Подарок морского черта 20

С утра в маленький домик на окраине городка потянулся ручеек посетителей. И семья Веласкес вынуждена была отложить все дела, устроив день приемов. Приходили дальние и близкие родственники, коих было немало. Ведь сеньора Бьянка была уроженкой этого городка. Приходили соседи, друзья, знакомые, бывшие одноклассники Мигеля и одноклассники Хуаниты и Инес, ребята, с которыми судьба свела брата и сестру в баре «Морской черт». Все хотели увидеть Мигеля и пожелать ему полного выздоровления.

Основное внимание гостей было направлено на Мигеля, но, наговорившись с ним, пожелав здоровья, взгляды посетителей неуклонно обращались к его избраннице. Марина под этими любопытными, изучающими взглядами чувствовала себя экспонатом музея, выставленном в центральном зале под стеклянной витриной. Добавляло неловкости и то, что она не понимала, о чем говорят гости.

Под вечер самой последней на пороге появилась странная гостья: седовласая древняя старуха во всем черном. Она была невероятно стара, казалось, что столько лет обычные люди не живут, но на изборожденном морщинами лице ее горели огнем ясные, совершенно молодые, черные глаза. Старуху звали сеньора Камилла. И приходилась она Мигелю дальней родственницей по линии матери.

Сеньора Камилла долго тискала в объятиях испуганно притихшего Мигеля и бормотала: «мальчик, наш мальчик!». Потом села на стул, установив между коленей резную деревянную клюку, уложив сверху друг на друга иссохшие, покрытые старческими коричневыми пятнами корявые руки с истинно королевским достоинством, и стала перешептываться с Бьянкой, бросая косые взгляды на Марину. У той от дежурной улыбки, прилипшей к лицу, уже сводило судорогой мышцы, но она терпела. Взгляд черных, удивительно молодых глаз, казалось, проникал в самую глубину души, обшаривал там каждый уголок, пронизывал насквозь. От чего по спине Марины ползли ледяные мурашки. Наконец гостья раскланялась и отбыла, по-стариковски шаркая ногами и ритмично стуча своей клюкой.

- Ну, какой приговор вынесла старая сеньора? – спросила Марина у присутствовавшей при разговоре Инес. – Казнить, нельзя помиловать?
- Ну что ты! – воскликнула девочка, - все хорошо, не волнуйся так. Бабушка Камилла сказала, что Мигелю с тобой повезло. Только такая, как ты, может удержать в руках этого шалопая!
Марина удивленно изогнула бровь, но от сердца отлегло. Она все еще чувствовала на себе рентгеновский взгляд черных глаз, словно старая Камилла была ожившей колдуньей из детской сказки.
Вечером следующего дня, прямо к вечернему чаепитию пришел еще один гость. Это был молодой человек возраста Хуаниты, толстенький, пухлощекий, с застенчивыми карими, чуть на выкате, глазами. Рафаэль, как оказалось, был одноклассником Хуаниты и сыном хозяина кондитерской. В качестве подарка Мигелю симпатичный толстячок принес целую коробку пирожных.
- Садись с нами за стол, Рафаэль!

Гостеприимная Инес отодвинула перед гостем стул, приглашая к столу. А сеньора Бьянка поставила перед ним чашку с чаем. Парень смутился, покраснел, трогательно хлопая ресницами, но согласился, осторожно пристроив свое крупное тело на самый краешек стула.
- Как поживаешь, Рафаэль? – поинтересовался Мигель, отдавая должное принесенному угощению. – Я тебя уже тысячу лет не видел.
- Нормально поживаю, - Рафаэль пожал покатыми плечами и растерянно улыбнулся, - помогаю отцу в кондитерской.
- Передай спасибо отцу. Пирожные очень вкусные.

