Часть14 Преодолеть исторический конформизм Русское

Преодолеть псевдорусский мировоззренческий конформизм

От Русской истории к Русской Церкви и обратно

Наше русское общество практически уже два века погружено в псевдорусский мировоззренческий конформизм политического «историзма» историков-ренегатов и плебейской газетной журналистики. Исторически этот процесс господства политической либералистики, в иудохазарском тренде, надвигался на Русский Мiръ следующим образом.

После отмены «Юрьева дня» прохазарской, интернационалистской годуновской Семибоярщиной, как первым практическим шагом к закрепощения поголовно крестьянского русского народа, в Русском Мiре воцарилось русофобское Смутное Время, не преодоленное до сих пор. Противостояние годуновщине было так велико и всенародно, что Царю Борису Годунову не помогли никакие материалистические раздачи зерна голодающему народу. Как то Мы с Вами не замечаем восхваления Годунова, как строителя городов, что это и был первый шаг к воцарению на Руси почвы для будущего господства «анонимного города» с его «торгашеско-экспортными кочевниками больших городов». При Династии Романовых продолжилось неотвратимое закрепощением русских крестьян Уложением 1649 года и закрепление их, при последнем Царе Романовых, Петре Великом, до рабовладельческого состояния, как объекта «торгашества».  Первым Императором Всероссийским начавшим процесс восстановления духа крестьянской русской самодеятельности, уже Династии Гогенцолернов, был Павел Петрович. Им была ограничена барщина, не более трех дней в неделю, обязательный выходной в воскресение и т.д. Но уже при Императоре Александре Первом, духовном воспитаннике французкого республиканца генерала Лагарпа, в России восторжествовала либералистика политического «панславянизма» и его материалистические идеи «Москва-Третий Рим». Помните толстовский роман «Война и Мiръ», там наглядно показано, что даже в войну с французами русское дворянство на поле боя изъяснялось на французском языке. Буйным цветом тогда разцвело многослойное и многообразное каббалистическое франко-масонство.

В этом «республиканском офранцуживании» дворянства был отражен процесс поэтапного уничтожения Русской Культуры, ее Великоруского расового Духа служения Отечеству русским дворянством.  Императрица Екатерина Великая, вслед за полным закрепощением русского крестьянства и своей инорасовой «пожалованной вольностью дворянства», окончательно разрубила природную русскую расовую связку: - государственно служилый дворянин и пожалованное ему в попечение и «живот» русское крестьянство, где первостепенным было жизненное попечение, а «живот» расово предполагался уже его духовным следствием.

Вот как этот Великий расовый Раскол, уже не служилого и зачастую уже не русского дворянства, и русского крестьянства, народа, описал Лесков.

Молодой помещик, женихавшийся с соседской дочерью такого же помещика, в раже «народничества» приглашал за стол «отобедать» своих мужиков крестьян, и угощал их там невиданными разносолами. Когда эти же крестьяне пришли сжигать его усадьбу, он взмолился, за что, я же всегда к вам всей душой и даже приглашал за стол. Знаем, знаем барин. Едали мы там твою оконную замазку! Да это же был сыр, я жн не заставлял есть, а просто угощал! Знаем, знаем, едали мы твою отраву, не противились, вот и ты теперича не противься, стой смирно, а усадьбы мы жжем!

Пророческим русским чудом уцелели для Нас с Вами в деле Клюева, архивах чекистских палачей поэмы «Погорельщина» и «Песнь о Великой Матери. Пророческим же даром Николая Клюева в его великой поэме «Погорельщина» передана трагедия окончательной погибели русского народа в лице русского крестьянства, брошенного на произвол гибели от рук международных каббалистических «марксистских» сатанистов в революции 1917 года: -

Так погибал Великий Сиг,
Заставкою из древних книг,
Где Стратилатом на коне
Душа России, вся в огне,
Летит ко граду, чьи врата
Под знаком чаши и креста!

Иная видится заставка:
В светёлке девушка-чернавка
Змею под створчатым окном
Своим питает молоком —
Горыныч с запада ползёт
По горбылям железных вод!

И третья восстает малюнка:
Меж колок золотая струнка,
В лазури солнце и луна
Внимают, как поет струна.
Меж ними костромской мужик
Дивится на звериный лик, —
Им, как усладой, манит бес
Митяя в непролазный лес!

