Глава десятая. Привет, Серёга!

ЖИЗНЬ,КАК ДЕНЬ
Книга первая.
Глава десятая.Привет,Серёга!

 Между тем вокруг него становилось всё оживлённее. Почти что и совсем рассвело. Народ заспешил на работу. Кто-то торопился на конечную остановку трамвая или же к автобусу. Это те, кто работал в городе, или учился в техникуме, в институте. А вот тот, кто шагал дальше прямо и не сворачивая, тот уже точно шёл к заводским проходным или же к заводоуправлению. Хотя в Управлении комбинатом рабочий день начинался несколько позднее, чем в цехах, всё равно туда уже начинал спешить народ.
 Эту дорогу Сергей тоже очень хорошо знал, так как много лет сам по ней ходил в свою редакцию. Через день и ему тоже надо будет отправляться на свою работу. От этой мысли Сергею стало ещё грустнее. Не потому что работа ему надоела, он её любил, а просто было сейчас у него очень даже нехорошее настроение.
 Однако же если честно сказать, то он совсем ещё и не отдохнул, не успел соскучиться по своей редакции, а там его уже ждала прорва работы, всяких дел и забот. Вспомнив про всё это Сергей непроизвольно вздохнул, продолжая углубляться в свои размышления с учётом уже и этого обстоятельства.
 А народ между тем всё шёл да шёл, гуще,да гуще по сторонам сходящимся здесь
двум улицам. Вытекающими параллельно из посёлка. Многие из торопливо идущих его хорошо знали не только в лицо, по наслышке, но и непосредственно лично. И это очень даже Сергея смущало.
 Иные здороваясь с ним не могли скрыть своего недоумения видя его здесь в столь ранний час да ещё в полном одиночестве. Не ко времени и не к месту отдыхающим, на этой вот пустынной лавочке.
 Искоса они бросали на него свои быстрые взгляды пытаясь скрыть не только своё удивление, но и смущение. От этих их взглядов Сергею было весьма неловко несмотря на всё его депрессивное состояние.
 Он чувствовал это и потому ему было совершенно не по себе, не очень-то даже комфортно. Отвернувшись лицом от идущих и обратив свой взгляд на работающих у станции скорой помощи Сергей стал преувеличенно заинтересованно их разглядывать.  На то что они там делают.
 Чувствуя однако насколько всё это нелепо и как он странно здесь выглядит сидящий всем на обозрением, на этой вот, озябшей от утренней свежести лавочке. И совершенно никуда не спешащий. Сергей готов был сейчас сквозь землю провалиться!
 "Ну ты прямо здесь, как тот тополь на Плющихе!"- издевался он над собой и над своим незавидным положением всё ещё не отрывая взгляда от работающих у станции.
 Между тем он ужасно мучился, не зная куда себя деть. К тому же сейчас ему было вдвойне горше оттого, что он так до сих пор и не смог решить: куда же ему податься, где искать успокоение?
 Где?! Вот этого-то он совершенно не знал. И потому всё также сидел да сидел в полной своей тоске и трансе совсем не шевелясь. Лишь тупо глядя прямо перед собой.
Страдал он более ещё от того, что так вот неловко сидел повернувшись левым боком ко всем проходящим мимо.
 "Но долго ли так я смогу просидеть,- спрашивал он себя,- в такой неловкой для себя позе?" На этой вот опостылевшей ему влажной лавочке! Но он опять не находил ответа.
 Стремясь как-то нивелировать неловкость своего положения Сергей старался скрыть своё смущение и показать всем своим видом насколько он увлечён происходящим у станции.
 Трудно даже и сказать насколько это ему удавалось, но он-то отлично понимал насколько нелеп весь его театр одного актёра. И потому всё больше и больше злился на себя и на проходящих мимо людей, стараясь не смотреть в их сторону. 
 Да-да, ему было нестерпимо стыдно перед знавшими его людьми, он стыдился абсурдности своей ситуации и потому лихорадочно перебирал все возможные варианты: куда же ему направить свои ноги?! Куда!
 «Ну ты тут, как витязь на распутье,- насмехался он над собой,- просто картина маслом!".
 Так куда же ему теперь всё-таки пойти-податься горемыке? Где найти себе  пристанище?! Налево пойти или же направо? Куда тут ему ни кинь, повсюду клин?! Лишь только одни слёзы да сопли! А вот плакаться-то, жаловаться на свою судьбу, Сергею, ой, как даже не хотелось!