Они говорили о кондитерской, о родителях, вспомнили школьные годы, какие-то смешные истории из детства. И все, включая Марину, с удивлением замечали, какие восторженные взгляды тайком бросает Рафаэль на свою бывшую одноклассницу. Хуанита же, привыкшая перебирать поклонников, как ракушки на морском берегу, только фыркала и недовольно сверкала глазами.
- Мигель, - после чая уже собираясь уходить спросил толстячок, - можно попросить тебя о помощи? Я ж в компьютерах не очень, а у меня одна программа все время виснет. Не пойму от чего.
- Конечно помогу! Заходи, когда время свободное будет, тащи свой комп, разберемся.

Рафаэль радостно улыбнулся и ушел, а Хуанита не сдержалась, попеняла брату:
- Ты что, не понял, что это лишь повод для следующего визита сюда? Этот пончик с зимы еще ходит за мной, как тень.
- Ну и что? – Усмехнулся Мигель. – Хороший парень, мне он нравится.
- А мне нет! – капризно заявила Хуанита.
- Я рад, что ты послала этого придурка Хорхе. Но на тебя не угодишь, сестричка. Один глупый, другой заумный, третий маменькин сынок, четвертый тощий…
- А этот толстый! Я не люблю толстых! Его еще в школе все называли пончиком.
- Господи, когда ж ты поумнеешь и поймешь, что не во внешности дело?! – Мигель, улыбаясь, покачал головой. – Сколько ты мне твердила всяких глупостей про Марину? Теперь же прислушиваешься к ее словам больше, чем к словам матери. Делай выводы сестричка! У тебя перед глазами наглядный пример.


Марина усиленно учила испанский. И новый язык давался легко, вероятно, благодаря хорошему знанию двух других европейских языков и усилиям четырех учителей, которые ежедневно устраивали ей мастер-классы. Всего через месяц Марина поняла, что языковой барьер тает, становится все тоньше, все прозрачнее.
А душа ее медленно, незаметно пускала тоненькие, робкие корешки, прорастая в новую почву. Ей нравился этот маленький уютный городок, в котором все знали друг друга и жили, как одна большая семья. Ей нравился ее новый дом, тоже маленький и уютный. И, несмотря на то, что он был совсем не похож ни на огромную московскую квартиру Лернера, занимающую целый этаж в высотном доме, ни на загородный особняк в готическом стиле, с его мраморными полами и высокомерными башенками, этот дом был живым и теплым. И от того, что теперь Марине периодически приходилось самой вместо целого штата прислуги вытирать пыль, мыть полы и готовить еду на всю семью, дом отвечал ей теплым желтым светом торшера в гостиной, мягким уютом старого кресла, давно забытым ощущением семьи, большой, дружной семьи. И ни за какие деньги на свете она бы уже не смогла отказаться от душевных семейных посиделок за большим обеденным столом с ворчанием Бьянки на непослушных дочерей, с дружелюбными перепалками между Мигелем и Хуанитой, с рассказами Инес о своей мечте, как и брат, поступить в университет, с обсуждением жизни соседей и городских сплетен. Под любящими нежными взглядами черных, как маслины, глаз она постепенно становилась частью семьи Веласкес.

Мигель работал за своим компьютером, Инес ходила в школу, Хуанита помогала матери с магазином и сувенирной лавкой, Марина не чаще одного раза в неделю моталась в Барселону на новеньком «Пежо», который про себя ласково именовала «Пыжиком». Жизнь, как река, сделав крутой поворот, побив и побросав на каменистых порогах, наконец вошла в спокойное широкое русло. Только иногда, оказавшись наедине с Бьянкой, Марина позволяла себе вздохнуть и высказать то, что ныло и болело в душе:
- Не знаю, что еще можно сделать? Все лекарства, прописанные врачами, Мигель пьет, часами каждый день занимается специальной гимнастикой, еще один курс массажа прошел, а ноги не шевелятся… И все специалисты в один голос утверждают, что уже должен ходить. Но ведь не ходит! Такое ощущение, что я бьюсь головой об стену, но стена то каменная. У меня сердце кровью обливается, когда вижу, как он по утрам перетаскивает себя с кровати в инвалидную коляску, как напрягаются мышцы на его плечах, каким неподвижным, сосредоточенным становится лицо, как он руками устанавливает свои бессильные ноги на подножку коляски… Господи, к кому еще обратиться за помощью?
- А если он никогда не встанет на ноги? – спрашивала сеньора Бьянка и с тревогой заглядывала в глаза Марины.
- Нет, встанет! Обязательно встанет! Я разобьюсь, но поставлю его на ноги! – с жаром отвечала та.
- Все в руках божьих, милая моя, - тихо вздыхала Бьянка. – Ты его просто люби, не надо разбиваться, просто люби - и обнимала ее, прижимала к себе, как еще одну свою дочь.

