Через тернии - в Ад. Глава 23

Надя, чувствуя, как лучик солнца назойливо светит ей в глаз, из-за чего сон резко ушёл, поморщилась и перевернулась на бок, желая заснуть снова, но ее внимание привлёк звук тихого разговора, доносившегося откуда-то из глубины дома.

— Идём, пока она не…

Сон как рукой сняло. Встрепенувшись, девушка резко села, откинула одеяло в сторону и, поднявшись с кровати, поспешила на выход из комнаты. Сделав пару шагов по коридору, она нерешительно остановилась, увидев Виктора Сергеевича, который поправлял запонки на рукавах рубашки, и стоявшего рядом с ним Мефодия. Они оба заметили ее, но молодой человек отреагировал первым — кашлянув, он коротко кивнул Наде и вышел из дома, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Денницын же, оставшись стоять на месте, продолжал неотрывно смотреть на замершую в нескольких метрах от него Афанасьеву. По ее осуждающему взгляду он понял, что девушка расстроена тем, что он хотел уехать, ничего ей не сказав и даже не попрощавшись. Мужчина специально хотел это сделать, ведь ему совершенно не хотелось прощаться с ней — он просто не знал, что говорить ей. Что он едет убивать?..

Только он хотел развести руки в стороны и, чтобы прервать затянувшееся неловкое молчание, предложить обняться, как Надя сама решительно сделала несколько шагов в его сторону и заключила в объятия, крепко прижавшись к нему. Мужчина же удивленно хмыкнул и обнял ее в ответ.

— Даже не попрощался, — недовольно пробурчала она, уткнувшись носом куда-то в район солнечного сплетения.

— Не хотел будить.

Надя пробубнила что-то ещё, но он не расслышал, лишь крепче сомкнул руки вокруг неё. Отпускать Афанасьеву совершенно не хотелось. Хотелось одного, как тогда у него дома — взять ее на руки, отнести в спальню, целовать каждый миллиметр ее кожи и сделать ее наконец своей, а потом положить ее голову себе на грудь и охранять покой утомленной близостью девушки. Возможно, все так и будет… но позже. Сейчас он обязан уехать.

Нехотя отстранив от себя девушку, он взял ее за плечи и серьезно произнёс:

— Не покидай территорию дома, здесь ты в безопасности. Мефодий поставит защиту — даже если кому-то из них удастся найти дом, то внутрь они не попадут. Поэтому ни за что не выходи за пределы дома. Поняла?

Надя, глядя прямо ему в его темно-зеленые глаза, молча кивнула — она почти ничего не поняла из того, что он ей сказал, ведь мысли ее заняты были совершенно другим. Тем, чего она так давно хотела, но всё боялась осуществить.

— Вот и умница.

Виктор Сергеевич уже хотел было попрощаться с ней кивком и уйти, как внезапно осмелевшая Надя встала на носочки, ухватилась за края его рубашки и, потянув за нее его к себе навстречу, поцеловала. Целовала так увлечённо и страстно, что Денницын просто не мог не ответить ей, прижимая одной рукой ее чуть трепещущее, но выгибающееся навстречу ему тело к себе, а другую запустив ей в волосы. Когда она тихонько застонала ему в рот, Виктор Сергеевич понял, что если продолжит, то точно потеряет остатки своего самообладания.

— Такими темпами я вообще отсюда не уйду, — хрипловато произнёс он с усмешкой, отстранившись от нее.

Улыбнувшись уголками губ, девушка посмотрела на него из-под ресниц так, что взгляд ее ясно говорил о том, что она не против, если он вообще никуда не уйдёт. Почему-то ей казалось, что они прощаются навсегда.

— Постараюсь вернуться пораньше, — пообещал Виктор Сергеевич. Надя кивнула, продолжая неотрывно смотреть на него.

Стараясь не обращать внимания на жалобный взгляд Афанасьевой, он пригладил ладонью ее волосы, легко поцеловал и, одернув свой пиджак, вышел из дома. Девушка выскользнула следом за ним, чтобы проводить.

