Шепот волны. 49 Татьяна Дума

 49

 - Стало ясно, что Женя и Миша погибли. Надежды найти их живыми больше не было. Ситуация с тобой была критической. Самое  простое решение – купить тебе билет до  Москвы. Только туда тебе было опасно возвращаться. В Крыму, этого все опасались, тебя было не удержать, да и учебу нужно было завершать. Оставалось одно – найти вариант продолжения твоей учебы в Англии. Отец нашел вариант  и выступил с финансовой поддержкой старому другу Ольги Александровны. Он был академик, но очень уже больной, да ты помнишь его состояние. Он многое мог раньше, но Союз развалился, наука шла ко дну. Он искренне хотел помочь, своих денег оплатить твою учебу было недостаточно. Вот отец и помог, добавив недостающую сумму.

 Академик был порядочный человек, к Ольге Александровне относился с большим уважением. Он пригласил тебя в свой дом, пока он находился в Лондоне, это было большой удачей для тебя.
- Да, Яков, и жена его очень заботливо ко мне относилась, -
я сидел ошеломленный вновь. Дед был всегда рядом, он заботился, не требуя ничего взамен.
- Яков, почему он не вышел на связь со мной?
- Он боялся, что ты не простишь нам того, что мы сделали с твоим отцом и матерью, запрещая им быть вместе. А уж требование мамы сдать тебя в приют, как это можно простить? Вот он и не проявился в твоей жизни, он боялся все усложнить для тебя.

- В завещании нет описания условий, которые он поставил.
- Это было поручено мне.
- Что он хотел? Моего успеха – финансового и профессионального, известности, которой достиг мой отец как ученый?- я начинал нервничать, он сразу это почувствовал.
- Миша, давай оставим эту тему. Ты не сломался, ты выстоял, это главное. Ты даже превзошел его ожидания.
- Яков, я хочу знать, - он остановил меня.
- У нас с тобой не так много времени, поверь, есть более важные новости.
- Новости? Еще не все?

- Нет, не все. Ты стал очень состоятельным человеком, - он резко сменил тему.
- Надеюсь, ты будешь продолжать вести мои дела? Я бы просил тебя заняться и моими лондонскими счетами. Человек, который этим занимается, по состоянию здоровья скоро уедет из Англии.
- Об этом не беспокойся. Я всегда к твоим услугам. Дай мне сообщить очень кратко то, что я должен тебе сообщить.
Я успокоился и утвердительно кивнул, вспомнив о своей рюмке.
- Я весь внимание, Яша.
- Если очень кратко, то наш дед никогда евреем не был.
- Вот это новость, - я чуть не подавился, сделав излишне большой глоток виски.
- Прошу, не перебивай. Это знала бабушка Соня, но не сказала об этом сыну, моему  отцу, он узнал это позже из бумаг, которые она сохранила. Уже в Швейцарии, когда он смог доказать родство и вступил в наследство, он  смог тщательно проследить историю рода.
 
 Его отец   был немец,  Альберт Крауф. Так он и приехал в Россию. Но когда по воле случая его пригласили в ЧК для работы, то его начальником был еврей. Не знаю, в силу каких мотивов, в те годы было много странностей, он захотел переделать биографию отца. Возможно, его история не вписывалась в одесские традиции. Имя отец переделывать не согласился, а со сменой фамилии смирился. Так он стал Альбертом Коганом.
 Бабушка Соня, понимая, насколько отец,  ее единственный сын был влюблен в маму, не стала развенчивать это заблуждение, в противном случае родители мамы не дали бы согласие на брак. Хорошо, что мама так и не узнала этой тайны, ее бы это очень огорчило.
- Получается, что бабушка чуть не сломала жизнь сыну, моему отцу по незнанию?
- Давай пойдем дальше. Не будем никого судить. Ничего уже изменить мы с тобой не можем. Просто прими к сведению. Да и для тебя эта новость мало что изменила. Ты же у нас русский, - он мягко улыбнулся.

- Яша, я правильно понял – дед сменил веру, принял крещение?
- Формально – так, только иудеем он никогда не был. Он был советским человеком, атеистом. Но когда женился,  мама стала делать все, что делали в ее семье. А традиции там чтили свято, как и субботу, не выставляя напоказ, понятно. Это ему не было близко.
Он мне как-то сказал, что слушая молитвы мамы,  он не мог их принять. Фраза – «Дай здесь и сейчас», которую он часто слышал, им не принималась. Он не понимал – ну как можно просить еще чего-то обыденного, если у тебя все есть? Он умел обеспечить благосостояние семьи. Это звучало очень приземлено. Даже мечта о мировом господстве его не впечатлила.
 Однажды он случайно услышал «Символ Веры», в поезде стал свидетелем спора пассажиров. Он не все расслышал, но одна фраза врезалась в память – «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века». Видишь, даже я ее запомнил. Его поразил масштаб чаяния. Это было близко к тому, о чем мечтали его родители в бурные года их молодости,  ему рассказывала об этом мама Соня. Не по смыслу, по масштабу. Это он долго носил в себе.
 
 Нам стало известно, что твои родители обвенчались. Это означало, что Миша стал православным. Ты был крещен. Для мамы это было сильным ударом. Для отца - поводом к размышлению. Гибель твоих родителей привела его к окончательному решению. Он где-то прочитал, что в посмертии человек находится в том, что он выбрал при жизни. Он считал, что не смог защитить сына и невестку, есть в их страшной гибели и его вина.
 О таких решениях трудно говорить. Он должен быть с ними. Возможно, им потребуется его помощь.  Может быть, это звучит наивно, но это решение моего отца и я его принял. Прошу,  и ты прими к сведению, - он помолчал, но недолго, и задал мне вопрос:
- Кстати, ты считаешь себя верующим? Это очень личный вопрос, понимаю.
- Для меня не стоял вопрос выбора. Леля ввела меня в этот мир. Все было очень естественно. Рождество, Пасха. Она привела меня на первую исповедь, лет семь мне было. Все это живет во мне. В Лондоне меня часто спасала молитва. Ты представь, с отъездом академика я остался совершенно один. Связь с Лелей – в письмах. И постоянное горе – моих родителей убили негодяи. Леля написала мне – читай молитвы, этот тебя укрепит. Вспомни, как мы вместе читали.
 
 К тому времени я отошел от всего, что было дома, с Лелей. Москва, университет. Родители постоянно были в экспедициях, я погрузился в праздную жизнь обеспеченных студентов. Конечно, о молитвах  я тогда  не вспоминал. Теперь я понимаю – за меня их читали Леля и мама. Вспомнил я о них уже в Англии. Года через три я и  вправду окреп. Все ушло глубоко в память. Времени свободного не было. Мне нужно было устраиваться в этой жизни самому.
- Вот мы и подошли к еще одному важному событию, к которому причастен  дед. К предпоследнему.
Давай сделаем паузу и сходим пообедать. Есть чудный ресторан, уверен, что ты там не был.
Это было предложено вовремя. У меня заболела голова, слишком много всего я узнал. Мы быстро оделись и вышли на улицу.