Большие посиделки

Прежде чем поманить их, вспомнила, как однажды присутствовала на допросе.
Как партийный функционер, все должно соответствовать букве закона.
Духу закона, поправил ее дознаватель.
Смелый человек, не посмел перечить вышестоящему товарищу.
Впрочем, она не обиделась, проверила вас на революционную стойкость, нашла проникновенные слова.
Дознаватель развернулся к стене, к портрету хозяина, расправил плечи, втянул живот и  прищелкнул каблуками.
Но не отдал честь, нельзя прикладывать руку к «пустой» голове.
Женщина задержала дыхание, голова закружилась, выстояла в этом кружении.
У меня преступники не жалуются, не успевают,  да и некому жаловаться, там – он ткнул пальцем в потолок – другие насущные проблемы.
Но тут же опомнился, еще посчитают верующим.
Я сам сбивал кресты с церквей, неловко оправдался.
И тут же  загладил свою оплошность.
Ввести преступника! приказал конвоиру.
Бывшая царская тюрьма – толстые стены и надежно пригнанные двери. Можно кричать и биться в истерике, в коридоре и в других камерах не услышат.
Так гаркнул в телефонную трубку, что лопнула мембрана.
Давно это случилось, забыла подробности. Может быть, выпятил челюсть, и буграми вздулись желваки.  А глаза обернулись  убийственными щелочками. Пальцы сжались в кулаки.
Она тоже сощурилась.
Но тут же опомнилась, негоже так встречать оплошавших, но все же заслуженных деятелей.
Огляделась, но вспомнила, что приказала убрать из кабинета бабские принадлежности.
Поэтому достала из ящика небольшое круглое зеркальце.
Не зеркальце, но талисман.
Когда столкнули ее с партийной вершины, с такой силой сжала его, что то треснуло.
Не запомнила, как добралась до дома.
Муж, как всегда, отсутствовал.
А если бы и был, бесполезно причитать и жаловаться. Отобьется бесполезными и пустыми советами.
Обычно возвращался с раскрасневшимся лицом и горящими глазами – быстро забыл, что это она втянула его на горку, - но сникал в домашней обстановке.
Сначала коньяком пытался перебить запах  похождений, потом отказался от пьяной практики.
Поэтому, шаркая и подволакивая ноги, поплелась в ванную.
Скудно обставленная квартира –  руководителям не следует отличаться от рядовых партийцев, - но это убежище обустроила по своему вкусу.
Выросла в рабочей семье, и как все по субботам ходила в баню.
Сначала  выстаивала длиннющую очередь перед входом. Потом, попав в отделение, не сразу удавалось завладеть шайкой. А завладев, приходилось придерживать ее одной рукой.
Борьба на выживание, долго не могла отдышаться после этой баталии.
Поэтому стены в ванной комнате отделала памятными изразцами.
Кто-то рассказал о картинках, обнаруженных в засыпанном пеплом древнем городе.
Пригласила художника украсить стену.
Тот постарался.
Вот женщина томно раскинулась на мраморном ложе.
Рядом негр в белоснежной набедренной повязке.
Нет, никакой непристойности, в древности умели расслабляться после тяжелого трудового дня.
Массирует ей спину и втирает в кожу целебные снадобья.
Вот женщины собрались за круглым мраморным столом после массажа и омовения.
Как тогда было положено, разлеглись на скамейках.
Однажды она попробовала. Но так и не научилась есть лежа.
Но все равно любопытно разглядывать эти картинки.
А ванну ей раздобыли из бывшего княжеского особняка.
Та уцелела каким-то чудом.
Эмаль восстановили, а львиные лапы, на которых покоился этот небольшой бассейн, практически не пострадали.
Разве что некий ушлый искатель зачем-то сточил один коготь.
Бесполезное занятие, наверное, беглый князь умудрился вывезти  свое золото.
Часами могла отдыхать в  молчаливом женском коллективе, они всегда соглашались с ней.
Мужчины же предали и растоптали.
Ладно муж, давно смирилась с его изменами – многого не надо, хватает двух раз в неделю среди хрустких накрахмаленных простыней, - презрело высшее партийное руководство.
Главный идеолог – как он ее ненавидит! – нашептал первому секретарю.
Еще бы, некогда на обязательном просмотре картины, случайно опустил тяжелую ладонь на ее колено.