Когда машина выезжала со двора, стоявшая на крыльце Надя помахала им рукой. Думать о том, куда они уезжают, ей совершенно не хотелось.

Когда ворота закрылись, и шум двигателя мерседеса стих где-то дальше по улице, Надя вернулась в дом, закрыла за собой входную дверь и прислонилась к ней спиной. Часики на ее руке показывали почти восемь утра. И чем теперь ей весь день заниматься?

Но размышлять долго не пришлось — хотелось поскорее привести себя в порядок и позавтракать. Сходив в душ, Надя накинула на себя лёгкий мужской халат, который обнаружила в ванной и в полах которого она путалась, замотала мокрые волосы полотенцем и босая пошлепала в кухню.

Пережевывая поджаренный с яйцом на сковороде хлеб, девушка глядела в окно и думала о том, как круто изменилась ее жизнь в последнее время. Хотя, это всё началось почти год назад, когда она в первый раз столкнулась с Денницыным в своем дворе — одна костяшка домино упала, потянув за собой и все остальные, которые и образовывали фигурку ее спокойной и размеренной жизни. Одно событие накладывалось на другое и… вот она сидит в загородном доме Денницына, в его халате и пьет горячий чай.

Больше всего ее поражало то, как она сама отреагировала на это — казалось, ее совершенно не удивляло то, что Виктор Сергеевич дьявол. Ну, дьявол и дьявол — и что это для неё меняет? Ничего. Да, где-то на задворках сознания маячили назойливые мысли о том, что есть Бог, что существуют ад и рай, что грехи — это не просто сказочка для верующих, — но Надя пыталась пока что не обращать внимания на них, пообещав себе разобраться со всем этим позже.

Закончив с завтраком и вымыв после себя посуду, девушка решила обследовать дом, ведь вчера она так и не смогла толком его рассмотреть. Полазив по дому, она обнаружила кроме уже известной ей спальни ещё одну, поменьше, где наверняка ночевал Мефодий. В гостиной Надя особо задерживаться не стала — хоть висящая над камином плазма с музыкальным центром ее и заинтересовали, но не настолько сильно. Затем заглянула в комнату, где она ночевала — плотные шторы были раскрыты, пуская внутрь яркий солнечный свет. Не удержавшись от любопытства — ведь когда еще появится возможность узнать, какие скелеты таятся в шкафу у дьявола, — заглянула и в шкаф, но не нашла в нем ничего интересного, кроме двух мужских кипельно белых рубашек, нескольких деревянных вешалок и комплект свежего постельного белья в ящике. Возле спальни Денницына Надя нашла кабинет, одну стену которого занимали высокие полки с книгами. Проведя пальцами по корешкам книг и бегло изучив взглядом названия, Надя невольно поморщилась — здесь были одни труды по философии, так что перспектива полежать с книгой где-нибудь во дворе в тени дерева быстро сошла на нет. Тяжело вздохнув, Надя вернулась в гостиную и, завалившись на диван, щёлкнула пультом от телевизора и стала щёлкать каналы — ей решительно нечем было заняться, поэтому пришлось смотреть телевизор.

Но и телевизор она толком не посмотрела — все мысли занимал утренний поцелуй. Поцелуй, при воспоминании о котором, сердце начинало биться быстрее, а в ушах стучать кровь. Она даже и не думала, что сама когда-нибудь первая поцелует кого-то, и уж тем более дьявола. Да и чего уж таить — Надя не целовалась до этого ни с кем и даже представить себе не могла, что это будет настолько приятно.

Наде было тяжело бороться против сладкого плена страсти, которое захватило ее еще очень давно. Уже давно где-то на задворках ее сознания маячило желание попробовать на вкус его губы, которые притягивали ее внимание слишком уж долгое время. Сегодня утром желание исполнилось, и девушка уже готова была к любому продолжению этого поцелуя, совершенно не думая об условностях, запретах, понятиях о стыде и чести, воля ее совершенно ослабела в тот момент, но Денницын все же смог остановить ее. Сейчас, вспоминая об этом поцелуе, она и сама не понимала, откуда в ней в тот момент взялось столько смелости и решительности. Уж не влияние ли это самого дьявола?.. Хотя, она прекрасно понимала, что все это всегда было в ней, просто таилось в самых глубинах ее сознания и только лишь сейчас всплыло наружу. Только сейчас Надя узнала саму себя по-настоящему.