 Именно отсюда с этого перекрёстка и начинается их Крутой Яр, вся его трудовая жизнь. А значит по какому-то злому року придётся и ему Сергею начинать отсюда свою новую жизнь.
 Опять же всё сначала?! Иного выхода у него не было. Так что и не зря оказывается его сюда ночью занесли ноги?
 Нет,не зря! Сергей мысленно прослеживал движение этих двух старых улиц выбирая по какой же из них ему пойти?
 "Да, Серёга придётся тебе всё начинать сначала,- говорил он себе,- а ведь уже тобой прожита треть твоей жизни?!".
 Отвернувшись от работающих он вновь принял первоначальное своё положение ощутив, наконец-то, себя более свободным. Поток спешащих на работу схлынул. И уже более спокойно Сергей размышлял о себе, мысленно прослеживая пути своего спасения.
 Въездная дорога в посёлок здесь как раз, как помнит читатель, делилась на две дороги-улицы. Они были самыми старыми в Крутом Яру. Именно с них и начинался посёлок - с улиц Калинина и Первомайской. Параллельными асфальтовыми стрелами они устремлялись в посёлок пронзая его почти насквозь.
 Но по какой же ему из них пойти? И куда! Вот вопрос? Голова у Сергея раскалывалась. Ошибиться дважды он не имел права, не мог себе этого позволить. 
 Это было бы равносильно гибели! Дважды такого вот удара как сегодня ночью, он не выдержит. Нет-нет, этого никак нельзя допустить! Никак!
 Но какую же ему тогда дорогу выбрать? Какую! Вот этого-то он и не знал. Вот они две: лежат прямо перед ним.
 "Как пред витязем из песни Высоцкого,- усмехнулся Сергей вспомнив его песню,- и куда же те его дороги приведут?". Куда? Опять же впереди полная неизвестность и неведомое его будущее.
 Каком оно будет, кто может сказать? Никто! И это печально. Хотя многое для него теперь было уже ясно и понятно по жизни, не настолько он наивен как в молодости, не столь доверчив и глуп. Однако же выбирать-то свою дорожку в жизни ему нужно именно сейчас.
 И без промедления! Не сидеть же ему тут вечно сиднем, подобно вот этому памятнику Ильичу? На глазах у всех мимо проходящих в этом дремлющем скверике!
 Так что же ты расселся, Сергей? Решай же скорее, как поступишь, выбирай! Кроме этих двух старых дорог известных ему с самого рождения, была ещё одна - третья. Можно сказать, даже и новая. Отходящая от въездной дороги чуть ранее этих двух и обегающая по крутой дуге трамвайное кольцо.
 А затем она точно также, как в те самые две, устремлялась всё далее и далее в посёлок мимо старого и большого овощехранилища, затем мимо знаменитой на весь регион шлако-водо и грязеводолечебницы. Сопровождаемая уже далее мысленно Сергеем она мчалась прямо круто вверх по посёлку параллельно обрывистому и глубокому оврагу, прозванному почему-то Крутым Яром.
 И наконец эта улица врезаясь прямо в самую сердцевину посёлка. Кстати, по названию этого оврага почему-то и весь посёлок получил имя Крутой Яр? Почему?! 
 Это тоже всегда удивляло Сергея, а любому вновь прибывшему сюда с первого же взгляда было видно, что эта улица идёт параллельно тому оврагу и что она в посёлке самая новая и красивая.
 Но Сергей-то отлично знал, что она вовсе не новая, а на самом деле старая. Точнее обновлённая и носит своё прежнее имя Александра Блока. В этом-то названии Сергею всегда чудилась музыка его поэзии, красота самой жизни. Она-то ему изначально нравилась, а если честно сказать, то она и не могла ему не нравиться, потому что звучала в нём всегда поэзия Блока.
 Он любил гулять по этой улице и любоваться ею. Она была красивой, зеленой и широкой. Ныне же застроенная современными многоэтажными домами она стала ещё краше.
 «Вот по ней-то я и пойду...»,– решился наконец Сергей, но оставался сидеть на месте. Неужели засомневался: "А что я там увижу нового и интересного? Что?"  Что изменится в его жизни, если конечно он сейчас встанет и пойдёт? Если ему прямо сейчас захочется всё изменить в своей жизни? Но вот этого-то он точно не знал.