Ей бы стерпеть и не заметить.
Случайность – неосознанная необходимость, научили ее основам философии.
Видимо, плохо научили, дернулась, пытаясь вырваться из капкана.
Никудышный мужичок, забыла, где и с кем находиться.
Сухой и жилистый, плоский как доска. Лицо будто высеченное топором.
Настоящий партиец, стерпела бы его поползновения, но отравил  дыханием.
Наверное, больной желудок и гнилые зубы.
Как на свалке, куда свозят испорченные продукты. Даже бродяги и побирушки воротят нос.
В полуразложившейся массе копошатся  жирные личинки.
Представила и вонзила.
Короткие, но прочные ногти, когда-то работала ткачихой.
Словно тупые ножи.
Если  отчаянно надавить, еще больнее вопьются.
Кожа лопнула с оглушительным треском.
Первый секретарь обернулся на этот шум. Почудилось, что не только погрозил укоризненным пальцем, но потянулся за башмаком, чтобы  каблуком постучать по трибуне.
Не было трибуны, поэтому воздержался.
Главный идеолог  достал носовой платок – уже достаточно приобщился к цивилизации – и обмотал  израненную руку.
Кое-как досмотрел фильм, но потом пришлось  обратиться к врачу.
Серьезная травма, кремлевскому лекарю еще не приходилось встречаться с такими, не помогли прививки от бешенства и столбняка, лечение надолго затянулось.
Поэтому, пострадавший  возненавидел свою обидчицу.
И при каждой возможности наговаривал на нее.
Давно уже освоил это искусство.
Капля, как известно, и камень точит.
Нет, приводил он основной аргумент, она не всей душой с нами, но всегда примыкает к победителям.
И если вы окажетесь в меньшинстве…
Не откажусь! возмутился первый.
Конечно, нет, но если окажетесь,  она предаст.
И потом порочащие ее связи с левыми и правыми уклонистами.
Вот, показал он изуродованную кисть, на что она способна, когда попытался разоблачить.
Этого оказалось достаточно, чтобы наказать ее.
Недавно первый тоже поранился. Выставил из кабинета  чересчур возомнившего о себе помощника и так поспешно захлопнул дверь, что не успел убрать  руку.
Кажется, сломал указательный палец.
Рабочий палец, поэтому наказал неверную соратницу.
Ее столкнули с вершины, вернулась домой и заперлась в ванной комнате.
Такая горячая вода, что кожа воспалилась и покраснела.
И уже не видно безмолвных ее подруг, скрылись за клубами пара.
Уронила на пол зеркальце, только его вынесла с поля боя, то еще больше потрескалось.
  Это только в сказке, вроде бы читали ей в детстве, зеркало говорит, как поступать в той или иной обстановке.
А в жизни за все отвечаешь сама, и никто не подскажет.
Опираясь руками на края ванны, тяжело перевалилась через бортик.
Кажется, повредила бедро, уже не подняться, на коленях поползла к шкафчику.
Одну полку отвела мужу, может быть, он уже убрал бритвенные принадлежности.
А если не убрал,  расшиблась и  не встать.
По-бабьи причитая над несложившейся жизнью, хватаясь руками за стену, попыталась подняться.
Ладони соскальзывали, напрасно ее подруги на картинке протягивали   руки.
Помогли дотянуться.
На ощупь отыскала лезвие в упаковке.
Окончательно обессилела,  волны выплеснули на пол, когда рухнула в бассейн.
Вода затопила следы, некогда проволокли  тело, оставалась мокрая дорожка.
Не решилась сорвать упаковку, осторожно острым краем ткнула в запястье.
Совсем не больно, но выступила капля крови, скатилась в воду, с шипением растворилась в воде.
Предсмертные конвульсии, память отшибло, забыла, как доползла до телефонного аппарата, а потом до входной двери.
С воем и грохотом к подъезду подъехала санитарная машина.
Смертельная болезнь: скатилась с вершины и расшиблась.
В больнице долго и старательно собирали ее из осколков.
Кое-как подлатали, мысленно опираясь на костыль, подволакивая больные ноги, сгорбившись и нелепо перекосившись, предстала она перед вершителем.
И тот мог запросто уничтожить ее, не потребуется  лезвия или другого орудия, достаточно веского обличительного слова.
Первый секретарь долго и трудно добирался до своей победной вершины.
И не единожды мог погибнуть на опасном пути.
