Через тернии - в Ад. Глава 22

Надя потянулась, вздохнула и открыла глаза. Взглянула на свои часики — половина восьмого, снаружи уже начало смеркаться. Из открытого окна слышно было тихое стрекотание сверчков.

С уходом сна вернулись и мысли, которые напоминали о том, что произошло несколько часов назад. Хотя, было ли все это? Может, ей просто все это приснилось…

Дверь в комнату была приоткрыта, поэтому девушка испуганно встрепенулась, услышав какой-то странный звук, донесшийся из коридора. Надя, сонно потирая глаза руками, медленно села на постели и опустила ноги вниз, коснувшись пальцами деревянного пола. Пригладив волосы, рукой зацепила цепочку на шее, подцепила пальцами крестик и поднесла к лицу. Она прекрасно помнила о том, что произошло с ней всего каких-то пару часов назад… Не каждый день узнаешь, что преподаватель, в которого ты умудрилась влюбиться, не только какой-то бандит, но ещё и дьявол.

Усмехнувшись своим мыслям, Надя встала, оставила цепочку с крестиком на прикроватной тумбочке, сняла джинсовую куртку и пошла к двери, но выходить не спешила. Что ждало ее там, за пределами этой комнаты? Ей было страшно. Страшно, что все это ей просто приснилось, что Денницын умер где-то там на трассе, и сейчас это съехавший с катушек Мефодий гремит чем-то в коридоре. Страшно, что где-то в этом доме находится дьявол, с которым она общалась последние полгода. Какой бы ни была правда, девушке все равно было страшно.

Наконец, собравшись с силами, она вышла в темный коридор, в конце которого слабо горел свет. Оттуда же снова раздался чуть грохочущий звук, на который она и пошла. Пройдя через небольшой коридор и гостиную и выйдя к кухне, Надя нерешительно остановилась в дверях, прислонилась к косяку и с любопытством стала наблюдать за ловко орудующим над сковородкой Виктором Сергеевичем.

Воспользовавшись тем, что он стоит к ней спиной и не видит ее, Афанасьева решила немного понаблюдать за Денницыным. Он выглядел… как самый обычный человек, и она уже начала сомневаться в реальности того разговора, но потом заметила еле заметный след от ее крестика на его ладони. Так неужели этот человек в рубашке с закатанными рукавами, который сейчас готовит омлет с помидорами, — действительно дьявол?

— Отдохнула? — будто почувствовав ее взгляд, неожиданно спросил Виктор Сергеевич, даже не взглянув в сторону девушки, продолжая готовить.

— Угу, — вздрогнув, тихо ответила девушка, чувствуя, как стыдливый румянец заливает щеки. Несколько осмелев, кивнула в сторону плиты, на которой поджаривался омлет, и произнесла: — Не думала, что вы готовите.

— О, и ещё как, — мужчина усмехнулся и, посмотрев на Надю, подмигнул. — Но не в этот раз буду удивлять тебя кулинарными изысками. Садись, почти готово.

Проскользнув мимо Денницына, Надя села за стол, чувствуя, как внутреннее неловкое напряжение не спешило ее покидать. В животе у нее тихо заурчало. Только сейчас она поняла, что ничего не ела со вчерашнего дня.

Ужин прошёл в молчании, царившую тишину нарушало лишь тихое мерное тиканье часов. За столом девушка даже старалась не смотреть на Виктора Сергеевича и всячески избегала встречаться с ним взглядом. Моя позже посуду, Надя, чувствовавшая взгляд мужчины на своей спине, все хотела заговорить с Виктором Сергеевичем, но не решалась. Она знала, что делать вид, что ничего не было, — глупо, и разговор неизбежен, но не знала, с чего начать. Посуда спасала — помогала хоть немного собраться с путающимися мыслями и найти нить, с которой можно было бы начать разговор.

Поставив последнюю тарелку на полотенце, девушка вытерла руки и встала, упершись руками в столешницу. Оборачиваться и смотреть на Виктора Сергеевича почему-то боялась.