 "Так думай же Сергей, думай!"- торопил он себя. А вот если ему пойти по этой улице дальше вверх, а затем свернуть на ближайшую к оврагу улицу Полевую, потом бы ещё взять да и перейти по плотине глубокий овраг именуемый Крутым Яром, весь засаженный белоснежными берёзками да плачущими ивами у прудов, превращённый в ландшафтный парк, то он обязательно бы оказался в своей Крапивенке?
 Да-да, именно туда рвётся его сердце, в их родительский дом, что на улице адмирала Невельского! Но стоит ли ему там показываться, тревожить маму, отца, всех своих самых близких людей? Нет, не стоит.
 "Нужно всё решить самому да и самому исправлять свои ошибки!- до боли Сергей сжал пальцами край лавки,- нет, не нужно вмешивать в свои дрязги никого, даже если твоя боль всё равно позже коснётся и их, больно их ранит..."
 Но это будет позже. Нет, только не сейчас.
 А вот если бы ему вдруг вздумалось пойти по улице Калинина, то она бы его неизбежно привела туда откуда он пришёл ночью. А разве это ему надо? Нет, не надо!
 Третья же улица Первого мая привела бы его в самый центр посёлка. К небольшому красивому бульвару ведущему прямо к Дому культуры, а далее в тенистый красивый небольшой парк. А это значило бы что он обязательно попадёт к своим друзьям-приятелям, что живут в ещё одном большом частном секторе посёлка вроде его Крапивенки под общим названием «Прогресс».
 И здесь-то встреча обязательно никак бы не обошлось без алкоголя! А вот этого-то Сергею совсем не хотелось, не любитель он вот таких дружеских возлияний и излияний.
 Особенно в нынешней ситуации. Жаловаться ему друзьям по пьяной лавочке не хотелось. Хотя эта мысль подспудно где-то там витала у него мозгу, но он всякий раз отбрасывал её прочь.
 Неопределённость желаний вносила неясность не только в его размышления, но и вселяла в него полную растерянность. И это лишало его последних сил.
 Он просто не мог оторваться от лавочки! Она стала как бы для него якорем-гирей на ногах, магнитом и он не видел рядом спасательного круга.
 К этой лавочке он словно прирос, как тот памятник к постаменту. Сергей посмотрел на него в тоске - идти ему вообще куда-то расхотелось. Силы иссякли, ноги не слушались, его охватила полная апатия, то самое неприятное ощущение своего бессилия и равнодушия к себе, ко всему что в других людях ему очень не нравились.
 Душа его была настолько опустошена, что ему казалось: здесь от него вообще ничего не осталась, только лишь одна оболочка.
 Воспоминания детства не смогли его оживить, а только лишь на какой-то миг помогли забыться. А вот сейчас-то, хотя внешне Сергей если вскользь посмотреть на него со стороны, совершенно казался спокойным и прежним, чему и сам немало удивлялся.
 И вдруг на него накатила тоска? Молча и отстранёно он как во сне наблюдал за окружающей жизнью. Видел себя как бы со стороны, словно бы по телевизору. 
 Здоровался Сергей с проходящими мимо людьми как автомат, точно также отвечал на их вопросы, сухо и кратко объяснял что только завтра ему на работу.
 А здесь-то вот он просто сейчас сидит и отдыхает. Но всё это конечно выглядело довольно странно, а ему самому казалось нелепым и смешным. Понимания несуразность  своего глупейшего положения он ещё острее почувствовал своё одиночество и всю безысходность с ним случившегося.
 Сергею было так нехорошо, что именно сейчас ему не только хотелось напиться, а и= ничего не помнить и совсем исчезнуть с этой опостылевшей лавочки. Исчезнуть в небытие, пропасть и испариться, зарыться в нору или убежать в непроходимые леса, чтобы его никто и никогда не нашёл, ничего он не видел и не слышал.
 Только вот память лишь о родителях да жгучее его желание их увидеть сейчас  пробуждали в нём жажду жизни и уберегали его от всего нехорошего.
 Работавшие здесь люди у станции скорой помощи несколько отвлекали его от мрачных мыслей. Потому-то ему было приятно наблюдать сейчас за работающими.
 Сергей любил физический труд с детства, любил сам строить и мастерить. Труд в любой форме, физический или интеллектуальный, давал ему всегда успокоение.