И может быть, нескольких дней не хватило хозяину, чтобы уничтожить его.
Когда претенденты собрались около запертой двери, то долго не решались зайти в кабинет.
А потом не сразу сообщили о  смерти хозяина.
Уже тогда схлестнулись в смертельной борьбе, тот не успел или не захотел оставить преемника.
Никто не заслужил.
Но первый пробился.
А потом долго зализывал смертельные раны.
Когда незадачливую самоубийцу привели к нему, вспомнил о  лихой схватке.
Пожилой человек – поздно вскарабкался на вершину – остались многочисленные болячки.
Одни люди, когда их терзает боль, готовы всех возненавидеть, другие сочувствуют больным и страждущим.
Первый пожалел развенчанную соратницу.
Пошла в культуру! выдохнул сквозь стиснутые зубы.
Так выплевывают матерные ругательства, и тот, к кому обращены эти сокрушительные слова, напрасно молит о пощаде.
Вы стали слишком культурными, пора вас урезонить! усугубил он проклятие.
Так бывшая ткачиха, бывший секретарь была брошена на провальное министерство.
И теперь запросто могла попенять народным и заслуженным.
Возмутилась их поведением и вызвала на ковер.
Еще бы, по старости почти не участвовали в современных постановках. Новый главный режиссер – самонадеянный выскочка, доложили ей -  пренебрежительно отмахнулся от этого старья.
О чем – мир не без добрых людей – не преминули сообщить их поклонники. 
Чтобы как-то обратить на себя внимание, старики затеяли глупую игру.
Дома, на улице, даже в театре стоило кому-то скомандовать, как беспрекословно выполняли указание.
Наверное, не наигрались в детстве, когда рассказывали о своих ранних годах, то ссылались на рабочее происхождение.
Иные даже поверили этой выдумке.
А дети рабочих, как известно, с измальства приучены к тяжелому физическому труду
Некогда им было  играть, решили наверстать упущенное.
Застынь, командовал один из старичков, игроки послушно застывали.
Еще бы, предусмотрели крупный штраф, никому не хотелось платить.
Прежде чем пригласить их, на всякий случай натянула на запястье, туда, где остался шрам,  рукав кофточки.
Встретила их дежурной улыбкой, отрепетировала на новом посту.
Слегка приподнимается верхняя губа, обнажаются зубы, готова укусить при необходимости.
Первым вкатился невысокий лысый толстячок.
Когда начинал лысеть,  зачесывал остатки волос на плешь.
Но вскоре освоился с мелкой  неприятностью, и наоборот, посчитал ее за достоинство.
Получил завидную роль.
Стремительно выходил на сцену, и публика застывала в благоговейном молчании.
А потом приветствовала  продолжительными овациями.
Значительное событие, измышленное грамотным автором: к основателю нашего государства приводят отчаявшегося ученого.
Тот заранее собрал узелок.
Наверняка, после приговора отведут  в темницу.
За роль вождя актер получил множество наград и премий.
Артиста, изображавшего ученого, тоже не ставили в накладе.
И теперь, намекая на ту роль, он тоже явился с узелком.
Достал огромный клетчатый носовой платок и небрежно скомкал его.
В давние годы встречался с настоящими учеными и интеллигентами, и теперь подрожал им. Аккуратная бородка клинышком, пенсне на переносице.
Откашлялся перед тем, как поприветствовать министра.
Но, сохраняя былое достоинство, лишь молча склонил голову.
Толстяк что-то сказал, она не разобрала, кровь прилила к лицу, и заложило уши.
Третий посетитель, наверное, тоже поздоровался.
Этому повезло гораздо меньше, чем сослуживцам.
Некогда настолько успешно сыграл роль негодяя, что все уверились в его предназначении.
И в кино изображал  убийц и насильников.
Поэтому ему долго не присуждали звание.
Так свыкся со своими ролями, что на дружеских посиделках после обильных возлияний просил убрать со стола вилки и ножи. Бандиты способны на любое злодеяние.
Собутыльники не верили в гиблые  замыслы, но на всякий случай убирали.
Увидев его, хозяйка кабинета вспомнила о недавнем разносе у первого.
Только что было подавлено очередное выступление рабочих в южном городе.
Да этого она не подозревала о  существовании такого поселения.
Это все ваше попустительство! брызжа слюной и шариком ртути перекатываясь перед собравшимися, разорялся первый.