Виктор Сергеевич же не хотел давить на Надю, не хотел лишний раз пугать ее и потому терпеливо ждал нужного момента. Но висящие на стене часы натикали уже слишком много, а Надя слишком долго стыдливо избегала смотреть на него — Денницын понимал, что откладывать разговор бессмысленно. Да и, как люди любят говорить, все равно перед смертью не надышишься. Поэтому он решил взять инициативу в свои руки:

— Пойдем во двор, — Денницын бесшумно встал из-за стола и пошел в гостиную, чтобы оттуда попасть на террасу. — Там поговорим.

Несколько насторожившись, Надя поплелась вслед за ним. Почему именно во двор? Чем ему не нравится кухня или гостиная? Выйдя же за мужчиной из дома, она поняла — снаружи было свежо и спокойно. Недалеко от террасы под широкими ветвями раскидистого дуба располагался каменный круглый очаг, в котором горел огонь, а по бокам от него стояли два плетеных дивана с мягкими сиденьями. Окрасившееся в закатные нежно-розовые и светло-фиолетовые переливы небо лишь добавляло всему какой-то загадочной романтики.

На террасе, засунув руки в карманы брюк и запрокинув голову вверх, стоял Мефодий и разглядывал закатное небо. Увидев девушку, он по-доброму усмехнулся, подбадривающе подмигнул ей и, еле заметно кивнув Денницыну, скрылся в доме.

Виктор Сергеевич прошел к очагу и сел на один из стоящих рядом диванов, закинув ногу за ногу. Надя села на соседний, стоящий напротив первого. То, что их разделял очаг с горящим огнем, немного успокаивало Афанасьеву, которая нервно заламывала пальцы.

— Итак, — произнёс Денницын, доставая из кармана портсигар и закуривая, — мы должны поговорить. Откладывать этот разговор бессмысленно, поэтому… Спрашивай.

— О чем? — спросила Надя, чувствуя, как предательски дрогнул голос.

— Обо всем, что тебя волнует. Я отвечу на любой твой вопрос.

— Значит… Дьявол? — она прищурилась.

— Дьявол, — повторил мужчина, выдыхая сигаретный дым. Мягко улыбнулся: — Можешь не бояться, это ничего не меняет.

— Ну как же… — она грустно усмехнулась.

— Это ничего не меняет в моем отношении к тебе.

— А мое отношение к вам?

— А разве оно изменилось? — он хитро прищурился. — Да, ты боишься. Это нормально, скоро пройдет. Всё остальное ведь осталось тем же. Да, я — дьявол, но я также всё еще остаюсь твоим преподавателем философии и бандитом, который умудрился влюбиться в тебя. Поэтому, прошу, давай поговорим.

Услышав эти слова, Надя задумалась. Раньше ей казалось, что она хоть немного знает Денницына, а теперь… А знала ли она его вообще? Ведь она явно могла знать лишь то, что он мог позволить дать ей. Но было ли все это правдой? Чем больше она об этом задумывалась, тем больше вопросов у нее появлялось.

— Расскажите мне всё, — наконец произнесла она. — С самого начала.

— В начале сотворил Бог небо и землю…

— Это я знаю, — прервала она его.

— Прости, не удержался, — Денницын забавно сморщил нос. Затянувшись, начал неспеша рассказывать: — Несколько веков назад я покинул ад, где был владыкой на протяжении достаточно долгого времени. Ад надоел, а у вас тут было довольно-таки забавно. Пришел сюда и стал жить, как и все вы. Много путешествовал, иногда даже работал, но в основном занимался тем, что умел лучше всего — давал людям то, что они хотят, в обмен на их души. Часто меня настойчиво просили вернуться туда, откуда я прибыл, каждый раз находя для этого какие-то весомые аргументы. Но я оставался здесь, так как возвращаться совершенно не хотел. Потом встретил тебя. Что было дальше, я тебе уже рассказывал…

— Вы говорили, что уже встречались со мной, — проговорила Надя. — Несколько раз повторяли это. Я точно помню, что вряд ли когда-то видела вас… Что это значит, Виктор Сергеевич?

