Через тернии - в Ад. Эпилог

Наде казалось, что все вокруг какое-то ненастоящее, нереальное, что она что-то упускает. Все вокруг было каким-то нереальным, как будто ее окружают декорации, скрывая настоящий мир. Все было тем же самым: та же квартира, те же соседки, те же улицы города, — но девушке казалось, что она как будто больше не вписывается сюда, будто ей здесь не место. Ей казалось, что она потеряла какую-то часть себя вместе с Денницыным.

Она не запомнила, что была мертва. Не запомнила, как в первый раз очнулась спустя почти трое суток после того, как Виктор Сергеевич отправился за ней, пытаясь осознать, где она находится и как сюда попала. Не запомнила, как Мефодий пытался объяснить ей, что произошло на самом деле, а она потеряла сознание и потом пришла себя вновь с тем же, последним воспоминанием о погоне на трассе. Не запомнила, как молодой человек пытался еще несколько раз напомнить о произошедшем, но она лишь вновь теряла сознание и потом приходила в себя, снова ничего не помня.

Взрыв на трассе и свою истерику в машине она тоже забыла. Забыла, как потом обнаружила в загородном доме живого и здорового Денницына, которого раньше времени посчитала погибшим.

Из того, что она помнила — когда она проснулась, они уже приехали в загородный дом и Мефодий сказал, что Денницына какое-то время не будет, но он вернется, но не сказал когда, хоть заверил, что с ним все в порядке. Что-то не то было в Мефодии, почему-то он натянуто и устало улыбался, много молчал, но причину этого Надя выяснить так и не смогла — он просто уклончиво произнес, что ей не о чем беспокоиться.

На ее вопросы он почти не отвечал, а если и отвечал, то неопределённо. Он не сказал ни когда Виктор Сергеевич вернётся, ни куда он уехал, ни почему он не может позвонить ей… Наде казалось, что Мефодий что-то скрывает от неё, но не могла понять что именно.

Вечером следующего дня молодой человек отвёз ее домой, сказав, что теперь там безопасно и она может не опасаться за свою жизнь. Вот только Афанасьева боялась вовсе не за себя…

Но дома хоть и было безопасно, но от расспросов тети Люды некуда было деться. Если до этого Надя терроризировала Мефодия своими вопросами, то теперь она оказалась на его месте — тетя Люда накинулась на нее прямо с порога.

Но ладно бы это были просто расспросы… Надю насторожило то, что тётя Люда сказала, что ее не было почти неделю. Девушка точно знала, что не была дома всего лишь два дня, так что этот вопрос с датами ее очень насторожил. Она даже хотела уточнить, но внезапная головная боль заставила забыть эту идею и скрыться в комнате от соседки.

Конечно, соседка была меньшей из проблем, ведь потом пришлось разговаривать не только с Варей, но и с мамой. И что самое странное — обе повторили слова теть Люды, что она пропала почти на неделю. Пришлось Наде выдумать какую-то историю о том, что она просто загуляла с каким-то парнем из клуба и не заметила, как прошло столько времени. Потом было еще много вопросов об этом самом несуществующем парне, о том, где были и почему она не выходила на связь, на которые она с грехом пополам ответила, еще больше зарывая себя в яму лжи.

Афанасьева знала, что она не может по-другому. Разве можно рассказать о том, что утром по ее душу приехали дружки Майкова, угрожали ей, а потом и вовсе устроили погоню по трассе? Разве можно рассказать о том, как Виктор Сергеевич застрелил Леху Копилку и еще двоих братков в церкви? Как он вышел из машины и пошел на разборки, когда они ехали за ними несколько километров? О таком никто не рассказывает.

К тому же, если рассказывать, то с самого начала, как она нашла Денницына у себя во дворе подстреленного. Как ночевала у него дома, когда она пошла на свидание с Майковым и ее напоили чем-то в баре. Как пришла к его дому, когда Майков ехал за ней от клуба… Но Надя знала, что такое нельзя рассказывать. Теперь — уж тем более. Поэтому лучше в очередной раз придумать какую-нибудь более-менее правдивую историю… Ради их же спокойствия.