Не убрали засланного к нам  смутьяна, поэтому он размножился!
Нелепое, смешное выражение, никто не улыбнулся.
Надо пресекать любое  противодействие  нашей справедливой системе!
Так обвал начинается с одного камня, а потом не укрыться от камнепада.
Отряд солдат с автоматами наперевес, почудилось ей.
У них холостые! не поверили зачинщики.
Некоторые солдаты не смогли стрелять в людей, ударили поверх толпы.
Потом их тоже смертельно накажут.
Мальчишки, чтобы лучше видеть, забрались на деревья.
Ломая ветви, один из них упал на асфальт.
За выстрелами, топотом ног, истошными криками, не услышали, как разбился.
Нет, этого не может быть, не поверила она.
Если не понимают слов, если не верят нам, то мы обязаны силой! надрывался первый.
- Я раньше других изобразил  на сцене! – воскликнул толстяк.
Выпростал одну руку, а другую заложил в проем жилетки, и уже не выговаривал некоторые буквы.
Революция, о неизбежности которой говорили большевики…, вспомнила она фразу из известного фильма.
Отодвинула стул и встала, чтобы поприветствовать стоя.
Инженер из того давнего кремлевского спектакля тоже напомнил о себе.
Не зря  пришел с узелком, пора воспользоваться.
Поднес платок к носу, громко и торжественно высморкался.
- Были знатные и великие ученые, - напомнил он.
Глубокий, грудной, трубный голос вполне соответствует внешности.
Потревоженные женщины устремляются ночными мотыльками.
Но не сразу сгорают, некоторым  удается впопыхах насладиться его теплом.
И они  осчастливлены этими краткими мгновениями.
Его похвальба отрезвила хозяйку.
Верхняя губа приподнялась, клыки и резцы обнажились.
Вспомнила мужа, которого  выбрала за богатырскую стать.
Ему бы вкалывать на лесоповале или на руднике.
Вместо этого приписала его к номенклатуре.
Не на шахте,   растрачивал себя по чужим постелям.
- Нет, виноваты! – напала она на старых артистов.
Словно подала сигнал, киношный злодей огляделся.
Вырядился  соответственно: пришел в черном костюме, в такой же рубахе и с черным галстуком.
Ночью мог незамеченным проникнуть в дом, на этот раз  явился днем.
Привратники тщательно изучили документы, сверили снимки с оригиналом, лишь после этого неохотно распахнули входную дверь.
Секретарь напыжился, увидев их.
( К другим министрам секретарями приставили женщин, для единственной женщины подобрали мужичка.)
Вернее, она сама выбрала. Из многих претендентов выделила невзрачного и неприметного. Хватит, насмотрелась на выдающихся.
Первый не противился, тоже не отличался высоким ростом и спортивным сложением, и не жаловал чемпионов.
- Она занята! – осадил секретарь посетителей.
Хозяйка вытерпела несколько минут.
Девчонкой впервые увидела этих артистов, посчитала их  небожителями, а теперь могла запросто  уничтожить.
И когда  через несколько минут ввели их в кабинет (вспомнила, как некогда на допросе вводили преступников), а они не повинились, то  привычно напыжились и оскалилась перед нападением.
Злодей насторожился.
На застолье от него прятали ножи и вилки, из уборной  убирали колющие и режущие предметы, и все равно он умудрялся пораниться, многочисленные раны были залеплены пластырем.
Но перед посещением  содрал эти наклейки
В кабинете остро запахло кровью.
Так пахнет на бойне, исполнителя главной роли однажды свезли посмотреть.
Чтобы лучше настроился, будет отчаяннее и беспощаднее бороться с многочисленными врагами.
Его вывернуло наизнанку; вспомнил и зажал рот ладонью.
А третий, удачливый многоженец, почти возненавидел своих бывших. Некого выделить из этой одноликой массы, так все  похожи. И когда встречался с очередной, то записывал ее позывные. Суфлеров не было, заучивал, чтобы не перепутать.
Всего несколько слов было произнесено, а уже подавила незадачливых посетителей.
Так долго общалась с партийными товарищами, что ощущала малейшее дуновение ветерка.
Предчувствовала дуновение, это предчувствие помогало выжить.
Из министров надеялась снова пересесть в секретарское кресло.
Подавила их сопротивление.
