М. Саидов. Ночной вызов. Перевод А. Курбановой

                Снежная пурга гуляла по лесу, сдирала последние почерневшие листья с оголенных деревьев, безжалостно гоняла их по оледеневшей земле. Мороз пробирал до костей одиноких прохожих, проникал в норы зверей. Решил-таки февраль проявить свой нрав. Заковал в ледяной панцирь буйную  реку, настлал глянцевые мосты над водоворотами, построил светло-голубые  пирамиды над водопадами. Снежными заносами разгладил глубокие морщины земли.
                Радуясь своим проказам, пурга мела и в берлогу большой бурой медведицы. Зимующая в тесной, но теплой берлоге, она лениво перевернулась на бок. От неосторожного движения под большим сердцем что-то шевельнулось.
                Маленькое существо, сидящее внутри, требовало жизненного простора. Сильные  схваткообразные боли начали  беспокоить могучее тело медведицы. В промежутках между ними медведица осторожно поворачивала круглую морду к выходу. Она беспокойно озиралась маленькими карими глазками по сторонам, будто ждала неизвестно откуда помощи.
                Пурга постепенно утихла. Природа будто настороженно ждала рождения крошечного зверька. Будто понимая состояние медведицы,  готовилась принять в нежные объятия еще одну жизнь.
                В лесу все затихло. Настолько, что медведицу пугала эта морозная  тишина. А муки рождения новой жизни продолжались. Громадная медведица напрягалась, но с каждым разом все больше слабела. Наконец, на божий свет появился крошечный медвежонок весом не более шестисот граммов. Мечты исхудавшей бурой медведицы, питавшейся всю зиму отложенным за лето собственным жиром, не совпали с её возможностями. Выше себя не прыгнешь.
               Пурга совсем улеглась. Слышно было, как голодная лиса,  принюхиваясь к каждому кустику, по-лисьи жалобно повизгивала. А где-то рядом поскрипывала серая мышь. Она, казалось, смеялась над незапасливыми глупцами.
На скудном пайке материнского молока маленький медвежонок рос медленно. Медведица грубыми большими лапами нежно прижимала детеныша к животу, щедро дарила ему теплоту огромного тела. Так незаметно для медведицы, занятой заботами о медвежонке, прошла зима.
               В один из дней, прислушиваясь к весенним звукам, она со своим малышом вышла из берлоги. Посмотрела на обновленный лес и блаженно вдохнула теплый воздух. Уловив шум недалекой речки, она пошла ловить рыбу и учить свое дитя премудростям жизни.
               Медвежонку понравилась свежая форель, он полез ловить ее. Но, намочив в холодной воде лапы, выскочил на берег: не понравилась работа «рыбака». Визжа, он побежал к матери, ожидающей его с очередной добычей.
               Первые уроки медвежонок осваивал плохо. Забывая об осторожности, лез, куда не следовало. Однажды, возвращаясь вечером в берлогу, медведица натолкнулась на кусок вонючего мяса, брошенного кем-то на тропе. Почувствовав недоброе, она обошла дохлятину стороной, увлекая за собой малыша. А у медвежонка разыгрались любопытство и аппетит. Он отстал от матери, вернулся на манящий запах баранины. Но, как только коснулся мяса, резкий щелчок и сильная боль заставили его дернуть лапу.
                Однако от железных тисков отделаться не удалось. Медвежонок завизжал, призывая маму на помощь. Перепуганная медведица пыталась лапами разжать капкан, растоптать его, возилась до ссадин и кровоподтеков, но ничего не вышло: капкан не поддавался.
                Железо крепко держало лапу медвежонка. Желая помочь малышу, медведица решила перегрызть его. Грызла, пока не засочилась кровь из десен. Медвежонок визжал и терся о бок матери. Все напрасно. Тогда огромная медведица беспомощно села на задние лапы и заревела. Гроза здешних мест, сильный зверь ревел от бессилия. В ярости она вдруг принялась выворачивать большие комья земли. Лесные животные  удивленно смотрели на обезумевшего зверя. Его рев, усиленный многократно повторяющимся эхом, стал сотрясать седые морщинистые скалы.
                В ущелье, поросшем  ивняком, постепенно стали сгущаться сумерки. Гомон обитателей горных склонов утих. Казалось, никому нет дела до беды медведицы.