Марина была готова отдать любимому свою кровь, собственную почку, лишь бы он снова ходил. Но ни кровь, ни почка не могли помочь в этой беде. Она перерыла весь интернет в поисках подсказки, направления, но все усилия были тщетны. Пока однажды не наткнулась на статью о иглорефлексотерапии и вспомнила про доктора Ли.
Китаец Ли Джанджи, потомственный специалист по народной медицине, приехал в Москву лет десять назад и открыл свой медицинский центр. И добился больших успехов. Ходили слухи, что среди его клиентов есть и члены правительства, и депутаты Государственной Думы, чуть ли не сам президент пользуется услугами чудо-доктора. Доктор Ли творил настоящие чудеса, но и брал за это хорошие деньги.

Сообщив семье, что того требуют дела фирмы, Марина поехала в Москву. Даже записаться на прием к знаменитому доктору оказалось делом не простым. Уж больно много было желающих! Доктор Ли, маленький, щупленький человечек лет шестидесяти, давно уже не занимался всеми пациентами сам, переложив большую часть работы на своих помощников, а брал себе только самые сложные случаи. Поэтому, попав на консультацию в скромно обставленный кабинет эскулапа, Марине пришлось включить все свое обаяние, чтобы убедить помочь Мигелю. В конце концов, блеснув хитрыми азиатскими глазками, доктор Ли согласился приехать в Испанию в отпуск на пару недель и, заодно, поработать с трудным пациентом.

Спустя месяц специалист по китайской медицине начал лечить Мигеля. Большую часть дня он проводил на пляже и в небольшой уютной вилле, которую ему сняла Марина, лишь бы по вечерам, когда садилось солнце и спадала жара, он приходил в маленький домик на окраине городка и, втыкая в тело Мигеля длинные и тонкие, как человеческий волос, иглы в одному ему известные точки, лечил, пытаясь заставить двигаться бессильные ноги.

Доктор Ли успел загореть, отдохнуть, впитав в себя ласковое южное солнце, сквозь узкие щелочки век его глаза светились довольством и умиротворением, но ноги Мигеля оставались безучастными ко всем усилиям специалиста. После окончания курса лечения Марина пригласила доктора в самый дорогой ресторан города, чтобы отблагодарить и обсудить дальнейшую судьбу Мигеля.

Они сидели вдвоем за накрытым столом в отдельном кабинете ресторана. Спрятанный под потолком кондиционер деликатно разгонял жару, обрушившуюся на Средиземноморье в середине июня. Доктор Ли с удовольствием потягивал из бокала легкое золотистое вино и блаженно улыбался, отчего морщины на его лице становились глубже, и он походил на внезапно постаревшего ребенка.
- Я вам очень благодарна, доктор, - сказала Марина, - вы очень много сделали для Мигеля. Но почему нет результата, вы можете объяснить?..
- Дорогая Мариночка, - ответил доктор на хорошем русском языке, к которому привык за годы работы в Москве, - смотря что вы понимаете под словом результат?
- Как что? Мигель как был прикован к инвалидной коляске, так и остался. Будет ли он когда-нибудь ходить, доктор?