Так погибал великий Сиг,
Сдирая чешую и плавни...
Год девятнадцатый, недавний,
Но горше каторжных вериг!
Ах, пусть полголовы обрито,
Прикован к тачке рыбогон,
Лишь только бы, шелками шиты,
Дремали сосны у окон!
Да родина нас овевала
Черёмуховым крылом

(Русь В.М.) Лидда с храмом Белым,
Страстотерпным телом
Не войти в тебя!
С кровью на ланитах,
Сгибнувших, убитых
Не исчесть, любя.

Только нежный розан,
Из слезинок создан,
На твоей груди.
Бровью синеватой
Да улыбкой сжатой
Гибель упреди!

Радонеж, Самара,
Пьяная гитара
Свилися в одно...
Мы на четвереньках,
Нам мычать да тренькать
В мутное окно!

За окном рябина,
Словно мать без сына,
Тянет рук сучьё.
И скулит трезором
Мглица под забором —
Темное зверьё.
Полтава, день Покрова Пресвятыя Богородицы
1926

Тут «живот» служилого дворянства, опоры Трона мог его пропитать и удовлетворить все нужды, лишь при рачительном хозяйстве, его самого в расовой бытийной связке с пожалованным ему русским крестьянством. Так инорасовым сатанизмом была напрочь разрушена главная и основная Великоруская Традиция расовой гармонии Культуры, Жизни и Бытия Русского Мiра. Сатанизм здесь был скрыто масонского типа, где сами его Царственные участники не подозревали его истинных конечных целей. Вот исполнение этого сатанизма, изначальной дьявольщины либералистики, Мы с Вами и ощущаем в своем сегодняшнем уже вековом бытие.

Вот отсюда и идут истоки уже господства разрушительной либералистики «историзма», как политических помоев «карамзиновщины» официоза. Она потом массово перешла в либералистику «историзма» на заданную тему Русской Истории. А основы подобного «политического тренда либералистики историзма» были заложены «немцами», этими интернациональными авантюристами, официальными «историками» со времени Правления Царя Петра Первого. И этот процесс разрушения Русской Истории, подделки и уничтожения всех русских рукописей, естественно продолжился при Императрицах Анне Иоанновне и Елисавете Петровне. Процесс опошления и интернационализации Русской Истории завершился сатанистской мистификацией, внедрения в официоз, сознание и Дух Русского Мiра, «норманской теории рюриковщины». Она родилась в противоборстве сатанизма международных авантюристов, «академических немцев» и Наших с Вами Русских Гениев Татищева и Ломоносова. Не помогло и покровительство фаворита Елисаветы Петровны графа И.И. Шувалова, печатать их труды не давали, архивы сразу после упокоения арестовывали и труды Татищева и Ломоносова Мы с Вами знаем в либералистической редакции все тех же «немцев» редакторов и издателей. Эта проказа до сих пор канудит и разлагает русское сознание.

  Для начала сегодняшнего Нашего с Вами обсуждения, я хотел бы привести выдержки из интервью писателя-литературоведа Сергея Куняева, данные им на последних «селезневских чтениях» 2019 года, на которых я также присутствовал.

«В начале 1990-х годов, само слово «русский» ассоциировалось в средствах массовой информации с шовинизмом, фашизмом в печати, радио, телевидении. Было сделано всё, чтобы само слово «русский» исчезло из обихода. В журнале «Новое время» под словами «самый читающий народ» изображался осёл над раскрытой книгой. Николая Рубцова в открытую называли «Смердяковым русской поэзии». Юрий Кузнецов… Его имя в эти годы было вообще окутано густой пеленой молчания (ни о его смерти, ни о смерти Тряпкина наше «демократическое телевидение», гласно скорбящее об уходе того или иного юмориста, не проронило ни слова). Вот о каком периоде, и о каких поэтах идёт речь.

В этих тезисах Алексея Ганина – «Мир и свободный труд народам» – обнажена и доведена до раскаления русская тема. Те, кто сейчас определяет государственную идеологию (при её формальном якобы «отсутствии»), – духовные наследники деятелей 1920-х годов. Тогда идеалом была «мировая революция». Сейчас – «цивилизованное человечество». И дела им нет до того, что это «человечество» не желает жить в едином «плавильном котле», что у каждого народа – свой образ жизни и свои традиции. Чему здесь удивляться, если само понятие «русский» – имя государствообразующего народа — отсутствует в нынешней Конституции?