— То и значит, что я уже встречал тебя раньше, — он выдохнул дым. — Дважды.

— Давно?

— Лет сто пятьдесят назад. А сорок лет назад мы встретились в толпе, ты как будто узнала меня, но прошла мимо.

— Но ведь это не могла быть я… — неловко улыбнувшись, Надя неверяще мотнула головой. — Мне ведь двадцать, как, когда я могла встретить вас раньше? Наверное, это был кто-то, очень похожий на меня…

— Нет, Надя, оба раза это была именно ты, — он тихо усмехнулся. — Уж тебя-то я ни с кем не спутаю.

— И почему же мы с вами встречались?

— Надя, пути господни неисповедимы… В первый раз, когда ты была маленькой, ты упала с лодки и чуть не утонула. Я решил поиграть в Бога, распоряжаясь чужой судьбой, и спасти тебя, а спустя двадцать лет пришёл за долгом, но… Но я не смог забрать его, не смог погубить тебя. Тогда я уехал, надеясь забыть тебя, но… не смог. Не знаю, игра ли это Всевышнего, в которой ты являешься простой пешкой, или что-то еще.

— Всевышнего? — непонимающе переспросила Надя.

— Бога, как вы привыкли его называть, — пояснил Денницын. — У нас с ним не самые лучшие отношения.

Надя закрыла глаза, чувствуя, как по спине невольно пробежалась неприятная дрожь, и попыталась «переварить» тот факт, что бог все же существует. Не каждый день ведь узнаешь такую информацию… Вздохнув, открыла глаза.

— Хорошо, вы ушли тогда, — после недолгого молчания произнесла она, — но сейчас? Кто вы сейчас? Преподаватель философии и по совместительству бандит?

— Можно сказать и так. Совмещаю приятное с полезным.

Девушка слабо усмехнулась. Кто бы мог подумать, что сейчас, в девяностые, даже дьявол занимается рэкетом…

— В дела моего, так называемого, бизнеса ты не должна была быть втянутой, — продолжал тем временем Денницын. Докурив сигарету, он выбросил окурок в огонь. — Мне жаль о том, что произошло утром… А вот за то, что ты оказалась втянутой в остальное, благодарить надо Всевышнего, который решил вовлечь тебя в свои игры.

— Игры?

— Ты спасла меня, Надя, помнишь? В той подворотне. Этого не должно было произойти — я бессмертен и та пуля не должна была попасть в меня и вызвать такую… реакцию. Всевышний немного поменял правила игры в этот раз — он сделал меня уязвимым в твоем присутствии. Смертным он меня, конечно же, не сделал, но все равно как-то неприятно. Хотя, за это я должен его поблагодарить — это только еще больше сблизило меня с тобой.

— Так это все было из-за интереса? — ее голос дрогнул от обиды, которая неприятно кольнула сердце. — Ставили эксперименты над собой, пытаясь выяснить, насколько вы смертны, какие пытки можете пережить? Это всё из-за этого?

— Нет, Надя, — он слабо улыбнулся, — конечно же, нет. Единственный эксперимент, который я поставил над собой и успешно провалил, — это… какие-то чувства к тебе. Не знаю, добивался ли этого Всевышний, но похоже я проиграл, и меня нисколько не раздражает это. Я даже рад проиграть в этот раз…

— Какие-то чувства?! — вспыхнула Афанасьева.

— Не заставляй меня произносить слово «люблю», — пробурчал Виктор Сергеевич, лукаво поглядев на девушку. — Не забывай, я же все-таки владыка ада, мне… несолидно. Хоть в этом и нет ничего такого, но мне самому еще предстоит привыкнуть к этому…

Тихо усмехнувшись, Надя смущенно отвела взгляд в сторону. Они ведь еще ни разу ни о чем таком не говорили — все случилось само собой. Никто никому никогда не признавался даже в симпатии. Поэтому сейчас ей было очень странно слышать такое признание, а уж тем более — такое признание от дьявола.