Изолировавшись от подруги дома до первого экзамена, Надя осталась один на один со своими вопросами, на которые у нее не было ответов. Куда уехал Денницын? Почему он не выходит на связь? Когда он вернется? И почему, черт возьми, все говорят, что ее не было неделю?!

Еще одним вопросом, который волновал ее, был Рома Майков, а точнее, его отсутствие. Варя рассказала ей по телефону, что Май уже несколько дней нигде не появляется и друзья не могут его найти. Надя заверила подругу, что она «потерялась» почти на неделю не с ним, но сама догадалась, куда он делся — не зря Денницын уехал по «делам». Конечно, она надеялась, что это глупое стечение обстоятельств, и Рома явится на экзамен живой и здоровый, но что-то подсказывало ей, что она глубоко ошибается…

Надя знала, что единственный, кто может ответить на ее вопросы, — это Виктор Сергеевич. Именно поэтому она сначала пошла в «Звезду», надеясь найти там ответы, но нашла лишь разгромленный ресторан с выбитыми окнами и затянутый красно-белой полосатой лентой и с опечатанными дверьми. Потом пришла к квартире Денницына и сидела на лестнице под дверью, прислонившись плечом к стене, перед этим положив под дверь записку с просьбой, чтобы позвонил ей сразу же, как объявится. Она не знала, чего ждала — то ли, что дверь внезапно откроется и она увидит на пороге мужчину, то ли, что он неожиданно выйдет из лифта и слабо улыбнется, увидев ее здесь, — но продолжала ждать. Здесь ей было спокойнее. Хотя бы никто не трогал…

Но тревога не покидала ее даже когда она закрывала глаза. Ей казалось, что что-то есть в самом уголке глаза, что-то темное и странное, тревожащее ее морально, нежели физически. И когда она закрывала глаза, погружаясь во тьму, это чувство лишь усиливалось, заставляя девушку думать о том, что что-то идет не так.

Афанасьевой было беспокойно. Не только за самого Виктора Сергеевича, но и вообще. Надя не находила себе места, лишь под дверью его квартиры ей было полегче. Она знала, что это до ужаса странно и, скорее всего, ненормально, но ничего не могла с собой поделать — ее как будто тянуло сюда незримым магнитом.

До самого экзамена по философии девушка надеялась, что Виктор Сергеевич вернется и избавит ее от груза всех этих вопросов и тревоги. А вместе с ним и Рома Майков, и тогда она точно успокоится.

Но ее ожидания не оправдались — на экзамен Майков не пришел, а вместо Денницына явился другой преподаватель и сразу же позвал в аудиторию первых нескольких студентов, в том числе и Афанасьеву, которая конечно не готовилась к экзамену. Раздав трём студентам вопросы и дав им время на написание ответа, он просто забрал у Нади ее зачетку, расписался и сказал уходить. Взяв в руки свою зачетку, в которой красовалось «Отл» в графе экзамена по философии, она кивнула и неуверенно вышла из аудитории.

Денницын сдержал своё обещание, но почему не он сам пришёл на экзамен? Надю очень волновал этот вопрос, поэтому скрывшись от недовольных взглядов завидовавших сокурсников и с накинувшейся на нее с расспросами Медведевой, поспешила на кафедру философии. Но там ей сказали, что он взял больничный, и больше они ничего не знают.

Закончилась сессия, а за ней незаметно прошла и летняя практика. Надя осталась на все лето в городе, продолжая надеяться на возвращение Виктора Сергеевича. Домой ей ехать не захотелось еще потому, что она знала, что мама снова начнет сватать ее Володе. Девушке не хотелось зря давать ложные надежды этому парню, поэтому она приняла решение, что ей лучше вообще не появляться в поселке. Для его и своего спокойствия.