Уже позже, когда время подходило к полудню, переодевшаяся в свои вещи Надя лежала на диване в гостиной и под монотонный бубнеж телевизора, на который она не обращала никакого внимания, разглядывала белый потолок. Мало того, что ей было ужасно скучно, так ещё и съедало изнутри это ужасное чувство тревоги.

Девушку беспокоило то, что она беззаботно лежит тут, страдая от безделья, а где-то там за неё наверняка волнуется мама, которая не может дозвониться ей вторые сутки. А если волнуется мама, то волнуется и бабушка, у которой наверняка из-за этого повысилось давление… И все из-за неё одной. Разве так поступают хорошие дочки? Разве они лгут о своей жизни родным и друзьям напропалую, разве они попадают в бандитские разборки, разве влюбляются в своих преподавателей философии, разве ищут кучу проблем себе на голову? Нет, хорошие дочки ничего из этого не делают, они сидят дома и готовятся к экзаменам, зубря материал. А вот Надя как-то упустила тот момент, когда она из примерной дочки превратилась в такую Надю.

Наконец, собравшись с духом, Афанасьева рывком поднялась с дивана, щелкнула пультом от телевизора и, накинув свою джинсовую куртку, пошла к выходу — в доме телефон отсутствовал, поэтому она решила найти его в посёлке. Надя была точно уверена, что должна позвонить маме и сказать ей, что она в порядке и скоро вернётся домой. Конечно же, она не станет ей выдавать всю правду, но хотя бы успокоит тем фактом, что жива-здорова.

Уже возле высокого кирпичного забора, отделяющего территорию дома от всего остального мира, она нерешительно остановилась, взявшись за ручку калитки. Кажется, Денницын ей что-то говорил о том, что ей не стоит выходить, ведь тут ее никто не найдёт… Но ведь никто не узнает, если она быстро сбегает позвонить? Да и ничего же не случится с ней по пути, наверное…

Единственное, что ее смущало — отсутствие ключей, которые она искала по всему дому, но так ничего и не нашла. Как будто у Денницына было непринято закрывать дверь на ключ… Хотя, возможно, дьяволу это и не особо нужно.

Открыв калитку и осторожно выглянув наружу, Надя не обнаружила нигде ни подозрительных тонированных машин, ни кого бы то ни было похожего на бандита — улица пустовала. Поэтому, аккуратно закрыв за собой дверь, Надя уверенно зашагала вперёд по асфальтированному тротуару, надеясь поскорее найти отделение почты или магазин. Она знала, что можно ещё позвонить из отделения милиции, но вот уж там-то ей точно не следовало появляться, если она не хочет себе лишних проблем.

Идя по улице, Афанасьева разглядывала крыши домов, торчащие из-за высоких каменных заборов — здесь все пеклись о собственной безопасности и неприкосновенности частной жизни. Хотя, судя по шикарным и огромным домам, владельцы которых явно не слишком отличались в материальном плане от Денницына, эти меры предосторожности были здесь не зря. Ведь над воротами каждого дома буквально висели неоновые вывески, кричавшие о том, что здесь живут так называемые «новые русские».

Смущало Надю то, что она не встретила никого по пути. Да и в принципе вокруг было слишком неестественно тихо — лишь в нескольких дворах при ее приближении заворчали собаки, и из-за одного забора был слышен шум работающего с помехами радио, по которому крутили песни группы «Мираж». Здесь как будто вовсе и не было людей.

Наконец Надя дошла до очередного перекрёстка и заметила у дороги небольшой магазинчик, надпись «Продукты» над входом которого дала ей понять, что она пришла к своей цели. Теперь же она лишь надеялась на то, что у продавщицы будет телефон.