                Зверь умолк. Ему вспомнился раненый человек, за которым он шел, как охотник за своей жертвой. Человек постучался в окно  низенького домика на краю села, что находилось рядом с лесом. А потом вышел из него с перевязанной рукой. И медведица в безысходности тоже поплелась к людскому жилищу. Опыт учил дикое существо бояться человека. Но страдания малыша заставили осторожного зверя забыть об опасности, угрожающей его собственной жизни.
                Бледно-желтый серп молодой луны спрятался за склоном горы. Слабое мерцание звезд, рассыпавшихся по безбрежному простору небосклона, слабо освещало окрестность.
                Поминутно оглядываясь в сторону малыша, медведица выбралась на околицу села. Свет из окна знакомого домика вызвал у неё страх. Она остановилась, прислушалась: ничего подозрительного не заметила. И всё же не решаясь приблизиться, она постояла немного у окна, потом повернулась, чтобы уйти. Но чутким слухом медведица уловила еле слышимый из леса зов медвежонка о помощи. В большом материнском сердце зверя больно кольнуло – зверь шагнул к свету. Протянул к окну лапу. Что-то невидимое и твердое не давало прорыться в окно. Медведица ударила по этому «что-то», и оконное стекло со звоном вдребезги разлетелось. Тут же высунулась голова человека.
                Увидев под окном зверя, человек – это был старый охотник – схватил ружье и выскочил во двор. За ним показался его сын, доктор, с женой, держащей в руках, на всякий случай, веник. Зверь завернул за угол дома и затих.
                Но через минуту медведица вышла и, увидев спокойно стоящих людей, попыталась к ним приблизиться.
                – Посторонись, стрелять буду! – крикнул отец сыну, заметив движение зверя. Он прицелился, готовясь выстрелить.
                – Спокойно, отец, спокойно, – сказал  сын. – Неспроста медведица  пришла к нам. Может, с ней случилась беда?
                – Какая еще беда? Голодный зверь всегда рыщет по сараям, чтобы задрать домашних животных. Отойди, сынок. Медведь шутки не любит.
                – Ты что, сдурел? – закричала жена на доктора. – В пасть зверю лезешь?
                – Не видите что ли, с какими грустными глазами смотрит? – доктор осветил зверя  фонариком. Медведица отступила и, приглушенно ревя, будто прося людей идти за ней вслед, направилась в лес. Старик, доктор и его жена стояли во дворе, на том же месте, где медведица их оставила. Затем она остановилась,  повернулась и стала покачиваться, будто пытаясь убедить людей, что её не надо бояться, что она нуждается в человеческой помощи. Доктор  растерянно  стоял, уговаривая отца не стрелять, и стараясь  понять странное поведение ночного гостя.
Медведица, видя, что люди не собираются идти за ней, снова приблизилась к ним и скорбно заревела. Доктору стало любопытно. Но, сомневаясь в верности своего порыва, он все же решил вернуться в дом.
               Медведица, увидев, что человек пошел назад, вдруг встала на задние лапы, и ее приглушенный рев зазвучал так скорбно, с такой безысходной тоской, что доктор не выдержал:
               – Отец, может быть, зверю все-таки нужна наша помощь? Странное все-таки его поведение… Принеси-ка аптечку, – попросил он жену. – Посмотрим, почему он зовет в лес. Что мы теряем?! Ты же с ружьем, отец.
               – Действительно, здесь что-то не так. Ладно, идем, – старик, передав  сыну принесенную аптечку, засеменил вслед за ним.
               Медведица торопливо бежала впереди. Отец и сын, не отставая от неё,  углубились в лесную глушь. Дойдя до подножия скал, откуда раздавался душераздирающий визг, медведица заметалась из стороны в сторону и  хриплым ревом бросилась в заросли. Люди последовали за ней. На тропинке, среди репейника, лежал измученный, совершенно обессилевший медвежонок. Доктор осторожно приблизился к детенышу – Медведица  зарычала. Старик поднял ружье.
              – Спокойно, отец, спокойно: у нее дитя в капкане. Она нас не тронет. –  Казалось, доктор успокаивал не только отца, но и себя. Он осторожно, наступив на полудиск, разжал капкан. Ослабевший медвежонок, жалобно визжа, поднял израненную лапу и застонал. Доктор взял флакон с йодом и опрокинул ее над раной. Малыш завизжал, вырвался из рук доктора и прижался к матери.
              Медведица нежно лизнула детеныша. Задрав морду, сдержанным ревом «попрощалась» с доктором и его отцом. А потом, увлекая за собой малыша, побрела прочь. За ней, подпрыгивая на трех лапках, ковылял медвежонок.