Машина времени

Илья что-то нажал, и всё исчезло. Запахло горящей резиной, противно защипало в носу. Уши заложило от грохота. Так продолжалось с полминуты, а затем кабина задрожала, дёрнулась и остановилась. Шум моментально прекратился.
Я открыл дверь, и в глаза ударил яркий солнечный свет. «13 сентября 1812 года по григорианскому календарю», высветилось на бортовом компьютере.

Даже удивительно, что это был лишь первый случай несанкционированного использования машины времени. Позже, во время расследования, особенно подчеркивалось, что инцидент случился по вине подростков – настолько безответственно подошли ученые к организации безопасности. Аппарат находился в здании НИИ исследования проблем пространственно-временного континуума, а это та ещё лавочка. Лабораторией перемещений заведовала мама Ильи, и мы использовали этот факт, чтобы подобраться к машине. Фраза «я к маме на работу» действовала на любого охранника.

До нас кабиной пользовались историки, занимавшиеся войной 1812 года. Изменять настройки мы не умели, поэтому и решили отправиться в то время, которое ученые выставили в системе.
– Что ты знаешь о войне с Наполеоном? – спросил меня Илья, когда мы забрались внутрь.
Я почесал в затылке:
– Немногое. Про Бородинскую битву помню. Посмотрим на неё?
– Дебил, что ли, – ужаснулся приятель, – нас или свои убьют, или чужие. Из автомата шмальнут, и прощай. Либо в плен возьмут, что ещё хуже. В концлагерь отправят. Нет, нужен вариант поспокойнее.
Мы помолчали несколько минут. Наконец меня осенило:
– Ты читал «Войну и мир»?
Илья скривился:
– Скукотища. Начал и сразу бросил. Сняли бы кино по этой книге, я бы может и глянул…
Я, если честно, целиком тоже не осилил. Но сознаваться в этом не хотелось. Тем более, кое-что я всё-таки успел прочитать:
– Там есть рассказ про совет в Филях. В общем, это такое место, где Кутузов и другие генералы решили оставить Москву. Давай проберемся и подглядим! Это, по крайней мере, безопасно, – рассказал я другу свой план.
Илье было плевать – лишь бы куда-нибудь переместиться. На том и договорились.

Я вышел из кабины на улицу. Закружилась голова: как объясняла мама Ильи, при путешествии во времени такое бывает из-за воздуха – для нас он непривычно чистый. Нужно зажмуриться и несколько раз глубоко вдохнуть, говорила она. И действительно, вскоре неприятные ощущения исчезли, и я огляделся по сторонам.

Мы стояли на высоком берегу Москвы-реки. Напротив, где должен располагаться Киевский вокзал, была деревня. Из черных домов торчали печные трубы. У воды паслись коровы. Блестели на солнце купола церквей.
Справа доносился сильный шум. Посмотрев туда, я увидел, как по мосту с громким топотом шагают солдаты. Да и впереди, насколько хватало глаз, поднимая пыль, по дороге в нашу сторону двигалось пёстрое человеческое море. Зеленые, синие, красные мундиры смешивались в одно пятно. Длинные ружья со штыками качались в такт. Конные обгоняли пеших по обочинам. Это было завораживающее зрелище.

Илья возбужденно носился вокруг, издавая радостные вопли. Наконец он успокоился и сказал:
– Нам пора! Путь неблизкий.
Я разумно захватил с собой планшет с навигатором, которым пользовались историки. В нем на современные яндекс-карты была наложена схема Москвы и окрестностей 1812 года. Выбрав пункт назначения, мы осознали, что идти предстоит против движения войск.

Путь действительно оказался неблизким. Мы пробирались буквально огородами, стараясь никому не попадаться на глаза, чтобы не вызывать подозрений. Иногда по десятку минут лежали в высокой траве у края дороги, ожидая проезда больших конных отрядов. Очень странно идти по знакомым местам, и не узнавать их. Там, где я ожидал видеть Триумфальную арку, небоскребы, торговые центры, стояли бревенчатые деревенские избы и покосившиеся заборы. Большинство домов были покинуты жителями. На окраине какой-то деревни я увидел колодец и сказал Илье, что хочу пить. Система была такой же, как у меня на даче: крутишь ручку, ведро поднимается. Вода оказалась настолько холодной, что у меня свело скулы. Внезапно я заметил, как из окна избы на нас пристально смотрит старуха. От её взгляда мне стало не по себе.

До Филей мы добрались лишь к вечеру. Солнце склонилось к западу, туда, где ждали приказов своего императора французские войска.
Дом, в котором проходил совет, нашелся без проблем. Все, кто встречался нам по пути, шли либо туда, либо оттуда. Вокруг было суетно: мы опоздали, военачальники уже разъезжались, адъютанты седлали коней, посыльные бегали с донесениями. Никто не обратил внимания на двух подростков, и мы, обойдя дом, придвинули к стене какой-то ящик и заглянули в окно.
Перед нами предстала пустая и сумрачная комната. В центре её находился стол, освещенный несколькими свечами и заваленный бумагами. Мы не сразу разглядели одинокую грузную фигуру, склонившуюся над картой.
– Это он? – шепнул Илья. Я не был уверен до конца, но кивнул. Тогда мой друг, захотев получше рассмотреть вероятного фельдмаршала, прильнул к окну, всем телом навалившись на оконную раму. Не выдержав напора, рама треснула, стекло выскочило, и Илья с грохотом ввалился в комнату.