 Он знал это по себе, понимал что только работа излечит его от всяких жизненных неурядиц. Такое уже было не раз в его жизни во время частых конфликтов с Людмилой. 
 Но сегодня-то это был уже совсем не конфликт, а полная его жизненная катастрофа!
 Сергей и сегодня бы вышел с радостью на работу чтобы отвлечься от всего, да сил-то у него уже не осталось. И не только на работу, но вот и на то, чтобы сейчас подняться с этой лавочки и уйти.
 Он был сейчас в таком жутком состоянии, что даже и не заметил, как кто-то опустился с ним рядом на край скамейки:
 – Привет! Как поживаешь, старик? Живём рядом, а совсем с тобой не видимся? Правда, что и я вот почти что всё время бываю вне дома в мастерской. И ночую потому не здесь, а в городе. А то на  пленэрах пропадаю. Осень, брат, ведь какая она прекрасная.
 Он слегка ткнул Сергея в плечо:
- Посмотри! Скоро она будет и совсем золотая нужно ловить момент. Вот я его и ловлю. Но ты-то тоже молодец, сколько раз обещался ко мне заглянуть в мастерскую? Так и ни разу не забежал! Жаль, старик, жаль. У меня ведь столько новых работ накопилось! Пришёл бы и высказал своё мнение. Мне это, поверь, очень даже важно. Взгляд, так сказать, со стороны!..
 Сергей вздрогнул. Он как бы очнулся, пришёл в себя после забытья. Словно он вышел из какого-то стопора-гипноза. Но нашёл в себе силы улыбнуться в ответ:
 – Привет, Виталий! Рад тебя видеть. Но как я застану тебя в мастерской, коли ты весь в делах да в бегах?
 Это был друг Сергея детства и сосед по дому Виталий Мишаков. Он окончил несколько лет назад художественное училище в Рязани. Мечтал стать большим художником. Некоторое время преподавал в Тульской детской художественной школе им.Поленова, а вступив в Союз художников СССР получил в городе небольшую мастерскую.
 Именно там он с увлечением и завидным упорством работал. Куда он постоянно и зазывал к себе Сергея. С Виталием же они были очень близкими друзьями, дружили с раннего детства, часто встречаясь и беседовали о жизни. Их взгляды полностью совпадали.
 Когда-то они вместе занимались в местной студии изобразительного искусства. Так что Виталий увлёкшись живописью с успехом окончил  художественное училище, был весь сейчас переполнен жаждой творчества и творческих поисков.
 А Сергей находился пока ещё в начале жизненного пути, исканий и потому немного завидовал товарищу.
 Загруженный постоянно и до нельзя с раннего детства семейными домашними делами и жизненными проблемами Сергей перестал заниматься рисованием в этой студии и поступил работать на комбинат учеником токаря.
 Одновременно он начал учиться на историческом факультете Тульского педагогического института. Но в последнее время эта его белая зависть куда-то совсем исчезла? Жизнь Сергея стабилизировалась.
 Работа журналиста ему очень нравилась. Она тоже требовала от него творческого подхода, полной отдачи всех его сил. Виталий бы за него искренне рад.
 Сергей это чувствовал. Он теперь тоже стал членом Союза, но только журналистов СССР. Общаясь они часто спорили и делились мыслями по поводу культуры и искусства, обсуждали происходящие события в посёлке и в стране, интересовались успехами друг друга.
 Наблюдая за процессом его работы Сергей просто наслаждался вдохновением и радостью его творчества. Кисть Виталия рождала на полотне то, о чём они говорили и спорили. Сегодняшнюю жизнь.
 Занятия в студии ИЗО не прошли и для Сергея бесследно. Ему нравилась живопись Виталия и это общее увлечение доставляло им обоим удовольствие. Точно также как им обоим нравилось всё прекрасное на земле, в том числе сам процесс творчества.
 Сергей любил, когда Виталий показывал ему только что созданную работу ещё пахнущую краской, искренне от души выражал свои мысли и эмоции, радовался, что у Виталия всё получается.   
 Так что он дорожил мнением Сергея. Ему нравились его суждения об искусстве и жизни. В том числе мнение его друга о его творчестве: как похвала, так и  критические замечания больше похожие на советы.
 Нравилась емуобразованность и честность Сергея, начитанность и ум, а также доброта и тактичность в общении. На него трудно было обижаться. Это тоже довольно редкое качество в наши дни.