Вот только что ей отвечать на это? Если раньше она могла подумать еще какое-то время, привыкнуть к Виктору Сергеевичу, который был намного старше нее, преодолеть наконец этот порог стыдливости и уже тогда сказать что-то и о своих чувствах, то теперь… Надя-то понимала, что перед ней все тот же самый Виктор Сергеевич, которого она знает последние полгода, тот самый Виктор Сергеевич, в которого она умудрилась влюбиться. Вот только теперь все это портил тот факт, что он — дьявол.

Решив отложить свои дела сердечные на второй план, Надя захотела разобраться для начала в том, что волновало ее пока что больше всего — кто она такая в этой непростой игре.

— И все же, какую роль во всем этом играю я? — спросила она после недолгого молчания.

— У меня есть теория, — ответил Денницын, который уже достал вторую сигарету и прикурил ее. — Ты — часть великого неисповедимого Замысла, с помощью которого Всевышний хочет вернуть меня назад в ад. Он манипулирует мною с твоей помощью, держит на крючке. А я не могу не поддаться на эту манипуляцию. Да, ради тебя я готов поступиться своим самолюбием и наступить на глотку своему исполинскому эго, и меня это ничуть не задевает.

Надя закрыла глаза, пытаясь осознать все, что она только что услышала, и еле заметно улыбнулась. Кивнула самой себе, открыла глаза и, посмотрев на Денницына, и тихо произнесла:

— С чего вы решили, что это так? Что я — пешка Бога в игре по возвращению вас в ад?

— Таков великий неисповедимый Замысел Всевышнего. Твое рождение, твоя жизнь — все это часть великого неисповедимого Замысла.

— Это же так очевидно… О великом Замысле все знают. Но неисповедимый… О нем же никто не должен знать, так? Мы его по определению не можем знать. Даже вы. Так что, возможно, я — это всего лишь я, и я не играю никакой серьезной роли во всем этом… А наши встречи сквозь время можно легко объяснить чем-нибудь вроде перерождения души или чего-то в таком роде. Ведь теперь, после всего, я уверена, что существует и такое.

Выдохнув сигаретный дым, Виктор Сергеевич замер, глядя на сидящую напротив него девушку. Ее аргументы звучат убедительно и он бы мог даже согласиться с ее мнением, вот только… У него были и свои доводы на этот счет, ведь он знал текст пророчества.

— А что же насчет моей полусмертности рядом с тобой? — он чуть подался вперед. — Надя, я ведь бессмертен. А рядом с тобой почему-то могу легко истечь кровью. Ты ведь помнишь, как тащила меня, всего в крови, по лестнице к себе домой?

Надя кивнула. Как же, забудешь такое… Ей потом долгое время снились кошмары, где события того вечера повторялись вновь и вновь, только с еще более ужасными концовками, чем в реальности.

— А этого не должно было случиться. Видишь это? — он продемонстрировал свою ладонь, где остался еле заметный след от ожога, который оставил ее крестик. — Чем ближе я к тебе нахожусь, тем хуже заживают мои раны. Такого никогда раньше не было. — Он помолчал с минуту, докурил сигарету и, бросив ее в огонь, продолжил. — Также на тебя не действует моя сила, вообще не действует, никак.

Девушка провела рукой по шее и вспомнила, что оставила крестик в комнате. В этот же момент в ее голове возникла одна идея, поэтому Надя предложила:

— А попробуйте сейчас.

Довольно ухмыльнувшись, он поманил ее рукой к себе, предлагая сесть рядом с ним. Быстро пересев к мужчине, Надя внимательно посмотрела на Денницына. Тот, чуть сощурив глаза, встретился с ней взглядом своих изумрудных глаз, от которого у нее все внутри похолодело, а по спине прошлась предательская дрожь. Замерев, Надя стала ожидать…

— Скажи, Надя, чего ты хочешь? — вкрадчиво полушепотом спросил Виктор Сергеевич.