Поначалу, Афанасьева каждый день приходила к его квартире и сидела под дверью. За все время так никто и не приходил, потому что каждый раз записка оказывалась на том же самом месте, где она ее и оставила. Поэтому Надя постепенно стала приходить туда все реже и реже, уже потеряв какую-либо надежду на встречу с Денницыным.

Самое обидное, что она ничего не знала о том, ни куда он делся, ни что с ним случилось, ведь Мефодий больше не выходил с ней на связь после того, как привез ее домой. Даже консьержка в доме Денницына в один из последних ее приходов подтвердила, что тот ни носатый молодой человек на черном шестисотом мерседесе, ни второй мужчина с последнего этажа уже давно здесь не появлялись.

Долгое время девушка пыталась отучить себя думать о Викторе Сергеевиче, искала себе какие-то отвлекающие занятия, но все равно продолжала изредка вспоминать о нем. Это и было самым ужасным — привыкнуть к этому человеку настолько сильно, что теперь она просто не могла без него спокойно жить.

В какой-то момент Афанасьевой уже начало казаться, что ей уже ничего не надо, лишь бы узнать, что Денницын в порядке, что он жив. Ведь думать о том, что, возможно, он пострадал из-за нее — хуже всего на свете. Уже только это могло бы намного облегчить ей жизнь и избавить от тревоги.

Незаметно прошло лето. Надя уже долгое время не появлялась у квартиры Виктора Сергеевича, отчаявшись дождаться момента, когда в записке под дверью появится ответ. Но вот избавиться от тревоги, что все вокруг нее нереальное, и мыслей о нем она так и не смогла. Она продолжала гулять, веселиться с друзьями, общаться с мамой по телефону, но все равно думала о нем. Она даже забыла о пропавшем без вести и так и не объявившемся Роме Майкове, но не о Денницыне.

Начался новый учебный год, в котором уже не было философии — она длится всего семестр, так что зимой кто-то в деканате просто дезинформировал Медведеву. Все были только рады избавиться от ненавистного предмета, но не Надя — она часто заглядывала на кафедру философии, чтобы узнать, не появился ли Виктор Сергеевич, но даже там никто не слышал о нем все лето.

Надя вспомнила всё внезапно, когда она спокойно мыла на кухне посуду, пританцовывая под играющую по радио песню. В этот же момент в глазах у нее потемнело и перед ней пронеслись картинки того дня — взрыв на трассе, подлинная личность преподавателя философии, поцелуй с Денницыным, приезд каких-то «братков» в загородный дом, первый выстрел, расспросы о том, где Денницын, второй и третий выстрелы… Смотря на то, как она умирает в своих же воспоминаниях, она не заметила, как из ее рук выскользнула тарелка и разбилась об раковину.

Девушка даже не обратила внимания, что перестала дышать, что из легких как будто выкачали резко весь кислород, а по щекам потекли слезы. Смотря пустым взглядом перед собой, она побрела в свою комнату, придерживаясь руками за стены. Закрыв дверь, Надя улеглась на кровать, зарывшись лицом в подушку и тихонько зарыдала.

Пришла она в себя уже намного позже, когда на улице стемнело. Внутри нее была пустота. Наде с трудом верилось, что она несколько месяцев прожила, совершенно не помня, что с ней произошло на самом деле. Сколько бы еще это состояния ее «забытья» могло продолжаться? Неужели она могла прожить всю жизнь, так и не вспомнив об этом?

Девушке не верилось, что она забыла собственную смерть, забыла, что Денницын — дьявол. Разве такое вообще можно забыть? Если только к этому не приложил руку кто-то другой… Но кто? Денницын? Или Всевышний?

Зато теперь Афанасьева поняла, почему ей говорили, что ее не было почти неделю, — она просто была мертва все это время. Нет, пусть уж лучше все думают, что она с каким-то неизвестным парнем пропадала где-то, чем рассказывать такую правду. Да и кто в трезвом рассудке поверит, что она воскресла? На ее теле не осталось ни шрамика, который бы хоть как-то напоминал о произошедшем, так что ее слова вряд ли кто-то воспримет всерьез.