Кутузов от неожиданности вскочил со скамьи и обернулся. Илья лежал на полу и крутил головой, не понимая, что происходит. Мне ничего не оставалось, кроме как самому появиться в проёме.
– Не волнуйтесь, Михаил… Михаил… Илларионович, – сказал я, не сразу вспомнив отчество, – Мы из будущего. Ничего особенного.
Лицо главнокомандующего скрывала тень, но я все равно разглядел застывшее на нем изумление. Он смотрел на меня так, как, наверное, смотрел бы на Бонапарта, если бы тот принес ему ключи от Парижа непосредственно в эту избу.
– Мы из будущего, – повторил я, – Обычные москвичи. Живем на двести лет позже вас. В нашу эпоху путешествия во времени это плёвое дело. Вот и до вас наконец добрались. Вы уж простите, что так долго.
Желая разрядить обстановку, я попытался засмеяться, но вместо этого издал какой-то клокочущий звук, похожий на помесь кашля с приступом астмы.
Увидев, что моя шутка не произвела никакого эффекта, я начал лихорадочно тараторить:
– Мы всё про вас знаем. Закончилось сражение при Бородино. К сожалению, победить не удалось. Сейчас в этой избе приняли решение отступать. Это правильно: вы сохраните войска, и потом разобьете французов, русская армия возьмет Париж, а вы станете национальным героем. В вашу честь назовут проспект! – поспешно добавил я, надеясь, что светлейший князь это одобрит. Мне всегда казалось, что людям нравится, если в их честь называют проспекты.

Наше вторжение не осталось незамеченным. Раздался стук в дверь.
– Votre Gr;ce, ;tes-vous tomb;? Est-ce que ;a va?  – с тревогой спросил мужской голос. Я не понял ни слова, но догадался, что сейчас произойдет, и от ужаса волосы зашевелились у меня на голове. Я посмотрел на Илью, который с гримасой боли тёр растянутую лодыжку, и понял, что убежать мы не успеем.
Внезапно Кутузов впервые за эти минуты обрёл дар речи.
– Oui, je l'ai laiss; tomber ... кочергу! – сказал он. За дверью хмыкнули, потом раздались шаги и всё смолкло.

В наступившей тишине фельдмаршал подошёл ближе.
– Из будущего? — спросил он высоким, почти женским голосом, зловеще растягивая гласные. Так делала моя мама, когда сильно злилась, – из будущего, значит? И как же там, хорошо, в твоём будущем?
– О, это я сейчас расскажу, –- начал я. – Летающих автомобилей, к сожалению, нет. Знаю, такое в старых фильмах часто показывают, но вы не верьте. Зато изобрели интернет. И вообще, теперь в сеть можно войти с любого мобильного телефона. Как вам такое? Например, смотреть ютуб очень удобно. Что ещё…
Илья пришел ко мне на помощь:
—  У нас в Москве колец три штуки, а у вас небось до сих пор ни одного! Зато пробок в ваше время, наверное, было меньше…
— Не три, а четыре, — поправил я друга, — МКАД забыл, что ли?
Илья обиделся:
— Да скажешь тоже, забыл. Я в Бутово живу, у меня этот МКАД из окон видно. ЖК «Царские поляны», слыхали? Папа в ипотеку взял!
— А царя, кстати, у нас больше нет! Ну, как нет… — я не стал развивать эту тему, решив, что это может не понравиться Кутузову.
— И Крым наш! — вклинился Илья.
— В мире, конечно, не очень спокойно. Впрочем, вам-то привычно… Евросоюз трещит по швам: брекзит. У США госдолг. На Украине бандеровцы. В Китае кризис... Зато Россия островок стабильности, как говорят по телевизору, — продолжал я.
— Да, особенно в Москве жизнь хорошая, — поддакнул Илья, — мигрантов только многовато. Таджики заполонили...
Мне показалось, что Кутузов недоволен нашим рассказом. Пришлось добавить немного лести:
— Я уже сказал, что в вашу честь назовут проспект. Как раз здесь, неподалеку. Престижное место считается, офисы всякие, Москва-сити напротив. По нему постоянно чиновники с мигалками гоняют. А ещё станцию метро! Ветка, правда, не самая центральная. Но можно доехать до Александровского сада, пересадка на Библиотеку имени Ленина… Илюха, вспоминай, памятник же есть Кутузову в Москве?
— А то. На Манежке, напротив макдака. На коне.
— Ох, идиот… Там не Кутузов, там Жуков… Не слушайте его, Михаил Илларионович. Это другой маршал, он немцев победил.
Повисла неловкая пауза. Напрасно Илья это ляпнул, подумалось мне. Генералы всегда ревнуют к славе других генералов… Нужно сваливать.
— Ну, вы уж простите, — сказал я, — нам пора. Желаю вам удачной войны. Если что, на связи. Будете в столице – звоните!

Кутузов молча смотрел на нас. Больше он так и не произнёс ни слова. Я помог Илье встать, мы перелезли через подоконник, и, слившись с толпой, двинулись обратно к машине времени. Утром мы вернулись в свою эпоху, где нас ждали большие неприятности, но об этом в другой раз.

Кутузов после нашего ухода долго сидел, облокотившись на стол.
— Этого, этого я не ждал, — сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, — этого я не ждал! Этого я не думал!
— Вам надо отдохнуть, ваша светлость, — сказал Шнейдер.
— Вот что, — ответил ему Кутузов, — отправьте депешу Ростопчину. Немедленно. Напишите ему: Москву необходимо, абсолютно необходимо срочно сжечь дотла!