дома купить мне подарок к приближающемуся моему дню рождения. Я выбираю куклу-блондинку и тазик для ее купания. Прейдя домой продолжаю думать о сестре, пока взрослые заняты разговорами снимаю с куклы туфли, платье. Одеть обратно все не получается. Бабушка, видя, что я делаю, отчитывает меня за неаккуратность и одевает куклу. Я реву и говорю, что куклу хочу не эту. Идем в магазин и обмениваем ее на другую. Никто не понимает моего плохого настроения. Если бы можно было вот так обменять и сестру на братика. Утром я предлагаю назвать сестренку Мариной. В какой-то книжке мама мне читала о сестренках Ирине и Марине. Всем идея нравится, мама соглашается. Она видит, как я расстроена и думает, что это потому, что она в больнице. А я чувствую себя одинокой и никому не нужной, и всему виной сестра. К бабушке Ксене приехал в гости дядя Вася с семьей. Вечером мы с Сережей и Наташей играем в доме, открывается дверь, входят папа с сестрой на руках и мама. Ее выписали из роддома, они были у бабушки Моти, , так как здесь гости, но на ночь пришли сюда, ведь здесь я. Мама бросается ко мне, обнимает и целует, говорит, что я вся грязная и будет меня купать. Мне становится так легко и весело. Мама любит меня по прежнему, хоть и родила сестру. Раз я люблю маму, то полюблю и сестренку. Все мои страхи позади. Теперь нас в семье четверо. Но эти переживания я запомнила навсегда.

         Теперь мы не можем часто ездить в Белогорье, меня или оставляют здесь или сижу в Павловске. Папа на буровой, надо помогать маме, ведь я мамина старшая дочь. Я хожу в магазин за хлебом и молоком, сижу около спящей Марины когда мама ходит за водой или дровами. С покупками не всегда получается , однажды пошли с подругой за хлебом, у меня в руках две монетки. Подружка предлагает бросать их в лужу и доставать. Я соглашаюсь. Бросаю и мы достаем, так несколько раз, пока не смогли найти одну из монет в грязной воде. Я плачу и шарю руками по дну лужи долго, очень долго, ее надо найти. Но все бесполезно, вот уже идет мама меня искать. Я пытаюсь объяснить ей почему так получилось. Мама берет меня за грязную ручонку и ведет домой. Дома плачет она, это были последние деньги, теперь нам надо ждать приезда папы и есть без хлеба. Я обещаю маме, что никогда не буду играть деньгами. Лужи меня просто притягивали. Несла бидон с молоком, зашла в лужу, наверное, нога попала в ямку, и я упала. Вскочила , но бидон открылся, часть молока в луже, а в бидоне оно перемешалось с грязью. С пальто тоже течет грязная вода. Вот такая я помощница была в свои пять лет.


          Зато к нам стали часто приезжать в гости дедушки и бабушки из Белогорья. Нас увидеть, гостинцев привезти. У Качановых была корова, привозили молоко, масло, творог. Чтобы мы эти продукты не покупали. Дедушка привозил полный 8 литровый бидон и всегда говорил, что магазинное молоко как вода, а вот домашнее- хорошее. Бабушка Мотя привозила пирожки и булочки, обязательно конфет, хоть немного, но хороших, шоколадных, для меня. Однажды меня попросили присмотреть за Мариной, положили ее на кровать родителей, а мне надо было сидеть рядом. Я и сидела, но потом, решила не сидеть без дела, а посмотреть книжку. Только я отвернулась за книжкой, как раздался грохот-Марина упала с кровати. Прибежали родители, ее стали успокаивать, а меня наказали, папа сказал, что буду стоять в углу до вечера. Это было так обидно, ведь я послушно сидела с ней, а стоило только отвернуться, как она упала. В чем же моя вина, если ей не лежалось куда положили? Долго меня в углу не держали, но обида осталась. Наказывали меня всегда углом. Мама говорила, что я ее огорчаю, делаю не правильно." Вот и постой в углу, подумай" говорила она и уходила из комнаты. Я стояла несколько минут и шла просить прощение, лишь бы не стоять в углу. Плакала, говорила, что никогда такое не повторится, только простите. От других детей я слышала, что бьют ремнем, хворостиной, ставят в угол на колени на горох. Мне таких наказаний испробовать не довелось. Но если мама называла меня Ириной и глядя на меня опускала глаза, я начинала лихорадочно думать "Что же я такого натворила, что мама сердится?" Для меня уже это было наказанием. Я так не хотела огорчать свою любимую мамочку.