 Вот потому-то  Виталий и напоминал ему о его обещании встретиться у него в мастерской. Виталию хотелось послушать его оценку новых его работ, поделиться планами своих поисков и тем, рассказать ему о своих желаниях и исканиях. Но более всего показать Сергею всё, что им было создано в последнее время.
 – Да вот всё что-то никак не получается,– неловко и смущённо оправдывался Сергей. Он не любил когда на него сильно наседают. Но в то же время, он отлично помнил и о своём обещании. Вот потому-то он чувствовал себя несколько виноватым.
 А Виталий, зная про Сергея всё, дружески похлопал его по плечу и широко улыбнулся:
 - Ничего, старик, мы с тобой всё это наверстаем. Какие наши годы!
  Он был красив, добр и улыбка ему шла. Потому Сергей ему тоже в ответ  улыбнулся  и честно признался в сегодняшней его непростой ситуации:
 – Всё проблемы, понимаешь, у меня. Да одни проблемы! Никакого просвета. Со всех сторон навалились да вот ещё я только что с армейских сборов вернулся…
 – А чего ты тогда здесь в такую-то рань сидишь?- засмеялся Виталий,- какие тут у тебя проблемы? Признавайся! Отбрось всё в сторону на фиг, да живи себе без проблем! Комбинатом я вижу любуешься... или же ждёшь кого-нибудь? Колись!
 Виталий лукаво взглянул на него:
 - Для свиданий время-то вроде бы и рановато?! А вот со свидания возвращаться  это ведь в самый раз!
 И он подмигнул Сергею левым глазом:
 – Шучу-шучу, конечно, шучу,- заулыбался тут же Виталий заметив недовольство Сергея. И оглядываясь вокруг себя слегка потянувшись он лениво продолжил:
 – А ведь и вправду здесь довольно красиво стало. Приятно вот так здесь спокойно посидеть, отдохнуть и полюбоваться. Давно я мечтаю вот так наш комбинат и посёлок показать! А также написать всё так как было в нашем детстве. То есть, как было раньше и как стало ныне в Крутом Яру?
 Виталий говорил, как будто бы и не замечал упаднического настроения Сергея. А тот за это был ему очень благодарен. Сергей всё ещё никак не мог обрести нормального состояния.
 О неудачной женитьбе Сергея Виталий был безусловно хорошо наслышан во дворе их дома. В чём Сергей нисколько не сомневался. Хотя этой темы они никогда при своих  встречах не касались.
 А Виталий всё продолжал и продолжал говорить увлёкшись новой неожиданной для него темой своего творчества. Всё больше наполнялся он восхищением и азартом, красочно развивал свою мысль:
 – Какой же здесь появился прекрасный сквер! Посмотри-ка, Серёга, где мы сейчас с тобой сидим,– оглядывал он всё вокруг себя. Снова и снова показывал рукой то на цветы, то на подстриженные деревья и кусты в сквере, искренне всем восхищаясь и любуясь словно он раньше этого никогда не видел.
 — Ты только посмотри, Серёга, какие здесь уютные и красивые лавочки да как нам на них приятно сидеть с тобой и отдыхать! Вот так встреча! А как здорово создана вот эта скульптура!
 Широким жестом он указал на памятник Ленину, что был в самом центре сквера:
 – Так это же ведь не какой-нибудь там ширпотреб, а самое настоящее произведение искусства! Беречь всё это нужно! Хранить всё созданное до нас и нами в Крутом Яру. Созданое для наших же потомков. Беречь и только беречь! Крутой Яр должен быть всегда красив и прекрасен. А в будущем должен быть ещё прекраснее. Это задача всех его жителей и прежде всего нас с тобой, интеллигенции!
 Виталий ожидая поддержку и понимание со стороны Сергея и был несколько озадачен  его молчанием:
 - А знаешь ли ты, старик, где эта скульптура стояла до до того? Раньше! Помнишь? У клуба имени Ленина, там где мы с тобой занимались в кружке ИЗО. Неужели ты этого ничего не помнишь, старик?
 – Почему же не помнить, отлично всё помню. Там в том саду, в нашем-то старом парке с огромными тополями и прошло наше детство. Они-то те самые тополя и сейчас шумят. Ты-то помнишь те тополя? В их тенистых аллеях я сидел часами, когда учился в институте. В жаркие летние дни, готовясь к экзаменам и зачётам. 