Но секунды шли, Виктор Сергеевич продолжал смотреть ей в глаза своим глубоким взглядом, на дне которого горели какие-то огни адского пламени, а она так ничего и не чувствовала. Закрыв глаза и прислушавшись к себе, девушка решила действовать так, как велит ей замершее в предчувствии чего-то волнующего и незнакомого сердце, поэтому, все также не открывая глаза, потянулась вперед. Уже когда между ней и Денницыным расстояние почти полностью сошло на «нет», она почувствовала, как он рукой остановил ее и с тихой усмешкой произнес:

— Не искушай меня, Надя, — она открыла глаза и непонимающе посмотрела на мужчину. Хоть на губах его и играла лукавая улыбка, взгляд его потемнел. — Потому что, ты сама понимаешь, одних поцелуев мне будет мало.

Засмущавшись, девушка отпрянула от него, снова потупив взгляд, чем заслужила очередную ухмылку от Виктора Сергеевича. Намек она прекрасно поняла.

Надя поражалась самой себе. Как будто это не с ней произошли те странные события утром, как будто это не она сейчас спокойно сидит рядом с дьяволом, о существовании которого узнала несколько часов назад, совершенно не боится его и тянется к нему за поцелуем. Не бежит прочь, не крестится, как этому ее учили, а сидит рядом с ним и пытается понять не только его, но и себя саму. По крайней мере, она должна была сейчас сгореть со стыда после этого, но… Надя понимала, что ее саму все это устраивает, что ей это даже нравится. Мысль о том, что это неправильно, не мучила ее. Ведь она не воспринимает Виктора Сергеевича как дьявола. Для нее он все еще ее преподаватель-бандит, который под пиджаком прячет кобуру с пистолетом и ездит на шестисотом мерседесе, и в которого она умудрилась влюбиться. Возможно, она просто съехала с катушек еще в машине вместе с Мефодием…

— Значит, всё же не действует? — тихо спросила Надя, решив удостовериться в своей догадке, что сила Денницына и вправду действует на нее.

— Ты должна была сказать, чего ты действительно желаешь. Не что-то сиюминутное, неважное, мелкое, а то… что таится глубоко у тебя в душе. То, чего ты очень сильно хочешь, но боишься признаться в этом даже самой себе… Так что, да, я бессилен перед тобой. Во всех смыслах.

Виктор Сергеевич спокойно смотрел на девушку, которая явно пыталась тщательно подобрать очередной вопрос, задумчиво глядя на огонь, отражавшийся янтарем в ее карих глазах. Его все это время мучило навязчивое желание пригладить чуть растрепанные волосы Нади, приблизить ее к себе и, приобняв, прижать, почувствовать кожей биение ее сердца и… Но он понимал — всему свое время.

— Вижу, у тебя ещё много вопросов ко мне по поводу моей сущности. — Нарушив молчание, произнес он. Девушка утвердительно кивнула, все также не отводя взгляда от огня. — Тогда задавай, я отвечу на любой твой вопрос.

Афанасьева посмотрела на него. Внимательный взгляд ее бесстыдно скользнул по его лицу, потом по шее, зацепившись за расстегнутый ворот рубашки, затем переместился на грудь, прошелся по рукам и вернулся к лицу. Денницын прекрасно знал, что за этим взглядом стояло нечто большее, чем простое любопытство.

— Вы ведь… такой же как все, — проговорила Надя, подбирая каждое слово. — Такие же руки, такие же ноги, такая же кожа…

— По традиции дьявола представляют покрытым шерстью, с рогами, хвостом и крыльями, как у нетопыря, — усмехнулся Виктор Сергеевич, хитро блеснув глазами. Добавил уже серьезнее: — Но под звериной маской скрывается человеческое тело.

— А истинный облик? То есть… нет ни рогов, ни крыльев? Красной кожи и желтых глаз?

— Будут, если ты захочешь.

Надя еле заметно усмехнулась, закрыла глаза, устало протерла ладонями лицо и прошептала:

— Боже мой…

И тут же встрепенулась и прикрыла рот ладошкой, осознав, что ляпнула лишнее. Страх промелькнул в ее глазах — она совершенно забыла, с кем она сидит и о чем стоит говорить, а о чем нет.