          Марина подрастала, мама устроилась на работу ,ездила с папой на буровую. Мы были в Белогорье, без родителей скучали немного, но дел с нами хватало. На улице ранняя весна, мы с Надеждой Смирновой отправляемся в поход на овчарню. Зачем-объяснить не могу, просто пошли и все. У нас с ней одинаковые пальто, только цвета разные, меняемся пальто и идем. На пути обходим грязь и влазим в прошлогодние репьи. Они цепляются за одежду, шапки, волосы. Когда мы выбрались из них, то долго снимали их с себя, я шла первой, на мне их больше, а я в Надином пальто, ее пальто пострадало сильнее, я его снимаю, тру об снег, но это никак не помогает, только еще и испачкала его. Из волос репьи вытащить не получается. Идем к бабке Китаихе, просим ножницы, чтобы выстричь. Бабка горестно качает головой, но ножницы дает. Пока мы чистились прошло много времени, в пасмурный день время определить трудно. Уставшие, голодные бредем домой. Надя боится, что ей достанется от матери за пальто. А я уверена, что бабушка Ксеня меня поймет и ругать не будет. Мы живем на разных сторонах улицы, идем по стороне Нади и я понимаю, что за время нашего гулянья вода в яру прибавила и мне не перебраться на свою сторону. Пытаюсь переходить ,но вода идет потоком, может сбить, а в сапоги наберу точно. Надеюсь, что домашние меня увидят и переправят на свою сторону. Топчусь долго, начинает вечереть. Мне страшно, надо домой. Вижу, что идет бабушка к яру. Перетаскивает меня на свою сторону и говорит, что сейчас заставит меня стирать штаны. Смотрю, а они у меня все в грязи, пока бродили заляпались грязью. Я согласна стирать. Главное, я - дома. А в комнате бабушка рассмотрела и пальто в репьях и выстриженные на лбу волосы, она только руками всплеснула "Что мы маме скажем?" Я вижу, что все обошлось и прошу дать мне скорее поесть, Бабушка чистит пальто, дед моет сапоги, а я рассказываю им, где мы сегодня были, уплетая вкусный горячий борщ.


          Весной нас родители забирают в Павловск. Наконец открывается детсад в нашем микрорайоне, и мы в него пойдем. Мне через несколько месяцев в школу, можно и не ходить, я уже взрослая и сад меня не интересует. Но Марине будет проще привыкать, если я буду рядом, поэтому я иду в садик. Марина в ясельной группе, я-в старшей. Она зовет меня Няней, привязана очень ко мне. Иногда она капризничает и меня зовут в ясельную группу побыть с ней,чтобы она успокоилась. В саду мне нравится. Марина маленькая, не понимает, что здесь так интересно и хорошо. С нами занимаются, мы маршируем на зарядке под удары бубна, на музыкальных занятиях поем и танцуем под игру на пианино. У нас добрая воспитатель Нина Максимовна и хорошие дети. Большинство я знала до сада. Они живут рядом с нами. Больше всего мне нравится ходить на прогулку в лес. Он рядом с садом, только надо перейти дорогу. Сейчас там больничный комплекс ЦРБ, а раньше было местом прогулок детсада. После прогулки нас ждет вкусный обед, а вот после обеда укладывают спать. Я днем спать не люблю, но приходится два часа лежать. Пытаюсь уснуть, закрываю глаза, руки под щечку, ничего не получается. Лежать скучно, но делать нечего, приходится терпеть. Один раз меня даже наказали за то, что не спала и другим мешала. Было очень стыдно. После этого старалась лежать тихо. После сне выходим гулять и приходят за нами родители. Так я немного перед школой побыла в детсаду.

         А еще раньше я ходила в Белогорье в колхозный садик. Бабушка Ксеня работала там одно время  нянечкой в младшей ясельной группе и брала меня с собой. В ясли носили детей грудных, не умеющих ходить. Было их немного. А я была в большой группе с детьми постарше. Мы там играли, ели, спали. Занятий никаких не было. Когда укладывали спать я отправлялась к бабушке в ясли, чтобы не ложиться, малыши спали по другому расписанию. Ходила в сад я изредка, мне интересней было оставаться дома с бабушкой Пашей.