Клюев, как поэтическое целое – не имеет последователей. Это единственный подлинно религиозный русский поэт в секулярном ХХ столетии.

Клюева надо читать в школе вслух – «Избяные песни», фрагменты из поэмы «Мать Суббота», вводя учеников в космос русской деревни, объясняя параллельно те реалии этого уникального мира.

После кожиновских книг «История Руси и русского слова» и «Россия. Век ХХ-й» стало невозможно разговаривать об отечественной истории в привычной тональности и привычных схемах – выдирая отдельные факты. Той объективности, если угодно, «надмирности», с которой Вадим Валерианович относился к отечественной истории, анализируя её в единстве и целостности». 

В этом интервью С. Куваева показательны элементы общественного конформизма, где все же мировоззренчески выпирает архивистская кабинетчина. Сергей получил доступ к архивам в горбачевскую перестройку и проделал там огромную работу по изучению наследия Павла Васильева, Сергея Есенина, Николая Клюева и многих иных, здесь ему можно и нужно отдать долг. Но этот материал излагается по тому же устоявшемуся изложенческому, а не мироощутительному изследовательскому принципу. Но это полбеды, беда в том, что личное общение с Кожиновым и иными деятелями «русской партии» советского периода «замылило» его глаз и он здесь не одинок.

Кожинов это лжеистория, замешанная на политической основе пропаганды либералистики, как выедания русского расового содержания в псевдорусской истории. И его работы «История Руси и русского слова» и «Россия. Век ХХ-й» типичнейший пример внедрения в великоруское расовое общественное сознание скрытых либеральных химер. Показываю это наглядно!

Вот в своей «Истории…» Кожинов закручивает винегрет исторических представлений, «сказать по правде», «но однако», «но в целом» и т.д.

«Здесь невозможно охарактеризовать всю многовековую историю взаимоотношений Руси и Византии, начиная с хождения в Константинополь первого (правившего на рубеже VIII-IX вв.) киевского князя Кия, который, по летописи, «велику честь приял» от византийского императора. 18 июня 860 года войско Руси осадило Константинополь (сведения о более ранних подобных атаках недостоверны). Новейшие исследования показали, что этот поход был совершен под диктатом Хазарского каганата. Это неоспоримо явствует, в частности, из того факта, что в том же 860 году Византия отправила посольство во главе со святыми Кириллом и Мефодием не в Киев, а в тогдашнюю столицу Хазарского каганата – Семендер на Северном Кавказе (есть, правда, серьезные основания полагать, что на обратном пути это посольство посетило и Киев). Отмечу еще, что в одном из позднейших византийских сочинений предводитель похода на Константинополь (это был, очевидно, киевский князь Аскольд) точно определен как «воевода кагана» (то есть властителя Хазарии)».

Вот такая фабула наукообразной многопредположительной болтовни сразу выявляет то, что вся она… на заданную тему разрушения облика Русской Истории и расовых принципов могучего северного Русского Народа.

Показывается поход на Византию Кием, и тут же о недостоверности  источников иных более ранних и не военных походах, а естественных культурологических контактах соприкасавшихся мощных народных структур. Кий возможно и возглавлял поход, как русский киевский князь, имевший непосредственные контакты с греками в Киеве расположенном на мировом торговом и культурологическом пути «из варяг в греки», а вот об этом у Кожинова преднамеренно ни слова.

Тут же киевские князья, читай Русь, были причислены к «воеводам кагана» (то есть властителя Хазарии), то есть одним из покоренных Хазарией народом, народом русским. Здесь же у Кожинова, и иная, уже устоявшаяся в «прогрессивном русском обществе» со второй половины XIX-го века, историческая «сказка» о «святых Кирилле и Мефодии (праздновать их РПЦ МП начала в 1863 года В.М.), а Кожинов здесь «расширяет этот политический горизонт» тем, что в 860 году Византия отправила посольство во главе со святыми Кириллом и Мефодием с идеологически русофобски выдуманным маршрутом. После этого тема хазарского каганата в антирусском «официозно классическом» изложении Артамонова зазвучала с новой «доказательной» силой.  А Кожинову и иным русофобам подобная «русская историческая платформа» позволяет далее графомански нести любые русофобские измышления и сказки, под видом Русской Истории.