— Признаёшь его во мне? — проговорил Виктор Сергеевич, на лице которого появилась довольная ухмылка.

— Я не… не должна была этого говорить, наверное…

— Все нормально, — заверил он ее, мягко тронув девушку за плечо. К его удивлению, она не вздрогнула и не скинула его руку, а осталась спокойно сидеть. Решив не злоупотреблять, убрал руку на плетеную спинку дивана. — Вдобавок, не забывай: я зашёл в церковь за тобой, так что упоминание Господа меня никак не задевает.

Надя расслабленно выдохнула, напоминая себе, что всё-таки лучше стоит следить за своим языком, но тут же вновь напряглась, вспомнив, что он действительно зашёл в церковь за ней. Дьявол зашёл за ней в церковь. Ей всегда говорили, что в святое место дьявол войти не может, но она сама видела все своими глазами.

— А как… как вы вошли? — осторожно поинтересовалась она. — Я думала, что в церковь, ну-у…

— Не смогу зайти? — он закончил за неё предложение. — Конечно же, могу. И всегда мог. Просто там мои способности несколько притупляются, да и ощущения не самые приятные, так что стараюсь лишний раз не появляться в таких местах.

Надя понимающе кивнула и вновь опустила взгляд на огонь. В голове ее так и не укладывалось то, что она сейчас сидит рядом с дьяволом, которого она знала на протяжении полугода. Она помнила, с чего все началось… Она знала о Викторе Сергеевиче то, чего не знали все остальные студенты. Но разве могла ли она догадаться о таком?..

— Почему вы не рассказали мне раньше? — шепотом спросила она.

— А ты бы поверила? — вопросом на вопрос ответил мужчина, приподняв одну бровь.

— А если бы все это зашло слишком далеко? — девушка посмотрела на Денницына. — Мы же ведь… Вы бы так мне ничего и не рассказали?

— Со временем.

Она хотела сказать еще о чем-то, но не нашла подходящих слов. Почему-то Наде было обидно, что Виктор Сергеевич сразу не рассказал ей. Конечно же, она бы не поверила, но ведь… это как-то несправедливо по отношению к ней, что ли.

Афанасьева уже хотела открыть было рот, чтоб озвучить свою мысль, но лишь непроизвольно вздрогнула от подувшего ветерка. Только сейчас она заметила, что солнце уже спряталось за горизонт и ночная прохлада стала чувствоваться намного сильнее, и скрестила руки на груди, пожалев о том, что оставила джинсовую курточку в комнате.

— Замерзла? — поинтересовался мужчина, хотя уже знал ответ на этот вопрос.

Надя кивнула, поежившись. На каком-то глубоком, подсознательном уровне ей хотелось, чтобы Денницын сейчас вытянул руку и прижал ее к себе, делясь своим теплом с ней, но… Но вместо этого он лишь щелкнул пальцами, а через полминуты из дома вышел Мефодий, держащий в руках две кружки с дымящимся чаем, и направился в их сторону.

— А, — спросила Надя шепотом, вопросительно взглянув на Денницына, — а Мефодий, он?.. Он человек?

— Нет. Пришел вместе со мной, но отуземился ещё больше меня.

— Асмодей, герцог ада, — произнес услышавший ее вопрос Мефодий и, вручив Наде ее кружку с чаем, шутливо откланялся. Вторую кружку он поставил на край очага. — К вашим услугам.

Услышав его ответ, Надя замерла, крепко сжав кружку в руках, и чуть напряженно посмотрела на молодого человека, но несколько расслабилась, когда тот дружелюбно подмигнул ей.

— Не буду мешать, — на лице Мефодия заиграла лукавая ухмылка. Он сделал пару шагов назад. — Если понадоблюсь — я в доме.

Афанасьева, усмехнувшись про себя, сделала глоток ромашкового чая. Сначала дьявол, теперь герцог ада… Кто бы еще смог похвастаться такими знакомствами?

— И что же мы будем делать? — после недолгого молчания спросила Надя, отхлебнув чай.