Видимо, умудренный жизнью китаец что-то уловил во взгляде и голосе своей собеседницы, потому что отставил в сторону бокал с вином.
- Вы, европейцы, странный народ! Вы умеете виртуозно доводить себя до невроза, пугая мыслями о событиях, которые могут случиться в будущем. Вы умеете вязнуть в болоте своих воспоминаний о прошлом, что катастрофически мешает вам двигаться вперед. Но совершенно не умеете жить настоящем. Дорогая Мариночка, здоровье – это не отсутствие болезненных симптомов, а состояние гармонии души и тела. Ваш Мигель – удивительный парень! Я долго с интересом приглядывался к нему. Ведь он сумел принять свою ситуацию, сжиться с нею, даже относится к ней с юмором и вполне счастлив. Он никого не винит в случившемся, не жалуется на свою судьбу, в его душе нет обиды и злости. Каким бы странным это ни казалось, но он вполне здоров, потому что тело его и душа находятся в состоянии гармонии.
- О, нет, доктор, - с горячностью возразила Марина, - вы не видели, как он смотрит на мальчишек, играющих на пляже в мяч! В его взгляде такая тоска, что сердце мое сжимается от боли. Я не могу жить спокойно, если он страдает. Я должна ему помочь! Просто не знаю как…
- Вы любите его, Марина, это видно невооруженным взглядом. Поверьте, вы пытаетесь вложить свои мысли в его голову. Вы думаете, что ходить – это самое большое счастье на земле. На самом деле это не так. Жить, просто жить – вот истинное счастье! Ну подумайте, ведь вашего Мигеля могло и не быть вовсе после такой аварии. Представьте, что сейчас вы бы не сидели со мной в ресторане, а поливали цветы на его могиле. Что бы для вас было настоящим счастьем? – Доктор заглянул в глаза Марине пристальным, изучающим взглядом.
 
Марина задумалась, чувствуя, как к глазам подступают непрошенные слезы. Жизнь без Мигеля… Даже представить это было невозможно. Если бы Землю навсегда покинуло Солнце, оставив планету стынуть в космическом холоде и темноте, вот так же было бы и с ней, погибни Мигель тогда.
- Вы правы, доктор. Счастье – это когда он просто есть, когда он рядом. Даже если бы он был вообще без ног или полностью обездвижен, я бы благодарила бога за то, что он просто жив. – Голос ее дрогнул, и она схватилась за салфетку, пытаясь не дать пролиться слезам.

- Вот, моя дорогая, научитесь ценить то, что имеете и отпустите ситуацию. Я своими иглами сделал все, чтобы освободить блокированную энергию жизни в его теле, дать ей возможность течь естественным путем. Процессы восстановления баланса в организме текут медленно, исподволь. Поэтому будем надеяться, что рано или поздно ваш Мигель встанет на ноги. А если и не встанет, то все равно сумеет прожить свою жизнь счастливо и с достоинством, и вы ему в этом поможете. Да, Мариночка? – и улыбнулся  доброй отеческой улыбкой, погладив теплой ладонью ее руку. – Я оставлю вам свой личный телефон в Москве. Через полгода позвоните мне, расскажете, как дела у нашего пациента. А то, что он смотрит с тоской на играющих детей… Разве нас всех не охватывает тоска по навсегда ушедшему детству? Мое тело тоже стареет, с каждым годом утрачивая что-то, теряя навсегда. Это естественный процесс и относится к нему надо философски. Важно, что у всех у нас было детство и мы все можем с грустью и благодарностью вспоминать, как сами когда-то бегали по пляжу, гоняя мяч со своими приятелями. Это и есть счастье, дорогая моя. Простое человеческое счастье.
Помните, как сказано у вашего великого поэта:

Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя? иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.

Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь...
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришлось процвесть и умереть

Доктор Ли читал есенинские строки с акцентом, но так проникновенно, что на душе у Марины стало грустно и светло.
http://proza.ru/2020/05/24/429