Принять все это было тяжело, очень тяжело. У Нади появилась полнейшая апатия ко всему — не хотелось идти ни на учебу, ни просто выходить на улицу, ни общаться с кем-либо. А зачем все это нужно? Если в конце всех ждет одно и то же…

Спустя неделю Надя наконец окончательно пришла в себя, более-менее успокоилась и заставила себя выйти из дома. Но пошла она не в университет на пары — понимала, что от этого толку не будет, ведь мысли ее явно будут заняты другим, так что она ничего не запомнит, — а совершенно в другую сторону. Туда, где не появлялась уже несколько недель. Туда, где хотела рано или поздно получить ответы на все свои вопросы.

Поднявшись на лифте на последний этаж и выйдя на лестничную площадку, девушка хотела было как обычно наклониться и проверить лежащую под входной дверью записку, но обнаружила, что записки нет, а дверь закрыта не до конца. Уже испугавшись, что она нечаянно может наткнуться на очередных бандитов, Надя прислушалась и не услышала никаких разговоров или шума из квартиры. Пойдя на поводу у чувства, которое подсказывало ей, что ей стоит зайти внутрь, и положив ладонь на ручку, Афанасьева потянула дверь на себя и осторожно заглянула в квартиру. Увидев стоящего в коридоре силует мужчины и сразу же узнав его, судорожно вцепилась в дверной косяк, чувствуя, как предательски подгибаются колени и замирает в груди сердце.

Запустив руки в карманы брюк, он, видимо, только вышел из кухни, когда внезапно заметил в дверном проеме девушку, поэтому остановился на месте и развернулся к ней лицом. Тихо усмехнулся, качнув головой, и сделал пару шагов ей навстречу.

— Иди сюда, — спустя несколько секунд затянувшегося молчания тихо позвал ее Виктор Сергеевич, протянув ей руку.

Заскочив в квартиру, Надя сразу же кинулась в его объятия, обхватывая руками его торс и утыкаясь лицом в грудь. Она прижималась к нему настолько крепко, насколько могла, как будто боясь, что если она сейчас отпустит его, то он растворится в воздухе и снова пропадет из ее жизни. Она держалась за него, как за спасательный круг, что удерживал ее в реальности... Хотя один лишь Виктор Сергеевич из всего остального и казался ей реальным.

Но вопреки ее страху сильные руки мужчины опустились на ее спину, и он обнял девушку в ответ. Опустив голову, он носом коснулся ее волос и невесомо поцеловал в лоб. Денницын тоже был рад ее видеть спустя столько времени.

Денницын был рад наконец-то не только оказаться дома, но и найти здесь Надю. Хоть Всевышний и сыграл с ним шутку, злую шутку, он прощает его, ведь он прошел через тернии и снова обрел Надю. Он пообещал найти ее и сдержал свое обещание. Теперь он никогда не отпустит ее, чего бы ему это не стоило.

— Так долго… — вздохнула Афанасьева, почувствовав, что голос дрогнул. В его объятиях ей наконец-то стало спокойно, тревога ушла и она обрела покой в своем сердце.

— Теперь все в порядке, — успокаивающе произнес Виктор Сергеевич и, чувствуя, как задрожали ее плечи, обнял чуть сильнее. — Теперь я буду рядом. Всегда.

Надя похлопала ресницами, пытаясь сморгнуть невольно выступившие на глазах слезы, и на секунду ей показалось, что что-то изменилось в коридоре — как будто все озарено темно-красным светом, а сам он стал длиннее настолько, что его конец терялся где-то в темноте, и кожа на руках Денницына потемнела. Но она тут же моргнула снова, и наваждение пропало, все вновь было таким, как и прежде, поэтому Надя, судорожно вздохнув, списала это на разыгравшиеся нервы и устало прижалась щекой к мужской груди.

Они оба не думали, что будет дальше. Они знали, что их ждет еще множество множество дней, не обязательно добрых или солнечных, множество проблем, но они готовы все преодолеть. Вместе. Ведь они оба знают, что настоящий путь тернист, даже если это путь в ад.