И вот они наглядно: -

«Особенное, даже исключительное значение имеют для нас рассказы непосредственного свидетеля и прямого участника событий – одного из наиболее выдающихся деятелей Византии за всю ее историю, константинопольского патриарха св. Фотия (он, кстати сказать, называет русских «рабствующим» народом, – имея в виду, как полагают, тогдашнюю подчиненность Руси Хазарскому каганату; именно по его инициативе и было отправлено к хазарам посольство его великих учеников св. Кирилла и Мефодия).

(а как же еще раз не «какнуть» о «рабствующем русском народе», как обычно без указания повода по коему это говорилось самим инорасовым деятелем В.М.)

Св. Фотий свидетельствовал, что в июне 860 года Константинополь «едва не был поднят на копье», что русским «легко было взять его, а жителям невозможно защищать», что «спасение города находилось в руках врагов и сохранение его зависело от их великодушия… город не взят по их милости» и т. п. Фотия даже уязвило, как он отметил, «бесславие от этого великодушия». Но так или иначе 23 июня жители Константинополя неожиданно «увидели врагов… удаляющимися, и город, которому угрожало расхищение, избавившимся от разорения».

(ну стяжательный дух грека Фотия недоумевал, как так можно было  нестяжательно русским, прибывшим на помощь по просьбе самого Константинополя, не воспользоваться той государственной слабостью Византии – «он отметил, «бесславие от этого великодушия», а русофоб Кожинов ему подпевает В.М.)

Позже патриарх Фотий писал, что «россы» восприняли «чистую и неподдельную Веру Христианскую, с любовью поставив себя в чине подданных и друзей, вместо грабления нас и великой против нас дерзости, которую имели незадолго».

(и далее политиканская историческая комбинационная лабуда, где подана смесь подобия исторической правды и идеологической либеральной лжи В.М.) Правда, это свершившееся в 860-х годах приобщение русских христианству не было широким и прочным; действительное Крещение Руси совершилось только через столетие с лишним. Но речь сейчас идет о другом – о том, что можно назвать «архетипом», изначальным прообразом отношения Руси к Византии. Нелегко или даже невозможно дать вполне определенный ответ на вопрос, почему в 860 году русские, уже почти захватив Константинополь, по своей воле сняли осаду и вскоре – пусть пока в лице немногих – обратились к религии византийцев. Но во всяком случае ясно, что в IX веке русские вели себя в отношении Второго Рима совершенно иначе, чем западные народы в V веке в отношении Первого и в ХIII-м – Второго Рима.

Могут напомнить, что после 860 года Русь не раз вступала в военные конфликты с Византией (походы Олега и Игоря, затем Святослава и, наконец, в 1043 году – Владимира, сына Ярослава Мудрого); однако новейшие исследования доказали, что каждый раз дело обстояло гораздо сложнее, чем это представлялось до недавнего времени (так, и Святослав, и Владимир Ярославич отправлялись в свои походы по приглашению определенных сил самой Византии).

Вернемся к теме «Византия и Запад». Наиболее существен именно тот факт, что Запад воспринимал иные цивилизации только как «объекты» приложения своих сил. В 1820-х годах Гегель в своей «Философии истории» утверждал, что, мол, «самим Провидением» именно и только на Запад «возложена задача… свободно творить в мире, исходя из субъективного самосознания», и что-де в тех случаях, когда «западный мир устремлялся в иные страны в Крестовых походах, при открытии и завоевании Америки… он не соприкасался с предшествовавшим ему всемирно-историческим народом» (то есть народами, имеющими «самоценное» значение в истории мира) – и потому имел полное право «творить» все по-своему во всех «иных странах».

(а вот классическое политическое словоблудие «кожиновщины»; это правильно, хотя и неправильно, но это надо уважать и… В.М.)  Вместе с тем, несомненно, что лишь благодаря этому своему геополитическому «эгоцентризму» и «эгоизму» Запад смог сыграть грандиозную роль на планете. И было бы заведомо неправильным воспринимать его роль в мировой истории только критически, только «отрицательно». Уже само по себе стремление «свободно творить в мире, исходя из субъективного самосознания», – беря таким образом на себя всю полноту ответственности, – являет подлинно героическую суть Запада. С этой точки зрения Запад в самом деле не имеет себе равных, и его последовательное овладение всей планетой, – до самых дальних континентов и даже затерянных в мировом океане островков, – одно из ярчайших выражений человеческого героизма вообще. Необходимо только сознавать, что понятие «героическое», которое безоговорочно покоряет души юношей, вовсе не сводится к «положительному» содержанию и отнюдь не совпадает с критериями нравственности. Для «объектов» героического деяния оно вполне может предстать как нечто крайне негативное.