 Сергей поддался настроению Виталия:
 -  Приятно было заниматься в тишине старого нашего парка на свежем воздухе в прохладе.
 И взглянув на повеселевший взгляд своего друга он усмехнулся и добавил:
 - Помнишь, как мы тогда совсем ещё пацанами на танцплощадке с дощатым ровным полом в футбол играли? Или же на велосипедах по кругу катались! Да разве можно забыть нам своё детство! Никогда! А помнишь ли ты, Виталий, что там был небольшой спортивный городок, где стояли дощатые и крепко сбитые теннисные столы, где мы резались в настольный теннис до позднего вечера? Вот взял бы ты и написал тот старый парк нашего детства?…
 – Отличная мысль! Я уже об этом тоже задумывался. Вот только, как только освобожусь, так сразу всё и начну… Ах, да ты только посмотри какая здесь красивая кафешка появилась! Как же она здорово и красиво здесь вписалась рядом с вон той стройной берёзкой. Ну прямо как в старинном фильме про берёзовую Русь! Ты в ней, в этой кафешке, бывал?
 — А как же, бывал? В обеденный перерыв мы сюда часто все вместе ходим. Прекрасно готовят и не очень дорого. Также как и в заводских столовых, совсем-совсем недорого. Но она-то ведь здесь стоит уже давно? Неужели ты её не видел!   
 И добавил:
 - Ты что, может быть, за этим сюда в такую рань прибежал? На кафе полюбоваться? Так что ли, не темни, не поверю, ты, что её раньше не видел?
 — Ну, конечно же, видел. И не раз в неё забегал по пути домой, хотя и дом-то недалеко. Обычно когда из мастерской домой еду. Но вот никогда не перестаю ею любоваться?! Представляешь! Наконец-то и этот наш здешний заброшенный уголок в  Крутом Яру так здорово вдруг преобразился! Посмотри вон туда, за кафе, так за ним, помнишь, вместо халуп и всяких там строений какой-то ещё один зелёный сквер появился? С памятником танкистам-освободителям! Как же всё это замечательно! Не перестаю восхищаться. Ведь это же и есть лицо нашего посёлка. Въезд в него! Ворота! Ты же сам знаешь, как говорится, что театр начинается с вешалки, а человека встречают по одёжке, хоть и провожают по уму. Но ведь первоначальное впечатление всегда остаётся в памяти навечно. И оно оказывается самым верным!
 Виталий передохнул. Посмотрел вокруг и тихо продолжил:
 - Так эти же утверждения верны не только для театров, для людей, но и для посёлка нашего тоже. На Руси в городах всегда делали величественные и красивые въездные ворота. Во Владимире, например. Или же у нас в тот же Тульский Кремль.  И сейчас вон какой красивый Обелиск воздвигнут при въезде в город! Солдат на журавлиных крыльях воспаряющий в небо. Просто шедевр!
 - А почему я так рано здесь сегодня оказался,- Виталий обнял Сергея за плечи,- да потому что ныне работы много у меня в мастерской. Вот и хотелось мне, как бы и пораньше поработать начать. Да вот тебя увидел и спешить уже не хочется. Хотелось с тобой поболтать, давно не виделись. Но ты сегодня, друг, в миноре...
 Он помолчал и продолжил всё также тихо:
 - Сегодня-то вот ночевал у себя дома, так решил отправиться с утра пораньше в свою мастерскую. А тут-то я вижу: ты сидишь и потому очень обрадовался такой нашей встрече с тобой. Давно тебя не видел, Серёга, ведь мы не общались, ой,  как давно! Очень давно. Любуюсь вот я теперь тобою, на такого красивого и молодого, давно тебя таким не видел. Дивлюсь я также и на вот это прекрасное осеннее утро, чувствую какое-то счастье жить на земле! Именно в это осеннее утро я тоже ощущаю себя молодым, сильным, способным творить, да ещё вполне цивилизованным себя считать в этом вот обновлённом уголке нашего посёлка.
 Он не знал как разговорить Сергея и не решался оставить его одного:
  - Как чудесна жизнь, не правда ли, Серёга! Слушай, а я бы написал тебя прямо сейчас, вот здесь же. Очень всё колоритно смотрится, так просто чудно! Но вот как всегда у тебя  да и у меня тоже проблемы со временем. Если честно сказать, то как бы мне хотелось посидеть здесь с тобой да повспоминать наше с тобой далёкое детство! Как удивительно быстро летит время, Серёга! Ты же помнишь, старик, как мы здесь в пекарне клянчили горячего хлебушка чтобы согреется после вечернего купания в «Горячке»? Когда зуб на зуб не попадал. Здесь, кстати, неплохой есть и бар в кафе. И бармен там чудные коктейли сочиняет,- Виталий указал на кафе,- может зайдём и посидим?