Видела военную хронику. Враги с поднятыми руками выползали из  убежища. И даже генеральская форма была изодрана и заляпана грязью.
Могла вить веревки из провинившихся артистов.
Суровая жизнь, высшее начальство ни во что не ставило былые заслуги.
Когда враги около наших границ расположили ракетные базы, хотела сказать она.
Нам тоже придется расположить, пришло озарение, и тогда в ядерном безумии погибнет планета.
И правильно сделал, что приказал покарать  демонстрантов,  мысленно оправдала  первого. Когда-нибудь его привлекут за это, подумала она, но тут же отогнала  опасную мысль.
- Нет, правильно сделал, - проговорилась женщина. – Мир всегда кончается войной.
- Великая пролетарская и социалистическая…,  - сказал один артист, и безнадежно махнул рукой. На этот раз  не картавил.
- Все бабы…, - согласился и не договорил другой. Выпятил бородку и плотнее прижал пенсне, будто можно отгородиться подобным образом.
- Мне бы положительную роль, - размечтался третий.
Осознали свои ошибки, и бесполезно запугивать их вражескими происками.
Враг не прорвется.
Но не могла  отпустить без дружеского пожелания.
- Вот! – Достала из ящика пачку писем.
Отбросила зеркальце, которое спрятала в этот же ящик. Показалось, что стало еще больше трещин.
Разные были письма, сначала попыталась одолеть все, потом оставила бесполезное  занятие.
В некоторых по старой памяти жаловались на соседей и просили принять неотложные меры.
- Любят, восторгаются вами, не позвольте угаснуть восторгу и обожанию! – патетически воскликнула она.
Голос почти сорвался на фальцет.
Вальяжный артист – наверное, он обладал чутким слухом – поморщился от этой фальши.
Женщина не заметила в торжественном угаре.
- Клянитесь! – потребовала она.
Так требуют перед расстрелом, когда завязывают глаза и ставят к стене. Исполняющий обязанности  готов подать сигнал.
И подаст, если неправильно ответишь.
Они ответили правильно.
- Непременно, батенька! – откликнулся один.
Так требовалось по той заглавной роли.
- Всех их разгоню, - согласился другой, вспомнив  многочисленных поклонниц и приживалок.
- Зачем же всех, - не согласился третий.
Попытался выбраться из постылого злодейского обличия.
- Так-то лучше, - простила их хозяйка.
Если понадобится, грамотно отчитается перед первым. Расскажет, как припугнула смутьянов, и те обещали исправиться.
Не просто обещали, но поклялись.
Вспомнила, в детстве при этом ели землю, присовокупила это к мнимой клятве.
Первый будет доволен.
Враг рядом, научили его на заре партийной карьеры, даже с предполагаемым врагом следует разделаться.
Скатертью дорожка, хотела попрощаться с надоедливыми посетителями.
Но тут же опомнились, министру претят простонародные выражения.
- Не споткнитесь на дорожке! – пожелала  счастливого пути.
Разная у них походка: один стремительно выкатывается, так торопливо передвигался вождь, мало отведено времени, надо успеть; другой вышагивает важно и вальяжно, настоящий потомственный инженер, ученый и интеллигент; третий подкрадывается, такие ему доставались роли.
Без помех добрались до двери.
Так устала, что не стала их задерживать.
- Застынь, - неожиданно скомандовал мнимый инженер.
Видимо, пришла его очередь.
Соратники не посмели ослушаться.
Время замерло.
Она увидела, как один завис над полом. Будто презрел законы земного притяжения.
Другой навечно занес ногу.
Безжалостно растопчет, если ее опустит.
Третий по-птичьи взмахнул руками.
Еще мгновение и вознесется над нашей неустроенностью.
Зажмурилась и зажала уши, чтобы не знать.
Время замедлилось, но потом кадры сменились с калейдоскопической быстротой.
Не взлетели, но с грохотом рухнули, или так хлопнула дверь, или всколыхнулась Земля и потрескались стены.
Бесполезно жаловаться, догонять и наказывать.
Выбралась из-за стола и тоже попробовала.
Встала на цыпочки и взмахнула руками.
Но не смогла приподняться.
Тогда вернулась на место, уронила на стол руки и сложила на них голову.
Плакала бесшумно, чтобы никто не услышал.
И они, конечно, не догадались.
                …………………………..
Май 2020