Надя приоткрыла жалобно скрипнувшую дверь и заглянула в магазин. Внутри помещения было ужасно душно, воняло сыростью и дешевыми духами, полки наполовину пустовали, над кассой болталась серая лента с прилипшими к ней мушками, где-то в углу под потолком помехами шумел ящик телевизора. Конечно, она и не ожидала, что найдёт здесь гастроном, но и на фоне такого дачного посёлка этот магазинчик смотрелся как-то уж слишком нелепо.

Вздохнув, Надя качнула головой, отгоняя прочь лишние мысли и прошла к пустому прилавку. Под ее ногой скрипнула потертая половица, и из подсобки выглянула тучная продавщица в синем фартуке. Увидев девушку, она смерила ее взглядом и странно хмыкнула.

— Здрасьте, — произнесла Надя, которой не очень-то и понравился такой «тёплый» приём. — У вас телефон есть? Мне позвонить бы. Пожалуйста?..

Продавщица продолжала сверлить ее недоверчивым взглядом, как будто подозревала Афанасьеву в чём-то. Той стало до жути неуютно и захотелось уйти, но желание позвонить домой всё-таки заставляло терпеть изучающий взгляд этой женщины.

— А че, своей трубки нема? — спросила она, сощурив вульгарно накрашенные голубыми тенями глаза. — И что-то я тебя раньше тут не видела…

— Мы с друзьями только вчера приехали, — начала сочинять на ходу Надя настолько убедительно, что готова была сама поверить в свою же ложь. — Мобильник был один, но и тот разрядился. Да и связь у вас тут плоховато ловила… Но мне быстро маме позвонить, и все.

— С друзьями, значит…

Женщина, криво поджав губы, продолжала неотрывно глядеть на неё. Надя, которой уже все это надоело, уже хотела было развернуться и уйти, но услышала хриплый женский голос:

— Валяй.

Тут же она кинула на прилавок беспроводную трубку от стационарного радиотелефона. Надя, просияв, благодарно улыбнулась ей и, схватив в руку аппарат, начала спешно нажимать друг за другом заученные наизусть цифры домашнего номера.

Пока пальцы Афанасьевой зажимали кнопки, продавщица прошла к телевизору и, потыкав в кнопки, переключила на другой канал, где шли новости и диктор монотонным голосом зачитывала события прошедших суток.

—…Вчера на сто сорок пятом километре трассы произошла авария, в результате которого произошёл взрыв двух машин. По сообщению инспекторов ДПС, в машинах во время аварии находились семь человек, двое из которых погибли, а остальные получили ожоги третьей и четвертой степени; все пострадавшие в данный момент находятся под наблюдением медиков. Обстоятельства случившегося сейчас выясняются…

Надя, услышав эти слова, непроизвольно вздрогнула, вспомнив, как она своими глазами увидела тот взрыв, как она тогда подумала, что Виктор Сергеевич погиб, а Мефодий сошёл с ума… Но тут ей показалось, что продавщица как будто услышала ее мысли и как-то странно кашлянула, поэтому девушка отвернулась от телевизора и прижала телефон к уху.

Когда в трубке послышались первые гудки, Надя затаила дыхание и замерла — а что она матери-то сейчас скажет? Она ведь так и не придумала никакой более-менее убедительной истории, в которую та могла бы поверить. Как объяснить то, что ты вышла утром на прогулку и пропала из дома на сутки и не вернёшься туда в ближайшие пару дней? Наверняка мама все больницы обзвонила. Хоть бы она только не поехала к ней домой…

Но гудки так и шли, а трубку на том конце провода так никто и не брал. Удивленно вскинув брови, Надя сбросила вызов и перенабрала снова, надеясь, что это просто какие-то неполадки с сетью. Но и во второй раз никто ей не ответил.

— Не берут, — она отдала телефон продавщице, пожав плечами. — Спасибо.

— Брать че-то будешь? — спросила женщина, убрав трубку под прилавок, и кивнула в сторону полок, где поблескивали бутылки с алкоголем.