 – Так рановато ещё… оно закрыто?
 Сергей это точно знал. Именно здесь они и познакомились с Людмилой. Целой ватагой из заводоуправления ходили они сюда на обед и с обеда. Сергей даже умудрялся при всех присутствующих взбираться на высокое сиденье у бара. Так что он перед первым, вторым и третьим успевал грамм сто коктейля испробовать. Это нисколько не мешало его работе да и в партком на него никто не доносил. Но эта, тем не менее, дегустация ему вскоре самому надоела.
 И вот сегодняшнее упоминание не столько о коктейле, сколько о горячем хлебушке пробудило в нём острое чувство зверского голода. И предложение Виталия было бы ему весьма кстати. Он давно уже не ел. Но кафе было ещё закрыто и Сергей отбросил эту мысль в сторону.
 – Да неплохой здесь бармен,– подтвердил Сергей,– да и столики здесь всегда чистые и обслуживание на должной высоте. Стеклянные стены и красивая мебель, много света и спокойная музыка. Вот это-то всё и создаёт хорошее настроение и даёт полное ощущение лёгкости и праздника. А по вечерам здесь иллюминация, просто сердце радует. Издалека видно как светится кафе изнутри и празднично снующие в нём люди. Так что и этот последний мрачноватый уголок нашего посёлка, действительно, сильно преобразился. Стойка бара в кафе по вечерам здесь сияет разноцветными огнями от коллекций и разнообразия напитков, словно новогодняя ёлка блещет. Звучит здесь в приятной тишине лёгкая музыка, издалека вкусно пахнет хорошо приготовленной пищей. Что же ещё нужно человеку решившего в тесной компании провести приятно время и вкусно поужинать?! А ты помнишь, что было здесь раньше? На этом вот самом месте!
 – Конечно. Какая-то бревенчатая избушка тут стояла без окон и дверей?
 – Ну если и без двери, но вот с воротами она была точно. Так это же был железнодорожный пакгауз. Правда, золотые твои слова Виталий, что здесь раньше было очень и даже очень дико. Гродушка была на городушке! Просто гарлем какой-то! Ты помнишь, как паровоз здесь однажды в пекарню вкатил?
 – Почему же не помнить, столько потом разговоров было! Как же так получилось, скажи мне на милость, что он снёс вот такие мощные ограждения тупика?– и Виталий удивлённо пожал плечами.
 Он удивлялся, как будто это всё случилось только вчера. Сергей с благодарностью смотрел на него. Ведь он понимал, что совсем не случайно оказался здесь сейчас Виталий и ведёт с ним такую вот свою лёгкую беседу о посёлке, их детстве, совершенно забыв про свою мастерскую.
 "Сама судьба привела его сюда к Сергею или же это его добрая душа",- гадал Сергей? Был Виталий как-то более, чем всегда красив и строен, аккуратно и по моде одет, тщательно причёсан. Сергей невольно залюбовался им.
 Не у всех ведь есть такие интеллигентные и интересные, добрые и красивые, умные друзья. Виталий внешне напоминал Сергею сейчас актёра Александра Абдулова!  Худощавое лицо его с правильными и тонкими чертами, в отличии от того артиста, во время встреч с ним смотрело на него большими серыми глазами. Открыто и дружелюбно.
 Было видно сейчас как рад он Сергею, просто искренне рад! И Сергею тоже было приятно видеть его таким. Но особенно было приятно ему чувствовать что он не одинок, что кто-то из друзей сейчас находится с ним рядом.
 – Так это же здесь всё перевернул директор завода Иван Степанович Беличенко! – воскликнул вдруг Виталий,– Ты помнишь, когда его прислали к нам на комбинат?