— Мы, — повторил за ней Виктор Сергеевич, мысленно отметив про себя, как приятно ему было услышать это «мы». — Ты на пару дней останешься здесь, уж извини, это ради твоей безопасности. Домой ты поехать не можешь, там они тебя легко могут найти. У себя в квартире я тебя тоже спрятать не могу — они знают, где я живу, так что появляться там тебе не стоит. Я же съезжу, разберусь с Майковыми и их дружками и постараюсь вернуться как можно быстрее.

При упоминании Майкова девушка невольно вздрогнула. Она догадывалась, что может значить «разобраться», но решила не придавать этому значения. Во всяком случае, он ведь заслужил это… Наверное.

— А мама? Она ведь не знает, где я… А если позвонит домой, а меня там нет…

— Придется подождать. Это для твоей и ее безопасности.

— Ну, хотя бы радует то, что на пары уже можно не ходить, — с улыбкой добавила девушка. И, вспомнив, хлопнула себя по лбу: — Ой, сессия же… А у меня философия первым экзаменом, — и хитро посмотрела на мужчину.

— Думаю, ты заслужила автомат, — встретившись взглядом с ней, Денницын улыбнулся. — С остальными же разбирайся сама.

— А говорили, что автоматов не будет, — протянула Надя.

— Так уж и быть, сделаю небольшое исключение и расщедрюсь на один.

— Да вы прямо-таки настоящий альтруист, — усмехнулась Афанасьева и сделала еще один глоток чая.

Вдвоем они еще немного посидели у огня. Надя молча пила чай, смотрела на огонь, медленно облизывающий догорающие деревяшки в очаге, и пыталась «переварить» все то, что она узнала за этот длинный для нее день. Виктор Сергеевич же сидел и просто наблюдал за девушкой, выкуривая очередную сигарету. Заметив, что она зевнула во второй раз, произнес:

— Думаю, нам всем стоит немного отдохнуть, — поднялся со своего места и протянул руку девушке.

— Я думала, что вам, ну… не нужно, — с улыбкой заметила она, поставив пустую чашку на край очага и поднявшись вслед за ним. — Зло не дремлет, и все такое.

— Зло вообще — возможно, — он аккуратно приобнял ее за приподнятые от предчувствия чего-то волнующего плечи и повел к дому. — А вот это конкретное воплощение зла обрело привычку время от времени преклонять голову.

— Никогда бы не поверила…

— О, тебя еще многое удивит, это лишь малая часть, — многозначительно произнес Денницын, и Надя почувствовала, как ее щеки покрыл легкий румянец.

Виктор Сергеевич довел девушку до освещенной лишь светом заглядывающей через раскрытое окно луны комнаты и, пожелав доброй ночи, уже собирался было развернуться и уйти, скрывшись в слабоосвещенном одинокой кухонной лампочкой коридоре, как его остановил ее тихий голос.

— Вы не… — начала Афанасьева, но смущенно запнулась и, собравшись с духом, закончила предложение, протараторив: — Не могли бы побыть со мной? — Встретившись с его чуть удивленным взглядом, уже чуть тише пояснила: — Мне кажется, что если я останусь одна наедине со своими мыслями, то окончательно сойду с ума.

Денницын понимающе кивнул, прикрыл за собой дверь, подошел к кровати, сел в изголовье рядом с девушкой и, приобняв ее за плечи, сжал в объятиях. Надя же, не удержавшись, прильнула к нему и уткнулась носом в рубашку.

— Не сойдешь, — произнес он тихо спустя пару секунд, глядя куда-то в одну точку перед собой, а Надя незаметно улыбнулась, чувствуя щекой, как вибрирует в груди его низкий голос. — Только не при мне. Обещаю тебе, а мое обещание уж чего-то да стоит.

Как только он закончил говорить, то почувствовал кожей, как Надя улыбнулась, отчего он лишь крепче прижал ее к себе.

Надя не боится его и, главное, верит ему… Виктор Сергеевич не знал, как описать свои чувства сейчас, потому что он никогда не испытывал ничего похожего. Был ли он счастлив в данный момент? Похоже, что да.