— А? Нет-нет, спасибо. Всё есть.

Казалось, продавщица потеряла к ней интерес в ту же секунду. Отвернувшись, она поправила прическу и скрылась в служебном помещении.

Надя же, засунув руки в карманы джинсовой курточки, вышла из магазина и побрела в сторону дома. Ее беспокоило то, что ни мама, ни бабушка не взяли трубку. Хотя, это избавило ее от ненужных объяснений, ведь скорее всего они обе заняты в саду, но на сердце девушки все равно было как-то неспокойно.

Добравшись до дома без приключений и снова не встретив никого по пути, девушка прошла в гостиную, скинула куртку на диван и замерла посреди комнаты, пытаясь придумать, чем ей теперь заняться. Телевизор уже вызывал просто отвращение, поэтому, тяжело вздохнув, Афанасьева прошла в кабинет, взяла первый попавшийся под руку томик с чьими-то философскими мыслями и направилась во внутренний двор. Расположившись на плетеном диванчике, открыла книгу и, зевнув, приступила к чтению. Сейчас даже книги по философии уже казались не настолько скучными…

Задремавшая в саду Надя резко проснулась, нечаянно скинув со своей груди раскрытую книгу, которая до этого там лежала. Вздохнув и утерев ладонями лицо, она подняла с травы несчастного Ницше и, потянувшись, побрела в дом. Снаружи уже становилось немного жарковато, поэтому она решила укрыться в дома от вездесущего солнца. Да и пообедать уже было пора.

Пройдя в прохладную гостиную, девушка положила книгу на журнальный столик и услышала какой-то посторонний шум с улицы. Прислушавшись, она прошла к окну, которое выходило на улицу, и осторожно выглянула из-за занавески — снаружи действительно шумела машина. Радостно улыбнувшись тому, что Денницын наконец вернулся, девушка понеслась на выход.

Когда она уже была в паре шагов от забора, в металлическую дверь постучали. Надя мигом оказалась возле двери и стала спешно открывать замок. В мгновение она поняла, что не знает, кто это приехал. Зачем Виктору Сергеевичу или Мефодию стучаться? У них же есть ключи… Но было поздно — она уже распахивала незнакомцам дверь.

Следующие мгновенья пронеслись перед Надей как в замедленном кино. Вот она открывает дверь и видит два черных джипа, припаркованных возле ворот. Рядом с ними стоят несколько человек в темной одежде, все с оружием. Прямо перед ней возвышается какой-то широкоплечий мужик, держащий в согнутой руке пистолет на уровне живота.

Афанасьева не успела и рта открыть — почти сразу же прогремели несколько выстрелов. Она судорожно вдохнула воздух, широко распахнув глаза и чувствуя, как быстро снизу, от живота по всему телу начинает расползаться сильная боль. Ноги подкосились, мир быстро сделал кульбит в ее глазах, и через пару секунд она уже рассматривала проплывающие над ней облака, лежа на мягкой траве.

Кто-то кричал о том, что говорили же не стрелять, но девушка этого уже не слышала — как будто во всем мире выключили звук, и она могла лишь заторможенно наблюдать за облаками, глупо хлопая ресницами и отчаянно держась руками за рану на животе. Она даже не заметила, что все это время она кричала от пронизывающей боли.

— Твою ж мать!..

Ее бесцеремонно подхватили под мышки и поволокли в сторону дома. Надя, трепыхаясь в чьих-то грубых руках и всхлипывая от боли, увидела, как футболка потемнела от крови, а за ней самой по траве тянется алый след, и обмякла, медленно и со страхом осознавая, что ее только что подстрелили.

Тут тащивший ее человек достиг крыльца и стал грубо волочить ее вверх по ступеням — боль яркой вспышкой пронзила все тело девушки, и она, вскрикнув, потеряла сознание, напоследок увидев, как человек восемь с автоматами зашли внутрь, прикрыв за собой железную калитку, и теперь медленно шли за ними к дому.