 Мишаков легонько ладонью откинул русую прядь волос с высокого своего лба,– ведь это он первым обратил внимание на здешней условия жизни и работы крутояровцев. Вот и это кафе он тоже построил, и вот этот сквер! Сам участвовал во всех субботниках и начал он здесь свою деятельность с того, что сам лично по квартирам жителей ходил и смотрел как люди живут. И нашу базу отдыха он тоже на Оке создал. Внял словам и просьбам жителей посёлка. А ведь вначале там была лишь самочинно занятая земля и явочным порядком образовавшаяся там спортивная база наших местных спортсменов-любителей! Да, очень жаль что он совсем немного пробыл у нас в Крутом Яру. Как же он некстати погиб в нелепейшей автомобильной катастрофе. Но начатое его дело не пропало. Пример оказался заразителен и этот почин его здорово развил и приумножил нынешний директор Михаил Ильич Литвинов.  - Да что я тебе всё это рассказываю, тебе ли этого не знать? Но главное то, что Крутой Яр теперь просто не узнать! Ведь это он, Литвинов, все "шалманы" здесь снёс, бараки ликвидировал и посёлок теперь благоухает в цветах да в зелени, а улицы-то подметаются и моются. Весь мусор организованно собирается во всех дворах строго по графику. Так что все жители посёлка привыкли выходить к машинам ко времени и в срок к их прибытию. И теперь-то никаких мусорных баков в посёлке совершенно не стало! Ты же это сам всё знаешь?
 - Да я и не возражаю. Всё так. И очень даже хорошо, что мы с тобой именно сейчас встретились. Мне так приятно с тобой общаться даже и не представляешь. Хотя настроение-то у меня не очень, но я вот увидел тебя и мне легче стало. Не поверишь, ты мне как бальзам на душу! Было бы хорошо, если бы мы с тобой почаще могли бы встречаться. Можем быть даже у тебя дома? Если твоя жена, конечно, не будет против? Не обязательно же мне для этого нужно каждый раз к тебе в мастерскую в Тулу ехать?   
 – Ну да, конечно, можно и так. Но мне бы хотелось чтобы ты в мастерской у меня побывал, посмотрел мои новые работы. Ведь я ныне всё чаще живу в мастерской! Много работаю, к выставке готовлюсь. Ну ты-то что, старик, что у тебя за печаль такая? Какой-то ты я вижу совсем не такой? Сумрачный,- и он опять мягко улыбнулся,- заходи и мы быстро с тобой твою тоску-печаль враз разгоним. Посидим, поговорим и по глоточку хорошего винца попробуем. Забегай чаще ко мне и домой тоже, а в мастерскую обязательно. Когда хочешь. С тобой мне всегда приятно беседовать. Наверное и тебе тоже со мной приятно, я так думаю. Кстати, ты с моей новой женой так и не познакомился? Познакомлю, обязательно, познакомлю!
 - А вот это ты зря,– и он указал кивком головы, заметив за белым высоким бордюром сквозь зелень декоративного кустарника, аккуратно стоящую бутылку «Столичной»,– ты пойми, старик, это же не выход,- покачал он снова головой,- так ты наплюй не всё это да живи своей жизнью. Поверь мне. Ни для кого ты никогда не живи, а только лишь для себя, своей жизнью. Реализуй себя полностью, вот такая твоя задача Вот тогда-то и будешь ты счастлив. Главное для мужика - ведь работа и его любимое дело. Ты же знаешь, я вот в третий раз женат и только вот сейчас понял как я счастлив. Когда почувствовал, что рядом со мной живёт человек, который тебя очень хорошо понимает. Нынешняя моя жена всё это очень хорошо усвоила, понимает что я без своей живописи просто не смогу жить! Остальное всё блеф, "люблю-не люблю", всякое... чепуха всё это! Кстати, кафе уже открылось, может зайдём перекусим? Давно мы с тобой вот так откровенно и по душам не разговаривали. Ты, наверное, голоден? Да и я не очень-то сегодня поутру позавтракал. Как ты на это смотришь, старик?
 В ответ Сергей согласно кивнул головой. Настроение у него несколько улучшилось, но было по-прежнему муторно. Да и голод, наверное, требовал своё. Сергей вспомнил, что он почти сутки ничего не ел, не пил, исключая лишь ту самую бутылку пива, что они распили ночью в парке с Колькой Петровым.
 Он поднял свою бутылку, а Виталий вытащил из спортивной сумки что висела у него на плече газету, взял бутылку у Сергея, завернул её и отдал ему назад.
 Они поднялись и направились через дорогу в кафе, где ещё не погасли неоновые буквы «Искра».
А.Бочаров.
2020.