Еще более важно понять, что, вполне обоснованно восхищаясь героикой Запада, ни в коем случае не следует разделять его восприятие и оценку остального мира, иных цивилизаций и культур. В высшей степени прискорбно, что в русском самосознании Запад слишком часто и прочно представал и предстает в качестве непререкаемой, даже единственной «меры вещей».

Западное непризнание всемирно-исторической ценности всего «другого», «иного», чем он сам, с особенной ясностью выступает в отношении Византийской империи…

 Не менее характерна и судьба иудеев на Западе и, с другой стороны, в Византии. В западноевропейских странах в XII-XVI веках было уничтожено, согласно сведениям «Еврейской энциклопедии», примерно 400 тысяч приверженцев иудаизма – то есть 40 процентов тогдашнего мирового иудейства… А многие из уцелевших нашли убежище в Византии, где – несмотря на все конфликты христиан и иудеев, – ничего подобного западноевропейскому «геноциду» все же не произошло.

Речь идет, разумеется, отнюдь не о том, что Византия являла собой совершенство…

Нельзя не видеть, что большинство русских идеологов (да и вообще русских людей) ХIХ-XX веков относилось к «благоустроенности» западной цивилизации с глубоким уважением или даже преклонением и, более того, острой завистью. Правда, в России не столь уж редко раздавались голоса, обличавшие «бездуховность» этой цивилизации, но можно со всей основательностью утверждать, что подобные нападки чаще всего порождало стремление противостоять господствующему в России безоговорочному пиетету перед Западом…

Александр Петрович Пушкин (дед отца поэта), его племянник – Алексей Федорович Пушкин (дед матери поэта, Надежды Осиповны Ганнибал), Евдокия Ивановна Головина, Лукерья Васильевна Приклонская и Сарра Юрьевна Ржевская. Однако остальными предками Пушкина в этом поколении были эфиоп Абрам Ганнибал, немка Христина-Регина фон Шеберг и имеющий тюркское (по гораздо менее достоверной версии – итальянское) происхождение Василий Иванович Чичерин.

Кстати сказать, есть все основания утверждать, что в далекие – «доисторические» – времена и население самой Западной Европы представляло собой именно «кипящий котел», в котором сваривались воедино самые разные этносы и расы…

Да, еще задолго до монгольского нашествия существует и постоянно возрастает «азийский компонент» русской истории. Примитивно и в конечном счете просто ложно представление, согласно которому это евразийство толкуется прежде всего и главным образом как взаимодействие русского и, скажем, тюркских народов. Если сказать о сути дела со всей определенностью, русские – эти наследники византийских греков – как бы изначально, по самому своему определению были евразийским народом, способным вступить в органические взаимоотношения и с европейскими, и с азиатскими этносами…

(как будто "вступать во взаимодействие" тождественно проникаться чуждой культурой В.М.)

Для понимания идеократической сущности России многое дает сопоставление судьбы большевиков и их противников, возглавивших Белую армию. Последние – при всех возможных оговорках – ставили своей задачей создать в России номократическое государство западного типа (характернейшей чертой программы Белой армии было так называемое «непредрешенство», подразумевающее не какую-либо государственную идею, а «законное» решение «законно» избранного Учредительного собрания). И это заранее обрекало на поражение врагов большевизма, для которого, напротив, власть – в полном соответствии с тысячелетней судьбой России (хотя большевики явно и не помышляли о таком соответствии) – была властью идеи (пусть и совершенно иной, чем ранее), идеократией. И в высшей степени закономерно, что дискредитация этой новой идеи к 1991 году опять-таки привела к мгновенному краху…»

Да там еще Кожинов прошелся по масонству, показав, что «не так страшен черт, как его малюют» и т.д. Вот такой винигрет псевдорусских представлений обрушился на русское интеллигентское плебейство «русской партии» от «кожиновщены», вкупе с графоманскими общечеловеческими писаниями либерала политического диссидента «академика шафаревича», где уж тут было им хоть в чем то «кожиновско евразийском» разобраться, своего то у них, догматиков «простых решений», изначально ничего не было за душой.